Текст книги "Парень без понедельника"

Третья суббота

Очнувшись в автобусе, Ынсе поняла, что вернулась обратно в субботу, и удовлетворенно улыбнулась. Она подумала, что за всю ее жизнь с ней не случалось таких удивительных событий. В новостях говорили об Ангеле-карателе, а мобильный в руке Ынсе вибрировал.

Она сильно вытянула шею, чтобы посмотреть в заднюю часть автобуса. Там стояла Чжехи, держась за поручень, и читала книжку. «Наверное, у нее тоже есть родители или братья и сестры». Ынсе до сих пор даже не задумывалась о горе, которое испытали родные девушки после ее смерти. Она вспомнила слова молодого человека, сказавшего, что если бы он мог вернуться в прошлое, то отправился бы в то время, когда дорогие ему люди были еще живы, и спас бы их. «Как его зовут? Кто у него умер, кроме сестры? Мама, возлюбленная или друг, или, может, оба родителя?» – Ынсе хотелось узнать больше. – «В следующей временной петле надо спросить его имя».

Вранье о божественном откровении, которым Ынсе надеялась напугать отца, чтобы тот не убил Чжехи, не очень-то сработало.

Успокоив колотившееся сердце, она ответила на звонок отца. В этот раз она не стала менять обычный ход разговора. После того как тот бросил трубку, Ынсе, размышлявшая, как спасти Чжехи, набрала номер горячей линии по расследованию серийных убийств Ангела-карателя.

– Я знаю шестую жертву, которая сегодня погибнет. <…> Нет, я скажу при встрече. <…> Спросить детектива Кан Чхольмин? Хорошо.

Ынсе положила трубку. Она планировала пойти в полицейский участок, как только выйдет из автобуса.

Автобус медленно останавливался. Теперь должен был появиться Чо Дусок. Ынсе даже ожидала его появление. Ей захотелось еще раз ощутить тот трогательный момент, когда Чжехи заступится за нее.

Заметив Ынсе, Чо Дусок подошел к ней и принялся издеваться, а девушка, закрыв свою книгу, начала упрекать его. Их разговор был таким же, как в прошлый раз.

– Да, может. Может. А ты думаешь, можно вот так перед всеми выставлять на посмешище своего одноклассника? Из-за таких бесчувственных хамов, как ты, в школах столько затравленных подростков, многие из которых совершают самоубийство! – твердо произнесла Чжехи.

Ынсе очень нравилась именно эта часть, поэтому она хихикала, сидя с опущенной головой.

Ей захотелось увидеть лицо Чжехи, не боявшейся такого типа, как Чо Дусок, и дававшей ему отпор. Бросив украдкой взгляд на девушку, Ынсе сразу же немного встревожилась. Она думала, что Чжехи очень смелая, но это оказалось не так. Ее голос дрожал, кулак был крепко сжат, а на глазах даже выступили слезы. Значит, Чжехи, противостоя такому, как Дусок, тоже боялась и дрожала. Когда Ынсе увидела ее такой, сердце у нее защемило.

В этот момент водитель громко закричал: «Драться будете снаружи!» и остановил автобус.

Что ж, пора прекращать это развлечение. Ынсе резко встала и ударила Дусока головой в лицо. Чжехи испугалась и, широко раскрыв глаза, уставилась на происходящее. Ынсе схватила ее за запястье и вытянула за собой из автобуса.

Высунув туловище из окна, Чо Дусок закричал:

– В понедельник увидимся в школе, выродок! Тогда я тебя и убью!

Судя по тому, как он держался рукой за нос, кровь у него, похоже, пошла из обеих ноздрей.

Ынсе левой рукой ударила локоть правой руки и подняла средний палец.

Чжехи, которая наблюдала за действиями Ынсе, засмеялась, когда их взгляды встретились. Ынсе испытала странное чувство от того, что Чжехи, чье изуродованное тело она видела у них в ванной, смеялась, стоя перед ней. Девушка и представить не могла, что ей сегодня предстоит умереть от рук убийцы. Ей и во сне не могло присниться, что ее ожидает такое будущее.

Ынсе улыбнулась Чжехи, потому что ей приятно было видеть девушку живой.

– Спасибо вам, – поблагодарила она.

Чжехи посмотрела на Ынсе взглядом, в котором читалось много вопросов. Ынсе прекрасно понимала, что та хочет узнать.

– В каком классе?

– В двенадцатом.

– Ой, ты всего на один год младше. Давай на «ты». Меня зовут Ким Чжехи. А тебя?

Узнав, что разница между ними всего в год, Ынсе расслабилась и улыбнулась.

– Зови меня Ынсе.

Когда Ынсе пошла, Чжехи последовала за ней.

– Ты родилась очень красивой, хоть и в мужском теле. А голос вообще как женский.

– Извини, что я так тебя вытащил из автобуса, не спросив. Спасибо, что вышла со мной, – сказала Ынсе мужским голосом.

– О боже, как интересно!

– Это бесполезная способность.

– Почему бесполезная? Ты могла бы работать актрисой в радиоспектаклях или заниматься озвучкой.

– Кто пригласит трансгендера работать актером?

– Я, конечно, не могу ничего сказать уверенно, но я сейчас занимаюсь как раз такими вопросами.

– Что? Чем ты занимаешься? – спросила Ынсе, хотя и знала ответ.

– Я мечтаю стать правозащитницей. Я сейчас работаю в организации, которая защищает права ЛГБТ.

– Правда?

– Моя цель – побороть предубеждения и дискриминацию по отношению к представителям меньшинств как раз примерно к тому времени, как ты выйдешь на рынок труда. Потому что я терпеть не могу эгоизм людей, которые не могут спокойно принимать тех, кто отличается от них. Но твой голос правда удивительный. В районе возле моего ресторанчика тоже есть трансгендеры, однако трудно найти тех, кто может так здорово говорить и женским, и мужским голосом.

– А что ты чувствуешь при виде трансгендерных женщин?

– Сначала мне было неудобно, потому что я старалась вести себя аккуратно и говорить очень осторожно, чтобы не задеть их чувства, однако, когда я немножко подружилась с ними, поняла, что они очень хорошие люди. Конечно, это тоже зависит от конкретного человека. Мой старший брат встречался с женщиной-трансгендером. Она всегда выступала за справедливость и была очень красивой, но…

Чжехи, которая до сих пор возбужденно рассказывала, внезапно помрачнев, замолчала.

Ынсе же, услышав, что та девушка выступала за справедливость и была очень красивой, вспомнила Кальпернию из своего любимого фильма. Ей очень захотелось узнать, что дальше случилось с ней и братом Чжехи.

– И что? Что дальше? Расскажи про нее.

– Она умерла.

– Боже мой! От чего?

Ынсе, прикрыв рот рукой, широко раскрыла глаза.

– Ее зарезал один мудак извращенец-трансфоб. Об этом даже говорили в новостях.

Ынсе понравилось то, как Чжехи обозвала ненавидящих трансгендеров людей «мудаками извращенцами-трансфобами». Казалось, эндорфины в ее теле прыгают, словно капли воды.

– Однако когда я тебя вытащила из автобуса, ты даже не испугалась. Почему ты так послушно вышла за мной?

– Не знаю. Думаю, мне захотелось с тобой поговорить.

– Кажется, мне повезло, что я встретилась с тобой.

Ынсе, глядя на Чжехи, игриво поиграла бровями.

Ынсе ожидала, что Чжехи просто улыбнется и все на этом закончится, но та тоже два раза подняла брови в ответ. Ынсе улыбнулась и еще раз подняла брови. Чжехи повторила.

Обе девушки из-за этих пустяковых действий громко засмеялись. Ынсе подумала, что смеется впервые за миллион лет.

– А куда ты, кстати, направляешься?

– В кафе «Тайм сквер», у меня там встреча с другом.

– О, а я там подрабатываю.

– Ничего себе, правда?

«Когда я вернусь в кафе, переоденусь в так идущую мне форму бариста, надену лифчик и покажу свой настоящий облик, как поведет себя Чжехи?» – задумалась Ынсе. Ей казалось, что Чжехи даже не удивится, потому что они до странности хорошо понимали друг друга.

– Но скажи, почему такая положительная девушка курит?

– Ой, от меня пахнет?

– Твоему парню это наверняка не понравится.

– Парню? Откуда ты знаешь?

– Видела вас в нашем кафе.

Чжехи остановилась.

– Что ты несешь?

– …?

– Я действительно иду в кафе «Тайм сквер», но я там раньше никогда не была!

Ынсе поняла, что совершила ошибку. Однако не знала, как оправдаться.

– Ты что, сталкер?

– Н-н-нет.

Чжехи пошла в другую сторону.

– Чжехи, стой!!

Ынсе побежала за сильно рассердившейся девушкой, но та даже не оборачивалась. Она схватила ее за руку.

– Какие у тебя сегодня планы? После кафе куда ты пойдешь? Ты сегодня можешь погибнуть! Я хочу тебя предупредить!

– Да что с тобой? Прямо мурашки по коже!

Чжехи оторвала от себя руки Ынсе и убежала.

«Что же делать?!» – в отчаянии воскликнула Ынсе про себя.

Она в оцепенении смотрела на убегавшую Чжехи. Именно в этот момент какой-то мужчина привел детектива, которого Ынсе видела в прошлый раз, и указал пальцем на Ынсе.

– Вот тот мальчик. Он сказал, что знает шестую жертву, которая сегодня погибнет.

Когда детектив побежал в сторону Ынсе, перед ее глазами помутнело. И мобильный, и Ким Чжехи, которая застыла на месте и смотрела в ее сторону, и городской пейзаж вокруг – все стало размытым. Ынсе потеряла ориентацию в пространстве и бессмысленно махала руками в воздухе.

Опять те же симптомы. Как и в первую субботу, когда ее сознание резко перескочило из ванной в субботу на станцию метро в воскресенье. Ынсе тогда недоумевала, почему она не могла вспомнить, что произошло в этом промежутке.

«Получается, сознание, которое все время перемещалось из будущего в прошлое, в тот момент перескочило, наоборот, из прошлого в будущее?» – Ынсе не могла понять.

«Что со мной происходит?»

Почувствовав головокружение, Ынсе потеряла сознание.

* * *

– Ты очнулся? – донесся чей-то голос.

Под веками пронеслась синяя вспышка. Ынсе открыла глаза. Она лежала животом на кровати в незнакомом месте. Неизвестный ей мужчина средних лет смотрел на нее, наклонив голову. Это был худой человек невысокого роста. Лицо у него было квадратное, губы насыщенного темно-бордового цвета. Ынсе стало немного не по себе от его внимательного, проницательного взгляда. Она хотела подняться, но почувствовала сильную режущую боль в спине. Она невольно вскрикнула, но потом сжала зубы.

– Все хорошо. Тебе нужно лежать на животе. Ты в безопасности, – успокоил напуганную Ынсе невысокий мужчина. Из-за его спины показался другой, высокого роста. У него был достаточно темный цвет кожи и густые брови. Это был тот детектив, который хотел задержать Ынсе. На поясах у обоих висели полицейские жетоны.

– Я детектив Ха, а это мой напарник – детектив Кан, – представился невысокий мужчина.

Когда Ынсе звонила по горячей линии для поимки Ангела-карателя, полицейский, который ей ответил, сказал ей найти детектива Кан Чхольмина.

«Детектив Кан и детектив Кан Чхольмин – это один и тот же человек?» – задалась вопросом Ынсе.

В отличие от детектива Ха, во взгляде пристально смотревшего на Ынсе детектива Кана сквозило нечто неприятное: казалось, что на дне его черных зрачков что-то скрывалось.

– Ну, привет! – когда детектив Кан с улыбкой помахал ей рукой, Ынсе заметила кое-что необычное: ниже мизинца на ладони левой руки у него была татуировка в форме креста. Лицо Ынсе стало каменным, потому что такой же по форме и размеру крест был вытатуирован у отца на том же самом месте. Взгляд детектива Кана, направленный на Ынсе, был исполнен злобы. Она не могла понять, почему детектив, которого она увидела впервые в жизни, так на нее смотрел. Хотя оба были полицейскими, взгляды их кардинально отличались.

– А что случилось с моей спиной?

– Врачи говорят, что тебя, судя по всему, исхлестали кнутом. Рана очень серьезная. Несколько минут назад приходили медсестры и сменили бинты.

«Исхлестали кнутом??» – Ынсе совсем этого не помнила. Как и в первую субботу, у нее случился провал в памяти.

– Какой сегодня день недели?

– Утро воскресенья.

Ынсе немного успокоилась, подумав, что и это исчезнет, стоит ей ответить на звонок мамы. Однако она очень сильно переживала, так как не могла вспомнить, что случилось между субботой и воскресеньем и как она в таком виде оказалась в больнице.

– А где мой телефон? – Ынсе резко широко раскрыла глаза. Она почувствовала зуд в бедре, но, потянувшись почесать, не почувствовала того, чего ожидала. Подняв верхнюю часть туловища, она отбросила простыню, посмотрела на нижнюю часть тела и завопила.

– Ааааа!! Что со мной?!

Ниже колена у нее не было одной ноги.

– Ты получил ожог третьей степени на ноге. Мало того, что нервы пострадали, из-за воспаления очень быстро начали погибать клетки, и ногу пришлось ампутировать. Врачи сказали, что, если бы ее не отрезали, ниже пояса ты был бы полностью парализован. Еще у тебя была высокая температура, ты все время находился без сознания. Положение очень серьезное, поэтому, даже если тебя выпишут, придется долго ходить в больницу, продолжать лечение, – сказал детектив Ха.

– Что?!

– Когда тебя обнаружили в доме, где случился пожар, ты лежал без сознания, животом привязанный к обеденному столу, а дверь была закрыта извне.

«Я была привязана в доме, где случился пожар?» – Ынсе изо всех сил пыталась вспомнить, что случилось, от чего у нее началась страшная головная боль.

– Аааа! – Ынсе кричала, схватившись за голову, которая, казалось, вот-вот готова была взорваться от боли.

Испуганный детектив Ха резко вскочил и нажал кнопку вызова в изголовье кровати.

Какие-то образы стремительно заполонили сознание Ынсе. Это были воспоминания. До этого застрявшие где-то, они в один момент резко нахлынули, словно их ввели шприцом сквозь затылок.

Тело Ынсе задрожало, погрузившись в калейдоскоп воспоминаний. К ней вернулась память о тех событиях, что произошли с того момента. как она потеряла сознание в субботу после того, как вышла из автобуса, поссорилась с Чжехи и увидела, как какой-то мужчина привел детектива Кана и указал на нее.

Ынсе теряла сознание, глядя на полицейского, который бежал в ее сторону, и тому в итоге удалось ее поймать. Ынсе, что пришла в себя, была другой Ынсе – она вообще ничего не помнила про временную петлю и то, что произошло в автобусе. Детектив Кан отпустил мужчину и посадил Ынсе в машину. Но привез он ее не в полицейский участок, а в принадлежавший ее семье магазин овощей.

– Вам стоит быть осторожнее. Ынхёк позвонил в полицию, сказав, что знает все о шестой жертве.

Детектив, нахмурившись, бросил быстрый взгляд на отца Ынсе, Ко Чжимёна, а затем сел в машину и уехал. После того как Кан уехал, Ко Чжимён опустил рольставни на дверях магазина. Ынсе было очень страшно, она вся дрожала. Отец подтолкнул ее к сцене и, схватив за воротник, наклонил свое лицо близко к ее лицу и тихо спросил:

– Что это значит?

– Что ты имеешь в виду?

– То, что только что сказал детектив Кан.

– Что за детектив? Я этого человека впервые увидел сегодня. Я даже ни разу с ним не разговаривал.

– Ты знаешь Ким Чжехи?

– А это еще кто?

– Откуда ты узнал, что Ким Чжехи станет шестой жертвой?

– Я совсем не понимаю, о чем ты говоришь.

– Именно! Ты и не должен. Потому что об этом знаем только я и он. Однако ты как-то пронюхал.

– Я правда не понимаю, о чем ты!

– То, что ты говорил, под силу узнать лишь Сатане, и поэтому сейчас, когда его сила покинула тебя, ты ничего и не помнишь. Все те, кого мы убили, они – грешники, на которых указал он. И верующие, и даже атеисты – все радовались их смерти. Это значит, он повел меня так, чтобы я совершил правое дело. И он меня предупредил, чтобы я остерегался Сатаны, который может принимать любой облик. Он может вселиться в любое тело. Он вводит людей в заблуждение, заставляя впадать в нездоровые иллюзии и совершать непотребные, отвратительные дела. Чтобы построить на этой земле Царство Божье, мы должны иметь глаза, способные замечать Сатану. Ты одержим им.

Ко Чжимён схватил Ынсе за волосы. Та отчаянно трясла головой, твердя, что ничего не знает. Она сопротивлялась изо всех сил и даже укусила отца за руку.

– Ты что, совсем свихнулся?! – завопил тот.

Ко Чжимён резко ударил Ынсе, которая противилась ему сильнее обычного, по голове. Та упала на стоявшие на полу ящики от овощей. Картошка, лук и другие овощи выпали и раскатились во все стороны.

Ынсе не могла понять, сколько прошло времени. Когда она пришла в себя, ее ноздри заполнил запах крови. Резкий люминесцентный свет проник под веки. Она открыла глаза.

Вся ванная комната была залита кровью. Там лежал обнаженный женский труп без головы. При виде этого жуткого зрелища Ынсе застонала и резко зажмурила глаза.

– Смотри внимательно, это тело – тело Ким Чжехи, убийство которой ты пытался предотвратить. Ты точно одержим Сатаной. Он проник в твое тело. Очнись, ты, сукин сын!

Ко Чжимён вытряхнул из пакета на пол силиконовый бюстгальтер, лак для ногтей и парик. Это были вещи Ынсе.

– Ты что, рылся в моей сумке?

– Да. Рылся. Что это такое, сукин сын? Ты просто какой-то выродок! Впрочем, сейчас ты – не ты. Тобой управляет Сатана. Но я выбью его из твоего тела.

Ко Чжимён принес из своей комнаты кнут.

– Ааааааа, перестань, папа, перестань!

Ынсе двумя руками закрыла лицо и сильно задрожала. Это был кнут, которым отец бил маму, по его словам, для воспитания. Кнут этот был изготовлен из бычей кожи. Отец говорил, что он сделан словом Бога. Ынсе не знала, что это значит и откуда он его взял, но с тех пор, как они переехали в это место, он не выпускал его из рук.

Отец вытащил Ынсе из ванной и положил животом на обеденный стол на кухне.

Синей клейкой лентой, которой он перевязывал коробки, он примотал Ынсе к столу через спину.

– Я виноват! Прости, пожалуйста!

Ынсе не понимала, в чем ее вина, но все равно умоляла о прощении. Ко Чжимён скомкал полотенце и засунул ей в рот.

Донесся звук удара кнутом.

Затем крик Ынсе.

– Поскольку я это делаю от имени Бога и Библии, у меня нет страха даже размером с песчинку.

Удар.

Крик.

– Не оставляй юноши без наказания[2]2
  Ветхий Завет. Книга Притчей Соломоновых. Глава 23. Стих 13.


[Закрыть].

Удар.

Крик.

– Если накажешь его розгою, он не умрет.

Удар.

Крик.

– Ты накажешь его розгою и спасешь душу его от преисподней.

Звук кнута, ударявшего плоть Ынсе, ее крик и голос отца, который произносил стихи из Библии. Этот монотонный ритм стремительно повторялся. Однако с течением времени из голоса отца потихоньку уходили эмоции, скорость ударов снижалась, и в конце концов в его расфокусированном взгляде появился странный безумный жар. Из-за тихого голоса отца, повторявшего строки из Библии, и его неровного дыхания воздух в комнате прогрелся и стал тяжелым. Примерно в то время, когда речь отца стала совсем медленной, словно заевшая кассета, крики Ынсе также остановились. В тихой комнате, регулярно повторяясь, звучал лишь звук удара кнутом.

Вдруг отец отбросил кнут и взял мобильный.

– Да, алло. Детектив Кан, это я. Ынхёк говорит, что ни разу не разговаривал с тобой. Говорит, не знает, кто ты такой и кто такая Ким Чжехи. Что это, блядь, по-твоему, означает, а?

Дальше Ынсе, видимо, потеряла сознание, потому что больше ничего не помнила.

* * *

Когда Ынсе приняла все воспоминания, головная боль исчезла, словно ее и не было. Значит, после того как пожарные спасли ее, она все время провела в этой больнице. Видимо, пропавшая память все же могла восстановиться, хотя воспоминания из первой петли так и не вернулись. Если решение насчет того, отвечать или нет на мамин звонок, чтобы попасть во временную петлю, она могла принимать сама, то над этими провалами была не властна. Сознание перепрыгивало во времени и пространстве, перескакивая в будущее само по себе.

В субботу в теле Ынсе как бы все время сосуществовало два сознания, две Ынсе, и во времени перескакивала лишь та, что застряла в петле, в то время как оставшаяся вообще ничего про это не знала. В голове у этой, оставшейся Ынсе, была полная путаница, и она могла попасть в беду. В итоге все старания Ынсе из временной петли, пытавшейся исправить то, что уже случилось, оказывались тщетными.

Ынсе, оказавшись поневоле во временной петле, пыталась изменить события, которые уже произошли, однако само Время, похоже, совсем не желало этих изменений. По этой причине вернувшееся в прошлое сознание перепрыгивало в будущее. Все это, похоже, являлось защитным механизмом, созданным Временем, которое стремилось к тому, чтобы все, что уже случилось, оставалось как было. Вероятно, для Времени, которое обычно двигается линейно, из прошлого в будущее, временная петля являлась некой мутацией.

Выходило, что будущее Ынсе зависело от того, как поведет себя та Ынсе, которая не знает ничего про петлю. Более того, из-за того, что Ынсе не могла заранее узнать, когда произойдет скачок, она постоянно находилась в опасности – могло произойти что угодно, даже похуже, чем ампутация ноги. Ынсе думала, что раз все можно повторять раз за разом, ей будет по силам в конце концов спасти Чжехи. Все, однако, оказалось куда сложнее. Казалось, люди в субботу во временной петле вели себя и думали немного иначе, чем в предыдущие разы. Это касалось также и самой Ынсе. Невозможно было точно узнать принципы работы временной петли, что делало перемещения крайне небезопасными. Вернув потерянные воспоминания, Ынсе наконец поняла, почему детектив Кан так странно на нее смотрел. Он хотел понять, помнит ли Ынсе его.

Ынсе была шокирована тем, что детектив Кан оказался сообщником отца, бывшего Ангелом-карателем. Все это означало, что ей не удастся спасти Чжехи, просто сказав той не приходить в магазин отца или заявив в полицию.

Несмотря на все старания Ынсе, отец снова и снова убивал девушку.

Когда суббота повторялась заново, все ее попытки спасти Чжехи оказывались тщетными, так как все исчезало, и день убийства полностью повторялся. Ынсе начала думать, что во временной петле вообще нет никакого смысла. Хорошо, что повторять ее или нет зависело от ее решения. Можно было просто не отвечать на звонок мамы. Хотя с прыжками сознания ничего нельзя было поделать, хорошо, что хоть что-то от нее зависело. Однако Ынсе не могла остановить временную петлю сейчас.

– Все хорошо? Может, попросить еще обезболивающего? – спросил детектив Ха, заметив, что Ынсе начинает морщиться, как от боли.

– Нет. Пожалуйста, разрешите мне вернуться домой.

– Домой?

– Да, прошу.

– Я же только что сказал, что твой дом сгорел.

– Даже магазин?

– Да, почти все.

Ынсе нужно было найти свой мобильный, который, должно быть, валялся где-то там.

– Ты случайно не встречался с Ким Чжехи при ее жизни?

– Что? Да нет. Когда я вернулся домой, она уже была мертва.

– Понятно.

Ха поморщился. Ынсе заметила, что лицо детектива Кана, который стоял у двери и слушал их разговор, стало каменным. Когда их взгляды встретились, он как-то неловко попытался улыбнуться Ынсе. Но было совсем не время для улыбок.

Мобильный детектива Ха громко зазвонил.

– Минутку.

Детектив, приложив мобильный к уху, спиной прислонился к стене и внимательно слушал. Сказав «понял», он положил трубку.

– За дверью тебя будет охранять детектив Кан. Ничего не бойся и отдыхай.

Оба полицейских вышли из палаты.

«А может и Ха заодно с Каном?» – Ынсе подумала, что нужно проверить ладонь его левой руки.

Заурчал живот. Ынсе вспомнила, что не ела ничего с обеда в субботу. Она жутко проголодалась. Желудок болел, и даже началась голодная отрыжка. Ынсе нажала на кнопку у головной части кровати. Вскоре пришла медсестра.

– Как твоя нога? Терпимо?

– Да. Терпимо. Но я голоден. Есть что-нибудь поесть?

Ынсе ногтями отрывала корочки от губ. Медсестре, кажется, не понравился этот девичий жест в исполнении Ынсе, и она невольно поморщилась. С нечитаемым выражением лица она сказала «сейчас принесу» и вышла.

Через некоторое время она принесла упаковку рамёна быстрого приготовления и одноразовые палочки и поставила на столик возле кровати.

– Так как прошло время обеда для пациентов, осталось только это. Извини.

– Ничего страшного. Я люблю такой рамён.

Ынсе набрала полный рот лапши и принялась жевать. Тем временем медсестра втайне сфотографировала на свой телефон, как та жадно ест.

Сделав несколько снимков, она холодно улыбнулась в сторону Ынсе, которая ела, не замечая, что ее фотографируют. Сестра пошла в туалет и там выложила в соцсети фото Ынсе с комментарием: «Сын серийного убийцы Ангела-карателя, кажется, либо извращенец, либо трансгендер. Он был в женском белье, хотя физически полностью мужчина. Ведет себя, как женщина. Жрет рамён, чтобы не помереть с голоду. Судя по всему, стыда у него нет».

Медсестра нажала кнопку «опубликовать» и улыбнулась.

* * *

Когда Ынсе, лежа на койке на животе, размышляла, где потеряла мобильный, из-за двери вдруг послышался голос детектива Кан.

– Что вы делаете?

В этот момент весь коридор заполнился шумом.

– Я слышал, здесь лежит сын Ангела-карателя, правильно?

– А что с того?

– Я слышала, что он гей. Хочу посмотреть на его рожу.

– Не гей, а трансгендер, – поправила какая-то женщина, судя по голосу, зрелого возраста, и вслед за ней заговорил очень сердитый мужчина.

– Пусть он выйдет! Как он может спокойно есть, будучи сыном серийного убийцы, расчленившего шесть человек?

Все голоса были разными. Ситуация за дверью становилась все более напряженной, словно началась массовая потасовка.

– Шесть человек? А я думала, их пять.

– Женщина, вы что, не смотрите новости?

– Ну что вы делаете? Идите, пожалуйста, по домам, – вновь донесся голос детектива Кана.

– Служитель порядка толкает человека?

– Я же не толкал…

Донеслись звуки физической борьбы, и кто-то ударился о дверь палаты. Она приоткрылась, чьи-то четыре пальца схватились за край, и сквозь щель показались люди в коридоре. Они явно пришли к Ынсе не для того, чтобы посочувствовать.

– Из какой-то церкви, что ли, толпой пришли?

– Этот сукин сын – отродье Дьявола. Надо побрызгать святой водой.

– Хватит нести чушь!

– Я слышал, что он с отцом вместе расчленил тело, – некто за дверью поцокал языком. – Он же еще совсем ребенок. Мир совсем с ума сошел.

Продолжалось противостояние между людьми, пытавшимися ворваться в палату, и детективом Каном, который явно проигрывал. Ынсе казалось, что дверь вот-вот откроется и ворвется разъяренная толпа.

– Да что с вами такое? Погибли только те, кто достоин смерти. Что вы вообще знаете, что так злитесь?

– Что? Только те, кто достоин смерти? Мой старший брат погиб от рук этого убийцы!

– А какая он голова по счету?

– Почему я должен отвечать на это?!

– Неважно, какая голова. Раз погиб от рук Ангела-карателя, значит, был достоин кары.

– Достоин кары? Да что ты вообще знаешь о нем?

– Ангел-каратель – наш герой. Я имею в виду, он герой нашего времени. Одна из жертв – пастор, что насиловал прихожанок и обманом вытягивал деньги у своей паствы. Да они все достойны смерти, но избежали суда. Даже этот Чо Дусун, насильник и убийца, получил всего двенадцать лет. И причем он скоро выйдет. Таких надо всех изничтожить.

– Чтооо? Изничтожить?!

У Ынсе по спине пробежал холод. Потому что все голоса, которые доносились сквозь дверную щель, были наполнены или страшной ненавистью, или нездоровым восхищением.

За дверью кричала куча народа, но детектива Кана больше не было слышно.

В этот момент раздался голос детектива Ха.

– Что вы делаете? Если не хотите, чтобы я вас задержал за препятствование исполнению служебных обязанностей, лучше идите домой.

В коридоре резко стало тихо.

– Как они узнали об этом месте? Черт. – Детектив Ха зашел в палату. Он немного виновато посмотрел на Ынсе.

– Извини, я хотел, чтобы твое местонахождение оставалось тайной. Если ты не против, я бы хотел перевезти тебя в безопасную квартиру.

– Безопасную квартиру?

– С этого момента ты какое-то время будешь под защитой полиции. Когда немного поправишься, тебе придется давать показания.

– Показания?

– В комнате твоего отца мы нашли паспорта шести жертв и несколько десятков фотографий. Они были в папках, в которых содержалась информация об убитых, включая их преступления. Кажется, твой отец – Ангел-каратель. Так как, возможно, есть подельники, ты должен рассказать о своем отце все, что знаешь. Надо скорее их поймать, пока жертв не стало больше.

Смерть Чжехи по-прежнему оставалась фактом. Одним звонком в полицию оказалось невозможно изменить ее будущее. «Конечно, непонятно, что там могут быть за «они» и что за «он», о котором говорил отец, но вполне возможно, что люди с татуировкой в виде креста на левой руке связаны между собой. Никому нельзя доверять, пока не смогу рассмотреть ладонь. И нужно найти мобильный», – решила Ынсе.

– Судя по тому, что твой отец поджег ваш дом и оставил тебя там, он, похоже, хотел тебя убить. Когда он узнает, что ты жив, он может вернуться за тобой. Поэтому мы в новостях официально подтвердим, что ты жив. Нужно его поймать, прежде чем он успеет убить кого-то еще. Извини, но я планирую использовать тебя в качестве приманки. Ты ведь понимаешь, почему?

– Нет. Я хочу вернуться домой. Умоляю, отвезите меня домой.

Ынсе казалось, что если она сейчас вернется домой, то сможет найти мобильный. Однако у нее были сомнения, что, даже найдя его, она обязательно сможет вернуться в прошлое. Потому что очень много времени прошло с того времени, когда она обычно отвечала на звонок мамы. Кроме того, она находилась не на станции метро. С другой стороны, Ынсе не была уверена, что временная петля случается только там.

– Умоляю. Домой…

Ынсе заплакала. Она впала в отчаяние от всего, что случилось. Чжехи умерла. Она сама стала инвалидом. Ей приходилось хранить тайну, о которой никому нельзя было рассказать.

Опять зазвонил мобильный детектива Ха. Какое-то время он без выражения слушал рассказ собеседника, а затем вдруг закричал.

– Что? Ко Чжимён умер? Самоубийство?

«Отец покончил с собой?» – Ынсе задрожала, словно в нее ударила молния.

– Да, понял. Сейчас приеду.

Ынсе не могла поверить, что отец покончил с собой. Он всегда твердил, что пока Бог не забрал твою жизнь, нужно жить изо всех сил, потому что самоубийцы отправляются в ад. Ынсе поморщилась. Он был фанатиком, который мог пойти на убийство, для того чтобы истребить «человеческий мусор», чтобы построить царство Бога. Однако он ни в коем случае не был человеком, который мог покончить с собой.

«Папа умер…» – Ынсе не могла поверить. Чтобы так умереть, он слишком фанатично верил. Он все время твердил про рай. Что же, он теперь там? Ынсе живо вспомнились те дни, когда он избивал ее и маму с дикими выпученными глазами. Хотя услышав о смерти отца, полагается плакать, когда Ынсе вспомнила свою адскую жизнь, в ней закипела ярость, и ей захотелось только плюнуть на его труп. Она к тому же стала из-за него инвалидом. Ненависть Ынсе к отцу была огромной. Когда отцы умирают, не все дети плачут. Потому что не все отцы в мире хорошие.

Ынсе сильно пугала мысль о том, что, раз отец умер, с его смертью также закончатся и ее перемещения во времени.

Ынсе должна была вернуться в субботу. Ей очень хотелось оказаться в том времени, когда Чжехи была еще жива. Кроме того, она очень хотела увидеть себя с двумя здоровыми ногами.

– Пойдем.

– Куда?

– Надо опознать труп твоего отца, – ответил детектив Ха.

– Детектив, я совсем не хочу видеть его труп. Отвезите меня домой. Хорошо? – еще раз попросила Ынсе.