Текст книги "Рациональная психология. Разделы II, III. О способности влечения. Различные атрибуты души, дух в целом и души животных"

§. 493. Насколько производство ощущения зависит от тела.

Если душа пытается произвести предвосхищенное ощущение, то тело должно последовательно занимать те позиции, от которых зависят промежуточные восприятия, без которых невозможно достичь этого ощущения. Действительно, если душа пытается произвести предвосхищенное ощущение, она обязана производить все остальные промежуточные ощущения, без которых невозможно достичь его (§. 491). В самом деле, поскольку эти промежуточные ощущения не могут возникнуть, если не связаны с воспринимаемыми объектами, которые представляются в сенсорных органах (§. 948 Психология эмпирическая), действие воспринимаемого во всем существующем зависит от положения тела в пространстве, как это всем понятно. Необходимо, чтобы тело имело все эти позиции в пространстве, от которых зависят промежуточные восприятия, без которых невозможно достичь целевого ощущения. Никто не должен удивляться, что в демонстрации данной пропозиции мы не обращаемся к невозможности движения от одной точки A до другой B, не проходя через все промежуточные пространства. В рациональной психологии, где мы объясняем аспекты души, это не может быть доказано иначе, чем на основании природы и сущности души и взаимной зависимости тела и души.

§. 494. Количество восприятия.

Поскольку душа также воспринимает свое органическое тело (§.483) и, таким образом, представляет его себе (§. 24 Психология эмпирическая), она осознает себя в процессе восприятия действий чувствительных в своих сенсорных органах, исходя из положения своего тела в пространстве (§.484); последовательно ее тело должно представляться другими чувствительными объектами, прежде чем оно столкнется с ожидаемым ощущением.

Таким образом, способ перехода от текущего восприятия к ожидаемому через воображение позволяет нам видеть себя так, как будто мы проходим через пространства между двумя терминами и непрерывно рассматриваем различные объекты. Никто, безусловно, не игнорирует, что, если он не пренебрегает вниманием к повседневным событиям, он никогда не вспомнит о ранее видимой вещи, если не увидит себя одновременно как присутствующего в этом месте: следовательно, можно сказать, что душа является субстанцией, представляющей себе свое органическое тело, и, исходя из этого первого определения, можно вывести, что она представляет себе эту вселенную.

§. 495. Что такое аппетит.

Направление перцепции или попытка изменить текущее восприятие в предвосхищенное восприятие называется аппетитом. Отсюда также можно определить его как стремление к предвосхищенному восприятию. Если рассматривать аппетит хотя бы как возможный в душе и относить его к числу способностей, как это обычно делается, можно сказать, что это способность направлять перцепцию в предвосхищенное восприятие.

Таким образом, теперь становится понятным, в каком смысле аппетит называется наклонностью души к воспринимаемому объекту (§. 579 Психология эмпирическая). Действительно, когда попытка изменить текущее восприятие, и таким образом определить интуицию этой идеи вселенной (§. 193), направляется к предвосхищенному, душа наклоняется к объекту. Так, если мы наслаждаемся вкусом вина, который воспринимаем, мы его желаем. Предвосхищенное восприятие – это вкус, от которого мы получаем удовольствие. Мы пытаемся произвести восприятие вкуса в себе: и поскольку это не может произойти, если мы не выпьем его, акт питья относится к числу промежуточных перцепций, которые каждое предвосхищаются, поскольку мы их осознаем (§. 488), и поэтому восприятие также направляется к ним (§. 493. 494), и поэтому мы справедливо называем это желанием пить.

§496. Что такое отвращение?

Направление восприятия или попытка изменить текущее восприятие в противоположную сторону от предыдущего называется отвращением. Таким образом, ее можно определить как попытку предотвратить появление предыдущего восприятия в нашем сознании. Если рассматривать ее только как возможность в душе и относить к числу способностей, как это обычно делается, то это способность направлять восприятие в противоположное направление от предыдущего.

Таким образом, становится понятным, в каком смысле аверсатио означает уклонение от воспринимаемого объекта (§.581 Психология эмпирическая). Действительно, когда попытка изменить текущее восприятие направлена в противоположную сторону от предыдущего, душа считается уклоняющейся от объекта, который она представляет. Например, если мы, дегустируя вино, воспринимаем его вкус как неприятный, мы его отвергаем. Предыдущее восприятие – это неприятный вкус, который вызывает у нас дискомфорт. Чтобы его не воспринимать, мы не пьем. Более того, чтобы выпить, мы не позволяем себе поддаваться влиянию других. Акт питья относится к промежуточным восприятиям, которые, когда мы четко воспринимаем их силой воображения, воспринимаются как предыдущие (§.488), и, следовательно, они не менее, чем вкус кислого вина, превращают восприятие, и поэтому мы правильно называем это аверсией.

И поскольку идея удовольствия соединяется с восприятием, насколько она порождается силой воображения (§. 117 Психология эмпирическая), и память подсказывает нам, что мы восприняли удовольствие от заранее представленного объекта (§. 17§. Психология эмпирическая); чувственный аппетит возникает из действий чувств, воображения и памяти. Поэтому, когда чувства (§.62), воображение (§.183) и память не превышают представительную силу вселенной, как она дана в душе (§.280); чувственный аппетит возникает из того же источника. То же самое еще яснее проявляется, когда мы обращаем внимание на конкретные случаи. Предположим, как было сказано выше (§.489), что, глядя на чистое небо, мы вспоминаем удовольствие, которое мы испытывали, гуляя по полю, и поэтому также стремимся к прогулке. Мы воспринимаем, что небо чистое, и поскольку мы ранее гуляли по полю под чистым небом, оттуда мы восприняли удовольствие; силой воображения обе идеи воспроизводятся (§. 117 Психология эмпирическая), и память возвращает нас к тому, что мы испытывали удовольствие от прогулки по полю под чистым небом (§. 17§. Психология эмпирическая). Следовательно, чувственный аппетит практически возникает сам собой из восприятий, произведенных чувствами и воображением, и, следовательно, из представительной силы вселенной, как она дана в душе, как из своего источника.

Таким образом, очевидно, что из представительной силы вселенной, которую мы признаем в душе, можно дать достаточное основание чувствительному аппетиту.Конечно, душа чувствует, представляет, запоминает и связывает с представлением о предмете восприятие удовольствия, которое предстоит получить от него. При этом аппетит стремится к тому, что представляется ему как удовольствие. Этого вполне достаточно, чтобы подтвердить, что чувственный аппетит должен возникать из силы репрезентативы универс, какой она есть в душе. §. 498. Чувственное отвращение, происходящее от той же силы. Чувственное отвращение возникает из силы репрезентативы универс, какой она есть в душе. Действительно, если к предшествующему восприятию присоединяется идея страдания или усталости, восприятие направляется в противоположную сторону, то есть отвлекается от него (§.489), следовательно, возникает отвращение (§.496): поскольку из этого следует, что воспринимаемый объект воспринимается как зло, которое вызывает страдание или создает усталость (§. 573 Психология эмпирическая); отвращение, которое возникает, является чувственным (§. 581 Психология эмпирическая). Таким же образом, как в предыдущем предложении, очевидно, что предшествующее восприятие и идея удовольствия должны соединяться с воображением и памятью. Отсюда, как далее указывается, чувственное отвращение возникает из силы репрезентативы универс, какой она есть в душе. Яснее еще проявляется, когда мы обращаем внимание на конкретные случаи. Давайте представим, что мы, дегустируя вино, ощущаем его терпкий вкус и, следовательно, избегаем глотка. Здесь ощущается некий объект, а именно вино в бокале: также ощущается, какое оно, а именно, что имеет терпкий вкус. И отсюда понятно, что, собираясь выпить вино, мы будем ощущать этот терпкий вкус сильнее и на протяжении более длительного времени: восприятие, таким образом, предвосхищено благодаря способности познания, возникающей из настоящего. В этих рассуждениях скрывается некая запутанная форма логики: кто пьет терпкое вино, тот ощущает его вкус. Но, выпивая вино из этого бокала, я пью терпкое вино. Следовательно, выпивая вино из этого бокала, я буду ощущать терпкий вкус. Неприятность, возникающая от терпкого вкуса, является причиной, по которой мы стараемся предотвратить его восприятие, следовательно, мы воздерживаемся от тех органических движений тела. Более того, если кто-то захочет заставить нас, мы даже будем есть противоположные вещи, которые затмевают восприятие вкуса, и таким образом предвосхищенное будет реализовано. Таким образом, поскольку не менее чувству, чем запутанному этому рассуждению, не присуще то, что не признает достаточного основания в представительной силе вселенной, как это дано в душе (§.65.415.); как представительная сила вселенной зависит от отвращения, это совершенно очевидно. Рассмотрим другой случай, к которому мы немного ранее обращались, а именно, что мы отвращаемся от выхода в поле во время дождя. Когда Тиций подходит к нам, чтобы мы вышли в поле; взглянув в небо, мы замечаем облака, близкие к горизонту, и оттуда поднимающиеся дожди, более того, грозу, о которой мы ранее имели опыт, вспоминаем. И в этом нет ничего, что не должно быть чувству, воображению и памяти и через некий силлогизм могло бы быть четко объяснено.

Пока память уходит от нас, какие неудобства испытывают те, кто погружается в дождь на поле; отсюда мы заключаем, что те же неудобства могут нас постигнуть, более того, мы точно должны столкнуться с теми же проблемами. Предвидя восприятие некоторых и соединяя его с идеей беспокойства, мы ничего не делаем, что не могло бы быть объяснено заново через какое-либо рассуждение и в конечном итоге сводится к тому, что происходит от чувств, воображения и памяти. Таким образом, когда беспокойство, прилипая к предвиденному восприятию, отвлекает восприятие от него самого; это действительно кажется происходящим в душевных действиях, которые не превышают представительную силу вселенной, как она дана в душе. То же самое проявляется тем же образом в любом другом примере.

Чтобы никто не столкнулся с трудностями в конкретных или даже уникальных случаях, которые его касаются, из которых он не может освободиться; следует помнить, что каждое должно быть объяснено через закон ощущения, воображения и памяти, а также силлогизмы, благодаря которым мы в отворачивании осознаем и без которых мы понимаем, что объект, который мы отвергаем, не был бы отвергнут, и когда в силлогизмах мы берем предложения, необходимо дополнительно исследовать, как понятия, соответствующие им, вызываются чувствами, воображением и памятью, и как они были представлены в душе.

Трудно не заметить, что здесь сходятся несколько действий, лишь бы кто-то из них имел в памяти и был наделен остротой, без которой вряд ли возможно исследовать внутреннюю природу души. Острота же поддерживается психологическим исследованием, особенно когда ты часто пытаешься объяснить через психологические теоремы то, что наблюдаешь в себе, факты догматов и их применение. Когда же становится ясно, как через репрезентативную силу вселенной, существующую в душе, приводятся в действие стремления и отвращения; больше не остается в тени, что через нее также возможно оба действия (§. 170 Онтология), следовательно, способность стремиться и отвращаться в одной и той же мере имеет достаточное основание (§. 29 Психология эмпирическая и §. 70 Онтология), и таким образом зависит от одной и той же (§.8§.1 Онтология), как способность познания зависит от той же. Безусловно, как в первой секции мы вывели все, что касается способности познания как нижней, так и высшей в эмпирической психологии, так же точно мы вывели и далее выводим, что касается стремления и отвращения, чтобы стало очевидно, что репрезентативная сила вселенной не является той же, что и способность познания.

§. 499. Что отвечает удовольствию в теле.

Удовольствию отвечает некий необычный кровообращение и поток нервной жидкости в теле. Поскольку приятные чувства соединяются с высоким уровнем удовольствия (§. 608 Психол. эмпир.), и прежде всего радость состоит в преобладании удовольствия (§. 614 Психол. эмпир.), когда душа волнуется от чувств, кровь и нервная жидкость в теле приводятся в необычное движение (§. 611 Психол. эмпир.). Таким образом, это движение также присутствует и в радости, как бы в некотором роде чувств; это движение нервной жидкости и крови, которое особенно заметно в радости, должно начинаться, когда душа воспринимает удовольствие, чтобы затем подняться на более высокий уровень, когда удовольствие переходит в радость, или же в то, что свойственно каждому приятному чувству. Следовательно, очевидно, что удовольствию отвечает необычный кровообращение и поток нервной жидкости в теле.

Также можно доказать это a posteriori. Действительно, по лицу и жестам, а также по словам, которые мы произносим, и голосу никто не может не понять, что мы наполнены удовольствием. В разговорной речи мы часто говорим: "Сегодня кто-то выглядит очень довольным", как будто видим удовольствие, присутствующее в самом теле. Поэтому необходимо, чтобы, когда мы предаемся удовольствию, выражение лица было одно, жесты – другие, а голос и слова отличались от тех, что используются, когда душа охвачена скукой или другими страстями, или находится вне состояния удовольствия, скуки или тяжести, либо в обычном состоянии аффектов. Лицо и жесты не меняются, если только не через движение мышц, и разнообразие голоса, к которому подбираются слова, происходит не иначе, как от движения, при котором воздух выталкивается из легких, и от движения гортани, которое изменяет его, чтобы он стал голосом, как мы более ясно покажем в физике: движение же мышц не осуществляется без движения нерва, как мы снова там докажем. Таким образом, очевидно, что в теле существует движение жидкого нерва, когда мы предаемся удовольствию, которое в том же самом вне этого состояния совершенно не обнаруживается. Кроме того, цвет лица и иногда мускулы этого же лица ведут себя иначе, когда душа находится в состоянии удовольствия, что позволяет сделать вывод о присутствии удовольствия даже из самой повседневной речи.

Никто, однако, не оспаривает, что это изменение цвета не менее зависит от крови, чем её краснота, которой стыд заливает лицо, если только не была рассмотрена структура человеческого тела. Таким образом, как требуется особое движение крови, чтобы она поднималась к лицу и вызывала покраснение; так же необходимо особое движение, чтобы лицо приняло тот цвет и форму, которые соответствуют состоянию удовольствия.

То, что выдвигается для подтверждения истинности предложения a posteriori, станет более ясным, когда в практике искусства предсказания будут наблюдаться изменения лиц других людей: об этом мы скажем больше в своё время. Что касается физических аспектов, то их можно продемонстрировать независимо от этого, и легко предположить, что не стоит бояться замкнутого круга в демонстрации. Также не противоречит хорошему методу предполагать, что впоследствии должно быть продемонстрировано или подтверждено через эксперименты и наблюдения, когда невозможно, чтобы они были предварительными, поскольку немало можно опровергнуть, но они зависят от других известных фактов, которые нельзя вводить в множество, не имея на это права.

§. 500. Как реагируют на скуку в теле.

Досада или скука также вызывают особое движение крови и нервной жидкости, но отличное от того, которое сопровождает удовольствие. Эмоции, связанные с досадой, соединяются с определенной степенью скуки и неудовольствия (§. 609 Психология. эмпирическая), и прежде всего печаль в основном проявляется в преобладании скуки или неприятности (§. 619 Психология. эмпирическая). Когда душа возбуждается эмоциями, и даже когда она предается печали, кровь и нервная жидкость приводятся в движение необычным образом в теле (§. 611 Психология. эмпирическая). Следовательно, это движение нервной жидкости и крови, которое особенно наблюдается в печали, должно начинаться там, где душа ощущает скуку, поднимаясь до более высокой степени, когда скука переходит в печаль или в то, что соответствует каждому неприятному чувству. Таким образом, очевидно, что необычное движение крови и нервной жидкости отвечает досаде или скуке. Это было первое.

Уже удовольствие в интуитивном познании совершенства (§. 511 Психол. эмпир.) и скука или беспокойство в интуитивном познании несовершенства (§. 518 Психол. эмпир.) противоречат друг другу, так что нельзя предаваться удовольствию, когда охватывает скука, и скука не может занимать время, когда оно наполняется удовольствием: это достаточно очевидно в одном и том же объекте (§. 29 Онтол.), но в различных случаях ясно, что мы не можем одновременно сосредоточить внимание на нескольких объектах в один и тот же момент. Хотя иногда встречаются люди, которые могут делить внимание на разные объекты, не противоречащие друг другу, и с удивительной быстротой перемещаются с одного на другое (§. 24§. Психол. эмпир.). Следовательно, необходимо, чтобы движение крови и нервной жидкости, которое сопровождает удовольствие, отличалось от того, которое следует за скукой. Это было второе.

Оба эти утверждения подтверждаются апостериори. Простые люди по лицу, жесту, голосу и словам могут понять, что кто-то испытывает скуку. Отсюда мы обычно говорим: "Он становится совершенно угнетенным". Тем же образом, как в предыдущем предложении, доказывается, что это не может происходить, если не допускается какой-то необычный движущий фактор крови и нервной жидкости в теле, который обычно не занимает это место.

И поскольку не менее по лицу, жестам и голосу можно определить, что кто-то предается удовольствию, чем что его беспокоит скука, как это ясно из представленных аргументов для подтверждения предыдущего утверждения; движение крови и нервной жидкости, которое сопровождает удовольствие и скуку, не может быть одним и тем же. Предположим, если возможно, что оба состояния идентичны: не может быть, чтобы из одного и того же знака извлекалось то удовольствие, то скука, когда нет никакой причины, почему в одном случае больше удовольствия, чем скуки; а в другом случае наоборот. Следовательно, из лица, жестов и голоса нельзя извлечь ни удовольствия, ни скуки: это противоречит общему опыту, как никто не может не знать, что это движение крови и нервной жидкости, которое является неразрывным спутником удовольствия и скуки, не может быть одним и тем же. Оно будет, следовательно, совершенно различным.

Очевидно, что разум, определяющий восприятие, также должен отвечать некоторым движениям в теле: это следует отметить не только для более правильного суждения о системе, объясняющей взаимодействие между душой и телом, но и для того, чтобы без труда понять то, что стремится отвечать в теле. Кроме того, поскольку степени удовольствия и скуки значительно различаются, так же должны различаться движения крови и нервной жидкости в зависимости от того, какой большей или меньшей степени удовольствия и скуки они сопутствуют.

§. 501. Что отвечает стремлению в теле.

Движения тела и его органов отвечают стремлению души, с которыми связаны его места в универсуме, где может иметь место восприятие. Когда душа чего-то желает, она стремится произвести восприятие, направленное на нечто, что должно быть воспринято (§. 49§.), и, следовательно, это также подразумевает изменение в теле, без которого это ощущение невозможно (§. 486). Поэтому, поскольку эти движения немедленно следуют за стремлениями души (§. 9§.3 Психология эмпирическая); стремлениям чувствительной души соответствуют движения тела и его органов, с которыми они связаны в универсуме, где есть место для предшествующего восприятия.

Никто не требует от нас объяснять, как эти движения определяются в теле: это объяснение связано с тем, как осуществляется взаимодействие между душой и телом. Поэтому мы рассмотрим это в следующих разделах.

§. 502. Что отвечает на отвращение в теле.

Отвращению души соответствуют усилия, направленные на предотвращение движений тела и его органов, которые необходимы для поддержания его положения в соответствии с предполагаемым восприятием, когда сила тянет нас к ним, а противоположные движения препятствуют тому, чтобы восприятие имело место в теле. Это должно быть достигнуто путем оставления движений, необходимых для положения тела, чтобы удовлетворить требуемое. Когда душа отвергает что-то, она пытается предотвратить это, чтобы восприятию не было места (§. 496). Поэтому, будучи осознана, она не может измениться без изменения положения тела относительно какого-либо объекта (§. 485.); это изменение она также не стремится осуществить, и, следовательно, движения тела и его органов, необходимые для достижения этого положения, не происходят (§. 953 Психология эмпирическая). Таким образом, если будет установлено, что движения, необходимые для положения тела, препятствуют предполагаемому восприятию, чтобы оно не возникло в нас, то отвращению в теле отвечает лишь прекращение этих движений.

В самом деле, где ясно, что предвосхищаемое восприятие не может быть нарушено иначе, как движениями, противоположными телесным, чтобы оно не воздействовало на чувствительный орган; отвращению отвечают эти противоположные движения в теле (§.484). Это было второе.

Наконец, когда кто-то пытается подтолкнуть нас к тем телесным движениям, которые необходимы для того, чтобы предвосхищаемое восприятие проявилось в нас, мы прилагаем усилия, чтобы остановить эти движения (§.48§.486). Таким образом, отвращению отвечают усилия, направленные на предотвращение движений тела и его органов, которые необходимы для того, чтобы его положение было пригодным для чувственного действия на чувствительный орган. Это было третье.

Истина данного утверждения в отношении отдельных частей подтверждается a posteriori. Предположим, что нам предлагают путь к какому-то другу, которого другой наш друг решил навестить. Поскольку к нам поступили жалобы на дороги, поврежденные бурей, о которых мы слышали, и мы видим мрачное небо, мы отказываемся от этого пути из-за неудобства, которое это может вызвать. Когда мы избегаем этого неудобства, прерывая путь, и нет никого, кто мог бы нас принудить к тому же, мы прекращаем то движение тела, которое необходимо для начала пути, и нет необходимости в противоположных движениях, которые могли бы его остановить.

В данном случае, когда сохраняется то же положение тела, существует возможность предвидения восприятия, от которого мы отказываемся, и никто не присутствует, чтобы заставить нас совершать те движения, благодаря которым положение тела становится необходимым для этого; только последующие движения опускаются, и, таким образом, отказу в этом случае соответствует прекращение движений тела и его органов, благодаря которым положение становится необходимым для предвиденного восприятия. То же самое наблюдается в тех случаях, когда необходимо лишь движение какого-либо органа, чтобы что-то воспринять. Допустим, что Мевий побуждает нас выпить вино, которое нам подали в стакане. Хотя нам известно, что это вино кислое, и мы отказываемся от этого вкуса; мы пренебрегаем тем, чтобы взять стакан в руку и поднести его к губам. Следовательно, отказу соответствует прекращение тех движений в теле, благодаря которым мы воспринимаем вкус вина. Таким образом, истина предложения согласуется с опытом в отношении первого элемента. Предположим, что среди присутствующих на пиршестве возникают споры, и мы опасаемся, что окажемся вовлечены в них, и, следовательно, отказываемся от споров, которые нам предстоит вести. Когда уже ясно, что мы не можем больше оставаться в этом месте, чтобы избежать их; мы уходим и уединяемся в другом месте, где мы в безопасности от этой опасности. В данном случае, когда избежать предвиденного восприятия можно только противоположными движениями тела, благодаря которым его положение не препятствует этому; эти противоположные движения в теле соответствуют отказу. И так, с опытом также согласуется второй элемент данного предложения.

Наконец, предложим Титию вместо подарка некоторую золотую монету, которую мы отказываемся принимать по определенной причине и от которой, таким образом, отвращаемся. Если он поднесет руку, чтобы дать нам монету, мы отдернем руку. Когда он пытается потянуть нас за захваченную руку, мы противодействуем и сжимаем руку. Вот, следовательно, движения в нашем теле, противоречащие тем, которые приводят к тому, что мы пытаемся помешать возникновению предвосхищения восприятия, или от которого мы отвращаемся, имеют место. Таким образом, опыт также подтверждает третью часть данной пропозиции.

Очевидно, что не может возникнуть больше случаев, кроме тех, которые мы рассмотрели. Действительно, когда мы что-то отвращаем, либо просто следует избегать внешних действий, чтобы не стать его обладателями, либо необходимы внешние действия, чтобы это предотвратить. Первый случай не переходит в другие: в последнем же либо внешние действия необходимы для предотвращения предвосхищения восприятия, поскольку невозможно избежать этого без них, либо, по крайней мере, кажется невозможным избежать его без этих действий; либо необходимо противостоять силе в случае простой пропуска внешних действий, когда другие пытаются побудить нас к внешним действиям, достаточным для осуществления предвосхищения восприятия. Таким образом, очевидно, что все случаи были рассмотрены в данной пропозиции. Кроме того, здесь необходимо повторить то, что мы отметили в предыдущем.

§. 503. Что отвечает за аппетит и отвращение в теле и как они проявляются.

Аппетиту и отвращению соответствуют различные движения крови и нервных жидкостей в теле, а также выражения лица, жесты и голос проявляют оба. Аппетит, в самом деле, это направление восприятия к предвосхищенному восприятию (§. 495.), таким образом, отвращение возникает, если к нему присоединяется идея удовольствия (§. 489). Поэтому, когда удовольствию отвечает необычное движение крови и нервной жидкости (§. 499); аппетиту также должны соответствовать такого рода движения в теле. Это было первое.

Аналогично, отвращение – это направление восприятия в противоположную сторону по отношению к предвосхищенному восприятию (§. 496), и, таким образом, оно возникает, если к нему присоединяется идея неудовольствия (§. 489). Поэтому, когда неудовольствию отвечает особое движение крови и нервной жидкости, но отличное от того, что сопровождает удовольствие (§.500); отвращению также должны соответствовать такого рода движения, но отличные от тех, что сопровождают аппетит. Это было второе. Констатируя из предшествующих, движения жидкости, нервов и крови отвечают удовольствию и неудовольствию, что можно определить по изменению выражения лица, жестов и голоса (§.499.500). Поэтому удовольствие и неудовольствие проявляются через лицо, жесты и голос; однако стремление и отвращение общи с теми, что в теле отвечают удовольствию и неудовольствию; стремление и отвращение также должны проявляться через лицо, жесты и голос. Это было третьим.

Тем не менее, не должно быть сомнений в том, что опыт может подтвердить истинность настоящего утверждения. Лицо, жесты и голос воспринимаются и, следовательно, могут быть наблюдаемы нами. Хотя, если мы не достигнем такого уровня, чтобы распознавать гармоничные изменения лица, жестов и голоса в связи со стремлениями и отвращениями души и различать их друг от друга; однако это не невозможно, как учит древняя практика, принятая в судебной системе Китая, где по лицу, жестам и голосу определяли, соответствует ли ответ обвиняемого в суде истине или является ли он чуждым. Тот, кто отвечает чуждым истине, отвергает признание истины, и, следовательно, лицо, жесты и голос должны проявлять это отвращение, если ты действительно хочешь это предположить по лицу, жестам и голосу.

Не отрицаю, что эксперимент для неопытных труден; однако это не невозможно, поскольку трудности могут быть преодолены усердием. Кроме того, поскольку эти изменения зависят от удовольствия или неудобства, которые испытывает душа, они должны быть больше или меньше в зависимости от степени удовольствия или неудобства; в первую очередь это можно наблюдать, когда душа стремится к большему удовольствию или отталкивается от большего неудобства. Кроме того, поскольку никто не может не испытывать в себе, если мы, подверженные какой-либо привычке, стремимся или отвергаем, причина, определяющая желание и отторжение, больше не воспринимается так ясно, как воспринималась, когда мы в первый раз чего-то желали или отвергали; изменения в лицах, жестах и голосе становятся менее заметными и едва различимыми, когда присутствует привычка стремления и отторжения, если только лицо, жесты и голос не приобрели привычку, чтобы прилипнуть к каждому. Поэтому полезно проводить первые эксперименты в тех случаях, когда мы в первый раз желаем или отвергаем, или когда длительное размышление устанавливается перед тем, как последует действие желания или отторжения. В будущем будут те, кто, будучи побуждаемыми нашими наставлениями по этим экспериментам, приложат все свои усилия к ним, превзойдя то, что сами себе обещали. Они будут поддержаны теми средствами, которые мы собираемся представить о предсказании человеческих нравов в универсальной практической философии, и в практической морали, полемизируя в своих местах.

Ибо в этих частях будут более легкие аспекты, которые с меньшими затруднениями можно перенести в практику, по сравнению с общими, которые в данной практике служат в качестве руководящих понятий в более сложных условиях.

§. 504. В чем заключаются аффекты.

Аффекты – это более сильные стремления к производству предвиденных восприятий или к препятствованию их возникновению. Аффекты представляют собой акты души, с помощью которых что-то сильно желается или отвергается (§. 603 Психол. эмпир.). Следовательно, поскольку акт желания или стремление – это попытка изменить текущее восприятие на предвиденное, или стремление к предвиденному восприятию (§. 495.), а отвращение – это попытка изменить текущее восприятие на противоположное предвиденному восприятию, или попытка препятствовать тому, чтобы предвиденному восприятию было место в нас (§. 496); аффекты – это более сильные стремления к производству предвиденных восприятий или к препятствованию их возникновению. Теперь необходимо будет более подробно исследовать, в чем заключается эта сила стремления как к производству, так и к препятствованию предвиденному восприятию.