Текст книги "Дзен и велосипед: велопрогулка как вид медитации"

Х. К. Креймер
Дзен и велосипед
велопрогулка как вид медитации

Juan Carlos Kreimer

BICI ZEN

CICLISMO URBANO COMO MEDITACION

Тематика: Психология / Практическая психология

ИГ «Весь», 2018

* * *

Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.

Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»

Самое удивительное то, что, глядя на эти деревья, мы способны не удивляться им.

Ральф Уолдо Эмерсон «Природа»

Предисловие
Когда я еду на велосипеде, я просто еду на велосипеде

У меня уже сложился своеобразный ритуал: каждый год в ноябре, оказываясь проездом в Буэнос-Айресе, я непременно встречаюсь с Хуаном Карлосом Креймером в баре на Плаза Серрано в оживленном районе Палермо. Он обычно приезжает на велосипеде, на голове у него синяя шапочка, а низ правой брючины зажат прищепкой, чтобы не пачкался смазкой цепи.

Отношения с велосипедом у Хуана Карлоса, несомненно, давние и особые. Он прикасается к нему с непринужденной лаской и заботливостью, наводящими на мысль о тех супружеских парах, которые, несмотря на годы, все еще интересны и желанны друг для друга, все еще питают друг к другу уважение и так восхитительно, так естественно едины, словно они близнецы. Было бы преувеличением утверждать, что Хуан Карлос и его велосипед – близнецы, но они и не просто существуют отдельно. Есть между ними нечто особенное.

Я знаю Хуана Карлоса уже почти 25 лет и вижу, с какой страстью и энергией он отдается всему, что любит и чем интересуется. Поэтому меня нисколько не удивило его решение написать книгу о езде на велосипеде и о дзен, поскольку он, бесспорно, из тех, кто, пребывая в поиске сознания и изучая все аспекты и тонкости множества целительских и духовных методик, умело сочетает и то, и другое, ибо обладает очевидным талантом объединения знаний из разных источников.

Познакомились мы, когда он работал редактором в журнале Uno Mismo. Именно там он опубликовал одну из моих первых статей, что весьма обнадеживало, поскольку уже в заголовке психолог у меня сопоставлялся и со «священником», и с «проституткой», – понятиями, которыми в сфере психотерапии оперировать не принято. Я до сих пор благодарен за это, потому что, к моему удивлению и недоверию, заметил, что после выхода статьи коллеги стали обращать на меня больше внимания, и это было для меня внове, учитывая, что с большинством написанных мною текстов я себя не слишком-то и отождествлял.

Потом он приехал в Барселону в Гештальт-институт вести семинары по теме «Снова стать человеком» (так же называлась и одна из его книг). Эта тема – «быть человеком» – вот уже несколько лет волновала его всерьез. Я всегда считал, что он руководствуется чутким внутренним радаром. Этот радар словно наводит его интересы на множество вопросов, связанных с мыслями и действиями, которые помогают и преображают нас.

За долгие годы между нами возникли доверительные отношения. Это та разновидность дружбы, которая на расстоянии становится лишь прочнее и прекраснее и оттого, вероятно, и задушевней, и ценней; та разновидность почти братской привязанности, которой мы, обретя ее на жизненном пути, так дорожим, и за которую я по-настоящему благодарен. До чего же прав был Монтень, говоря: «Жить без друзей – все равно что жить на необитаемом острове. Истинная дружба приумножает добро и умаляет зло жизни. Она – единственное средство от невзгод и утешение для души».

Мы здороваемся, садимся за столик и какое-то время говорим о жизненно важном для нас обоих, о своих планах, интересах, возлюбленных, приездах и отъездах, о проблемах и различных этапах жизненного пути. Мы слушаем друг друга и рассуждаем о том, как практически сделать жизнь легче, главным образом, чтобы понимать, что там кто-то есть. Затем мы прощаемся до следующей встречи, не имея представления, как и когда она случится. И я смотрю, как он уходит в своей синей шапочке, с улыбкой и выражением счастья на лице, ведя рядом велосипед. Или провожаю его несколько кварталов в том направлении, куда нужно ему: в последний раз он повел меня в центр рядом с Плаза Серрано, где помогает другим писать и через письмо познавать себя – еще одна из его фишек.

Роясь в своей дырявой памяти, я не могу припомнить, когда именно – за одним из этих разговоров в кафе или в электронном письме – он попросил меня написать предисловие к его книге, в которой я мог бы высказать все, что хотел. Я с восторгом согласился – из дружеских, из братских чувств, но прежде всего, потому, что верил. Вера для меня значит очень много. Я верю в то, что, как бы человек ни поступал, он делает это с добрыми намерениями. Точно так же я отношусь и к врачам. Мне не нужно видеть или понимать, как именно работает врач; мне просто нужно знать, верю я в него или нет. От чего это зависит? От вещей, кажущихся совершенно ненаучными, например, от того, ощущаю ли я идущую от него доброжелательность или же импульсивное желание заставить собеседника (пациента) быть довольным собой. Все остальное – вся работа, которую он выполняет в дальнейшем, – продолжение или дополнение к этому.

Ниже следуют некоторые размышления о воздействии, которое оказала на меня эта книга, и о ее сути, которая навсегда пребудет со мной.

Дочитав «Обаяние…» до конца, я остался в недоумении: советует ли книга нам искать в мире или в литературе то, что можно было бы назвать «трансцендентным я»? Касаются ли эти советы побуждений, связанных с повседневными делами, или же с духовными вопросами? В ответе нет противоречия: и то, и другое верно. Книга приглашает наслаждаться жизнью на двух колесах – этим таинственным умением просто жить, просто быть живым, которое, если посчастливится, нам дастся как «безвозмездный» шанс. Но это свое приглашение книга изящно сочетает с множеством практических советов по искусству езды на велосипеде, а еще она исполнена поэзии и призывает на пир духа всех тех, кто стремится напитаться бесконечной мудростью дзен. Предполагается, что мы оставим свои пристрастия, а вместо этого постигнем внимательность, пустоту, недеяние, самоосознанность, полное присутствие и гигиену ума, причем все перечисленное способно вызвать большее сострадание, что, в свою очередь, приведет к большему счастью, пусть это даже будет и спонтанным благом, коего мы вовсе не искали.

Решающее значение имеет, несомненно, сострадание. Следует помнить, что буддизм «малого пути» («малой колесницы»), или хинаяны, развился до «большого пути» («большой колесницы»)[1]1
  «Яна» на санскрите означает колесница; «хина» – малый; «маха» – большой, великий.


[Закрыть], или махаяны, от которой, собственно, дзен и ответвился, неуклонно двигаясь к идеалу бодхисаттвы – действовать на благо всех живых существ. Для практикующего дзен недостаточно только самому освободиться и достичь состояния Будды; пробужденный дух становится любящим, сострадательным, щедрым, альтруистическим и стремится дать всем существам возможность достичь понимания своей истинной природы и освободиться от оков личного «я», которые и есть истинная причина страдания.

Но на ином уровне ответ, возможно, заключен в понимании, что нет противопоставления неба и земли, материи и духа, души и тела, обыденного и трансцендентного сознания, созидания и разрушения, а все едино, и мы развиваемся от двойственности к единству. Если верно, что в своем логическом, дизъюнктивном способе мышления рациональный ум может стать высокомерно-доминантным, то столь же верно и то, что людьми также движет желание, интуитивное знание об ином источнике, иной реальности и иной объединяющей логике. Нильс Бор однажды заметил: «Есть два вида истины – тривиальная, которую отрицать нелепо, и глубокая, для которой обратное утверждение – тоже глубокая истина». Эта книга содержит указатели и подсказки, которые укажут велосипедисту нужное направление в соответствии с его внутренними переживаниями, чтобы удовлетворить желание и помочь достичь душевной безмятежности.

Если взглянуть на вещи шире, велосипед служит символом и метафорой. Велосипед – это изобретение (как будет объяснено в книге далее, разработанное и описанное Леонардо да Винчи), которое с каждым днем применяется все шире. Новичков привлекает то, что предлагает этот механизм: мыслить самостоятельно, проще смотреть на вещи, замедлить темп жизни и больше никуда не спешить, видеть, чувствовать, поддерживать связь с собою и с жизнью. Он словно воплощает в себе некий символический принцип, в котором суммирован комплекс ценностей и ощущений, в том числе пребывание в гармонии с природой, здоровье, забота, уважение, простота, человеколюбивый ритм, гуманность, удовольствие, детскость и любопытство, равновесие, уверенность в себе, экологическая осознанность и т. д. Велосипед не загрязняет окружающую среду. Не отупляет вас. Не выделяет токсичные газы. И ухаживать за ним и ремонтировать его вы можете сами, потому что работа этого простого механизма не зависит от крупного бизнеса или высококвалифицированных специалистов. Небольшие мастерские по ремонту велосипедов с магазинчиком при них часто процветают: они отличаются теплой домашней атмосферой, вниманием и расположенностью к каждому клиенту.

Продолжая мысль о том, что велосипед «чистый» транспорт, который не загрязняет природу, хочется отметить, что, разъезжая на велосипеде, вы погружаетесь в поток своих действий или даже ощущаете свое единство и с велосипедом, и с окружающим миром, и со всем происходящим в каждый момент; ум освобождается от тумана и его токсинов и, так сказать, очищается: он становится пустым, как ясное голубое небо, и, следовательно, мирным. Велосипедист улыбается. Все ментальные конструкции, все ваши представления о мире – воззрения, категории, оценки – растворяются или, по крайней мере, «замораживаются». Парадоксально, но от этого нас отделяет нами же и созданная модель, или карта мира. Поэтому важно отпустить ее и очиститься. Евангелист Марк вслед за Иисусом говорит нам, что умереть для мира – значит обрести жизнь вечную: «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мк. 8:35). Это красивая идея, что через езду на велосипеде, то есть через движение мы можем ощутить, прочувствовать неподвижное и вечное настоящее, сохраняя в себе пустоту, даже когда будущее приближается и поглощает нас своими причудливыми формами.

Как я уже говорил, эта книга пропитана поэзией и приглашает читателей на пир духа. Дойдя до последней страницы, я решил перечитать «Слова доверия сердцу» (по-японски синдзинмей) мастера Сосана[2]2
  Мастер Сосан (яп.) – Сан Со Кан Ти, кит. Сэнцань; ум. в 606 г. н. э. Написанные Сэнцанем «Слова доверия сердцу» представляют собой первое четкое и ясное изложение доктрины дзен-буддизма. – Здесь и далее примеч. перев.


[Закрыть], третьего патриарха дзен. И опять, в который раз, был поражен этой замечательной и загадочной поэмой: «На Великом Пути нет трудного. Только избегай выбора! Лишь когда ты чужд любви и ненависти, он возникает перед тобой в полной ясности. Отступи от него на волосок – и глубокая пропасть разделит Небо и Землю».

Вот что он говорит об очищении. Все особенности, различия и оценки создаются умом, который уводит вас от созерцания и разрубает реальность (чтобы не сказать – расчленяет) своим концептуальным топором. Таким образом, небо и земля, свет и тьма, верх и низ, форма и пустота перестают быть одним и тем же; мы вводим дуализм – дихотомию и диалектику.

«Я» формирует себя и выстраивает свою собственную тюрьму. Дзен – это одновременно и метод, и цель. Это не средство к достижению цели, но и средство и цель одновременно. Дзен предлагает возможность разрушить стены нашей личной тюрьмы.

Попутно замечу, что эта навевающая воспоминания книга вернула меня в мое личное прошлое – в холодные и скучные вечера в Памплоне, когда, вырвавшись в отпуск из беспросветной жизни в казармах, где проходила моя отупляющая военная служба, я читал Судзуки-роси[3]3
  Судзуки-роси – Сюнрю Судзуки (1904–1971) – мастер дзен (роси) школы Сото, популяризовавший дзен в США и основавший центр дзен в Сан-Франциско. Его иногда путают с исследователем буддизма Дайсэцу Судзуки, на что Судзуки отвечал: «Нет, он большой Судзуки, а я маленький Судзуки».


[Закрыть]. Понял-то я не много, но мне было все равно, потому что само по себе чтение позволяло ощутить себя более живым, более в себе или что-то в этом роде; и действовало как противоядие от пустой траты времени и солдатской бессмысленности. Сегодня я думаю, что тогда, сам того не осознавая, получил мощный стимул стремиться к трансцендентности и мудрости, которые, по моему убеждению, живут и пульсируют в каждом из нас.

Но вернемся к велосипедам: в процессе чтения этой книги меня захлестывали воспоминания о деревенском детстве. Я рос в большой семье и ясно помню один на всех, единственный в своем роде детский велосипед (а также связанные с ним эмоции), которым в доме бабушки и дедушки пользовалось огромное количество двоюродных братьев, жаждавших промчаться на нем свои 300 метров славы, прежде чем с сожалением, нежеланием и завистью передать следующему ребенку. Когда вокруг столько родных и двоюродных братьев, поневоле выучишься быть щедрым, уважать ближнего и делиться. Но томление по велосипеду и удовольствие, связанное с катанием на нем, были неописуемы: ты неистово крутишь педали, летя по дороге между миндальными деревьями и тростниками, пока не домчишься до места, откуда видно железную дорогу, проходившую через нашу деревушку. Тут следовало развернуться и ехать обратно из соображений безопасности, чтобы ненароком не выскочить на «железку».

Вспомнился мне и дедов огромный, старый желтовато-оранжевый велосипед. Стоило нам увидеть его припаркованным, когда дед пил кофе и играл в карты в баре рядом с парком, как мы стремглав неслись, чтобы попросить на нем покататься по очереди. При этом, чтобы забраться в седло, приходилось сначала просунуть правую ногу в раму, и только после этого можно было крутить педали. А позже с невероятным, «жеребячьим» удовольствием гонять в компании друзей-подростков по дорогам, пролегавшим в полях.

Так что собственного велосипеда у меня не было, пока я не вырос. Свой первый велосипед я купил в Барселоне, когда мне было 20 лет. Надо признаться, что, немного поездив на нем в городе, я испугался и убедил себя, что моей жизни угрожает неминуемая опасность. К счастью, времена изменились, и сегодня все больше становится велосипедных дорожек, и все больше людей вступает в ряды городских велосипедистов, вдохновляясь возможностями уменьшить стресс и укрепить здоровье.

Я благодарен Хуану Карлосу за слова, которые вернули мне теплые воспоминания, глубоко запрятанные под слоями разных обязательств и ответственности. Он также напомнил мне о мудром изречении Галеано: «…жить, просто чтобы жить, как птица поет, не зная, что поет, и как ребенок играет, не зная, что играет»[4]4
  Цитата из книги Эдуардо Галеано «Мир вверх ногами». Э. Галеано (1940–2015) – уругвайский журналист, писатель и левый политический деятель.


[Закрыть]. Еще одно признание: прочтя книгу, я сел на велосипед, чтобы снова получать удовольствие.

И в заключение скажу, что это – вдохновенная и увлекательная книга, целомудренная и мятежная, интеллектуальная и эмпирическая, суровая и любящая, высокоумная и доступная, земная и духовная. Но прежде всего это – книга дзен, в самом простом, самом сложном и самом непонятном изречении (как напоминает нам книга) которого говорится: «Когда я ем – я просто ем. Когда я сплю – я просто сплю». К этому я бы добавил: «Когда я еду на велосипеде – я просто еду на велосипеде».

Жоан Гаррига Бакарди,

август 2015 года, Порт-де-ла-Сельва

Гуманист-психолог; основатель и содиректор Гештальт-института в Барселоне;

ведущий специалист в методе семейных расстановок;

писатель, автор «Vivir en el Alma и El buen amor en la pareja»

Введение
Это прекрасное ощущение ничто

Вам случалось сесть на велосипед и, начав крутить педали, почувствовать, что ваши действия уже не зависят от вашей воли, а все мысли «поставлены на паузу»?.. Полагаю, нет нужды объяснять, что я имею в виду. Вот это дзен и называет полным присутствием.

Заканчивается 1982 год, и мне 38 лет. Как-то в полдень я замечаю, что мой велосипед едет сам по себе. Позже сижу на берегу залива, где сейчас располагается Мемориальный сад, лицом к Рио-де-ла-Плата. Со мной Даниэль Койфман, друг-психотерапевт, который пару сезонов провел в Институте Эсален на Биг-Сюр[5]5
  Институт Эсален (Esalen Institute) – поселение-коммуна на западном побережье Калифорнии, расположенное в очень красивой и малонаселенной гористой части побережья Тихого океана – Биг-Сюр, основанное в 1962 году и действующее до сих пор. Создатели института – американские психологи Майкл Мерфи и Ричард Прайс – были последователями «Движения за развитие человеческого потенциала», основы которого заложил английский писатель и философ Олдос Хаксли.


[Закрыть], несколько раз путешествовал в Индию – короче говоря, изучал тайны сознания. Наши велосипеды стоят рядом.

Я говорю ему, что помню все места, где мы бывали: планетарий, железнодорожный переезд, окрестности аэропорта, перекресток рядом с Клубом рыбаков. Ветер в лицо, вода, плещущая на перила, запах пищи из ресторанов, когда мы делали круг, чтобы объехать двух пожилых людей, пьющих мате… А вот своих тогдашних мыслей не помню. Я был рассеян. Не понимал, где я. В тот момент понимал только, что я здесь.

Даниэль подпрыгивает. «Да нет же, вовсе ты не был рассеян, – говорит он. – Витал где-то мыслями, но не отсутствовал. И, хочешь – верь, хочешь – нет, это было нечто диаметрально противоположное».

Тридцать лет прошло с того восхитительного ощущения ничто и того разговора у реки. Пять блокнотов по 160 страниц каждый, потрепанных из-за того, что их часто совали в карман и вынимали оттуда, были заполнены сотнями слов и бессвязными фразами, молитвами и незаконченными статьями, выписанными или подчеркнутыми цитатами. Время от времени я копирую их в большой файл на своем компьютере и открываю его на любой странице:

– «Путешественник – это движущая сила»;

– «Есть риски, а не фантомы»;

– «Участвуй не вовлекаясь».

Отношения между велосипедом и дзен возникают сами собой, независимо от того, с какими сферами жизни они связаны. Я их не ищу, это они следуют за мной.

Медитировать не означает сидеть, скрестив ноги и развернув ладони вверх, пытаясь достичь другого состояния сознания; сесть – уже значит изменить это состояние. Точно так же, садясь с опущенными ногами и двигая ими в ритме вращения педалей, а руки как бы положив на руль, вы уже соединяетесь сознанием с велосипедом.

Эти две практики представляют собой формы «умственного усвоения», потому что очищают нас изнутри. Может показаться, что они подразумевают пребывание в пассивной тишине, но это не так, потому что ум пустеет сам и сам совершенно естественным образом входит в тонкое состояние внимательности.

Обмениваясь информацией с велосипедом, велосипедист вступает с ним в диалог, подобный тому, который мы ведем со своими телами, чьи части в ожидании сообщений от мозга (ума) движутся, похоже, вполне автономно.

Рука проходит по краю стола и сама распознает, где он заканчивается. На футбольном поле нога прямо в воздухе разворачивает стопу так, чтобы поймать летящий на нее мяч и под нужным углом направить его в цель, – и все это менее чем за секунду, словно никто даже не спрашивает у мозга, что делать, а мозг не принимает решения.

Мозг (ум) выполняет двойную функцию: проявляет заботу и оказывает необходимую помощь (посылает информацию). Он делает такие акробатические трюки, названия которым не найти ни в каком словаре.

Подключенный к чувствам, велосипед словно становится продолжением вашего тела, как если бы это была еще одна конечность. Он обретает способность передавать свое состояние – свои потребности в данный момент – и преобразовывать импульсы, получаемые от мозга седока через точки соприкосновения. Мы устанавливаем такой диалог почти сразу, как только начинаем ездить. Он становится инстинктивным, и мы этого не осознаем. В дзен езда на велосипеде и есть такой диалог.

Точно так же, когда тело и ум объединены, – а в дальнейшем мы будем говорить об их согласованности, – поток энергии, или жизненный порыв, сталкивается с меньшим количеством препятствий. Он естественным образом проникает в седока и покидает его, а велосипед и контактные точки между ними действуют как интерфейсы.

Когда мы медитируем, разные тела, из которых мы состоим (физические, эмоциональные, ментальные и другие, менее восприимчивые тонкоэнергетические тела), согласованы. Это упраздняет участие ума и позволяет сознанию установить невербальный контакт с самой глубокой нашей сутью. Иногда мы достигаем пиков, недоступных ни для малейшей мысли, и нам кажется, что мы одновременно присутствуем и не присутствуем. Нет никакой разницы между наблюдаемым, процессом наблюдения и тем, что именно мы являемся наблюдателями. Мы можем остаться или пойти дальше и вернуться, когда захотим.

Хотя желание достичь такого состояния на велосипеде может быть опасным, настроиться на медитацию – значит воспользоваться любой возможностью, чтобы полностью влиться в пространство общности человека с велосипедом.

Эта перспектива приобретает тем больший смысл теперь, когда езда на велосипеде получает все более широкое распространение и для многих стала уже частью повседневной жизни. Все больше людей обнаруживает, что велопрогулки не просто удовлетворяют их физические потребности, но и способствуют внутренней согласованности.

Даже мою машину обслуживает механик-велосипедист, и он говорит: «Когда мне самому нужны сход-развал[6]6
  Игра слов: в оригинале использовано слово alignment, обозначающее и «согласованность» как общее понятие, и «развал-схождение» как автомобильный термин.


[Закрыть] и балансировка, я забираюсь на этот старый драндулет» и указывает на черный велосипед, прислоненный к задней стенке гаража.