Текст книги "Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК"

14 января 1951 г. Уотсон написал родителям об ужасной дождливой и мрачной погоде, не позволявшей кататься на велосипеде или просто гулять: «Здесь нечем заняться, кроме работы и чтения. Последние несколько дней я читаю Стейнбека – "Рыжий пони", "Долгая долина". Мне очень понравилось»{351}351
  Джон Стейнбек удостоился Нобелевской премии по литературе в 1962 г., одновременно с Уотсоном, Криком и Уилкинсом. Письмо Джеймса Уотсона родителям. 14 января 1951 г., WFAT, «Letters to Family, Copenhagen, September 15, 1950–October 1, 1951.»


[Закрыть]. Отчасти его развлекало кино. Однажды они с Оле Молё посмотрели классику жанра нуар – фильм «Бульвар Сансет». Их поразили как воплощение Глорией Свенсон образа забытой звезды немого кино Нормы Десмонд, так и достойная восхищения режиссура Билли Уайлдера. Фильм особенно тронул Джеймса, потому что он, по его словам, во время просмотра представлял себя в Калифорнии{352}352
  Письмо Джеймса Уотсона Элизабет Уотсон. 4 февраля 1951 г., WFAT, "Letters to Family, Copenhagen, September 15, 1950–October 1, 1951.


[Закрыть].

К счастью, работа Уотсона с Оле Молё дала «достаточно данных для публикации в уважаемом журнале, и по всем меркам он мог до конца года не работать, не будучи обвиненным в непродуктивности»{353}353
  Watson, The Double Helix, 21.


[Закрыть]. Убежденный, что биохимия не для него, Джеймс жаловался коллегам на хаотичную исследовательскую программу Калькара, уверяя: «Мы никогда не поймем, как реплицируются гены, пока не [узнаем] структуру ДНК»{354}354
  Goldwasser, A Bloody Long Journey, 55–56.


[Закрыть].

Однако в письмах домой Уотсон рассказывал о Калькаре как о внимательном наставнике. В начале ноября 1950 г. Калькар взял его на престижное научное собрание Датского королевского общества, которое располагалось в помпезном здании, принадлежавшем фонду «Карлсберг»[42]42
  Фонд основан датским предпринимателем Я. Якобсеном и назван в честь его сына Карла. – Прим. ред.


[Закрыть], и состояло, по словам Уотсона, из «очень представительных мужчин, в большинстве своем старше 55 лет… так что создавалось впечатление, что попал в мужской клуб». Президентом общества был Нильс Бор, а посетители допускались на собрания очень редко – только выступающий в этот вечер мог привести гостя, причем лишь одного. Уотсон вспоминал об этом со смешанными чувствами: «Калькар выступал и взял меня. Я в жизни не чувствовал себя таким юнцом. Тем не менее я приятно провел вечер»{355}355
  Письмо Джеймса Уотсона родителям. 6 ноября 1950 г., WFAT, «Letters to Family, Copenhagen, September 15, 1950–October 1, 1951.»


[Закрыть].

На этом собрании Уотсон узнал, что датская наука финансируется главным образом богатым фондом «Карлсберг», и не преминул поехидничать: «Руководящих членов фонда избирает Королевское общество, так что крупнейшей отраслью Копенгагена фактически заправляют ученые»{356}356
  Письмо Джеймса Уотсона родителям. 6 ноября 1950 г., WFAT, «Letters to Family, Copenhagen, September 15, 1950–October 1, 1951.»


[Закрыть]. Королевское общество было не единственным получателем щедрот фонда. Нильс Бор с семьей жил в доме наподобие итальянского палаццо эпохи Высокого Возрождения на территории старинного пивоваренного завода. По словам Уотсона, в этом доме сочетались дворец и музей: там было много прекрасных произведений искусства, роскошной мебели и экзотических растений. Его построил и обставил владелец пивоварни «Карлсберг» Якоб Кристиан Якобсен, пожелавший, чтобы после его смерти (он умер в 1887 г.) в нем поселился самый выдающийся человек в Дании. В письме домой Уотсон отметил, что Бор жил там уже двадцать лет и останется до конца своих дней{357}357
  Письмо Джеймса Уотсона родителям. 19 ноября 1950 г. WFAT, «Letters to Family, Copenhagen, September 15, 1950–October 1, 1951.» В 1840-х гг. Якобсен применил в производстве пива технологию, основанную на научных методах. См.: Carlsberg Foundation, «The Carlsberg Foundation's Home,» https://www.carlsbergfondet.dk/en/About-the-Foundation/The-Carlsberg-Foundations%27s-home/Domicile.


[Закрыть].

Вскоре после собрания в Королевском обществе Уотсону сообщили, что доклад, который он будет читать в университете на следующей неделе, собирается посетить Нильс Бор. Легко себе представить, как горд был Джеймс и как радовались, узнав об этом, его родители. Можно сказать, что предстояло историческое событие: один из создателей теории структуры атома прибыл послушать одного из будущих авторов теории структуры ДНК. После выступления Уотсон без ложной скромности сообщил в письме родным: «Я очень серьезно подготовился. Думаю, я неплохо себя показал, и Бор выглядел весьма заинтересованным и присоединился к довольно оживленной дискуссии». В том же письме он уделил не меньше внимания комедии Рене Клера «Призрак едет на Запад» с Робертом Донатом в главной роли{358}358
  Письмо Джеймса Уотсона родителям. 3 декабря 1950 г., WFAT, «Letters to Family, Copenhagen, September 15, 1950–October 1, 1951.»


[Закрыть].

В декабрьских письмах Уотсон снова выражал недовольство – на сей раз из-за торгашеской атмосферы перед Рождеством в Копенгагене, где некуда деваться от мишуры и зазывных витрин магазинов{359}359
  Письма Джеймса Уотсона родителям. 3 и 17 декабря 1950 г. и 1 января 1951 г., WFAT, «Letters to Family, Copenhagen, September 15, 1950–October 1, 1951.»


[Закрыть]. А 21 декабря от ворчания не осталось и следа, потому что, как с восторгом написал он домой: «Калькар едет на Зоологическую станцию в Италию (в Неаполь) на апрель, май и июнь. Вероятно, я поеду с ним. Это будет великолепно. Мы купим машину, чтобы добраться туда»{360}360
  Письмо Джеймса Уотсона родителям. 21 декабря 1950 г., WFAT, «Letters to Family, Copenhagen, September 15, 1950–October 1, 1951.»


[Закрыть].

Это короткое письмо предвосхищало не просто приятное путешествие, а одну из важнейших поездок в жизни Уотсона.

Часть III
Часики тикают: 1951

Боже, дай мне незатуманенное зрение и избавь от поспешности. Боже, дай мне покой и нещадную злобу ко всему показному, к показной работе, к работе расхлябанной и незаконченной. Боже, дай мне неугомонность, чтобы я не спал и не слушал похвалы, пока не увижу, что выводы из моих наблюдений сходятся с результатами моих расчетов, или пока в смиренной радости не открою и не разоблачу свою ошибку. Боже, дай мне сил не верить в бога!

СИНКЛЕР ЛЬЮИС. ЭРОУСМИТ[43]43
  Пер. Н. Вольпин.


[Закрыть]{361}361
  Sinclair Lewis, Arrowsmith (New York: Harcourt, Brace, 1925), 280–81.


[Закрыть]

[9]
Vide Napule e po' muore{362}362
  Буквальный перевод этой фразы, которая приписывается Иоганну Вольфгангу фон Гёте, посетившему Италию в 1786–1788 гг.: «Увидеть Неаполь и умереть»; то есть зрелище Неаполитанского залива и Везувия на горизонте таково, что, если вы видели Неаполь, можно умирать, поскольку с его красотой ничто и никогда не сравнится. Неаполь был обязательным пунктом большинства путешественников по Европе в XVIII и XIX вв. См.: J. W. Goethe, Italian Journey, 1786–1788, translated by W. H. Auden and Elizabeth Meyer (London: Penguin, 1970), 189.


[Закрыть]

К нам хотят присоединиться два чрезвычайно одаренных и прекрасно подготовленных молодых биолога – Джеймс Уотсон (Индианский университет в Блумингтоне и Калифорнийский технологический институт) и Барбара Райт (Океанологическая станция Хопкинса, Пасифик-Гроув, Калифорния). Они находятся здесь по американской стипендиальной программе (Национальный научно-исследовательский совет). Как вы считаете, это возможно?

ПИСЬМО ГЕРМАНА КАЛЬКАРА ДИРЕКТОРУ ЗООЛОГИЧЕСКОЙ СТАНЦИИ В НЕАПОЛЕ РЕЙНХАРДУ ДОРНУ. 13 ЯНВАРЯ 1951 Г.{363}363
  Письмо Германа Калькара Рейнхарду Дорну. 13 января 1950 г. (вероятнее, 1951 г., поскольку оно было получено 18 января 1951 г.). Архив Зоологической станции в Неаполе, переписка, K: SZN, 1951.


[Закрыть]

Могу ли я ответить «нет»? Никоим образом! По ряду причин, из которых упомяну лишь одну: было бы прискорбно затруднить вашу командную работу. Кроме того, Соединенные Штаты на протяжении стольких поколений и с такой щедростью финансировали Зоологическую станцию в Неаполе, что я считаю необходимым вернуть этот долг, предоставив наши площадки в полное распоряжение американских биологов, даже если на данный момент у нас не имеется свободных американских столов.

ПИСЬМО РЕЙНХАРДА ДОРНА ГЕРМАНУ КАЛЬКАРУ. 21 ЯНВАРЯ 1951 Г.{364}364
  Письмо Германа Калькара Рейнхарду Дорну. 13 января 1950 г. (см. предыдущее примечание). И письмо Рейнхарда Дорна Герману Калькару. 21 января 1951 г. Архив Зоологической станции в Неаполе, переписка, K: SZN, 1951. Дорн был рад принять американцев, потому что хотел угодить своим американским спонсорам. Ни Уотсона, ни Райт не нужно было финансировать из ограниченного бюджета Дорна, поскольку их расходы оплачивал Национальный научно-исследовательский совет. Коллега Калькара, австрийский биохимик Хайнц Хольтер, давно сотрудничавший с Зоологической станцией в Неаполе, тоже рекомендовал Уотсона и Райт в письме Дорну, 18 января 1951 г., на которое тот ответил 2 февраля 1951 г. H: SZN, 1951. См. также: Jytte R. Nilsson, «In memoriam: Heinz Holter (1904–1993),» Journal of Eukaryotic Microbiology 41, no. 4 (1994): 432–33.


[Закрыть]

Эти два письма, погребенные среди сотен других в антикоррозийных коробах пыльного неаполитанского архива, – своего рода увертюра, поскольку именно в Неаполе Джеймс Уотсон впервые услышал от Мориса Уилкинса о применении рентгеновской кристаллографии для определения структуры ДНК. Через тридцать лет после той сказочной весны Уотсон написал письмо директору Зоологической станции:

Как и многие другие, я приехал в Неаполь на Зоологическую станцию, зная о здешних бесценных традициях и надеясь, что они озарят и меня. К счастью, так и случилось. Здесь я познакомился с Уилкинсом и впервые понял, что ДНК может быть растворимой. Это изменило мою жизнь, и всё благодаря тому, что станция служила местом встречи молодых{365}365
  Письмо Джеймса Уотсона Альберто Монрою. 20 февраля 1980 г. Архив Зоологической станции в Неаполе, не внесено в каталог.


[Закрыть].

То был, однако, не более чем помпезный первый акт оперетки, в которой Уотсон играл всего лишь второстепенную роль. Солировали же 42-летний Герман Калькар и морской биолог Барбара Райт, которой было 24 года.

Худощавая, спортивная, привлекательная, Райт родилась в Пасадене в 1927 г. Ее отец писал научную фантастику, а мать преподавала в школе; они развелись, когда ей было около десяти лет. Барбара выросла в Пасифик-Гроув (штат Калифорния). Она любила теннис, природу и горные прогулки, носила массивные очки в черной оправе, а за толстыми стеклами мерцали золотисто-карие глаза, гармонировавшие с оттенком волос. Райт поступила в находившийся поблизости от дома Стэнфордский университет и собиралась в Медицинскую школу. Но, получив в 1947 г. степень бакалавра с отличием в области биологии, продолжила образование в области биохимии и микробиологии и получила в 1948 г. степень магистра, а в 1950 г. – PhD{366}366
  Барбара Райт – дочь писателя Гилберта Мунгера Райта, отец которого – весьма популярный в свое время американский писатель Харолд Белл Райт. Гилберт (под псевдонимом Джон Лебар) и Харолд Райт совместно написали бестселлер 1932 г. «Шоссе дьявола» – научно-фантастический роман о безумном ученом, управляющем умами своих жертв. Мать Барбары Лета Луэлла Браун Дири изучала физику в Калифорнийском университете Беркли (курс, набранный в 1919 г.) и преподавала английский язык в государственных школах Калифорнии. Барбара Райт, помимо научного поприща, достигла заметных успехов в гребном спорте, в том числе в слаломе на каяках. См. некролог Барбаре Эвелин Райт, The Missoulian (Мизула, шт. Монтана), 14 июля 2016 г.


[Закрыть].

Уотсон и Райт познакомились летом 1949 г., когда оба работали в лаборатории Дельбрюка в Калифорнийском технологическом институте. Они соперничали за внимание Дельбрюка и терпеть друг друга не могли. Как-то раз в выходные Уотсон, Гюнтер Стент и молекулярный биолог Вольфхард Вайдель задумали поход на остров Санта-Каталина. К большой досаде Уотсона, Стент предложил Райт присоединиться. Спускаясь по крутым береговым скалам, Стент и Вайдель заблудились. Райт и Уотсону удалось вернуться в единственный на острове город Авалон. Перепуганные, но невредимые, они сообщили о случившемся местному шерифу и остаток дня провели в полицейском джипе, разъезжая по отдаленным уголкам острова в поисках друзей{367}367
  Письмо Джеймса Уотсона родителям. 15 августа 1949 г., WFAT, «Letters to Family, Pasadena, 1949.»


[Закрыть]. Уотсон написал родителям об этом приключении 15 августа 1949 г.: «К счастью, они смогли выбраться из скал и самостоятельно вернуться в Авалон. Шериф оказался приятнейшим человеком, и я совершил потрясающую поездку по всему острову»{368}368
  Письмо Джеймса Уотсона родителям. 15 августа 1949 г., WFAT, «Letters to Family, Pasadena, 1949.»


[Закрыть].

Неуклюжий Уотсон, который был на два года младше Райт, постоянно пытался произвести на нее впечатление своими научными достижениями и наблюдениями за овсянками и ореховками. Но она осталась равнодушной. Уотсон посетовал родителям, что в том злоключении потерял очки для чтения. В дальнейшем, когда в разговорах всплывало имя Барбары Райт, он старался сказать что-нибудь едкое{369}369
  Письмо Джеймса Уотсона родителям. 15 августа 1949 г., WFAT, «Letters to Family, Pasadena, 1949.» См.: The Annotated and Illustrated Double Helix, edited by Alexander Gann and Jan Witkowski (New York: Simon and Schuster, 2012), 20. Редакторы этой книги утверждают, что Уотсон и Райт были арестованы шерифом, но в письме Уотсона, написанном в то время, этот эпизод не упоминается.


[Закрыть].

Райт начала работать в лаборатории Калькара 1 декабря 1950 г. – через десять недель после того, как там появился Уотсон. Ее здоровая американская красота вскоре стала отвлекать ученого от исследований. Стоило ей войти в лабораторию, Калькар, заброшенный и разочарованный супруг, становился душой компании, за что Уотсон с юношеским пылом его осуждал. В середине декабря директор стипендиальной программы Национального научно-исследовательского совета Кристиан Джонас Лэпп в письме Уотсону интересовался, познакомился ли он уже с вновь прибывшей мисс Барбарой Райт, сопроводив это таким замечанием: «Судя по всем имеющимся у нас свидетельствам, доктор Райт сочетает успешность в науке с личным очарованием»{370}370
  Письмо К. Дж. Лэппа (Национальный научно-исследовательский совет) Джеймсу Уотсону. 14 декабря 1950 г., JDWP, JDW/2/2/1284.


[Закрыть]. Остается лишь догадываться, как Уотсон реагировал на письмо Лэппа, но от Макса Дельбрюка он не скрывал своего ревнивого отношения: «Герман, похоже, больше интересуется работой Барбары, чем своей собственной, он считает ее очень хорошей и думает, что и сама Барбара очень хороша». Уотсон рассчитывал, что Калькар скоро разглядит истину за ее привлекательной внешностью, поскольку он и Оле Молё не видели в ее трудах ничего толкового. По молодости Уотсону казалось, что Калькар и Райт совершенно не пара, потому что противоположны по натуре. «Хотя на первый взгляд кажется, что Калькар из тех, кто ходит вокруг да около, – писал он Дельбрюку, – на самом деле он умеет быть предельно конкретным. Барбара, наоборот, поражает людей своей методичностью, но при ближайшем рассмотрении оказывается весьма неточной»{371}371
  Письмо Джеймса Уотсона Максу Дельбрюку. 22 марта 1951 г., MDP, ящик 23, папка 20.


[Закрыть].

Через несколько недель тайного романа жена Калькара, холодная и чопорная музыкантша Вибеке (Випс) Мейер заподозрила дурное. То, что муж ходит налево, было для нее не ново. Их союз давно уже был чисто номинальным, и Калькар сохранял брак только ради связей семейства Мейер в пересекающихся культурных и политических кругах датского общества. К Рождеству скрывать любовную связь стало невозможно. Его высказывания, некогда «непостижимые», стали вполне ясными, когда он сообщил сотрудникам, что его браку пришел конец и он надеется получить развод{372}372
  James D. Watson, The Double Helix: A Personal Account of the Discovery of the Structure of DNA, edited by Gunther Stent (New York: Norton, 1980), 20; Eugene Goldwasser, A Bloody Long Journey: Erythropoietin (Epo) and the Person Who Isolated It (Bloomington, IN: Xlibris, 2011), 55–60.


[Закрыть].

На второй неделе января Калькар и Райт ускользнули на десять дней в Норвегию. По возвращении Калькар перебрался в квартиру Райт. 22 марта Уотсон сообщил Максу Дельбрюку о копенгагенской драме: «Думаю, я могу нарушить молчание, которые мы считали обязанными хранить… Герман, к моему величайшему изумлению, сказал мне, что влюблен в Барбару и не знает, что дальше будет с Випс, Барбарой и с ним самим». По его словам, несколько недель до этого Калькар очень плохо выглядел, по-видимому, из-за недосыпания и беспорядочного питания, и сам у себя диагностировал туберкулез. Уотсон писал: «В этом состоянии он поведал практически всем друзьям о своих чувствах. Нам остается неизвестной реакция Барбары. Она выглядит очень несчастной, но не станет ничего ни с кем обсуждать»{373}373
  Письмо Джеймса Уотсона Максу Дельбрюку. 22 марта 1951 г., MDP, ящик 23, папка 20.


[Закрыть].

Глубоко разочарованный поведением Калькара, Уотсон с трудом находил слова, чтобы описать нездоровую атмосферу, сгустившуюся в лаборатории в этот период, и отметил, что его руководитель «не способен ни на что нормально реагировать, и это привело к полному упадку духа у сотрудников, так что два месяца никто практически не работал». Уотсон и Стент спасались, целыми днями пропадая в Государственном институте сывороток. Однако история уже стала известна, ее обсуждало все научное сообщество Копенгагена. Уотсон писал:

Теперь трудно предсказать, чем кончится это. Временами все выглядело как очень плохая голливудская трагедия. Возможно, это был беспочвенный пессимизм, поскольку к Герману постепенно возвращается былое обаяние и уравновешенность. Через две недели он отбывает вместе с Б. Р. на три месяца в Неаполь (на Зоологическую станцию), и мы надеемся, что он вернется в своем нормальном состоянии{374}374
  Письмо Джеймса Уотсона Максу Дельбрюку. 22 марта 1951 г., MDP, ящик 23, папка 20.


[Закрыть].

Однако Райт, не успев упаковать чемоданы, узнала, что беременна. Теперь Випс Калькар только и оставалось, что согласиться на развод.

Когда в декабре Калькар предложил Уотсону присоединиться к нему и Райт в Неаполе в мае следующего года, тот и подумать не мог, что ему предлагается стать прикрытием, ведь ничего еще не было известно. Калькар скрыл, что снял романтическую виллу для двоих с видом на Неаполитанский залив, тогда как Уотсону предоставлялось найти себе пристанище в одном из старых пансионов возле Зоологической станции. Эта уловка – пригласить двух новых сотрудников для своих исследований – создавала впечатление, что в его поездке в Неаполь нет ничего сомнительного. Забавно, что открытие двойной спирали ДНК началось с соединения Калькара и Райт{375}375
  Райт и Калькар поженились осенью 1951 г., незадолго до появления на свет их дочери Сони. Позже у них родилось еще двое детей – мальчик Нильс (названный в честь Нильса Бора) и девочка Нина. Из-за скандальности их отношений Институт цитофизиологии, щедро финансируемый богатым спонсором, желавшим поддержать исследования Калькара, лишился этих денег, и в 1952 г. Калькары уехали в Америку, где работали сначала в Национальных институтах здравоохранения, затем в Университете Джонса Хопкинса (1958), в Массачусетской больнице общего профиля и Гарвардской медицинской школе (1961). В 1963 г. Райт и Калькар развелись, а в 1968 г. его женой стала Агнете Фридериция.


[Закрыть].

Зоологическая станция в Неаполе была основана в 1872 г. немецким натуралистом Антоном Дорном, последователем Чарльза Дарвина и Эрнста Геккеля. Биологи его поколения считали главной своей задачей подкрепить теорию эволюции Дарвина научными фактами{376}376
  Theodor Heuss, Anton Dohrn: A Life for Science (Berlin: Springer, 1991), 63; Christiane Groeben, ed., Charles Darwin (1809–1882) – Anton Dohrn (1840–1909) Correspondence (Naples: Macchiaroli, 1982); Christiane Groeben, «Stazione Zoologica Anton Dohrn,» in Encyclopedia of the Life Sciences (Chichester, UK: John Wiley & Sons, 2013), doi.org/10.1002/9780470015902.a0024932.


[Закрыть]. Как и многих других океанологов, его привлекли богатая подводная жизнь и благодатный климат Неаполитанского залива. Щедро расточая тевтонское очарование, Дорн убедил городской совет предоставить превосходное место в центре парка Вилла Комунале для строительства задуманной им зоологической станции.

Дорн выстроил роскошное здание с великолепным аквариумом на первом этаже, чтобы привлекать публику и обеспечить постоянный источник дохода для финансирования своего начинания. На остальных этажах разместились лаборатории, функционировавшие по системе международного научного сотрудничества, создателем которой считается Дорн. Согласно этой системе, ежегодный членский взнос давал университетам, или научным обществам, или иным организациям, занимающимся исследовательской деятельностью, из разных стран право командировать на станцию для работы одного ученого, получавшего готовое оборудование, препараты, квалифицированный подсобный персонал и возможность живого научного общения. Каждый вечер работавшие здесь исследователи заполняли заказы на всевозможных морских обитателей, которых хотели изучать, и ранним утром следующего дня флотилия рыбачьих лодок Зоологической станции отправлялась их ловить и доставляла в лаборатории{377}377
  В 1982 г. Зоологическая станция в Неаполе стала официально называться Stazione Zoologica Anton Dohrn. См.: Christiane Groeben, «The Stazione Zoologica Anton Dohrn as a Place for the Circulation of Scientific Ideas: Vision and Management,» in K. L. Anderson and C. Thiery, eds., Information for Responsible Fisheries: Libraries as Mediators. Proceedings of the 31st Annual Conference of the International Association of Aquatic and Marine Sciences, Rome, Italy, October 10–14, 2005 (Fort Pierce, FL: International Association of Aquatic and Marine Science Libraries and Information Centers, 2006); Christiane Groeben and Fabio de Sio, «Nobel Laureates at the Stazione Zoologica Anton Dohrn: Phenomenology and Paths to Discovery in Neuroscience,» Journal of the History of the Neurosciences 15, no. 4 (2006): 376–95; Groeben, «Stazione Zoologica Anton Dohrn»; «Some Unwritten History of the Naples Zoological Station,» American Naturalist 31, no. 371 (1897): 960–65 («Это, безусловно, лучшее в мире место для проведения исследований», 960); Paul Gross, ed., «The Naples Zoological Station and the Woods Hole, Maine Marine Biological Laboratory: One Hundred Years of Biology,» Biological Bulletin 168, no. 3, supplement (June 1985): 1–207; M. H. F. Wilkins, «Essay,» in Christiane Groeben, ed., Reinhard Dohrn, 1880–1962: Reden, Briefe und Veroffentlichungen zum 100. Geburtstag (Berlin: Springer, 1983), 5–10; Charles Lincoln Edwards, "The Zoological Station at Naples," Popular Science Monthly 77 (September 1910): 209–25; Giuliana Gemelli, "A Central Periphery: The Naples Stazione Zoologica as an 'Attractor,' " in William H. Schneider, ed., Rockefeller Philanthropy and Modern Biomedicine: International Initiatives from World War I to the Cold War (Bloomington: University of Indiana Press, 2002), 184–207.


[Закрыть]. В числе множества участников этой системы был и Институт цитофизиологии Копенгагенского университета{378}378
  Регистрационные карточки от лабораторных столов для Германа Калькара, 4/16/61–9[5]/25.51, Барбары Райт, 4/16/61–9[5]/25.51, и Джеймса Уотсона, 4/16/51–5/26/51; Архив Зоологической станции в Неаполе.


[Закрыть].

В 1909 г. Антона Дорна сменил его сын Рейнхард, которому досталось ликвидировать ущерб, причиненный двумя мировыми войнами. С 1947 г. благодаря гранту ЮНЕСКО в размере 30 000 долларов на Зоологической станции в Неаполе проходили ежегодные симпозиумы по темам, связанным с генетикой и эмбриологией, на которые съезжались ведущие биологи Европы{379}379
  Gemelli, «A Central Periphery.» В 1949 г. на симпозиуме по генетике и мутагенам делала доклад Гарриет Э. Тейлор, изучавшая совместно с Освальдом Эвери «трансформирующий фактор» пневмококков. Впоследствии она вышла замуж за молекулярного биолога Бориса Эфрусси. См.: H. E. Taylor, «Biological Significance of the Transforming Principles of Pneumococcus,» Pubblicazioni della Stazione Zoologica di Napoli 22, supplement (Relazioni Tenute al Convegno su Gli Agenti Mutageni, May 27–31, 1949), 65–77. В 1946 г. Тейлор также представила эти данные на ежегодном симпозиуме в Колд-Спринг-Харборе; см.: M. McCarty, H. E. Taylor, and O. T. Avery, "Biochemical Studies of Environmental Factors Essential in Transformation of Pneumococcus types," Cold Spring Harbor Symposia 11 (1946): 177–83. Следует отметить, что в 1948 г. на конференции по эмбриологии и генетике рассматривалась статья о нуклеиновых кислотах бактерий, где обсуждалась работа Эвери и Гриффита о пневмококках; Luigi Califano, «Nuclei ed acidi nucleinici nei bacteri» (Nuclei and Nucleic Acid in Bacterium), Pubblicazioni della Stazione Zoologica di Napoli 21 (1949): 173–90.


[Закрыть].

Хотя Неаполь славится солнечной погодой, Уотсон там первое время постоянно мерз. Он не проявил никакого интереса к океанологии и с трудом выносил вечно гулявшие по станции сквозняки, не говоря уже о своей плохо отапливаемой обветшавшей комнате на верху шестиэтажного дома XIX в.{380}380
  Watson, The Double Helix, 22.


[Закрыть] Убожество послевоенного Неаполя с его узкими кривыми улочками, мощенными булыжником, произвело на него отталкивающее впечатление. В письме родителям от 17 апреля 1951 г. Уотсон рассказывает: «Неаполь совсем не похож на Милан. Несмотря на расположение в красивом месте у воды и величественную громаду Везувия, это невероятно уродливый город – как по внутренним причинам, так и вследствие военного урона. Он весь как трущобы, и люди здесь живут в полной нищете, ютясь в лачугах, в сравнении с которыми негритянский район Чикаго почти привлекателен. Город велик (больше 1 000 000 жителей) и очень грязен»{381}381
  Письмо Джеймса Уотсона родителям. 17 апреля 1951 г., WFAT, «Letters to Family, Naples, April–May 1951.»


[Закрыть]. А 30 апреля того же года Уотсон написал сестре, что обжился в Неаполе, и неохотно признал: «Хотя здешние люди все на одно лицо и очень грязные, у них своя культура, вовсе не безнравственная». По выходным Джеймс совершал вылазки на Капри, в Сорренто и Помпеи, и, когда в середине мая приехала сестра, он водил ее по местным достопримечательностям со знанием дела.

Согласно документам станции, Райт и Калькар изучали метаболизм пуринов в икре морского ежа, а Уотсон занимался библиографической работой{382}382
  Регистрационные карточки от лабораторных столов; в ежегодном отчете Relazione sull'attivita della Stazione Zoologica di Napoli durante l'anno 1951 упоминается, что Калькар занимается обменом пуринов в яйцеклетках морских ежей, а Уотсон – библиографической работой (4–6). Архив Зоологической станции в Неаполе.


[Закрыть]. Он сообщил сестре: «Большую часть времени я читаю и пишу. Я уже так давно не брался за свою диссертацию, что теперь могу писать ее, не умирая от скуки»{383}383
  Письмо Джеймса Уотсона Элизабет Уотсон. 30 апреля 1951 г., WFAT, «Letters to Family, Naples, April–May 1951».


[Закрыть]. Он имел свободный доступ в библиотеку станции, располагавшую богатыми фондами: свыше 40 000 книг плюс все ведущие журналы по биологии, выходящие на английском, итальянском и немецком языках. Многие периодические издания имелись начиная с самого первого номера, так что в них можно было найти все статьи раннего периода генетики{384}384
  Watson, The Double Helix, 22; Relazione sull'attivita della Stazione Zoologica di Napoli durante l'anno 1952, 1953, 1954, 19–22. См. также: Biblioteca della Stazione Zoologica di Napoli, Report of Library Holdings for 1982, Архив Зоологической станции в Неаполе.


[Закрыть]. Высоко над стеллажами, среди фризов и пилястров работы скульптора Адольфа фон Гильдебранда, красовались четыре яркие фрески немецкого художника-символиста Ханса фон Маре, изображающие, по словам творца, «очарование жизни в море и на берегу»{385}385
  Frank Fehrenbach, «The Frescoes in the Statione Zoologica and Classical Ekphrasis,» in Lea Ritter-Santini and Christiane Groeben, eds., Art as Autobiography: Hans von Marées (Naples: Pubblicazioni della Stazione Zoologica Anton Dohrn, 2008), 93–104. См. также: Christiane Groeben, The Fresco Room of the Stazione Zoologica Anton Dohrn: The Biography of a Work of Art (Naples: Macchiaroli, 2000).


[Закрыть].

В это время Уотсона беспокоили виды на будущее. Он мечтал открыть «тайну жизни», но пока не имел никаких достойных идей{386}386
  Watson, The Double Helix, 22.


[Закрыть]. Между размышлениями он наконец переделал статью, которую они с Оле Молё написали зимой 1950/51 года; все ее варианты они послали в Пасадену на редактуру Максу Дельбрюку, который затем способствовал ее публикации в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences. В этой работе Уотсон и Молё пометили радиоактивным изотопом фосфора родительские фаговые частицы, так что он включился в ДНК, и затем выделили меченую ДНК из потомства. Они надеялись, что у них получился новый вариант знаменитого эксперимента Эвери. Однако, поскольку выход радиоактивного фосфора составлял лишь около 30 %, Дельбрюк исправил в статье «генетический материал» на «вирусную частицу». Это означало, что в 1951 г. мировой авторитет в области генетики вирусов не считал, что вирусные гены – это ДНК{387}387
  Письмо Джеймса Уотсона Максу Дельбрюку с приложением рукописи «Перенос радиоактивного фосфора у бактериофагов от родительских частиц потомству», 22 апреля 1951 г., MDP, ящик 23, папка 20; Victor K. McElheny, Watson and DNA: Making a Scientific Revolution (New York: Perseus, 2003), 28; Ole Maaløe and James D. Watson, «The Transfer of Radioactive Phosphorus from Parental to Progeny Phage,» Proceedings of the National Academy of Sciences 37, no. 8 (1951): 507–13. Более полный текст см.: James D. Watson and Ole Maaløe, «Nucleic Acid Transfer from Parental to Progeny Bacteriophage,» Biochimica et Biophysica Acta 10 (1953): 432–42. В этой работе установлено, что 40–50 % радиоактивной метки передается от родительских фаговых частиц потомству, 5–10 % остается в разрушенных бактериальных клетках после лизиса, 40 % – в неосажденном материале лизата.


[Закрыть].

На тот момент Уотсона угнетала не любовная история научного руководителя и не написание статей. 6 марта 1951 г. он получил письмо из районного военного комиссариата № 75 города Чикаго с требованием в течение трех недель явиться для медицинского осмотра перед призывом в армию. Чтобы воспрепятствовать планам вооруженных сил родной страны, Джеймс попросил Калькара, Лурию и Дельбрюка поддержать его прошение об отсрочке от прохождения службы в армии США (в конце концов он ее получил), тем более что тогда шла война в Корее. Кроме того, пора было снова подавать заявку на грант от Merck, чтобы продолжать исследования за пределами США. Из-за этих проблем он едва держался на плаву в океане тревог{388}388
  Письмо Джеймса Уотсона в военкомат № 75 в Чикаго. 13 марта 1951 г., и письмо Джеймса Уотсона Максу Дельбрюку. 13 марта 1951 г., оба в MDP, ящик 23, папка 20; письмо К. Дж. Лэппа Джеймсу Уотсону. 23 марта 1951 г., JDWP, JDW/2/2/1284; письмо Джеймса Уотсона родителям. 8 мая 1951 г., WFAT, «Letters to Family, Naples, April–May 1951»; S. E. Luria, A Slot Machine, A Broken Test Tube: An Autobiography (New York: Harper and Row, 1983), 88–90.


[Закрыть].

Самым ярким событием в период пребывания Уотсона на Зоологической станции в Неаполе стал организованный ЮНЕСКО симпозиум «Субмикроскопическая структура протоплазмы», прошедший 22–25 мая 1951 г. Научные конференции имеют печальную славу скучных мероприятий, на которых слушатели клюют носом под монотонное бормотание докладчиков, читающих по бумажке заготовленные тексты. Лишь изредка случаются интересные и увлекательные выступления. Большинство ученых предпочитают сообщать о своих достижениях в печати не только потому, что им приятно видеть свое имя на журнальной странице, но, что важнее, зачастую публикация – единственный способ обеспечить себе приоритет, когда дело касается открытия. В современной науке выступлениями без публикаций авторитет не заработаешь.

На неаполитанском симпозиуме ключевым был доклад человека, вдохновившего Полинга на расшифровку строения белков, – Уильяма Астбери из Лидсского университета{389}389
  Биографию Уильяма Астбери см.: Kersten T. Hall, The Man in the Monkeynut Coat: William Astbury and the Forgotten Road to the Double Helix (Oxford: Oxford University Press, 2014); Kersten T. Hall, «William Astbury and the biological significance of nucleic acids, 1938–1951,» Studies in History and Philosophy of Biological and Biomedical Sciences 42 (2011): 119–28; J. D. Bernal, «William Thomas Astbury, 1898–1961,» Biographical Memoirs of Fellows of the Royal Society 9 (1963): 1–35; Robert Olby, The Path to the Double Helix (Seattle: University of Washington Press, 1974), 41–70. О его исследованиях нуклеиновых кислот методом рентгеновской кристаллографии см.: W. T. Astbury, «X-ray Studies of Nucleic Acids,» Symposia of the Society for Experimental Biology 1 (1947): 66–76; W. T. Astbury, «Protein and virus studies in relation to the problem of the gene,» in R. C. Punnett, ed., Proceedings of the Seventh International Congress on Genetics, Edinburgh, Scotland, August 20–23, 1939 (Cambridge: Cambridge University Press, 1941), 49–51; W. T. Astbury and F. O. Bell, «X-ray Study of Thymonucleic Acid,» Nature 141 (1938): 747–48; W. T. Astbury and F. O. Bell, «Some Recent Developments in the X-ray Study of Proteins and Related Structures,» Cold Spring Harbor Symposia on Quantitative Biology 6 (1938): 109–18; W. T. Astbury, «X-ray Studies of the Structure of Compounds of Biological Interest,» Annual Review of Biochemistry 8 (1939): 113–33; W. T. Astbury, «Adventures in Molecular Biology,» Harvey Lecture for 1950, Harvey Society Lectures 46 (1950): 3–44.


[Закрыть]. Астбери изучал белки шерсти, хлопка и волос, молекулы которых имеют вытянутую форму и образуют волокна, которые удобно исследовать методом рентгеноструктурного анализа. Молекулы ДНК тоже образуют волокна, хотя и совсем иные, но также достаточно длинные и растяжимые, подходящие для рентгеновской кристаллографии. Астбери бился над структурой ДНК больше десяти лет, но без особого успеха{390}390
  Mansel Davies, «W. T. Astbury, Rosie Franklin, and DNA: A Memoir,» Annals of Science 47 (1990): 607–18, цитируемый фрагмент: с. 609; Hall, The Man in the Monkeynut Coat, 67–72, 91–102.


[Закрыть].

В 1938 г. Астбери и его ученица Флоренс Белл опубликовали первые дифракционные рентгенограммы волокон ДНК. Хотя изображения были несколько нечеткими, по ним можно было определить, что полинуклеотидная цепь похожа на столбик монет{391}391
  Astbury and Bell, «X-ray Study of Thymonucleic Acid.» В 1951 г., то есть еще за год до того, как Франклин получила ключевую рентгенограмму № 51, ассистент Астбери Элвин Бейтон сделал снимок, демонстрировавший «мальтийский крест», свидетельствовавший о спиральности структуры, но не обратил на него внимания. Hall, «William Astbury and the biological significance of nucleic acids»; Davies, «W. T. Astbury, Rosie Franklin, and DNA.»


[Закрыть]. В 1947 г. вышла статья Астбери «Исследование нуклеиновых кислот методом рентгеновской кристаллографии»[44]44
  W. Astbury et al. X-Ray Studies of Nucleic Acids. 1947. Symposia Soc. Exp. Biol. 1: 66–76. – Прим. ред.


[Закрыть], в которой приводилась верная оценка расстояния между нуклеотидами, а именно – 3,4 ангстрема (Å; 1 Å = 10^–10 м); также был определен период идентичности, то есть повтор некой крупной структуры, – 27 Å. Астбери сделал вывод, что «нуклеотиды лежат один поверх другого, как тарелки в стопке, а не по спирали вокруг продольной оси молекулы (курсив мой. – Х. М.)»{392}392
  Astbury, «X-ray Studies of Nucleic Acids,» 68; Astbury and Bell, «X-ray Study of Thymonucleic Acid»; Horace Freeland Judson, The Eighth Day of Creation: The Makers of the Revolution in Biology (Cold Spring Harbor, NY: Cold Spring Harbor Laboratory Press, 1996), 93.


[Закрыть].

Уотсон был рад присутствовать на симпозиуме, но Астбери его разочаровал. Жизнерадостный, лысый и пучеглазый, он показался ему примитивным, предпочитающим виски и сомнительные шутки научным дискуссиям{393}393
  По воспоминаниям Уотсона, Астбери любил отпускать сомнительные шутки (интервью, взятое автором у Джеймса Уотсона (№ 2) 24 июля 2018 г.). Пригласительное письмо из Зоологической станции в Неаполе и ответное Астбери, а также планы поездки туда см. в: W. T. Astbury Papers, MS 419/File 4: Конференция по субмикроскопической структуре цитоплазмы, 22–25 мая 1951 г., Лидсский университет; письма У. Т. Астбери Рейнхольду Дорну в связи с конференцией, архив Зоологической станции в Неаполе, переписка, A: SZN, 1951.


[Закрыть]. Астбери был сторонником белковой природы активного начала наследственности и не желал исключать белки из решения загадки жизни. В своем докладе «Некоторые недавние приключения среди белков» Астбери предложил компромиссную гипотезу, согласно которой белки доминируют в репликации вирусов, однако и нуклеиновая кислота важна в этом процессе и во всех процессах биологического воспроизведения{394}394
  Astbury, «Protein and virus studies in relation to the problem of the gene»; Astbury, «X-ray Studies of the Structure of Compounds of Biological Interest»; Hall, The Man in the Monkeynut Coat, 100.


[Закрыть]. Уотсон признавался, что почти всю лекцию дремал{395}395
  W. T. Astbury, «Some Recent Adventures Among Proteins,» and H. M. Kalckar, «Biosynthetic aspects of nucleosides and nucleic acids,» in Pubblicazioni della Stazione Zoologica di Napoli 23, supplement (1951): 1–18 and 87–103.


[Закрыть]. В 2018 г. он назвал выступление Астбери «не очень вдохновляющим»{396}396
  Интервью, взятое автором у Джеймса Уотсона (№ 1) 23 июля 2018 г.


[Закрыть].

Из приглашенных докладчиков Уотсон больше всего хотел встретиться с Джоном Рэндаллом, который намеревался рассказать о работе своей группы по проекту о структуре нуклеиновых кислот, финансируемому Советом по медицинским исследованиям Великобритании. Случайно ли, что именно на этот грант претендовал Астбери, но не получил его?{397}397
  Hall, The Man in the Monkeynut Coat, 121–22.


[Закрыть] Однако Уотсон никаких откровений не ожидал, считая разговоры о трехмерной структуре белков и нуклеиновых кислот по большей части «пустой болтовней». Хотя эта работа велась на протяжении почти двух десятилетий, надежных данных было мало. Уверенно высказанные идеи зачастую принадлежали фантазии кристаллографов, радующихся возможности сказать свое слово в области, в которой их нелегко опровергнуть. Лишь немногие биохимики, в том числе Герман Калькар, понимали сложные, полные профессионального жаргона речи специалистов по рентгеноструктурному анализу, и еще меньше было тех, кто готов был верить их предположениям. По мнению Уотсона, «бессмысленно осваивать сложные математические методы, чтобы понимать чушь. Никто из моих учителей даже не рассматривал возможность моего сотрудничества с такими специалистами»{398}398
  Watson, The Double Helix, 23.


[Закрыть].

К большому разочарованию Уотсона, Рэндалл так и не приехал, отменив свое участие в последний момент{399}399
  Письмо Джона Рэндалла Рейнхарду Дорну. 11 августа 1950 г. («В ходе визита я хотел бы провести два или три дня в Неаполе с целью сбора материала для нашей программы исследований с использованием электронного микроскопа»), архив Зоологической станции в Неаполе, переписка, А.1950 (J–Z).


[Закрыть]. Своему заместителю Морису Уилкинсу он – вероятно, в качестве поощрения – дал возможность бесплатно съездить в Неаполь и выступить там с докладом{400}400
  Maurice Wilkins, The Third Man of the Double Helix (Oxford: Oxford University Press, 2003), 135–39.


[Закрыть]. Если бы в то утро кто-то предложил спор на то, какой докладчик поразит аудиторию чем-то подлинно замечательным, на Мориса Уилкинса никто бы не поставил. Однако ему это удалось.

Незадолго до симпозиума Уилкинс применил новый способ получения образцов ДНК из вилочковой железы телят для рентгеноструктурного анализа. Сначала он просто клал немного предоставленной Зигнером субстанции на предметное стекло микроскопа. Действуя другим стеклом как шпателем, он размазывал вещество в тонкую пленку. В 1962 г. в речи при вручении Нобелевской премии он вспоминал: «Каждый раз при погружении стеклянной палочки в банку с похожим на сопли "волшебным эликсиром" было видно, как оттуда извлекается тонкое и почти невидимое волокно ДНК, словно нить паутины. Совершенство и однородность волокон заставляли предположить, что молекулы в них упорядочены»{401}401
  Maurice Wilkins, «The molecular configuration of nucleic acids,» December 11, 1962, in Nobel Lectures, Physiology or Medicine 1942–1962 (Amsterdam: Elsevier, 1964).


[Закрыть]. Нововведение состояло в том, чтобы вытягивать, как бы прясть, тонкую нить субстанции, а не просто размазывать ее. И это оказалось принципиально важным. После того как Уилкинс вытягивал волокна, его аспирант Реймонд Гослинг навивал их на изогнутую проволоку (сначала использовали просто скрепку, в дальнейшем – вольфрамовую проволоку), соединял и приклеивал концы, так что получался «многожильный» образец{402}402
  Интервью, взятое Энн Сейр у Реймонда Гослинга 18 мая 1970 г., ASP, ящик 3, папка 2.


[Закрыть]. Его помещали в старую рентгеновскую камеру, которую отыскали в подвале химического факультета, и после ряда манипуляций делали снимки. В результате удавалось добиться гораздо более четкой дифракционной картины, нежели на изображениях, полученных Астбери в 1938 г.

Гослинг с воодушевлением вспоминал, как, проявив один из снимков в пропахшей химикатами факультетской фотолаборатории, вернулся по туннелям на физический факультет, где Уилкинс буквально жил, и с восторгом показал ему{403}403
  Naomi Attar, «Raymond Gosling: The Man Who Crystallized Genes,» Genome Biology 14 (2013): 402; Matthew Cobb, Life's Greatest Secret: The Race to Crack the Genetic Code (New York: Basic Books, 2015), 93.


[Закрыть]. Со временем Уилкинс набил руку в получении образцов новым способом, и качество рентгенограмм наконец-то позволило по дифракционной картине составить более четкое представление о структуре волокон ДНК, что явилось, наверное, важнейшим вкладом Уилкинса в успех открытия ее строения.

Утром 22 мая 1951 г. в аудитории Зоологической станции сидевший в заднем ряду Уотсон от скуки читал газету, а на трибуну взошел Уилкинс и застенчиво доложил о дихроизме в ультрафиолетовом диапазоне и о молекулярной структуре. В конце выступления он заговорил о нуклеиновых кислотах, и сказанное не разочаровало Уотсона. А когда на экране появилось поразительно четкое изображение, Уотсон, взглянув, выронил газету. Хотя Морис «по-английски» не заметил энтузиазма, вызванного его потрясающим сообщением, он уверенно заявил слушателям, что показанное демонстрирует намного больше, чем ранее полученные изображения, и что данный образец можно считать кристаллическим. Когда же структура ДНК станет известна, будет больше возможностей понять, как работают гены{404}404
  Watson, The Double Helix, 23.


[Закрыть].

Впечатляющие данные Уилкинса поразили не только Уотсона{405}405
  M. H. F. Wilkins, «I: Ultraviolet dichroism and molecular structure in living cells. II. Electron Microscopy of nuclear membranes,» Pubblicazioni della Stazione Zoologica di Napoli 23, supplement (1951): 104–14. После выступления Уилкинса Уотсон перекусывал в компании с итальянским океанологом Эльвецио Гираделли. Уотсон пытался изобразить на салфетке рентгенограммы, показанные Уилкинсом, а потом выбросил ее. Электронное письмо почетного архивариуса Зоологической станции в Неаполе Кристиана Грёбена автору от 15 февраля 2019 г.


[Закрыть]. Дорн сразу же набросал заметки для письма, которое затем отправил Рэндаллу, приписав: «Спасибо, что прислали своего коллегу Уилкинса; его доклад вызвал величайший интерес, и, поскольку он говорит довольно медленно, так что и неанглоязычная часть аудитории все понимала, это был огромный успех»{406}406
  Письмо Рейнхарда Дорна Джону Рэндаллу. 31 мая 1951 г., архив Зоологической станции в Неаполе, ASZN: R, переписка I–Z, 1951.


[Закрыть]. Астбери также похвалил Уилкинса, заявляя всем, кто был готов слушать, что «картинка намного лучше» всего, что получил он сам{407}407
  Wilkins, The Third Man of the Double Helix, 137.


[Закрыть].

На вечеринке после докладов Уилкинс с трудом участвовал в болтовне, стараясь выпивать наравне с Астбери. Уотсон наблюдал издали, размышляя над тем, что если гены способны кристаллизоваться, то они должны иметь регулярную структуру, которую можно установить впрямую. Еще не допив первый коктейль, Уотсон знал, что не должен больше терять время в лаборатории Калькара. Путь «в землю обетованную» лежал через рентгеновскую кристаллографию – и Уилкинса, которого нужно было убедить пригласить его в биофизический отдел Королевского колледжа. Однако Джеймс не успел обратиться к Уилкинсу с этой просьбой, так как тот ушел{408}408
  Watson, The Double Helix, 23.


[Закрыть].

В последний день симпозиума, 26 мая 1951 г., сотрудники Зоологической станции устроили для участников экскурсионную поездку. Они отправились к древним храмам Пестума, некогда важного греческого города на побережье Тирренского моря, в местности, которая теперь называется Кампаньей. Эти величественные руины находятся недалеко от пасторального Салерно, сельскохозяйственного рая с фермами и сыроварнями, где производится знаменитая моцарелла. Гости Неаполя почти всегда отправляются прямиком в Помпеи. Каждый год свыше 2,5 млн туристов восторгаются остатками некогда великолепного города у подножия Везувия, который в 79 г. до н. э. извергся прямо на Помпеи и его жителей; это ужасное событие стало символом конца света. Поклонникам морских красот предлагаются лодочные экскурсии к островам Капри и Искья. Относительно немногие путешественники проделывают 95-километровый путь к трем дорическим храмам Пестума{409}409
  Pellegrino Claudio Sestieri, Paestum: The City, the Prehistoric Necropolis in Contrada Gaudo, the Heriaion at the Mouth of the Sele (Rome: Istituto Poligrafico Dello Stato, 1967); Gabriel Zuchtriegel and Marta Ilaria Martorano, Paestum: From Building Site to Temple (Naples: Parco archeologico di Paestum minister dei beni e delle attività culturali, 2018); Paul Blanchard, Blue Guide to Southern Italy (New York: Norton, 2007), 271–79.


[Закрыть].

Когда группа рассаживалась по туристическим автобусам, Уотсон попытался завязать разговор с Уилкинсом. Но водитель решительно велел всем занять свои места, и Уилкинс ускользнул от странноватого американца, чтобы сесть рядом с тем, кого больше всего стремился впечатлить, – с профессором Астбери. Пока автобус петлял по узкой прибрежной дороге, интернациональная компания биологов, биохимиков, физиков и генетиков коротала время за сплетнями, смехом и болтовней. Астбери, один из самых шумных участников этой какофонии, чередовал фривольные анекдоты с глотками виски из видавшей виды серебряной фляжки.

Уотсон молча сидел рядом с хорошенькой молодой женщиной в накрахмаленном розовом платье. Ее руки в белых перчатках держали белую кожаную сумочку, длинную гриву светлых волос венчала крохотная розовая шляпка-таблетка. Это была младшая сестра Уотсона Элизабет, самая обожаемая и уважаемая им женщина. Она приехала в Италию несколько дней назад, чтобы составить ему компанию в поездке по Европе, а затем, если удастся, поступить в Оксфордский или Кембриджский университет{410}410
  Папка «James D. Watson and his Sister's Tour of Europe,» JDWP, JDW/1/1/30, включающая фотографии Элизабет и Джеймса Уотсон, сделанные во время поездок в Зальцбург, Альпы, Вену, Париж, Баварию, Мюнхен, Брюссель, Копенгаген, Флоренцию, Рим, Берн и Венецию, в том числе снимок Джеймса на фоне Колизея; письмо Джеймса Уотсона Элизабет Уотсон, 8 января 1951 г., о ее планах поступления в Оксфорд и Кембридж, JDWP, «James D. Watson Letters» (1 of 5), JDW/2/2/1934.


[Закрыть]. Всю дорогу до Пестума, который совершенно его не интересовал, Уотсон раздумывал, как бы подойти к Уилкинсу и спросить, нельзя ли устроиться в его лабораторию.

Прибыв на место, экскурсанты рассеялись по обширной территории археологического памятника{411}411
  Письмо Анри Шантрена Рейнхольду Дорну. 27 мая 1951 г., архив Зоологической станции в Неаполе, H: SZN, 1951; H. Chantrenne, «Recherches sur le mécanisme de la synthèse des protéines», Pubblicazioni della Stazione Zoologica di Napoli 23, supplement (1951), 70–86. По поводу этой статьи Астбери сказал: «Меня особенно интересует взаимодействие белков и нуклеиновых кислот в биогенезе… определенные нуклеопротеидные комплексы, которые я предложил называть „стабильными ростовыми комплексами“, обладающие способностью, минимально необходимой для репродукции, а именно способностью создавать точные копии самих себя при наличии подходящей физико-химической среды (что бы это ни значило), и мы не продвинемся, пока не выясним общий структурный принцип, обусловливающий эту способность» (82).


[Закрыть]. Уотсон притулился на одном из низких квадратных камней в основании храма, посвященного Гере, который сохранился лучше остальных строений. Его вдруг озарила идея, возможно посланная древними богами. Уилкинсу, судя по всему, понравилась Элизабет Уотсон, и скоро они уже перекусывали вместе. Это единение порадовало Джеймса отнюдь не потому, что долгие годы он вынужден был молча наблюдать, как Элизабет одолевают толпы скучных болванов. Его радость питало то соображение, что если Уилкинс влюбится в его сестру, тогда он как свой человек предложит ему должность в Королевском колледже, которая позволит участвовать в рентгеноструктурном исследовании ДНК{412}412
  Watson, The Double Helix, 23–24.


[Закрыть].

По воспоминаниям Уотсона, поначалу Уилкинс уклонился от разговора, а по возвращении в Неаполь возможности обсудить ДНК не представилось. Осторожная попытка Джеймса сыграть роль сводни для своей сестры не удалась, и он записал: «Ни красота моей сестры, ни мой огромный интерес к структуре ДНК его не зацепили. Похоже, наше будущее не в Лондоне. Так что я отправился в Копенгаген к дальнейшей биохимической работе, которую собирался избегать»{413}413
  Watson, The Double Helix, 24.


[Закрыть].