Текст книги "Слухи"

Глава 4

Грейс

На часах было без двадцати десять – прошло более восьми часов после того, как Анну видели в последний раз. Все, что удалось выяснить Грейс, – Анна и три ее подруги просидели в пабе до закрытия, а потом вызвали такси. Но по какой-то неизвестной причине три женщины добрались домой, а Анна нет.

Грейс села в машину, оглянулась на скалы и запертую, с закрытыми ставнями «Старую Вик», и двинулась вдоль берега, посматривая в обе стороны. Она не знала, чтó ищет. Может, яркое пятно красного пальто? Неужели в ней жила безумная надежда, что она увидит Анну сидящей на галечном пляже, целой и невредимой, но отчего-то не желающей возвращаться домой?

Но пейзаж был тусклым и монотонным. На кольцевой развязке нужно было повернуть направо, чтобы не попасть в Уэймут. А ведь именно в эту сторону направилась бы Анна, если вчера она действительно ушла пешком. Автомобилист таким путем без крайней нужды не поедет, но для пешехода это короткая дорога, позволяющая сэкономить время.

Анна могла выбрать из десятка маршрутов, но Грейс, часто сворачивая, пробиралась к новому району, где жила подруга. Она ехала на предельно малой скорости, зорко поглядывая вокруг, пока не добралась до улицы Анны, остановившись около двухэтажного частного дома.

Как все улицы в новом массиве, эта была стандартной застройки и заканчивалась тупиком. Дома отличались лишь размерами – на три спальни, на четыре и на целых пять. Заблудиться в этом лабиринте одинаковых строений можно было легко.

Заметив машину Анны на подъездной дорожке, Грейс встрепенулась, решив, что подруга дома, но радоваться было рано. Шторы у Робинсонов были опущены. Грейс представила, чтó делает Бен за зашторенными окнами: наверное, нервно меряет шагами комнаты, обзванивая всех, кого можно. Интересно, он уже сообщил в полицию?

Личное знакомство с Беном ограничивалось у Грейс несколькими короткими эпизодами. Внешне он был воплощением идеала, о котором ее лучшая подруга мечтала в шестнадцать лет. Тогда они с Анной вырезали картинки из журналов, причем им нравились молодые люди одного типа – темноволосые и с выразительной мимикой, как Робби Уильямс. Сама Грейс, напротив, стала женой человека, ничем не напоминавшего героя ее девичьих грез. Седеющий, с рано обозначившимися залысинами, Грэм привлек ее не внешностью, а заботой, вниманием, душевной зрелостью. Правда, в последнее время прежнее очарование потускнело.

Грейс даже опешила, впервые увидев Бена Робинсона – перед ней стоял эталонный высокий и смуглый брюнет. Рядом с ним Анна казалась чуть ли не лилипуткой – она не доходила мужу и до плеча. Бен широко улыбнулся Грейс и пожал ей руку, обдав ароматом «Хьюго Босс» или чего-то похожего.

Но миновало уже три месяца, а Грейс знала лишь, что Бен родом из Корнуолла, он инженер, раз в месяц ездит по работе в Лондон, и, хотя они с Анной не могут больше иметь детей, Итана им обоим более чем достаточно.

Грейс не хватало мелочей, которыми принято делиться у подруг. Она не знала, чем Бен, допустим, раздражает Анну – может, стрижет ногти на кровати или засыпает, читая новости, и утром Анна находит у него на груди айпад. Разные детали тоже оставались для Грейс тайной: как Бен вел себя, пока они с Анной ждали и рожали Итана, и умел ли он выбирать подарки ко дню рождения.

Были и другие, более важные вещи – что вдохновляет Бена, счастлива ли с ним Анна или чем-то недовольна, но скрывает это от всех.

Зато Грейс знала, что недавно Бену исполнилось сорок. Однажды утром около школы Анна отвела ее в сторону, затеяв для вида разговор о чем-то постороннем, и будто невзначай произнесла:

– Через две недели Бену стукнет сорок лет, но мы особо не отмечаем, он собирает только близких друзей. Грейс, я бы тебя тоже пригласила, но это же его день рождения, понимаешь?

Грейс видела Бена всего три раза, но ее задело, что единственными гостями у Робинсонов стали Нэнси, Кейтлин и Рейчел с мужьями. Это как бы помещало их в ближний круг Анны, а Грейс отбрасывало на периферию.

Выбравшись из машины, она направилась к дому по аккуратной дорожке. Бен, наверное, находился где-то в коридоре, потому что открыл дверь почти сразу.

Мгновение он недоуменно вглядывался в Грейс, после чего перевел дыхание. Ей стало ясно, что Бен не сразу узнал ее, а когда вспомнил, это принесло ему некоторое облегчение. Будто он ожидал полицию или человека с дурными новостями. Его реакция заставляла поверить, что Анна не возвращалась домой. Выражение страха на лице Бена можно было приписать только одному: он понятия не имеет, что произошло с его женой.

– Вы что-нибудь… – Бен поколебался, будто не очень желая услышать ответ. – Что-нибудь знаете?

Грейс покачала головой, ожидая, что он пригласит ее в дом.

– Я не могла не приехать… – начала она и замолчала. Не могла не приехать – и что? Сказать, что она пришла предложить свою поддержку, или поинтересоваться, заявил ли Бен об исчезновении жены?

Подобный интерес граничил с навязчивостью, усугублявшейся фактом, что Грейс мало знала Бена. Но отчего бы ей не приехать, в самом деле? Она волнуется, ищет ответы, которые, как уже не сомневалась Грейс, от нее утаивают.

Она прошла за Беном в коридор с кремовым паласом и оливково-зелеными стенами. Ординарность обстановки компенсировалась тем совершенством простоты, которое бывает только в новых домах. Повсюду висели фотографии Итана с родителями и одного, и Грейс, идя через гостиную открытой планировки, ежилась от их взглядов, будто следивших за ней.

В углу стояла рождественская елка, украшенная самодельными игрушками, под ней лежали завернутые подарки. Грейс представила, как в рождественское утро вся семья, рассевшись вокруг елки в пижамах, открывает подарки, а в духовке томится большая индейка в преддверии появления гостей. Любопытно, за праздничным столом соберутся родственники Бена или снова Нэнси и Кº?

Как они отметят Рождество в этом году без Анны… Грейс поспешно отвернулась и увидела, что Бен ждет ее на пороге кухни. Посередине находился дубовый стол, заваленный книгами и фломастерами. От глубокой тарелки с Человеком-Пауком, в которой мокли кукурузные хлопья, пахло прокисшим молоком. Когда Грейс бывала у Анны в гостях, все лишнее было убрано в серые корзины, стоявшие на полках, но сегодня словно все их содержимое было вывалено на стол.

– Я так понимаю, от Анны никаких вестей? – спросила Грейс, осматриваясь. Странно, она могла бы нарисовать по памяти кухню из детства Анны, а здесь будто попала в гости к незнакомке. Фотографии, собранные в большие коллажи в белых рамах, немного оживляли годы, которые Грейс пропустила в жизни лучшей подруги, но она мало кого узнавала на снимках.

В ожидании ответа она внимательно смотрела на Бена. Он покачал головой, неловко стоя перед ней и настороженно глядя ей в лицо. У Грейс возникло ощущение, будто он не очень-то рад ее видеть.

– Нет. И дозвониться до нее не могу – телефон выключен. – Нервными движениями Бен часто поглаживал столешницу, смахивая что-то невидимое. – Вы там были? – Вскинув голову, он уставился на Грейс, словно впервые сообразив, что вечером она тоже могла находиться в пабе. – Вы с Анной вчера вместе были?

Грейс кивнула:

– Да, но я ушла раньше остальных. Я вернулась домой еще до полуночи.

– Черт, – пробормотал он, переведя взгляд куда-то на сад за домом. Шагнув к застекленной двери, Бен с размаху ударил ладонями по раме. От резкого звука Грейс вздрогнула. Когда Бен обернулся, глаза у него были стеклянные, руки дрожали. – Я и не знал, что вы тоже едете. Думал, они вчетвером соберутся… – Отодвинув табурет, он сел, сложив руки домиком и прижавшись губами к кончикам пальцев. Грейс не поняла, какая Бену, собственно, разница. – Как она себя вела? – спросил он. – Моя жена?

Грейс наклонила голову при этой странной формулировке – Бен будто считал, что Анна сама виновата в случившемся.

– Я просто хочу знать, – продолжил он. – Скажите, они пили? Они все любят выпить, я много раз видел, как они договаривались с владельцем, чтобы их не выставляли после закрытия.

Грейс прислушивалась к его интонациям. В голосе звучало скорее раздражение, чем беспокойство.

– Что там вчера происходило?

– Все пили, – призналась Грейс.

– А Анна, она…

– Что?

– Может, Анна с кем-то общалась? Вы ее с кем-нибудь видели? – уточнил Бен.

– Вы про мужчин, что ли?

– Я не знаю! – выкрикнул он. – Про мужчин, про кого угодно, лишь бы понять, что произошло с моей женой! – Бен оттолкнул табурет и вскочил, глядя на Грейс.

– Нет, – энергично замотала головой Грейс, – ничего такого не было. – Неужели Бен подозревает, что к исчезновению Анны причастен мужчина? – Вы поэтому в полицию не заявили? Думаете, она уехала с другим?

Бен молча вздохнул. Грейс понимала, как ему неприятно спрашивать, в каком состоянии была его жена накануне, и удивилась, почему он не задал такого вопроса Нэнси. Догадка, что Бен не рассчитывал на честность этой особы, наполнила Грейс неуместной радостью.

– Мужчин там не было. Я не видела, чтобы Анна общалась с кем-то, кроме своей компании, клянусь вам.

– Тогда где она, черт побери? Где ее носит?

– Не знаю, – ответила Грейс. – Поэтому и нужно звонить в полицию.

– Вы правы, – кивнул Бен, но не двинулся с места. – Может, она вчера… – Он нахмурился. – Может, с ней что-то было не то?

С Анной много чего было не то, подумала Грейс, не зная, говорить ли о том, что весь вечер Анна старалась от нее отделаться и не скрывала, что жалеет, что вообще пригласила ее. Или что к концу вечера общение Анны с подругами стало более прохладным. Или что ни одна из упомянутых подруг не сделала попытки вовлечь Грейс в разговор, а Анна пальцем не шевельнула, чтобы изменить ситуацию. В конце концов Грейс решилась упомянуть, что, по ее мнению, объяснения подруг не совсем правдивы.

– Я слышала, что ближе к концу вечера между ними произошла ссора, и, хотя Нэнси уверяла меня, будто Анна уехала первой, я выяснила – это ложь. Когда приехало такси, они сидели вчетвером.

– То есть они оставили Анну в пабе?

– Судя по всему, да.

– Но утром Нэнси мне другое говорила.

– Мне тоже. Я считаю, они скрывают правду о том, чем закончился вечер. На школьном дворе они отвечали уклончиво.

– Бессмыслица какая-то. Зачем тогда Нэнси мне сказала, что Анна ушла, не попрощавшись?

Грейс покачала головой.

– Не знаю, но это ложь. Я беседовала утром с барменом – они все сидели за столом, когда вызвали такси.

– Вы общались с барменом?!

– Я съездила туда… – Грейс замолчала, потому что Бен уставился на нее, сжав челюсти и наморщив лоб.

– Зачем вы это сделали?

– Да затем! – воскликнула она. – Анна не вернулась домой, Бен! Я волнуюсь за нее и хочу выяснить, что случилось.

– А я, по-вашему, не хочу? – усмехнулся Бен.

– Я этого не говорила. Я просто стараюсь помочь.

Бен отступил на шаг, прислонился к раковине и покачал головой.

– По-вашему, получается, они уехали вместе? Или подруги Анны сели в такси без нее?

– Неизвестно. – Сначала Грейс предполагала, что подруги оставили Анну в пабе, но теперь уже не была так уверена. – Мне и вам Нэнси рассказала разные версии событий, и я не понимаю почему.

Бен отвернулся и взялся за края раковины. Грейс показалось, будто она слышит, как гулко стучит его сердце. Через несколько секунд он обернулся. Глаза у него были печальные. Возьми же телефон, мысленно взывала к нему Грейс, возьми чертов телефон и позвони в полицию, иначе это сделаю я!

– Почему вы до сих пор не заявили в полицию, Бен? – спросила она. – Медлить нельзя. Пусть Анну немедленно начинают искать.

Он кивнул, словно обдумывая такой вариант, и спросил:

– Вы полагаете, Нэнси мне лжет?

– Я не знаю, – повторила Грейс, теряя терпение. Сейчас она достанет свой мобильный и позвонит в полицию в присутствии Бена.

– Если Нэнси лжет, значит, она покрывает Анну. – Он помолчал. – Как вы считаете, они знают, где она?

Грейс прищурилась.

– Вряд ли. Неизвестно, зачем они лгут, но концы с концами у них не сходятся.

– Анна с кем-то флиртовала вчера?

– Нет! Ничего подобного не было!

Бен пристально смотрел на нее, будто ожидая, что она не выдержит и признается.

Значит, вот чем объяснялось его нежелание звонить в полицию. Бен заподозрил у жены интрижку и не хотел впутывать копов в свои семейные дела. Грейс не верила в эту версию, но, если Бен так думает, рассчитывать на него не следует.

Утром в отчужденности и неразговорчивости подруг Анны она не уловила намерения прикрыть ее. Версии Грейс относительно их лжи были более зловещими, но, если вдуматься, что ими двигало? Неужели кто-нибудь из троицы знает судьбу Анны? Уж не подстроили ли они эту судьбу, вместе или по отдельности? И неужели сама Грейс верит в реальность своих подозрений?

Версия была сомнительной, но подобные случаи известны. Жизнь порой преподносит сюрпризы покруче любой выдумки.

– Мне не известно, что с ней произошло, – произнесла Грейс, – но Анна ни к кому не подходила. И вообще, насколько я ее знаю, она бы в жизни так не поступила.

Бен странно поглядел на нее – ей даже показалось, что он вот-вот повторит слова Нэнси, будто Грейс совершенно не знает Анны, но он промолчал.

– Вам нужно сообщить в полицию.

– Да, я уже хотел…

– Чем скорее они узнают, тем быстрее начнут поиски, – добавила Грейс.

– Ясно. Позвоню.

Однако Бен по-прежнему сидел неподвижно, и Грейс почувствовала, что ее охватывает гнев. Она не понимала, что происходило в этой семье за закрытыми дверьми.

Изредка, когда ей доводилось видеть Бена и Анну вместе, они производили впечатление счастливой пары. Анна рассказывала, что выходные они проводят дома, только раз в месяц Бен ездит играть в гольф. Грейс замечала, что подруга, общаясь с мужем, нежно поглаживала его по руке. Анна всячески подчеркивала, что у нее идеальный брак в отличие от союза Грейс с Грэмом, но стоило Грейс заикнуться о семейном счастье подруги, она отмахнулась, как от пустяка, будто тут и говорить не о чем. Грейс в жизни не призналась бы, что завидует Анне. Какая может быть зависть между лучшими подругами?

А если она неправильно истолковала мотивы поведения Анны? Грейс понимала, что люди не всегда откровенны – достаточно взглянуть на ее собственный брак, чтобы получить подтверждение. И теперь она терялась в догадках, есть ли и у Бена какие-то секреты.

– Я знаю, чтó ответят в полиции, – произнес он, ссутулившись. Мышцы заметно напряглись под рубашкой. – Еще и десяти часов нет. Если я скажу, что моя жена не вернулась домой после вечеринки с подругами, мне заявят, что я рано хватился, вернется, когда нагуляется.

– Анна не такая, – упрямо возразила Грейс.

Впрочем, что ей известно? Из приятелей Анны Грейс знала только Кевина Уинтера, и если Анна переживала, узнав, что Кевин целовался с Джасмин из выпускного класса, это не означало, что она сама так не поступала. Неужели Анна не в первый раз не вернулась домой?

– А что, такое уже случалось? – прямо спросила Грейс.

– Нет! – воскликнул Бен. – Господи, нет, конечно! Анна ничего подобного не делала. – Он качал головой, так сильно растирая подбородок ладонью, что даже скрипела отросшая щетина. Понять, скрывает Бен правду или нет, было сложно.

– Тогда почему вы решили, что она на это способна?

– Я не… – Он замолчал. Даже не видя его лица, Грейс слышала, что он говорит сквозь зубы. Его плечи опустились, и она почувствовала, как обмяк этот рослый здоровяк. Бен сидел неподвижно, думая о том, что жена могла ему изменять. – Я не знаю, – сказал он чуть тише. – В последнее время Анна не была со мной откровенна. – Сунув руку в карман, Бен извлек клочок бумаги и повертел в пальцах. Наконец он повернулся и показал листок Грейс, чтобы она прочитала.

– Что это? – спросила она. – Кто такая Салли Паркинсон?

– Психотерапевт. Анна ездит к ней уже несколько месяцев, а я узнал лишь на прошлой неделе.

– Зачем?

Бен пожал плечами:

– Понятия не имею.

– А она как объяснила?

– Я не спрашивал. Анна мне об этом не говорила, я случайно узнал. – Он забрал листок у Грейс и смял его.

– Каким образом?

– Нашел бумажку в ее сумке. Я не ожидал… – Бен замолчал. «Ага, – подумала Грейс, – ты не искал конкретно этот листок, но в сумку жены полез не без причины! Что же заставило тебя рыться в ее вещах?»

– Почему я ее не расспросил, черт побери? – вздохнул он. – Если бы поинтересовался, может, и узнал, что с ней происходило в последнее время!

– А почему вы не стали спрашивать?

Он пожал плечами:

– Момента подходящего не было. А может, боялся услышать ответ.

– Бен, – произнесла Грейс, – что бы вы там себе ни придумали, факт остается фактом: Анна пропала. Если она действительно с кем-то уехала, это быстро выяснится, но я в это не верю. А вдруг с ней случилось что-нибудь плохое?

– Я понимаю.

– Так действуйте! Давайте прямо сейчас позвоним в полицию. – Она достала телефон из кармана пальто. – Я наберу номер, но говорить с ними должны вы…

– Нет! – Он резко обернулся и едва не выхватил у нее телефон.

– Что вы делаете? – Грейс отдернула руку с мобильным.

– Я сказал, что позвоню, значит, позвоню! А помогать мне не надо. – Глаза Бена сверкнули. – Позвольте мне это сделать, когда я останусь один.

Грейс кивнула и нехотя убрала телефон.

– Ладно. Ок.

– Спасибо. Простите, я не хотел…

– Ладно.

– Мне невыносима мысль начинать этот разговор. Копы скажут, я сам виноват, что она не вернулась домой. Станут допытываться, не было ли у нас ссор…

Грейс молчала, соображая, ссорились ли Робинсоны на самом деле.

– Мы не скандалили, – добавил он с ноткой раздражения, будто прочитав ее мысли, – но вы поняли, о чем я. Вы сами сразу об этом подумали.

– Нет, – солгала Грейс. – Бен, все будет нормально, просто это необходимо сделать.

Когда он ничего не ответил, Грейс поняла, что у нее нет выбора: придется дать ему возможность поговорить с полицейскими наедине. Правда, она сильно сомневалась, что Бен сдержит слово.

– Могу я чем-нибудь помочь?

– Подскажите, как мне сыну объяснить, – печально отозвался он. – Мальчика скоро забирать из школы, а если его мать не объявится, как я сообщу это Итану?

– Не знаю, – вздохнула Грейс. Ей стало не по себе. – Хотите, я его заберу? Он может пойти в гости к Матильде и пообедать у нас.

Бен промолчал, и она продолжила:

– В самом деле, давайте я заберу Итана. Тогда у вас будет возможность либо поговорить с Анной, либо… – Действительно, что – либо? Сидеть с полицейскими, пока они будут искать его жену? Или, хуже того, придумывать, как сказать сыну, что его мать мертва?

А исключать такую возможность нельзя. Грейс помнила, как полицейские обходят дома, расспрашивая о пропавшем человеке. Копы захотят узнать все, что ей известно, да и обыватели тоже – городок охватит паника. Однажды подобное уже случалось.

Грейс помнила, как крепко мать прижимала к себе ее и Анну, которая, как обычно, гостила у них. Кэтрин судорожно, до боли, стиснула обеих девочек, когда молодой полицейский с густыми бровями, стоя на пороге, сообщил, что их одноклассница Хизер Керр не вернулась домой.

Но Хизер было четырнадцать лет, и полицейские подняли на ноги всех, едва приемная мать девочки забила тревогу. Станут ли они так же стараться для Анны? Если она давно взрослая, это не означает, что она не может находиться в опасности.

Бен согласился, чтобы Грейс забрала Итана из школы, чему та очень обрадовалась. Странно, что в отсутствие Анны Грейс впервые после возвращения в Клируотер сблизится с ее семьей.

– Вы мне позвоните, если что-нибудь узнаете? – попросила она, выходя из кухни, и задержалась у списка дел, приколотого к пробковой доске.

«Заказать машинки “Лего” на “Амазон”».

«Сочельник – купить пижаму в “Маркс и Спенсер”».

У Грейс по спине побежали мурашки. Значит, Анна продолжила традицию Кэтрин и тоже готовит Итану подарок к сочельнику, как и она для Матильды? От этого на душе потеплело – все-таки подруга не забыла о прошлом, но следующая мысль заставила Грейс вздрогнуть. Женщина, решившая бросить мужа, не оставляет такого списка дел.

– Обязательно позвоню, – пообещал Бен. – Спасибо, что приглядите за Итаном.

– Это самое меньшее, что я могу сделать, – ответила Грейс. – Мы ее найдем, – добавила она.

Семь недель назад

Анна

– Позвонили из агентства по усыновлению, – сказала я Салли. – Выяснилось, что воспротивились дедушка и бабушка Зейди по материнской линии, но в агентстве надеются, что проблему удастся уладить. Есть шанс, что Рождество Зейди будет праздновать уже с нами.

– Анна, это превосходная новость! – воскликнула Салли.

Я кивнула. Рука сама поднялась к губам, и я принялась грызть заусенец на большом пальце. Мне захотелось показать Салли фотографию Зейди, поэтому я достала снимок и подала ей.

– Какая прелестная девочка!

– Да, просто красавица, – подтвердила я, смаргивая растроганные слезы при мысли, что моя мечта скоро сбудется. Мы с Беном уже выбрали оттенки красок для детской. Моя корзина на «Амазон» набита маленькими розовыми аксессуарами и подарками, которые я готова заказать одним нажатием кнопки.

– Нэнси говорит, я создана для материнства и мне обязательно нужно еще детей. Я только ей рассказала про удочерение.

– Наверное, вы очень счастливы новостям о Зейди? – спросила Салли.

– Естественно! – ответила я, хотя на самом деле боялась, что возникнут новые препятствия и нам не отдадут ребенка, которого я уже считала своим.

Нэнси велит мне не хмуриться, потому что от этого появляются морщины. Я почти почувствовала нажатие пальцев подруги, которые разглаживают мне кожу на лбу, а потом щипком приподнимают губы по краям, растягивая их в улыбку. Машинально мой рот дернулся и сейчас.

– Что такое? – поинтересовалась Салли. Она улыбалась, явно ожидая от меня какую-нибудь веселую историю, но у меня ее нет. В последнее время я думаю только о Зейди и схожу с ума от волнения, что все может измениться.

– А вдруг все сорвется? – произнесла я. – Что, если я ее не получу?

– Анна, почему вы считаете, что это возможно?

Я вздохнула и отвернулась к окну. Сердце билось какими-то скачками, неровно, и неуверенность от этого усиливалась. Тревога мне не внове, я к ней уже начинаю привыкать.

– Все в подвешенном состоянии, – объяснила я. – От этой неопределенности мне не по себе.

Салли кивнула, положив ладони на свою тетрадь на коленях, и стала говорить, что горе способно делать с человеком и не такое. Но я думала не о моем отце. Мои мысли занимало случившееся вчера на школьной площадке, когда Нэнси разминала мне плечи и к нам подошла Грейс.

Итан тянул меня за руку, требуя внимания – ему понадобилась бутылка с водой, а Нэнси как раз разминала мне спину.

Я увидела Грейс еще в воротах – она помахала мне рукой в знак приветствия и остановилась. Еще вопрос, кто из нас сильнее напрягся, подумала я. Дошло до того, что я не знала, как сына спокойно привезти в школу. Всякий раз, как Грейс к нам приближалась, атмосфера накалялась – я будто оказывалась между двух огней.

– Я тебя сто лет не видела, – произнесла она, глядя на руки Нэнси, массировавшие мне плечи.

– Много дел в последнее время, – сказала я.

Грейс едва заметно усмехнулась, и я сразу почувствовала себя виноватой.

– Может, увидимся на выходных? – предложила она. – Давай соберемся с Итаном и Матильдой. – Грейс мельком взглянула на Кейтлин и Рейчел. Она явно нервничала, словно у нее не было права претендовать на мое время, а я сейчас снова ее разочарую, потому что у Бена день рожденья.

– Нет, извини. Бену – сорок лет.

– Ладно. – Грейс снова улыбнулась и махнула рукой.

Я чувствовала – она ждет продолжения, поэтому пояснила:

– Это будет скромный ужин, ничего особенного.

Делу не помогало то, что на «скромный ужин» были приглашены три женщины, стоявшие рядом со мной.

Я перехватила взгляд Рейчел – она одна смотрела в мою сторону – и округлила глаза, намекая, чтобы она промолчала. Я уже хотела переменить тему, когда Нэнси засмеялась.

– Ничего особенного? Да вы же оба только об этом и говорите несколько недель! – Она сняла руки с моей спины. – Бен заслужил достойный праздник, – добавила Нэнси, подходя сбоку и обнимая меня за плечи.

Я готова была провалиться сквозь покрытие игровой площадки. Нэнси хорошо знала, как я нервничала, готовя праздничный обед, и пыталась шуткой улучшить настроение. После ее слов выражение лица Грейс изменилось, став бесстрастным, и она отвернулась, притворяясь, будто ищет на площадке свою дочь.

– Грейс, я бы очень хотела и тебя пригласить, но это же день рождения Бена, и…

– Конечно, так не принято, – кивнула она, снова повернувшись ко мне с улыбкой. – Он меня почти не знает.

Порой я страстно желала, чтобы Грейс высказалась начистоту. Тогда нам не пришлось бы обозначать полунамеками наши страхи, тревоги и неприязнь! Притворство Грейс, будто ей безразлично, когда она явно была задета, окончательно испортило мне настроение.

– Слушай, – произнесла она, – а почему бы тебе не прийти ко мне на ужин на следующей неделе? Я приготовлю макароны с сыром…

– Макароны с сыром? – усмехнулась Рейчел.

– Это любимое блюдо Анны, – пояснила Грейс. – Помнишь, как ты заставляла меня постоянно готовить спагетти?

– Спасибо, прекрасная идея.

Грейс по-прежнему улыбалась, но ее взгляд задержался на руке обнимавшей меня Нэнси, и улыбка исчезла.

Мне захотелось стряхнуть с плеч руку Нэнси, брезгливо отбросить ее от себя, но я этого не сделала. Вот бы развернуться и уйти от всех четверых, потому что даже короткий разговор довел меня до предела! Все казалось фальшивым, неискренним.

Наконец Грейс извинилась и пошла искать Матильду. Нэнси еще раз прижала меня к себе, а потом отодвинулась и сунула руки в карманы.

– Что это было? – спросила она.

– Ты о чем?

– Ты приняла ее приглашение без энтузиазма.

– Неправда.

– Неправда? – Нэнси помолчала. – Анна, если не хочешь к ней идти, не надо.

Вдруг Рейчел воскликнула, что совсем забыла о времени и теперь опоздает на работу. Она побежала к воротам, и осталась только Кейтлин, хотя она стояла чуть в стороне.

– Отчего же, я хочу пойти, – возразила я.

Нэнси поджала губы и усмехнулась:

– Что-то не заметно.

Я отвернулась, не желая продолжать этот разговор.

Мелкие капля дождя стекали по стеклам в кабинете Салли, и я не могла четко разглядеть улицу. За окном мелькали яркие пятна зонтов – прятавшиеся под ними пешеходы спешили по делам и сразу скрывались из виду.

Мне нравилось смотреть в окно и наблюдать за людьми на незнакомой улице. Сегодня, когда за стеклом все размыто, даже ритмичный стук капель успокаивал.

Часовые сеансы у Салли сами по себе служили утешением – просто выкроить время для себя и поговорить о прошлом. Она на меня не давила, но мне неоднократно приходило в голову, не считает ли психотерапевт наши беседы пустой тратой моих денег – ведь я не до конца откровенна.

– Я хочу, чтобы это прекратилось, – призналась я.

– Что именно?

– Не желаю стоять на площадке и тревожно озираться. Я уже боюсь возить Итана в школу и забирать после уроков.

Я вытесняю Грейс за пределы своей жизни, и она не может этого не чувствовать. Я будто слышу ее голос: «Неужели я тебе больше не нужна, Анна?»

Раньше я не могла без нее жить. В детстве Грейс была мне нужнее всех, да и в юности, пока ее не отняли от меня. Но сейчас она действительно мне больше не нужна. И никто не нужен.

Я собралась с силами, глубоко дыша.

– В общем, Нэнси говорит, что я не должна стыдиться своего решения. Грейс даже не знает Бена – остальные-то знакомы с ним много лет.

– А вы, значит, чувствуете себя виноватой?

– Да постоянно, черт побери!

Салли улыбнулась:

– Вам нужно перестать себя корить. Вы взрослый человек и вправе поступать так, как считаете нужным. Но… – она подалась вперед, – если вы не общаетесь с Грейс только потому, что она не нравится Нэнси…

Под ногтями у меня зачесалось, и зуд распространился по рукам, так что кожу начало покалывать. Хотелось высказаться откровенно, попытаться все объяснить, но вместо этого я сказала:

– Вовсе нет. – Не надо говорить о Нэнси или о Грейс. Я сменила тему: – Вы спрашивали о моей матери…

– Да, – кивнула Салли. – Хорошо бы о ней побеседовать.

– Нет, не хочу говорить о ней, – пробормотала я. Видимо, эта тема не выходила у меня из головы после недавних признаний отца.

– Вы можете рассказать, что произошло?

– Да там особо нечего рассказывать… – Я сделала паузу, вспоминая слова отца, которые кое-что для меня прояснили. – Мать ушла, когда мне было четыре года. Ушла насовсем и больше не возвращалась. Вот представьте, вышла из дома на улицу, и больше мы ее не видели.

– Да, это сложно принять и смириться с этим.

Я пожала плечами. То время я помню смутно и до сих пор не знаю, что правда, а что нет. Запах талька всегда живо напоминает мне о маме, о запахе ее кожи, мягкости волос. Правда ли это, или воображение сыграло со мной злую шутку?

Зато я хорошо помню, как много дней после маминого ухода я стояла около калитки и ждала ее, вглядываясь, не мелькнет ли в конце улицы знакомое яркое пальто.

Но настал день, когда я не пошла к забору, и с тех пор как отрезало – я перестала ждать возвращения мамы.

– Вы пытались ее искать? – спросила Салли.

Я покачала головой. В детстве отец никогда не говорил со мной о маме. Таким был его способ пережить случившееся – притвориться, будто ее в природе не существовало.

– Папа решительно стер ее из нашей жизни, и я это приняла, потому что была еще маленькой. Но отсутствие матери сказывалось в мелочах: раньше она приходила посмотреть мои балетные выступления, прятала пасхальные яйца в нашем саду, готовила подарок к сочельнику, как позднее делала для меня Кэтрин. А за месяц до смерти папа признался, что знал – рано или поздно она нас бросит. Мать всякий раз угрожала уйти, когда не могла справиться с возникавшими проблемами. Отец сказал, ему стало легче, когда она ушла насовсем, не взяв в привычку появляться и снова исчезать, когда ее это устраивало. Он, так сказать, выдохнул, потому что самое плохое уже произошло. – Помолчав, я добавила: – Отец узнавал о ней через какого-то общего знакомого. Вроде у нее появилась другая семья и родился еще ребенок, но я про это ничего не знаю. А пять лет назад мать умерла. Так я у нее и не спросила, почему она меня бросила. Разве матери так поступают? Когда родился Итан, я поняла, что не смогу простить свою мать. Ей нет оправдания, вы согласны? Ничто в мире не может оправдать женщину, которая бросила своего ребенка.