Текст книги "Неожиданный удар"

Глава 9. Скарлетт

Уиллоу Бартон феноменально талантлива – это стало совершенно очевидно, как только я увидела ее на льду сегодня утром.

Она не только каталась с такой ловкостью и чувством баланса, которые вызвали бы зависть у любого нормального конькобежца, но и вела себя с такой светской учтивостью для столь юного возраста, что моментально привлекла мое внимание.

Я ожидала, что наше первое занятие выйдет немного неловким, как большинство первых встреч, но получилось наоборот. Она взрослее, чем большинство ее ровесниц, и это выражается в спокойной реакции на критику и готовности выйти за рамки привычного в попытке попробовать что-то новое. И если знакомство со мной хоть сколько-нибудь нервировало ее, она превосходно это скрывала.

Ее живость и воодушевление сотворили чудо и с моим собственным дискомфортом. Стоять на этом льду и тренироваться – хоть и с другим человеком – выбивает из колеи.

С Адамом было по-другому. Сейчас намного страшнее, как будто я могу в любой момент все испортить. Это не проверка или простая демонстрация моих возможностей. Это вообще меня не касается.

Это касается Уиллоу – ее карьеры и будущего. Здесь нет места ошибкам, и эта ответственность тяжестью давит на плечи.

– Хорошо! – кричу я, нажимая кнопку на секундомере. Уиллоу тут же бросает клюшку на лед и наклоняется, упершись руками в колени. – Уже лучше.

– У меня во рту привкус сварки, – ворчит она, пока я еду к ней.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать смешок, и поднимаю со льда тяжелую черную клюшку. Убрав секундомер в карман кофты, мысленно отмечаю время.

– Так и должно быть. Ты сегодня выложилась по полной.

Она выпрямляется, поставив руки на пояс.

– Да, выложилась.

– Я внесла парочку изменений в первоначальный план тренировок, – начинаю я.

Надеюсь, она не станет возражать против моих задумок. Кожа зудит от нервов, я поднимаю руку и тереблю завязку кофты.

Планы занятий, составленные Адамом, были отличным началом, но изучив Уиллоу на сегодняшней тренировке и разложив в уме по полочкам ее сильные и слабые стороны, я считаю, что они не самые удачные для ее развития.

– Ты быстрая, Уиллоу. Очень быстрая. Я считаю, что мы окажем тебе медвежью услугу, если не сосредоточимся на том, чтобы сделать тебя еще быстрее. Ты достигла выдающихся результатов во всех других аспектах, не проявляя очевидных слабостей. Так что до тех пор, пока я не обнаружу то, что требует улучшения, думаю, нам надо сосредоточиться на скорости и физической подготовке.

Ее глаза распахиваются, но она не выглядит недовольной моим предложением. Это хороший знак.

– Безусловно, решать тебе. Мы работаем на тебя – я работаю на тебя. Но я правда считаю, что это лучшее направление на данный момент, – заканчиваю я на одном дыхании.

Я вздрагиваю, испугавшись звука коньков по льду за спиной. Он правда думал, что я не смогу справиться самостоятельно? Эта мысль заставляет меня заскрипеть зубами.

Развернувшись, я хмуро смотрю на Адама:

– Мистер Уайт.

В его глазах мелькает веселье.

– Здравствуйте, мисс Картер. – Он поворачивается к девушке рядом со мной. – Уиллоу.

Я до боли сжимаю клюшку Уиллоу, изо всех сил делая вид, что мне не хочется отвесить подзатыльник своему боссу. Но, судя по его самодовольной улыбке, он уже знает, о чем я думаю. Может быть, это значит, что я могу…

– Привет, Адам. Не знала, что вы смотрите, – говорит Уиллоу.

«Я тоже».

Адам качает головой, и его смеющиеся глаза встречаются с моими.

– Всего пару минут. Я шел обедать и решил заглянуть и посмотреть, как все идет. Похоже, Скарлетт здорово поработала.

– Так и есть, – с гордостью подтверждает Уиллоу.

В груди теплеет.

– Спасибо, Уиллоу.

– Мы обсуждали изменения в плане моих тренировок, – добавляет она, и тепло падает на несколько градусов, оставляя после себя холодную боль. Маленькая предательница.

Адам поднимает бровь:

– Да? И что мы меняем?

Я прочищаю горло.

– Она слишком быстрая и опытная, чтобы целыми днями тренировать меткость и упражняться с клюшкой. Над этим она может работать в своей команде.

– Ты права, – отвечает Адам без промедления. В его тоне нет ничего, кроме чистого согласия.

Я дважды моргаю.

– Я права?

Его губы слегка поднимаются, после чего растягиваются в широкую улыбку.

– Да. Отличное решение, Скарлетт. Мои планы занятий не подходят для ее особенных навыков.

Уиллоу начинает хихикать, и я в замешательстве смотрю на нее. Такими темпами у меня на лице навсегда застынет хмурое выражение.

– Он вас проверял, Скарлетт. Ну же, – хохочет она.

Я обдумываю это и чувствую себя идиоткой, когда понимаю, что она права. Прищурившись, смотрю на Адама.

– Я так понимаю, что проверку я прошла? – спрашиваю я, сдерживая сарказм, который отчаянно прорывается в голос.

– С блеском, – ухмыляется он.

Уиллоу смотрит на часы, расположенные на табло, округляет глаза и бледнеет.

– Это столько времени? Блин!

Улыбка Адама тает.

– Все в порядке?

– Уиллоу, если тебе надо идти, то мы закончили, – настороженно добавляю я.

– Да, надо. Увидимся в пятницу. Спасибо, Скарлетт.

Она глубоко вдыхает, затягивает резинку на волосах и убегает.

– Это было странно, да? – Я протягиваю клюшку Адаму. Уверена, что выгляжу такой же озадаченной, как он.

– Определенно. – Он забирает у меня клюшку и засовывает ее под мышку. – Сегодня пусть полежит у меня в кабинете. Только скажи ей, чтобы забрала в пятницу утром.

Я согласно киваю и качусь к выходу. Почувствовав, что Адам следует за мной, говорю:

– Она так и не сказала мне, согласна ли с изменениями в плане тренировок.

– Составь его сегодня вечером. Она совсем не возражала, так что я назвал бы это одобрением.

Адам едет рядом, и его рука задевает мою. Кожу покалывает даже через плотную ткань моей кофты и его куртки. Я стискиваю зубы.

– Тебе обязательно быть так близко? – огрызаюсь я, когда его костяшки касаются тыльной стороны моей кисти.

У него вырывается смешок, но он слегка отстает.

– Мои извинения, Скарлетт.

Закатив глаза, я скольжу вперед, толкаю калитку в бортике и выхожу со льда. Дверь с грохотом закрывается, и Адам оказывается рядом, наши коньки впиваются в мягкое резиновое покрытие.

Не сбавляя шага, я оставляю его стоять у борта и иду к трибунам, чтобы забрать свой планшет и бутылку с водой. Сначала физиотерапия, потом тренировка – утро было долгим, и я не уверена, что продержусь еще хоть сколько-нибудь, если не проглочу что-то питательное.

– Ты сейчас похож на извращенца, – бормочу я, когда поворачиваюсь и обнаруживаю, что он смотрит на меня.

Он издает что-то среднее между смехом и кашлем:

– Извращенца?

– Да. Разве ты не знаешь, что пялиться невежливо?

Мой желудок урчит, и я морщусь.

Адам склоняет голову к плечу, забавляясь.

– Я не пялился.

– Ну да, конечно.

У меня в животе раздается еще один неуместный звук, отчего мне хочется скукожиться и умереть.

– Ты хочешь продолжать спорить со мной или сходим пообедать? – спрашивает он, кивая на выход.

– Вместе?

Я внутренне морщусь от глупого вопроса. Вряд ли он хочет пообедать вместе. Не знаю, можно ли нас хотя бы формально считать друзьями.

– Конечно. Почему нет? Мы оба проголодались, и Бриэль уже вернулась со своего перерыва. Моя любимая закусочная прямо на окраине города.

Я покусываю нижнюю губу. Прилично ли соглашаться на обед со своим начальником? Полагаю, мы идем не обедать, а только купить еды. Ох. Есть разница? Мне следует отказаться.

– Хорошо. Но я плачу за себя, – сдаюсь я через несколько секунд, глядя на него с выражением «не спорь со мной» и выдыхая, когда он не спорит.

– Чудесно. Только отнесу клюшку Уиллоу в кабинет. Встретимся через несколько минут у главного входа? – спрашивает он.

Я киваю, и он идет к выходу, беззаботно улыбнувшись мне через плечо, прежде чем скрыться за дверью.

В животе затягивается узел, и меня бесит, что я не могу понять, это от нервов или от предвкушения.

Глупости какие. Это не имеет значения. Единственное, что имеет значение, – это набить желудок до того, как я шлепнусь на лед от голодных болей.

Готова поспорить, Адам хотел бы на это посмотреть. Это даст ему еще одну причину дразнить меня.

Глава 10. Скарлетт

В машине Адама пахнет кожей, дорогим одеколоном и хвойным освежителем воздуха, болтающимся на зеркале заднего вида. Это очень похоже на его повседневный запах, за исключением освежителя. Его запах кричит: «Я успешный мужчина», – и хотя я знаю, что не должна, но продолжаю вдыхать его полной грудью.

Он пахнет как мужчина, потому что так и есть. Он взрослый. Невозможно не заметить разницу между ним и большинством моих знакомых парней. Адам не только держится со зрелостью, которая приходит только с годами и опытом, но еще в нем есть доброта, которая вроде не должна быть такой редкостью, но является. С каждым днем мне все труднее отрицать удивительный эффект, который он оказывает на меня.

Однако скорее ад замерзнет, чем я стану что-то предпринимать по этому поводу. Я продолжу держать его за дверью с табличкой «Не думать» и притворяться, что он не один из самых красивых и искренне добрых людей, которых я встречала в жизни. Попасть в ловушку сексуального влечения к собственному боссу не то, что мне нужно или чего хотелось бы в своей жизни.

– Ты большой фанат комиксов? – спрашиваю я, чтобы переключить мысли на что-нибудь другое. – Или тебе просто нравится собирать их и хранить на заднем сиденье?

Он бросает взгляд через плечо и смеется над коробкой с комиксами про супергероев, которая стоит на сиденье за моей спиной.

– Верно. Это моего сына.

Я киваю.

– У него есть любимые?

Его глаза впиваются в мой висок, а следующая фраза звучит уверенно, утвердительно.

– Лео рассказал тебе про Купера.

– Рассказал, – подтверждаю я и прикусываю губу изнутри. Мы поворачиваем на асфальтированную дорогу и проезжаем по новому жилому району, который начинают строить на окраине города. – Но, если бы и не рассказал, я бы услышала об этом от кого-нибудь задолго до работы в «ЛКУ». Хоккеисты сплетничают почище девочек-подростков.

Адам барабанит пальцами по рулю, на его скулах ходят желваки.

– И то верно. Купер никакой не секрет, просто раньше к слову не приходилось.

– Я так и не думала. Ты не обязан мне ничего объяснять.

Он коротко благодарно улыбается.

– Спасибо. И у него есть любимчик. Тор.

Я улыбаюсь и киваю, не в состоянии придумать ответ. Вместо этого упираюсь локтем в дверь и подставляю ладонь под щеку. Настроение поменялось на легкую неловкость, но ни один из нас, похоже, не торопится вернуть его к первоначальному.

Наоборот, следующие пару минут мы едем в молчании. Тишину нарушает ровный гул двигателя и тихое бормотание из динамиков. Мы находимся в хорошо знакомой мне части Ванкувера: я ходила в школу всего в нескольких кварталах от собора и отремонтированной детской площадки, которые мы только что проехали.

Я прочищаю горло, и Адам заворачивает свою дорогущую машину – если искусная прострочка на сиденьях и буквы «AMG» на руле о чем-то говорят – на забитую парковку, останавливаясь, судя по всему, перед единственным свободным местом. Он переключается на задний ход и хватается за спинку моего сиденья. Кончики его пальцев задевают мое плечо, вызывая дрожь. Он не притворяется, будто не заметил весьма явную реакцию моего тела на его прикосновение, потому что в следующую секунду смотрит на меня. Не знаю, собирался ли он быстро отвести глаза или нет, но наши взгляды встречаются и замирают.

Окружающее нас напряжение невозможно игнорировать, поэтому я сосредотачиваюсь на темно-зеленых крапинках вокруг его радужки и замечаю, как он переводит взгляд чуть ниже и его зрачки расширяются, когда я облизываю внезапно пересохшие губы.

Прерывисто вдохнув, я медленно и почти с жадностью скольжу взглядом по его лицу. Подмечаю старый бледный шрам на нижней губе и идеальную линию носа, которая демонстрирует, что он один из немногих хоккеистов, которым его никогда не ломали. В уголках его глаз залегли глубокие морщинки от смеха, под самыми кончиками густых пышных бровей.

Момент нарушает гудок клаксона позади. Мы отводим глаза, мое сердце колотится одновременно от неожиданности и смущения.

– Черт, – бормочет Адам, слегка задыхаясь.

Ага, черт. Не говоря ни слова, я отодвигаюсь как можно ближе к двери, а он кладет руку на центральную панель, быстренько заезжая на парковочное место. Напряжение минувших мгновений сменяется неловкостью, которая заставляет меня открыть дверь и выскочить из машины, лишь бы избавиться от нее.

Я прижимаю руку к груди и делаю несколько глубоких вдохов. Сердце лихорадочно колотится в ладонь, и я сержусь на его предательство. Мне не следует реагировать на Адама подобным образом. С тем же успехом на его лбу могла быть ярко-красная надпись «Не трогай». Предупреждение, на которое моему телу, похоже, глубоко плевать.

Соски под спортивным лифчиком словно окаменели, и я стискиваю зубы из-за возбуждения, которое вспыхивает всякий раз, когда моя грудь поднимается.

Черт!

– Готова? – спрашивает Адам, и судя по голосу, он стоит ближе, чем я ожидала. Я даже не слышала, как он вышел из машины.

– Ага.

Я делаю непроницаемое выражение лица и разворачиваюсь.

Он ждет у капота автомобиля, скрестив руки на груди и глядя перед собой. Если случившееся между нами повлияло на него хотя бы вполовину так же, как на меня, то он этого не показывает. Я обхожу его сверкающий двухдверный «Мерседес», и мы идем к магазинчику.

– Надеюсь, ты не веган. Здесь делают лучшие в городе сэндвичи с сыром и мясом, – говорит Адам, открывая дверь и пропуская меня вперед.

Над головой звенит колокольчик, объявляя о нашем приходе.

– Я не веган. Но не знала, что существует соревнование за лучший сэндвич.

Адам кладет ладонь мне на поясницу и направляет по узкому проходу между столами к прилавку. Я осмеливаюсь поднять глаза и вижу, что он тоже смотрит на меня.

– Соревноваться можно за что угодно, Суровая Специя, – подмигивает Адам.

Я фыркаю на глупое прозвище, которое он никак не оставит в покое, когда мы уже останавливаемся перед прилавком. Адам не убирает руки с моей спины, даже пока мы ждем своей очереди, но я делаю вид, что это неважно.

– Да, но это кажется немного неоправданным. Неужели так много мест, где продают сэндвичи с сыром и мясом?

Впереди раздается шокированных вздох. Пожилой мужчина лет пятидесяти с чем-то, застыв, стоит у одной из задних дверей и смотрит на меня с чистейшим ужасом в глазах. Адам скрывает смех за притворным кашлем, а мои щеки вспыхивают ярко-розовым.

– Неужели на небе есть звезды? – гогочет мужчина с явным акцентом, который я не узнаю. – Или рыбы в море?

Ладно, кажется, ошибочка вышла. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь в свою защиту – вроде того, что не все мы такие ценители сэндвичей, – но в итоге захлопываю его, потому что Адам передвигает свою руку с моей поясницы на бок, а точнее на талию. Я напрягаюсь, когда он обнимает меня и наши тела сближаются, словно притянутые чем-то полностью вне нашего контроля.

Адам быстро щипает меня за бок, и я дергаюсь от неожиданности, а из горла вырывается ужасный клекот. Я шлепаю его по руке и крепко ее сжимаю, наша явная разница в размерах отправляет мои мысли в очень неподобающее русло. Какого черта он творит?

С тихим смешком Адам наклоняется так близко, что я чувствую его дыхание на своей щеке и аромат его жвачки, а затем шепчет:

– С Бернардом лучше не спорить. Кто знает, вдруг он велит повару положить в твой сэндвич анчоусов.

И потом, словно прикосновение ко мне его никак не взволновало, убирает руку с моего бока, кладет ее на прилавок и широко улыбается этому самому Бернарду.

– Берни, не слушай прелестную даму. Скарлетт очень несведуща в сфере сэндвичей, но она быстро учится.

На секунду он поворачивается ко мне, и я чуть не падаю в обморок от улыбки, осветившей его лицо.

Я смотрю на пожилого мужчину и киваю, притворяясь, что не уловила ловкую попытку Адама сделать комплимент или порхающее ощущение в моем животе в ответ на это.

– Он прав. Я не хотела вас обидеть.

Бернард долгую секунду изучает меня, прежде чем кивнуть и напечатать что-то на экране с заказами.

– Хорошо. Теперь садитесь и ждите. Я сделаю вам два сэндвича с сыром и мясом.

Я прищуриваюсь, когда Адам достает из кармана бумажник и вытаскивает из него банковскую карту, собираясь заплатить за оба сэндвича. Резким движением я выхватываю карточку из его пальцев и сую под футболку, прямо в лифчик. Опускаю взгляд вниз и округляю глаза.

– Я… эм… Я сказала, что заплачу за свой, – заикаюсь я.

«Боженька, если ты слушаешь, сейчас отличный момент, чтобы забрать меня». Не поднимая глаз на Адама, я достаю собственную банковскую карту из кармашка в чехле телефона и, не глядя на цену, оплачиваю счет за оба наших сэндвича.

Адам тихонько посмеивается и наклоняется ближе, короткая щетина на его челюсти царапает мою щеку.

– Теперь я могу получить обратно свою карточку? Или ты намереваешься оставить ее себе?

Я нервно вдыхаю.

– Я отдам ее тебе, когда ты чуть отойдешь.

Снова этот смех.

– Точно. – Адам отстраняется и делает шаг назад. – Полагаю, мне следует поблагодарить тебя за обед.

– Да, следует, – говорю я, запуская руку в ворот футболки и вытаскивая его карточку из лифчика. – Я же сказала, что заплачу.

Он смотрит мне в глаза, двумя пальцами медленно вытягивает карточку из моей руки и засовывает ее в карман со словами:

– Это первый и единственный раз, Скарлетт. В конце концов, я джентльмен, а джентльмены никогда не позволяют даме платить.

Я незаметно сжимаю бедра, подтекст его слов тяжестью наливается между ног. Я слишком давно не испытывала оргазм от чего-то помимо вибратора, и когда мужчина с внешностью Адама разговаривает со мной с подобной уверенностью и обходительностью, это оказывается проблемой серьезнее, чем я изначально думала.

Я задаюсь вопросом, всегда ли он джентльмен или за дверью спальни перестает им притворяться.

– Гото-ово, – тянет Бернард. Я прочищаю горло и поворачиваюсь. Он обходит прилавок, держа в руках объемный пакет, и, прищурившись, вручает его мне. – Вы вернетесь и расскажете мне, как было вкусно. Да?

– Конечно, – соглашаюсь я.

Он переключает внимание на Адама.

– А ты точно вернешься. Ты обожаешь мои сэндвичи.

Адам вздыхает.

– Истинная правда, Берни. Из-за тебя мне приходится больше времени проводить в спортзале. – Он хлопает себя по животу. Животу, который, я уверена, твердый как долбаный камень. – Я немного обвис.

Я не могу сдержать фырканья, и Адам поворачивает голову ко мне.

– Что? – спрашивает он с хитрой улыбочкой.

«Как будто я скажу ему, что не верю, будто у него может быть что-то обвисшее». Я поднимаю пакет с едой.

– Обед остынет.

Он изгибает бровь, пронизывая меня таким взглядом, что я невольно ерзаю под его тяжестью.

– А этого нельзя допускать, – поддразнивает он, поворачивается к Бернарду и кивает. – Спасибо. Хорошего дня.

– И вам. Еще увидимся, – отвечает тот и машет нам рукой, после чего возвращается за прилавок.

На этот раз, когда Адам кладет ладонь мне на поясницу и снова ведет по тесной закусочной, я не удивляюсь. И все-таки я подавляю первый порыв сказать, что в состоянии самостоятельно выбраться отсюда целой и невредимой. Однако не могу заставить себя огрызнуться на него, и это раздражает больше, чем предполагаемая неспособность позаботиться о себе.

Звякнув дверным колокольчиком, мы выходим на улицу, и я делаю шаг в сторону от Адама и его руки. Только теперь я могу снова свободно дышать.

Пока мы покупали обед, палящее летнее солнце стало только горячее, и я внезапно возненавидела нашу рабочую форму и дополнительное тепло, которое она обеспечивает. На моей шее выступает пот, а кроссовки тяжело шлепают по тротуару.

– Намного жарче, чем я ожидал, – говорит Адам, глядя на небо.

Он прикрывает прищуренные глаза ладонью и стонет. Рукав футболки натягивается на бицепсе, и я сама чуть не издаю стон.

Вместо этого я сглатываю.

– Мы одеты для катка. Думаю, это добавляет жара.

– Да, наверное, – соглашается он, опуская руку и доставая из кармана ключи от машины. – Кстати, о катке. Завтра вечером «Ванкувер Варриорс» играют матч плей-офф, и поскольку у «ЛКУ» есть ложа в «Роджерс»[8]8
  «Роджерс-арена» – стадион в центре Ванкувера. (прим. пер.)


[Закрыть], мы с некоторыми сотрудниками пойдем на игру. Есть местечко и для тебя, если захочешь присоединиться.

Носок моей кроссовки попадает в трещину на тротуаре, и я спотыкаюсь. Разворачиваясь, таращусь на Адама, разинув рот.

– Вы посещаете столько игр, что это окупает стоимость ложи?

Мне повезло сидеть в ложе на паре матчей, когда я играла за свою бывшую команду в Альберте, и это само по себе роскошь.

Адам недоверчиво смотрит на меня.

– Точно. Глупый вопрос, – бормочу я.

Почему бы крупнейшему тренировочному центру в стране не иметь постоянные места там, где во время сезона можно встретить большинство профессиональных хоккеистов? Идеальная маркетинговая стратегия.

– Двое их игроков – мои лучшие друзья, – отвечает он в следующее мгновение.

Я хмурю брови от неожиданной информации.

– Двое?

Мы выходим на парковку, и Адам открывает машину.

– Я играл в студенческой команде с Оукли Хаттоном и Тайлером Бейтманом. Мы как одна семья, – говорит он под мигание фар.

Я останавливаюсь перед машиной Адама.

– Офигеть. Ты шутишь? Тайлер Бейтман в прошлом сезоне выиграл Приз Норриса[9]9
  Приз, ежегодно вручаемый защитнику, который проявил наибольшее мастерство при игре на своей позиции на протяжении всего сезона НХЛ. (прим. пер.)


[Закрыть].

Сейчас он один из лучших защитников Лиги, а ведь его даже не задрафтовали.

Адам идет мимо меня к пассажирской двери, наши руки соприкасаются. В уголках его глаз появляются морщинки, когда он улыбается и открывает мне дверь.

– Чертовски верно. И я предлагаю тебе возможность увидеть его в пятом матче второго раунда плей-офф с одного из самых удобных мест на арене.

Его глаза озорно сверкают.

Я понимаю, что Адам пытается манипулировать, чтобы я согласилась, но черт меня побери, если это не работает. Я слишком давно не смотрела игры, тем более вживую, так что уже давно пора. Лео напоминал мне об этом сотни раз с тех пор, как я переехала домой.

Может, это станет толчком, который мне необходим, чтобы преодолеть последние препятствия? А может, только сделает хуже. В любом случае я не узнаю, пока не попробую.

Я встречаюсь с его полным надежды взглядом и киваю.

– Во сколько мне быть готовой?