Текст книги "Парень без понедельника"

Ынсе потрогала цепочку. Ей придала сил мысль о том, что она должна жить за двоих.

Она надела рубашку с коротким рукавом и накинула сверху бомбер, сняла кроссовки и надела черные армейские ботинки. Затем она припудрила переносицу и щеки с помощью взятого в магазине пробника пудры и нанесла на губы немного тинта. Этот ежедневный процесс превращения в девушку был ее самой любимой частью дня. Ынсе попыталась улыбнуться, но, хотя алые губы и искривились в подобии улыбки, ей никак не удавалось избавиться от переполнявшей ее грусти.

Когда Ынсе вышла из кабинки, перед зеркалом в туалете стояли две девушки и поправляли макияж. Притворяясь, что занята исключительно мытьем рук, Ынсе то и дело осторожно бросала взгляды на свое отражение. Легкий, неброский макияж как будто делал ее даже более женственной. В то время как подбородки ее одноклассников покрывались щетиной, а кадык на шее выступал все больше, с Ынсе подобных изменений не происходило. Как будто она и впрямь была девушкой и только по некой ошибке Бога родилась с мужскими гениталиями. Ынсе улыбнулась, подумав, что когда-нибудь сможет уже по-настоящему, уверенно жить в женском теле.

* * *

Ынсе добралась до кафе на улице Хондэ. Когда она вошла, хозяйка, убиравшая столик за посетителями, бросила взгляд на дверь. Ынсе не хотелось, чтобы та заметила, что она плакала, поэтому она опустила голову, чтобы спрятать лицо.

Зайдя в женский туалет, она переоделась в форму бариста. Белая рубашка, черный жилет и длинный передник – эта гендерно-нейтральная униформа отлично смотрелась на Ынсе. В каком-то смысле она и впрямь походила на «миловидного мальчика», как сначала описала ее хозяйка.

Когда Ынсе впервые пришла на собеседование, у нее были длинные волосы, но хозяйка все равно сначала не могла понять, кто перед ней: красивый мальчик или красивая девочка, и лишь увидев вздымающуюся под одеждой грудь, окончательно решила, что имеет дело с существом женского пола. Она бы наверняка была шокирована, узнав, что грудь не настоящая. Не желая выглядеть как «мальчик», Ынсе достала тинт, чтобы добавить еще слой, когда дверь в туалет распахнулась и зашла какая-то девушка.

Она прошла в дальний угол и встала, опершись спиной о стену. Ынсе бросила на вошедшую рассеянный взгляд через зеркало и остолбенела. Это, без сомнения, была та студентка из автобуса. Хотя нельзя было сказать точно, казалось, что она либо одного возраста с Ынсе, либо всего на пару лет старше. Она, по-видимому, не узнала в девушке, одетой в униформу бариста, сидевшего с опущенной головой парня из автобуса.

Ынсе, у которой до этого не было возможности как следует рассмотреть свою защитницу, потихоньку разглядывала ее в зеркало. У девушки было в целом очень красивое лицо, но особенно Ынсе понравились ее прямые плотно закрытые губы. Это была форма губ, которая особенно нравилась маме Ынсе, интересовавшейся физиогномикой. Она говорила, что такие губы бывают у людей, которые не прогибаются под обстоятельства, не впадают в отчаяние из-за трудностей и всегда действуют решительно и твердо. Интересно, люди и правда ведут себя так, как предсказывает физиогномика?

Ынсе размышляла, поблагодарить или не поблагодарить девушку, но никак не могла решиться. Если та поймет, что тот школьник из автобуса наряжается в девушку и пользуется женским туалетом, это может вызвать у нее отторжение, несмотря на всю ее доброжелательность.

Когда Ынсе уже было окончательно решила, что лучше всего будет сделать вид, что они никогда не встречались, у нее в голове всплыла фотография отрубленной головы шестой жертвы Ангела-карателя из выпуска новостей. Лицо девушки очень напоминало лицо на фото. Неужели это один и тот же человек? Ынсе смотрела на девушку округлившимися глазами. По спине внезапно побежали мурашки. Она вспомнила, как при виде той фотографии из выпуска новостей ей показалось, что она уже видела девушку в туалете кафе.

«Как может быть, что мне вчера приснился человек, которого я впервые увидела сегодня?» – это в голове не укладывалось.

Ынсе задумалась о том, что мурашки по телу побежали еще до того, как она вспомнила про сон, как будто за всем этим крылась еще какая-то причина.

Во сне шестая жертва была некой Ким. Впрочем, большой пользы от этой информации не было, так как это была очень распространенная фамилия. Когда Ынсе стала рыться в памяти, в голове начали всплывать похожие женщины, которых она где-то когда-то видела, от чего она еще больше запуталась. Она начала сомневаться, что девушка, которая сейчас стояла прислонившись к стене, была той же, чью голову она видела во сне.

Девушка тоже искоса поглядывала на Ынсе, видимо, заметив ее напряженную позу. Она стояла, держа сигарету между тонких пальцев одной руки, а другую руку прижимая к груди, и медленно выдыхала дым.

Ей удалось снова удивить Ынсе. Она казалась такой невинной и хрупкой, но уверенно давала отпор Дусоку в автобусе, а теперь оказалось, что она еще и курит. Она явно была не из тех, о ком можно составить верное представление, основываясь только на внешности.

То, как она курила, не выглядело вульгарным. Ее лицо без макияжа казалось интеллигентным. Но почему она стоит в туалете и курит с таким мрачным видом? Впрочем, наверное, у каждого есть свои демоны, о которых невозможно рассказать другим.

Ынсе отвела взгляд. Казалось, ее защитница сама нуждается в утешении. Ынсе подумала, что хотела бы стать ей другом, если бы только она не была против. Девушка тем временем выбросила окурок в урну, включила воду, помыла руки и вышла из туалета.

* * *

Ынсе безотчетно последовала за девушкой в холл кафе. Стоило ей увидеть, как та садится за столик напротив какого-то молодого человека, ее внезапно охватило дежа-вю. Ей показалось, что мужчина вот-вот ударит свою собеседницу. Внезапно молодой человек и правда вскочил и с криком: «Говорил же тебе бросить курить!» залепил девушке пощечину. Другие посетители обернулись в их сторону. Ынсе тоже уставилась на них, прикрыв рот рукой и округлив глаза. В голове беспорядочно скакали мысли. Все было в точности как ей привиделось. Получив пощечину, девушка плотно стиснула зубы, стараясь не заплакать, но из глаз ее все равно потекли слезы.

«Он снова ее ударит», – подумала Ынсе.

И действительно, молодой человек опять замахнулся.

Но Ынсе вовремя успела перехватить его руку, прежде чем она успела долететь до лица девушки. Взгляды всех троих пересеклись в одной точке. Подняв глаза на лицо молодого человека, Ынсе обомлела. Она знала его имя. И имя девушки тоже.

Его звали Кан Чхульчжун, а ее – Ким Чжехи. Ынсе и сама не могла понять, откуда знала их имена и почему они всплыли у нее в голове только сейчас.

– Что за…? Что ты, блядь, делаешь?! – выпучив глаза, заорал Кан Чхульчжун. Он выглядел угрожающе, но Ынсе не собиралась уступать только потому, что он физически сильнее ее. Когда Ынсе подверглась унижению в автобусе, Чжехи пришла ей на помощь. Ынсе хотела отплатить ей за ее доброту, даже понимая, что Чхульчжун может ударить и ее.

– Не смейте ее бить! – твердо сказала Ынсе, удерживая его руку.

– Я тебя, что ли, ударил? Ты почему лезешь в чужие дела? Этому тут учат сотрудников?

– Как вы можете бить девушку?

Постепенно Ынсе начала привыкать к тому, что с ее памятью творятся странные вещи. Но все эти дежа-вю, которые начались с тех пор, как она встретила Чжехи, не имели сейчас значения. Важно было лишь то, что было перед глазами.

Чхульчжун оторвал от себя руку Ынсе и в ярости вскочил, отодвинув стул так резко, что он покачнулся и с грохотом опрокинулся на пол. На этот раз удар Чхульчжуна пришелся по лицу Ынсе. Раздался хлесткий звук пощечины. Ынсе не смогла удержаться на ногах и упала. Шокированные посетители уставились на происходящее. Подбежала хозяйка, которая до этого читала книгу за кассой.

– Что вы делаете?! – закричала она.

– Отпусти меня! – молодой человек сбросил руку пытавшейся вмешаться хозяйки и, наклонившись, схватил Ынсе за воротник. В этот момент оторвалась силиконовая грудь, которая была закреплена внутри ее лифчика. Чхульчжун застыл, держа в руке мягкую силиконовую накладку телесного цвета. Хотя он, кажется, не понял, что это такое, было очевидно, что Ынсе вот-вот раскроют. Чжехи, которая стояла чуть поодаль, какое-то время переводила взгляд с Ынсе на накладку и обратно, а затем подошла, выхватила ее из рук Чхульчжуна и засунула себе в карман.

– Что это за хрень? – спросил Чхульчжун.

– Не твое дело.

Не обращая на него внимания, Чжехи протянула руку лежавшей на полу Ынсе. Ее взгляд как будто говорил: «Теперь все в порядке», и Ынсе поняла, что девушка узнала в ней школьника из автобуса. Она крепко ухватилась за руку Чжехи.

* * *

Ким Чжехи и Кан Чхульчжун. Ынсе пробормотала про себя эти имена, идя по перерытой из-за дорожных работ дороге. Как она ни ломала голову, она не могла вспомнить, откуда знала эти имена.

Идти по асфальту, где тут и там зияли выбоины, было неудобно, а безлюдность улицы производила гнетущее впечатление. В сопровождаемом неприятным электрическим поскрипыванием унылом свете уличных фонарей контуры предметов казались причудливыми, от чего пустынный переулок делался словно бы еще более мрачным. Казалось, такое освещение способствовало росту преступности в этом районе куда больше, чем могло бы его полное отсутствие. Внезапно у Ынсе возникло ощущение, что она уже думала те же самые мысли, идя по той же самой дороге. Она встряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

В ветеринарной клинике «Херим» ярко горел свет. Когда Ынсе шла по этому переулку, она обычно заглядывала в окна, чтобы посмотреть на забавных котят и щенков в странных колпаках. Перед зданием стояло частное такси с включенными фарами. Двери клиники открылись, и оттуда вышли сама ветеринар Херим и ее жених, водитель такси. Оба держали в руках пластиковые контейнеры, которые они сгрузили в багажник машины.

– Здравствуйте! – Ынсе, как обычно, поприветствовала их.

– О, привет, Ынсе! – водитель такси с улыбкой обернулся в ее сторону. У Ынсе даже поднялось настроение оттого, что он обратился к ней по имени.

– А куда вы так поздно едете? – спросила Ынсе.

Стоило ей сказать это, как она оцепенела. Она заранее знала ответ ветеринара.

«В деревню “Край земли”. У них там нет ветеринара, так что я езжу туда помогать», – пробормотала Ынсе про себя.

– В деревню «Край земли». У них там нет ветеринара, так что я езжу туда помогать, – вслух произнесла Херим.

«Аааа… Да что же это такое?» – подумала Ынсе.

Эта сцена ей тоже снилась.

– А вы ее подвозите, да? – спросила она у водителя.

– Ага. Обычно упрямится, говорит, что сама доберется, но сегодня вот почему-то предложила вместе поехать.

Водитель широко улыбался, лицо его светилось от радости. Однако Ынсе было не до улыбок. У нее было состояние, при котором волосы дыбом встают.

– У вас нет ощущения, что у нас уже когда-то был похожий разговор?

Оба недоуменно взглянули на Ынсе, явно не понимая, о чем она говорит.

– Ой, не берите в голову. Я пошла.

Ынсе кивнула на прощание удивленно смотревшим водителю и ветеринару и развернулась.

Она не могла понять, почему все сегодня казалось таким странным. Ынсе завернула за угол, растерянно тряся головой.

Прямо за поворотом располагалось здание закрытого клуба, куда ходила Ынсе. Там каждый, невзирая на пол, мог исполнять песни, как мужским, так и женским голосом. Туда приходили люди разного возраста и с разными целями. Среди них были те, кто мечтал стать актером, комиком или заниматься озвучкой, а также те, кто, насмотревшись японского аниме, мечтал научиться петь голосом противоположного пола.

Очень немногие мужчины способны петь женским голосом, но Ынсе это давалось легко. Именно потому, что и мужской, и женский голос у нее выходили естественно, она работала инструктором, обучавшим новичков. За уроки она не получала никакой оплаты, но была избавлена от необходимости платить членский взнос клуба.

В школе она поневоле была изгоем, но здесь, где никто не знал ее биологический пол, она могла чувствовать себя свободно. Ее лицо и фигура были настолько женственными, что, разве только она не сняла бы штаны, никто не смог бы догадаться, что она родилась в мужском теле.

* * *

Ынсе спустилась вниз по узкой лестнице и оказалась в тускло освещенном помещении. В этом сумраке Тэчхоль, потягивая пиво, слушал оглушительно громкую гитарную музыку. Играла “The Messiah Will Come Again” Роя Бьюкенена. Тэчхоль слушал ее настолько часто, что ему давно уже должно было надоесть, но он включал ее снова и снова. Дошло до того, что стоило Ынсе услышать его имя, как у нее в ушах начинала звучать эта мелодия.

Он окончил отделение восточной живописи Художественного института, но сидел без работы. Не было похоже, что он вообще ее искал. Можно было подумать, что он из богатой семьи, раз владеет таким заведением, будучи безработным. Но так совсем не казалось, когда он без конца занимал у членов клуба. Судя по тому, как он постоянно выпрашивал деньги, он явно быстро транжирил все, что получал в качестве членских взносов. Так или иначе, а Ынсе он не нравился. Однажды рассказывая о себе на встрече клуба, Тэчхоль заявил, что хотя раньше он грезил о том, чтобы стать художником, специализирующимся на восточной живописи, больше он не тратит время на такие непрактичные мечты. Судя по его виду, он очень хотел, чтобы его спросили, а какие мечты практичные, но никто этого не сделал.

– О, привет! – сказал Тэчхоль, открывая новую банку пива. На Ынсе он даже не взглянул.

Должно быть, потому что было уже поздно, в клубе был только он. На полу были раскиданы пустые стеклянные бутылки из-под виски, алюминиевые пивные банки, порванные пакеты от сушеных кальмаров и коробки из-под рамёна быстрого приготовления. В этом похожем на свалку месте Ынсе и Тэчхоль тоже казались мусором.

– А Сугён не придет? – спросил Тэчхоль, открывая банку пива.

– Почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Дай ее телефон.

Тэчхолю нравилась Сугён. Он, всегда такой бесцеремонный с другими, перед ней как будто терялся.

– Я собираюсь здесь сегодня переночевать. Больше никого нет, так что, если ты уйдешь, я смогу спокойно поспать. Если уйдешь, завтра дам ее телефон.

– Завтра?

– Да, завтра.

– Бля, почему завтра?

Тэчхоль отбросил пустую банку. В стакане густо пенилось пиво.

– Да что ты так дергаешься? Я же сама не знаю ее номер. Завтра придет – спрошу.

Тэчхоль обнажил в усмешке пожелтевшие от постоянного курения кривые зубы. Было очевидно, что он пьян. У него было худое лицо с выступающими скулами и впалыми щеками, и единственной привлекательной чертой были большие черные глаза с двойным веком. Но и то, когда он улыбался, кожа под ними некрасиво обвисала, словно лапша удон, а зрачки беспокойно бегали.

– Ну, решай, уходишь? Нет? Не хочешь – не надо.

– Ухожу, ухожу. Но мне тоже идти некуда, так что дай хотя бы двадцатку.

Посверлив Тэчхоля негодующим взглядом, Ынсе достала кошелек, вынула оттуда две купюры по десять тысяч вон и протянула ему.

Тэчхоль, по своей привычке, сложил пальцы в кулак, а затем большим и указательным взял у нее купюры и с непринужденным видом положил в карман. Затем он усмехнулся и громко проговорил: «Кадешбарнеачреззеред*». Это напоминало странное заклинание на непонятном языке – он не был похож ни на английский, ни на японский. У Тэчхоля был сиплый и грубый голос. Ынсе он казался на редкость неприятным типом. Стоило дать ему деньги, как он, будучи владельцем клуба, тут же безропотно покидал свое обиталище. Трудно было понять, было это следствием отзывчивости или глупости.

Ынсе налила горячую воду в лапшу быстрого приготовления, села перед компьютером и включила фильм «Солдатская девушка». Героиня этого фильма, Кальперния, была трансгендерной женщиной, которая находилась в процессе перехода. Она уже сделала себе грудь, но гениталии оставались мужскими. Она была такой красивой и изящной, что даже Ынсе не могла оторвать от нее глаз. Ей хотелось стать такой же грациозной и женственной, как героиня этого фильма. Хотя Ынсе смотрела его далеко не впервые, она и в этот раз завороженно наблюдала за изящными движениями ее рук, тем, как светятся ее глаза и как двигаются красивые губы, когда она что-то проникновенно говорит. Если слово «завораживающий» можно было бы применить только к одному случаю, это относилось бы к актерской игре Ли Пейса, исполнившего роль Кальпернии.

«Если я сделаю операцию и стану настоящей женщиной, смогу ли я встретиться с таким мужчиной, как Бэрри?» – спрашивала себя Ынсе.

Она планировала сделать операцию по смене пола в следующем году, когда ей исполнится двадцать лет, но пока она смогла накопить только на маммопластику[1]1
  Увеличение груди и ее коррекция (прим. переводчика).


[Закрыть]. Когда она впервые посмотрела «Солдатскую девушку», она начала искать на YouTube видео с Ли Пейсом. Она тогда подумала, что он, должно быть, сам трансгендер, раз смог так безупречно вжиться в роль, но это оказалось не так. Этот актер был цисгендерным мужчиной. Ынсе выключила фильм до того, как началась сцена, где Бэрри жестоко убивают, и села есть разбухшую лапшу. Хотя это и был всего-навсего фильм, он был снят на основе реальных событий, поэтому она не могла спокойно смотреть на сцену убийства.

После того как Ынсе поела, ее начало клонить ко сну – усталость полностью ее охватила. Закрыв рот рукой, она широко зевнула. Лежа съежившись на диване, она начала размышлять, почему у нее то и дело возникает странное чувство, что вокруг нее все повторяется, но довольно скоро уснула.

Вдруг входная дверь резко распахнулась, и отец, держа в руке горящий деревянный крест, с криком «Кадешбарнеачреззеред» бросился на нее. Из его красных глаз лилась кровь.

– Ааааа!

Ынсе с криком проснулась.

– Кадешбарнеачреззеред… Хи-хи-хи.

Полностью раздетый, пьяный вдрызг Тэчхоль трогал ее грудь.

Ынсе укусила его за нос.

С воплем он откатился по бетонному полу. Задрав зад и приложив руки к пострадавшему лицу, он громко закричал:

– Бля… Да ты, сука, мужчина!

Ее раскрыли. Сердце оборвалось от страха.

Ынсе стремглав выбежала из клуба.

И реальность, и сон – все для нее было адом.

* * *

Время уже приближалось к 11 ночи. Ынсе вышла на автобусной остановке в районе Мёнхвадон, где находился ее дом, и с потерянным видом застыла на дороге. Почему-то она уже знала, что случится, когда она вернется домой, хотя она и не могла понять, откуда ей это известно.

Во сне, когда Ынсе туда пришла, рольставни на дверях овощного магазина «Вера», который принадлежал их семье, были полностью опущены. Ынсе открыла заржавевшую железную дверь, которая отделяла торговый центр «Новый мир» от соседнего жилого здания, и вошла. Дом был полностью пропитан запахом крови. Ванная походила на кровавый ад. Отец угрозами заставил Ынсе помочь ему расчленить труп. Он несколько раз ударил ее, и ей пришлось подчиниться. Он положил голову шестой жертвы в черный пакет вместе с кимчи и, уходя из дома, велел ей прибраться до его возвращения.

После его ухода Ынсе в каком-то отрешенном состоянии открыла окно ванной, затем полила весь дом, включая ванную, бензином и вышла на улицу. Через открытое окно виднелась кухня. В темном помещении мерцал только синий огонек, горевший на электрической рисоварке.

«Надо же, в этом, похожем на пещеру, темном доме последним остался живым огонек рисоварки. Словно символ, что люди живут ради того, чтобы есть. При этом они еще и истязают других, и сами в итоге страдают от этого», – размышляла Ынсе. Она ухмыльнулась, подумав, что ее жалкая жизнь похожа на этот самый огонек рисоварки, после чего подожгла давным-давно повешенные мамой занавески на окне ванной.

Она бежала изо всех сил, боясь, что отец может ее поймать, и в итоге добралась до станции метро, которая находилось недалеко от Университета иностранных языков. Почувствовав сильную жажду, она зашла в круглосуточный магазин, чтобы купить воду, и там увидела тот самый выпуск новостей, где говорили о том, что обнаружили шестую голову.

Ынсе захотелось проверить, было ли все это сном или произошло на самом деле.

Она направилась домой.

* * *

В темном переулке было очень тихо. Электрическая лампочка, висевшая на ограждении торгового центра «Новый мир», горела холодным синим светом. В этом старом здании на первом этаже располагались магазин овощей и мясная лавка. К ним были пристроены жилые помещения, отделяемые от торговой части небольшим двором. В самом здании этажи со второго по четвертый были торговыми, а на пятом и шестом располагались квартиры, с балконами, выходившими во двор.

Рольставни на дверях магазина овощей, принадлежавшего семье Ынсе, были полностью опущены. Поэтому Ынсе вошла через железную дверь, ведущую во двор, которым они пользовались совместно с владельцами мясной лавки. Он был завален кучей разного хлама: везде были раскиданы сломанные деревянные лотки, заржавевшие железные стулья и куски разбитого кирпича. Во дворе стоял отвратительный запах гнили и канализации.

Ынсе, стараясь не издать ни единого звука, открыла дверь и проникла в дом. В комнате отца было темно. Во всем доме было тихо. Это была очень странная тишина. Из-под дверной щели ванной пробивалась полоска света.

Стоило ей сделать шаг в ту сторону, как в нос ей ударил непонятный запах. Он был не из тех, что обычно можно почувствовать в жилом доме. Источником была ванная.

Когда Ынсе открыла дверь и шагнула внутрь, вонь стала совсем невыносимой. Как раз когда ей пришло в голову, что это может быть за запах, перед ней уже открылись залитые кровью белые плиты ванной. На полу лежал труп. Это была полностью обнаженная женщина, голова которой находилась в черном пакете. «Господи, что это?!» – Ынсе остолбенела от ужаса.

Ноги подкосились, а затем и все тело начало дрожать как осиновый лист. Она почти что рухнула на пол. Отец, который сидел на корточках и ножом разрезал труп, поднял голову и сердито посмотрел на Ынсе. Но его лицо быстро начало расплываться перед ее глазами. Ынсе не могла сосредоточиться: ее сознание ускользало, словно песок сквозь пальцы.

* * *

– Поезд прибывает. Уважаемые пассажиры, отойдите от края платформы.

Перед глазами Ынсе, отрешенно сидевшей на лавочке, резко возникла и исчезла синяя вспышка. Повторно прозвучало объявление.

Станцию сотряс грохот прибывающего поезда.

Взгляд Ынсе упал на мужчину, который с каким-то растерянным, отсутствующим видом обернулся в сторону, откуда доносился звук.

– …!

Ынсе рефлекторно встала и побежала к нему именно в тот момент, когда он, пошатнувшись, чуть не упал на рельсы. Послышались испуганные крики пассажиров. Все произошло молниеносно. Схватив мужчину, Ынсе отлетела на другую сторону платформы и ударилась головой. Она почувствовала, как затылок намок от крови и влажных кусков оторвавшейся плоти. По лицу ее тоже струилась кровь. Левая нога Ынсе изогнулась под странным углом. Она была в сознании, но не могла пошевелиться.

Глядя на нее, люди кричали от ужаса. Откуда-то издалека бежали дежурные по станции. Мужчина, который, казалось, благодаря ей не пострадал, держал ее в руках и громко кричал: «“Скорую”, вызовите “Скорую”!» С сильно побледневшим лицом он смотрел на Ынсе. Их взгляды встретились.

Лицо молодого человека было искажено ужасом, но черты показались Ынсе знакомыми. Да и весь этот момент, все это как будто уже происходило. Конечно, события совпадали не полностью, но она точно уже однажды пыталась его спасти.

«Что со мной происходит?» – недоумевала Ынсе.

Молодой человек, заливаясь слезами, шептал извинения. Но Ынсе и не думала обижаться. Это было ее решением. Она улыбнулась ему, стараясь дать понять, что не держит на него зла.

«Это очень странно. Я же была в ванной. Как я могла неожиданно оказаться в метро?» – мысли в голове Ынсе беспорядочно метались. Была поздняя ночь, а сейчас сквозь окна наземной станции пробивались солнечные лучи. «А как я заранее поняла, что он хочет броситься под поезд? Откуда я знала имена Ким Чжехи и Кан Чхульчжун? Звонок от мамы…»

Именно в тот момент, когда ее спутанное сознание начало угасать, взгляд Ынсе внезапно вновь оживился. Она начала лихорадочно ощупывать карман куртки.

– Что вы ищете? Нельзя вам двигаться.

– Мой мобильный…

Трррынь. Трррынь. Откуда-то донесся звонок мобильного Ынсе. Она вспомнила, что уже удивлялась, как он может звонить, если она ставила на беззвучный. У нее вновь возникло странное чувство, что она проживает сегодняшний день во второй раз.

Молодой человек, оглядевшись по сторонам, заметил валявшийся на платформе телефон Ынсе.

– Подождите, не теряйте сознание.

Мужчина аккуратно опустил ее, пошел за телефоном, принес и положил в ее руку.

– Мне так жаль, мне правда так жаль.

Он плакал.

Ынсе нравилось его лицо, даже перекошенное от рыданий.

Именно в этот момент она осознала. До сих пор она всячески пыталась понять, что происходит, но думала только, что это дежа-вю из-за сна. Однако вспомнив, как ответила тогда на мамин звонок, сразу все поняла. Это был не сон. Это действительно произошло.

Ее единственным способом выжить было ответить на звонок погибшей мамы. Она ухватилась за эту мысль. Как только она вернется в субботу, все, что произошло сегодня, исчезнет и она сможет заново прожить этот день.

Это был ее единственный шанс. Было уже не важно, кто ей на самом деле звонил: отец, который притворялся мамой, чтобы ее поймать, или действительно мама. Главное, что, ответив на звонок, она могла вернуться в субботу.

Ынсе нажала кнопку «принять», с трудом подняв руку, приложила трубку к уху и из последних сил произнесла:

– Мама?