Текст книги "Перешагнув пропасть"

– Посмотрим. – Черные бархатные глаза вдруг стали безжалостными. – Но я изложу свои соображения именно ей, без учета вашего согласия или несогласия. И буду тверд, вы меня поняли?

– Прекрасно поняла, – процедила Сэнди сквозь зубы.

– Вот и хорошо. – Протягивая руку, чтобы попрощаться, он улыбнулся, чего она не смогла сделать.

Ей не хотелось к нему прикасаться, но в душе ее шла борьба: Боже, как он красив, наверное, для некоторых женщин просто неотразим. Но не для нее. Нет, нет. Она слишком обожглась в свое время на красавцах. Она вспомнила мужчину, который тоже думал, что стоит ему улыбнуться – и все будет так, как он захочет.

– Дайте руку, мисс Гоздон, я не кусаюсь, – насмешливо сказал Жак; в то же время он как будто забавлялся, и Сэнди невольно протянула руку.

– Я не боюсь.

– Ну что ж, до вечера. – Его рукопожатие было теплым, но твердым, он поднес руку Сэнди к губам, и она отдернула ее, словно обожглась. Впрочем, это был не ожог, а скорее электрошок. В глазах Жака мелькнуло удивление, потом лицо его стало холодным и замкнутым. – Я вернусь в семь часов, – сказал он сухо. – Не вздумайте отправить Энн куда-нибудь, это будет очень глупо с вашей стороны.

– Серьезно?

– Абсолютно. Считаю нужным предупредить вас, что я упрямо иду к своей цели и всегда получаю именно то, чего хочу.

– А всегда ли вы заслуживаете того, что получаете? – Теперь она говорила медовым тоном, глядя ему прямо в глаза.

На секунду Сэнди показалось, что она зашла слишком далеко: в глубине его глаз зажглись злые огоньки; но потом красивый рот растянулся в улыбке, и он пожал плечами:

– Вот в этом я не уверен. Может, когда-нибудь я и смогу ответить на ваш вопрос. – Он снова улыбнулся – слишком мужественный и крупный для этой комнатенки. Сэнди почувствовала, как вспотели ее ладони. У нее перехватило дыхание. Что с ней такое? – подумала Сэнди. И что этому причиной? Страх? Паника? Его сексуальная привлекательность?

Нет, нет, она не позволит себе снова испытывать что-либо подобное. Неужели ее горестное прошлое ничему ее не научило?

– Сомневаюсь, что ответите. Думаю, сегодняшняя наша встреча будет последней.

Произнося эти слова, она и не подозревала, какой в этот момент выглядела молоденькой, как красиво золотились ее волосы в луче солнца, падавшем из окна, и какими голубыми стали вдруг ее глаза.

– Все может быть. – Он повернулся к двери. – Жизнь преподносит нам сюрпризы, как раз когда мы их не ждем.

Сэнди стояла не шевелясь. Она слышала, как хлопнула входная дверь, и сердце ее стучало будто молот. Да уж, я кое-что знаю об этих сюрпризах, думала она. Если ему рассказать, он удивится. Закрыв глаза, Сэнди пыталась отогнать фантомы прошлого, которые вдруг возникли в ее памяти как на экране. И только голос Энн из спальни, слабый и испуганный, вернул Сэнди назад к реальности.

Глава 2

Когда в семь вечера Жак Шалье вернулся, он оправдал наихудшие предчувствия Сэнди. Беседуя с Энн, он был само обаяние, говорил убедительно и очень грустным тоном, рассказывал о том, что его родители, особенно мать, убиты горем после известия о гибели младшего сына.

Он с такой проникновенностью изображал глубину их сочувствия молодой вдове, их невестке, а также живописал их радость в связи с новостью, что у них будет внук, что покорил Энн. С точки зрения Сэнди, это была безжалостная интрига, служившая целям Жака. Он играл на чувствах Энн, как хороший музыкант на своем инструменте, до тех пор, пока она не попала в расставленные им силки. Ее глаза потемнели от жалости и сострадания, а ротик сложился в горестную складку.

– Эмиль, бесспорно, хотел бы, чтобы в вашем положении вы жили в его семье, – убеждал ее Жак. – Несмотря на то, что вам трудно простить нас всех за наше отношение к вам. Вы считаете нас повинными в его гибели, и я это вполне могу понять…

– Нет, нет, – Энн смутилась, – если я и думала так сначала, то теперь – нет. Я знаю, это был несчастный случай, но… но он так уставал, занимаясь целыми днями, а потом работал всю ночь. Ведь нам нужны были деньги. При том что Сэнди нам посылала…

– Вы посылали им деньги? – Жак резко обернулся к старшей сестре. Она стояла около софы, с горечью слушая его медовые речи.

– Естественно. – Сэнди обожгла его взглядом.

– Этого все равно не хватало, – тихо продолжала Энн, – я ведь бросила университет и больше не получала стипендию.

– Беременность Энн была тяжелой с самого начала, – пояснила Сэнди. – Она никак не смогла бы продолжать учебу, хотя они с Эмилем и решили, что после родов она вернется к занятиям в университете. А молодой муж к тому времени получил бы диплом и начал бы работать.

– Понимаю. – Жак снова повернулся к Энн и взял ее руку в свою. – Я не знал о том, что Эмиль больше не получает помощи из дома. Прошу вас, Энн, поверьте мне. Когда я сегодня утром говорил об этом матери, она просила меня передать вам, что родителей заставила предпринять такой роковой шаг одна причина, о которой я просил бы вас никому не рассказывать.

– Я, пожалуй, сварю кофе, – вмешалась Сэнди.

– Нет, Сэнди, прошу вас, останьтесь. Мне очень важно, чтобы и вы это поняли. Это нужно – на будущее.

Сэнди не хотелось оставаться, но тем не менее она присела на краешек качалки, лицом к Жаку и Энн.

– Узнав от Эмиля, что он собирается жениться, – начал Жак, – мои родители очень расстроились, особенно мать. Она подумала, что, если лишить его денежной помощи, он, может быть, отложит женитьбу до окончания курса. Возможно, думала она, ваши чувства не выдержат проверку временем, и вы расстанетесь. Она думала и о том, как скажутся ваши отношения на учебе Эмиля, и о том, что вы оба слишком молоды для брака. Была и еще одна, более важная причина. – Жак замолчал, поднялся со стула и встал спиной к обеим сестрам. Он смотрел в окно, на грязную лондонскую улицу. – Видите ли, – продолжал Жак, – года два назад отец мой сделал глупость: связался с молодой англичанкой, работавшей у нас в доме. Еще большей глупостью было то, что он был недостаточно осторожен и мать узнала обо всем. Она потребовала объяснений, отец признался и положил конец роману. Однако удар уже был нанесен. У матери случился нервный срыв, от которого она до сих пор не может оправиться. Я, как деловой партнер отца, был поставлен в известность, но никто из нас – ни я, ни Андре, ни Эмиль – не знал причину болезни матери. Родители решили скрыть ее. Когда Эмиль влюбился в вас, мать просто не смогла… как это по-английски? – смириться с фактом. – Жак повернулся к обеим женщинам, но лицо его было бесстрастным, словно у статуи. – Моя мать в тот момент была не способна вести себя рационально или мудро. А отца все еще терзала совесть. Видимо, и до сих пор терзает. Та девица взяла его лаской и лестью, втянула в адюльтер, но отношения были чисто физические – без всяких чувств. Ее уволили, вручив банковский чек, вполне компенсировавший «разбитое сердце». А мать с тех пор горюет над своей загубленной жизнью. Мать хотела, чтобы вы узнали об этом, Энн. Нет, она не ждет, что вы простите ее. Она надеется, что вы, может быть, ее поймете. – Жак, выпрямившись, стоял все там же в напряженной позе, с гордым лицом.

– Я… – начала Энн; Сэнди видела, с каким трудом сестра подыскивает слова. – Мне очень жаль, Жак, ваша мать, наверное, так страдала…

– Да. – Он кивнул, не сводя черных глаз с ее лица. – Но то горе было несравнимо с последующим – потерей сына. Мы с отцом скрыли от нее подробности. Она думает, что Эмиль просто попал в аварию, когда ехал в машине. Если бы она узнала, что он работал ради куска хлеба и что все это – прямое следствие ее действий…

– Я никогда ей не скажу, – поспешно заверила Жака Энн. – Теперь это ничего не даст, да и Эмиль не хотел бы…

– Спасибо. – Жак склонил голову, сверкнув глазами в сторону Сэнди.

Сэнди была тоже тронута этим рассказом, хотя ее недоверие к семейству Шалье, да и к самому Жаку, осталось прежним. Причину она не знала, но не могла отделаться от мысли, что он использовал этот рассказ, чтобы заставить Энн плясать под его дудку. И его дальнейшие слова подтвердили опасения Сэнди.

– А теперь я попрошу вас о большом одолжении, – продолжал Шалье. – Моей матери очень хочется с вами познакомиться, поговорить с вами лично. Не согласитесь ли вы поехать со мной во Францию?

– Я… – Энн метнула взгляд в сторону Сэнди. – Думаю, что нет. В моем положении и при том, что я себя неважно чувствую…

– Тем больше у вас причин пожить у нас, где вас ждут комфорт и хороший уход, – мягко перебил ее Жак. – У моих родителей прекрасный врач, кроме того, всего в нескольких милях от замка есть отличная больница, где окажут первоклассную помощь, если она потребуется. А здесь у вас условия, я бы сказал… не совсем для вас подходящие… И, насколько я понял, должность Сэнди призывает ее в Штаты. Уверен, что она будет лучше спать ночами, если вы поживете у нас.

– Я уже говорила, что именно я буду смотреть за Энн, – вмешалась Сэнди. Она была сыта по горло его тонкой дипломатией. – О том, что я оставлю Энн, не может быть и речи.

– А как же ваша работа? – В его голосе была притворная забота, глаза не отрывались от ее злого лица. – Оставаясь в Англии, рядом с Энн, вы можете потерять должность, а если увезете Энн в Америку, она подолгу будет дома совсем одна.

– Ничего, я иногда делаю работу на дому.

– Однако не всю. – Он уставился на нее – явно решил загнать ее в угол. – Оставляя Энн одну, вы будете нервничать, тогда как во Франции рядом с ней будут моя мать и слуги.

– Перестаньте мной руководить, – огрызнулась Сэнди. – В крайнем случае я могу и уволиться.

– Нет, нет, Сэнди! – вмешалась младшая сестра, и Сэнди поняла, что сыграла на руку Жаку. Самое худшее, что она могла сделать, – это предложить пожертвовать своей карьерой. Энн хорошо знала, как долго и упорно ее сестра добивалась успеха, в каком была восторге от нового назначения, и теперь доброе сердце Энн сжималось при мысли, что та все потеряет. – Ради Бога, Сэнди, не волнуйся обо мне; и потом – я все равно хотела познакомиться с семьей Эмиля.

– Энн…

– Я говорю серьезно, Сэнди. – В голосе младшей сестры вдруг прозвучала твердость. – Может, сейчас самый подходящий момент для моей встречи с семьей Шалье, ведь это пришлось бы сделать рано или поздно. Ты сама знаешь, что я не очень умею справляться с трудностями, тем более если будет ребенок на руках. И потом, родители Эмиля, естественно, захотят увидеть своего внука, мне же лучше заранее к ним привыкнуть. – Энн повернулась к Жаку:

– Да, я поеду. На несколько дней. Вы согласны?

– Разумеется. – Он снова наклонил голову своим чисто французским жестом. – Вы пробудете у нас сколько захотите.

Уж если Энн попадет в их дом, они продержат ее там по крайней мере до рождения ребенка, мрачно подумала Сэнди. Неужели сестра этого не понимает? А может, ей так легче – не понимать? Она всю жизнь прятала голову в песок, как страус.

– Ну что ж, значит, решено, – сказал Жак. Он насмешливо взглянул на Сэнди. – Если это не очень помешает работе, может, вы захотите проводить Энн до Франции? Уверен, Энн будет рада.

– А правда, Сэнди, ты сможешь? – В этих словах была почти мольба.

– Конечно. – Сэнди улыбнулась сестре и одарила Жака колючим взглядом. – Я же взяла отпуск, чтобы побыть с тобой здесь.

– Вот и отлично. – В голосе француза была насмешка, и Сэнди захотелось дать ему по физиономии. – Тогда, может быть, договоримся так: я заеду за вами завтра после обеда, скажем, часа в два. У вас будет время, чтобы привести в порядок все домашние дела и собраться. Думаю, было бы рискованно лететь вечером. Согласны?

Сэнди кивнула: она и сама хотела это предложить.

– Замок моих родителей – всего лишь в нескольких часах езды от пролива, – продолжал Жак. – Я побеспокоюсь о том, чтобы в порту нас ждала машина.

Сэнди смотрела на него не отрываясь, ее мысли вертелись как карусель. У нее возникло жуткое чувство, что все это уже было однажды; французы в таких случаях говорят: deja vu. Жак разговаривал совершенно так же, как Айан. Тот же авторитетный тон, в свое время необычайно ее привлекавший. Айан, высокий и мускулистый, умевший подчинять своей волю других, никогда не сомневался в том, что ему достанется победа. Да, Сэнди была побеждена. Он ее покорил. И как же жестоко поплатилась она за доверчивость…

– Сэнди? – Энн прикоснулась к ее руке, и Сэнди с трудом очнулась от кошмара воспоминаний. – Что с тобой?

– Я в порядке. – Она заставила себя улыбнуться и сразу же отвернулась от черных глаз, внимательно за ней наблюдавших. – Я все-таки сварю кофе.

Через несколько минут, услышав, как открылась дверь в гостиную, Сэнди решила, что к ней идет Энн. Однако, подняв голову, она увидела Жака.

– Разрешите вам помочь? – Улыбка его была очаровательной, впрочем, глаза оставались серьезными.

– Нет, спасибо. Я вполне справлюсь, мистер Шалье.

Она снова взглянула на него, потом стала расставлять чашки на подносе.

– Неужели вам не надоели эти формальности? – спросил Жак. – Учтите последние события.

– Какие события? – Она холодно взглянула на него. – Уж не то ли, что мы с сестрой погостим у вас какое-то время?

– Не у меня, Сэнди. У моих родителей. У меня есть собственное жилье, недалеко от них. Но если вам хотелось бы остановиться в моем доме… – Увидев ее лицо, он поспешно добавил:

– Какая же вы, однако… злая кошка. Вся из зубов и когтей.

– Ничего подобного. – Сэнди выпрямилась. – Просто я не одобряю вашей политики. Это шантаж.

– Шантаж? Отвратительное слово.

– Да, и политика тоже отвратительная.

– Значит, так вы понимаете желание моего семейства помочь вашей сестре? – протянул француз. – Оно вас пугает? Внушает подозрения? – Лицо его было настолько сурово, что Сэнди на миг растерялась. Потом пришла в себя:

– Прошу вас учесть, что всего несколько часов назад фамилия «Шалье» вызывала у нас отвращение и горечь. Как же я должна реагировать, по-вашему? Энн беременна уже шесть месяцев, и за это время вы не прислали даже открытки!

– Однако Энн уже начинает понимать…

– Она всегда была слишком доверчива.

– Зато вы – совсем наоборот. – Он стоял перед Сэнди, глядя ей в глаза цепким взглядом, от которого не было спасения. Сэнди пугало и завораживало это смуглое лицо, эти блестящие черные волосы, крупная стройная фигура. Особенно эти темные, сверкающие глаза. Он, наклонившись над ней, сверлил ее взглядом. – Сэнди, как его звали? Я хочу сказать – человека, вселившего в вас столько недоверия? Вы все еще любите его?

– Не понимаю, о чем вы. – Ей хотелось произнести это ядовитым тоном, но голос сорвался.

– Разве? – Он приподнял ее подбородок кончиком пальца, и дрожь пробежала по всему ее телу. – Вы со мной воюете с того момента, как меня увидели. И не говорите мне, что все это из-за Энн, я все равно не поверю. – Лицо Жака было так близко, что его чувственный рот почти касался ее рта. – Может, вы боялись вот этого?

Совершенно неожиданно он впился губами в ее губы – она не успела даже охнуть. Но потом резко отстранилась, так что чуть не вывихнула себе шею.

– Как вы смеете? – Сэнди инстинктивно попятилась. – Нет, как вы посмели?

– Посмел потому, что очень хотел. Невыносимо.

– Думаете, это вас оправдывает? – прошипела Сэнди, дрожа от злости. – Пришел, увидел, победил? Настоящий супермен, не так ли? Знайте же, у меня иммунитет против таких фокусов. Забудьте свои излюбленные приемчики. Если вы посмеете еще раз…

– Да черт возьми! – в сердцах крикнул Жак. – Это же был простой поцелуй!

– Я тоже знаю, что это было. Все это меня не интересует. Ясно?

Он зарычал вполголоса нечто такое, что навело ее на мысль: хорошо, что я не понимаю по-французски.

– Я не заманивал вас в постель, – сказал Жак. – Не предлагал вам каких-то постоянных отношений. Я поцеловал вас, отдав должное вашей красоте, я как бы подтвердил то, что существует веками между мужчиной и женщиной.

– Ой, избавьте меня… – Сэнди снова метнула на него огненный взгляд. – Скольких дурочек вы этим покорили?

– Мисс Гоздон, еще одно слово – и я за себя не отвечаю. – Сэнди видела, что он в самом деле едва сдерживается, и про себя порадовалась. Ей так хотелось поколебать эту самоуверенность, граничившую с наглостью, пробить эту толстокожесть.

Очень было бы приятно. Перед ее мысленным взором на какой-то миг опять возник образ Айана – его лицо, его жесткое худощавое тело. Но тут же образ исчез, а потом растаял и ее гнев: она услышала, что их зовет Энн.

– Сэнди?

– Я не хочу расстраивать Энн, – торопливо проговорила Сэнди при звуке открывшейся из гостиной двери. – Ей так досталось, бедняжке.

– Что это вы здесь застряли? – Энн улыбалась, но лицо ее выражало беспокойство. Глаза перебегали с Сэнди на Жака.

– Просто мы… – Сэнди осеклась: в голове было пусто.

– Ваша сестра рассказывала мне о своей работе, – нашелся Жак. Он говорил спокойным, невозмутимым голосом и держался совершенно непринужденно. – Вы можете ею гордиться, Энн.

– Да, я это знаю. – Энн улыбнулась ему, сразу поверив. – Я горжусь ею с тех пор, как родители умерли. Сэнди бросила университет и стала работать, чтобы мы с ней могли не разлучаться. Она пробивалась с самой нижней ступеньки служебной лестницы и наконец-то получила то, чего вполне заслуживает.

– В самом деле? – Вопрос прозвучал очень сухо.

– Разве она вам не сказала?..

Сэнди сделала Энн знак, что пора вернуться в гостиную, и, когда Энн увела Жака, со вздохом облокотилась о кухонный шкаф. До чего же нахален этот француз! Набросился с поцелуем… Считает себя неотразимым – ну прямо подарок небес!

Жужжание кофеварки напомнило Сэнди, для чего она здесь. Она быстро поставила на поднос чашки, наполнила их горячим кофе. Нет, размышляла она, я не та женщина, которая будет таять от одного его прикосновения. И мне совершенно ясно, для чего он затеял всю эту игру. Боже мой, сколько же еще, наверное, на свете дурех, попадающихся на такие уловки!

Позже, лежа без сна рядом с Энн в темноте спальни, Сэнди вспоминала прошлое. Будильник неумолимо отсчитывал секунды, они сливались в минуты, часы, а Сэнди все не могла отогнать горестные мысли, преследовавшие ее с того момента, когда она впервые увидела Жака Шалье. Я знаю, думала она, что случается, если женщина поддается очарованию красивого лица и мягкого ласкового голоса.

И поскольку шлюзы ее памяти отворились, остановить этот поток воспоминаний Сэнди не удавалось.

Когда Сэнди познакомилась с Айаном Мортимером, ей было двадцать пять лет от роду, но она была наивна, как младенец. Познакомились они на вечеринке по поводу рекламы, какие часто устраиваются в Лондоне. Сэнди сразу покорили серые с поволокой глаза Айана. Он обладал огромным обаянием, тонко ухаживал, и ей в голову не приходило усомниться в том, что он рассказывал о себе. Хотя, по прошествии времени, у нее стали возникать вопросы.

Энн сразу невзлюбила его, и это было странно, потому что, как правило, «младшенькой» нравились все мужчины подряд. Айан Мортимер ей не понравился. И как же права она оказалась!

После четырех месяцев ухаживаний Айан попросил руки Сэнди, и она дала согласие. Через несколько недель был заключен гражданский брак. Залогом их любви и доверия друг другу (по его словам) стал общий банковский счет, хотя это были деньги Сэнди. Это была часть ее наследства, вырученная от продажи усадьбы, принадлежавшей покойным родителям. Доля же Энн оставалась в руках опекунов до ее совершеннолетия.

Сэнди завертелась на тахте, отчего Энн перестала ровно и спокойно дышать во сне. Хотя Энн и заснула в слезах – это стало обычным после гибели Эмиля, – сегодня она спала спокойно, и Сэнди не хотела ей мешать.

Теперь она вспомнила то жуткое утро ровно три года тому назад. Начинался солнечный майский день… Услышав звонок в дверь, Сэнди выбежала в переднюю маленькой квартирки, которую они с Айаном снимали. Энн уже ушла в колледж. Сэнди летела как на крыльях к двери, думая, что Айан вернулся из деловой поездки, куда отправился на две недели. Опять забыл свои ключи, дырявая голова, подумала она и распахнула дверь со счастливым лицом.

На пороге стояла высокая красивая женщина с темными волосами и карими глазами, смотревшими спокойно, даже ласково.

– Миссис Мортимер? – спросила дама, протягивая руку. – Здравствуйте, меня зовут Кэрол Прескотт. Сомневаюсь, что ваш муж упоминал мое имя.

– Айан? – Сэнди покачала головой. – Нет, к сожалению. Вы знакомы с моим мужем?

– К несчастью. – (Сэнди удивили эти мрачные слова.) – Вот именно к несчастью я его знаю. Нам непременно нужно поговорить. Могу я войти на минутку?

– Видите ли, я опаздываю на работу.

– Это дело неотложное, миссис Мортимер. – Женщина грустно улыбнулась. – Поверьте, мне очень жаль, но наш разговор необходим.

Так начался этот кошмар. Выяснилось, что ее муж, этот удивительный, раскованный парень, сероглазый, красивый и романтичный, был аферистом высшей пробы. Кэрол Прескотт принесла с собой кипу документов, свидетельствовавших о том, что он успел обмануть не одну женщину, прежде чем наткнулся на Кэрол, которая решила «копнуть» его прошлое.

Сэнди читала бумаги с ужасом. Айан охотился за молодыми, а иногда и не очень молодыми женщинами, имевшими какое-то состояние. Делал вид, что он влюблен, иногда женился, а потом бесследно исчезал, выманив у жертвы все ее деньги, причем не гнушался и несколькими тысячами фунтов, если не было ничего другого. Он объяснял свои отъезды по-разному: то у него проблемы с бизнесом, то заболела мать, то нужно раздобыть новую субсидию. Результат же всегда был один: Айан растворялся как дым, оставив женщину с разбитым сердцем и без гроша в кармане.

– Но я не понимаю… – Сэнди вглядывалась в лицо Кэрол, сидя с ней в залитой солнцем гостиной. – Если все это правда, то почему же никто не заявил на него в полицию?

– Это правда, – ответила ее собеседница, – полиция в курсе дела – во всяком случае, располагает двумя-тремя документами, на которых стоит его подпись. Что касается других… – Женщина пожала плечами. – Если какая-то дуреха дарит любовнику деньги или драгоценности, то следователь считает это ее личным делом. Полиция не дремлет, она уже объявила розыск по всей Англии, но, видите ли, Айан всегда жил под несколькими именами, а это затрудняет поиски.

– Но почему?.. – Сэнди осеклась, смысл рассказанного Кэрол начал доходить до нее, и комната поплыла у нее перед глазами. – Я хочу сказать…

– Почему я занялась этим делом? – спросила Кэрол. – Я решила, что кто-то же должен остановить афериста. Я познакомилась с ним пять лет назад, сразу после смерти моей матери, она оставила мне дом и кругленькую сумму в банке. Айан выманил у меня все деньги и, когда я что-то заподозрила, просто сбежал ночью, прихватив все мамины украшения. Не погнушался даже обручальным кольцом. Вот этого я никак не могу ему простить. У меня есть друг, юрист с большими связями, – продолжала Кэрол, – он помог мне установить слежку, и мы обнаружили уйму грязных дел. Этот тип мошенничал с тех самых пор, как кончил школу, а сейчас ему тридцать с чем-то.

– Но… – Сэнди не могла говорить, потому что в горле у нее пересохло, а на сердце лежал камень, – но он женился на мне. Это что – тоже подделка?

– Нет, у вас законный брак, – ответила Кэрол тихо, – хотя, честно говоря, лучше бы его не было. Насколько я знаю, до вас Айан не был женат – видимо, ему это было не нужно. Большинство женщин влюблялись до такой степени, что тут же начинали его одаривать. А сколько он получил от вас?

– Немного. – Сэнди покачала головой. – Я ему ничего не дала. – Но ведь он хотел ее, упорно пытался стать ее любовником. А она оттягивала этот момент, желая отдаться ему только в брачную ночь, чтобы он был ее первым мужчиной и единственным. Боже мой… Она закрыла глаза, ей хотелось, чтобы все это было ошибкой, жутким, кошмарным сном.

– А как начет общего счета? Глаза Сэнди широко открылись.

– Что вы сказали?

– У вас был общий счет в банке? – Кэрол допрашивала ее терпеливо, но настойчиво. – И куда этот человек уехал, по его словам?

– У него деловая поездка, и… – Голос Сэнди дрогнул.

– Нет у него никаких дел, – сказала Кэрол, – и боюсь, он уже подозревает, что я за ним охочусь. То есть полиции сообщат, где он находится. А вам стоит наведаться в банк.

Сэнди отправилась в банк в тот же день и узнала от весьма вежливого менеджера, что мистер Мортимер уже заходил на днях. Он сообщил, что закрывает счет, потому что уезжает с супругой за границу. Менеджер надеялся, что все устроилось как нельзя лучше.

Двадцать тысяч фунтов! Неужели это возможно – разрушить чью-то жизнь, загубить человека за двадцать тысяч фунтов? – думала она сейчас, лежа в темноте. Видимо, Айан так и считал. Он исчез тогда без следа.

Сэнди вспомнила о том, что было дальше, в последующие месяцы. Пришлось жить на деньги Энн, других не было. Лишь полгода спустя Сэнди стала приходить в себя. И тут ее постиг новый удар, еще более жестокий.

– Миссис Мортимер! Откройте! Миссис Айан Мортимер! – Стучались двое полицейских, мужчина и женщина. Они тоже оказались вежливыми и обходительными. – Мы должны с прискорбием сообщить вам…

Как выяснилось, Айан погиб: яхта, на которой он прогуливался вместе с последней любовницей, затонула у берегов Франции. Очевидно, имя Сэнди обнаружилось при разборе его бумаг. После смерти у него осталось пятьсот фунтов – по-видимому, все остальные деньги ушли на разгульную жизнь и на роскошные подарки, сделанные невесте. Она и сама была чудовищно богата; приходилось только гадать, чем он собирался заманивать ее в супружество.

Может быть, ему бы это удалось. Кто знает?.. В конце концов, какая теперь разница? Однако после того случая она заперла свое сердце на большой замок, а ключ выбросила.

Никогда больше не доверится она мужчине, ни одному из них. Айан безжалостно уничтожил ту доверчивую девочку, какой она была. А нынешняя Сэнди Гоздон – кто она? Она сама себе хозяйка. И останется такой впредь. Никаких романов, никакой любви – не связываться с мужчиной, и точка!

Сэнди вытерла слезы, бежавшие по щекам. Эта единственная любовь научила ее кое-чему: она больше не доверяет не только мужчинам, но даже самой себе, своему сердцу. Ее работа, карьера станут ее жизнью, и Сэнди будет довольна. «Довольна»? Слово показалось фальшивым, но она отмахнулась от сомнений. Да, она будет довольна, должна быть довольна, потому что другого выхода нет.