Текст книги "Цыганские глаза"

Четвертая глава

Пруденс заносчиво вскинула голову, с нешуточной обидой глядя на Лукаса, ведущего под уздцы своего жеребца.

– Не понимаю, как вы оказались в питомнике, лорд Фокс. Это слишком далеко от дороги. И не говорите, будто прогуливались здесь, я все равно не поверю. Либо вы следили за мной, либо тоже увлекаетесь садоводством. В любом случае, зачем было подкрадываться?

Лукас ушам своим не поверил. Господи! Неужели эта девица пытается нанести ему оскорбление, обвиняя его в подглядывании?

– Даже если бы в питомник ввалилась целая толпа черни, вы все равно бы этого не заметили, госпожа Фейрворти. А что касается вашего вопроса, причина была не в этом. Меня послал ваш брат.

– Томас? – ахнула она.

Лукас усмехнулся. Вот теперь она смотрела на него во все глаза.

– По-моему, у вас только один брат, – с усмешкой заметил он. – Томас был вне себя от ярости, когда узнал, что вы ушли без спроса. Ваша сестра объяснила мне, как добраться до питомника, чтобы вернуть вас домой.

Его глаза весело блестели, но на чисто выбритом лице читалось осуждение. Пруденс покоробил его тон, и она взглянула на него с раздражением.

– Я сама могу о себе позаботиться.

– После этой очаровательной сцены, которой я был свидетелем, посмею не согласиться.

Пруденс молчала несколько минут, пока они не свернули с пустынной аллеи в переулок, ведущий к Стрэнду.

– А он ведь красивый, этот Уилл Прайс? – неожиданно произнес Лукас, украдкой поглядывая на девушку.

– Возможно, но мне он не нравится.

– А кто-нибудь нравится?

– Нет, конечно, – ответила Пруденс, пытаясь отвлечься от мыслей об Адаме.

– Ваш брат считает, что вас нужно приструнить… и я согласен с ним.

– Это не ваше дело, – отрезала она с холодной надменностью, разозленная его властным тоном. – Я не обязана отчитываться перед вами, лорд Фокс.

– В ваших привычках уходить из дома без спроса… и без сопровождения? – поинтересовался Лукас.

– Иногда. – Она кивнула, тряхнув каштановыми кудрями. – Я делаю то, что хочу.

– Не кажется ли вам, что пора уже задуматься о последствиях подобного безрассудства и вести себя, как подобает леди? – упрекнул ее Лукас, борясь с желанием хорошенько ее отшлепать.

Неожиданно он схватил девушку за руку, заставив остановиться. Теперь он стоял совсем близко, и, хотя тень от шляпы скрывала его черты, Пруденс заметила на его лице выражение сильнейшего неодобрения.

– Госпожа Фейрворти, – резко заговорил он. – Когда я пришел сюда, вас чуть было не изнасиловали. Ваш обидчик назвал вас шлюхой, и меня совершенно не волнует, почему. Я здесь по просьбе вашего брата, чтобы отвести вас домой… силой, если потребуется. Так что давайте чинно и мирно дойдем до Мэйтленд-Хауза, а там уж ваш брат накажет вас так, как вы того заслуживаете.

Пруденс вспыхнула, пристыженная его выговором. Она собиралась возразить, но сразу же прикусила язык. Взгляд лорда Фокса напугал ее.

– Я ясно выразился?

– Куда яснее, – с несчастным видом пробормотала девушка. – И все же… я не шлюха, и вы, лорд Фокс, обязаны относиться ко мне с большим уважением.

– Уважение еще надо заслужить, – ответил Лукас, убедившись по ее потупленному взору, что она все поняла. – Вчера на Стрэнде я принял вас за женщину совершенно другого сорта… и лишь поэтому поцеловал вас, – продолжил он. Когда Пруденс сделала шаг вперед, он рывком заставил ее остановиться. – Стойте и не дергайтесь. Я не собираюсь больше лезть к вам с поцелуями, – сухо сообщил Лукас, вытаскивая носовой платок. – У вас подбородок в крови. Я не хочу, чтобы вы появились перед Томасом в таком виде.

Послюнявив платок, он принялся вытирать засохшую кровь Уилла Прайса с ее лица. Затем на его красивых губах вспыхнула улыбка.

– Как я понял, мой поцелуй понравился вам гораздо больше, раз вы не стали прибегать к подобной жестокости.

– Вы, тщеславный, напыщенный… – Пруденс обиженно поджала губы, глядя в его смеющиеся глаза.

Лукас изогнул тонкую бровь.

– Я знаю. Не правда ли, это раздражает? Меня еще обвиняют в надменности, грубости и высокомерии. Но я могу быть скромным, вежливым и любезным, когда у меня соответствующее настроение, – признался он, глядя на ее возмущенное лицо. – Честно говоря, я иногда бываю даже милым.

Пруденс была сбита с толку этим неожиданным заявлением. Но с другой стороны, он так мало знала мужчин, что понятия не имела, чего от них ожидать.

– Вы действительно приняли меня за женщину совершенно другого сорта? – тихо спросила она.

– Нет. Это не так, – мягко ответил Лукас. – Хотите узнать, что я вчера увидел в вас?

Пруденс молча кивнула.

– Я увидел очаровательную молодую женщину с роскошными каштановыми локонами, изумительными глазами цвета аметиста и ангельской улыбкой. В вашей душе горит пламя, и я почувствовал это. Я был очарован вашей свежестью и теплотой… честно говоря, вы, госпожа Фейрворти, подлинное сокровище, сотканное из противоречий.

– Но я не знаю заранее, какой меня увидят люди, – хриплым шепотом произнесла девушка, чувствуя себя смущенной и совершенно несчастной. В ее удивительных глазах блестели слезы. – Я не могу изменить себя. Я не хочу быть такой. Во мне… во мне есть что-то дурное. Что-то недостойное.

Лукас бережно приподнял ее подбородок и с глубокой нежностью взглянул в ее глаза.

– Позвольте заверить, что в вас нет совершенно ничего дурного. Я сделал вам комплимент. Вы красивая, очаровательная девушка. Не удивительно, что молодые люди не могут скрыть своего влечения к вам. Вы должны гордиться этим, а не злиться.

Пруденс смущенно взглянула на своего спутника, не веря его словам. Лорд Фокс понимающе улыбнулся.

– Как я могу гордиться, когда это заставляет их вести себя, как вы вчера… или как Уилл Прайс? Что мне это даст, кроме неприятностей.

Осознав, насколько она наивна и искренна в своей невинности, Лукас тяжело вздохнул.

– Возможно, вам даже начнет это нравиться, – сказал он, заранее ревнуя ее к мужчине, которому удастся превратить ее в страстную и чувственную женщину.

– Как вам, что ли? – огрызнулась Пруденс, удивленная нежностью его голоса и ощутившая желание защититься. – То-то вы со всеми встречными женщинами целуетесь.

Лукас задумчиво улыбнулся, проведя пальцем по ее маленькому подбородку.

– Вовсе нет. Но если бы так было, я не стал бы ненавидеть себя за это.

Его взгляд упал на мягкие губы Пруденс и задержался там на несколько мгновений, а лишь затем вернулся к ее глазам.

– Я был прав, верно… вчера вечером… когда сказал, что вы целуетесь впервые.

– Да, – слабым голосом подтвердила она.

– Так я и знал.

Пруденс нахмурилась.

– Откуда? У меня так плохо получалось? – с детской непосредственностью спросила она.

Глаза Лукаса заискрились весельем, но ему удалось сохранить серьезное лицо.

– Нет. Стоит вам набраться опыта, и все будет прекрасно. Я… могу показать вам, как это делается. Вы убедитесь, что я превосходный учитель.

Пруденс вскинула голову. Его предложение вернуло ее с неба на землю.

– Не смейте прикасаться ко мне. Я не нуждаюсь в уроках.

– Неужели вам не любопытно узнать, что такое настоящий поцелуй?

Пруденс судорожно сглотнула. Ее бросило в жар от воспоминания о вчерашнем происшествии, когда губы лорда Фокса заставили ее забыть обо всем. Он уже показал ей, как мужчина может целовать женщину, и было бы ложью утверждать, будто это ей не понравилось.

– Нет, – твердо ответила она. – За последние сутки у меня было столько поцелуев, что до конца жизни хватит… и если хотите знать, я вообще не понимаю, что в этом такого особенного.

Лукас, еле удержавшись от смеха, взял ее за руку и повел по улице, недоверчиво покачивая головой.

Вскоре Пруденс робко на него взглянула.

– Томас очень злится?

– Если я скажу, что нет, это будет неправда.

Девушка глубоко вздохнула.

– А вам обязательно вести меня к Томасу? Может, скажете ему, что не нашли меня? – попросила она. – А я, когда появлюсь, скажу, что все это время была во внутреннем дворике.

Лукас едва заметно усмехнулся.

– Могу ли я рассчитывать на награду?

– Если хотите. Я прощу вам ваш вчерашний поцелуй, – великодушно предложила девушка.

Он нахмурился.

– И все? Ваша щедрость поражает. Я бы даже назвал это попыткой меня подкупить. И все же этого недостаточно, госпожа Фейрворти. Мне нужно больше… гораздо больше, – пробормотал Лукас, уставившись в глубокий вырез ее платья.

Пруденс прикрыла грудь руками, жалея о том, что не догадалась захватить косынку.

– Больше вы ничего от меня не получите, лорд Фокс, – огрызнулась она. – Убирайтесь к дьяволу.

Лукас от души расхохотался, запрокинув голову.

– Может и уберусь, госпожа Фейрворти, – фыркнул он. – Но только когда буду готов, не раньше. – А теперь идемте, – решительно заявил он, указав в сторону Стрэнда, уже запруженного людьми и экипажами. – Нечего время тянуть.

От звуков его насмешливого голоса у Пруденс вскипела кровь. С гордо поднятой головой она зашагала вперед, удержавшись от едкого ответа. Лукас с хищной улыбкой двинулся следом, нахально любуясь покачиванием ее бедер.

Вернувшись в Мэйтленд-Хауз, проголодавшийся Лукас сразу же направился на кухню, но сначала обернулся и взглянул на Пруденс. Вскинув голову и расправив хрупкие плечи, она храбро вошла в гостиную, где ее ждал брат.

Очаровательная деревушка Марлден-Грин, казалось, существует вне времени. Скопище деревянных домиков вокруг маленькой церкви разделяла надвое река, перегороженная горбатым мостом. Некогда на этом месте, на юге Суррейского леса, располагалось древнее поселение саксов.

Уиллоу-Хауз, в котором прожили несколько поколений семьи Фейрворти, стоял в стороне от деревни. Ведущая к нему лиственная аллея так заросла за год, что трудно было поверить, будто ею когда-либо пользовались.

Когда карета проехала через высокие кованые ворота и остановилась у каменной лестницы, глаза Пруденс наполнились слезами. Сложенный из розового кирпича особняк стоял с разбитыми окнами, и казался грустным и заброшенным, но для сидящих в карете людей он был домом.

Арабелла и Томас сразу вошли внутрь, а Пруденс задержалась, чтобы взглянуть на некогда ухоженный сад. Среди ее вещей хранились привезенные из Лондона пакетики с семенами и тщательно отобранные саженцы, с помощью которых она намеревалась вернуть сад к его былой славе. Мысль о предстоящей работе наполнила девушку радостью, и она легкой походкой вбежала в выложенную черными и белыми плитками прихожую Уиллоу-Хауза.

Арабелла переходила из комнаты в комнату, пока Томас раздвигал занавески на окнах, нарушая царящую в доме тишину звяканьем колец на карнизах. Пруденс провела пальцем по скопившемуся на мебели слою пыли. Медь потускнела, и в воздухе пахло плесенью, но кроме этого в доме до сих пор чувствовался тонкий аромат отцовского табака.

Все вещи и предметы утвари оказались на своих местах. Пока Пруденс и Арабелла жили в Лондоне, за домом присматривал Нед Тримбл, управляющий поместьем. Храня верность семье Фейрворти и надеясь на лучшие времена, он вместе с семьей остался в Марлден-Грин.

– Здесь так много дел, – посетовала Арабелла, обводя взглядом просторную кухню. – Сначала надо раздобыть дров и проветрить постели. Господи, где взять деньги, чтобы привести в порядок этот дом?

– Мы не такие уж бедняки, – возразил Томас. – Пока нас не было, арендаторы продолжали работать, и Нед собирал с них арендную плату. Да и я на континенте не терял зря времени.

Арабелла знала это и гордилась своим братом. Вместо того чтобы бездельничать при дворе, он сражался и под французским, и под испанским флагами, и часто присылал деньги домой.

– Знаю, Томас, и, пожалуйста, не думай, будто я жалуюсь. Но нам потребуются рабочие, чтобы починить крышу и покрасить дом, не говоря о паре горничных, кухарке, а со временем, и экономке.

Томас подошел к ней и с любовью обнял за хрупкие плечи.

– Мы подумаем об этом завтра. Главное, что мы дома. Я жалею лишь, что Верити не может разделить с нами это мгновение, и что отец не дожил до возвращения короля.

– Но он никогда не терял надежды.

– Роберт говорил со мной перед отъездом из Лондона. Он сказал, что вы хотите осенью пожениться. Это так?

– Да. Но я не хочу покидать Марлден-Грин, пока не наведу здесь порядок, и пока Верити не вернется из Гааги. Мне так хочется увидеть ее. Меня утешает мысль, что после моего отъезда дом не останется без хозяйки. Но это вовсе не значит, что после замужества я не буду вас навещать.

– Я знаю. – Томас с чувством обнял сестру, а затем подошел к окну и выглянул в сад, где Пруденс, блуждающая по дорожкам, внимательно осматривала каждое дерево. – Зато садовник у нас уже есть, – усмехнулся он. – Уж об этом Пруденс позаботится. Я договорился с Недом, что его сыновья будут ей помогать. Поначалу нам придется быть бережливыми. Сенокос уже на носу, значит, первым делом надо браться за хозяйство. Перед смертью отец продал кусок земли Джорджу Фоксу. Должен признаться, я очень жалею об этой сделке. Пятьдесят акров превосходного пастбища пригодились бы нам, когда мы начнем покупать скот.

Он замолчал, и через несколько мгновений Арабелла встала рядом с ним у окна.

– Ты не думал больше о женихе для Пруденс, Томас?

– Нет, но, будет время, подумаю.

Душевная боль, охватившая Лукаса, когда он ступил на порог отчего дома, казалась почти невыносимой. С щемящей тоской он вспоминал прошлые годы, годы до Гражданской войны, расколовшей страну и многие семьи на два лагеря. В его ушах до сих пор звучал голос отца и нежный смех матери.

Когда весть о гибели отца под Марстон-Муром в 1644 году дошла до матери, та не вынесла горя и вскоре умерла. Лукас до сих пор переживал эту потерю. В возрасте двадцати лет он присоединился к армии короля Карла под Вустером, а после поражения роялистов бежал во Францию, и с тех пор не возвращался в Марсден-Холл.

С холодом в глазах и непроницаемым лицом Лукас взглянул на дядю, неуклюжей походкой спускающегося по главной лестнице.

Обладающий обидчивым и нелюдимым нравом, невысокий, сгорбленный и щуплый, Джордж Фокс казался много старше своих пятидесяти восьми лет. Его волосы были редкими и совершенно седыми, лицо казалось изможденным, но взгляд, направленный на племянника, был полон ненависти.

– Итак, – произнес Джордж, сойдя с лестницы. Сегодня он был не в духе. Его опять мучила подагра, и он знал, что пока доберется до Лондона, боль станет еще сильнее. – Ты приехал, чтобы забрать принадлежащее тебе, Лукас. Меня очень удивило известие о твоем возвращении в Англию вместе с Карлом Стюартом. Я слышал, что ты мертв.

– Жаль разочаровывать тебя, дядя. Это была обычная сплетня… и мы оба знаем, что принес ее Джеффри. Как видишь, я очень даже жив, – протянул Лукас. – И намерен здравствовать и дальше.

Джеффри Фокс был капитаном собственного корабля. По мнению Лукаса, дядя мало что знал о деятельности своего сына – о том, что он и его команда занимались скорее пиратством, чем каперством. Рано или поздно Джеффри сам окажется жертвой своей жестокости и страсти к наживе. Он окончит свои дни либо на кончике шпаги, либо в петле.

– Вижу, изгнание мало тебя изменило, – заметил Джордж, окинув взглядом богатырскую фигуру племянника, дорогой наряд и огромный рубин, пламенеющий на его пальце. Он не пытался скрыть зависти в голосе. – Хорошо выглядишь… только немного постарел.

– Мы все постарели, – столь же нелюбезно ответил Лукас.

– Я не стану причинять тебе неудобства. Как видишь, я уже собрал вещи, – со злостью бросил старик, указывая на стоящие у двери дорожные сундуки.

– Я тебя не задерживаю, – сухо сказал Лукас. – Не жди, что я попрошу тебя остаться.

– Поскольку я не оспариваю твое право находиться в этом доме, я намерен уехать в течение часа. Все здесь содержится в полном порядке. Серебро на месте, ничего не продано… и не украдено, – сообщил Джордж, иронично поджав тонкие губы. Он наклонился вперед и с ненавистью добавил, – Тебе еще повезло, что я поселился в Марлден-Холле после того, как Карл Стюарт уполз зализывать раны.

Лукас окинул дядю насмешливым взглядом.

– Ты ведь считал меня мертвым, помнишь? И относился к этому поместью как к своей собственности. Представляю себе твое разочарование, когда ты узнал, что я жив и здоров.

Повернувшись, он прошелся по прихожей уверенной походкой джентльмена, наносящего визит вежливости. Проведя пальцами по изумительному резному столику, он медленно обвел взглядом окружающие его знакомые вещи.

– Куда ты направишься?

– Я вовсе не рад возвращению Карла Стюарта, так что предпочитаю покинуть Англию. Корабль Джеффри должен прийти в гавань со дня на день. Я уплыву с ним.

Лукас мгновенно насторожился, вспомнив о неудачном покушении в ночь своего возвращения в Англию.

– Боишься, дядя? – насмешливо поинтересовался он. – Король согласился помиловать всех раскаявшихся. Великодушное решение, не правда ли?

Искра надежды, вспыхнувшая в глазах Джорджа, была погашена последующими словами его племянника.

– Однако, – продолжил Лукас, вновь повернувшись к дяде с безжалостным лицом и холодным осуждением во взгляде, – оно не распространяется на убийц его отца, поставивших подпись на пресловутом смертном приговоре. Возможно, твоего имени там нет, но не секрет, что ты был сторонником этого подлого преступления. Так что беги, пока на тебя не началась охота, – добавил он, борясь с желанием убить этого человека собственными руками за его измену королю.

Пятая глава

Через полтора месяца жизнь в Уиллоу-Хаузе вошла в привычную колею. Ковры были выбиты, комнаты – проветрены, вычищены и наполнены благоуханием. Рабочие чинили крышу и красили стены. Томас пропадал на полях вместе с Недом, а Арабелла, умеющая распоряжаться и деньгами, и слугами, вместе с двумя нанятыми в деревне женщинами творила в доме чудеса.

Пруденс все свободное время проводила в саду, где большую часть работы выполняла сама. Двое сыновей Неда, Саймон и Джон – рослые парни шестнадцати и четырнадцати лет, помогали ей расчищать клумбы и грядки и обрезать деревья.

Однажды ранним утром к ним пришел первый посетитель. Теплый, нежный ветерок шелестел листвой, на ярком голубом небе не было ни облачка, а из сада, в котором работала Пруденс, открывался чудесный вид на лес и залитые водой луга. Повязав платком непокорные волосы, она с яростной решимостью выдирала сорную траву, мешающую расти ноготкам. Томас опять куда-то уехал с Недом, а Арабелла отправилась в деревню, чтобы повидать их старую экономку и убедить ее вернуться.

Краем глаза Пруденс заметила всадника, проехавшего через ворота и свернувшего к дому. Решив, что это Томас, она продолжила выкапывать длинный корень одуванчика.

Чья-то тень упала на нее, и Пруденс подняла голову. Это был лорд Фокс; спешившись и привязав лошадь, он снимал перчатки. Девушка мгновенно ощутила на себе всю силу его обаяния, которое так поразило ее при прошлых встречах на Стрэнде и во внутреннем дворике Мэйтленд-Хауза.

Так как солнце светило ему в спину, Пруденс пришлось прищуриться, чтобы лучше его разглядеть. Он был без шляпы, и его черные волосы блестели на свету. После целого десятилетия, в течение которого людям приходилось носить только самые неброские одежды, приятно было увидеть человека в роскошном и пышном наряде. Внимание Пруденс привлекла перевязь, усыпанная бриллиантами.

Она вспомнила рассказы Томаса о странствиях его друга, и почему-то эта перевязь навеяла ей мысли о блеске и сиянии Востока, об экзотических ароматах, пальмах и синих морях. Девушка с завистью взглянула на бриллианты, решив, что одного из них хватило бы на покупку пони, чтобы ездить в Доркинг за саженцами и цветами для сада.

– Итак, любезная Пру, вот и вы. Я думал о вас, – без обиняков начал Лукас, уставившись на ее залитое солнцем лицо. Любая другая девушка была бы чрезвычайно смущена, представ перед гостем с грязными руками, растрепанными волосами, выбивающимися из-под криво повязанной косынки, и в стареньком линялом платье, но только не Пруденс Фейрворти. Ее это совершенно не волновало, и Лукас не мог скрыть восхищения.

Пруденс удивленно на него взглянула.

– Это еще почему? Зачем вам думать обо мне? Я полагала, наша последняя встреча отбила у вас всякое желание меня вспоминать.

– Напротив. Такую красоту невозможно забыть. – Он говорил тихо и без обычной насмешки в голосе.

Пруденс онемела от изумления. Она привыкла считать себя хорошенькой, но уж никак не красавицей. Хотя комплимент лорда Фокса нельзя было назвать особенно щедрым, девушка густо покраснела.

– Вы могли бы смотреть на меня не так пристально, лорд Фокс?

– Давай обойдемся без формальностей. Меня зовут Лукас. И ты действительно мне очень нравишься. А теперь ты встанешь, наконец? Или предпочтешь, чтобы я уселся на землю рядом с тобой.

Зная, что этот несносный человек способен на все, Пруденс отбросила лопатку.

– Я встану. – Не добавив ни слова, она поднялась на ноги, и вдруг с замиранием сердца услышала звук рвущейся ткани. – Черт! – тихо выругалась девушка, наклоняясь и осматривая зацепившийся за колючую ветку подол.

Лукас взглянул на нее.

– Это из-за меня ты так разволновалась.

– Вы меня нисколько не волнуете, лорд Фокс, – ответила Пруденс, не решаясь назвать его по имени.

– Я же сказал, меня зовут Лукас, и ты взволнована. Ты покраснела.

– Вовсе нет, – отрезала девушка, жалея, что надела старое платье, которое давно уже стало ей слишком тесным.

– Но у тебя румянец на щеках.

Пруденс знала об этом, и при всем желании ничего не могла поделать. Она со злостью взглянула на гостя.

– Вы всегда так назойливы?

К ее удивлению, колкость его не задела. Напротив, он развеселился еще сильнее.

– Всегда. Правда, это бесит?

– Очень, – с каменным лицом ответила Пруденс. Взглянув в его зеленовато-карие глаза, она не могла не отметить, что он невероятно хорош собой. Ее сердце бешено забилась, а вся напускная храбрость куда-то улетучилась. – Если вы приехали к Томасу, то его здесь нет.

– Ясно, но у меня была и другая причина.

– Да?

Лукас ответил ленивой, белозубой улыбкой, при виде которой у Пруденс комок подступил к горлу.

– Да. Я приглашаю вас троих поужинать со мной в Марлден-Холле в следующую среду. – Он пристально взглянул на девушку. – Будут и другие гости, в том числе Адам Лингард и его жена, которая должна приехать в Марлден-Грин вместе с Верити со дня на день.

Пруденс ощутила некоторое беспокойство при мысли о предстоящей встрече с женой Томаса. К тому же ей неприятно было вспоминать о преподнесенном Адаму букете цветов. Теперь она горько сожалела о своем глупом и опрометчивом поступке.

– О, – только и смогла она произнести, надеясь, что лорд Фокс не станет упоминать о том случае.

К счастью, ее молитвы были услышаны. Вместо этого Лукас взял ее за руки, и, нахмурившись, взглянул на испачканные землей ладони и кровоточащую царапину на правой кисти.

– Такие изящные ручки требуют более бережного отношения. Тебе стоило бы надевать перчатки, – посоветовал он.

Его прикосновение напомнило Пруденс об их последней встрече. Она резко отдернула руки.

– Я знаю, но они очень толстые, и в них трудно полоть.

– И все же ты должна их надевать. Тебе обязательно этим заниматься? – спросил Лукас, с отвращением глядя на кучу вырванных сорняков.

– Почему нет? Может, вам было бы скучно, а мне это дело очень нравится. Я обожаю цветы. Надеюсь, вскоре сад будет выглядеть так же, как до моего отъезда.

Лукас рассеянно стряхнул с ее рукава пучок засохшей травы.

– Ты не считаешь, что садоводство – неподходящее занятие для женщины?

Пруденс обиделась.

– Неподходящее? Нет, конечно. У меня очень скромные запросы. Я счастлива жить здесь, заниматься хозяйством и заботиться о людях, которые преданно служили нам на протяжении долгих лет. Вам это кажется неестественным?

– Напротив. Я восхищен. Могу я чем-нибудь помочь?

– Чем? Землю копать?

Его глаза заискрились весельем.

– Глупая мысль. Садоводство явно не для меня. Но в Марлден-Холле у меня есть несколько садовников. Я с радостью уступлю одного тебе в помощь.

У Пруденс потеплело на душе, и она с благодарностью улыбнулась.

– Спасибо. Вы очень великодушны, но я справлюсь сама. Как видите, здесь еще много работы, – сказала она, заметив, как смотрит Лукас на заросший сорняками сад, облупившуюся краску на стенах дома и несколько окон, оставшихся не застекленными. – Дом оставался заброшенным с тех пор, как умер мой отец, а мы с Арабеллой переехали к тете Джулии в Лондон.

Лицо Лукаса помрачнело.

– Я был знаком с ним, и меня очень огорчило известие о его смерти. Ты знаешь, наверное, что мой отец погиб под Марстон-Муром.

– Знаю. А мой папа был ранен под Эджхиллом в тот год, когда я родилась. Тогда роялисты здорово отлупили пуритан, но, к несчастью, папа не оправился от раны и не смог участвовать в дальнейших сражениях.

– Ты рада, что вернулась домой?

– Да, очень. А вы?

– После девяти лет скитаний я просто счастлив. В Лондоне у меня были дела, и я смог вырваться в Суррей только на прошлой неделе.

– А как же дядя?

– Боюсь, мое неожиданное возвращение пришлось дяде Джорджу не по душе, – сказал Лукас, вспомнив их встречу. – Он считал меня погибшим и намеревался провести остаток жизни в Марлден-Холле, пока не узнал, что я прибыл в Англию вместе с королем Карлом.

Пруденс взглянула на него с любопытством.

– А почему он считал вас погибшим?

– Это долгая и слишком скучная история, – ответил Лукас, представив себе, как воспримет юная наивная девушка рассказ о последних пяти годах его жизни. – К несчастью, во время Гражданской войны дядя оказался в числе наших врагов. Марлден-Холл перешел к нему в качестве вознаграждения за верную службу. У него даже имелся документ на право собственности, подписанный самим Кромвелем. К несчастью, если я умру бездетным, поместье все равно унаследует дядя.

Поскольку уходить Лукас не спешил, правила хорошего тона обязывали предложить ему угощение.

– Не желаете освежиться… может, лимонада? – робко спросила Пруденс, втайне надеясь, что он откажется.

Лукас с радостью принял ее предложение. Вместе они поднялись по невысокой лестнице и прошли по обсаженной деревьями очаровательной аллее, ведущей к дому. Пруденс ввела его в гостиную.

– Простите. Я вымою руки и налью лимонада.

Кухня содержалась в идеальном порядке. Стены были недавно побелены известью. Отблески ярко горящего пламени играли на латунных и медных кастрюлях, и выставленных на подоконнике цветочных горшках. Пруденс торопливо умылась и наполнила два стакана из огромного глиняного кувшина, охлаждающегося в кладовой. Повернувшись, она неожиданно обнаружила рядом Лукаса.

– Ой! – воскликнула девушка, едва не врезавшись в стол в попытке избежать столкновения. – Вы меня напугали.

– Я не нарочно. – Он взял стакан у нее из рук, с любопытством осматривая кухню. – В доме так тихо. Где все?

– Томас в поле, а Арабелла ушла в деревню… но скоро вернется, – торопливо добавила Пруденс. Она сама не понимала, почему ей так страшно признаться, что в доме никого больше нет.

– А экономка и слуги?

– У нас еще нет экономки. А слуги, покончив с дневной работой, разошлись по домам.

В ее словах звучала такая детская беззащитность, что Лукас не мог не улыбнуться.

– Правда? Значит, милая Пру, ты совсем одна?

Его голос был завораживающим и мягким, словно бархат. Пруденс густо покраснела под его пристальным взглядом.

– Я… да, – пробормотала она, потупившись, и направилась в гостиную со стаканом в руках. Лукас последовал за ней, словно хищник, бросившийся за добычей. Поставив стакан на стол, девушка повернулась к нему, опасаясь, что он может воспользоваться случаем и поцеловать ее.

Лукас отошел к окну. Казалось, он погружен в глубокую задумчивость. Медленно потягивая лимонад, он не сводил глаз с девушки. Пруденс чувствовала притягательную силу его взгляда и, смутившись окончательно, пожалела, что пригласила его в дом. Она чувствовала, что за его внешним спокойствием скрывается огромная мощь, готовая в любой момент вырваться наружу.

– И часто ты приглашаешь в дом мужчин, когда остаешься одна? Разве тебе не кажется, что это непристойно и может повредить твоей репутации? – спросил Лукас. На его лице не было ни упрека, ни осуждения, но Пруденс невольно ахнула, совершенно забыв о вежливости.

– Нет, не кажется. Я впустила вас потому, что вы все-таки не первый встречный. Вы мой знакомый и лучший друг моего брата. Было бы крайне нелюбезно не пригласить вас, но теперь я поняла, что совершила ошибку. – Она собиралась выгнать его вон, но неожиданно заметила, что он едва удерживается от смеха.

Лукас направился к ней, и теперь в его голосе звучала нежность.

– Нет, это не было ошибкой, и я не осуждаю тебя. Я рад, что ты пригласила меня и угостила лимонадом. Я очень благодарен… честно. День очень жаркий, а я долго ехал верхом. – Он быстро допил остатки лимонада и отставил стакан. – Спасибо.

Неожиданно Пруденс заметила, что он стоит к ней слишком близко, а от его высокой мускулистой фигуры так и веет чувственностью. Ее бросило в дрожь.

Сжалившись над ее невинностью, Лукас нежно погладил ее по щеке.

– Боже, как ты мила, – пробормотал он. – Ты похожа на полевой цветок. Выкопай его, пересади, и он высохнет и умрет.

Пруденс удивленно на него взглянула, догадавшись, что он скорее обращается сам к себе, чем к ней. Но его слова запали ей в сердце. Неожиданно он нахмурился и направился к двери. На пороге оглянулся.

– Ты ездишь верхом?

– Да. А что?

– Я собираюсь разыскать Томаса. Хочешь поехать со мной?

– Боюсь, не получится, – ответила Пруденс, огорченная тем, что не может принять его предложение. – Пока у нас только две лошади. Одну взял Томас, а вторую – Нед.

Лукас кивнул.

– Значит, в другой раз?

– Да.

Пруденс проводила его взглядом, смущенная чувствами, которые он пробудил в ней. Пускай ее восхищает зрелая красота Лукаса, его очаровательные разбойничьи глаза и чувственные губы, но только это и ничто иное.

И все же, опустившись на колени и продолжив выкапывать неподдающиеся корни одуванчика, девушка замерла на мгновение, вспомнив его нежный взгляд и простую ласку, вызвавшую в ней такой отклик, что она едва удержалась, чтобы не уткнуться губами в его ладонь.

Пруденс начала перебирать в памяти прошлые встречи. С негодованием вспомнила, как Лукас отыскал ее в питомнике мистера Роуэна и отчитал за безрассудство. Но ее гнев развеялся, как только она поняла, что его упреки были справедливы. Яркий румянец вспыхнул на ее щеках при мысли о его страстном поцелуе и стал еще гуще, когда воспоминание всколыхнуло ее обиду и ярость. Возможно, Лукас Фокс действительно самый красивый мужчина из всех, кого она встречала, но с другой стороны он слишком тщеславен и самоуверен.

Девушка печально вздохнула и покачала головой. Чем глубже она исследовала природу своих чувств к Лукасу Фоксу, тем в большее смятение приходила. Теперь ей казалось, что ее обида на Лукаса была не только глупой, но и неоправданной. Да и за что обижаться? Если не считать его поцелуя при первой встрече, вызвавшего жгучую зависть всех окружающих женщин, он ничем не заслужил ее враждебность и злобу.