Текст книги "Прайм-тайм"

– Мисс Макнэлли, я понятия не имею, о чем вы говорите.

– О процессе, в котором доносчик обвиняет…

– Если бы и существовал какой-то иск, – обрывает он меня, – то я бы не стал обсуждать это с вами. Я не говорю, что он существует. Но если бы он был, то я бы не стал об этом распространяться. А если бы у вашего коллеги хватило порядочности назвать мне истинную цель этого интервью, то я бы ни за что на него не согласился.

Расмуссен качает головой в знак бесконечного презрения.

– Телевидение, – насмешливо произносит он, глядя на меня.

Ничего, переживу.

– Тогда позвольте кое-что вам показать, мистер Расмуссен. – Достаю копию иска и кладу листок перед ним. – В этой жалобе на вашу компанию доносчик утверждает, что у него имеются счета, подтверждающие…

Расмуссен встает, шнурок от микрофона оттягивает его блейзер. Я в восторге. Если он сорвет микрофон и пулей выбежит отсюда, получится шикарный сюжет.

Ну же, Уэс.

Но увы.

– Давайте выключим камеру, если вы не против? – просит он, снова усаживаясь в кресло.

Ну вот опять. Очевидно, на меня навели какую-то особую журналистскую порчу.

Оборачиваюсь к Уолту и провожу пальцем поперек шеи.

– Вырубай, – беззвучно артикулирую я.

– Отлично. – Расмуссену удается справиться с волнением, и он откидывается на спинку кресла. – А теперь, мисс Макнэлли, я скажу вам то, что никак не должно проникнуть на экраны. Но поверьте, это для вашего же блага.

Он сцепляет руки в замок, что, по-видимому, должно являть собой демонстрацию власти.

– Эти так называемые доносчики, – произносит он, – не кто иные, как простые аферисты. Ну что они там могут донести? Разве только чушь. – Он улыбается, видимо довольный каламбуром собственного изобретения. – Разрешите мне дать вам один совет, мисс Макнэлли, – заговорщицким тоном продолжает Расмуссен. – Я восхищаюсь вашим мастерством, и мне вовсе не хочется, чтобы вы зря тратили время, сбившись на какую-то дурацкую тяжбу. Кто угодно может заплатить юристу, чтобы тот передал в суд кучу непонятных бумаг, и если какой-нибудь счетовод заявляет, что мы имеем хотя бы отдаленное отношение к незаконному ценообразованию, то он совершает ошибку, слышите вы меня? Непростительную ошибку.

Расмуссен отцепляет микрофон от блейзера и кладет его на стол. Умный парень. Знает, что камера Уолта все еще выключена. Встав из-за стола, на этот раз уже насовсем, исполнительный директор заявляет:

– На этом все, мисс Макнэлли.

Глава 7

К тому времени как я возвращаюсь на «Третий канал», весь персонал, работающий в дневную смену, уже давно дома – и только верный Франклин ждет меня возле видеомонитора, у дверей нашего кабинета. Еще по дороге на станцию я посвятила его в детали интервью, поделившись подозрениями на счет коварного мистера Расмуссена. Так что сразу я вставляю кассету и нажимаю на перемотку.

Пленка наматывается на катушку, и цифры в обратном порядке проносятся на панели счетчика. Достигнув отметки ноль-ноль-ноль, счетчик замирает, и я нажимаю на воспроизведение.

– Постой-ка. – Прищурившись слежу за картинкой, неожиданно возникшей на экране. – Я не знала, что Уолт это снимал. Должно быть, я тогда вешала пальто.

Объектив камеры охватывает весь кабинет Расмуссена: стеклянную дверь, монолитную столешницу, гладкие панельные стены. Виднеется и резкий голубой свет, направленный на застекленную витрину с парусной лодкой. Когда лодка оказывается в центре изображения, камера замирает.

– Ни хрена себе. Сукин сын.

Мы с Франклином переглядываемся. В комнате на пленке никого нет. Мы оба молчали. Тут до нас одновременно доходит, и мы покатываемся со смеху.

– Это Уолт, – выдавливаю я, хихикая. – Забыл, что камера записывает звук.

– Вот сукин сын, – снова доносится до нас. Конечно, Уолт ведь за камерой, вот мы его и не видим. Слышно, как расстегивается молния, затем что-то грохочет, и молния снова застегивается. – Ну, – раздается голос, – придется ей болтать побыстрей. Я-то уж точно не потащусь вниз за второй батарейкой.

– Поверить не могу, – стону я. – Он знал, он все это время знал, что у него с собой нет запасной батарейки.

Картинка продолжается, но я нажимаю на паузу.

– Посмотри сюда, – говорю я. – Здесь сложно разглядеть, но в стене спрятан гардероб. Расмуссен нажал на кнопку в столе, и он открылся.

– Ловко. – Франклин снимает очки, чтобы повнимательнее рассмотреть стенку, затем снова нажимает на воспроизведение.

Камера обводит оставшуюся часть кабинета и возвращается к паруснику.

Изображение ужасно размытое.

– Даже на этом уродском видео, – говорит Франклин, – можно разглядеть, что лодка потрясная. И дорогущая. Знаешь, я как-то видел несколько статей на эту тему – про то, что теперь восходящие руководители компаний покупают себе навороченные лодки. Очевидно, гонки на парусных яхтах заменили поло.

– Думаешь, она принадлежит Расмуссену? – спрашиваю я, начиная кое о чем догадываться. – Если да, то откуда у него столько денег? Слушай, а вдруг он и есть доносчик?

– Вот будет крутой поворот событий, – соглашается Франклин. – И крутой сюжет.

– Так, смотри, – продолжаю я. – Нам ведь будет совсем нетрудно проследить послужной список этой красотки, так? А там кто знает? Название лодки можно рассмотреть?

Франклин утыкается носом в экран, затем отстраняется.

– Вообще слишком нечетко. Но ты права: если нам удастся отыскать владельца, это будет настоящая золотая жила.

– Эй, вы! – Вслед за звуком открывшейся двери в отдел тематических исследований у меня за спиной раздается мужской голос.

Неуклюжей походкой к нам приближается Тэдди Шихан, в кепке «Ред сокс»,[27]27
  «Ред сокс» – бостонская бейсбольная команда.


[Закрыть] перевернутой козырьком назад, и в неизменных военных штанах, облитых кофе. Он продюсер утреннего выпуска, но, по убеждению Франклина, домой не уходит никогда. Наверное, настолько влюблен в телевидение, что и правда с удовольствием поселился бы на станции. Каждый раз, приезжая в офис, застаю его здесь.

Тэдди скидывает на пол черный пластиковый пакет с видеокассетами, которые нес обратно в архив, и подходит к экрану.

– Круто, – говорит он. – «Миранда». Правда, видео отстой, – оценивающе приглядывается он. – Не вздумайте тащить этот мусор в аппаратную, ребята.

– Как… говоришь, ты знаешь эту лодку? – переспрашиваю я.

– Боже, ну конечно. Это же «Миранда». Изящная и чертовски быстрая. Стоит не один миллион. Почти что выиграла в последнем туре Кубка Америки. Австралийцы побили ее в заплыве на ближнюю дистанцию.

– Ты уверен? – уточняет Франклин.

– Да я смотрел его от начала до конца по Е-эс-пи-эн,[28]28
  Е-эс-пи-эн – американский спортивный телеканал.


[Закрыть] – заверяет нас Тэдди. – Чем еще вам помочь?

Мы с Франклином обмениваемся взглядами. Кажется, мы получили ответ. Правда, непонятно, что теперь с ним делать.

– Ты определенно универсальный продюсер, – отмечаю я, показывая большой палец вверх.

Тэдди переворачивает кепку козырьком вперед и слегка касается его в знак прощания.

– Без проблем, – говорит он напоследок, – телевидение – моя жизнь.

Подобрав с пола гору магнитных лент, он отходит к библиотечным полкам, а я вынимаю из проигрывателя желтую кассету и отдаю ее Франклину.

– Первое, чем мы завтра займемся, будет поиск информации о «Миранде», – говорю я. – А пока я за то, чтобы прерваться. У меня свидание с недоеденной китайской лапшой.

Только не это.

Я приближаюсь к дому, и, хотя я почти уверена в том, что тревога ложная, мое сердце в страхе замирает. Напротив выстроилась линия пожарных машин, вокруг суетятся пожарные, мигают красные огни. Вся эта компания расположилась возле моего изящного, но странноватого особняка на Бейкон-Хилл, спрятанного за древней пожарной станцией, где снимался старенький «Спенсер».[29]29
  «Спенсер» – американский детективный сериал (1985–1988).


[Закрыть]

Оглядываюсь в поисках дыма. Огня. Ничего такого.

Спешу присоединиться к кучке эвакуированных соседей по кондоминиуму, сгрудившихся позади пожарных машин, которые съехались на площадь Маунт-Вернон. Некоторые жильцы сосредоточенно осматривают здание, другие оберегают детей от светящегося желтого грузовика с лестницей, один подросток пытается оттащить упирающегося пса.

Никто из пожарных никуда не бежит. Хороший знак.

Вот в таких ситуациях не помешало бы знать своих соседей поименно. Моя внутренняя мисс Безупречные Манеры[30]30
  Безупречные Манеры – псевдоним автора английского свода правил этикета Джудит Мартин.


[Закрыть] осуждающе пихает меня локтем в бок, а я тем временем подхожу к… вроде бы это она живет в квартире 2Б, миссис Милавеч?

– Извините, – обращаюсь к ней я. – Я только что вернулась. Пожалуйста, скажите мне, что это не…

– Ага, – раздраженно откликается она. – Опять.

Все, больше не могу. Каждый раз, когда наш безобразный гиперчувствительный датчик дыма будоражит весь дом, я в неистовстве сгребаю все самое ценное – Ботокс, фотоальбомы (включая тот, где хранятся фотографии со свадьбы, которые я не в силах уничтожить), бабушкину шкатулку с украшениями и маленькую Корицу, мою потрепанную плюшевую пони, верного друга еще с трехлетнего возраста и самый главный талисман, – и спешно выбегаю из дома. Если эту штуковину не починят, придется хранить все ценности в коробке возле входной двери.

– Все чисто, уважаемые. – Один из пожарных в белой каске дает нам знак, что мы можем расходиться по домам, а его коллеги забираются в грузовики и укатывают в гору, по направлению к улице Чарльз.

Плетусь домой в толпе ворчащих соседей под аккомпанемент хлопающих дверей, которые надежно отделяют нашу личную жизнь от постороннего вмешательства.

Наконец-то.

Оказавшись в квартире, подбираю с пола свежую стопку счетов и рекламные листовки и вношу ежедневный вклад в разрастающуюся на обеденном столе гору писем и журналов «Нью-Йоркер». Вешая пальто на спинку стула, задаюсь вопросом, зачем было тратить уйму денег на мебель, которую я все равно использую в качестве вешалки и хранилища бесполезных бумажек.

Моя гостиная так же великолепна, как и столовая.

Темно-синий кожаный диван с мягкими подушками. Удобный. Соблазнительный. Манящие кресла в мягкой обивке. Стеклянный кофейный столик, элегантно расположенный напротив камина. Все подобрано и расставлено так, чтобы оттенить образ жизни роскошной городской женщины. По крайней мере, в этом меня уверял декоратор Дон. И вполне возможно, что когда-ни будь идеальный образ воплотится в жизнь. Ну хотя бы Ботокс кресла нравятся.

Бреду в свое главное пристанище – сочетание кабинета и спальни. На полках теснятся ряды книг и стопки журналов, одна из стен завешана фотографиями в рамках: папа, еще тех времен, когда был начинающим репортером, мама в университетском женском клубе, свадьба бабушки с дедушкой в стиле Великого Гэтсби,[31]31
  Великий Гэтсби – герой одноименного романа Ф. Фицджеральда, американский аристократ.


[Закрыть] несколько снимков мелкой Чарли, круглолицего подростка Чарли с редкими молочными зубами, верхом на пони, и меня взрослой в компании пары кинозвезд, генерала и двух президентов.

Притормаживаю у стены и разглядываю снимок, на котором я стою вместе с генералом, пытаясь подсчитать, когда он был сделан. Пять лет назад? Придирчиво осматриваю линию подбородка, талию, черты лица. Почему я тогда не осознавала, насколько привлекательно выгляжу? Почему-то мне всегда казалось, что в будущем я буду только еще красивее. И вот оно, пресловутое будущее, а в том далеком прошлом я как-то позабыла о том, чтобы сделаться счастливой. Только сегодня ко мне приходит понимание того, что на мне проставлен срок годности. И кажется, он скоро истечет.

Набираю код на телефонной трубке, одновременно стягивая свитер и кидая его в кучу, приготовленную для химчистки. Итак, автоответчик.

Гудок. Сообщение получено во вторник, в 19:45.

Я зажимаю на вешалке юбку, но, не успев повесить ее в шкаф, замираю, внимательно вслушиваясь в голос, который узнаю в первую же секунду.

«Привет, Чарли, это Джош Гелстон. Просто хотел уточнить насчет четверга. Надеюсь, все в силе. Можем встретиться в Бэкстере возле концертного зала, как и договаривались, и, если хочешь, можешь посидеть за кулисами. После спектакля будет вечеринка для актеров. Увидимся около семи».

Аппарат с шумом переключается на следующее сообщение, в то время как в моей памяти включается перемотка воспоминаний о сегодняшнем дне. А затем мозг прокручивает события вперед, на семь вечера в четверг.

После чего я возвращаюсь в реальность.

Гудок. Сообщение получено во вторник, в 20:02.

«Чарли, это Анжела. В рекламном отделе мне сообщили, что ты до сих пор не представила на рассмотрение материалы для сезонных рейтингов. Дэдлайн приближается, ты ведь знаешь. Поговорим об этом завтра».

Сажусь и отключаю громкоговоритель. Я дома. Пожара нет. Вполне возможно, у меня скоро свидание. Внезапно вспомнив об афише на «Золотого жука», которую мне дал Джош, роюсь в сумке и, достав ее, поглаживаю обложку и ищу в списке его имя. «Профессор Джошуа Айвз Гелстон, – читаю я. – Режиссер и преподаватель драматического искусства, член совета директоров Бэкстерской академии». Мои губы расползаются в улыбке. Может быть, нам удастся вместе поставить какую-нибудь интересную пьесу. Интересно, что бы подумала Мэйси.

Торжественно удаляю последнее сообщение на телефоне. Анжела может подождать.

Глава 8

У меня на рабочем месте звонит телефон, сигналит пейджер, а в дверях топчется парочка одинаковых на лицо практиканток из рекламного от дела. Когда я захожу в кабинет, Франклин не отрывается от монитора, а только машет рукой в сторону коридора.

– Принтер, – говорит он.

Распознаю в словах напарника типичное обозначение для ситуации «Я только что распечатал кое-что интересное, и раз уж ты еще не села, то принеси бумаги». Это определенно покруче телефона, пейджера и студенток-близняшек.

Разворачиваюсь, чтобы забрать распечатки Франклина, но практикантки тут как тут.

– Мы пришли за вашим списком рейтинговых историй, – говорит та, что одета в сиреневую жилетку из ангорской шерсти. Она проводит крохотной ладошкой по блондинистой с перламутровым отливом копне волос, откидывая с лица длиннющую челку.

Между свитером и мешковатым комбинезоном с низкой посадкой виднеется отрезок розовой кожи – интересно, может быть, дома у девчушки нет зеркала во весь рост? Ее приятельница сверкает голубыми ногтями и таким же соблазнительно обнаженным животиком. И они обе в сандалиях. В октябре.

– Нам вроде как сказали пойти забрать их у вас? – вступает вторая. – Сказали, вы, ну, отдадите нам их. Вроде как сегодня, да? – Она смотрит на меня с таким видом, словно я должна понимать, о чем она вообще говорит.

Внезапно в комнате становится душно, и даже близняшки прижимаются друг к другу, съежившись подобно беззащитным лесным зверушкам, почуявшим опасность. Франклин удивленно поднимает взгляд. В кабинет безмолвно вплывает Анжела.

– Я только что с совещания, – негромко произносит она. Произносит скорее так: «С СОВЕЩАНИЯ». Лесные зверушки забиваются подальше в угол.

– Нас всех интересуют, – продолжает Анжела, и в ее голосе сквозят недовольные властные нотки, – твои идеи относительно рейтинговых сюжетов. – Она сверяется с планшетом, к которому прикреплен какой-то очередной список. – Из прогноза погоды предложения поступили, так же как и из спортивного отдела, от экологов и от финансовых аналитиков. Но мы не можем сформировать сетку, пока не получим твои наработки, Чарли. Я писала тебе. Звонила. У тебя… проблемы?

Она выглядит так, словно жаждет, чтобы у меня действительно были проблемы.

– Я… гм… мы… – Ну же, я смогу закончить фразу. Надо только продумать тактику. И побыстрее.

Слава богу, Франклин меня опережает.

– Принтер, – повторяет он.

– Я хотела сказать, – продолжаю я, всей душой надеясь на то, что верно интерпретировала условное обозначение Франклина, – мы только что доделали список сюжетов, и он в принтере.

– Десять копий, – добавляет Франклин.

Милые создания в углу оживляются и мало-помалу начинают расправлять кофточки и приглаживать волосы.

– Мы… – щебечет одна.

– Принесем, – подхватывает другая. Они выходят из кабинета, оставляя после себя приторный запах модных духов.

Вьющиеся пряди волос Анжелы на миг превращаются в змей – уверена, что я это видела, – но тут же снова спутываются в привычный кудрявый колтун.

– Спасибо, Чарли, – говорит она. – Я передам тебе наше решение.

И, отойдя к выходу, оборачивается ко мне с неким подобием улыбки.

– Мы на тебя рассчитываем, ты же знаешь, – произносит начальница. – Если твои сюжеты получатся удачными, в это время года мы сорвем большой куш. Но никто на тебя не давит, ха-ха. – Анжела взмахивает планшетом и выдает свое коронное прощание: – Чао, писаки.

Совсем приуныв, обрушиваюсь в кресло. Мои сюжеты? Я теперь что, ответственна за рейтинги всего телеканала?

– Ого, Франко! – восклицаю я, вспоминая о воспитанности. – Ну ты и молодчина.

– Да какие проблемы, – отмахивается он. – Работа есть работа.

– Но послушай, – продолжаю я. – Чем ты вообще заполнил этот список? Мы действительно сможем сделать эти сюжеты?

– Сто процентов, – отвечает Франклин. – Большинство идей твои, как обычно. Безопасные перевозки, удаленные общежития, – короче, все те истории, о которых ты упоминала однажды утром, помнишь?

– Хорошая работа, – замечаю я. – А сюжет про доносчика ты туда включил?

Плюшевые фиолетовые зверушки снова показываются в дверях. У одной в руках лист бумаги, и она переводит взгляд с меня на Франклина.

– Тут как бы… мм… еще осталось в принтере. Ваше?

– Давай сюда, – говорит Франклин, протягивая руку. Бросив взгляд на бумагу, он улыбается. – Это как раз то, о чем я собирался тебе рассказать перед этой историей с рейтингами. Сдается мне, что-то не ладно с этим «Азтратехом». Что-то, что, возможно, и просек наш Брэд Форман.

– Что? Откуда? Как ты узнал? Можно посмотреть? Покажи мне…

Но мне не дают договаривать. Кто-то робко стучится в нашу дверь.

– Мм… мисс Макнэлли? – Это одна из практиканток все еще ошивается возле кабинета. – Я Хэйли Коффман, студентка Бостонского университета, – произносит она с полувопросительной интонацией.

Ну а кто же еще, дорогуша. Что изучаешь, упражнения на пресс?

– Так? – вслух произношу я, глядя на нее. Десять секунд – это все, на что она может рассчитывать.

– Надеюсь, я не отниму у вас много времени, но я хотела спросить, нельзя ли мне взять у вас интервью? Для газеты – хочу написать о том, как начинали карьеру успешные журналистки. Ну там о трудностях, которые им приходилось преодолевать, всякое такое. Вы такая… ну, в смысле, я вас смотрела по телевизору, еще когда маленькая была. Профессор Шаплен постоянно показывает в классе ваши репортажи. – Она судорожно сглатывает. – И я хочу быть такой же, как вы.

Франклин отворачивается от нас, а я даже немного смягчаюсь.

Хэйли жаждет услышать о трудностях. Она еще не знает о том, что только что столкнулась с первой из них. В эту минуту на мне лежит ответственность за нее. А я взяла и просто списала ее со счетов только из-за голубых ногтей и голого живота.

Она, несомненно, вполне умна и уверена в себе, раз спрашивает совета. Я все ныла о том, как несправедливо, что будущее на телевидении целиком зависит от внешности. А сама что? Веду себя, по сути, так же, как и остальные. Если я способна так поступать с ней, то чего жду по отношению к себе? И что совсем чудовищно – вдруг я становлюсь подобием своего же ночного кошмара?

– Ну конечно, я согласна на интервью, – отвечаю девушке. – Я польщена тем, что ты вспомнила обо мне. – Мои слова обезоруживающе правдивы и при этом вполне сдержанны. – Вот мой личный номер, – говорю я, протягивая визитку представительнице молодого поколения. – Буду рада помочь. – Это тоже чистая правда.

Застенчиво улыбаясь, Хэйли засовывает карточку в карман джинсов и уносится в свой мир, полный возможностей. Если она – будущее телевидения, оставляет ли это в прошлом меня? Разве здесь не найдется места для нас обеих?

– Она очень даже мила, серьезно, как считаешь, Франклин? – Приподнимаясь, смотрю ей вслед, затем поворачиваюсь к нему. – И знаешь, такая искренняя, усердная. Напоминает меня, ну, пару десятков лет назад.

Отвлекшись от монитора, Франклин бросает на меня косой взгляд.

– С удовольствием посмотрел бы на тебя в таком облачении, если это правда, – говорит он.

– Да не в этом смысле, ну ты и…

Франклин продолжает.

– Если сходка фан-клуба Чарли окончена, – произносит он, – надо бы разузнать побольше о владельцах «Миранды». – Он кладет листок бумаги в задний карман. – И вот как мы поступим.

– Владельцы лодки, ну конечно, – перебиваю я его. – Береговая охрана. Но разве такие архивы не содержатся в окружных судах? Или в Аннаполисе,[32]32
  В Аннаполисе находится Военно-морская академия США.


[Закрыть] например?

– Уже нет. – Франклин поднимает указательный палец и рисует в воздухе вертикальную черту. – Очко в пользу умницы продюсера. Так что тебе придется прихватить с собой пальто – и довериться мне.

– Мисс? – Охранник указывает мне на металлодетектор и велит положить сумочку на ленту.

Когда Франклин объявил о том, что мы едем в главное управление Береговой охраны – которое располагается как раз на прибрежной линии, – у меня как-то вылетело из головы, что нас будут просвечивать рентгеном и обыскивать.

Провожу скоростной досмотр собственной сумочки на предмет чего-нибудь зазорного (вроде предметов женской гигиены), нелегального (запрещенный перцовый баллончик) или одновременно и того и другого (сильное обезболивающее, которое я храню еще со времен последнего визита к пародонтологу). Затем кошусь на молодого морячка и быстренько провожу досмотр его накачанных плеч, стальных глаз и рук в белых перчатках. Интересно, а он будет меня ощупывать?

– У вас ничего, мадам, – констатирует охранник, проверив сумку.

У вас тоже, отмечаю про себя, даже несмотря на то что в одну секунду из ранга «мисс» меня перевели в «мадам».

После того как вооруженные силы уверяются, что мы с Франклином не планируем свергнуть правительство, мы минуем двойную дверь, толкнув медные ручки в виде орлов, проходим мимо галереи написанных маслом картин, на которых изображены суровые офицеры в расшитой форме, и, повинуясь красно-бело-синей стрелке, спускаемся по лестнице с указателем «Архив». Нас отослали в подвал, понимаю я по запаху плесени, который заглушает соленый аромат, витавший наверху – в приемной с большими окнами, выходящими на гавань.

Перед нашим взором растягивается линия унылых дверей из оливкового дерева. Франклин решительно ступает вперед, дважды сверяется со схемой и заворачивает в открытый дверной проем.

За стойкой из огнеупорной пластмассы стоит еще один военный в униформе. Этот старичок вовсе не похож на звезду боевика, в отличие от первого, который караулит металлодетектор: наверняка дедуля уже давно вышел на пенсию и теперь лишь изредка промышляет морским делом. Он поправляет очки и внимательно меня разглядывает. Спустя пару секунд его старческое лицо еще сильнее сморщивается от лучезарной улыбки, и он даже отдает честь.

– Чарли Макнэлли, – произносит старый военный. – Каждый день вас смотрю. Ваш помощник говорил, что вы будете с ним, а я все не верил.

Я прямо слышу, как Франклин содрогается от этого слова на букву «п», но ему удается смолчать. Люди, далекие от шоу-бизнеса, понятия не имеют о том, чем на самом деле занимается продюсер.

– Здравствуйте, сэр, – отвечаю я, подходя к стойке. – Вы…

– Главный старшина Пол Ти Рэбб, – представляется он, встав навытяжку и снова отдавая честь. – В отставке. После вашего расследования об охране порта нам заметно прибавили финансирование. Когда ваш помощник позвонил, я сразу решил: самое меньшее, что я могу для вас сделать, – это подготовить почву. Конечно, рано или поздно вы бы и сами справились с этой бумажной работой, но там столько канцелярщины, что вас бы ей просто придавило.

Франклин протягивает ему руку.

– Я Франклин Пэрриш, – представляется он, – продю…

Прежде чем Франклину удается внести ясность, Рэбб взваливает ему на руки кипу бумаг в папках из манильской бумаги.

– Уфф, – кряхтит Франклин и, не совладав с весом стопки, отступает назад. Бумаги угрожают выпасть из папок, но он совершает ловкий маневр и удерживает их вместе.

Подмигиваю новому приятелю.

– Мне кажется, силовые нагрузки ему не помешают, – говорю я. Франклин поймет, что я шучу. Надеюсь.

– Выпьете кофе, пока занимаетесь записями о владельцах? – предлагает Рэбб. – Хотите, я покажу вам офицерскую кают-компанию? – Он смотрит уже на меня, а не на Франклина. Ну конечно, наповал сражен этот старикашка, а не мой морячок наверху.

– О нет, спасибо, – порываюсь отказаться. – Я…

– Она с удовольствием выпьет кофе, – перебивает Франклин. Понятно. Расплата за прикол с силовыми нагрузками. – Да и вообще, идите развлекитесь там, а я пока прогляжу записи.

– Ты у меня в долгу, Франко. – Я возвращаюсь в помещение с чашкой армейского кофе в руке и жажду заполучить всю информацию. – Что ты…

Франклин сидит за металлическим столом военного образца, спрятанного в конце комнаты с архивами, и сортирует папки так, словно раскладывает гигантский пасьянс. Спустя секунду он делает на самой большой папке карандашную пометку.

– Карло Броницетти из «Евролюкса», – произносит Франклин. Еще одна пометка. – А. Гримс Браун, директор «Роджерс Челмерс энтерпрайзес». – Пометка. – Братья Ислингтон, Александр и Сэм. – Он поднимает взгляд на меня: – Судя по регистрационным записям Береговой охраны, которые так любезно предоставил нам твой ручной морской волк, все эти люди – совладельцы славного судна «Миранда». И угадай, кто среди них?

Конечно же я знаю ответ. Один высокомерный, двуличный, любящий гольф исполнительный директор.

– Уэс Расмуссен, – уверенно отвечаю я. – Что, не права я? Уэс Расмуссен. Как я и говорила. – Сопровождаю каждое слово ритмичным рэперским движением и пытаюсь дать пять Франклину. Он только закатывает глаза, игнорируя меня, но его воодушевление от меня не укрывается.

– Ага, неплохо так, да? – говорит он, потирая ладони. – Итак, выходит, наш мистер Расмуссен входит в международное содружество яхтсменов-миллионеров. И вот моя теория, – продолжает Франклин. – Налоговое прикрытие. Яхты – отличный способ списания налогов. Особенно если лодка проигрывает заплыв.

Продолжаю изучать горы бумаг.

– Ух ты, – шепчу я, вдруг испугавшись, что нас могут подслушать. – «Братья Ислингтон». «Роджерс Челмерс». «Евролюкс». – На мгновение умолкаю. – Мы не понимали, как могут быть связаны между собой компании в документах Брэда. А теперь вот, четыре из них налицо. Все они были в бумагах Брэда, а их директора – владельцы «Миранды». Это не может быть совпадением.

– Наверняка это и есть ключ, – соглашается Франклин, тоже понижая голос. – Только мы пока не знаем, к чему.

– Может быть, – говорю я. – Вдруг главы других компаний, на которых у Брэда были досье, владеют еще чем-нибудь. Другими лодками. Или там отелями. Торговыми центрами. Полями для гольфа. Гоночными автомобилями.

– Шарлотта Энн Макнэлли, – ухмыляется Франклин. – Ты заслуживаешь огромного латте, детка. Вот ответ всем тем, кто не понимает, за что тебе вручают столько «Эмми».

Я тут же настораживаюсь.

– А кто не понимает, за что мне вручают «Эмми»? – вопрошаю я. – Что, кто-то действительно говорил что-нибудь такое? Кто?

– Больше никогда не буду делать тебе комплименты, – отмахивается Франклин. – Никто не оспаривает твои «Эмми». Боже. Надеюсь, у тебя завтра встреча анонимных похвалоголиков.

– Ты меня подловил, – признаю я. – Комплекс отличницы. Это все мамина вина, понимаешь? До сих пор стараюсь учиться на все пятерки. – Говоря по правде, я-то считаю это своим достоинством, а не изъяном, но что-то мне подсказывает, что об этом лучше молчать. – Возвращаясь к миру больших денег. Мы же можем провести более основательное расследование, так? По базам данных… владельцев автомобилей. Федеральных налогов на их продажу. Всякое такое. Посмотрим…

Франклин вскидывает ладонь, обрывая мою речь.

– Ход моих действий… – медленно произносит он, – поочередно проверить все эти источники.

– Позволь спросить, Шарлотта, – обращается ко мне Франклин. Вернувшись на телестанцию, мы подкрепились порцией суши с неочищенным рисом и обезжиренными молочными коктейлями. Снабдив кровь сахаром, мы оба постепенно проникаемся верой в скорый успех. – Какие три слова тебе нравится слышать больше всего?

– Какие три… чего?

– Ну же, подумай как следует. – Он улыбается уголками губ. – Нетрудная задачка.

Какие еще три слова? «Пора на обед»? «Анжелу наконец уволили»? Внезапно меня посещает сладостная мысль: «Сообщение от Джоша»?

– Ты пытаешься сказать, что любишь меня? – спрашиваю я. – А как же очаровательный Стивен?

Франклин бросает в меня карандаш, но я-то знаю, что не задела друга – ведь карандаш не задел меня.

– Думай, Шарлотта, – настаивает он.

– Три моих… – И тут до меня доходит. – Я была права!

– Верно, – отвечает Франклин. – Эта база данных выдает четырех директоров, включая Расмуссена, которые являются обладателями еще по крайней мере одной лодки.

– Шикарно, – оживляюсь я. – Что-нибудь еще?

– Дальше все не так радужно, – продолжает Франклин. – Поисковик базы данных все еще что-то грузит. Сопоставляет миллионы архивных записей. Как я и говорил, это займет кучу времени.

– Дай мне знать, когда что-нибудь найдешь, – прошу я. – Пока проверю, не пришел ли новый спам. – В моем компьютере раздается короткая электронная мелодия, знаменующая получение десятков новых сообщений, выстроившихся во весь экран. И некоторые из них отвечают моим ожиданиям: «Приветствуем, а вот и новый рефинс у4ет, самое время для покупки». Возможно, такой странный текст придуман для того, чтобы письмо не попало в сомнительные. А может, это просто глюк.

Открываю первый «ре-финс». Внутри сообщения снова сказано: «Приветствуем, а вот и новый ре-финс у4ет, самое время для покупки». А потом – «Числа, 4: 55–56».

Копирую и вставляю в «Гугл». Уже даже скучновато. Заранее знаю, чем все закончится. Поиск выдаст какой-нибудь стих из Библии, я отправлю его обратно и получу что-нибудь взамен.

Упираюсь подбородком в тыльную сторону руки в ожидании ответа «Гугла».

Все, решаю я, больше не буду играть в эту игру. Бесполезная трата времени. И наверняка окажется каким-нибудь рекламным трюком. По завершении этой таинственной переписки мне придет предложение рефинансировать кредит или что-то в этом роде. И это будет ох как досадно.

Экран подмигивает белым светом и выдает результаты поиска. Высвечивается только одна ссылка, и вовсе не из Библии.

Просто сайт, где сообщается, какими автобусами можно добраться до некой школы боевых искусств в Лондоне.

Непонятно. Почему он не выдает стих из Библии?

– Эй, Франклин? – обращаюсь я к напарнику. Он сразу же сказал мне, что вся эта погоня за спамщиками-рефинансистами никуда не ведет, и, наверное, был прав. – Твоя очередь услышать три коротких слова. – Это придется ему по вкусу.

Ну конечно же Франклин поднимает глаза:

– В чем я прав?

Показываю ему последние письма и номер стиха из Священного Писания: