Текст книги "Русская рапсодия Хейкки Лахелма"

«Искусство, господин Лахелма, это вам не железки!»

Итак, мы имели в своем послужном списке уже две успешно проведенные научные выставки, и наши аппетиты росли. Мы хотели расширить ассортимент выставочной деятельности «Диполи» и выставить сокровища советских художественных музеев. Я и раньше уже несколько раз просил Андрея Капицу помочь мне открыть двери Министерства культуры СССР, разрешение которого требовалось для вывоза художественной выставки за границу. Капица помог и на этот раз, рекомендовав «Диполи» и меня в качестве его представителя и дав положительные характеристики как надежного партнера, с которым он имел давний опыт сотрудничества.

Иностранный отдел Министерства культуры находился в центре Москвы, в красивом старинном здании на Старом Арбате. Теперь, получив благодаря Капице доступ в министерство, я частенько наведывался туда, чтобы высказать пожелания по поводу проведения в Финляндии той или иной художественной выставки. Обычно меня принимали господин Литвинов и две интеллигентные дамы – Анастасия Панкова и Алла Бутрова. Они были вежливы и сдержанны, но всегда в конце беседы констатировали: «Вы же понимаете, господин Лахелма, что когда речь идет об искусстве, договор заключается между государственными организациями, и не может быть и речи о том, чтобы организатором выставки было небольшое частное предприятие. Конечно, Андрей Капица очень хвалил Вашу работу, но Вы же должны понимать, что искусство – это не космические железки».

Мы уже смирились с таким к себе отношением, как вдруг, совершенно неожиданно, в конце 1984 года получили от Министерства культуры СССР официальное заказное письмо. В нем со ссылкой на проведенные в Москве переговоры констатировалось, что выставка «Русский и советский пейзаж», которую Министерство культуры СССР организует летом 1985 года в Германии, осенью, на обратном пути следования, может остановиться в «Диполи». Наши мечты сбылись! Я поехал в Москву и забрал перечень из ста произведений, который был, поверьте, очень внушительным.

У многих от удивления приподнялись брови, когда стало известно, что частная коммерческая фирма, а не государственный музей или «другие официальные лица» будет выступать организатором этой выставки. С директором-распорядителем «Диполи» Антти Мялкёненом мы отправились на встречу с начальником департамента Министерства образования Финляндии Калерво Сиикала. Я наивно полагал, что он обрадуется новому шагу в отношениях с Советским Союзом, но реакция Сиикала была агрессивной и однозначной: «Такого рода отношения должны находиться в ведении только государственных органов!» Позднее я связался также с директором ведущего художественного музея Хельсинки «Атенеум» Олли Валконеном, реакция которого оказалась не менее холодной. В Финляндии на отношения с Советским Союзом было наложено своего рода табу: они являлись прерогативой только официальных органов, и никто, не входивший в этот круг избранных, не мог вмешиваться в эти отношения. Однако Министерство культуры СССР обещало выставку нам, и ни Министерство образования Финляндии, ни кто бы то ни было еще не могли уже с этим ничего поделать.

Немного неожиданно в качестве эксперта нам согласился помочь профессор Аймо Рейтала, что с его стороны было очень смелым решением. Мы решили доказать, что с помощью умело организованной маркетинговой кампании практически неизвестное для любителей искусства место может привлечь тысячи посетителей, причем не только из Финляндии, но и из Швеции. Мы обратились за помощью к профессионалам. За работу под руководством эксперта Аймо Рейтала взялось очень авторитетное рекламное бюро «Харкомяки & Ниссинен». Для выставки мы выбрали довольно незамысловатое название – «Большая выставка пейзажа». Рекламная кампания была воистину массированной: информацию о выставке можно было увидеть на почти всех центральных остановках городского транспорта, в газетах и журналах, особенно активно нас рекламировали наши партнеры из Объединенных иллюстрированных журналов.

До нас художественные выставки никогда не рекламировались так масштабно. Выставка из Советского Союза, высокое искусство и рекламное бюро – все эти вещи казались несовместимыми, а их соединение граничило со святотатством. И все-таки результат оправдал затраченные средства и оказался соответствующим нашим ожиданиям: за два месяца выставку посетили 60 тысяч человек. Мы прорвались в недоступную нам ранее сферу и сняли многие предрассудки. Когда после выставки я приехал в Москву, представители Министерства культуры СССР поблагодарили меня за удачную организацию выставки и констатировали: «Господин Лахелма, теперь двери для Вас открыты, и мы с удовольствием продолжим сотрудничество с Вами».

Сам себе господин, или что было потом

Моя работа в «Диполи» подошла к концу в 1986 году. В то время в Финляндии бурно обсуждалось создание просветительского Центра науки, и мы с моим коллегой директором Антти Мялкёненом предлагали построить его в Отаниеми, но город Вантаа действовал более активно, и поэтому было принято решение построить центр под названием «Эврика» там. Как оказалось, новый директор «Диполи» Юхани Корпикаллио не был заинтересован продолжать выставочную деятельность, о чем он достаточно недвусмысленно заявил мне: «Хейкки, на этом заканчиваются выставки коммуняк!»

Я ушел из «Диполи» и проработал пару лет управляющим директором А/О Торговый дом «Финнист», акционером которого я был. Предприятие представляло интересы финских строительных компаний на советском рынке, одной из крупнейших являлась «Оравистало» из Северной Финляндии. Советская государственная строительная организация «Союзвнешстрой» размещала гигантские комплексные строительные заказы на газодобывающих территориях у таких финских компаний, как ЮИТ, «Хака» и «Лемминкяйнен». «Оравистало» также поставляла за Урал целые поселки для газовиков. Я рассчитывал на продолжение сотрудничества и получение новых заказов, однако предприятие потерпело банкротство. Оказавшись без работы, я создал в 1988 году компанию К/О «РХ-Партнерс». После этого мне стало значительно проще сосредоточиться на руководстве проектами и оказании консультационных услуг.

Во время учебы в Высшей коммерческой школе я познакомился со своей будущей женой Рииттой, мы поженились, и у нас родились три сына и дочь. Работа всегда отнимала у меня много времени, к тому же, когда я трудился в банке, мне приходилось часто уезжать в командировки. Смена мест работы не меняла ситуацию в лучшую сторону, времени на семью у меня по-прежнему не хватало. В конце концов, наши отношения с супругой зашли в тупик, и в 1985 году мы приняли решение о разводе. В то время моя жизнь протекала в двух городах – Хельсинки и Москве, между которыми мне приходилось много и часто путешествовать. Во время этих поездок я познакомился со многими необычайно интересными людьми, и чего только со мной не случалось по обеим сторонам границы.

Москва – люди и картинки из жизни

Сотни раз на одном поезде

Из Хельсинки можно добраться до Москвы по-разному. Проще и удобнее всего путешествовать на поезде. Он будет мчать вас всю ночь, чтобы утром к половине девятого доставить в Москву, а это означает, что в вашем распоряжении будет практически полный рабочий день. Можно ехать и через Петербург, и через Таллин, но это займет больше времени. Цены на авиаперелеты долгое время просто зашкаливали, да и расписание рейсов оставляло желать лучшего. Сейчас, после того как «Финнэйр» и «Аэрофлот» стали работать в кооперации, ситуация во многом изменилось в лучшую сторону.

В качестве средства передвижения между городами я традиционно выбираю поезд; на «Льве Толстом» я путешествую уже свыше тридцати лет. Свою первую поездку я совершил еще в 1982 году, и после этого поездок было несколько сот. В настоящее время в поезде есть вагон бизнес-класса с собственным рестораном, душем и широкой диван-кроватью в каждом купе. По прибытии в Москву пассажиров поезда приветствует бравурный марш. Во время своих многочисленных поездок я близко познакомился с персоналом поезда и всегда был очень доволен прекрасным обслуживанием. Только одно обстоятельство всегда вызывало у меня удивление: при продаже билетов не учитывался пол пассажиров, и совершено посторонние мужчины и женщины могли оказаться в одном купе ночного поезда. Никто не смог объяснить мне, почему это так, возможно, таким образом в советские времена осуществлялось полное равноправие полов.

Во время своих поездок на поезде я встретился и познакомился со многими невероятно интересными людьми. Обстановка в поезде всегда была очень интернациональной, поскольку, кроме финнов и россиян, в поезде путешествовали американцы и европейцы, туристы и дипломаты, бизнесмены и журналисты. Еще в 80-е и начале 90-х годов «Толстой» часто заполняли работавшие в Москве финские строители, которые отправлялись в отпуск или на выходные в родную Финляндию. Тогда поездка проходила шумно, все стремились попасть в вагон-ресторан, где имелось ограниченное количество мест. При отправлении из Москвы вагон-ресторан был официально открыт до часа ночи, но при хороших чаевых обслуживание могло продолжаться до самого утра.

В качестве оплаты в поезде принимались только рубли, и цены соответствовали уровню советского общепита, что по финским меркам было очень дешево. Водка почти всегда без исключения была «Посольская», которую поставляли из Красноярского края, и мне навсегда запомнился ее апельсиновый аромат. Что касается еды, то ее качество было так себе, но и в финских поездах пассажиры редко лакомятся деликатесами. Финские строители очень любили бифштекс с гарниром[2]2
  В меню на финском языке, доступном в вагоне-ресторане, название блюда дословно читалось как Бифштекс со своими гарнирами.


[Закрыть], поверх которого всегда лежала яичница-глазунья. Эти порции готовили здесь же, в поезде, на своей кухне. Меню на финском языке было и остается «шедевром» переводческого искусства. Почему бы кому-нибудь из журналистов не написать статью на эту тему?!

Двери ресторана положено было закрывать по прибытии поезда в Выборг, где проводились все пограничные формальности. Однако бутылки можно было купить на вынос, и гулянка продолжалась уже в купе вагонов. А на следующее морозное утро на перроны железнодорожных станций Финляндии выходили босые молодые мужчины, которые после бурной ночи просто не помнили, в каком из купе оставили свои ботинки.

Тогда еще можно было позавтракать в ресторане Вайниккалы, первой станции на территории Финляндии, где проходила смена электровоза. В ресторане, который назывался «Укко Пекка» («Старик Пекка»), строители заказывали на завтрак блюдо под названием «Пиво с пончиком». В советские времена в московских магазинах были проблемы и с тем и с другим. Женщины же, особенно пожилые, почти со слезами на глазах выпивали, наконец, долгожданную чашечку «прекрасного финского кофе». Неудивительно, что некоторые русские писатели-классики смеялись над этой страстью финских женщин к кофе. Во времена Советского Союза хороший кофе можно было выпить только в барах интуристовских гостиниц.

Россияне и сами предпочитали путешествовать по железной дороге, хотя авиаперелеты внутри страны в советское время стоили не намного дороже. С собой в дорогу было принято брать много продуктов – жареную курицу, жирную копченую колбасу, вареные яйца, соленые огурцы и, конечно, разные напитки. Кипяток бурлил в самоварах у проводников, и хороший чай можно было заказать в любое время дня и ночи. По старинной русской традиции перед поездкой нужно было обязательно присесть в прихожей и помолчать несколько минут. Кто мог знать в стародавние времена, не окажется ли именно эта поездка последней…

Харизматичный Андрей Капица

Андрей Капица стал первым представителем Академии наук СССР, с которым я встречался. Он был харизматичным крупным мужчиной, уважение вызывал уже 49-й размер его обуви. Мы познакомились во время подготовки выставки «Космос 2000» в начале 1983 года. Как председатель выставочного комитета Академии наук, Капица отвечал за проведение всех академических выставок за границей. До нашей первой встречи я случайно услышал, что академик является представителем известной научной династии. Его отец, Петр Капица, был заслуженным ученым и лауреатом Нобелевской премии 1978 года. Он умер в 1984 году и, к сожалению, я не успел с ним познакомиться.

Андрей Капица занимал достаточно высокое положение, в его распоряжении были государственная черная «Волга» с водителем и представительные апартаменты в доме для профессоров Московского университета, где он проживал со своей супругой, дочерью и мамой. С годами я стал их частым гостем, можно сказать, почти приемным сыном. По русскому обычаю я получал приглашения на обеды и ужины, где часто встречался с представителями советской интеллигенции, писателями, художниками и учеными. Многие гости удивлялись присутствию «Хейкки-чухонца», поскольку поговорить с иностранцем тогда случалось нечасто, а у кого-то дома, в гостях, считалось просто опасным.

В угощениях в доме Капицы никогда не было недостатка, поскольку его знакомые со всего Советского Союза присылали ему гостинцы: то мясо кабана с Кавказа, то королевские креветки с Камчатки. Как всякий крупный мужчина, Капица любил хорошо поесть и выпить. Когда я наблюдал за застольями в его доме, мне вспоминался герой романа-поэмы Гоголя «Мертвые души» помещик-чревоугодник Собакевич.

Русские люди очень гостеприимны. Когда я впервые был приглашен в дом к Капице, меня угостили антоновскими яблоками. Они казались свежими, но на самом деле были замочены по старинному русскому рецепту. Вкус яблок был специфичный, но они оказались прекрасной закуской под водку. Я похвалил этот непривычный деликатес, и с тех пор пожилая мама Андрея всегда покупала их к моему приезду на ближайшем колхозном рынке.

Капица мог целыми вечерами рассказывать забавные истории из своей жизни. В 70-е годы он работал во Владивостоке директором научно-исследовательской станции Академии наук. Между Москвой и Владивостоком Капица передвигался на поезде, причем путешествие длилось почти две недели. Говорят, что в поезде имелась даже баня. Пара недель, проведенная в тесном купе, по словам Капицы, часто приводила к семейным ссорам и даже разводам, а бывало, что в поезде между людьми возникали и романтические отношения. Когда Капица работал во Владивостоке, там начали производство консервов из дальневосточных крабов.

Андрей Капица (справа), министр Пааво Вяюрюнен и Антти Мялкёнен открывают выставку «Космос 2000»

Для банок консервов напечатали миллионы штук этикеток с текстом «KAMCHATKA». Однако произошла досадная ошибка – этикетка оказалась слишком длинной для банки, и часть названия оказалась заклеенной. Так появился деликатес под названием «СНАТКА». По мнению Капицы, название было очень удачным, и его не стоило менять. Только в последние годы я увидел в московских магазинах банки с настоящим названием «Камчатский краб». В начале осени 1984 года Капица пригласил меня и представителя банка «Постипанкки» – спонсора выставки Мартти Йокинена к себе на дачу. «Постипанкки» открыл в то время в Москве свое представительство, и приглашение получил также и глава представительства Мартин Реландер. Водитель Капицы вез нас на дачу по Рублевскому шоссе, по которому мчались черные лимузины членов Политбюро. До того как мы приехали на место на берег Москвы-реки, нас несколько раз останавливали для проверки. В элитном поселке было много красивых вилл, одни из них выглядели запущенными, другие же смотрелись поистине роскошно. Вилла Капицы находилась напротив старой дачи Никиты Хрущева. По соседству расположилась вычурная дача, которой владела Кристина Онассис. Она совсем недолго состояла в браке с советским гражданином, членом КПСС Сергеем Каузовым, который затем стал очень богатым бизнесменом. Короткий брак закончился скандальным разводом.

У Капицы была старомодная трехэтажная дача. Отец Андрея Петр получил ее в подарок от Сталина. В доме далеко не все работало, поэтому следовало знать некоторые приемы: например, чтобы помыть руки после туалета, нужно было пользоваться ведром, которое подвешивалось к потолку. Это приспособление подвело как раз в тот момент, когда руки мыл Мартин Реландер: вся вода из ведра вылилась на него. К счастью, на летнем солнце одежда быстро просохла, а после хорошей порции виски все и вовсе показалось ерундой.

Для организации многих моих выставок помощь Капицы имела решающее значение. Одним из самых интересных наших совместных проектов была «Поездка в Океанию». Идея ее проведения зародилась весной 1986 года дома у Капицы, где мы познакомились с парой пожилых художников.

Борис Алексеев и Марина Плахова провели длительное время в Папуа – Новой Гвинее. Об этой поездке они много и увлекательно рассказывали, иллюстрируя свои рассказы рисунками, акварелями и картинами.

Русский ученый Николай Миклухо-Маклай в XIX веке организовал этнографическую и антропологическую экспедицию на Новую Гвинею. Необычное имя ученого связано с его шотландскими корнями. Утверждают, что он научил аборигенов обращаться с топором, который до сих пор на языке папуа звучит так же, как и на русском – «тапор».

Андрей Капица поведал мне, что в Петербурге, в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) есть отдел Океании, в котором представлены в том числе и экспонаты из коллекции известного британского путешественника Джеймса Кука. Сам Кук погиб на Гавайях в 1779 году во время своего третьего путешествия. Корабль его экспедиции прибило к российским дальневосточным берегам на Камчатке, где англичане пополнили запасы продовольствия, а взамен подарили российским хозяевам этнографические артефакты, собранные на островах Полинезии, которые затем были переданы в собрание Кунсткамеры. Кроме Миклухо-Маклая, многие другие известные русские исследователи и путешественники участвовали в формировании коллекций этого музея. В заключение разговора Капица предложил мне подготовить выставку из собраний Кунсткамеры в Музее дизайна Хельсинки.

Административный директор Академии Финляндии Хейкки Каллио воодушевился этой идеей и рассказал о ней руководству и Музея дизайна, и Академии Финляндии. Вопрос был решен, и выставка «Путешествие в Океанию» открылась уже в январе 1987 года. Выставка прошла с грандиозным успехом. Самые интересные экспонаты выставки были, конечно, из коллекции Джеймса Кука. Особый интерес у посетителей вызвала накидка из красных и желтых перьев колибри. Кроме того, мы организовали и выставку Бориса Алексеева и Марины Плаховой в помещении офиса «Постипанкки», в здании «Маккаратало». У зрителей вызвали восторг их картины, на которых были изображены традиционные ритуалы жителей Папуа – Новой Гвинеи.

Андрей Капица родился в Кембридже в 1931 году, когда его отец работал там в университете. Андрей закончил географический факультет Московского университета и принял участие в четырех антарктических экспедициях. Он обнаружил крупнейшее в Антарктиде подледное озеро. Очень молодым в 1970 году он был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР. Андрей Капица скончался в 2011 году.

Пеэтер Варес, контактное лицо с капиталистическими странами

С эстонцем Пеэтером Варесом я познакомился в начале 80-х, когда он работал в иностранном отделе Академии наук СССР как контактное лицо по связям с капиталистическими странами. Я звонил ему всегда, когда собирался в очередную поездку в Москву. Пеэтер бронировал мне номер в гостинице «Академическая», принадлежащей Академии наук, составлял программу моего пребывания и договаривался о встречах. Наша с Пеэтером плановая экономика работала, как часы, Варес был скрупулезно законопослушным и исполнительным сотрудником Академии наук. Со временем мы стали близкими друзьями и остаемся таковыми по настоящее время, ведь финну и эстонцу легко найти общий язык.

Варес обожал Италию, его диссертация «Рим и Вашингтон» была посвящена взаимоотношениям между Ватиканом и Соединенными Штатами Америки. До работы в Академии наук он был консультантом по Италии советского министра культуры Екатерины Фурцевой. Во всех республиках Советского Союза были свои академии наук, и Академия наук Эстонской ССР занимала среди них свое достаточно важное место.

Когда мы познакомились, Пеэтер Варес жил в Москве на Профсоюзной улице. По жизни он общался со многими людьми, и благодаря ему я завел много интересных и полезных знакомств. Кухня – сердце русского дома, здесь обсуждают всё, от бытовых вопросов до мировой политики. На кухне у Вареса я встретился, например, с итальянским генералом Нино Пасти. Этот высокопоставленный генерал НАТО неожиданно резко поменял свои взгляды, начав высказываться с просоветских позиций против политики альянса, что стало сенсационной новостью времен холодной войны. Эстонское телевидение подготовило о нем часовой фильм в документальном сериале о западных деятелях, положительно относившихся к Советскому Союзу. После успешно проведенной выставки «Космос 2000» я тоже стал героем этого многосерийного фильма, съемки которого проходили в Москве и Таллине.

Наш вечер на кухне у Вареса, где присутствовал Пасти, прошел в оживленной беседе, поскольку и мне было что рассказать, ведь моя тетушка Ирма жила в Риме. Ее супруг был итальянским журналистом, который много писал об отношениях Ватикана и компартии Италии. От него я имел об этом кое-какое представление, но редко когда на эту тему удается поговорить с натовским генералом!

Благодаря Варесу я присутствовал на различных мероприятиях. Так, однажды я получил приглашение на вечер в Большой театр. Чему он был посвящен, точно не помню. Пеэтер сообщил мне, что я включен в список приглашенных. Собственно, приглашение и не требовалось, для входа на мероприятие нужно было только предъявить паспорт. К театру один за другим подъезжали советские черные лимузины. Перед входом у меня несколько раз проверили паспорт, а когда я вошел в зал и огляделся, то был просто поражен: на сцене сидели все сливки советского общества вплоть до генерального секретаря Коммунистической партии Михаила Горбачева. Настало время торжественных выступлений, и в зале установилась тишина. Вдруг из зала поднялась женщина среднего возраста и спросила, почему на мероприятие так трудно попасть, и почему здесь так много сотрудников КГБ. Михаил Горбачев поднялся и ответил женщине, что лично он не видел ни одного секретного агента, когда заходил в зал. Женщина села, начались выступления, а в заключение в рекреации гостей угощали бутербродами с икрой и шампанским.

Пеэтер Варес до сих пор женат на русской женщине, Валентине, с которой у него двое детей – дочь Кристина и сын Саша. После развала Советского Союза и с началом спада деятельности Академии наук Пеэтер с семьей вернулся в Таллин, где работал сначала в Академии наук Эстонии, а затем был профессором и проректором открытого в Таллине частного Евроуниверситета. В 1999 году он издал книгу «Эстония и Европейский Союз: в поисках безопасности» (Estonia and the European Union: In Search of Security). Сейчас Пеэтер уже на пенсии. Он давно пишет книгу своих воспоминаний и, насколько я знаю, написаны уже как минимум 900 страниц. Дочь Пеэтера Кристина поступила учиться в Университет Хельсинки, окончила его, стала магистром и вышла замуж за финна. У них двое детей. Сейчас Кристина – ведущий специалист по странам Балтии и России в одном крупном банке.