Текст книги "Падение мисс Кэмерон"

Дельфина не помнила, как выходила и садилась в экипаж, пришла в себя только по дороге домой в Мейфэр. В ней бушевал целый вихрь сожалений, гнева, она спрашивала себя, почему он посмел так с ней поступить и как она могла вести себя подобным образом. Случилось самое ужасное, что могло произойти с незамужней девушкой ее сословия. И вдруг заледенела от дурных предчувствий, наконец полностью осознав глубину своего падения и пугаясь тех ощущений, которые открыли для нее новую сторону жизни.

Дельфина была дочерью лорда Джона и леди Эвелины Кэмерон. Семья жила в одном из самых элегантных особняков, прилегающих к Беркли-сквер. Выйдя из экипажа, Дельфина уже поднималась по ступенькам, когда дверь распахнулась и появился Дигби, дворецкий, которого она знала всю свою жизнь.

– Доброе утро, Дигби, – сказала она, входя в холл. Дельфина не сомневалась, что его мучит любопытство, как и всю семью. Почему она явилась утром, что за причина была провести ночь вне дома, никого не предупредив. Да поможет ей Бог, если правда выплывет. – Кто-нибудь встал или все еще спят?

– Леди Кэмерон в гостиной. Она страшно беспокоилась, когда вы не появились дома вчера, и ночью почти не спала. Она велела мне немедленно послать вас к ней, как только вы появитесь.

Сердце у Дельфины упало. Ей хотелось принять ванну и переодеться, прежде чем она предстанет перед проницательным материнским взором, но ничего не оставалось, как повиноваться.

– Хорошо, я иду к ней. А пока попросите горничную приготовить для меня ванну, если вам не трудно, Дигби.

Мать Дельфины сидела в своем любимом кресле у окна. Хотя было еще рано, утро обещало жаркий день, такой же, как накануне, и в гостиной было уже душно. Леди Кэмерон, женщина среднего роста и сложения, с седеющими волосами, идеально уложенными, несмотря на ранний час, обмахивалась веером. Едва переступив порог гостиной, Дельфина сразу поняла, что мать очень рассержена. Гневно поджав губы, леди Кэмерон оглядела дочь с головы до ног подозрительным взглядом, и взмахи веера участились, что означало крайнюю степень негодования. Обе молчали, слышен был только шорох веерных пластин. Волнуясь, Дельфина прошла вперед и встала за одним из кресел, держась руками за его спинку, как будто искала поддержку.

– Доброе утро, мама. Прости, что заставила тебя волноваться.

– Волноваться? – Голос матери выдавал крайнее раздражение. – Но ты прекрасно знала, что я ждала тебя вчера на свой музыкальный вечер, а ты не только не соизволила явиться, но даже не прислала записку, предупреждая, что тебя не будет дома и ночью. Это никуда не годится. Где ты была? Я должна знать! И посмотри на себя – твоя одежда выглядит так, как будто ты в ней спала.

– Я… Я была в сиротском приюте, пока не стемнело. Дело в том, что оттуда сбежали вчера двое детей, я помогала их разыскать, а когда закончила работу, было так поздно, что я решила остаться на ночь.

Мать прищурила глаза:

– Не верю ни одному слову, Дельфина. Ты лжешь, и я это знаю наверняка. Когда ты не явилась домой, я послала лакея в приют забрать тебя. Ему сказали, что ты уже ушла. Меня охватывает ужас, когда я воображаю, с какими отбросами общества ты там сталкиваешься. Это вина Селии, она вовлекла тебя в опасную деятельность.

– Это не вина тети Сели. – Пойманная на лжи, Дельфина уже понимала, что придется сказать матери правду. – Я ходила искать маленькую девочку, пропавшую из приюта.

– Ты нашла ее?

Дельфина кивнула:

– Да.

– И где же?

– Она… Она убежала к матери, в бордель, который держит миссис Кокс на другом конце Уотер-Лейн.

– Так. Значит, ее мать – падшая женщина. И ты хочешь мне сказать, что входила в это заведение?

– Да, – уже спокойнее отозвалась Дельфина.

Ее мать всю свою жизнь до брака провела в Бате, в самом уединенном его районе. Ее день неизменно начинался с прогулки вокруг Мейфэра, потом магазины, чай с друзьями, музыкальные вечера, приятные светские развлечения. Она никогда не бывала в таких местах, как Сент-Джилл, и подобных ему, в ее представлении они были рассадником разврата и заразы. Никогда не встречалась с такими женщинами, как Мег, и детьми, подобными Мэйзи. Она не верила убеждению Селии и своей дочери, что на путь порока таких женщин могли подтолкнуть отчаянная нищета или тяжелые обстоятельства. Поэтому мать никогда не поймет страданий этих несчастных.

– Главная черта леди, Дельфина, – это подобающие манеры и соответственное поведение, не важно – на публике или дома. У тебя нет ни того ни другого. Но почему ты стала такой? Почему твои сестры не являются примером для тебя?

– Но, мама…

– Нет на леди ты не похожа. Ты слишком много споришь, ты не повинуешься ни правилам, ни родителям. Ты вообще делаешь вещи, которые немыслимы для молодой девушки твоего сословия. Ты подвергаешься опасности, появляясь на улицах ночью и в любую погоду там, где и днем нельзя бывать без риска для жизни, где рыщут убийцы, головорезы и грабители.

Слезы навернулись на глаза Дельфины.

– Это не так страшно. Все эти неприятности и неудобства не причиняют мне такого страдания, как равнодушие родных. Быть чужой для отца и матери из-за того, что не родилась мальчиком, которого они ждали. Вот что такое настоящая боль.

Слова вылетели прежде, чем она подумала, и заставили мать с изумлением посмотреть на дочь. Она, видимо, смутилась от неожиданного обвинения и замолчала, сбитая с толку упреками дочери. Дельфина страдала как никогда. Она страстно желала любить и быть любимой. Но не имела любви родных, а теперь еще и потеряла невинность.

Она взяла себя в руки, немного успокоилась и продолжала:

– Я не должна была так говорить с вами, но вы сейчас вынудили меня объясниться, я еще никогда этого не делала. Но знайте, что я страдала, мне всегда недоставало любви и ласки.

Леди Кэмерон поднялась с кресла и выпрямилась, величественно подняв голову, на ее лице отчетливо читался гнев.

– Твой отец и я, мы оба, старались дать тебе все, Дельфина. – В голосе ее прозвучали печальные нотки, но она старалась сохранить самообладание. – Мы делали все, что могли, что было в наших силах. Но тебе ничего не надо, кроме твоей неблагодарной работы, ты живешь для других, считаешь их более достойными твоего внимании. Ни для нас, ни даже для себя самой в твоей жизни нет места. Не знаю, откуда это в тебе – такая тяга или склонность к людям низшего сословия. Это можно было бы уважать, относись ты к близким с таким же вниманием.

– Прости, мама, – сдавленным голосом отозвалась Дельфина, – ты не права – я люблю и тебя, и папу, и сестер, но и моя работа приносит мне радость.

– Если бы ты была примерной дочерью, ты бы не чувствовала себя обделенной. Но я все еще жду твоих объяснений, где ты была ночью. Могу я предполагать, что ты провела ее в этом борделе?

Дельфина, побледнев, смотрела в сторону. Но леди Кэмерон подошла вплотную, повернула ее лицо к себе и заглянула в глаза. Она вглядывалась пристально, пытаясь прочитать в глазах дочери правду. Потом вдруг потянула носом, так, словно уловила чужеродный запах, неоспоримый запах физического контакта. И сразу все поняла.

– Ты сделала это? – спросила она потрясенно. – Ты была с мужчиной? Отвечай мне!

Дельфина смогла только кивнуть в ответ, и давно сдерживаемые слезы хлынули градом из ее глаз. Потом, как будто стараясь скорее облегчить душу, унять сердечную боль, покончить с недосказанностью и, возможно, найти сочувствие и понимание, она сбивчиво рассказала матери о встрече с лордом Фитцуорингом. Опять вспомнила, как сама подчинилась ему и охотно отвечала на ласки, когда он овладел ею во второй раз. Он был победителем, она – его жертвой. Жертвой его мужественной физической красоты, необыкновенных синих глаз и своих неожиданных желаний, вызвавших ее страсть и чувство близости с этим человеком.

А может быть, решающим оказалось влияние борделя. Вся его атмосфера и то, что там происходило, просто не могли не подействовать, это происходило постепенно и незаметно, разрушая ее и выпуская темные смутные желания на свободу. И потом она пала жертвой этого любителя развлечься с продажными женщинами, стала легкой добычей при первом же натиске, сама отдавалась и желала мужчину, незнакомца. Зато теперь она знала, что такое взаимное влечение и какое наслаждение мужчина и женщина получают от близости. Это закон природы, так распорядилась жизнь, поэтому физическая близость не может быть чем-то противоестественным. Но ее мать имела об отношениях мужчины и женщины другое представление.

Леди Кэмерон в немом ужасе слушала сбивчивый рассказ дочери. Сначала она испытала шок. Потом не могла поверить, что это сделала ее дочь. Но поверив и понимая, что ничего уже не исправить, лихорадочно искала выход. И вот глаза ее заблестели, как в тот день, когда ее старшая дочь выходила за лорда Ранделла. Растерянность сменилась решимостью. Под маской недовольства и холодности скрывалась мать, с ее защитными инстинктами по отношению к своему дитяти. Надо было избежать скандала и попытаться извлечь из ситуации все возможное, чтобы ее исправить.

– Этот человек – полковник у Веллингтона, ты говоришь? Что еще о нем известно? Он титулован? Богат? Говори.

– Он лорд. Лорд Стивен Фитцуоринг. Это все, что я знаю о нем.

– Твое поведение было полностью безответственным и требует осуждения. Ты должна за это заплатить. А он должен жениться на тебе теперь, если он джентльмен, хотя я сомневаюсь в том, что он так поступит.

Она никогда еще не видела свою мать такой. Леди Кэмерон смотрела на дочь таким взглядом, как будто перед ней стояла одна из продажных женщин заведения миссис Кокс, а не собственная дочь. Ее глаза остановились на талии дочери, потом снова вернулись к ее лицу.

– А если у тебя будет ребенок, ты задумывалась об этом?

Дельфина страшно побледнела, холодный ужас липкой лапой сжал ее сердце. В своей наивности и неопытности она и не подумала, лежа под полковником Фитцуорингом, о том, какие последствия могут возникнуть от такого поступка.

Она открыла рот, чтобы заговорить, но мать жестом, полным негодования, велела ей молчать.

– Молчи. Ты безнравственна и распутна, как блудница Иезавель. Я дрожу от страха, что будет, когда узнает твой отец.

Джон Кэмерон имел предков шотландцев и унаследовал взрывной характер. Невысокий, коренастый, с седеющими рыжевато-коричневыми волосами, он легко возбуждался и гневался. И когда жена рассказала ему обо всем, что натворила его младшая дочь, яростный взрыв последовал незамедлительно.

– Всегда знал, что ничего хорошего ждать не приходится от твоего шатания по приютам, какими бы благими намерениями ты ни руководствовалась. – Его лицо наливалось кровью, он шумно дышал. – А потом ты легла в постель к мужчине и потеряла невинность. Теперь на тебе лежит пятно бесчестья, если ты не выйдешь замуж. За него, если он на тебе женится. Ты хоть понимаешь это?

Дельфина выпрямилась и взглянула на отца:

– Я совершила ошибку, папа, и теперь буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Моя совесть нечиста, но разве тут возможен брак?

– Только брак. Слава богу, он оказался человеком нашего круга, подходит нам по положению.

– Он не женится на мне.

– Увидим. Если Фитцуоринг думает, что может запятнать мое честное имя и соблазнить безнаказанно одну из моих дочерей, а потом как ни в чем не бывало вернуться в Испанию, он глубоко заблуждается. Он заплатит за это, и будьте уверены, я об этом позабочусь.

Ее охватило безнадежное отчаяние; не в силах произнести ни слова, она стояла, бессильная противостоять объединенной воле родителей, которые пришли к решению.

Два дня спустя отец позвал ее к себе. Она ожидала очередных назиданий и, пригладив волосы, поспешила в его кабинет. Он стоял у камина.

– Входи, Дельфина.

И кивнул на высокого мужчину, в красном мундире и белых брюках, с военной выправкой, тот стоял у окна спиной к ней – ноги расставлены, руки заложены за спину.

– Ты уже знакома с полковником Фитцуорингом, разумеется.

Сердце у нее бешено забилось. Она не ожидала такой встречи, и теперь вихрь противоречивых чувств поднялся в ней. Он повернулся и посмотрел на нее своими необыкновенными глазами цвета вечернего неба, и она сразу ощутила необыкновенное волнение, вспомнив все, что произошло между ними. Невозможно было не залюбоваться его стройной фигурой, которую так выгодно подчеркивала военная форма, красный цвет мундира приятно оттенял загорелую кожу. Он был великолепен. Но неожиданно она заметила легкие тени усталости под его глазами.

Не справляясь с волнением под пронзительным взглядом синих глаз, она дотронулась рукой до горла, а память уже возвращала ее к той ночи, и невольно перед внутренним взором появлялись картины, когда он снимал с нее одежду, как она осталась совершенно нагая в его власти. О да, она помнила его. Ей напомнили все клеточки ее тела и всей смятенной души. Но он остался бесстрастным и не подал виду, что узнал ее.

Она справилась с замешательством после неловкого молчания, сделала над собой усилие и, подавив дрожь в голосе, произнесла, стараясь быть холодной и светски учтивой:

– Да, мы знакомы. Добрый день, полковник Фитцуоринг.

– Мисс Кэмерон. – Он поклонился, как ей показалось, с насмешливым видом.

Стивен был и смущен и взбешен. Он не ожидал такого приема и жестокого разноса, который ему учинил лорд Кэмерон. Тот отчитал его, как мальчишку. Буквально пригвоздил обвинениями в нарушении всех правил приличий и порядочности. Его гнев проявлялся в стальном блеске холодных синих глаз, которые он не сводил сейчас с Дельфины. Его взгляд как будто прожигал ее насквозь, а его молчание становилось нестерпимым. Своим присутствием он так подавлял, что казалось, заполнил всю комнату. Но ей хватило ума и сообразительности понять, что он использует сейчас это тяжелое молчание как оружие. В тех случаях, когда мужчине просто нечего сказать в свое оправдание, он предпочитает молчать. Ведь он привык сам командовать людьми и не терпел нотаций, никто из подчиненных не осмелился бы прервать молчание лорда Фитцуоринга. Все должны испытывать страх, когда он проявляет такую властную агрессию. Дав про себя такую характеристику этому заносчивому человеку, она стряхнула с себя наваждение, навязанное чужой волей.

– Вы здесь только потому, что вас позвал мой отец. Это так, полковник Фитцуоринг? – холодно спросила она.

– Вы совершенно правы. Как вы себя чувствуете, надеюсь, с вами все в порядке?

Она прекрасно поняла сквозившую в этих словах ледяную насмешку, но не хотела обострять отношения, чтобы не подвести отца. Хотя и этот взгляд, и его агрессивное поведение могли вывести из себя кого угодно.

– О, со мной все в порядке, как вы можете видеть сами.

Она намеревалась перейти в атаку, не позволить ему подавить ее волю своим превосходством. Наверное, он предпочел бы встретиться с целой армией Наполеона на поле битвы, чем с ее отцом в его доме.

– Я выжила после нашей встречи, даже шрамов не осталось.

Осталась рана в сердце, но этого он не узнает, она не доставит ему такого удовольствия.

Он, вероятно, понял, что на расстоянии его власть ослабевает, и, приблизившись, внимательно посмотрел ей в глаза. Ее тело сразу предательски отозвалось на этот маневр волнением в крови. Она вспыхнула и увидела, как он удивленно приподнял бровь, наблюдая за ней, потом тонкая улыбка появилась на его губах, он понял ее состояние.

Стивен и сам не оставался равнодушным, под маской гневной холодности он тоже чувствовал волнение. Он подавил в себе желание еще раз попросить у нее прощения, ему сейчас было не до нежностей. Его призывал воинский долг, в Испании шли бои, и надо было срочно возвращаться – его отпуск и так затягивался. Не время для амурных дел и тем более – для брака. Любовь и семья делают солдата уязвимым. Он позволил себе поддаться зову плоти, да и кто бы не поддался на его месте. Через его постель прошло много женщин, некоторых он давно забыл, некоторые еще вызывали у него нежные воспоминания, но любовь – это для юных идеалистов. Ему нравились женщины зрелые, которые знают и принимают правила игры, как и то, что все рано или поздно заканчивается.

Сейчас он сосредоточен на одной цели; пока не кончится кампания в Испании, никаких серьезных перемен в личной жизни он не планировал. И вдруг судьба подбросила ему эту девушку, красивую, соблазнительную и необыкновенно своевольную. Откуда ему было знать, что она дочь одного из самых влиятельных людей аристократической лондонской знати. Он попался в ловушку из-за собственной неразборчивости и легкомыслия, и теперь ему придется заплатить за ошибку.

Глава 3

Лорд Кэмерон сурово посмотрел на дочь. Он не знал, какие обстоятельства заставили ее влезть в постель полковника, и не хотел их знать, но, если лорд Фитцуоринг не женится на Дельфине, как оскорбленный отец, он должен будет придать дело огласке. В этом случае скандал предстоит такой громкий, что полковник, его дочь, да и вся семья будут опозорены и в обществе их перестанут принимать. Конечно, и сам Фитцуоринг подвергнется бесчестью, его карьера будет разрушена. Ему придется покинуть армию, а он на это не пойдет, в силу этих обстоятельств он безусловно предпочтет брак. Но надо предупредить Дельфину, чтобы она вела себя благоразумно и прекратила бесить полковника, как делает это сейчас. Лорд Кэмерон сразу понял, что этот Фитцуоринг – твердый орешек, человек с сильным характером, он привык командовать. Он не станет долго терпеть ее строптивость и стремление задеть его самолюбие.

– Полковник Фитцуоринг подтвердил, что у вас была… э… э… э… связь в гостинице «Голубой вепрь» прошлой ночью; как человек чести, я сначала должен был удостовериться в этом факте, прежде чем просить его исправить свою ошибку.

Склонив голову набок, она насмешливо спросила:

– А вы что скажете, полковник Фитцуоринг? Вы действительно хотите исправить свою ошибку?

Она опять бросала вызов, не хотела подчиниться той власти, которую он уже имел над ней.

– Разумеется. Ваш отец и я обсудили дело, и мы примем меры, чтобы позаботиться о вас.

– Вот как? – Она горько рассмеялась. – Я могу понять участие отца в моей судьбе, но когда вспоминаю ваше поведение, отнюдь не джентльмена, то, как вы обошлись со мной, то, простите, сомневаюсь в ваших добрых намерениях, милорд. Вы думаете, мне очень приятно умолять о спасении мужчину, который лишил меня невинности? Поступайте как хотите, но не надейтесь, что ваша совесть после этого будет передо мной чиста, полковник.

Его лицо посуровело, а взгляд стал угрожающим.

– Я бы посоветовал вам быть осторожнее и выбирать выражения. – Он наклонился, пристально глядя ей прямо в глаза. – Я вообще мог не являться сюда сегодня. Мог отрицать, что встречался с вами, сказать вашему отцу, что он ошибся.

Его слова так рассердили ее, что она отбросила дипломатию и перешла в атаку.

– Ваш мозг действительно был затуманен алкоголем, зато я помню, например, оригинальное родимое пятно у вас на…

– Довольно, – прервал он грозно.

Она видела, он взбешен и с трудом сдерживается, чтобы не оскорбить ее.

Но он быстро опомнился. Тон снова стал спокойным.

– Теперь, когда прошлого не вернуть, все, что я могу сделать, – это жениться на вас. О чем и просил ваш отец. Я сказал, что готов жениться, и заверил, что к вам будут относиться, как того заслуживает девушка вашего положения и воспитания.

Она не могла сдержать горькой усмешки. Причина его ярости была очевидна – его вынуждают жениться, шантажируя, против его воли.

– Необыкновенно благородно с вашей стороны, лорд Фитцуоринг.

– Довольно, Дельфина, – прервал ее отец, – ты слишком дерзка. Следи за своими манерами. Ты сама виновата, что оказалась в этой неприятной для всех ситуации, потому что пренебрегала правилами, предписанными для молодой леди светом. Ты хоть можешь понять, что теперь являешь собой испорченный фрукт? По светским неписаным законам ты обесчещена. Если твоя связь с лордом Фитцуорингом станет известна, двери всех домов в Лондоне захлопнутся перед тобой.

Дельфина возмутилась:

– Папа, не было никакой связи!..

– Молчать! Мы с твоей матерью всегда знали, что с твоим образом жизни, твоим непослушанием в любой момент можно ждать неприятностей. Из-за тебя я переступил через свою гордость, когда просил полковника повести тебя к алтарю.

Ее переполняли чувства унижения и обиды. Ее отец не спрашивал ее согласия, ему была безразлична ее судьба, он лишь не хотел скандала. А ведь она еще ничего не видела в жизни, не встречалась ни с одним молодым человеком. Лишь несколько балов и гости матери. Она не вращалась в светском обществе, как ее сестры, и могла сравнивать Стивена только с мужьями своих старших сестер и женихами близнецов – Роуз и Ферн. Все они казались скучными и пустыми и не нравились ей даже внешне; надо было признать, что Стивен Фитцуоринг выгодно отличался от них.

– Но я совсем не хочу выходить за лорда Фитцуоринга.

– Обсуждение закончено. Он согласен, хотя одному Богу известно, что я готов был обломать об него свой кнут. Если бы он не согласился, тебя подвергли бы публичному позору и наше имя навсегда было запятнано, жизнь всей семьи разрушена. Вот почему не позднее чем через два дня, по специальной лицензии, вы будете обвенчаны. Она отшатнулась в испуге:

– Почему так скоро?

Стивен насмешливо приподнял идеальную бровь.

– Мой долг призывает меня незамедлительно отбыть в Испанию, – холодно сообщил он.

– Вот как? – Она тряхнула головой. – Не скажу, что разочарована.

Он прищурил глаза, что означало крайнее раздражение.

– Вы разговариваете со мной неуважительно и грубо. Я изменю это, когда стану вашим мужем.

Она лишь дерзко улыбнулась ему в лицо и отвернулась, вспомнив, что так всегда поступал отец, когда хотел кого-то вывести из себя.

– Надеюсь, что война с Францией продлится так долго, что ваш военный долг навсегда оставит вас в Испании. А до тех пор я обещаю, что, как только ваше обращение со мной станет цивилизованным, я отвечу тем же. Я всегда приветствую приличные манеры, предпочитая их грубости солдафона.

– Хватит, Дельфина, – снова прервал отец, – нам еще надо обсудить детали.

– Разумеется. После свадьбы Дельфина останется у вас, пока я буду в Испании. А когда вернусь, отвезу ее в свое имение в Корнуолл.

– О нет, сэр, так не пойдет. Ваша будущая жена, моя дочь, будет жить в вашем доме. И сразу же после церемонии вы отвезете ее туда, я рассчитываю, что вы не задержитесь надолго в Испании.

Стивен устремил холодный взгляд на будущего тестя:

– И разумеется, вы станете на этом настаивать.

Его лордство ответил таким же немигающим взглядом:

– Вот именно.

У полковника на щеке нервно дернулся мускул.

– Очень хорошо, но предупреждаю, я вынужден буду отбыть в полк немедленно, и у меня не будет времени хорошо устроить вашу дочь. Я и сам там давно не был, боюсь, что дом не в надлежащем порядке.

– Я думаю, что справлюсь сама, смею уверить, – сказала Дельфина.

Он взглянул на будущую жену:

– Я понимаю, что брака со мной хочет ваш отец, а не вы, но тем не менее не забывайте, что этот брак на всю жизнь свяжет вас со мной.

– А вы не забыли, что едете на войну, милорд? На войне иногда убивают, поэтому не загадывайте.

Он прорычал:

– На это не рассчитывайте, Дельфина, у меня нет желания покинуть вас так скоро.

– Надо обсудить приданое, – поспешно вмешался лорд Кэмерон, – прежде чем приступать к организации венчания.

– Оставьте его себе, мне ничего не надо.

Дельфина не сдержала удивленного возгласа. А лорд воззрился на полковника:

– Я правильно вас расслышал, сэр?

– Абсолютно, – подтвердил тот. – Мне не нужно платить за невесту и будущую жену.

– Но… Это нормальная практика.

– Я ее не одобряю. Я имею возможности содержать Дельфину подобающим образом, лорд Кэмерон.

– О, я не стану для вас обузой, полковник. Ни в финансовом, ни в любом другом смысле. Таким образом, может быть, соберу хотя бы остатки собственного достоинства.

Он посмотрел на нее. Взгляд у него был тяжелый.

– Как моя жена, вы едва ли будете вести отдельную жизнь от меня. Это невозможно, и скоро вы это поймете.

С этими словами он слегка наклонил голову и направился к двери. Она успела увидеть его разгневанный аристократический профиль, и, пообещав на прощание, что не опоздает на церемонию, он удалился.

Все было кончено. Она теперь жена лорда Фитцуоринга и собиралась вместе с ним покинуть Лондон. Только что завершилось спешное венчание. Жених с невестой покидали церковь. Дельфина была бледна, ее сердце ныло при мысли, что ее родители так откровенно избавились от нее. Лорд и леди Кэмерон торопились сбыть с рук недостойную дочь.

Не было ни красивого свадебного наряда, ни подружек невесты, зато рядом теперь стоял муж, который ненавидел ее за то, что его вынудили жениться на ней против воли. Они произнесли свои клятвы перед алтарем и обменялись кольцами, церемония традиционно завершилась поцелуем, скреплявшим обет, но поцелуй был холодным.

Когда церемония завершилась, он откинул назад голову и рассмеялся. Она почувствовала себя оскорбленной, кровь бросилась ей в голову.

– Если бы я была мужчиной, вы бы поплатились за это.

Он улыбнулся иронически и сказал тихо, чтобы слышала только она одна:

– Вы бы не оказались тогда в подобной ситуации, любовь моя.

Она хотела вырвать руку, но он сжал ее пальцы, как тисками, не давая выразить свое негодование. Потом наклонился так близко, что она ощутила его теплое дыхание на своем лице.

– Вам уже не удастся вырваться от меня, Дельфина. Я натура деспотичная, вы теперь моя, и навсегда, так что постарайтесь улыбаться и делать вид, что счастливы.

Ее щеки пылали, она понимала, что лишена всего. А главное – прежней независимости, и теперь она всецело зависит от этого мужчины.

– Вы самый отвратительный из всех грубиянов, с которыми мне приходилось когда-либо встречаться, – прошипела она.

Он и не подумал обидеться, только приподнял удивленно брови и произнес насмешливо:

– Это запоминающийся момент. Меня и раньше награждали неласковыми словами, но никто еще не называл отвратительным и грубияном. – И с этими словами повел ее к выходу.

После короткого свадебного ужина жених с невестой должны были сразу отправиться в Корнуолл. Дельфина стояла в холле, и все ей казалось кошмарным сном. На церемонии присутствовали только две сестры, незамужние близнецы – Роуз и Ферн, она почти не видела их после той ночи, когда вернулась утром из «Голубого вепря» и призналась в своем грехопадении матери. Дельфина подозревала, что мать специально изолировала их от нее, чтобы не запачкать своих драгоценных доченек общением с особой, лишенной морали, совершившей немыслимый поступок, грозивший бесчестьем не только ей самой, но и всей семье. Две старших сестры жили далеко от Лондона и не смогли бы прибыть на свадьбу за такой короткий срок. У близнецов был совершенно ошарашенный вид, они не могли понять, каким образом их младшая сестра, нигде не бывая и не имея поклонников, вдруг выскочила замуж за блестящего и необыкновенно красивого офицера. Обе белокурых младших сестры были на церемонии – красивые той утонченной красотой, которая ценится в свете; настоящие леди – с бело-розовой кожей, голубыми, как небо, глазами, светскими манерами, одетые в одинаковые бледно-голубого цвета платья, – они были воплощением всего, чего не хватало Дельфине. Обе через два месяца выйдут замуж за таких же светских женихов.

Лорд и леди Кэмерон обожали близнецов. Дельфина всю жизнь умирала от желания, чтобы на нее хоть раз взглянули с такой же любовью. И теперь, когда они с такой поспешностью буквально вытолкнули ее из дома, ее сердце разрывалось от боли. Она попрощалась со слугами и немногочисленными родственниками, которые собрались проводить новобрачных, некоторые, к ее удивлению, даже плакали и благословляли ее. С особой печалью Дельфина распрощалась с тетей Селией, которая заверила, что будет скучать и ей будет не хватать племянницы в работе с сиротами. Обычно тетя Селия была сдержанна и не поддавалась эмоциям, но на этот раз она прослезилась.

– Бог да благословит тебя, дитя мое, – она обняла племянницу, – я буду скучать по тебе, и знай, я всегда гордилась тобой.

– Неужели? Я же всех опозорила.

Легкая улыбка появилась на губах тети Селии.

– Нонсенс, дорогая. Иногда девушка не может противостоять обстоятельствам и становится их жертвой.

– Скорее жертвой не обстоятельств, а грубого солдафона, – пробормотала Дельфина.

Селия засмеялась:

– Верно. Но, по крайней мере, полковник Фитцуоринг – красивый офицер и совсем не солдафон. Когда твой отец рассказал мне твою историю, заявив, что виной является офицер армии Веллингтона, я забеспокоилась. Представила себе старого безобразного грубияна и с облегчением узнала, что это не так. И, дорогая, он просто необыкновенно хорош собой. А его пожертвование сиротам было очень и очень внушительным.

Дельфина удивилась. Она и не ждала, что он выполнит обещание.

– О, я не знала, но мне стыдно подумать о причине такой щедрости.

– Не думай об этом. Все позади, и жизнь продолжается. – Селия еще раз обняла ее. – А теперь тебе пора. Впереди длительное путешествие. Обещай, что напишешь мне сразу, как приедешь в Корнуолл. Я хочу все знать о тебе.

– Я обещаю, и ты мне пиши о детях. Ты ведь будешь хорошенько присматривать за малюткой Мэйзи? Обещай, тетя Селия.

– Обещаю, дорогая.

– И если у тебя будут неприятные, угрожающие ей обстоятельства, ты мне сообщи.

– Конечно. Но там, где ты будешь жить, наверняка тоже найдется где применить свои силы, бедные души найдутся и в Корнуолле, и им понадобится твоя помощь, Дельфина.

Дельфина с трудом сдерживала слезы. Грудь стеснило, когда она простилась с сестрами и родителями, у которых было каменное выражение лица. Они даже не обняли ее на прощание и не сказали, что любят ее и желают счастья. Торопливо попрощавшись, она поспешила уйти, чувствуя, что сейчас разрыдается, если еще останется на минуту. Это было выше ее сил.

Карета ехала очень быстро. Наверное, не желая быть запертым наедине с молодой женой в карете, Стивен предпочел поездку верхом в компании мистера Оакли, на огромном черном жеребце, игравшем мощными мускулами под лоснившейся шкурой.

Спустя несколько часов пути колеса загрохотали по мощеному двору гостиницы, где они должны были заночевать. Стивен спешился и, бросая поводья груму, командным голосом велел кучеру быть готовым двинуться в путь завтра утром, в половине восьмого.

– Я вижу, – заметила Дельфина мистеру Оакли, который помог ей выйти из кареты, – что мой муж не в духе. Не сомневаюсь, что он винит меня за то, что помешала ему немедленно отправиться в Плимут. Каким же неприятным препятствием в его глазах я являюсь, хотя, – она бросила на мистера Оакли многозначительный взгляд, – если мы оба начнем искать виновного, скорее всего, увидим его в вашем лице. Вы согласны, мистер Оакли?