Текст книги "По следу смеющегося маньяка"

Мы спустились в столовую. Питер решил, что он все объяснит Джейн, после чего я составлю ей компанию за завтраком, в то время как он начнет свою охоту за преступником. В ожидании Джейн мы заказали себе кофе и сок.

В четверть десятого она еще не появилась. Мы сидели, потихоньку отхлебывая кофе и оглядывая посетителей. Натянутый как струна, Питер прислушивался к голосам и к каждому взрыву смеха. Люди были уже одеты для катания на лыжах. Вся атмосфера столовой была наполнена радостным предвкушением предстоящего зрелища соревнований, здоровьем и оживлением. Здесь были все условия для того, чтобы отдыхающие могли весело отдохнуть, и они намеревались вовсю этим воспользоваться.

Около половины десятого к нам приблизился Макс, выглядевший бледным и больным.

– Не могли бы вы оба подняться ко мне в кабинет? – спросил он. – Это в связи со вчерашней ночью. – Его голос звучал глухо.

– Мы все равно обязательно зашли бы к тебе, – сказал Питер. – Что с тобой, Макс? Ты не заболел? Ужасно выглядишь. – Он повернулся к ожидающему рядом официанту: – Если меня спросит молодая леди, скажите ей, что я скоро вернусь.

Макс уже пошел назад, и мы поспешили за ним. Кабинет Макса представлял из себя уютное просторное помещение, отделанное панелями из сосны, на которых висели фотографии на темы лыжного спорта – великолепные снимки, сделанные моментальной фотокамерой. Фотография была давним увлечением Макса, и он добился в этом деле серьезных успехов. В отделанном мрамором камине горел яркий огонь.

В кабинете находился полицейский. Питер поздоровался с ним. Это оказался тот самый сержант Гоуэн, с которым он пытался связаться час назад. Они обменялись рукопожатием.

– Мне нужно сообщать вам кое-что, – сказал Питер.

– Я знаю, – сказал Гоуэн. Его лицо было напряженным и жестким. – Я готов вас выслушать. – Он взглянул на Макса: – Вы уже рассказали им?

Макс отрицательно мотнул головой. Он сел за свой стол и на мгновение прикрыл лицо руками. Я видел, как они мелко дрожат. Затем он глубоко вздохнул и посмотрел на нас.

– Около часа назад, – заговорил он глухим голосом, – один из моих служащих проходил мимо коттеджа номер 6. Входная дверь была прикрыта не полностью, и ветер мотал ее взад-вперед. Он решил, что его жильцы отправились на завтрак в «Логово» и второпях неплотно закрыли дверь. В такую погоду могли замерзнуть водопроводные трубы. И он вошел проверить. – Макс замолчал.

– Ну и?.. – нетерпеливо спросил Питер.

– Там внутри оказались два мертвых человека, Питер. Связанные, с заткнутыми ртами… Их тела исколоты ножом в десятках мест. Вся комната забрызгана кровью, как прилавок мясника.

– Боже милостивый! – воскликнул Питер.

– Это две девушки, – сказал Макс. – До вскрытия мы не узнаем, были ли они, как выражается Гоуэн, «жертвами сексуального домогательства».

– Мы думаем, что это могут быть ваши приятели, что веселились вчера вечером, мистер Стайлс, – сказал Гоуэн. – Те же самые весельчаки убийцы, которые столкнули вас с дороги. Макс сказал мне, что вы слышали одного из них вчера ночью. Мне нужно расспросить вас об этом.

– Разумеется, – сказал Питер. – Он был здесь, это точно.

– Питер, – тихо сказал Макс, – одну из этих девушек ты знаешь. Думаю, ты именно ее ждал в столовой.

Я почувствовал, как у меня зашевелились волосы на затылке. Раздался шепот Питера:

– Джейн Причард?!

Макс кивнул:

– И ее подруга Марта Тауэрс.

У меня перед глазами все закружилось. Я увидел, как Питер протянул руку и ухватился за спинку стула, чтобы устоять на ногах.

Часть вторая

Глава 1

Ночной ветер разогнал все до облачка с яркого синего неба. Это был превосходный день для проведения соревнований. Двести гостей из «Дарлбрука» – за исключением двух погибших девушек – высыпали на склоны гор, катаясь на лыжах и дожидаясь основного спортивного события, которое должно было состояться днем. Полицейская машина на автостоянке не привлекла ничьего внимания. Ведь количество зрителей значительно увеличится, когда к обитателям «Дарлбрука» присоединятся жители близлежащих городков. В дни соревнований здесь всегда присутствовала полиция, чтобы регулировать движение машин на горной дороге, ведущей к вершине Грейпик. Атмосфера в «Дарлбруке» была типичной для курорта, если не считать напряжения, царящего в стенах кабинета Макса.

– Мы не стали ничего сообщать отдыхающим, – сказал Гоуэн. – Я не хочу, чтобы люди в панике бросились бежать отсюда, пока у меня не соберется достаточно помощников, чтобы контролировать ситуацию. – Он снял шапку и провел платком по вспотевшей лысине. – Я еще не решил проблему, как нам задержать двести пятьдесят человек – считая гостей и обслуживающий персонал гостиницы – для допроса.

– Просто невозможно поверить, – сказал Питер, напряженно выпрямившись и изо всех сил сжимая спинку стула. – Они были такими живыми, полными заразительной энергии, и впереди у них была целая жизнь!

Макс покачал головой.

– В некотором смысле я чувствую свою вину, – охрипшим голосом сказал он. – Мы не можем руководить сексуальной жизнью людей, которые сюда приезжают. В ситуации, выходящей за рамки приличия, мы всегда занимаем решительную и твердую позицию, но вообще здесь принята неформальная обстановка. Наши гости свободно посещают друг друга в своих номерах, и никто за этим не следит. Мы не требуем брачного свидетельства от пар, которые приезжают в наш отель. Мы не вмешиваемся в их отношения и до тех пор, пока они не поднимут шум или не возникнет публичный скандал, мы позволяем им вести себя свободно.

– На что вы намекаете? – спросил Гоуэн.

– Марта Тауэрс приезжала сюда уже несколько лет, – ответил Макс. – Она словно распространяла вокруг себя невероятную сексуальность. Ни одного уик-энда не проходило без того, чтобы она не завела с кем-нибудь интрижку. И всегда с разными партнерами. Она никогда не приезжала сюда со своими мужчинами, находила их здесь. Мы с Хеддой как-то думали объяснить ей, что ее наезды сюда не очень желательны, но на самом деле она никогда не доставляла нам чрезмерных хлопот. Женатые мужчины ее не интересовали. Она была свободной и одинокой охотницей, высматривающей таких же необремененных охотников. – Он пожал плечами. – Похоже, что на этот раз она допустила ошибку. Это был первый приезд Джейн Причард. Тот факт, что Марта Тауэрс охотно согласилась поселиться с ней в одном номере, заставляет меня думать, что Джейн была того же поля ягода.

– Вовсе нет! – горячо возразил Питер.

– Вы настолько хорошо знали ее, что можете это утверждать? – спросил Гоуэн.

– Я познакомился с ней только вчера вечером, – сказал Питер. – Но можете поверить мне на слово, она не была второй Мартой.

– Вы хотите сказать, что вам с ней не повезло? – спросил Гоуэн.

– Я знаю людей, – сказал Питер. – Это моя работа. Эта девушка была особенной. Даже понять не могу, почему Марта взяла ее с собой.

– Давайте вернемся к тому, что вы слышали ночью, мистер Стайлс, – предложил Гоуэн.

Питер судорожно вздохнул.

– Я слышал смех, который не забуду, пока жив, – сказал он. – Это был тот самый смех, который я описывал вам год назад.

– Но кажется, вы его не слышали, не так ли, мистер Трэнтер? – спросил меня Гоуэн. Очевидно, он уже переговорил с Максом.

Я кивнул.

– Видите ли, я очень крепко сплю, – сказал я. – Я ничего не слышал, пока меня не разбудил Питер.

– Вчера я ложился спать таким спокойным, каким уже давно не был, – заговорил Питер. – Я провел восхитительный вечер. Мне удалось преодолеть несколько своих проблем, которым фактически до сих пор сам и потворствовал. Я заснул в ту же секунду, как моя голова коснулась подушки. Неожиданно я проснулся и обнаружил, что сижу в постели. Я обливался потом, хотя в комнате было довольно холодно. Я укутался в одеяло и сидел, весь дрожа.

– Но вы не понимали, что вас разбудило? – спросил Гоуэн.

Питер покачал головой, его губы сжались в твердую узкую линию.

– Не могу сказать, чтобы в течение последнего года ночные кошмары были для меня редкостью. После них я просыпался обессиленным и больше уже не мог уснуть. На этот раз воспоминания о сне, если это был сон, совершенно отсутствовали. Я посмотрел на Джима, лежащего на соседней кровати. Он спал мирно, как ребенок. – Питер облизнул пересохшие губы. – А потом я услышал его – хохот, который весь год звучал у меня в мозгу. Тот самый захлебывающийся от глумливого удовольствия смех. Это было наяву, а не во сне. Я крикнул Джиму, потом спрыгнул с кровати и – упал. Желая поскорее оказаться у окна, я даже забыл о своей ноге. Но когда я встал и добрался до окна, этого человека уже не было.

– А вы слышали этот второй взрыв смеха, мистер Трэнтер? – спросил Гоуэн.

– Я ничего не слышал, Питер закричал, и я проснулся.

– Я послал за Максом, – сказал Питер. – Мы оделись и спустились вниз, но снаружи никого не обнаружили.

Гоуэн крутил в пальцах сигарету, не закуривая.

– На этой стороне здания еще двенадцать спален, – сказал он, – и все они заняты. Люди обычно спят с открытыми окнами, так что, возможно, его слышал кто-нибудь еще. У них нет особых причин говорить о нем. Когда мы займемся опросом, мы найдем того, кто еще слышал этот смех.

– Мне не требуется ничьего подтверждения, – напряженно сказал Питер. – Достаточно того, что этот смех слышал я.

– Что ж, теперь нужно поговорить с людьми, которые занимают соседние с шестым коттеджи. Возможно, они что-то сообщат.

– Макс, ты уже сообщил о несчастье отцу Джейн? – спросил Питер.

Макс мрачно кивнул:

– Он едет на машине из Нью-Йорка, будет здесь примерно через час.

– Как он это воспринял?

– Тяжело, – сказал Макс. – А как бы ты воспринял известие, что твоя дочь убита… и, может, еще и изнасилована?

– Я немного его знаю, – сказал Питер. – И не горю желанием увидеться с ним.

К одиннадцати утра прибыла команда полицейских, чтобы заняться коттеджем номер 6. Тела двух девушек были сфотографированы в том положении, в котором были обнаружены, а потом увезены в морг, находящийся в Манчестере, где должны были произвести их вскрытие. На сцене неожиданно появилось с десяток-другой полицейских.

Я оставался в «Логове», потому что Макс попросил меня встретить репортеров и фотографов, лавина которых должна была вскоре на нас обрушиться. У Макса и так будет полно забот с гостями, после того как им станет известно трагическое событие этой ночи.

Питер отправился на гору. Он надеялся, что, если будет слоняться среди лыжников, он может снова услышать тот смех.

Сержант Гоуэн работал профессионально и целеустремленно. С горы были вызваны и допрошены обитатели трех коттеджей, ближайших к номеру 6. Никто из них не слышал ничего необычного. Прошедшая ночь была ветреной и бурной. Никто также не слышал и чего-то похожего на тот смех, который разбудил Питера. Никто не видел, чтобы кто-то входил или выходил из коттеджа девушек. На обледеневшей тропинке невозможно было разобрать ничьих следов. Гоуэн всячески пытался внушить допрашиваемым, чтобы они держали про себя страшную новость, но не был уверен в их сдержанности.

Были допрошены Бобби Дауд, который накануне угостил Джейн в баре, и полдюжины молодых людей, ухаживавших той ночью за Мартой Тауэрс, на которых указал Макс. Никто из них не мог предложить никакой идеи. Двое из группы этих юношей проводили Марту до ее хижины около половины третьего. Джейн была уже дома, живая и невредимая. Они немного поболтали с ней, после чего вернулись к себе в «Логово». Их общее состояние – полное потрясение – казалось вполне искренним.

Вскоре после того, как полицейские начали заниматься каждым коттеджем отдельно, появился окружной прокурор Мортон Льюис – выглядевший необычно элегантным для копа моложавый человек. Я понял, что именно он отвечает за расследование. Как мне показалось, ему было около сорока лет, его темные волосы были припорошены преждевременной сединой, темные брови изгибались кверху над внешними уголками глаз, что придавало ему мефистофелевский вид, а четко очерченный рот кривила постоянная саркастическая усмешка. Казалось, он все время усмехается какой-то шутке, делиться которой ни с кем не намерен. Я почувствовал к нему внезапную и острую антипатию.

Но еще больше я был разочарован тем действующим лицом, которое прибыло позднее. В генеральной прокуратуре существует детективное отделение штата Вермонт. В отделении всего один детектив, чья работа состоит в расследовании убийств, чрезвычайно редких в округе Зеленые горы. По закону штата, все самые важные случаи убийств разбираются генеральной прокуратурой, и один человек, составляющий детективное бюро, ни от кого больше не должен принимать указаний.

Этого детектива звали Гарделла. Ему явно нравилось, когда его называли инспектором. Это был низкорослый, очень пухлый человечек в помятом костюме, видимо купленном в ту пору, когда он еще не растолстел до такой степени. Он задыхался, когда ему нужно было дотянуться до ремня своих брюк. Его череп был голым, как яйцо, а его маленькие, заплывшие жиром и налитые кровью глазки выглядели так, словно он страдал тяжелым похмельем. В его толстых губах постоянно торчала обкуренная сигара, которую он то и дело перекатывал из одного угла рта в другой. У него был сиплый тихий голос, так что приходилось напрягаться, чтобы его расслышать.

У меня возникло неуютное ощущение, что собравшиеся представители закона были недостаточно квалифицированы, чтобы поймать убийцу Джейн Причард.

Инспектор Гарделла потребовал себе отдельный кабинет. «Не собирается ли он искать убийцу Джейн, сидя в офисе?» – сказал я себе. Макс попросил меня разместить Гарделлу в своем кабинете, поэтому я проводил туда пыхтящего толстяка и очистил стол от бумаг Макса. Гарделла, перекатывая неизменную сигару во рту, посмотрел на развешанные по стенам фотографии, сделанные Максом.

– Надо полностью выжить из ума, чтобы вот так нестись с горы, – сказал он, указывая на одну из них, где был заснят лыжник, в снежном вихре летящий с почти отвесного склона.

– Ну почему же? Если умеешь, в этом находишь особое удовольствие, – возразил я.

– Да, – сказал он, – похоже, тот, кто умеет убивать, прошедшей ночью тоже находил особое удовольствие. Мне сказали, мистер Трэнтер, что вы не слышали, как смеялся этот парень, хотя находились в одной комнате со Стайлсом.

Мне надоело объяснять людям, какой я соня.

– Думаете, Стайлс вообразил это? – спросил Гарделла.

– Нет, думаю, он его действительно слышал.

– Во сне или когда уже проснулся?

– Он именно так и говорит.

– Я знаю, что он говорит, – сказал Гарделла. Он обошел вокруг стола Макса и уселся в кресло. – Я знаю историю Стайлса вдоль и поперек. Читал отчеты об этом год назад. Знаю, что он не сможет узнать человека, который вынудил его съехать с дороги, даже если бы они были от него так же близко, как вы от меня; да, они пронеслись мимо и один из них крикнул: «Жалкий трус!» – в открытое окно. Но – капюшон и большие лыжные очки. Мне известно, что он не узнал бы этого парня, даже если бы он оказался рядом с ним в баре. Кстати, а где здесь можно выпить?

– Можно набрать номер и попросить принести выпивку в кабинет, – сказал я.

Он помедлил, затем усмехнулся мне.

– Прямо не знаю, выпить мне или подождать, – раздумывая вслух, сказал он. – Пожалуй, пока с этим можно повременить. – Он начал играть с карандашом из письменного прибора Макса. – Кстати, что вы думаете о Стайлсе?

– Хороший парень. Он попал в тяжелую историю и вышел из нее с большим достоинством, чем можно было ожидать, – сказал я. – Впрочем, я познакомился с ним только вчера вечером.

– Ему весь год слышался тот смех, – сказал Гарделла, глядя на свои толстые пальцы, удивительно ловко вращающие карандаш. – Интересно, он действительно помнит, как он звучал?

– Он слышал его прошлой ночью, – сказал я.

– Но вы его не слышали, – возразил Гарделла. – И знаете, Гоуэн сейчас переговорил со всеми, кто спал в двенадцати номерах по той же стороне здания. Никто не слышал этого хохота.

– Думаете, Стайлс лжет? – спросил я.

– Как я могу это знать, пока не увижусь и не переговорю с ним? Где он сейчас?

– Где-то в горах, прислушивается к смеху людей.

– К смеху людей?

– Да.

Гарделла нетерпеливо взмахнул пухлой ручкой:

– Сдается мне, он намерен поиграть в детектива.

– Не вижу ничего предосудительного в том, что он хочет найти негодяя, который убил его отца и этих девушек, а его самого сделал инвалидом, – сказал я.

– Он мог слышать этот смех, – сказал Гарделла. – Однако не могут же буквально все оказаться глухими. По-моему, здесь, на отдыхе, люди вообще смеются довольно часто. И никто не обратит особого внимания на чей-то смех и тем более не проснется от него. Но он – мог, если это был тот, особенный смех.

– Именно так мне все и представляется, – заметил я.

– Не хватало только, чтобы и вы превратились в копа, – проворчал Гарделла. – Кажется, это вы будете заниматься газетчиками, когда они нахлынут сюда?

– Меня попросил об этом Макс.

– Что ж, тогда держите их от меня подальше. У нас нет для них никакого заявления, ничего нет до тех пор… пока у нас что-нибудь не появится. Я говорил вам, что по дороге сюда заехал в морг в Манчестере?

– Нет.

Он вынул изо рта сигару и хмуро уставился на ее изжеванный кончик.

– Девушки не были изнасилованы, – сказал он.

– Тогда это еще более бессмысленно! – сказал я.

– Парень, который убивает ради забавы, вероятно, не находит удовольствия в обычном веселье, – сказал Гарделла.

Он снова воткнул в рот свою сигару и вернулся к игре с карандашом. Мне показалось, что он вдруг совершенно забыл о моем присутствии.

Выйдя из кабинета, я наткнулся на стоящую в коридоре Хедду Лэндберг. За то время, что я провел в «Дарлбруке», она все больше нравилась мне. Это была привлекательная сорокалетняя женщина со светло-золотистыми локонами, красиво обрамляющими ее головку. Двадцать лет назад она была чемпионкой Олимпийский игр в Норвегии по скоростному спуску на лыжах, но с прекращением олимпийских состязаний из-за войны больше не возвращалась к международным соревнованиям. Макс, который очень ею гордился, говорил, что она была великолепной спортсменкой. Она по-прежнему профессионально каталась на лыжах, я сам это видел.

Это она с Максом сделали из «Дарлбрука» то, чем он теперь является. Макс придавал их владению жизнерадостность и красочность, но настоящим ключом к их успеху, по моему мнению, были кропотливая работа и искусное ведение дел Хеддой.

Что-то мне показалось в ней необычным, и я не сразу понял, что впервые вижу ее не в лыжном костюме и не в причудливом наряде «после лыж», который носят здешние женщины. Сейчас на ней было простое черное платье, и оно придавало ей такой вид, как будто она играла незнакомую ей роль.

– Надеюсь, вы лучше себя чувствуете, – сказал я, приблизившись к ней.

Я помнил, что вчера вечером она жаловалась на сильную головную боль и рано ушла спать.

– Куда уж лучше при таких-то делах! – сказала она. – Господи, Джим, что нам делать?

– Они его поймают, – успокоил я ее. – Здесь собралась целая армия, чтобы найти его.

– Макс с ума сходит от тревоги, – сказала она. – Понимаете, люди перестанут сюда приезжать, если только все это быстро не утрясется.

– Сомневаюсь, – сказал я. – Думаю, скорее ваш бизнес пойдет в гору. Это только привлечет к вам людей, охочих до сенсаций. А разве кто-нибудь уже хотел уехать?

– Нет.

– Вот видите!

– Трудно даже вообразить, что кто-то из наших гостей, кого мы знаем, может быть таким отвратительным, кровожадным убийцей, – сказала Хедда.

– Думаю, Питеру Стайлсу не так уж и трудно, – сказал я. – Это происходит с ним уже второй раз.

– Бедняга Питер, – вздохнула она. – А я ведь ждала вас, Джим. Прибыл отец Джейн Причард со своей второй дочерью. Макс сейчас с ними в двести десятом номере, что напротив вашего. Мистер Причард намерен сделать журналистам какое-то заявление, и Макс хотел бы, чтобы вы этим занялись. Причард хочет также переговорить с Питером. Я послала Рича найти его.

– Насколько я представляю, с минуты на минуту на нас обрушатся толпы газетчиков, – сказал я.

– Несколько репортеров из местных газет уже появились, – сказала Хедда. – Окружной прокурор обещал поговорить с ними за ленчем. Сейчас они напиваются в баре.

То, что позже я выяснил о Джордже Причарде, имело важное отношение к происходившему. Он был заметной фигурой среди тех, кого называют «обществом знаменитостей» в Нью-Йорке. О них часто упоминается в газетах. Сын богатых родителей, Причард ходил в самую лучшую школу, а потом в Принстон. Он был одним из блестящих хавбеков в истории футбольной лиги колледжа, а позже дошел до четвертьфинала национального любительского турнира по гольфу. Он состоит членом Принстонского и Университетского клубов. Играет в гольф в одном из самых престижных клубов в Вестчестере. Он же – руководитель собственного рекламного агентства «Причард и Макграф». Это хладнокровный, опытный делец и очень энергичный и сильный человек. Он пользовался большим успехом у женщин и, будучи разведенным, отнюдь не сторонился их, но подбирал себе подруг весьма осмотрительно. Его бракоразводный процесс наделал много шума, но он сумел пережить скандал без видимых потерь для собственного достоинства и своей репутации. Его жена Дженифер сбежала от мужа с известным английским драматургом по имени Хью Себастиан. Она без оглядки оставила двух малолетних дочерей на попечение Причарда. Можно было только восхищаться тем, как повел себя Причард в такой ситуации. Он дал дочерям отличное образование, и, судя по всему, они были очень дружной семьей, пока девушки не выросли и для них не настало время строить свою жизнь и карьеру.

Я увидел Причарда, когда Макс открыл на мой стук дверь номера 210. Меня пронзила острая жалость к этому сильному человеку. Он стоял у окна, глядя на сверкающие под солнцем снежные склоны горы. Это был крупный мужчина, но сейчас его дорогой костюм казался слишком просторным для него. Когда он обернулся поздороваться со мной, я увидел, что его глаза покраснели и веки опухли.

– Благодарю вас, что пришли, мистер Трэнтер, – сказал он.

– Просто не знаю, что и сказать вам в такую минуту, мистер Причард, – смущенно заметил я.

У него навернулись слезы, и он круто отвернулся.

– Я все еще пытаюсь убедить себя в том, что это просто дурная шутка, – прерывисто сказал он. – Господи, подумать только, что это случилось с Джейн!

Я пристально посмотрел на другую незнакомку в комнате – девушку, сидящую очень прямо на стуле с высокой спинкой, со сложенными на коленях руками в белых перчатках. Я понял, что это, должно быть, Лаура Причард, сестра Джейн. Ее волосы, почти такого же темно-рыжего цвета, как и у Джейн, были собраны в строгий тяжелый узел, спускающийся на шею. Она была выше сестры, не такая красивая, но у нее были очень ладные длинные ноги и прекрасная фигура, что не слишком бросалось в глаза, когда она сидела в своем черном шерстяном костюме с белоснежной блузкой, застегнутой до самого горла. Ее смертельно-бледное лицо представляло из себя неподвижную маску. Темные очки скрывали выражение ее глаз. Макс представил нас, и она коротко, равнодушно кивнула мне.

– Джим, мистеру Причарду не перенести общения с газетчиками, которые вот-вот столпятся у наших дверей, – сказал Макс, который обычно представлял собой образец сияющего здоровья, а сейчас выглядел посеревшим и измученным. – Я подумал, что вы смогли бы избавить его от этого и передать им его заявление.

– Конечно, конечно, – с готовностью сказал я.

Причард заговорил, не отворачиваясь от окна:

– Я буду вам очень благодарен, мистер Трэнтер. То, что я им скажу, на некоторое время займет их. Я намерен предложить вознаграждение в сумме двадцать пять тысяч долларов.

Я чуть было не присвистнул от удивления.

– За любую информацию, которая поможет арестовать и предать суду негодяя, убившего Джейн. Вы думаете, это слишком много?

– Я думаю, хорошо, что у вас есть возможность предложить столь крупное вознаграждение, – осторожно сказал я.

– Она у меня действительно есть, – угрюмо подтвердил он. – Я бы заплатил и вчетверо больше, если бы это помогло делу.

– У вас сразу появится двести пятьдесят детективов, которые станут на вас работать, – заверил я.

– Именно это мне и нужно, – сказал Причард.

– Я передам ваше заявление, – сказал я.

Макс подошел открыть дверь, когда в нее постучали. Это был Питер. Он медленно вошел в комнату. Он все еще был в меховой парке, только снял шапку. Его загорелое привлекательное лицо побледнело и осунулось. Он быстро взглянул на меня и едва заметно качнул головой. Я понял, что ему не удалось еще раз услышать тот смех.

– Привет, Стайлс, – сказал Причард.

Я вспомнил, что они виделись уже пару раз.

– Джордж… – заговорил и осекся Питер.

– Не знаю, знаком ли ты с моей дочерью Лаурой, – сказал Причард.

Питер вежливо поклонился ей. Она повернула голову, и ее взгляд, скрытый за темными очками, остановился на его лице. В первый раз она заговорила низким, хрипловатым голосом.

– Отец хочет узнать все насчет последнего дня, который Джейн провела здесь, мистер Стайлс, – сказала она. – Мне кажется, сейчас это только доставит ему боль, но он настаивает на своем. Мистер Лэндберг сообщил, что вы провели с моей сестрой большую часть вчерашнего вечера.

Лицо Причарда помрачнело еще больше.

– Будь любезна предоставить заниматься этим мне, Лаура! – резко оборвал он дочь.

У меня мурашки по спине забегали. Это прозвучало так, как если бы Причард высказал затаенную мысль: если это должно было случиться с одной из моих дочерей, то почему не с Лаурой? Почему именно с Джейн?!

– Я был очень близок с Джейн, Стайлс, – сказал Причард. – Что бы она ни сказала, что бы ни сделала – для вас, возможно, это не имело значения, но представляет огромную важность для меня!

Питер взглянул на девушку. Мне показалось, что он ощутил тот же подтекст в словах Причарда, что и я.

– Не очень-то много я могу рассказать, – наконец сказал он. – Я прибыл сюда вчера только около десяти вечера. Мы с Джимом Трэнтером спустились в бар выпить. Макс представил нас Джейн. Она сказала мне, что работает в редакции журнала, для которого я пишу статьи, что даже некоторые из них сама редактировала. Так у нас завязался общий разговор. Она казалась невероятно чистосердечной, очаровательной и беззаботной.

– Такой и была Джейн, – сказал Причард. – Она легко и свободно сходилась с людьми.

– То, что произошло между нами, имело гораздо большее значение для меня, чем для нее, – сказал Питер. – Может, вам известно, что у меня протез вместо одной ноги.

Причард кивнул:

– Из-за несчастного случая, который произошел с вами в прошлом году. И еще Макс сказал мне, что вы слышали того человека прошлой ночью – того, что столкнул вас в пропасть.

– Слышал, но, к сожалению, не видел.

Причард ударил кулаком по ладони другой руки:

– Мы должны найти его! Я предлагаю значительное вознаграждение. Но пожалуйста, расскажите еще о Джейн.

– Практически здесь будет больше обо мне, – тихо сказал Питер. – Она знала о моей ноге, но пригласила танцевать. Я не решался танцевать со времени катастрофы. И вообще даже не мечтал об этом, но она убедила меня попробовать. Выяснилось, что я могу танцевать и что мне это нравится. Для меня это было нечто вроде завершающего курса лечения. За одно это, Джордж, я очень обязан ей. – Короткая улыбка коснулась кончиков его губ. – Ее подружка, Тауэрс, была окружена поклонниками. Джейн заставила меня чувствовать себя привлекательным, предположив, что, танцуя со мной, вызывает зависть Тауэрс, как будто я могу представлять какую-то ценность в глазах молоденьких девушек.

– На этот счет у нее был талант, – сказал Причард. – Любому, с кем общалась, она умела дать возможность почувствовать себя значительным.

– Так оно и было, – сказал Питер. – Мы немного выпили и съели по сандвичу. Договорились встретиться за завтраком. Я предложил проводить ее до коттеджа, но она не разрешила мне этого. Боюсь, я принял ее отказ несколько быстрее, чем следовало бы. Не слишком-то мне просто идти по ледяной тропке… Но возможно, если бы я настоял…

– Не вздумай упрекать себя за это, Питер, – перебил его Макс. – Тауэрс оставалась в баре еще два с лишним часа. Двое молодых людей, которые были с ней, проводили ее до коттеджа. Они видели там Джейн, живую и здоровую. Несчастье произошло намного позднее.

– Спасибо, Макс. Признаться, мне стало немного легче, – сказал Питер.

– Значит, вино и сандвичи… О чем вы говорили? – с волнением спросил Причард. – Она… она упоминала обо мне?

– О да! Она рассказывала о вас с огромной теплотой и симпатией. О своей сестре, о том, как росла, и о своих планах на будущее.

– О каких планах? – спросил Причард.

Питер помедлил.

– Это о мужчине? О том, про которого она не рассказывала мне?

– Не думаю, что она уже встретила своего будущего избранника, – сказал Питер. – Видишь ли, Джордж, это был очень личный разговор, но, возможно, принимая во внимание обстоятельства…

– Ради Бога, говори! – подтолкнул его Причард.

Питер взглянул на Лауру. Она по-прежнему не сводила с него глаз.

– Я шутливо предположил, что поклонники ходят за ней табунами, – сказал Питер. – Джейн это подтвердила, но сказала, что решила дождаться, пока в ее жизни не появится настоящий мужчина. По ее мнению, говорила она, когда он появится, ему будет приятно узнать, что она ждала его. Она спросила меня, считаю ли я, что мужчины предпочитают неискушенных девушек или, наоборот, опытных, вроде ее подруги Марты. Я ответил, что, по-моему, мужчины отдают предпочтение именно таким, как она.

– О Господи! – неожиданно вырвалось у Лауры.

Причард кинул на нее взгляд, который, к моему потрясению, был полон ненависти.

– Не думаю, что ты разделяешь ее представления, Лаура.

Она не смотрела на него.

– Вот, собственно, и вся история, – закончил Питер.

– Спасибо, – сказал Причард. – Все это имеет для меня огромное значение. – Он покачал головой. – Не могу понять, что она делала здесь с этой девицей – Тауэрс. Судя по всему, та была законченной нимфоманкой. Не могу себе представить, что увидела в ней Джейн.

– Мне нужно на воздух! – внезапно заявила Лаура.

Она встала и вышла из комнаты, не глядя на нас. Причард озабоченно смотрел ей вслед.

– Как вам это покажется? – сердито спросил он. – Ни слезы о Джейн, ни единого выражения горя. Если бы это произошло с ней, я…

Он чуть было не сказал то, что, как мне кажется, думал. «Если бы только это случилось с Лаурой!»