Текст книги "Диалоги. Практика латинского языка"

Особенно интересно у Вивеса описание в «Диалогах» наслаждения от созерцания природы, которое проникает во все ощущения человека (диалог XI). Поразительно описание пения соловья, птицы, которую Вивес, видимо, очень любил; этой темы он касается в ряде диалогов. В диалоге XI описывается пение соловья и обучение пению соловьем-наставником молодых соловьев. В диалоге VIII «Болтающие» ребята слушают соловушку и вспоминают басню о соревновании соловья и кукушки. А в диалоге IX «Путешествие и лошадь» при описании красот природы близ Парижа, куда добрались школяры на лошадях, снова встречается упоминание о соловье: «Посмотри, как медленно скользит та речка с совершенно хрустальной водой среди острых золотистых камней, как приятно журчит! Слышишь соловушку и щегла?.. Эта парижская земля восхитительна». Юноши наблюдают и спокойное течение Сены, и луг, одетый удивительной зеленью и полный сладостных ароматов. На описание соловьиного пения повлияли не только авторы, которых читал Вивес, например Плиний, скорее всего, гуманист, сам слушая это пение, в диалогах этому же учил и школяров.

Включение темы природы в учебную литературу обогащало содержание преподаваемого материала, способствовало развитию у учеников интереса к естествознанию, любви к природе.

Вопросы воспитания поставлены Вивесом как отдельная тема только в самом конце работы в двух диалогах – XXIV «Воспитание» и XXV «Наставления по воспитанию». Однако воспитательные моменты присутствуют, как уже отмечалось, и в ряде других диалогов.

В диалоге «Воспитание» три участника: наставник Флексибул, подросток Гримферант из благородной семьи, посланный отцом к наставнику для воспитания, и Горгопас, тоже из благородной семьи, с самого начала поддерживающий Гримферанта. Гримферант воспитан так, как воспитывают детей в дворянских семьях. Он высоко ценит себя как представителя благородного рода и сообщает наставнику некоторые главные моменты воспитательной идеологии дворянства: не отступать от доблести предков, бороться за честь рода, если кто-то ее умаляет, быть щедрым. Подобает также вставать в присутствии других, уступать дорогу, обнажать голову и др., но делать это не из уважения к людям, но чтобы снискать себе их благосклонность. Подобное воспитание, которое Гримферант считает наилучшим, присуще благородным, они воспитываются для всего выдающегося, а неблагородным, воспитанным иначе, говорит он, это не свойственно. Своим воспитанием он вполне удовлетворен и пришел к наставнику по воле отца.

Благородный Горгопас поддерживает подростка и замечает, в частности, что к мальчику надо обращаться, называя его «господин», а не «сын и друг», как это делает Флексибул, и наставник с изрядной долей иронии этому следует.

В диалоге начинается словесное перевоспитание мальчика наставником. Флексибул уводит его от традиционных представлений о благородстве и благородном воспитании и рисует иную картину, где в основу оценки человека кладет человеческие качества (острый ум, тонкое чутье, рассудительность) и этические принципы (справедливость, умеренность, милосердие, великодушие), только они и есть блага человека. Он подводит его (но делает это очень кратко) к новому взгляду на общество, где люди занимаются разными видами деятельности (многоопытные и мудрые старики, ученые, государственные деятели, преподаватели, крестьяне, моряки и др.), и это отличает их друг от друга. Следует жесткий упрек мальчику: «Что из этого ты познал? Чем занимаешься? Что осуществляешь? Вообще ничего, кроме одного: нет никого лучше меня, я рожден в знатном роду». Вникнуть во все сказанное учителем и определить свою значимость – задача Гримферанта. Он только вступает в жизнь, ничего еще не знает, должен понять, что многие люди лучше его и знают больше его. Мальчик соглашается с мнением наставника. В итоге он заявляет, что в ходе разговора стал другим человеком. А в конце диалога вновь появляется обращение Флексибула к мальчику «мой сын».

Во втором диалоге изложены главные положения, принципы воспитания, которые усвоил Гримферант и о которых он рассказывает своему собеседнику.

Главы о воспитании молодого человека относятся к воспитанию благородного юноши, но многие принципы, о которых Вивес говорит в диалогах, касаются воспитания молодого человека вообще, независимо от его социальной принадлежности. А в основе их лежит гуманистическое представление о человеке.

В самом деле, в основе наилучшего воспитания – правильная самооценка человека. Для этого надо усердно трудиться, чтобы совершенствовать душу, украсить ее знанием дел, наукой, добродетельными поступками. Вивес возвращается к этой мысли, когда говорит об особом почтении к людям большого ума и образования, что надо добиваться их дружбы и быть подобным им. Называются и такие качества подростка, как скромность, трудолюбие («праздный человек – камень»), борьба с гневом, честность, уважительное и почтительное отношение к людям (к родителям, магистрам, священнослужителям, магистратам). Подобные этим воспитательные требования можно встретить в педагогических трактатах других гуманистов, например, у итальянского гуманиста Маффео Веджо.

Есть интересные требования к поведению, касающиеся взгляда (глаза – «зеркала души»), языка тела и жестов при разговоре, во время приема пищи. Похожие вещи имеются у тех же Веджо, Эразма Роттердамского [39]39
  Веджо посвятил поведению детей две книги (пятую и часть шестой) своего трактата «О воспитании детей и их достойных нравах». Работа, написанная между 1445–1448 гг., была доступна нам только в старом издании 1513 г., но в этом издании (как и в издании 1508 г.) в результате неправильной атрибуции трактат был помещен под именем Фр. Филельфо: Francisci Philelphi de educatione liberorum clarisque eorum moribus. Tubingae, 1513. Работа Эразма Роттердамского «Приличие (пристойность) детских нравов» (Civilitas morum puerilium, 1530) была переведена в России в 1788 г. параллельно с латинским текстом под названием «Еразма Ротеродамского Молодым людям наука, как должно вести себя и обходиться с другими» (пер. У.А.М. – по разъяснению М. П. Смирнова – учитель Александр Мельгунов). Вивес знал работы Веджо и Эразма, и нельзя исключить их влияние на его творчество.


[Закрыть].

Поскольку два диалога о воспитании относятся к воспитанию благородного человека, они содержат такие нормы и требования, которые редко можно встретить в педагогических трактатах гуманистов, пишущих о воспитании детей горожан. Обращает на себя внимание трактовка самооценки: судить о себе не высокопарно (magnifice), а умеренно; осмысливая себя, молодой человек обесценивает себя и смиряет настолько, что не встретит никого столь презренного и ничтожного, кого пониманием своего ума не поставит впереди себя. Он согласен считать себя не господином, а манципием (рабом, невольником). В чем смысл такого сознательного самоуничижения, крайне низкой самооценки? Может быть, в том, чтобы уравнять благородного с простым человеком? Возможно и влияние на подобные мысли христианских идей, тем более что в конце первого диалога о воспитании говорится как о главной заботе молодого человека – быть приятным бессмертному Богу.

Другое требование состоит в том, чтобы подросток остерегался, в силу недостатка опыта, ума и благоразумия, выносить какие-то решения, оценивать законы, нравы, предоставив это тем, кто способен это делать; со всем этим могли сталкиваться подростки из знатных и влиятельных семей, из придворных кругов. Они могли сталкиваться и с проявлением лести и лжи, распространенной в придворном мире. Не отсюда ли столь резкое выступление в диалогах против лжи? Воспитатель, как видим, учитывает особенности жизни подростка в дворянской семье и соответственно на них реагирует.

Диалог XX о мальчике-принце, казалось бы, должен быть центральным во второй части работы Вивеса. Тем не менее он занимает достаточно скромное место и по объему не столь большой. В нем будущему государю Филиппу наставником внушается мысль, показанная на конкретных примерах, о том, что для управления государством необходимы знание и опыт. А для этого надо учиться, читая книги древних мудрецов, особенно остерегаться лени, «со всем напряжением души стремиться к изучению наук и взращиванию добрых мыслей».

Мы коснулись только некоторых тем «Диалогов», в основном связанных с образованием и воспитанием, с природой. Но в работе Вивеса большое место занимает и бытовая тематика, повседневность. И сюжеты на эту тему столь значительны, что заслуживают отдельного разговора. Так что «Диалоги» испанского гуманиста могут быть хорошим источником не только для тех, кто интересуется историей педагогики, но и для исследователя, занимающегося бытом и повседневной жизнью XVI в.

Ввести «Диалоги» Вивеса в нашу научную жизнь предложил доктор педагогических наук В. Г. Безрогов. Он же снабдил будущего переводчика первыми изданиями «Диалогов» и их английским и испанским переводами. Была надежда, что Виталий Григорьевич станет первым читателем и критиком переведенного текста и, естественно, его ответственным редактором. Судьба распорядилась иначе, В. Г. Безрогов скончался в ноябре 2019 г.

Наш перевод «Диалогов» Вивеса с латинского языка выполнен по присланному В. Г. Безроговым изданию XVI в.: Linguae latinae exercitatio Ioan. Lodo. Vivis Valentini Parisiis apud Ioannem Foucher et Vivantium Gaultherot, 1540.

Для справок использовались другие издания XVI в. и переводы диалогов на испанский и английский языки [40]40
  Из изданий XVI в. нам были доступны: Аугсбургское издание – Linguae latinae exercitatio Io. Lodo. Vivis Valentini. Eiusdem In Vergilii Bucolica expositio potissimum allegorica. Augustae Vindelicorum apud Philippum Ulhardum, 1541. Нюрнбергское издание – Colloquia sive Exercitatio latinae linguae Ioannis Lodovici Vivis Valentini. Ioan. Thomae Freigii Norimbergаe, MDXIC (издание имеет комментарии и указатели).
  Из переводов – на испанский: Diálogos Juan Luis Vives / Trad. еn lengua castellano Cristold Coret y Peris. 10^ed. Madrid, 1916 (издание имеет параллельный латинский текст); на английский – Tudor School-boy life the dialogues of Juan Luis Vives / Transl., introd. by Foster Watson M. A. L., 1908. Перевод почти не содержит комментариев, но в начале каждого из диалогов даются сведения о его структуре и иногда объясняются значения имен.


[Закрыть]. В высшей степени полезным оказалось и научное издание «Диалогов», выполненное М. Пилар Гарсия Руиз. Оно помогло уточнить в отдельных местах латинский текст, обеспечить более полное комментирование и сноски, важны были и некоторые неизвестные нам интересные факты.

Отдельные переведенные нами «Диалоги» (II, V, VIII, X, XI) были опубликованы в разных изданиях [41]41
  Проблемы современного образования. № 6. М., 2014. С. 53–76; Гуманитарные ведомости ТПГУ им. Л. Н. Толстого. № 1 (21). Март. Тула, 2017. С. 102–113; Антология педагогического наследия Средних веков, Возрождения и Реформации / Под ред. В. Г. Безрогова, В. В. Рыбакова. М.: Русское слово, 2021. С. 389–405.


[Закрыть].

Сердечная благодарность И. В. Кривушину и Д. В. Самотовинскому за помощь в подготовке книги.

Диалоги. Практика латинского языка

Обращение к Филиппу

Филиппу, сыну наследника императора Карла, с благим пожеланием

Польза латинского языка очень велика и для речи, и для правильного мышления. Ибо латинский язык – словно некая сокровищница всяческой эрудиции, поскольку на нем великие и выдающиеся умы написали все научные труды, каковых никто не может постичь иначе как через знание этого языка. По каковой причине я охотно соглашусь среди занятий серьезными науками помочь также в этой части первому опыту детства. Я написал первое упражнение по устной речи, надеюсь, полезное детям при пользовании латинским языком. Посвящаю его тебе, венценосному мальчику, как из-за высокого благоволения твоего отца ко мне, так и потому, что формированием твоей души в добрых нравах окажу очень большие услуги Испании – моей родине, чье спасение – в твоей честности и мудрости. Но об этом ты услышишь обстоятельнее и содержательнее от Мартина Силицео, твоего наставника [42]42
  Хуан Мартинес Силицео (1485–1557) – наставник сына императора Карла – Филиппа. Учился вместе с Вивесом в Париже. В 1534 г. назначен императором Карлом V, отцом Филиппа, его наставником.


[Закрыть].

I. Утреннее пробуждение

Девушка Беатрикс [43]43
  Беатрикс – видимо, служанка.


[Закрыть], Эмануэл, Евсевий

Беатрикс. Иисус Христос, пробуди нас от порочного сна. Эй, мальчики, проснетесь ли вы сегодня?

Евсевий. Не знаю, что попало мне в глаза, так и кажется, что они полны песка.

Беатрикс. Это твоя первая утренняя песня и очень старая. Я открою оба эти окна, деревянное и стеклянное, чтобы ясное утро достигло ваших глаз. Поднимайтесь, поднимайтесь.

Евсевий. Так уже утро?

Беатрикс. Ближе полдень, чем утренняя заря. Эмануэл, ты хочешь свежую рубашку?

Эмануэл. Сейчас не нужно, эта достаточно чистая; завтра возьму другую. Принеси мне камзол (thorax) [44]44
  Здесь и далее в круглых скобках – слова самого Вивеса и латинские слова, синонимичные переведенным, иногда другие варианты перевода. В квадратных – слова переводчика, поясняющие смысл фразы.


[Закрыть].

Беатрикс. Какой, простой или утепленный?

Эмануэл. Какой хочешь, мне неважно. Принеси простой, менее тяжелый, раз сегодня я буду играть в мяч.

Беатрикс. Это вечно твой обычай, прежде об игре думаешь, чем о школе.

Эмануэл. Что ты говоришь, глупая? Сама школа называется игрой [45]45
  Тема школы как игры обсуждается в диалоге V.


[Закрыть].

Беатрикс. Я не понимаю ваших грамматических [вещей] и софизмов.

Эмануэл. Дай тугие кожаные ремешки [46]46
  Кожаными ремешками стягивались одежды.


[Закрыть].

Беатрикс. Они разорваны, возьми шелковые, так приказал твой педагог. Что еще? Хочешь короткие брюки (femoralia) и чулки, ведь жарко?

Эмануэл. Совсем нет. Дай длинные чулки (feminicruralia). Стяни меня, пожалуйста.

Беатрикс. Что, у тебя руки из соломы или из масла?

Эмануэл. Нет, но закрепи их [ремешки] тонкой ниткой. Ах, какие ты дала мне ремни (astrigmenta), без железных креплений и разодранные!

Беатрикс. Вспомни, ты вчера цельные испортил азартной игрой.

Эмануэл. А ты откуда знаешь?

Беатрикс. Я в щель двери наблюдала, как ты играл с Гузманулом.

Эмануэл. Буду благодарен, если об этом не разузнает педагог.

Беатрикс. Напротив, я расскажу, как только назовешь меня, как обычно, безобразной.

Эмануэл. А что, если жадной?

Беатрикс. Как хочешь, только не безобразной.

Эмануэл. Принеси башмаки.

Беатрикс. Какие из двух пар? С длинным ремнем (obstragulum) [47]47
  Obstragulum – ремень для подвязывания обуви.


[Закрыть] или с коротким?

Эмануэл. Они грязью покрыты.

Беатрикс. Сухой грязью, которая называется другим словом – «пыль»? Ну ты хорош. Ведь в открытых местах ремень порван и застежка потеряна.

Эмануэл. Прошу, надень.

Беатрикс. Ты сам это сделай.

Эмануэл. Не могу согнуться.

Беатрикс. Сам ты согнулся бы легко, а лень твоя – с трудом. Разве шпагу проглотил, как тот шарлатан четвертого дня? Неужели ты еще так изнежен? Что будет с тобой более взрослым?

Эмануэл. Завяжи не тугим двойным узлом, так изящнее.

Беатрикс. Тем не менее узел сразу бы развязался, и башмак у тебя упал бы с ноги. Лучше или тугим двойным узлом, или узлом и бантом (laxo). Возьми тунику с длинными рукавами и тканый пояс.

Эмануэл. Меньше всего именно этот пояс, но [дай] кожаный охотничий.

Беатрикс. Мать запрещает. Хочешь все делать по собственной воле? Ты вчера сломал застежку ремня.

Эмануэл. Я не мог иначе отстегнуть. Тогда дай пурпурный [пояс?] изо льна.

Беатрикс. Возьми. Подпоясывайся по галльскому способу. Голову причеши сначала более редким гребнем, потом более частым. Приладь войлочную круглую шляпу на макушке, чтобы не сползала она на затылок, как обычно у тебя, или на лоб и глаза.

Эмануэл. Выйдем же, наконец.

Беатрикс. Как? С немытыми руками и лицом?

Эмануэл. С этой своей назойливой заботливостью ты уморила бы даже быка, не говоря уж о человеке. Мне кажется, что не мальчика ты одеваешь, а невесту.

Беатрикс. Евсевий, принеси таз с кружкой, лей сильнее; скорее течет из носика сосуда с узким горлышком, чем ты льешь. Очисти грязь с узлов пальцев, прополоскай рот и горло, хорошо протри глаза (веки и ресницы), затем крепко шею и под ушами. Возьми полотенце. Вытрись. Бессмертный Боже! Тебе надо напоминать о каждой вещи в отдельности, неужели ничего не сделаешь сам по собственному побуждению?

Эмануэл. Ах, ты слишком несносна и надоедлива.

Беатрикс. А ты слишком славный и миловидный мальчик. Поцелуй меня. Преклони колени перед образом нашего Спасителя, прочитай Господню молитву и другие молитвы, как делаешь, согласно обычаю, прежде чем выйдешь из комнаты. Смотри, мой Эмануэл, не помышляй ни о чем другом, пока молишься. Подожди-ка немного, положи этот носовой платок в поясной кошелек, чтобы сморкаться.

Эмануэл. Я достаточно подготовлен согласно твоей воле?

Беатрикс. Да.

Эмануэл. Согласно моей – нет, так как пока еще согласно твоей. Я осмелился бы поспорить с твоим обещанием потратить один час на одевание.

Беатрикс. Что, если даже два? Куда ты пойдешь вообще? Что будешь делать? Быть землекопом, думаю, или пахать.

Эмануэл. Будто нет того, что я бы мог делать.

Беатрикс. О великий муж, пылко занятый ничегонеделанием!

Эмануэл. Уйдешь ли ты отсюда, насмешница? Уходи, или я прогоню тебя этим башмаком или сорву повязку у тебя с головы.

II. Первое приветствие

Мальчик (сын), отец, мать, (Изабелла) [48]48
  При перечислении участников диалога в нем не обозначена Изабелла. Видимо, это служанка.


[Закрыть]

Сын. Здравствуй, мой отец, здравствуй, моя матушка, желаю вам счастливого дня, родненькие. Милости Христа желаю вам, сестрицы.

Отец. Сын мой, пусть спасет тебя Господь; пусть вознесет к замечательным добродетелям.

Мать. Пусть спасет тебя Христос, мой свет. Что ты делаешь, мой сладкий? Как чувствуешь? Как спал этой ночью?

Сын. Чувствую хорошо и спал спокойно.

Мать. Да пребудет с тобой Христова благодать.

Сын. В середине ночи я, однако, был разбужен головной болью.

Мать. Я расстроена и несчастна! Что расскажешь? В какой части головы?

Сын. В темени.

Мать. Как долго?

Сын. Едва ли одну восьмую часть часа, потом я уснул и больше [боли] не чувствовал.

Мать. Я пришла в себя, ведь ты меня успокоил.

Сын. Пусть тебе станет хорошо.

Изабеллочка, приготовь мне легкий завтрак. Русцио, Русцио! Здесь веселый песик. Как хвостом виляет! Как встает на задние лапы! Как живешь, как чувствуешь себя? Эй, принесешь один-другой кусок хлеба, чтобы дать ему, увидишь забавнейшие игры. Не голоден? Разве ничего не ел сегодня? Действительно, в этой собаке больше ума, чем в жирном погонщике мулов.

Отец. Мой Туллио, мне с тобой хочется немного побеседовать.

Сын. К чему [ты это говоришь], мой отец? Ведь для меня не может быть ничего сладостнее, чем слушать тебя.

Отец. Этот твой Росцио – животное, разве он человек?

Сын. Думаю, животное.

Отец. Как ты думаешь, почему ты человек, а не он? Ты ешь, пьешь, спишь, гуляешь, бегаешь, играешь. Он все это [тоже] делает.

Сын. И все же я человек.

Отец. Как ты об этом знаешь? Чего ты теперь имеешь больше, чем пес? Но важно то, что он не может стать человеком, ты можешь, если хочешь.

Сын. Прошу, отец мой, докажи это сразу же.

Отец. [Это] произойдет, если пойдешь, куда идут животными, возвращаются людьми [49]49
  Эту мысль Вивес повторяет и в других диалогах, например, в III, V.


[Закрыть].

Сын. Я пойду, отец, очень охотно, но где это?

Отец. В школе (in ludo literario).

Сын. В таком случае я никак медлить не стану.

Отец. И я.

Изабеллочка, слышишь? Дай ему легкий завтрак в сундучке.

Изабелла. Что же?

Отец. Кусок хлеба с маслом, сухие фиги, на закуску виноград, но высушенный на солнце, – другой, липкий, пачкает пальцы и одежду мальчиков. Разве лишь он (мальчик) предпочтет немного вишен или золотые продолговатые сливы. Приделай ручку к сундучку, чтобы он не выскользнул из рук.

III. Проводы (deductio) в школу

Отец, родственник, школьный учитель Филопон [50]50
  Среди участников диалога – некий родственник, не обозначенный при перечислении участников диалога. Уже говорилось, что у Вивеса имена участников диалогов имеют, по примеру Плавта, определенный смысл. Так, Филопон (от греч. – любовь к труду) тщателен и усерден в работе с учениками. Прообразом послужил Иоанн Филопон – грамматик, философ и теолог VI в., комментатор Аристотеля.


[Закрыть]

Отец. Осени себя святым крестом. Веди нас, Иисус Христос, мудрейший – неразумных, могущественнейший – слабых. Скажи, прошу, мой родной, ты, кто занимаешься литературой, кто в этой гимназии наилучший наставник мальчиков?

Родственник. Ученейшим, пожалуй, является Варрон, но очень тщательным и честнейшим и неплохой эрудиции – Филопон [51]51
  Варрон Марк Теренций (116 до н. э. – 27 до н. э.) – римский ученый-энциклопедист.


[Закрыть]. У Варрона очень многочисленная школа, и дома многочисленная группа учеников в контубернии [52]52
  Контуберний – пансион; учителя берут к себе в дом определенное количество учеников, содержат их и обучают за плату.


[Закрыть]. Филопон, видимо, не находит удовольствия от множества, он довольствуется немногими [53]53
  В изввестном Вивесу трактате Баттисты Гуарино не одобряется большое число учеников на ранней ступени обучения (см.: Guarino B. De ordine docendi et studendi // Garin E. Il pensiero pedagogico dell’Umanesimo. Firenze, 1958. P. 438–440).


[Закрыть].

Отец. Я предпочитаю его. Вот он прогуливается в портике гимназии. Сын, это форматорий (от formatio – образование) и как бы мастерская людей, и здесь мастер образования. Пусть п омогает тебе Христос, учитель. Обнажи голову, мальчик, и преклони правое колено, как тебя учили, теперь стой прямо.

Филопон. Нам всем благоприятен твой приход. Какое-то дело [ко мне]?

Отец. Я приведу к тебе своего сынка, чтобы ты сделал из животного человека.

Филопон. Приложу к этому делу самоотверженный труд, он станет из животного человеком, из никуда не годного – разумным и добрым, ты, право, не будешь сомневаться в этом.

Отец. За сколько ты учишь?

Филопон. Если мальчик будет хорошо успевать, то за низкую цену, если плохо – то дорого.

Отец. Ты тонко и мудро говоришь об этом, как и обо всем. Итак, разделим между нами эту заботу: ты – чтобы старательно обучать, я – чтобы щедро вознаграждать твой труд.

IV. Идущие в школу

Цирратус, Претекстатус, Ветула, девушка (Терезула), Олускулария[54]54
  ^{Имена участников диалога даны на основе латинского языка: Цирратус – кудрявый, Претекстатус – носящий тогу, окаймленную пурпуром, мальчик свободных сословий, Ветула – старушка, девушка (Терезула), Олускулария – женщина, продающая овощи. О названном в диалоге Филопоне см. ссылку 9.}


[Закрыть]

Цирратус. Кажется, время тебе идти в школу?

Претекстатус. Конечно, нам пора идти.

Цирратус. Плохо помню дорогу, думаю, она в ближайшем квартале.

Претекстатус. Сколько раз ты туда ходил?

Цирратус. Три или четыре раза.

Претекстатус. Когда начал туда ходить?

Цирратус. Думаю, сегодня третий раз или четвертый.

Претекстатус. Так в чем же дело, разве этого недостаточно, чтобы узнать дорогу?

Цирратус. Нет, даже если бы я пошел сто раз.

Претекстатус. А я, даже если бы пошел один раз, никогда бы потом не блуждал. Но ты идешь нехотя, ходишь, забавляясь, и не видишь ни дороги, ни домов, ни каких-либо знаков, которые потом тебе напоминали бы, куда надо повернуть, какой дороги держаться. Я все это замечаю тщательно, так как иду охотно.

Цирратус. Этот парень живет недалеко от школы. Эй ты, пустышка (titivillitium) [55]55
  Пустяк, пустышка (titivillitium) – пренебрежительное обращение к встреченному мальчишке. Его имени нет при указании участников диалога, но в самом диалоге он общается со школьниками.


[Закрыть], как пройти к твоему дому?

Пустышка. Чего ты хочешь? Идешь от своей матери? Моей матери нет дома, к тому же и сестры нет, обе отправились к св. Анне [56]56
  Церковь Св. Анны в Валенсии (с 1514 г.); ниже говорится о празднике Освящения церкви или годовщине Освящения. См. комм. М. Пилар Гарсия Руиз к Luis Vives. Los Diálogos. P. 415.


[Закрыть].

Цирратус. Что там происходит?

Пустышка. Вчера был праздник Освящения, сегодня их пригласила какая-то женщина, занимающаяся сыроварением, чтобы отведать створоженное молоко.

Цирратус. А ты почему не отправился вместе с ними?

Пустышка. Я остался здесь, чтобы сторожить дом; моего брата, младенца, они унесли туда с собой. Но они обещали мне, что принесут в корзиночке часть остатков еды для меня.

Цирратус. Почему же ты тогда не остаешься дома?

Пустышка. Я скоро вернусь; [но] в игре в кости с сыном поденщика я теперь опережаю. Хотите и вы поучаствовать?

Цирратус. Пожалуйста, пойдем.

Претекстатус. Ни в коем случае.

Цирратус. Почему нет?

Претекстатус. Чтобы нас не высекли.

Цирратус. Ой, я не подумал.

Пустышка. Вас не высекут.

Цирратус. Почем ты знаешь?

Пустышка. Потому что ваш магистр вчера потерял розгу.

Цирратус. Ой, [но] как ты узнал?

Пустышка. Сегодня из нашего дома мы слышали его вопли, когда он искал розгу.

Цирратус. Пожалуйста, поиграем немного.

Претекстатус. Ты играй, если хочешь, я пойду один.

Цирратус. Не сообщай, пожалуйста, обо мне преподавателю, скажи, что меня задержал отец.

Претекстатус. Хочешь, чтобы я солгал?

Цирратус. Почему нет ради товарища?

Претекстатус. Потому что в храме я слышал проповедника, который утверждал, что лжецы – дети дьявола, а говорящие правду – Бога.

Цирратус. Действительно, дьявола? Прочь! Знаком святого креста освободи нас, наш Господь, от недругов наших.

Претекстатус. Ты не можешь быть свободен, если играешь, когда надо учиться.

Цирратус. Пойдем, ты взял верх.

Пустышка. Ой, эти парни не осмеливаются немного поиграть, иначе их должны высечь.

Претекстатус. Этот парень пропащий, [из него] выйдет нечестивый человек. Но как он ускользнул от нас? И мы не спросили о дороге к школе. Позовем назад.

Цирратус. Он предался дурному делу, не хочу, чтобы меня снова побуждали к игре. Спросим у этой старушки. Мать, ты не знаешь, как пройти к школе Филопона?

Ветула. Я жила возле этой школы шесть лет, в этом месте родила сына, старшего по рождению, и двух дочерей. Перейдите эту площадь Villae Rasae [57]57
  Площадь Villae Rasae в Валенсии (родине Вивеса). План части города дан у М. Пилар Гарсия Руиз в Luis Vives. Los Diálogos. P. 585.


[Закрыть], оттуда идет узкий переулок, потом площадь Domini Veterani, отсюда поверните направо, затем налево, там спросите, недалеко ли находится школа.

Цирратус. Ой, мы не сможем все запомнить.

Ветула. Проводи их в школу Филопона, Терезула. Такое дело, что ее мать дала нам лен для чесания и прядения.

Терезула. Что за наказание, Филопон? Будто я знаю, что за человек этот Филопон? Разве ты не говорила о том, кто расшивал башмаки возле Зеленого трактира? О глашатае на улице Гигантис, который держит наемных лошадей?

Ветула. Хорошо знаю, что ты, негодница, всегда узнаешь не то, что нужно, а то, что к делу не относится. Филопон – учитель в школе, старик, высокий, подслеповатый, как видно из комнат, в которых мы некогда жили.

Терезула. А, уже припоминаю.

Ветула. При возвращении пройди через продовольственный рынок, купи салат, редиску и вишню, возьми корзиночку.

Цирратус. Проведи нас также через овощной рынок.

Терезула. Здесь [по этому пути] пойдете короче.

Цирратус. Мы не хотим идти этим путем.

Терезула. Почему так?

Цирратус. Потому что там меня укусила собака из дома пекаря, вот и хотим тебя сопровождать на рынок.

Терезула. Я пойду на рынок, возвращаясь (ведь мы до сих пор находимся далеко), после того как оставлю вас в школе, и куплю то, что мне велено.

Цирратус. Мы хотим увидеть, за сколько ты покупаешь вишню.

Терезула. Каждый фунт мы покупаем за 6 монет. Но зачем это тебе?

Цирратус. Потому что сестра сегодня утром приказала мне разузнать, есть ли там некая старуха торговка овощами, у которой, если купишь вишню, то она, как мне известно, продаст ее за меньшую цену, чем другие, и даст нам немного вишни или пучок латука. Ведь ее дочь когда-то служила у моей матери и сестры.

Терезула. Как бы не стоил вам этот лишний путь нескольких плетей.

Цирратус. Совсем нет, ведь мы придем вовремя.

Терезула. Пойдем. Я так мало гуляла, зачахну, жалкая, сидя все дни дома.

Претекстатус. Чем ты занята? Разве только сидишь в праздности?

Терезула. В какой праздности? Это же совсем не так: я пряду, скатываю [в шар], свиваю (скручиваю), тку. Ты думаешь, наша старушка потерпит, чтобы я бездельничала? Она проклинает праздничные дни, в которые надо отдыхать.

Претекстатус. Разве праздничные дни не священны? Как, в таком случае она проклинает священное дело? Неужели она сама хочет проклинать то, что установлено священным?

Терезула. Думаешь, я училась геометрии, чтобы мочь вам объяснить это?

Цирратус. Что значит «геометрия»?

Терезула. Я не знаю. У нас была соседка, которую звали Геометра, она всегда или сама была в храме с пресвитерами, или с ней в ее доме пресвитеры. И потому была она, как говорили, мудрейшая. Но пришли на овощной рынок. Где, наконец, ваша старушка?

Цирратус. Я оглядел его [рынок]. Но у нее покупай при том условии, что она даст нам какой-нибудь подарок. Эй, тетка, эта девушка купит у тебя вишни, если немного нам подаришь.

Олускулария. Ничего я не дарю, все продается.

Цирратус. Не дарится грязь у тебя, которая на руках и шее?

Олускулария. Если не уйдешь отсюда, бесстыдник, эту грязь почувствуют твои щеки.

Цирратус. Каким образом [ее] почувствуют мои щеки, когда она у тебя на руках?

Олускулария. Верни вишню, воришка.

Цирратус. Беру пробу, так как хочу купить.

Олускулария. Тогда покупай.

Цирратус. Если понравится – за сколько?

Олускулария. Фунт за монету (numo libram).

Цирратус. Ой, вишня кислая, ты старуха – отравительница, ты продаешь здесь народу вишню, вызывающую удушье.

Терезула. Уходим отсюда в школу. Вы ведь своей хитростью впутали меня в рискованные дела и отвлекли надолго. Думаю, моя старушка уже беснуется дома из-за моей задержки. Вот дверь, стучите.