Текст книги "Убийство жарким летом"

– Почему я должна этому верить?

– Если двадцать пять тысяч человек, большая часть из которых – белые, будут уничтожены в результате заговора чернокожих экстремистов, что тогда будет, миссис Симс? Думаю, ни за одного негра в нашей стране и гроша ломаного не дадут.

Мэриан Симс стояла, все еще опираясь на спинку кресла, и покусывала нижнюю губу.

– Вы думаете, что новость о смерти Ричарда может послужить толчком к началу волнений?

– Вполне возможно, – ответил Маршалл.

– Хотел бы заметить, миссис Симс, – сказал Пайк, – мы не утверждаем, что события не могут развиваться по какому-то иному сценарию или что какой-то другой инцидент не станет толчком к их началу. Поэтому мистер Маршалл и приехал сюда сразу же, как только мы узнали о мистере Симсе.

– Вы говорите мне не все, – сказала Мэриан.

– Я говорю все, что могу сказать, миссис Симс.

Маршалл умел говорить так убедительно, что, глядя на него, ты невольно проникался к нему доверием.

– Не знаю почему, но я сделаю то, о чем вы просите, – очень тихо сказала девушка.

Пайк написал что-то в своем карманном блокноте, затем вырвал листок и протянул его Мэриан.

– Мы не можем открыто защищать вас, миссис Симс, – сказал он. – То есть я хочу сказать, что не могу оставить у вас в номере, или в коридоре, или в вестибюле гостиницы нашего человека, но мы будем очень близко и всегда придем к вам на помощь. Если вы чего-то испугаетесь или почувствуете угрозу, позвоните по этому номеру. Кто-нибудь из наших будет у вас через пять минут.

– А что со мной может случиться? – спросила Мэриан.

– Возможно, вашего мужа убили именно потому, что он слишком много знал, – сказал Пайк. – А если знал он, то, вполне возможно, могли знать и вы. Кое-кто мог узнать нас или мистера Стайлса, когда мы пришли сюда, а это может еще более усилить подозрения.

– Что вы сделаете с Ричардом? – Голос Мэриан прозвучал совершенно безжизненно.

– Обещаю, миссис Симс, что все будет сделано осторожно и уважительно по отношению к покойнику, – ответил Маршалл.

Нетвердой походкой Мэриан подошла к кушетке, села на нее и погладила рукой накидку рядом с собой. Может быть, это было место Ричарда…

– Я сделаю все, как вы просите, мистер Маршалл, но надеюсь, что после пятницы вы скажете мне всю правду, – сказала она.

– Обещаю. Вы узнаете все либо от меня, либо из событий, которые произойдут.

– Я бы хотела получить объяснения от вас, мистер Маршалл!

– Возможно, я уже не смогу вам их дать.

– Почему? Кто-то может заставить вас молчать?

– Да. Видите ли, миссис Симс, я могу умереть.

Глава 2

Когда они вышли из отеля «Молино», небо на востоке стало кроваво-красным.

– Алая заря – предвестник бури, – тихо произнес Маршалл.

Подъехал лимузин и остановился у бордюра тротуара. Пайк открыл заднюю дверь.

– Увидимся позже, мистер Маршалл. Я буду в управлении.

– Спасибо, Пайк. Спасибо за то, что помогли ее убедить.

– Этой девушке мужества не занимать.

– Да, вы правы, – сказал Маршалл. – Садись в машину, Питер!

– Минуточку, – отозвался журналист. – Есть событие, которое я должен отразить в новостях по долгу службы. Это – убийство и любопытное поведение окружного прокурора, пытавшегося замолчать его.

– Ты не станешь этого делать, Питер, – сказал Маршалл. – Сейчас мы отправимся ко мне завтракать, и я постараюсь убедить тебя.

– Каким образом?

Маршалл устало улыбнулся:

– Конечно же рассказав тебе всю правду. Я не хочу обижать тебя недоверием.

– Когда вы все узнаете, вы согласитесь с нами, мистер Стайлс, – добавил Пайк.

Любопытство Питера было слишком велико, чтобы отказаться от этого предложения. Газета «Ньюсвью», где он работал, была еженедельным изданием, поэтому не было необходимости давать информацию в утренний номер. Он понимал, что должен полностью подготовить материал о ночной трагедии и связанных с ней странных скрытых политических намеках к следующему понедельнику. Если бы кто-то другой, а не Джером Маршалл обращался к Мэриан Симс в таких невероятно мелодраматических выражениях, Питер не стал бы слушать ни минуты. Маршалл же обычно был чрезвычайно сдержан и не склонен драматизировать события.

– Ты находишь информацию для своих статей во всех концах города, – сказал Маршалл, откинувшись на сиденье машины и прикрыв глаза. – Когда я узнал, что именно ты бросился на помощь Симсу, я был в отчаянии от предстоящей встречи с тобой.

– Сегодня ты употребляешь ужасно много трагических слов, Джером, – таких, как «в отчаянии».

– Такова ситуация. – Маршалл открыл глаза и посмотрел на Питера. – Что заставило тебя отправиться к миссис Симс?

– Порыв. То, что рассказал сын Фэллона, было просто ужасно. Я представил, какой шум может подняться, и посчитал, что жена этого человека должна иметь возможность подготовиться к приходу полиции и репортеров.

– Да уж. Тут ты проявил сочувствие.

– Я раньше уже не раз слышал о Симсе и читал много его публикаций: стихи, два романа, статьи в негритянских газетах и журналах. Он показался мне чувствительным и, пожалуй, даже нежным человеком. Не фанатиком. Такие мужчины обычно выбирают себе подобных женщин. Кроме того, я чувствовал себя в какой-то степени виноватым.

– Виноватым?

– Его убили белые, – сказал Питер.

– Ты знал о его жене?

– То, что она белая? Нет, не знал. И это показалось мне странным – ведь о нем довольно много писали.

Джером Маршалл уже много лет жил на Сентрал-парк-Уэст, недалеко от «Молино». Здесь выросли два его сына. Оба учились в городском колледже, но год назад один из них погиб в джунглях Вьетнама, другой стал инженером-электронщиком в одной крупной компании. Маршалл и его жена Бетти уже были дедушкой и бабушкой. Квартира стала теперь слишком велика для двоих, но она так долго была их домом, что они не захотели обменять ее.

Бетти Маршалл встретила их у дверей. Это была высокая темноволосая красивая женщина, которая в свои пятьдесят пять сохранила такую же восхитительную фигуру, как и в двадцать пять. Бетти – сердечный и дружелюбный человек – посвятила свою жизнь тому, чтобы по возможности облегчить жизнь своего мужа и детей. «Маршаллы – это анахронизм», – подумал Питер, увидев, как Бетти поцеловала мужа в щеку, взяла его шляпу и приветливо улыбнулась Стайлсу. Два добрых, спокойных человека, жизнь которых была переплетена с самыми ужасными преступлениями в городе.

– Вижу, тебе удалось встретиться с Питером, – сказала Бетти Маршалл. – Кофе готов. Через пять минут могу подать тосты и яйца. Есть немного очень вкусного кекса.

– Для меня только кофе, дорогая, – сказал Маршалл. – А вот Питер, наверное, проголодался больше меня.

– Спасибо, мне тоже только кофе, – сказал Питер. – Черный.

– Ну удалось договориться с миссис Симс? – спросила Бетти.

– Кажется, да. – Маршалл улыбнулся. – Теперь вот надо, чтобы повезло и с Питером.

– А… с Питером! – сказала Бетти Маршалл.

– Вы говорите так, словно это – пустяковое дело, – сказал Питер обиженно.

– Не пустяковое, дорогой Питер, но просто ты разумный и чуткий человек.

– Подай кофе в мой кабинет, если можно, – сказал Маршалл.

– Конечно, дорогой. Тебе звонили раз сто. Я отвечала, как ты велел: вышел, а когда придешь – не знаю. Имен не записывала, за исключением одного: Хиззонер, мэр.

– Я позвоню ему после разговора с Питером; до тех пор меня нет.

Кабинет Маршалла находился в конце короткого коридора. Это была большая, скромно обставленная комната с окнами на парк. Большую часть свободного пространства стены заполняли книги по юриспруденции в переплетах из телячьей кожи. На П-образном письменном столе стояли три телефонных аппарата, магнитофон и небольшой портативный телевизор.

– Я не смотрю по телевизору передачу «Миссия невыполнима», – сказал Маршалл, устало улыбаясь, – хотя ты мог бы так подумать, пока мы не познакомились ближе. Я слушаю выступления политиков и возмутителей толпы, людей, которые с удовольствием спустили бы с меня шкуру.

Прокурор обосновался за столом и жестом пригласил Питера сесть в зеленое кожаное кресло.

Питер сел, вытянув ногу с протезом, чуть поморщившись от боли – ему пришлось довольно долго стоять. Почти сразу же появилась Бетти с подносом, на котором стояли кофейные чашки и электрический кофейник с ситечком. Вставив штепсель в розетку на полу около стола, она сказала:

– Приятного аппетита! – и вышла.

Питер отхлебнул кофе; он был горячим и вкусным.

– Чудесная женщина Бетти, – сказал он. – Ее хлопотам нет конца, но она, кажется, никогда не волнуется.

– Сегодня все мы немного волнуемся, – заметил Маршалл.

Он достал из среднего ящика стола папку, затем вынул очки из нагрудного кармана твидового пиджака. Открыв папку, несколько секунд просматривал бумаги, потом протянул одну из них Питеру.

– Фотокопия, – сказал он.

Это была копия письма, адресованного Мартину Северенсу, уполномоченному по транспорту, муниципалитет, Нью-Йорк.

Письмо начиналось с довольно резких слов:

«Послушай, Северенс,

хочешь показать, что ты – большая «шишка»? Пожалуйста. Если к полудню двадцать третьего августа мы не получим десять миллионов долларов немечеными купюрами, которые не могут быть прослежены, то в пять часов вечера, в самый час пик, мы взорвем здание Центрального вокзала, и оно исчезнет с карты города. Не гарантируем, что не разнесем вдребезги и Пан-Америкэн-Билдинг.

Торговаться не будем. Это наши условия.

«Власть – черным».

Нахмурив брови, Питер рассматривал фотокопию.

– Детские игрушки. Писал какой-то чокнутый, – сказал он.

Маршалл кивнул, словно хотел сказать, что он и сам это же говорил себе:

– Не все так просто. Позволь рассказать тебе историю этого письма. Примерно три недели назад Северенсу позвонили домой, на Бикман-Плейс. Ты знаешь Марти Северенса?

– Он специальный уполномоченный мэра, не так ли? – спросил Питер.

– Учился вместе с мэром в Принстоне, – сказал Маршалл. – Старейший университет Англии, оттуда выходит интеллектуальная элита. Северенс – очень способный, культурный и сильный человек. По образованию – финансист. Его так легко не запугаешь. Проделал отличную работу, приводя в порядок городской транспорт.

– Итак, ему позвонили по телефону…

– Я познакомлю тебя с этим звонком – у меня есть короткая запись. – Маршалл подошел к магнитофону и нажал на клавишу. Бобины с пленкой начали вращаться, и спокойный голос Северенса отчетливо произнес:

«Звонок поступил в одиннадцать сорок пять тридцать первого июля. Я засек время – этот тип говорил примерно двадцать секунд. Я заподозрил, что здесь что-то не так. „Северенс?“ – спросил он. Я ответил: „Да“. – „Стоит славное прохладное лето, не правда ли?“ Без сомнения, это говорил негр. Я согласился, что лето славное. „Время подходит, Северенс. Становится жарко“. – „Вы предупреждаете меня о беспорядках?“ Мой собеседник засмеялся: „Беспорядки устарели, Мартин. Мы будем действовать более открыто и четко обозначим нашу позицию“. – „И как же?“ – спросил я. „Сейчас много говорят о программах помощи бедным, о строительстве в районах трущоб, о гражданских правах и прочую чушь, – продолжал он. – Мы решили, что единственный приемлемый для нас путь – это получить деньги в собственные руки и тратить их на наш собственный народ. Пусть бюрократы выкручиваются как хотят. Мы хотим, чтобы деньги оказались в наших собственных потных ручках“. – „Я согласен, что вы можете управлять ими лучше, чем некоторые наши государственные органы“, – сказал я. „Рад, что вы согласны с нами. Итак, нам нужно десять миллионов баксов, и вы тот парень, который принесет их нам, мистер Мартин“. – „Вы, наверное, шутите?“ – „Не шутим, папаша, вовсе даже не шутим. А теперь послушай, что я тебе скажу. Десять миллионов баксов нам в руки в полдень двадцать третьего августа. Десять миллионов баксов непомеченными банкнотами – или…“ – „Или – что?“ – „Или в пять часов того же дня мы взорвем здание Центрального вокзала со всеми людьми, которые будут в нем. Некоторая другая недвижимость тоже может рухнуть, к примеру Пан-Америкэн-Билдинг. – „Вы сошли с ума!“ – „Я не шучу, мистер Мартин“. – „Почему вы решили сказать об этом мне?“ – „Потому что ты крутишься около мэра больше других, а он может выложить денежки“. – „Да он посмеется надо мной, когда я расскажу о вашем звонке. Это же безумие“. – „Я пришлю тебе бумагу“. – „А как я смогу сообщить вам ответ?“ Он засмеялся: „Я сам найду тебя, мистер Марти. Значит, до полудня двадцать третьего августа, иначе будет поздно. Тогда в пять часов – бабах! – и вокзала нет, и поезда больше не будут ходить ни в город, ни из города, и будет двадцать или тридцать тысяч убитых пассажиров пригородных поездов и прохожих. А потом мы снова свяжемся с тобой и скажем, что делать дальше“. Он говорил как безумец. Я испугался и сказал: „Хорошо, позвоните мне завтра в это же время, я вам сообщу, что сказал мэр“. Мой собеседник снова засмеялся: «Как же! Я позвоню тебе в это же время, а твой телефон будет прослушиваться, и двадцать пять копов сразу засекут, откуда я звоню. Ну уж нет! Я знаю, где ты находишься и днем и ночью, мистер Марти. Я созвонюсь с тобой тогда, когда это будет безопасно для меня. Спокойной ночи, мистер Марти, сэр сукин сын“.

Бобины с пленкой продолжали крутиться, уже без звука. Маршалл снова нажал на клавишу и выключил магнитофон. Он смотрел на Питера и ждал.

– Кто-то пытается запугать вас, а вы все, очевидно, поддались.

– Идея эта не нова, – сказал Маршалл. – Руководство организации «Власть – черным» говорило об этом в прошлом году. Миссис Симс указала нам на очень важные вещи. Кто будет убит во время беспорядков? Другие негры. Чью собственность будут уничтожать? Других негров. Конечно, может быть, несколько белых копов будут убиты и еще несколько человек из близлежащих районов избиты, запуганы и спрячутся подальше. Во время беспорядков истребляются бунтовщики, которые, теоретически, намеревались что-то демонстрировать. О новой концепции сказано совершенно открыто. О ней будут говорить по радио и телевидению, она войдет в миллионы домов. Никто на самом деле в это не верит, однако суть состоит в том, что белое сообщество можно заставить обратить внимание на чернокожих только тем, что нанести удар по тем местам, где живут белые.

– Есть смысл в их тактике, – сказал Питер.

– Мои люди уже давно разнюхивают и там и сям, – сказал Маршалл. – Единственное, что не удалось установить, – это руководство организации. И снова процитирую миссис Симс: «Мы все вожди, а не рядовые индейцы». Возможно, здесь, в Нью-Йорке, и находится руководство, и нам удастся взять его под контроль.

– Этот идиотский телефонный звонок и письмо убедили тебя в этом? – спросил Питер.

– Не они сами по себе, – ответил Маршалл. – Я отреагировал как и ты: мелодрама, разыгрываемая чокнутым.

– Они предупредили вас за три недели, – сказал Питер. – У тебя есть полицейские, твои сотрудники, ФБР. Как они смогут удрать, если вы будете сидеть там и ждать их?

– Это именно то, о чем я хочу сказать. – Маршалл глубоко вздохнул. – Две недели назад (через неделю после телефонного звонка) была заложена бомба в здании вокзала.

– Минуточку. Этот человек звонил Мартину Северенсу каждый день, как и обещал?

– Да, он звонил каждый день: в офис Мартина, во время бизнес-ленча, в ночной клуб, где тот проводил вечера, в аэропорт, когда Мартин улетал в Вашингтон. Каждые двадцать четыре часа, и всегда в разные места. Каждый раз повторялась угроза и запрашивался ответ.

– Понятно. Значит, вам уже угрожали бомбой.

– Такие случаи нередки. Звонят и говорят, что в здании, или в багажном отделении самолета в аэропорту Кеннеди, или в каком-нибудь ящике в метро заложена бомба. В девяти случаях из десяти – ложная тревога. В одном случае обнаруживается некое устройство, как правило кустарного изготовления, которое может привести к жертвам, если оно заложено в самолете или в небольшом помещении.

– А эта бомба на Центральном вокзале?

– По телефону сказали, что она находится в одном из платных туалетов под отелем «Коммодор». Ты, конечно, понимаешь, что мы приняли это всерьез. Команда по обезвреживанию взрывных устройств прибыла через десять минут. Бомбу нашли, но это было достаточно сложное и тонкое устройство – никакой кустарщины. Мощность этой боеголовки авиационной бомбы оказалась эквивалентна нескольким сотням тонн тротила. – Голос Маршалла слегка дрогнул. – Она могла бы натворить именно то, что они обещали.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно серьезно. Правда, в этой бомбе кое-чего не хватало: отсутствовал взрыватель. Она никогда бы не взорвалась. Гражданские и военные эксперты разобрали ее на части. Бомба была несложной, но смертоносной. Если бы она взорвалась, как я уже сказал, и отель, и вокзал, и Бог знает что еще разнесло бы вдребезги. К бомбе скотчем прикрепили записку.

– Можешь не говорить, что в ней было написано, – сказал Питер.

Маршалл кивнул:

– То, о чем ты думаешь: «Двадцать третьего августа, пять часов вечера».

Питер поднялся с кресла и стал нервно ходить по кабинету. Он достал из кармана вересковую трубку, но не стал набивать ее и раскуривать. Остановился у окна, постукивая пустой трубкой по ладони. Над Сентрал-парк занимался новый день. Он обещал быть жарким и влажным.

– Как ты теперь понимаешь, – сказал Маршалл усталым, монотонным голосом, – мы должны быть уверены в полной секретности информации.

Питер резко повернулся:

– Таким образом, вы все балансируете на грани допустимого.

Маршалл кивнул, тяжело опустив веки.

– И мэр?

– Он отказывается подчиниться вымогателям.

– Кто еще знает об этом?

– Городской совет, комиссар полиции, некоторые военные специалисты, как, например, Пайк, шестеро тщательно отобранных моих помощников, команда по обезвреживанию взрывных устройств; проинформировали кое-кого в Белом доме и в ФБР.

– Но ни общественности, ни прессе ничего не известно.

– Нет. Ты случайно столкнулся с этим. Ты один.

– Потому что нашел Ричарда Симса мертвым на Ирвинг-Плейс?

– Да. И мы смертельно боимся спровоцировать эти события раньше времени. Чтобы ты не поднимал шум вокруг Симса, я и рассказал тебе всю эту историю.

– И в пятницу до двенадцати часов деньги будут уплачены?

Маршалл пожал плечами:

– Не знаю, какое решение будет принято, Питер. Это не в моей компетенции. Моя задача – вычислить телефонного «приятеля» мистера Мартина Северенса.

– А если эта информация попадет на телевидение или радио в ближайшие десять минут?

– Начнется паника, – ответил Маршалл. – И невероятный взрыв насилия. Тысячи людей из города. Это все равно что сообщить о предстоящем взрыве русской водородной бомбы. Тысячи людей бросятся в Гарлем с глазами, налитыми кровью, и мыслями о массовом убийстве. Сразу же рухнут и закон, и порядок. Котел, который бурлил многие годы, может взорваться и уничтожить нас.

– И если мэр будет изображать из себя героя, то двадцать тысяч человек могут быть истреблены в пятницу на вокзале.

– Но если мэр найдет эти деньги, – сказал Маршалл, – и отдаст их вымогателям из «Власть – черным», то об этом станет сразу же широко известно. Вот тогда-то все и начнется.

– Итак, альтернативы не существует, – сказал Питер. – Ты, Бетти и я должны ближайшим самолетом отправляться на Южный полюс и ждать там, заткнув уши, развития событий.

– Мы еще можем успеть добраться до руководства этой организации и обнаружить бомбу до того, как она взорвется. – Маршалл оглянулся. – В пятницу в пять часов вечера меня не будет на Южном полюсе, Питер. Я вместе с мэром буду, как ты назвал, «балансировать на грани допустимого». И если мы проиграем, то в пятницу в пять часов я буду в здании Центрального вокзала и лицом к лицу встречу то, на что обрекаю тысячи других людей.

– Так вот что ты имел в виду, говоря Мэриан Симс о возможности твоей гибели!

– Именно это я и имел в виду.

– Бетти знает о твоих планах?

– Нет, не знает, и ей не следует говорить об этом. – Взгляд Маршалла стал тяжелым. – Еще кофе?

Глава 3

Питер с трудом «переваривал» историю, рассказанную окружным прокурором. Безусловно, в целом все эти угрозы – чистой воды блеф, и все же в общественном туалете отеля была найдена бомба, самая настоящая большая бомба. Питер спрашивал себя, что же на самом деле будет, если все эти события станут достоянием гласности, и вынужден был мысленно согласиться с Джеромом Маршаллом: начнется паника, сопровождающаяся такой волной насилия, о которой раньше и не помышляли.

В дверь кабинета тихо постучали, и, не дожидаясь приглашения, вошла Бетти:

– Извини, пожалуйста, дорогой. Пришли мэр и мистер Северенс. По-моему, тебе придется включать кондиционер…

Маршалл взял жену за руки – видимо, они успокаивали друг друга.

– Злится? – спросил он.

– Кипит!

– Попробуй очаровать его, дорогая, если сможешь, – сказал Маршалл, затем посмотрел на Питера. – Вундеркинд выйдет из себя, когда увидит вас здесь. Бог мой! Пресса!

Современный имидж политика значительно изменился за последние годы. Образ босса – демократа в котелке, пожевывающего сигару, остался в далеком прошлом. Достопочтенный Джеймс Рэмси, мэр города Нью-Йорка, был представителем нового поколения политиков. В кабинет вошел довольно молодой человек, с прекрасным образованием, придерживающийся стиля, рекламируемого прессой во время предвыборных кампаний; человек культурный, способный служить обществу, так как по сравнению с его собственными доходами зарплата для него роли не играла. Старые политиканы считали этих новых «выскочек» на удивление жестокими.

Джеймс Рэмси мог бы играть в кино роли романтических героев, если бы не избрал политическую карьеру. Высокого роста, с волевым подбородком и обаятельной улыбкой, которая, когда это было необходимо, становилась просто обворожительной. Однако сейчас он не был настроен кого-либо очаровывать.

– Черт побери, Джерри! Нельзя же ото всех скрываться, особенно в такое время, как сейчас! Если ты мне еще раз понадобишься, а тебя не будет… – Джеймс Рэмси неожиданно замолчал, лицо его исказилось от гнева: он заметил Питера, стоявшего у окна. – Господи! А вы что здесь делаете, Стайлс?

– Да вот завтракаю, пью кофе, господин мэр. Вы что-то имеете против?

Рэмси сделал над собой усилие. Тень его знаменитой улыбки тронула губы.

– Конечно же нет. К сожалению, есть неотложные дела, которые нам с Джеромом необходимо обсудить. Не могли бы вы быть так любезны и оставить нас наедине?

– Он знает все, Джим, – сказал Маршалл.

– Ты ему сказал?

– Да.

– Боже мой! Джером!

– Мне пришлось. Я ему верю.

– На свете нет такой причины…

– Питер нашел Ричарда Симса мертвым на улице, – перебил его Маршалл. – Он вызвал полицию. Он мог выступить в прессе, если бы я не объяснил ему, почему этого не следует делать.

– И что теперь? – Рэмси смотрел Питеру прямо в глаза.

– Я хотел бы и дальше быть в курсе событий, господин мэр, – ответил Питер.

Рэмси медленно кивнул. Тут он вспомнил о человеке, который пришел.

– Вы знакомы с Марти Северенсом, мистер Стайлс?

– Нет. Никогда не встречались, – сказал Питер.

– Здравствуйте!

– Привет! – ответил Северенс.

У мэра были светлые волосы с рыжеватым отливом, Северенс же, наоборот, оказался черноволосым, но оба они, кажется, одевались у одного и того же портного, были членами одних и тех же клубов и, возможно, играли в гольф на одних и тех же площадках.

– Я пытался найти тебя, Джером, чтобы узнать, как тебе удалось поговорить с миссис Симс, – сказал Рэмси.

– Думаю, все прошло нормально. Я встретил там Стайлса.

– Вы знакомы с семьей Симс? – спросил Рэмси.

– Нет.

– Тогда что…

– Я подумал, что она нуждается в помощи. Я чувствовал себя виноватым.

– Не понимаю.

– Ее мужа убили четверо белых.

– О, ради всего святого! – сказал Марти. Его голос и улыбка были полны покровительственного презрения. – Когда такое происходит везде и всюду, у меня появляется только одно желание: чтобы Бог избавил меня от благодетелей.

– Вы не любите негров, господин Северенс? – спросил Питер.

– Негры собираются взорвать наш город, а я должен их любить? – спросил Северенс. – Я не лицемер, мистер Стайлс. Они сами считают нас врагами, а я не до такой степени христианин, чтобы любить их.

– Ну что ж. Это очень удобно для вас, когда все так ясно, – сказал Питер и, обернувшись к Рэмси, спросил: – Господин мэр, если вам не удастся повлиять на вымогателей до полудня пятницы, будете ли вы готовы передать им десять миллионов долларов в немеченых купюрах?

– Я не собираюсь платить шантажисту! – сказал Рэмси и с такой силой стукнул ладонью по столу Маршалла, что телефонный аппарат подпрыгнул.

– Это было бы очень эффектно для телевизионных камер, – сказал Питер, – и добавило бы вам голосов избирателей, господин мэр, но не от семей тех людей, которых разнесет в клочья на Центральном вокзале.

– Я не гонюсь за голосами!

– Надеюсь, – сказал Питер. – Но вы имеете дело с фанатиками, господин мэр. Предположим, что я прямо сейчас мог бы указать вам на телефонного собеседника мистера Северенса. Вы его арестовываете, сажаете перед яркой лампой, и ваши специалисты заставляют его прислушаться к разумным доводам, попытаются запугать его или договориться с ним о меньшей сумме. Я думаю, он только посмеется над вами. Здесь важно найти специалистов, изготовивших бомбу, заложенную под «Коммодором». Не одного, а всех специалистов. Человек, который звонит по телефону, – только рупор в их схеме, а таких, как он, фанатиков, вероятно, десятки.

– И вы считаете…

– Я склоняюсь к тому, что ничего, кроме десяти миллионов долларов, не изменит их намерений, – сказал Питер.

Рэмси закурил сигарету. Его сильные, ловкие руки подрагивали.

– Вы понимаете, к чему это приведет, мистер Стайлс? На следующей неделе шантажисты позвонят нам и скажут, что нужны еще десять миллионов долларов, иначе они взорвут Линкольн-центр. А еще через неделю они назовут другое место, к примеру здание ООН, и конца не будет их требованиям, но деньги, за которые придется выкупать город, не бесконечны.

– Без конца еще никто и никому не платил, – сказал Северенс, заскрежетав зубами.

– Вероятно, вы получите ответ через два дня, если не придете к этому времени ни с чем другим, кроме смелых речей.

– Хорошо. Рассмотрим альтернативу: мы вызываем национальную гвардию, может быть, даже несколько подразделений регулярной армии. Одновременно с этим призываем к бдительности общественность. Людей с Центрального вокзала эвакуируют, а сам вокзал окружат войсками. Прибытие и отправление поездов будет отменено. Войска окружат Гарлем, чтобы не допустить взрывов ни в нем, ни за его пределами. А теперь скажите мне, Стайлс, если бы вы были моим врагом – позвольте мне на некоторое время называть этих людей врагами, не вступая в дискуссию о белых и черных, – так вот, если бы вы были врагом, что бы вы предприняли?

– Ничего, – ответил Питер. – Я бы сидел себе тихо, смотрел и посмеивался.

– Совершенно верно, – сказал Рэмси. – А вы представляете, сколько будет стоить городу привлечение национальной гвардии и армии? А остановка работы всех служб, связанных с Центральным вокзалом?

– Сотни миллионов долларов, – ответил Питер.

– В час! – сказал Рэмси.

– Конечно, заплатить выкуп обойдется намного дешевле и с точки зрения денег, да и человеческих жизней. Однако за деньгами последуют и другие требования: власти, контроля.

Рэмси затянулся сигаретой.

– Благодарю вас за понимание сути проблемы, Стайлс. Я выслушиваю разные мнения: с одной стороны – Марти, советующего завтра ввести войска и уничтожить негров; а с другой – людей, глубоко убежденных в том, что в сущности своей человек добр и великодушен. Мы должны объединиться с мыслящими негритянскими лидерами – такими, как Ричард Симс, мир праху его! Мне говорили, что они могут призвать к разуму и здравому смыслу горячие головы. Да, но речь идет об ответственных неграх, а таких – капля в море. Так вот, мистер Стайлс, как бы вы поступили, окажись вы на месте мэра?

Питер чувствовал, что все трое с нетерпением ждут его ответа, потому что уже отчаялись найти его.

– Думаю, – сказал Питер, – что, если все предпринятые меры не дадут результатов, следует заплатить десять миллионов.

– И получить новые требования? – спросил Северенс.

– Таким образом вы покупаете время, – ответил Питер.

– Время у нас было – целых три недели, – сказал мэр усталым голосом. – И мы ничего не смогли сделать.

– Но перелом в ситуации может наступить через час или, может быть, завтра, – сказал Джером Маршалл, но его голос звучал неубедительно.

– Второе, что я бы сделал, – продолжал Питер, – предал бы гласности предъявленные требования.

– И спровоцировал панику? – спросил Рэмси.

– Я не говорю о доброте и великодушии человека, господин мэр, но глубоко верю в то, что люди не так уж трусливы. Я не предлагаю вам захватить все телевизионные каналы и нажать кнопку паники. Я имею в виду намного больший риск, чем тот, на который вы, похоже, готовы пойти: слухи ведь все равно начнут распространяться. Ваша программа засекречивания отсекает от вас жизненно важный источник информации.

– Какой?

– Действующую прессу, – сказал Питер. – Бог его знает, почему ее пока еще не так много в этом городе, и все же есть квалифицированные репортеры, очеркисты и обозреватели, знающие этот город лучше вас, господин мэр, лучше, чем полицейский свой участок, лучше, чем высокопрофессиональные специалисты Джерри Маршалла. Они знают буквально весь город, а не какие-то специфические районы и мгновенно услышат фальшивую ноту в звучании струны. Рискнуть стоит, даже несмотря на то, что в бочонке может оказаться гнилое яблоко, если уместна эта метафора. Я имею в виду риск распространения журналистами секретных сведений. Один из ста может оказаться предателем, но остальные девяносто девять его публично осудят. Если бы я был мэром, то пошел бы на этот риск и приложил бы эти опытные уши к земле. Времени уже остается чертовски мало, но все же такой шаг может сработать.

– И что же они смогут сделать? – после долгого молчания спросил Северенс.

– Давайте внимательно рассмотрим ситуацию, – сказал Питер. – Не исключено, что существует целая группа заговорщиков: шестеро, дюжина, две дюжины. Если их будет больше, произойдет утечка информации, и, поверьте мне, есть миллионы негров, которые поймут, что им грозит. Таким образом, заговорщики – лишь небольшая часть негров, и держаться они будут все вместе, потому что возможность разоблачения подходит к ним все ближе. Они должны тщательно отрепетировать все те действия, которые каждый из них должен совершить в пятницу. Кому-то где-то станет известно, что проводятся секретные совещания, – либо хозяйке пансиона, либо владельцу бара или продавцу газет. Кому они об этом могут рассказать? Конечно же не копу, не городскому начальнику, не человеку из ФБР и не солдату. Они могут поделиться только с тем, кого давно знают и с кем когда-то дружили. И тогда где-то кто-то может сыграть фальшивую ноту, а опытное ухо услышит ее, если будет слушать.