Текст книги "Не говори никому"

35

С наступлением ночи Тириз нашел мне пристанище в доме родственников Латиши. Мы надеялись, что полиция не докопается до нашего с ним знакомства, однако зачем рисковать?

Тириз подключил свой ноутбук, и я проверил почту, надеясь найти очередное анонимное сообщение. Ничего. На всякий случай зашел на «Bigfoot». Тоже пусто.

С тех самых пор, как мы покинули офис Флэннери, Тириз с интересом поглядывал на меня и вот решился:

– Можно спросить вас кой о чем, док?

– Валяй.

– Когда этот тип, адвокат, вспомнил про убийство того парня, как его…

– Брэндона Скоупа, – напомнил я.

– Точно. Вы выглядели так, будто вас по башке чем-то тяжелым треснули.

– И ты хочешь знать почему?

Тириз кивнул.

– Я знал Брэндона Скоупа. Они с Элизабет вместе работали в благотворительном обществе. Мой отец рос, а потом работал вместе с его отцом. В свое время он даже обучал Брэндона.

– Ага, – произнес Тириз. – И все?

– А что, этого недостаточно?

Тириз молчал. Я повернулся и встретил его пристальный взгляд. Мне показалось, он проник в самые темные закоулки моей души. К счастью, это впечатление быстро рассеялось.

– Какие планы? – спросил Тириз.

– Позвоню кое-куда. Ты уверен, что звонки не отследят?

– Не могу представить как. Знаете что, давайте свяжемся еще через один номер. Это будет надежней.

Я кивнул. Набрал цифры, названные Тиризом, и продиктовал какому-то незнакомцу нужный мне номер. Тириз двинулся к двери.

– Пойду гляну, как там Ти Джей. Через час вернусь.

– Тириз!

Он обернулся. Мне хотелось поблагодарить его, но как это сделать, я не знал. Тириз понял.

– Не стоит, док. Вы мне нужны. Для моего мальчишки, ясно?

Я снова кивнул. Он вышел. Я взглянул на часы, прежде чем перезвонить Шоне на сотовый. Она схватила трубку:

– Алло?

– Как Хлоя? – спросил я.

– Замечательно.

– Далеко вы гуляли?

– Не близко. Километра три-четыре отшагали, если не все пять.

Какое же облегчение я почувствовал!

– И что теперь…

Я хмыкнул и разъединился. Перезвонил своему невидимому помощнику, надиктовав очередные цифры. Он пробурчал, что не нанимался работать оператором, и все-таки соединил.

– Что? – рявкнула Эстер Кримштейн так, что трубка едва не разлетелась.

– Это Бек, – быстро заговорил я. – Ваш телефон защищен или нас могут подслушать?

Эстер заколебалась.

– Можете говорить, это безопасно, – пробормотала она.

– У меня была причина для побега.

– Убийство?

– Что?

Опять молчание. Потом голос:

– Простите, Бек. Я ужасно вымотана. Я просто взбесилась, когда вы сбежали, наговорила Шоне кучу гадостей и отказалась вас защищать.

– И слушать не хочу, – заявил я. – Вы нужны мне, Эстер.

– Я не буду помогать вам прятаться.

– А я и не прошу. Правда, я собираюсь защищаться только на моих условиях.

– Вы не в том положении, чтобы диктовать условия, Бек. Вам светит тюрьма. Теперь никто не согласится отпустить вас под залог.

– Предположим, у меня есть доказательство, что я не убивал Ребекку Шейес.

Удивленная тишина.

– А оно у вас есть?

– Да.

– Какое же?

– Железное алиби.

– Подтвержденное кем?..

– А вот с этого места, – сказал я, – наш разговор становится на редкость интересным.

* * *

Специальный агент Ник Карлсон поднес к уху мобильный телефон.

– Да?

– Готов переварить новости?

– Что случилось?

– Несколько часов назад Бек, под ручку с молодым чернокожим бандитом, посетил дешевого адвокатишку Питера Флэннери.

Карлсон нахмурился.

– Я думал, его защищает Эстер Кримштейн.

– Бек не собирался нанимать Флэннери. Он хотел узнать подробности давнего случая.

– Какого именно?

– Восемь лет назад некий отпетый рецидивист по фамилии Гонсалес был арестован за убийство Брэндона Скоупа. Алиби парню обеспечила Элизабет Бек. Вот об этом-то наш доктор и расспрашивал.

У Карлсона голова пошла кругом. Какого черта…

– Что-то еще?

– Пока все, – сказал Стоун. – Ты сейчас где?

– Я тебе перезвоню, – уклонился от ответа Карлсон и, разъединившись, набрал какой-то номер.

– Национальный центр баллистического анализа, – отозвался женский голос.

– Работаешь сверхурочно, Донна?

– Не знаю, как сбежать поскорей, Ник. Что хочешь?

– Сделай одолжение…

– Нет! – отрезала Донна. Потом вздохнула. – Какое?

– У тебя тот пистолет из ячейки на имя Сары Гудхарт?

– Да, и что?

Карлсон объяснил, чего он хочет.

– Шутишь? – спросила Донна.

– Ты же знаешь меня. Никакого чувства юмора.

– И правда.

Донна помолчала.

– Хорошо, сделаю. Только уже не сегодня.

– Спасибо, Донна, ты прелесть.

* * *

Когда Шона вошла в подъезд, ее кто-то окликнул:

– Извините, вы – мисс Шона?

Обернувшись, она увидела мужчину в дорогом костюме и с набриолиненными волосами.

– А вы?..

– Специальный агент Карлсон.

– Вечер добрый, мистер агент.

– Мы в курсе, что Бек вам звонил.

Шона подавила притворный зевок.

– Молодцы.

– Вы знаете, что полагается за пособничество беглому преступнику?

– Ты сильно не пугай, – по-прежнему равнодушно заявила Шона. – А то я прямо тут описаюсь.

– Думаете, я шучу?

Шона вытянула руки перед собой.

– Арестуй меня, красавчик. – Она глянула Карлсону за спину. – Я думала, вы всегда парами ходите.

– Нет, я один.

– Сама догадалась. Можно уже пройти?

Карлсон не спеша поправил очки.

– Я считаю, что доктор Бек никого не убивал.

Шона застыла, как вкопанная.

– Поймите меня правильно. Все против него. Мои коллеги уверены, что Бек – убийца. За ним по-прежнему идет охота.

– И что, – не скрывая подозрения, спросила Шона, – вы с ними не согласны?

– Мне кажется, происходит что-то странное.

– Что же?

– Я думал, вы меня просветите.

– А как вы докажете, что не врете?

Карлсон пожал плечами:

– Боюсь, что никак.

Шона задумалась.

– Неважно, – заметила она наконец. – Все равно я ничего не знаю.

– Даже то, где он прячется?

– Понятия не имею.

– А если бы знали?

– Не сказала бы. Сами ведь понимаете.

– Понимаю, – согласился Карлсон. – Стало быть, отказываетесь сообщить, что значат все эти разговоры насчет прогулок с собакой?

Шона мотнула головой.

– Скоро Бек сам все расскажет.

– А если его раньше подстрелят? Ваш друг напал на одного из полицейских, это развязало руки остальным.

Шона постаралась сохранить спокойствие.

– Ничем не могу помочь.

– Очень жаль.

– Можно вопрос?

– Валяйте.

– Почему вы считаете Бека невиновным?

– Точно сказать не могу. Какие-то мелочи не сходятся. – Карлсон наклонил голову. – Вы знали, что Бек заказал билеты на самолет до Лондона?

Шона внимательно разглядывала вестибюль, пытаясь выиграть пару секунд, прежде чем ответить. Какой-то мужчина перехватил ее взгляд и призывно улыбнулся. Шона даже не заметила.

– Дьявольщина, – сказала она.

– Я только что из аэропорта, – продолжил Карлсон. – Билеты заказаны три дня назад. Бек, естественно, не явился. Но самое странное то, что заказ оплачен кредитной картой на имя Лоры Миллз. Вам это имя о чем-нибудь говорит?

– А должно?

– Может, и нет. Мы пытаемся найти ее, хотя, скорее всего, это псевдоним.

– Чей?

Карлсон снова пожал плечами.

– А Лизу Шерман вы тоже не знаете?

– Нет. Кто она?

– Женщина, которая заказала билеты на тот же рейс, что и наш малыш. На соседнее кресло.

– И тоже не явилась?

– Не совсем. Зарегистрировалась, а вот в самолет не села. Весело, да?

– Не очень, – задумчиво сказала Шона.

– К сожалению, никто в аэропорту не видел Лизы Шерман. Она не сдавала багаж, билет зарегистрировал компьютер. Мы проверили ее по своим каналам, и как вы думаете, что нашли?

Шона молча покачала головой.

– Правильно, ничего. Видимо, очередной псевдоним. А имя Брэндон Скоуп вы когда-нибудь слышали?

Лицо Шоны вытянулось.

– А он-то тут при чем?

– Доктор Бек в сопровождении чернокожего молодого человека навестил сегодня адвоката Питера Флэннери. Тот когда-то защищал подозреваемого по делу об убийстве этого самого Скоупа. Бек расспрашивал его о роли Элизабет в освобождении арестованного. Есть идеи – почему?

Шона порылась в косметичке.

– Что-то ищете? – поинтересовался Карлсон.

– Сигареты. У вас не будет?

– Извините, не курю.

– Черт!

Шона посмотрела детективу прямо в глаза:

– Зачем вы мне все это рассказываете?

– У меня уже четыре трупа. Интересно знать, что происходит.

– Четыре?!

– Ребекка Шейес, Мелвин Бартола, Роберт Вулф – это те два друга с озера – и Элизабет Бек.

– Элизабет убил Киллрой.

Карлсон отрицательно покачал головой.

– Почему вы так решили? – удивилась Шона.

Детектив показал ей большой коричневый конверт.

– Вот поэтому.

– Что это?

– Результаты вскрытия тела.

Шона сглотнула. Ее охватил страх. Возможно, именно содержимое конверта прольет свет на полученные Беком сообщения.

– Можно посмотреть? – спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Зачем?

Шона не ответила.

– И почему Бек так хотел взглянуть на эти документы? – допытывался Карлсон.

– Не понимаю, о чем вы, – сказала Шона. Слова зазвенели в ее ушах и, как ей показалось, в ушах собеседника.

– Элизабет Бек принимала наркотики? – спросил агент.

Вопрос ошеломил Шону.

– Элизабет? Никогда!

– Уверены?

– Конечно. Наоборот, она пыталась спасать наркоманов, это было частью ее практики.

– Знаю я сотрудников полиции нравов, которые после работы не прочь расслабиться с проститутками.

– Элизабет была совсем не такой. Не ангел с крыльями, конечно. И все же наркотики?.. Невозможно.

Карлсон снова помахал конвертом.

– Анализ показал содержание в крови кокаина и героина.

– Значит, ее Келлертон заставил.

– Нет.

– Почему вы так уверены?

– Результаты другой экспертизы. В ногтях и волосах обнаружены наркотические вещества, принятые убитой как минимум за несколько месяцев до смерти.

У Шоны подогнулись колени. Она привалилась к стене.

– Слушайте, Карлсон, не играйте вы со мной в кошки-мышки. Дайте посмотреть, что у вас там, а?

Сыщик притворно задумался.

– Как вам такой вариант, – предложил он. – Я даю посмотреть один лист из этого конверта. Любой.

– Что за бред, Карлсон?

– Спокойной ночи, Шона.

– Эй, эй, погодите минутку!

Шона нервно облизнула губы, думая о странных сообщениях, побеге Дэвида, смерти Ребекки и невероятных результатах вскрытия трупа Элизабет. В одно мгновение ее убедительная версия о фотомонтаже перестала быть такой уж убедительной.

– Фотографию, – сказала она. – Я хочу посмотреть фотографию жертвы.

– Очень интересно, – улыбнулся Карлсон.

– Почему?

– А ее нет.

– Мне казалось…

– Я тоже не понимаю, – перебил ее детектив. – Я позвонил доктору Харперу, медэксперту округа, и попросил проверить, кто еще подавал заявку на эти документы. Он скоро перезвонит.

– Вы имеете в виду, что кто-то украл из дела фотографии?

Карлсон пожал плечами.

– Ну же, Шона. Расскажите мне все.

Она чуть не сдалась. Чуть не рассказала ему о сообщениях и уличной видеокамере. А как же Бек? Этот сыщик при всей его привлекательности мог оставаться врагом.

– Можно посмотреть остальные документы?

Карлсон медленно протянул ей конверт. «Ну хватит», – подумала Шона. Она шагнула вперед, вырвала документы из руки детектива и выхватила из конверта первый лист. Скользнула глазами вниз по странице и, увидев записи о росте и весе убитой, едва не вскрикнула. В груди похолодело.

– Что? – спросил Карлсон.

Шона не ответила.

Зазвонил сотовый. Сыщик достал его из кармана брюк.

– Карлсон.

– Это Тим Харпер.

– Нашли старые записи?

– Да.

– Кто-то получал на руки результаты вскрытия Элизабет Бек?

– Всего один человек, – ответил Харпер. – Три года назад, как только их переместили в архив.

– Кто?

– Отец убитой. Кстати, полицейский. Его зовут Хойт Паркер.

36

Ларри и Гриффин сидели на открытой террасе, опоясывающей заднюю часть дома Скоупа. Над раскинувшимся по всей усадьбе тщательно ухоженным садом царствовала ночь. Мелодично трещали сверчки. Казалось, даже они для богачей поют с особым усердием. Из-за стеклянных дверей доносились тренькающие звуки пианино, ярко освещенные окна бросали на траву красные и золотые блики, будто дом украшен иллюминацией.

И Гэндл, и Скоуп были одеты в темные брюки. Кроме того, на Ларри красовалась голубая рубашка поло, а Гриффин облачился в шелковую сорочку от своего личного портного из Гонконга. Потягивая прохладное пиво, Ларри молча разглядывал четко очерченный силуэт патрона. Чуть задрав голову и скрестив ноги, Скоуп сидел и рассматривал свои обширные владения. Его правая рука лежала на ручке кресла, янтарный ликер плескался в бокале.

– И вы не знаете, где Бек? – спросил Гриффин.

– Нет.

– А что это за двое чернокожих, которые его отбили?

– Понятия не имею. Ву уже разыскивает их.

Гриффин сделал большой глоток из бокала. Секунды ползли медленно, как во сне.

– Ты считаешь, он жив?

Ларри хотел пуститься в объяснения, приводя доводы «за» и «против», рассматривая различные варианты. Но, уже открыв рот, передумал и лишь сухо сказал:

– Да.

Гриффин прикрыл глаза.

– Ты помнишь, как родился твой первый ребенок?

– Конечно.

– Присутствовал при родах?

– Да.

– А вот в наше время такой моды не было. Мы, отцы, коротали время в холле, листая старые журналы. Я помню, как появилась медсестра и повела меня к жене. Я завернул за угол и увидел Эллисон с Брэндоном на руках. Меня охватило странное чувство, Ларри. Что-то поднималось изнутри, распирая так, что я боялся лопнуть. Чувство невыразимое, ошеломляющее, ни с чем не сравнимое. Думаю, все молодые отцы ощущают нечто подобное.

Скоуп замолчал. Ларри повнимательнее посмотрел на шефа. По лицу старика, поблескивая в неярком свете, текли слезы.

– Наверное, все в такой день испытывают одно и то же: радость и боязнь – боязнь ответственности за нового, маленького человечка. Однако было и кое-что еще, то, что я не мог выразить словами. Не мог до тех пор, пока Брэндон не пошел в школу.

У старика, по-видимому, перехватило горло. Он закашлялся, слезы потекли сильнее. Звуки пианино стали громче, даже сверчки примолкли, будто прислушиваясь.

– Мы стояли и ждали школьного автобуса, я держал сына за руку. Брэндону недавно исполнилось пять, он поднял голову и взглянул на меня, как это делают все дети в его возрасте. Он был в коричневых брюках и уже успел посадить пятно на коленку. Я отчетливо помню, как зашипела, открываясь, дверь желтого автобуса. Брэндон отпустил мою руку и вскарабкался по ступенькам. Мне хотелось дотянуться до него, снять с подножки и увести домой. Вместо этого я застыл, как вкопанный. Он нырнул в автобус, и дверь опять зашипела, теперь уже закрываясь.

Брэндон сел у окна, и я увидел его лицо. Он помахал мне, я помахал в ответ, а когда автобус тронулся, сказал себе: «Меня покидает целый мир». Этот желтый автобус с какими-то ненадежными металлическими боками и незнакомым мне водителем увозил всю мою жизнь. И вот тогда я понял, что же именно почувствовал в день рождения сына. Страх. Не просто ответственность, нет. Ледяной, пронизывающий страх. Можно бояться болезни, старости, смерти. Но ничто не сравнится с тем страхом, который камнем лег на мое сердце, когда я смотрел вслед школьному автобусу. Понимаешь?

– Кажется, да, – кивнул Ларри.

– В тот момент я осознал: как бы я ни старался, с мальчиком все-таки может что-нибудь случиться. Я не смогу быть все время рядом, дабы в случае чего отвести беду. С тех пор я думал об этом постоянно. Наверное, так думают все родители. И когда несчастье случилось…

Гриффин замолчал и пристально посмотрел на Гэндла.

– Я все еще пытаюсь вернуть его обратно, – сказал он. – Я торгуюсь с Богом, предлагая ему что угодно, если Брэндон снова окажется в живых. Конечно, это лишь мечты. И вдруг появляешься ты и говоришь, что в то время, как мой сын – моя боль, моя жизнь – гниет в земле, она все еще жива. – Он затряс головой. – Я не могу осознать этого, Ларри, понимаешь?

– Понимаю.

– Я не смог защитить его тогда. Я не хочу промахнуться теперь.

Гриффин Скоуп повернулся и окинул взглядом свой сад. Отхлебнул из бокала. Гэндл понял, что разговору конец. Он поднялся и канул в темноту.

* * *

В десять вечера Карлсон подошел к двери дома номер двадцать восемь по Гудхарт-роуд. Поздновато для неожиданного визита, хотя свет в доме еще горел, а в одном из окон Карлсон увидел отсвет телевизора. Да и в любом случае у него есть заботы поважнее, чем чей-то спокойный сон.

Детектив уже поднес палец к звонку, когда дверь отворилась. На пороге стоял Хойт Паркер. Несколько секунд они мерились взглядами, как два боксера посреди ринга, пока рефери произносит ничего не значащие слова о недопустимости ударов ниже пояса и тому подобном.

Карлсон не стал дожидаться гонга.

– Ваша дочь принимала наркотики?

Паркер чуть вздрогнул, но выдержал удар.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Можно войти?

– Моя жена только что уснула, – сказал Хойт, впуская Карлсона и закрывая за ним дверь. – Вы не против, если мы поговорим прямо здесь?

– Как скажете.

Хойт скрестил руки на груди и закачался с носка на пятку. Его крупное тело было обтянуто синими джинсами и футболкой, которая, наверное, сидела гораздо свободнее килограммов этак семь-восемь назад. Карлсон знал, что Хойт – опытный полицейский, ни хитростью, ни искусными ловушками его не возьмешь.

– Вы ответите на мой вопрос? – осведомился он.

– А вы объясните, для чего это нужно? – парировал Хойт.

Карлсон решил поменять тактику.

– Зачем вы украли фотографии из документов о вскрытии?

– А почему вы решили, что я их украл?

Никакого возмущения, никакого волнения – чистое любопытство.

– Потому что сегодня я смотрел документы.

– В честь чего такая бурная деятельность?

– Простите?

– Мою дочь убили восемь лет назад. Ее убийца давно в тюрьме. А сегодня вы решили посмотреть документы по вскрытию. Я хочу знать зачем.

Разговор явно заходил в тупик, причем заходил очень быстро. Карлсон решил ненадолго сдать позиции, усыпив тем самым бдительность Паркера, и посмотреть, что из этого выйдет.

– Вчера ваш зять посетил медэксперта. Он требовал показать ему результаты вскрытия тела жены. Я надеюсь выяснить для чего.

– Ему удалось увидеть бумаги?

– Нет. Вы не знаете, почему он так настойчиво их требовал?

– Даже не догадываюсь.

– Однако вы насторожились.

– Как и вы. Поведение Дэвида кажется мне подозрительным.

– А почему, – продолжал Карлсон, – вы спросили, удалось ли Беку увидеть документы?

Паркер молча пожал плечами.

– Вы расскажете мне, что сделали с фотографиями?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – бесцветным голосом произнес Хойт.

– Вы – единственный, кто получал на руки этот конверт.

– И что это доказывает?

– Когда вы просматривали документы, там были фотографии?

Глаза Паркера вспыхнули и тут же погасли.

– Да, – ответил он. – Да, были.

Карлсон не смог сдержать улыбку.

– Хороший ответ.

Он расставил Хойту ловушку, и тот виртуозно ее обошел.

– Потому что, ответь вы, что их там не было, я бы спросил, почему вы тотчас же не поставили в известность медэксперта и так далее. Правильно?

– Вы подозрительны, агент Карлсон.

– Да уж. Есть какие-то идеи по поводу того, куда могли подеваться снимки?

– Возможно, их засунули по ошибке в другой конверт.

– Возможно. Только не похоже, что вы расстроены этим обстоятельством.

– Моя дочь погибла. Расследование по ее делу закрыто. Было бы из-за чего расстраиваться.

Не разговор, а пустая трата времени. А может быть, и нет. Точной информации Карлсон не получил, но поведение Паркера говорило само за себя.

– Вы до сих пор считаете, что вашу дочь убил Киллрой?

– Несомненно.

Карлсон повертел конверт.

– Даже после того, как прочитали это?

– Да.

– Тот факт, что большинство увечий нанесено после смерти жертвы, вас не смущает?

– Успокаивает, – ответил Паркер. – Значит, моя дочь меньше мучилась.

– Я не об этом. Я об уликах против Келлертона.

– В описании вскрытия я не вижу ничего противоречащего обвинению.

– Случай не похож на остальные.

– Различия объясняются физической силой моей дочери.

– Не понял.

– Я знаю, что Келлертон наслаждался муками своих жертв, – начал объяснять Хойт. – И клеймил их, когда они все еще были живы. Мы предположили, что Элизабет пыталась вырваться или хотя бы защититься. Нам кажется, она отбивалась от него. И, пытаясь совладать с девушкой, он не рассчитал силы и убил ее. Это объясняет ножевые раны на ее руках и то, почему клеймо было посмертным.

– Ясно.

Неожиданный хук слева. Карлсон едва устоял на ногах. Хорошее, да что там хорошее – прекрасное объяснение. Полное здравого смысла. Даже слабая жертва может доставить преступнику массу неприятностей. Объяснение Паркера сводило концы с концами. Хотя не совсем.

– И как же тогда вы объясните результаты анализа на наркотики?

– Никак, – ответил Хойт. – Вы же не просите жертву изнасилования рассказать, как складывались ее отношения с мужчинами до того, как она стала жертвой. Была моя дочь наркоманкой или нет – это к делу не относится.

– Так все-таки была?

– Не важно.

– В расследовании убийства не бывает ничего не важного, и вы это знаете.

Паркер сделал шаг вперед.

– Поосторожнее, – предупредил он.

– Вы мне угрожаете?

– И не думал. Просто предупреждаю, чтобы вы не торопились снова вытаскивать на свет дело об убийстве Элизабет.

Прозвучал финальный гонг. Противники стояли друг напротив друга, ожидая результатов матча, которые в любом случае никого не устроят, как бы ни старались судьи.

– Если это все… – сказал Паркер.

Карлсон кивнул и сделал шаг назад. Хозяин дома взялся за дверную ручку.

– Хойт!

Тот обернулся.

– Я не поверил ни единому вашему слову. Это так, для общего сведения, – объяснил Карлсон. – Ясно?

– Как божий день, – ответил Паркер.