Текст книги "Тина. исторический любовный роман"

Глава 7

Рано утром, попрощавшись с мсье де Модегри, Тина села в карету Корбиньи. Сопровождающий девушку Огюстен примостился рядом с кучером. Оба были в ливреях, показывающих положение своего патрона. Они обещали довезти ее до поместья Корбиньи за один день.

Поздно вечером, когда стемнело, слева показались огни дворца. Утомленная сонная Тина с облегчением вздохнула и вспомнила, что давно не ела. Карета въехала на задний двор. С фонарем в руке их встретила женщина, которая представилась экономкой господина де Корбиньи. Поднеся фонарь к лицу девушки, экономка довольно кивнула и крикнула лакеям, чтобы те отнесли багаж в комнату гувернантки, а Тине приказала следовать за ней. Комната размещалась недалеко от господских апартаментов, рядом с комнатой мальчика. «Чтобы вам было удобнее, – добавила экономка мадам Мерсье, перед этим описав все удобства комнаты, – Патрон в письме подробно написал, где вы должны жить». Она зажгла свечу и, пожелав спокойной ночи, ушла. Разглядывая темную комнату, Тина вспомнила о голоде, но отчего-то ужин не был предложен. Наверное, здесь не принято поздно ужинать. Пришлось ложиться спать с пустым желудком.

Под утро Тину разбудила яростная гроза. Были слышны беспокойное ржание лошадей, кудахтанье кур, возмущение гусей. Девушка, накинув ночной капот, вышла из комнаты и направилась искать кухню. Судя по запахам, готовился завтрак. На кухне хозяйничали две женщины-кухарки. Они радушно пригласили Тину войти, сесть за стол и позавтракать. Она была очень им благодарна, ибо желудок все больше возмущался от голода. Кухарки представились Анной и Людовиной, обе были старше Тины, особенно полная Анна.

Гроза утихла через полчаса, женщины облегченно вздохнули и перекрестились. Чуть позже вошли две горничные Нинон и Пьеретт, в большей степени являющиеся сверстницами Тины. Девушки много расспрашивали об Англии, о прошлых хозяевах, о том, как ее нашел мсье де Корбиньи. В это же время на кухне появилась экономка мадам Мерсье и, услышав о хозяине, переспросила у Тины все подробности. Но перед тем отправила горничных работать.

– Как спалось на новом месте? Верно, вас разбудила гроза?

– Да.

– Меня тоже, но я привела себя в порядок в отличие от вас, мадемуазель Нолтон.

– Думаю, если бы вчера мне предложили ужин, я бы не позволила себе неопрятность, мадам, – Тина, поблагодарив Анну за завтрак, направилась к выходу.

– Вам еще предстоит знакомство с мсье Люсьеном, – понеслось ей вдогонку.

Через час она сама постучала в комнату младшего Корбиньи. Ее местонахождение Тина узнала от горничной. Женский голос крикнул: «Войдите!» Няня Люсьена была женщиной здоровой и крепкой, чуть полноватой, ей было около сорока лет. Мальчиком она занималась с самого рождения, вскормив его грудью, как собственного ребенка. Тогда у графини совсем не было молока. Все эти подробности Тина узнала, пока пыталась вызвать мальчика на контакт. Но тот сидел неподвижно в своем кресле, уставившись в пол. «Он так со всеми», – пожала плечами нянька, встретив вопросительный взгляд гувернантки.

– А с вами?

– Со мной он разговаривает, но мало.

– И с господином Корбиньи?

– Да. Не знаю, отчего хозяин решил, что вы найдете с его сыном общий язык. К нему приезжали такие опытные учителя!

– Мальчик замкнут с рождения?

– После несчастья, случившегося с мадам де Корбиньи.

– Вот как?

– Хозяин вам ничего не рассказал?

– Он не вдавался в такие подробности, – задумчиво произнесла Тина, а затем снова обратилась к мальчику, присев перед ним на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне, – Люсьен, ты умеешь рисовать? Нарисуй, пожалуйста, для меня что-нибудь, а завтра я посмотрю.

Оставив мальчику бумагу и карандаши, Тина ушла. Она решила прогуляться, изучить окрестности. Неподалеку шумело море, девушка направилась на морской голос. После рощи невысоких деревьев начиналась равнина плато, на котором практически стояло поместье «Ланьон», плато постепенно переходило в длинную береговую линию, но чтобы добраться до моря, нужно было пройти немало миль. Тина не стала далеко заходить в первый день пребывания здесь, она просто любовалась на бушующее море с высоты утеса. Дул сильный ветер, а море имело темно-синий цвет лазурита. Девушка улыбнулась, вспомнив, что у Нориджей тоже имелся выход к морю, но только намного дальше от поместья. Ей редко удавалось съездить к берегу и полюбоваться на водную стихию, которая рождала в ее душе благоговейный трепет.

За две недели Тина слегка изменила образ жизни Люсьена. Она, благодаря своей твердости и терпению, заставила Салли выводить мальчика на прогулку два-три раза в день. На природе Тина просила воспитанника нарисовать то, что он видит, то, что ему понравилось. И так как часто они сидели на утесе и любовались морем, оно присутствовало в каждом его произведении. Тина добилась от Люсьена ответов «да и нет» или «не знаю», но настойчиво разговаривала с ним, как с равным по возрасту. Мальчик внешностью был схож с мсье де Корбиньи, хотя голубые глаза достались ему от матери. Дворецкий Симон показал однажды девушке портрет мадам де Корбиньи: она нашла его удачным, дама на портрете была весьма грациозна и красива, тонкие черты лица, голубые глаза, маленькие рот и нос, светло-русые букли по бокам, обнаженные, женственные плечи, круглые локти. Вообще, господин де Корбиньи, скорее всего, переживает до сих пор потерю такой женщины.

***

Господин де Корбиньи вернулся домой утром. Тина слышала шум во дворе, ее окно выходило туда. Закончив укладывать волосы, она подошла к окну: во дворе лакеи крутились вокруг кареты, из которой вышел мужчина в цилиндре и с тростью в руке. Тина признала в нем хозяина «Ланьона». Через несколько минут к ней постучалась мадам Мерсье и сообщила о приезде патрона, а также попросила спуститься Тину вниз для приветствия с ним. «Мы вас ждем, вся прислуга уже в сборе», – добавила экономка, уходя.

Первым в линейке стоял, вытянувшись, что солдат, дворецкий Симон; за ним – экономка Мерсье, рядом – Тина, а за ней – вся остальная челядь. Господин де Корбиньи снял шляпу, передал ее вместе с тростью камердинеру Жоржу, следовавшему за патроном всюду. Расспросив вкратце о делах в поместье дворецкого и экономку, Корбиньи после подошел к мисс Тине Нолтон. Она подняла глаза и скромно улыбнулась, подумав о том, как ему обрадуется сын. Корбиньи, в свою очередь, почел нужным поинтересоваться ее здоровьем, хотя вид у Тины имелся цветущий, и успехами с Люсьеном.

– Все идет хорошо, но предстоит много работы, мсье, – ответила она по-французски, привыкнув разговаривать на нем, – ваш сын очень милый мальчик, но раним и чувствителен.

– Я рад, что Люсьен вам понравился, – больше к этому он ничего не добавил, распустил слуг, а сам изволил подняться в свои покои отдыхать.

Тина отправилась на кухню завтракать, а после него помогла Анне и Людовине все помыть и убрать.

Несколько дней хозяин поместья практически отсутствовал, разъезжая по своим угодьям и навещая соседей, чтобы дать о себе знать и самому узнать новости. Он появился как-то после завтрака, но не один, а в компании двух мсье и трех молодых дам. Тина столкнулась с ними, когда пересекала двор, чтобы из парка попасть на кухню. Людовина испекла сладкий пирог для Люсьена, и девушка спешила с прогулки, чтобы угостить его.

– Мисс Нолтон! – услышала она свое имя: не удалось пройти не замеченной. Обернувшись, Тина встретила глаза мсье де Корбиньи. Улыбаясь только губами, он приблизился.

– Мисс Нолтон, вы совершали утреннюю прогулку?

– Да, сэр. По утрам я гуляю у моря.

– Вы очень рано встаете…, я и забыл об этом.

– Да, сэр. Я пойду? Вас ждут друзья и леди.

– Леди?! – удивился он и косо взглянул на веселых, нарядных дам, – вы имеете в виду тех женщин?

– Именно их, так как здесь никого нет больше, сэр.

– Мисс Тина, в Англии, насколько я помню, леди – это дамы из высшего общества с безупречной репутацией?

– Да, сэр.

– А себя вы к леди причисляете?

– Нет, сэр, ибо я не принадлежу к высшему свету.

– Так вот, моя дорогая мисс Тина, вы – здесь больше леди, чем эти женщины. Вы меня понимаете? Вижу, что не очень. Идите же, – он усмехнулся.

Удивленная разговором с графом Тина вошла в кухню и сразу же услышала ворчание мадам Мерсье, она разговаривала с Людовиной:

– … патрон потерял совесть, если приглашает сюда падших женщин! Это дом его родителей, его семьи…

– Я согласна с вами, мадам Николетт, – поддержала ее кухарка.

Услыхав о падших женщинах, Тина ощутила, как кровь стыда за господина Корбиньи прилила к щекам. Молча, подойдя к столу, она отрезала кусок пирога для Люсьена и понесла его наверх. Из гостиной доносились голоса мужчин и громкий женский смех. Вечером компания уехала, оставив Корбиньи в домашнем обществе.

Тина несколько дней избегала хозяина «Ланьона»: ей претила сама мысль, что он может общаться с такими женщинами, а его ироничный тон в последнем с ним разговоре привел девушку в полное замешательство.

Поведение Тины не осталось незамеченным. Как-то утром в ее комнату постучалась Нинон и сообщила, что ее вызывает в кабинет мсье де Корбиньи. Тина заволновалась, подумав: «Видимо, что-то случилось, или патрон хочет дать ей наставления по поводу воспитания Люсьена».

Кабинет графа находился на втором этаже, рядом с апартаментами. Тина, тихо постучав, вошла и остановилась недалеко от двери. Корбиньи что-то писал, затем поднял голову и встал с места.

– Мисс Нолтон, подойдите ближе, пожалуйста, – попросил он вполне вежливо.

– Вы вызывали меня? Что случилось?

– Да, я вызывал вас. Как успехи у моего сына?

– Хорошо, и с каждым днем все лучше.

– Я рад, но хотел поговорить с вами не о Люсьене. Мисс Тина, я заметил, что вы в последнее время избегаете меня. Отчего?

– Простите, сэр, если я вас задела этим.

– Значит, это правда? Или я слишком мнителен?

– Думаю, и то, и другое. Но, сэр, я не вижу ничего плохо в том, что мало общаюсь с вами: мое время отдано Люсьену.

– Я не ошибся: что-то изменило ваше отношение ко мне, мисс.

– Те женщины…, – Тина запнулась, не договорив, и покраснела.

– Те женщины? Те, которых я привозил сюда с друзьями пять дней назад?

– Да, я слышала, что они, мягко говоря, не леди, да вы и сами намекали на это. Я не хочу вмешиваться в вашу личную жизнь, сэр, но считаю их присутствие в доме, где живет маленький ребенок, неприемлемым, – ответила она кротко, но уверенная в своих словах.

– Я ценю ваше мнение, мисс Тина. Даю вам слово, этого больше не повторится, – граф улыбнулся, обошел стол и приблизился к ней, протягивая руку, – Теперь, мир? Вы не будете более презирать меня?

– Я не испытываю к вам презрения, господин де Корбиньи.

– Чем же еще объяснить ваше поведение?

– Не могу сказать. Может быть, стыд за вас, – Тина протянула ему руку в ответ. Вместо того чтобы дружески пожать ее, Корбиньи запечатлел поцелуй, чем привел девушку в еще большее недоумение.

– Ступайте, мисс Тина.

– Спасибо, сэр.

Она быстрым шагом удалилась из кабинета, чувствуя на себе обжигающие прикосновения губ и руки мсье де Корбиньи.

Глава 8

Жизнь в поместье Керивон текла своим чередом, в спокойном русле. Пришла осень, прислуга готовилась к зиме: овощи и фрукты засаливались, засахаривались, консервировались, отжимались, перетирались. Дом утеплялся, камины и печи чистились. Тина, когда была свободна от ученика, часто помогала на кухне готовить, да и горничные не были обделены ее вниманием. Однажды мадам Мерсье заметила ей:

– Вы иногда такая усталая, что на вас страшно смотреть, нельзя исполнять все просьбы разом.

– Но мне не трудно, – оправдывалась Тина, а сама, ложась спать, валилась с ног от усталости и не видела сновидений.

Люсьен делал успехи в учебе: ему легко давалась арифметика, он понимал английский и мог разговаривать общими фразами, немного играл на фортепьяно, но с неохотой, а однажды с грустью изрек, что лучше бы его научили играть на кларнете. Именно с такой просьбой Люсьена Тина отправилась в гостиную, где у камина читал газету господин Корбиньи. Она постучалась, вошла, присела в легком реверансе и произнесла:

– Сударь, я бы хотела попросить вас кое о чем?

– Да? – он поднял глаза, – Для себя?

– Нет, для Люсьена. Он хочет играть на кларнете.

– О! Я должен купить кларнет?

– Да, сударь. И нанять учителя, ибо я не умею на нем играть.

– В городе есть такой человек, я поговорю с ним. Что-нибудь еще? – граф смотрел на Тину выжидающе.

– Нет, сударь, все. Ах, нет! Еще я хотела сказать вам…, – она смутилась под пристальным взглядом патрона, – вы очень мало общаетесь с Люсьеном, он скучает по вас.

– Позвольте, мы видимся с ним за завтраком, обедом и ужином, если получится.

– Сударь, но вы ни о чем с ним не разговариваете. Вы не знаете, о чем ваш сын мечтает, чего хочет, что любит больше всего на свете. Простите, но вы тоже виноваты в том, что мальчик замкнут и не общителен. Разрешите идти, – она вышла, не дождавшись ответа. Тина давно хотела сказать графу сие факты, но никак не решалась, а тут ее прорвало. Быть может, она поплатится за эти слова, но они правдивы и откровенны.

Платы не последовало. Только теперь, гуляя с Люсьеном в парке, Тина замечала в амбразуре окна второго этажа силуэт графа. Однажды, после занятий Люсьена с мэтром Маню, она вошла в музыкальный кабинет и обнаружила там господина де Корбиньи. Все время занятия граф находился там, слушая игру сына на кларнете. Попрощавшись с мэтром Маню, Корбиньи похвалил Люсьена и пообещал погулять с ним у моря. Затем, его внимание перенеслось на мисс Тину:

– Мадемуазель, чем занимались?

– О, я ходила в город и была в церкви.

– В церкви? Вы разве католичка?

– Нет, но нужно же где-то молиться.

– Хорошо. Соберетесь на прогулку, не забудьте меня.

– Мы постараемся.

– А мой сын талантлив, – потрепав Люсьена по челке, мсье де Корбиньи вышел из музыкального класса.

***

Стояла глубокая осень. Листья опали, снег покрывал тонким слоем мерзлую землю. Бывало много солнечных дней, когда снег таял, но ночью снова все покрывалось льдом. Несмотря на холодный ветер, Тина часто ходила к морю пешком и любовалась его серыми волнами, слушала его суровый голос. Она смотрела вдаль, пытаясь преодолеть расстояния и увидеть берега родной Англии. Недавно Тина получила письмо от Молли: в нем сестра сообщала, что вышла замуж за человека, который когда-то уделял знаки внимания Тине. Как она удивилась, прочтя его имя. Видимо, пастор Линч устал ждать Тину, и решил попытать счастья с ее сестрой. Сегодня она ощущала потребность увидеться с Молли, но не находила это возможным осуществить: Люсьен нуждался в ней, тем паче, что он чаще болел простудами осенью.

Обратно Тина шла не спеша, не заметив в задумчивости, как вышла на дорогу. Мимо нее в сторону поместья пролетел экипаж, запряженный двумя лошадьми. Внезапно, возница начал тормозить лошадей, и карета остановилась. Дойдя до экипажа, Тина обнаружила в нем господина де Корбиньи, он ждал ее.

– Вы опять ходили к морю? Не боитесь простудиться, мадемуазель?

– Я тепло одета, сударь.

– Садитесь в карету, – предложил он. Она не стала возражать. По дороге Тина не разговаривала, все смотрела в окно. Корбиньи не стал нарушать молчание. Уже в доме, когда она спустилась с вязанием в теплую гостиную, господин де Корбиньи появился здесь же со стаканом коньяка и поинтересовался у нее:

– Мисс Тина, не желаете согреться?

– Что? – она вздрогнула от неожиданности и подняла голову, – О, спасибо, сэр, но я откажусь.

– Позвольте поинтересоваться, мисс, что сегодня с вами? Вы сама не своя.

– Я всегда такая, сударь.

– Неправда. Вчера я вернулся из Парижа и обнаружил вас в полнейшей задумчивости.

– Думаю, сударь, вам не стоит обращать на меня особое внимание, – ответила Тина по-английски.

– Как же можно? Я беспокоюсь о вашем здоровье, – он сел в кресло напротив.

– Благодарю, со здоровьем у меня все хорошо. Пока вы отсутствовали, я получила письмо от Молли.

– Я ничего не слышал от вас о Молли.

– Молли – моя родная сестра. Она написала, что вышла замуж, – спокойно сказала Тина.

– Вы рады? Или нет?

– Я удивлена, ибо ее супругом стал местный пастор.

– Что же тут удивительного?

– Дело в том, что я не ожидала, что Молли соберется замуж…

– Как странно так думать с вашей стороны, мадемуазель.

– Молли никогда не была сторонницей брака.

– По-вашему, сестра должна была оставаться старой девой, чтобы быть верной своим принципам?

– Конечно, нет! Больше всего меня удивило не это, а ее избранник, – она замешкалась, заметив, как насмешлив, стал взгляд графа, но решила продолжить, – местный пастор мистер Линч – он ухаживал за мной, когда я жила там…

– О, вот оно что! Вы уязвлены?!

– Вы ошибаетесь: мистер Линч не интересует меня, иначе, почему я отказала ему оба раза?

– Но ведь прошло немало времени, мисс Тина, и, быть может, вы передумали?

– Нет, я постоянна в своих чувствах, – с уверенностью заявила она.

– Мисс, в жизни может случиться что угодно. В случае с вашей сестрой нечему удивляться.

– Наверное, вы правы, сударь.

– Хм, – Корбиньи отпил большой глоток коньяка, затем направил взгляд прямо в глаза девушке и спросил, – мисс Тина, а вы не думаете о браке?

– Я?! – она растерялась.

– Понимаю, вопрос нескромен и несколько неожиданен. Но вы – девушка во цвете лет, когда думают о браке, о любви, о мужчинах…

– Нет, я не думаю обо всем том, что вы перечислили, – она опустила глаза, чувствуя, как ее щеки ярко пылают.

– Я вижу, вы избегаете этих тем. Видимо, вас воспитали в особой строгости?

– Мы с Молли жили в пансионе: мать отдала нас туда после смерти отца.

– Представляю, что вбивали там в ваши маленькие головки.

– Ничего плохого, мистер Корбиньи!

– Тем не менее, вы чуждаетесь человеческих чувств.

– Неправда!

– Или вы намеренно ведете жизнь аскета?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр. Лучше мне уйти.

– Но я вас не отпускал, мисс.

– Позвольте мне уйти, сэр, – ее просьба была очень настойчива.

– Что ж, доброй ночи, мисс Тина.

– Доброй ночи, мистер Корбиньи.

***

Утром на кухне Анна заметила красные глаза у Тины и спросила с заботой:

– Мадемуазель Нолтон, вы не спали что ль? У вас такой замученный вид.

– Сделай покрепче кофе мадемуазель Нолтонь, Анна, мы едем с ней в город, – вмешалась мадам Мерсье. Тина удивленно приподняла брови:

– Для чего мы едем в город, мадам?

– Нужно кое-что прикупить, мадемуазель Нолтонь, вы мне поможете. Через неделю сюда явятся знатные гости, нужно освежить поместье.

– На улице идет мокрый снег, мадам, нельзя ли отложить поездку? – хотела было возразить Тина, но та быстро ответила:

– Когда вы боялись дурной погоды? Туман и мрачность в крови у англичан.

Одевшись теплее, женщины направились к экипажу. Навстречу им попался мсье де Корбиньи, спешивающийся с лошади. Утром он где-то уже побывал, но Тина не хотела сейчас об этом задумываться. Прогулка в город по такой погоде, да еще в компании Мерсье ее весьма удручала. Граф, увидев женщин, подошел к ним и обратился с вопросом к экономке:

– Мадам Мерсье, куда вы собрались в такую гадкую погоду?

– Нам нужно в город, господин граф.

– Важное дело?

– Именно, мсье. Вы сами предупредили меня о приезде Савиньонов!

– Они никуда не денутся, а вот у мадемуазель Нолтон нездоровый вид. Зачем вы ее взяли с собой?

– Я вполне здорова, – решила за себя ответить Тина.

– Вы уверены?

– Да, – она, конечно, могла бы согласиться с графом, но что-то заставляло ее перечить.

– Отлично, тогда счастливого пути, – стряхнув снег с плеч, Корбиньи вошел в дом.

На старом экипаже, предназначенном для поездок прислуги в город, они быстро докатили до города Ланьона и остановились напротив лавки портнихи мадам Грегуар. Тина была немного знакома с ней, так как иногда заходила за швейными принадлежностями. Мадам Грегуар являлась особой улыбчивой, приятной, но часто очень пристально разглядывала Тину, что ей весьма не нравилось.

Грегуар вышла к ним, услышав звон колокольчика. Мадам Мерсье сразу затрещала по поводу знатных гостей. Тина вспомнила, что слышала фамилию Савиньон у Модегри, пока гостила у него с девочками Элизой и Оливией. Мерсье заказала несколько видов тканей, пошив скатертей и штор, посоветовавшись с Тиной. Мерсье давно заметила, что у гувернантки есть вкус в этом вопросе. Когда они уже собирались уходить, мадам Грегуар обратилась любезно к Тине:

– А вы, мадемуазель, не закажете что-нибудь для себя лично?

– Нет, мадам, не имею потребности.

Мадам Грегуар с улыбкой проводила крупных заказчиц.