Текст книги "Дом призрачных лиц"

– Да, ты человек не без души, – с неохотой признал он. – Но неужели ты хотя бы на минуту могла представить, что сможешь заменить Аиду?

– Ушедшего человека никто не может заменить, – сказала я. – Каждый из нас уникален по-своему. Просто я полюбила вашего внука, и он ответил мне взаимностью. Если же вы не пожелаете, чтобы я жила здесь, что ж, мне придется подчиниться вашей воле, но боюсь, что тогда и Тео покинет этот дом вслед за мной. А ведь, насколько я понимаю, он нужен здесь.

– М-да, – озадаченно промолвил он. – Нужно признать, что ты не пустышка, вроде Роуз.

– Вы имеете в виду жену другого вашего внука? Девушку, которая исчезла?

– Да, ее. Единственным достоинством Роуз было то, что она смертельно меня боялась.

Я усмехнулась. Что-то неуловимое говорило мне: имея в распоряжении достаточно времени, я сумею, в конце концов, снять со старика устрашающую маску и увидеть, каков этот человек на самом деле.

– Вы думаете, я тоже боюсь вас, сэр? – осведомилась я.

– Если нет, то напрасно. Я управляю плантацией и этим домом.

– Но не мною, сэр.

– Полагаю, остаток дня я смогу провести без вашей приятной компании, – устало отмахнулся он.

Я присела в глубоком книксене.

– Премного благодарна за позволение удалиться.

Его суровые морщины чуть разгладились в некоем подобии улыбки.

– Если бы ты не была одной из этих проклятых янки, я мог бы, наверное, даже полюбить тебя.

– А вы мне понравились, сэр, хоть вы и проклятый конфедерат. Доброй ночи, мистер Мэртсон!

Выйдя из его комнаты, я почувствовала такой прилив радости, что готова была весело рассмеяться. Как хорошо, что наше знакомство произошло именно при таких обстоятельствах! Ведь если бы со мной был Тео, старик скорее всего был бы куда более суров и желчен, да и я не смогла бы позволить себе говорить с ним так вольно, как только что. И я не солгала, когда призналась старому Мэртсону, что он мне понравился; хотя, с другой стороны, я и в самом деле не была намерена давать ему возможность понукать мной, как если бы была служанкой или одной из батрачек в поле.

Я вышла из дома глотнуть свежего воздуха и остановилась на парадном крыльце. И вновь я не смогла оторвать взгляда от аллеи, похожей на туннель. Меня вновь поразила ее красота, хотя было в ней и что-то зловещее.

Я уже готова была вернуться в дом, когда заметила приближающийся экипаж – он возвращался с кладбища по дороге, ведущей к реке и, очевидно, к плантации. Лошадьми правил негр-возница; позади сидел Тео и его сестры в траурном облачении. Скорбное молчание, опущенные черные вуали, – все выглядело так, словно они не просто посетили могилу Айды, а только что ее похоронили. Признаюсь, меня это несколько покоробило, но я оставила свои чувства при себе.

Глава третья

Сочтя, что в такую минуту мое появление может оказаться не вполне уместным, я решила вернуться в дом. Поднимаясь по лестнице, я с немалым удивлением обнаружила, что дверь в нашу комнату распахнута настежь и оттуда раздаются звуки тяжелых шагов и чьи-то громкие голоса. Секунду спустя на пороге показались два негра, сгибавшиеся под тяжестью письменного стола. Следом, вышла высокая смуглолицая женщина. На ней были ярко-желтая блуза и алый фартук поверх длинной черной юбки; густые смолянисто-черные волосы были туго подвязаны красным платком. Я никогда прежде не видела столь гладкой кожи, как у нее: должно быть, женщине было около пятидесяти, но по виду ей можно было дать и тридцать пять. Дымчато-карие, широко поставленные, глубоко сидящие глаза внимательно надзирали за работниками; крылья орлиного носа подрагивали при каждом вдохе, тонкие губы были плотно сжаты в упрямую нить. Массивные золотые серьги покачивались в такт ее шагам.

– Позвольте! – я подняла руку, пытаясь остановить медленно, неумолимо ступающих рабов. Они вопросительно посмотрели на женщину и только после того, как она кивнула, опустили свою ношу на пол.

– Что здесь происходит? – недоуменно спросила я.

– Мы убираем мебель и кое-какие вещи, мэм…

– Мои? Или мистера Тео? – возмущенно осведомилась я.

Женщина отрицательно покачала головой. Было видно, что мой строгий голос не произвел на нее никакого впечатления.

– Кто поручил вам это сделать?

– Я сама себе поручила. Ни одна из вещей, которые я намерена отсюда забрать, не принадлежит семейству Мэртсонов. Они были собственностью моей хозяйки, и вы, мэм, не имеете на них никаких прав.

Я была поражена ее дерзостью.

– А кто вы, собственно, такая? – спросила я.

– Мое имя Карла. Я родилась на Ямайке. Миссис Айда выбрала меня в служанки, будучи совсем еще маленькой девочкой. Она привезла меня сюда, и я была при ней неотлучно. И здесь мне суждено остаться навеки – так же, как и ей.

Сдерживая гнев, я сказала:

– Карла, вам следовало бы знать, что имущество жены после смерти по закону переходит к ее супругу.

– Мне это известно, мэм, но я хочу, чтобы и вы знали: ни одна женщина не воспользуется вещами моей хозяйки.

– Я могу приказать вернуть все это на место.

– Можете, конечно, только я не стану этого делать.

– Стало быть, вы считаете, что мы можем обойтись без столов и кровати?

– Я этого не говорила. Взамен вам принесут мебель из комнаты миссис Роуз.

– Так, так. Я вижу, вы уже убрали два бедермьерских столика с ночниками. Кровати тоже нет. Ковер пока что здесь, но, судя по тому, как отогнут его угол, вы просто не успели его свернуть. По-видимому, французская работа… Послушайте, Карла, все это очень дорогие вещи, что вы намерены с ними делать?

– Отправлю на хранение, мэм.

– А вы спрашивали чьего-либо разрешения?

– Разве это так необходимо? Все, что принадлежало миссис Аиде, теперь, когда ее нет в живых, принадлежит мне. Не в том смысле, что стало моей собственностью – на это я не претендую, – однако я вправе не позволять пользоваться ими посторонним.

– Будьте любезны приказать слугам выйти на несколько минут. Мне необходимо поговорить с вами с глазу на глаз.

Она махнула рукой, и негры, все это время не сводившие с нее глаз в ожидании распоряжений, опустили стол и медленно, словно нехотя, побрели вдоль галереи в сторону лестницы для прислуги. Я села и предложила Карле занять стул напротив – последний из оставшихся в комнате. Она покачала головой и осталась стоять. В ее позе можно было прочесть готовность выслушать указания, но отнюдь не подобострастное желание услужить. Она смотрела на меня с неприкрытым вызовом, гордо вскинув голову.

Я прекрасно понимала: стоит мне сказать одно лишь слово Тео – и вся мебель тут же вернется на место. Но мне не хотелось превращать случившееся в скандал и, кроме того, наживать себе врага в лице этой женщины. Конечно, ее поведение было возмутительным, но верность умершей хозяйке не могла не тронуть.

– Карла, у меня нет желания с вами ссориться, – сказала я. – Но я не одобряю того, что вы самостоятельно принимаете подобные решения. Если вы прежде посоветовались с сестрами мистера Тео или его дедом – это, конечно, меняет дело.

– Нет, мэм, я ни с кем не советовалась.

– А что, вы всегда здесь делаете то, что вам вздумается?

– Я никогда никому не давала повода упрекнуть меня в чем-либо, – холодно ответила она. – Я образованная женщина, умею читать и писать – меня выучила покойная хозяйка. В этой семье меня считали за равную, так же относились и к миссис Аиде. А потом она была убита. И с вами непременно произойдет то же самое.

– Что вы такое говорите?.. – только и смогла вымолвить я, потрясенная страстной силой и уверенностью, с которой она произнесла свои слова.

– На этом доме лежит проклятие, – свистящим шепотом проговорила она. – Вот погодите – вы сами увидите. Сами увидите! Здесь убили мою хозяйку…

– Если вы так убеждены, что она была убита, может, вы знаете, кто совершил это ужасное преступление?

– Нет, этого я не знаю. И я останусь здесь до тех пор, пока не выясню. Возможно, мне удастся найти и убийцу миссис Роуз.

– Не исключено, что миссис Роуз попросту сбежала, – предположила я. – Ведь нет ни единого доказательства…

Она нетерпеливо передернула плечами.

– Для чего ей было убегать? Она любила своего мужа. Послушайте разумного совета: оставьте этот дом. Это проклятое место, клянусь вам. Я это чувствую – вот здесь, – она прижала ладонь к груди.

– Какой вздор! Скажите, миссис Айда тоже верила в проклятие дома Мэртсонов?

– Нет, – вздохнула Карла.

– А Роуз?

Она вновь покачала головой.

– В таком случае, Карла, давайте больше не будем возвращаться к этому разговору. Что касается мебели, принадлежащей вашей хозяйке, – можете ее убрать. Я не возражаю против замены.

Лицо Карлы осветилось радостью, словно и не было на нем мгновение назад выражения оскорбленной гордости.

– Хорошо, миссис Нэнси! Я уверена, другая мебель вам тоже понравится. Даже нет, она понравится вам больше, ведь она гораздо красивее.

– Ну и славно, Карла. И вот еще что я хотела спросить: каковы ваши обязанности в этом доме?

– Обязанности просты – по мере сил помогаю семье Мэртсонов. А, в общем, мне позволено заниматься тем, что я считаю нужным.

– Значит ли это, что, если мне понадобятся новые туалеты, я могу обратиться к вам?

– Если вам будет угодно, – учтиво ответила она. – Я неплохо шью: все, что носила миссис Айда, было сшито моими руками.

– Как кстати! – обрадовалась я. – Я привезла с собой очень небогатый гардероб, и мне скоро понадобятся самые разнообразные платья. А теперь, Карла, займитесь, пожалуйста, мебелью. Скоро сюда поднимется мистер Тео, и мне хотелось бы, чтобы к его приходу комната была приведена в порядок.

Карла сходила за слугами, и они быстро управились с оставшимися вещами. Надо сказать, мебель, поставленная взамен убранной, действительно изменила интерьер к лучшему. Это был изящный, белый с позолотой гарнитур эпохи Людовика XVI. Легкое постельное покрывало ручной работы, светильники с расписными подставками и вышитая ширма также были необычайно хороши и изысканны.

Когда все приготовления были закончены, я устроилась в кресле напротив камина и стала ждать прихода Тео. Множество воспоминаний недавнего прошлого теснились в моей голове: о свадебной церемонии; о том, как Эдвин Ситон поразил меня известием, что Тео вдовец; о сегодняшних встречах, каждая из которых была не похожа на предыдущие, как не похожи друг на друга были сестры Эдвина и Тео, старый Мэртсон, Карла. Карла… В высшей степени странной особой была эта служанка. Если она считала дом Мэртсонов столь злополучным местом, почему же до сих пор не покинула его? Я решила выяснить это при первой же возможности.

В это время на пороге появился Тео и, издав удивленный возглас, вошел в комнату, с изумлением глядя вокруг. Поднимаясь ему навстречу, я пояснила:

– Это Карла; она не хотела, чтобы пользовались мебелью ее хозяйки.

Он на мгновение нахмурился, но тут же спокойно заметил:

– Она была предана Айде до фанатизма. Ты, должно быть, уже слышала от нее все эти бредни об убийстве?

– Да. Более того, она считает, что над домом тяготеет проклятие.

– Ее нельзя за это винить, зная, что здесь произошло.

– Отчего же она не уедет, Тео? Она достаточно образованна для того, чтобы отправиться на Север и получить хорошее место у состоятельных хозяев.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Все это так, но знаешь, мне кажется, она совершенно уверена, что ее хозяйка убита, и намерена оставаться здесь до тех пор, пока не найдет преступника.

– А ты тоже считаешь, что было совершено преступление?

– Нет! – крикнул он с такой внезапной силой, что я вздрогнула. – И никогда в это не поверю.

– А Роуз?

– Что Роуз?

– Карла утверждает, что она тоже погибла от руки убийцы.

– Во имя всего святого, Нэнси! – взмолился Тео. – К чему повторять эти глупые измышления? Как вообще можно утверждать, что Роуз мертва, если никто не видел ее мертвой?

– Но ведь она исчезла бесследно. Карла говорит, что Роуз нежно и преданно любила твоего брата. Зачем ей было бежать из дома?

– Но ты сама уже ответила на этот вопрос: злополучное падение могло стоить ей потери памяти, – Тео ожесточенно потер виски. – Бога ради, давай оставим эту тему. Я страшно устал. Только что у меня была теплая родственная беседа с дедушкой, и, уверяю тебя, мне пришлось нелегко.

– Прости, – я взяла его руки и положила себе на талию. – Обещаю больше не говорить об этом.

– Ну, вот и хорошо, – радостно сказал он и нежно поцеловал меня в лоб. – А теперь давай-ка переоденемся к столу. Старик не любит, когда опаздывают к ужину.

Для такого случая, как ужин при свечах, у меня был лишь один подходящий наряд – розовато-лиловое шелковое платье с тисненым узором. Особое очарование придавала ему вставка, отделанная зеленой лентой. Я достала платье из стенного шкафа и залюбовалась им.

– Да, чуть не забыл, – сказал Тео, – Алвина просила передать, что у нее есть множество отрезов самых разных тканей, и ты можешь пользоваться ими по своему усмотрению. Но если они не подойдут, можно купить все, что тебе понадобится, в Новом Орлеане. Плантации дают приличный доход, так что, надеюсь, мы не будем стеснены в средствах.

– Я рада это слышать, Тео. А что касается тканей, я с удовольствием воспользуюсь любезным предложением Алвины.

Он рассмеялся.

– Дорогая моя, отныне эти ткани принадлежат тебе так же, как и ей. А в лице Карлы ты найдешь весьма умелую портниху.

– Да, она уже сказала, что согласна шить для меня.

– О, значит, ты ей понравилась. Карла редко сама предлагает свои услуги.

Я была удивлена последним обстоятельством, но промолчала из опасения вновь вернуться к неприятному для Тео разговору.

– Ты говоришь, что видел деда. Он сказал тебе, что мы уже успели познакомиться? – спросила я.

– Да, сказал, – кивнул Тео. – Наверное, тебе пришлось пережить несколько довольно неприятных минут?

– Знаешь, мне показалось, что со временем мы с ним можем стать добрыми друзьями. Но пока я чувствую себя одним из дуэлянтов, оценивающих силу друг друга перед поединком.

– Вы обязательно поладите, поверь мне. Помнишь, я говорил тебе, что Бесс и Алвина будут тобой очарованы, – так и случилось.

– Я надеюсь, Тео, что это правда. Для меня очень важно, чтобы твоя семья приняла меня. Могу себе представить, как они были потрясены, узнав, что ты женился.

– Не преувеличивай. Они уже привыкли к этой мысли.

Признаться, я сомневалась, что все так хорошо и безоблачно, как говорил Тео, однако виду не подала.

Мы вышли из нашей спальни и направились в столовую. Отблески множества свечей играли на лакированных перилах лестницы – большая хрустальная люстра сверкала веселыми огоньками. Картина была полна сказочного очарования. Как можно было видеть на всем этом печать злого рока! Положительно, воображение Карлы разыгралось сверх всякой меры. Она уверовала в свои страшные предположения только потому, что хотела в них верить. Когда мы вошли в столовую, где нас уже ждали Алвина, Бесс и старый Мэртсон, я и думать забыла о Карле и ее россказнях.

Тео усадил меня за стол, затем сестер. Старый Мэртсон занял место во главе стола. Тео же, вместо того чтобы расположиться напротив, пожелал остаться подле меня – к моему немалому удовольствию.

Я была просто ослеплена сверкающей белизной льняной скатерти, блеском столового серебра и расписного фарфора. Люстра о шестнадцати свечах, обрамленных хрустальными подвесками, была замечательна еще и тем, что ее можно было опускать к самому столу – и тогда в комнате становилось еще светлее. Нигде ранее я не встречала подобной остроумной конструкции.

Единственное, что мне пришлось немного не по душе, был тон беседы – столь же строго официальный, как и манеры, с которыми две служанки подавали на стол. Старый Мэртсон сразу же заговорил о делах на плантации и о том, сколько акров дополнительной площади можно будет засеять теперь, с возвращением Тео. Затем он пустился в многословные воспоминания о былой славе дома Мэртсонов. Все это, безусловно, было небезынтересно, но я была склонна думать скорее о настоящем, чем о прошлом.

После меня засыпали расспросами о том, как живут в Филадельфии и я, насколько могла, описала все, что их интересовало.

Ужин был великолепен. На первое подали черепаховый суп, за ним – рыбные блюда, следом на столе появился изысканный салат с мясом и, по меньшей мере, шесть видов салатов из свежих овощей. На десерт нас ждали бисквиты с толстым слоем глазури и крепкий кофе, который я нашла несколько горьковатым. Позже я узнала, что южане имеют обыкновение добавлять в этот напиток цикорий, чем и объясняется необычный привкус.

После ужина Тео и старый Мэртсон, взяв с собой по сигаре и бокалу бренди, удалились в кабинет. Очевидно, таков был обычай у мужской половины этой семьи, и то, что мужчин теперь осталось всего двое, вовсе не означало, что раз и навсегда заведенный порядок следовало изменить.

Как только мы с Бесс и Алвиной остались одни, разговор немедленно перешел к оживленному обсуждению местных сплетен, герои которых были мне по большей части незнакомы. Но когда было упомянуто имя Сары Ситон, я смогла присоединиться к беседе.

– С кем тебе точно никогда не подружиться, так это с Сарой, – сказала Бесс.

– Отчего же? – удивилась я. – Сара мне понравилась, и я ей, кажется, тоже.

Бесс хитро усмехнулась:

– Сара мечтала стать женой Тео еще в те годы, когда они бегали вместе в школу. Девочка поклялась, что, как только вырастет, непременно выйдет за него – и вдруг в один прекрасный день Тео является в поместье с молодой женой, Айдой! Бедняжка Айда, она до самой смерти не услышала от Сары ни одного доброго слова…

– Бесс! – Алвина укоризненно посмотрела на сестру. – Я уверена, Нэнси меньше всего интересует, кто и почему пришелся не по нраву Саре.

– А поинтересоваться не мешало бы, – заметила Бесс. – Неужели не понятно, что Сара возненавидит ее по той же причине, что и Аиду? Будь с ней осторожна, Нэнси. Я всегда говорила – это страшная женщина.

– Не слушай ее, Нэнси, – отмахнулась Алвина. – Бесс совершенно уверена, что с первого взгляда способна увидеть любого человека насквозь.

Я улыбнулась обеим девушкам и сказала:

– Конечно, Сара ужасная кокетка. Но она еще и настоящая красавица. И разве я вправе судить ее за любовь к Тео, когда сама влюбилась в него без оглядки.

– Но тем не менее он женился на тебе, а не на ней, – сказала Бесс, многозначительно поднимая палец. – А это значит, что Сара отвергнута дважды.

– Я думаю, она не станет об этом долго горевать, – сказала я. – Ведь она такая веселая.

– На первый взгляд, – поправила Бесс, и в ее голосе появилось что-то заговорщицкое. – Будь бдительна, Нэнси. Помнишь, какая участь постигла Аиду?

– Помню, она утонула, – спокойно ответила я. – Что касается подробностей, я не стала их выяснять: Тео не любит говорить об этом.

– Еще бы! Он ведь знает, что это было убийство.

– И ты так считаешь?! – изумленно воскликнула я. Мой голос прозвучал как-то слишком громко среди всеобщего молчания. Но меня не меньше Тео начинали раздражать подобные разговоры. Сначала Эдвин Ситон, потом Карла, теперь еще и Бесс. Это было слишком!

– Бесс, угомонись, наконец, – одернула Алвина сестру.

– И не подумаю. Кроме меня, я вижу, некому предупредить Нэнси об опасности.

– Опасности чего?

– Быть убитой, – сказала Бесс без обиняков. – Последовать за Айдой. У покойной не было причин кончать с собой, а обстоятельства, сопутствующие ее гибели, исключают несчастный случай. Так что суди сама.

– Для того чтобы делать какие-либо утверждения, нужны доказательства, – отрезала Алвина. – Бесс никак не может обуздать свое бурное воображение.

– А правда, что Айда погибла в ту самую ночь, когда вернулась с бала? – спросила я.

– Действительно так. До войны оставалось еще два года, – задумчиво проговорила Алвина. – Ты что-нибудь слышала о нашем празднике Марди-грас, Нэнси?

– Мне рассказывали, что в этот день бывают красочные карнавальные шествия.

– Верно. Вообще-то исконное название этого праздника Изобильный вторник: это последний день перед началом Великого поста, и каждый напоследок стремится наесться и напиться всласть и вдоволь повеселиться. Конечно, во время войны было не до праздников, но недавно прошел слух, что традицию собираются возродить. Увидим – ждать осталось недолго, всего месяц. Вот только к шествию вряд ли успеют подготовиться за столь короткий срок – иные костюмы и платформы, на которых разыгрываются представления, так сложны, что требуется целый год на то, чтобы их придумать и изготовить.

– Ах, как бы мне хотелось увидеть это зрелище! – воскликнула я.

– Дорогая моя, но ведь ты теперь – член семейства Мэртсонов. Неужели молодую красавицу жену мистера Тео забудут пригласить на Бал масок! Ты станешь свидетельницей кульминации всего торжества.

– Не знаю, решусь ли я принять это приглашение, – осторожно проговорила я, – помня о том, что смерть настигла Аиду именно после бала и Роуз исчезла спустя ровно год. Волей-неволей начинаешь думать, что это черный день для всех молодых жен Мэртсонов.

– Видишь, что ты натворила, Бесс, – укоризненно покачала головой Алвина. – Ты совсем запугала Нэнси.

– Вовсе нет, – возразила я. – Я не настолько суеверна. И вообще мне хотелось бы поговорить с вами, совсем о другом.

– Конечно, конечно, – девушки были явно заинтригованы. Но я всего лишь упомянула о необходимости пополнить свой гардероб.

– Я говорила Тео, что у нас в кладовой множество отрезов, и мы, разумеется, закажем для тебя еще, – сказала Алвина. – А Карла нашьет тебе платьев на все случаи жизни…

– Но только если ты придешься ей по нраву, – уточнила Бесс.

– Она уже сама вызвалась шить для меня, – сказала я, одарив Бесс любезной улыбкой. Ее мрачные предположения и упорные попытки вселить в меня тревогу начинали меня раздражать. Возможно, у нее это получалось не нарочно. Но, как бы то ни было, Алвина была мне более симпатична – хотя, конечно, я ничем этого не обнаруживала.

Часам к девяти Бесс начала беззастенчиво зевать, да и я, признаться, чувствовала себя усталой. Но вот Алвина позвонила в колокольчик и отдала прислуге распоряжение убирать со стола. Однако напрасно я надеялась, что программа сегодняшнего вечера исчерпана. Мы отправились в гостиную, где Алвина села за фортепьяно. Бесс, отбросив всякие условности, зевала во весь рот, и ее трудно было осуждать: как пианистка Алвина была далеко не виртуозом. Вдоволь потешив нас своей игрой, Алвина наконец поднялась со стула и закрыла крышку фортепьяно. Мы вышли из гостиной и поднялись по лестнице. Я пожелала девушкам доброй ночи и пошла в спальню. Послышались удаляющиеся шаги, хлопнули двери комнат – и вот все стихло.

Несколько минут спустя пришел Тео. Он выглядел усталым не меньше моего. Позади была долгая, полная тягот дорога, но меня больше всего утомили последние два часа, а особенно малоприятные открытия, которые они с собой принесли. Тео тяжело опустился в кресло, вытянул ноги и блаженно откинул голову на мягкую спинку.

– У меня был довольно серьезный разговор с дедом, – сказал он. – Я рассказал ему, как гуманно обошлись со мной янки. Он выслушал меня со скептической усмешкой, но мне показалось, что в глубине души он остался доволен. Видишь ли, до сих пор он был уверен, что всех конфедератов, имевших несчастье попасть в плен, попросту расстреливали. И все-таки он по-прежнему настроен ко всем северянам враждебно. Старик живет в своем прошлом и не скоро сумеет забыть, как и когда он потерял сына и внуков.

– Я так понимаю его! Нет ничего страшнее, чем пережить такое горе. В его годы боль утраты не проходит – она становится сильнее с каждым днем.

Тео грустно кивнул, но внезапно улыбка коснулась его губ:

– Однако на тебя его ненависть не распространяется.

– Одобрил ли он наш брак?

– О, не спеши! Старик прожил долгую жизнь и прекрасно понимает; если мужчина полюбил по-настоящему, ничто и никто не в силах ему помешать. Поэтому он не стал чинить мне препятствий. Об одном тебя прошу – будь терпима к его странностям.

– Я обещаю.

Тео с усилием оторвал голову от спинки кресла и принялся стягивать сапоги.

– А скажи, Тео, Карла тебе так же предана, как была в свое время Аиде?

– Отнюдь, – покачал он головой. – Напротив – она не скрывала своих недобрых чувств ко мне с того самого дня, как переехала в этот дом. Я уже говорил тебе – она была верна хозяйке до фанатизма.

– Зачем же она в таком случае осталась здесь?

– Война, Нэнси. Всем необъяснимым поворотам человеческой судьбы одна причина – война. Карла, естественно, не могла вернуться в свою родную саванну, и, когда дед предложил ей остаться, она согласилась, сама себя назначив домоправительницей, и, должен признать, справляется со своими обязанностями превосходно. Она не испытывает симпатии ко мне, зато стала верным союзником деду… Чертовски тесные сапоги! Ноги, что ли, выросли, с тех пор как кончилась война?

Он сделал еще одно отчаянное усилие и сдернул наконец сапог с ноги. Затем поставил вместе обе ступни и стал внимательно их рассматривать. Я же в это время расчесывала волосы, поглядывая в зеркало на Тео.

– Прости меня, дорогой, что донимаю тебя расспросами о Карле, – сказала я. – Но меня удивляет, как она может до сих пор держать на тебя обиду. Прошло столько лет с тех пор, как умерла Айда. К тому же благодаря милости твоего деда она занимает в доме весьма влиятельное положение. Решительно не могу ее понять!

Тео задумчиво посмотрел на меня.

– Ты ведь знаешь, – сказал он, – о ее ужасных предположениях: Карла уверена, что Айда была убита. Я же прямо сказал ей, что не верю в насильственную смерть. Быть может, это дает Карле основание заключить, что я…

– О нет, Тео! – воскликнула я и, отбросив гребень, подбежала к нему. – Как она могла подумать такое?

Я опустилась перед ним на колени. Он нежно погладил меня по голове и сказал:

– Она никогда не говорила о своих подозрениях вслух, но я чувствую, что она считает убийцей меня.

– Почему же ты до сих пор не поговорил с ней начистоту?

– Ах, Нэнси, ты не знаешь Карлы!

Я усмехнулась:

– Кое-что уже успела узнать. Она упряма и своенравна. К примеру, она решительно отказала мне в праве пользоваться мебелью своей бывшей хозяйки. Та, что ты здесь видишь, принадлежала раньше Роуз.

– Надеюсь, тебя устраивает такая замена?

– Вполне. Этот гарнитур чем-то даже лучше. И вообще я не склонна придавать особого значения подобным мелочам.

– Какое счастье иметь столь мудрую и благоразумную супругу, – сказал он и, наклонившись, поцеловал меня.

– А какой она была, твоя первая жена? – спросила я. – Ты мне никогда о ней не рассказывал.

– Милая, веселая, молодая женщина. Не из тех, кто способен покончить счеты с жизнью.

– А Роуз?

– О ней можно сказать то же самое. Возможно, она была излишне ревнива, но Эймс с легкостью прощал ей этот недостаток. Они так любили друг друга…

– Тео, милый, – горячо прошептала я. – Ведь правда, беда больше не придет в дом Мэртсонов? Он достаточно повидал горя на своем веку.

Он поднял меня и усадил к себе на колени. Я положила голову ему на плечо, и мне стало так спокойно и уютно в его объятиях, что показалось – теперь с нами просто не может произойти ничего дурного. Я понимала, что в жизни, увы, так быть не может, но была настолько счастлива в эти минуты, что всем сердцем поверила.

– Давай не будем вспоминать былые трагедии, – сказал Тео. – Прошлое осталось в прошлом, а мы начинаем новую жизнь. Я очень люблю тебя, Нэнси, и хочу, чтобы ты обрела здесь счастье. Знаю, добиться этого будет непросто. Но ты очень умна и у тебя доброе сердце – мои домашние полюбят тебя всей душой.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы радость вновь вернулась в усадьбу Мэртсонов.

Мы помолчали, а потом я, желая переменить тему, попросила Тео рассказать мне о том, как выращивают хлопок и табак и как их обрабатывают, прежде чем они попадают на рынок.

– С удовольствием, любовь моя, но сначала давай ляжем, – сказал Тео. – Я так устал, что не в состоянии говорить сидя.

Мы улеглись в теплую постель, и Тео стал подробно описывать, как организован труд на плантации. Но тут усталость окончательно сморила меня. Я еще слышала его голос, но слова звучали все более невнятно, и вскоре я спала крепким сном…

Я проснулась внезапно, словно от толчка, но в первую секунду не поняла, что меня разбудило. Комната была погружена во тьму. Стояла мертвая тишина – по крайней мере, так мне показалось спросонья. Но некоторое время спустя я явственно различила звуки человеческого дыхания. В комнате кто-то был, причем, судя по коротким судорожным вздохам, этот некто был в сильном волнении.

– Тео, – шепотом позвала я. – Тео, это ты?

Я хотела коснуться его рукой, но обнаружила, что кровать рядом со мной пуста. Охваченная внезапным приступом страха, я вскочила; частые и шумные вздохи мгновенно прекратились, но мне почудилось, что кто-то сделал несколько осторожных шагов. Как я ни силилась хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме, мне это не удавалось. Я тихо поднялась с кровати, продолжая настороженно прислушиваться. Но больше не раздалось ни звука.

Более всего меня встревожило внезапное исчезновение мужа. Я вспомнила, как задремала, убаюканная его рассказом. Но ведь Тео устал не меньше моего и, без сомнения, через некоторое время уснул и сам. Значит, то, что заставило его подняться с постели, должно было разбудить и меня.

Вытянув руки перед собой, я медленно пошла вперед – и тут же мои пальцы наткнулись на крышку полированного столика. Я попыталась нащупать спички; наконец мне это удалось, но я не сумела удержать их дрожащими руками. Я опустилась на колени и принялась шарить вокруг себя, надеясь вновь найти злополучную коробку, но все мои усилия оказались тщетными… Внезапно раздался короткий свист рассекаемого воздуха, я вмиг поднялась с колен – и тут же была повержена страшной силы ударом по голове…

* * *

Трудно сказать, сколько я пролежала без памяти, но, когда ко мне вернулось сознание, первое, что я ощутила, была мучительная боль.

Я осторожно потрогала огромную шишку на темени. Другой рукой я нащупала рядом с собой тяжелый серебряный канделябр, которым, очевидно, и был нанесен удар. Подле него я обнаружила длинную свечу и, к своему величайшему облегчению, заветную коробку спичек. Я установила свечу в подсвечник и зажгла фитиль. Слабый огонек давал совсем мало света – по всей комнате залегли глубокие тени, – но, главное, он вернул мне некоторое ощущение реальности и возможность собраться с духом.

Я медленно, тяжело поднялась и долго смотрела на пустую кровать, пытаясь мысленно восстановить цепочку событий, происшедших со мной до того, как я потеряла сознание. Потом, покачиваясь от головокружения и легкой дурноты, я подошла к двери и осторожно отворила ее. Длинная галерея тонула во мраке, и ни единый звук не нарушал гробовой тишины. Я не рискнула выйти. Бесшумно закрыв дверь, я побрела к окну, выходившему во двор усадьбы. Проходя мимо трюмо, я бросила случайный взгляд в зеркало… и дикий вопль ужаса вырвался из моей груди.