Текст книги "Без оглядки"

3

– Ты меня слышишь, Линда? – холодно спросил Джеймс. – Я говорю…

– Слышу.

Конечно, она знала, что это когда-нибудь случится. Но дела в ее собственной фирме шли очень плохо, и у нее просто не было возможности думать о «Трентон и Грин». Она испугалась взгляда этого опасного человека, когда вновь отважилась поднять глаза. Линда крепко сжала руки, пытаясь унять нервную дрожь.

– Мама, дядя Джеймс, вы будете пить кофе? – Мэнди уже вернулась в комнату, ей стало скучно, и она решила прервать их разговор.

– Я бы не отказался, – Джеймс посмотрел на часы, – но, к сожалению, у меня больше нет времени. Сегодня Пенелопа пригласила меня на обед.

Он решил продолжить разговор у матери в доме. Это ясно. Слава богу, ее там не будет.

Линда уже знала, зачем мать пригласила Джеймса на обед. Но дело не только в свадьбе Энн, хотя и это достаточно веская причина. Теперь Джеймс – глава «Трентон и Грин» и, значит, отвечает за прибыль компании. Мейсон, жених Энн, был помощником Джеймса. Они, несомненно, постараются извлечь выгоду из этого обстоятельства.

Джеймс смотрел на нее, ожидая ответа. И она догадалась: он тоже знает о планах ее матери и Энн, но поступит по собственному усмотрению.

– Хорошо, что тебя пригласила Пенелопа.

– Ты так считаешь?

Она хотела сказать, что ей все равно. Пусть он ходит обедать к ее матери хоть каждый день, она там не бывает. Тут Мэнди схватила Джеймса за руку и тормошила его, пока он не ушел, не давая продолжить разговор.

Линда была рада его уходу и еще больше порадовалась тому, что на этот вечер у нее другие планы.

Мэнди махала вслед своему дяде, пока огни его машины не скрылись.

– А дядя Джеймс не может жить с нами? – Она отошла от двери и взглянула на мать.

Линда глубоко задумалась, но вопрос дочери сразу вернул ее к действительности. Второй раз за вечер Мэнди спрашивала об этом. И чем скорее и тверже она ей ответит, тем лучше.

– Я хочу поговорить с тобой об этом, дорогая, – серьезно сказала она Мэнди, и та уселась на подлокотник кресла.

Линда специально приехала к матери пораньше, чтобы не столкнуться там с Джеймсом. Мать одевалась к обеду, и Линде пришлось ее ждать.

Сейчас, как никогда, важно держать Джеймса на расстоянии, не давая ему, по возможности, вмешиваться в жизнь семьи. Этот человек располагал властью и был безжалостен. Если он захочет, то может их уничтожить.

Было приятно сидеть в удобном бархатном кресле рядом с горящим камином. Все в комнате говорило о гостеприимстве хозяев: большой стол, уже накрытый к обеду, начищенное столовое серебро, кристально чистые искрящиеся в свете камина бокалы для вина, букет роз, удивительно гармонирующих по цвету с кремовыми тонами комнаты.

Вошла мать, и Линда встала. Из двух дочерей на мать была похожа только Энн. Обе были невысокого роста и полные, с мягкими чертами лица и ярко-голубыми глазами. Они вели беззаботную жизнь, не вникая ни в какие проблемы. Дважды в неделю посещали салон красоты. Приглашали к себе на обед друзей. Их часто можно было встретить в «интересных» местах, где и они были известны как «интересные» люди. Всегда носили «интересную» одежду, которую меняли по нескольку раз в день. Они бы, наверное, просто умерли от ужаса, предложи им поработать хоть один день в уплату за ту роскошь, которой они пользовались.

В их обществе Линда всегда чувствовала себя гадким утенком.

Ее удивляло, как мать и сестра могут так спокойно прожигать жизнь. Но и они считали ее образ жизни неправильным. Линда рассталась с матерью, когда ей было семнадцать лет. Тогда родители уже подыскали для своих дочерей великолепный частный колледж в Швейцарии. Однако она настояла на своем и поступила в художественную школу. Окончив ее через два года, Линда стала работать в самом лучшем доме моделей Лондона. Причем не дизайнером или манекенщицей, а лишь помощником дизайнера. Мать негодовала – ее дочь попала кому-то в подчинение! И хотя очень скоро Линда стала самостоятельным дизайнером, это нисколько не возвысило ее в глазах матери. Ведь дочь трудилась, сама зарабатывала себе на жизнь!

Когда Линда собралась выйти замуж, мать одобрила ее выбор. Но теперь, после смерти Стива, ей уже не занять достойного места в обществе. Мыслимое ли дело – остаться вдовой в двадцать четыре года.

В этот вечер мать, как всегда, была ослепительна. Каштановые с проседью полосы, совсем не старившие ее, прекрасно гармонировали с длинным черным платьем, надетым специально по случаю маленького обеда в семейном кругу. Она удивилась, увидев Линду в том самом золотистом платье, которое она выбрала по совету Мэнди.

Линда успокаивающе улыбнулась.

– Не волнуйся, я не собираюсь быть незваным гостем на твоем вечере, у меня назначена встреча.

Пенелопа не сдержала вздоха облегчения, поняв, что Линда не собирается задерживаться.

– Ты можешь приходить когда угодно.

– Да, спасибо. Но сегодня я договорилась встретиться с Прескоттом…

– Ты это серьезно? – Она была явно недовольна. – С этим страшным молодым человеком?

«Этот страшный молодой человек» был помощником Линды в ее ателье, где она продолжала работать. Он всячески старался поддержать ее в трудные последние месяцы. Но он не принадлежал к высшему свету. Более того, с точки зрения матери, был выходцем из низов, из рабочего класса. Для нее не имело значения, что он добр, заботлив и очень хорошо относится к Линде.

– Оставь Прескотта в покое, я пришла не для того, чтобы обсуждать его.

Она посмотрела на накрытый к обеду стол. Было видно – сегодня приглашены только самые близкие люди.

– Пять персон, мать?

Та немного смутилась.

– Сегодня с нами обедает Эндрю.

«С нами» означало: с Пенелопой, Энн и Мейсоном. Эндрю Мэрфи, давний друг семьи, стал очень нужен матери после смерти мужа. Теперь она таскала его за собой на всякие вечеринки. В свои шестьдесят Эндрю был законченным холостяком, и Линда в жизни не встречала большего зануды, чем он.

Линда удивленно подняла брови:

– А кто пятый?

– Джеймс, – небрежно ответила Пенелопа. – Мне его так жалко, он такой хороший, но, похоже, в Англии у него нет знакомых и…

– Ах, не надо его жалеть, – нетерпеливо перебила ее Линда. – Просто одиночество ему больше нравится.

Линда знала, что говорила. Каково бы ни было его отношение именно к ней, он был очень привлекательным человеком и при желании мог познакомиться с кем угодно.

– Может быть, и так. Но, тем не менее, он придет сегодня к нам обедать, – с вызовом сообщила Пенелопа. Вызовом, который Линда охотно приняла.

– А зачем?

– Я только…

– Зачем, мать? – повторила она еще раз, уже тверже. Пенелопа заволновалась.

– Мэнди! – наконец догадалась она. – Она сидела здесь, когда мы говорили о… Но Энн имеет полное право кого угодно пригласить посаженым отцом на свою свадьбу, – стала защищать она младшую дочь.

– Не так давно Энн бегала за Джеймсом совершенно по другой причине, – сухо напомнила Линда.

Когда Джеймс вернулся в Англию, он очень понравился ее сестре. Однажды он принял предложение Энн прогуляться по Лондону, где он не был уже несколько лет. Но дальше дело у них не пошло, о чем однажды сообщила ей расстроенная Энн. Линда знала также, что Джеймс про себя посмеивается над ее сестрой.

Через некоторое время Мейсон сделал Энн предложение. Линда радовалась за сестру. По-видимому, Мейсон любил ее. Энн же называла его чувства к ней «примитивным влечением», считая, что в прошлом и Джеймс испытывал к ней то же самое. Однако все это – трудности сестры. Ее собственные проблемы сейчас были куда сложнее!

– Если он согласится. Это будет хорошо для нас всех, – разозлилась мать.

Линда пристально на нее посмотрела.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Разве непонятно? – Пенелопа старалась не смотреть Линде в глаза. Скажет ли она сейчас все, что ей известно?

– Будет очень хорошо, если мы сможем сохранить «Трентон и Грин» в руках нашей семьи, – заговорила Пенелопа, оживляясь. – Иначе, если Джеймс женится, в каком положении мы все окажемся?

Линда знала, в каком положении они оказались уже сейчас!

– Не усложняй, Линда, – сказала мать, – решение принято, и, что бы ты ни говорила, это ничего не изменит.

– Разве нельзя было посоветоваться со мной. К чему такая спешка?

– Никакой спешки нет. Мы просто хотели сделать ему приятное, что-то вроде рождественского подарка.

Да, действительно, под Рождество его уговорить будет проще. Момент выбран очень удачно.

– Мать…

– Прекрати называть меня матерью. Называй меня мамой или Пенелопой, если тебе так больше нравится. Можно подумать, что я какой-то тиран!

Было заметно, мать очень волнуется. Конечно, последний год, прошедший без мужа, для нее тоже был не легок. Но казалось, ее жизнь совершенно не изменилась. Что же могло нарушить ее привычное, размеренное течение? Мать явно что-то не договаривала. Мейсон – помощник Джеймса и, следовательно, должен знать о проведенной проверке. Может, поэтому?

Послышался негромкий стук в дверь, и в комнату вошел дворецкий.

– Мистер Мэрфи, мадам, – объявил он.

– Спасибо, Гриффитс. Проводите его к нам.

Она снова повернулась к дочери.

– Давай оставим этот разговор, Линда, – торопливо проговорила она, – все это совершенно ни к чему знать Эндрю.

– Я полагаю, куда лучше было бы сделать Эндрю посаженым отцом.

– Он только друг семьи, не более того, пусть даже он сам хочет более тесных отношений. А он как раз хочет более тесных отношений, – взволнованно повторила она. – Линда, Джеймс значит для нас очень много, и поэтому прекрати, пожалуйста, вмешиваться в наши дела.

Линда не успела ответить – вошел Эндрю, а вслед за ним Мейсон и Энн. Стало ясно, с минуты на минуту здесь будет Джеймс. Линда поспешила извиниться и уйти.

Она была настолько занята своими мыслями, что, встретившись с Прескоттом в ресторане, совершенно не могла поддерживать разговор. Но он не обижался. Их отношения были дружескими, даже братскими. Хотя вся ее семья считала их другими.

Прескотт появился в ее лондонском ателье три года назад. Тогда этому невысокому черноволосому человеку было двадцать шесть лет, хотя выглядел он совершеннейшим мальчишкой. Прекрасный вкус, чувство цвета и формы с лихвой компенсировали отсутствие у него профессиональных навыков. Он сразу же это доказал. Посмотрел ее рисунки и, раскритиковав их, предложил сделать новые. Его модели оказались настолько оригинальными, что она сразу же взяла его на работу, о чем потом ни разу не пожалела. Но и несомненный талан Прескотта не помог вывести дело из глубокого финансового кризиса. Сейчас она не знала, сможет ли оплачивать его работу даже после продажи дорогой коллекции весенней одежды.

Сегодня Линда постаралась закончить их встречу как можно скорее и поехала домой, по пути размышляя, как встретиться с Джеймсом и закончить разговор. Ей и в голову не пришло, что он уже ждет ее. Но выйдя из машины, Линда оглянулась и увидела около дома его «ягуар». Значит, Джеймс решил не откладывать объяснение.

– Мистер Трентон в гостиной, – вышла Кэрол ей навстречу. Своим тоном она давала понять, что не в восторге от визита, но не могла запретить ему дожидаться возвращения хозяйки.

– Спасибо, Кэрол. – Линда оставила сумку на столике в прихожей, прошла в гостиную и плотно прикрыла за собой дверь.

Джеймс стоял возле камина и, прищурившись, смотрел на нее.

– Где тебя черти носили? – грубо спросил он.

Линда открыла рот от изумления.

– Какое твое дело! – взорвалась она.

– Ты прекрасно знала, что я рассчитывал встретиться с тобой у Пенелопы, – нетерпеливо перебил он.

Она покачала головой.

– Я не говорила, что собираюсь туда.

Они стояли, пристально глядя друг на друга. Прекрасно сшитый темный костюм и белоснежная рубашка придавали ему вид интеллигентного человека, но всего лишь внешний вид. Он даже не пытался вести разговор вежливо.

– Не говорила, – резко отозвался он, – но ты знала, что я думал встретить тебя там.

Линде было совершенно неинтересно, о чем он думал.

– Чего ты хочешь, Джеймс?

– Я хотел закончить прерванный разговор, – раздраженно сказал он, – но теперь мне хочется узнать, где и с кем ты была весь вечер.

Линда нахмурилась.

– По-моему, это не твое дело, – ей удалось наконец произнести такую фразу до конца.

– Наверное, с молодым Грэем. Да, Линда, я кое-что слышал о ваших нежных отношениях. – На его лице появилось брезгливое выражение.

– О чем? – изумленно переспросила она. – У нас с Прескоттом нет никаких нежных отношений. Мы с ним друзья…

– …И сегодня были вместе, – закончил за нее Джеймс.

– Да, – ответила она, и краска выступила у нее на щеках, – но как друзья. Не понимаю, каким образом это касается тебя…

– Ты вдова моего брата и мать моей племянницы. Поэтому мне хотелось бы знать о твоих мужчинах, с которыми…

– У меня нет «мужчин», только Прескотт, и он…

– «Только Прескотт», – передразнил Джеймс. – А его можно не брать в расчет, поскольку женщинами он не интересуется?

– Насколько я знаю, Прескотт интересуется женщинами, как всякий нормальный мужчина, – стала защищать Линда своего друга, – модельер – вовсе не означает гомосексуалист.

– «Насколько я знаю», – повторил Джеймс. Внезапно он шагнул к ней. – Он еще не пытался заняться с тобой любовь.? – с вызовом спросил он.

Лицо Линды вспыхнуло.

– Конечно нет!

Он стоял совсем близко, и ей очень захотелось отстраниться. Джеймс коснулся ладонями ее разгоряченного лица и заглянул в глаза.

– Почему я должен тебе верить? Особенно сейчас, когда вижу твои чувства, обещание в твоих глазах. – Он провел пальцами по ее лицу, коснулся ее губ. – Когда в тебе столько желания. – Его рука скользнула вниз по шее и мягко легла на плечо. – Я не ошибся, – и страсть зазвучала в его голосе, – в этом платье ты действительно похожа на жрицу.

Линда чувствовала тепло его тела. Она и не предполагала, что его близость может разбудить в ней какие-то чувства. Она невольно подалась к нему и тотчас увидела вспыхнувшее в его глазах торжество. Она все поняла, но было слишком поздно. Джеймс оттолкнул ее и холодно взглянул.

– Нет, я не верю тебе. Должно быть, вы с Стивом стоили друг друга. Он был влюблен только в себя, а ты легко давала ему все, получая взамен то, что было нужно тебе.

– Убирайся! – закричала Линда. – Вон из моего дома!

Пока еще этот дом был ее.

Лицо Джеймса скривилось в усмешке.

– Как в старые времена, – вспомнил он их первую встречу. – Я ухожу, не волнуйся. Но я хотел с тобой поговорить, поскольку завтра уезжаю в Штаты…

– Ты завтра уезжаешь в Америку? – удивленно переспросила она. И сегодня он ни разу даже не намекнул на это!

Его глаза сузились.

– Что-нибудь не так?

– Да нет… Но…

– Ну и хорошо. Поговорим, когда я вернусь.

Он быстро направился к двери. Линда бросилась за ним.

– Но…

– Что, Линда? – Он повернулся так резко, что она едва не налетела на него. Перед ней суровое и холодное лицо. Какая жестокость. Ведь он прекрасно знал, что ей необходимо поговорить с ним как можно скорее. Ну и черт с ним!

– Ничего, – сквозь зубы выдавила она. – Подожду, пока ты вернешься.

На его лице появилась саркастическая улыбка.

– А что еще тебе остается?

После его ухода Линда долго стояла в гостиной. В доме было тепло, но ее бил озноб. Жестокое обращение Джеймса, не пожелавшего закончить сегодня их разговор, очень расстроило Линду. Но еще хуже другое. Что ему ответить, когда их разговор все-таки состоится? Она чувствовала, что разговор не сулит ей ничего хорошего.

Джеймс пробыл в Нью-Йорке всю следующую неделю. Чем дольше его не было, тем больше волновалась Линда: что дала бухгалтерская проверка «Трентон и Грин». Она была так занята мыслями о предстоящем объяснении, что совершенно запустила дела в своем ателье. Но как раз сейчас накопилось очень много работы – шла подготовка новой весенней коллекции одежды. Поэтому в воскресенье, когда бабушка пригласила Мэнди в зоопарк, Линда позвонила Прескотту и попросила его прийти поработать к ней домой.

Между двух кресел около камина был сервирован маленький стол, правда, оба бокала вина так и остались нетронутыми. Но все равно было очень похоже на вечеринку. Именно так наверняка подумал Джеймс. Когда появился здесь. С каким осуждением он на нее посмотрел!

Знай она, что он вернется именно сегодня, наверное, не пригласила бы Прескотта. Или все же пригласила? Ведь это ее дом. Она может звать к себе кого угодно. Джеймс не может ей этого запретить.

Раздался звонок. Линда услышала, как Кэрол открыла дверь, и тотчас внизу послышалось щебетание Мэнди. На сегодня работа была закончена. Она улыбнулась Прескотту, но тот и сам все понял и уже собирал образцы, разложенные на полу по всей комнате.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Мэнди. Она взахлеб стала рассказывать о зверях, о зоопарке. Слушая ее, Линда не сразу заметила, что кто-то вошел следом. Вдруг она поняла – это Джеймс, именно он привел Мэнди домой, а не Энн, не Мейсон, как обещала мать.

Джеймс уже в полной мере оценил интимную обстановку гостиной и теперь смотрел на Линду с нескрываемым презрением и гневом. Прескотт, заметив, как под этим взглядом сжалась Линда, пытался угадать, чего можно ожидать от этого человека, заставшего их вместе. У Прескотта тоже стал жалкий и виноватый вид, как у пойманного на месте преступления. Сейчас он, похоже, думал лишь о том, как бы поскорее выбраться отсюда. Боже! Не объяснять же Джеймсу, что они делали на самом деле. Нет, это ниже ее достоинства. Но почему-то она чувствовала себя виноватой.

Линда отбросила эти мысли и вернулась к действительности. Джеймс стоял перед ней аккуратный и подтянутый, в черном свитере и отутюженных черных брюках. Ей стало неловко за свой растрепанный вид. Ее джемпер и джинсы были далеко не новыми. И еще эта привычка отбрасывать рукой спадавшие на лицо длинные волосы. Ей не мешало бы причесаться.

– Здравствуй, Джеймс. – Она заставила себя улыбнуться. – Не знала, что ты уже приехал. – В ее словах сквозил упрек, ведь она хотела поговорить с ним как можно скорее.

– Вижу, – выразительно посмотрел он на Прескотта.

Линде стало жалко своего молодого приятеля.

– Большое спасибо, что ты привел Мэнди домой. Я думала, это сделает Энн или Мейсон.

Выходит, Джеймс весь день провел с ее семьей. Он и теперь умудрился стать хозяином положения.

– Я зашел к твоей матери: хотел поговорить с Мейсоном о делах. Вечером они с Энн собираются к священнику, по-моему, чтобы договориться о свадьбе. Поэтому Мэнди привез домой я.

Логичный. Методичный. Расчетливый. Холодный. Такие слова как нельзя лучше характеризовали этого человека.

Линда невольно вздохнула, слегка пожав плечами. Она снова оправдывалась.

– Это очень любезно с твоей стороны…

– Я пригласила дядю Джеймса выпить с нами чаю! – прощебетала Мэнди, дергая его за руку и глядя на него с обожанием.

В последнее время девочка стала очень гостеприимной. Казалось, в школе у Мэнди просто бесконечное число друзей. Но Джеймса никак нельзя отнести к ее школьным друзьям. Пока он не играл заметной роли в жизни дочери, Линда спокойно относилась к его визитам, которые он наносил время от времени. Но сегодня, вернувшись из Штатов, он сразу отправился к Мэнди. Линде это совершенно не нравилось.

– Если, конечно, мы не опоздали… – прервал ее размышления голос Джеймса.

Он взглянул на остатки ланча на столе. Было видно, что они ели еще днем – хлеб уже начал подсыхать. Но Джеймс как бы не заметил этого.

Кэрол знала по опыту, что Линде лучше не мешать, когда она работает. Именно поэтому сегодня она не заходила в гостиную.

– Я скажу Кэрол, чтоб она здесь убрала. – Линда повернулась к Прескотту. – Ты останешься пить чай? – Это была просьба. Ей так не хотелось оказаться наедине с разозленным Джеймсом. Но Прескотт был волен остаться или спастись бегством.

– К сожалению, на этот вечер у меня назначена встреча, – извинился Прескотт. Он только что это выдумал – она была совершенно уверена.

– Мистер Трентон! – поклонился он и шагнул к Линде, чтобы как обычно поцеловать ее в щеку. Но его остановил зловещий взгляд прищуренных черных глаз. Смешавшись окончательно, Прескотт нервно улыбнулся.

– Линда. Мэнди.

Он наконец добрался до прихожей, и через несколько секунд звук хлопнувшей двери известил о его уходе.

– Мистер Трентон! – с презрением повторил Джеймс. – У тебя все любовники так вежливы с твоими родственниками?

Линда на минуту растерялась. Он снова застал ее врасплох, напав внезапно. Но сейчас их слушала Мэнди.

– Я тебе еще раз повторяю: Прескотт – не любовник. – Она указала взглядом на Мэнди. – А ты мне не родственник, – твердо добавила она.

– Разве? – Он удивленно поднял брови. – Я дядя Мэнди и потому родственник тебе.

Сводный брат умершего мужа! Будь на месте Джеймса кто-нибудь другой, она, возможно, посчитала бы его родственником. Но Джеймс! Она никак не могла преодолеть свою неприязнь, которую, впрочем, он сам в ней поддерживал. Зачем? Совершенно непонятно.

О его личной жизни Линда знала мало и после того, как Джеймс вернулся в Англию и стал главой их компании. Майкл, отец Стива и Джеймса, мало рассказывал о своем младшем сыне, когда она приезжала с Мэнди к нему в гости. Вряд ли трещина в их отношениях, появившаяся еще до отъезда Джеймса и просуществовавшая все эти годы, сама собой исчезнет. Конечно, сейчас Майкл постарел, ослаб и большую часть времени проводил в одиночестве в своем беркширском доме. Ему было за семьдесят, и, хотя выглядел он неплохо, годы брали свое. Тем более стоило помириться с отцом…

– А что такое «любовник»? – прервала Мэнди размышления матери.

«Спрашивай, если не понимаешь», – всегда говорила Линда своей дочери. Теперь надо держать ответ.

– Почему бы тебе не спросить об этом дядю Джеймса, дорогая, – весело предложила она, с облегчением заметив стоящую в дверях Кэрол, – пока я буду помогать Кэрол готовить чай?

Она одарила Джеймса самодовольной победной улыбкой и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Конечно, это ребячество. Но он заварил кашу, пусть ее и расхлебывает.

В коридоре Кэрол удивленно посмотрела на нее.

– О чем это вы?

– Лучше не спрашивай.

– Я и не надеялась, что ты ответишь, – разочарованно сказала Кэрол. – Чай на троих, как я понимаю?

– Да. У нас ведь гость.

Однако сказать, что они вместе пили чай, было никак нельзя. Скорее, он пил чай с Мэнди. Присутствие Линды за столом было совершенно лишним: он обращался к ней лишь с просьбой передать печенье или сдобу. И то, и другое быстро исчезало со стола вместе с кексом, который испекла Кэрол. Линда не поинтересовалась, что же ответил дядя племяннице, но девочка выглядела вполне удовлетворенной. Да разве могло быть иначе?

Чаепитие закончилось, посуда была убрана со стола, но Джеймс не думал уходить. В привычное время он предложил искупать Мэнди, пообещав устроить в бассейне морской бой. Мэнди была вне себя от радости, и Линда не стала этому противиться. Она осознавала, что Джеймс уже основательно вошел в их жизнь. Но его по-прежнему не тревожило, что он задевает чьи-то чувства, тем более если это чувства Линды. Иногда ей казалось, что Мэнди интереснее с этим человеком, которого еще девять месяцев назад она не знала, чем с ней. Тогда она пыталась уверить себя, что это ее ничуть не обижает.

Сегодня Линда смирилась даже с тем, что он читал Мэнди на ночь сказку. Этого до сих пор не делал никто, кроме нее, даже Стив. Линда же каждый вечер, откладывая все свои дела, приходила к Мэнди почитать ей на ночь. Всегда, но не сегодня. Сегодня этой чести удостоился Джеймс.

Как странно! Вроде бы мелочь. Всего-навсего сказка перед сном. Но первый раз Линду лишили возможности выполнить эту приятную обязанность. Она чувствовала себя крайне нелепо и удрученно. Может, она слишком эгоистична? Или привыкла властвовать над дочерью?… Нет, вряд ли…

Сидя на кровати в своей спальне, она услышала, как Джеймс вышел из комнаты Мэнди и спустился вниз. Надо было идти к нему, но она никак не могла решиться. Ее удивила собственная реакция на такое, в общем-то незначительное, событие. Через несколько минут она зашла посмотреть, уснула ли Мэнди. Оказалось, ей очень понравился новый чтец, и это снова задело Линду.

– Мама, правда дядя Джеймс очень хороший? – сонно произнесла Мэнди, не открывая глаз. Она не ждала ответа, и Линда промолчала, улыбаясь и с любовью глядя на засыпающего ребенка. А Мэнди, уставшая за полный событиями день, уже уснула. Какой невинной и беззаботной выглядела она во сне. Она была счастлива в своем маленьком мире. Слава богу, потеря отца не потрясла Мэнди, а сейчас она сдружилась с Джеймсом.

Линда наконец спустилась в гостиную и остановилась в дверях, пораженная. Джеймс спал. Видимо, присел на диван и неожиданно для себя уснул. Он, кстати, и во сне не выглядел невинным и беззаботным. Лицо было жестким, и, хотя длинные черные ресницы закрывали колючие глаза, от него даже сейчас исходила внутренняя энергия. Казалось, в любой момент он откроет глаза и пригвоздит ее к месту тяжелым взглядом. Именно так и произошло.

Линда задрожала под его взглядом, словно бабочка, посаженная на булавку. Он выпрямился, расправляя затекшие конечности.

«Любой на его месте был бы хоть немного удивлен и смущен, заснув так некстати. Но только не он, – раздраженно подумала она. – Джеймс всегда собран».

– Прости, – произнес он, но в его голосе совершенно не прозвучало извинение. – Самолет опоздал. – Он поморщился. – Я приехал из Штатов только сегодня утром.

«И сразу же вмешался в нашу жизнь!» – нахмурившись, подумала Линда.

– Зачем?

– Я подумал, может быть, ты хочешь меня видеть? – Джеймс насмешливо прищурился.

Да, она, конечно, хотела, когда будет к этому готова, обсудить с ним как с компаньоном финансовое положение их компании. Сейчас же она уязвлена и расстроена, и ей очень трудно говорить о делах.

– Раз так, я тоже хочу тебя видеть. – Его нисколько не смутило, что его реплика осталась без ответа.

– Да? – устало спросила она.

– Да. Почему бы тебе, Линда, не зайти в комнату и не закрыть за собой дверь? – Он говорил тихо, не поднимаясь с дивана. – То, что я хочу тебе сказать, – личное. Очень личное, – мягко повторил он.

Линда вдруг представила себе паука, плетущего паутину для ничего не подозревающей мухи. Но она все же кое-что подозревала. Да и Джеймс предупредил ее неделю назад. Да, положение незавидное. Он же для достижения поставленной цели будет пользоваться любыми средствами.

Однако никогда она сама бы не догадалась, что на самом деле он от нее хотел!