Текст книги "Славяне"

ДЕЙСТВИЕ II

ЯВЛЕНИЕ I

МИЛОГЛЯДА (в верхнем Доброславином платье, под именем Доброславы). ПОТАПЬЕВНА (под именем Доброславиной мамы.)

МИЛОГЛЯДА (оправляясь и оглядываясь вокруг в господские палаты). Не забудь же, Потапьевна, что ты будешь при мне стоять, как будто моя матушка.

ПОТАПЬЕВНА. Ладно, ладно, Милогляда Радимовна… (осматривая вокруг Милогляду.) Стой только чинно, мать моя… (посмотрев к дверям.) Идёт, идёт… (обе становятся чинно, Милогляда несколько выступая, а Потапьевна позади ее. Между тем Пансофий входит.)

ЯВЛЕНИЕ II

ПАНСОФИЙ и ТЕЖЕ. (Пансофий препровождается двумя из Александровой свиты служащими, которые держат на руках коробочки с дарами.)

ПАНСОФИЙ (подступая к Милогляде с важностью и высокопарностью). Победитель света, солнце Греции Александр великий, послал меня предстать к лицу лесопрекрасной Доброславы, с дарами от его Греческий высокомощности, и с глубоко почтительным от него прошением, да будут ей благоугодны искренно-дружественные его послание (на дары показывая).

МИЛОГЛЯДА. Я и Доброслава, мой батюшка; добро пожаловать. А твою милость как назвать?

ПАНСОФИЙ (пожимая плечами в сторону). Некая дурища! Не знает и моего имени! (К Милогляде с важностью.) Я Пансофий Афинский – мудрец при особе царя и главного полководца Греческого.

МИЛОГЛЯДА. Слыхала я, мой батюшка, о мудрецах Греческих. Добро пожаловать побеседовать с нами, господин мудрец Греческий.

ПАНСОФИЙ (в сторону). Некая неучь деревенская! (К Милогляде.) Не угодно ли будет приказать принять дары со мною присланные?

МИЛОГЛЯДА. Не прогневайся, мой батюшка, господин мудрец Греческий, на наши простые обычаи. Ты с нами еще не беседовал, о деле не говаривал, речей наших не выслушивал: за что же нас дарами жалуешь?

ПАНСОФИЙ (в сторону). Ну, что ты сделаешь с дурой! (Делает рукою знак принесшим дары, чтоб они вышли.)

ПОТАПЬЕВНА. Она, мой батюшка, до даров не лакома.

ПАНСОФИЙ (взглянув на Потапьевну с удивлением). (К Милогялде.) Прекрасная Доброслава приказывает ли, чтоб и она со мною в разговоры входила?

МИЛОГЛЯДА. А для чего, мой батюшка, ей с нами не разговаривать? Это моя мамушка, она, всегда со мною беседует.

ПАНСОФИЙ (пожимая плечами в сторону). Какие обычаи! (К Милогляде с насмешливой важностью.) Да будет в том воля прекрасной Доброславы. Я готов, если ей угодно, наслаждаться беседою почтенной ее мамушки.

МИЛОГЛЯДА. Позволит ли, господин мудрец, хлебом да солью бить челом? Есть у нас мёд сотовый и мюид сыченый.

ПОТАПЬЕВНА. И горщечик сметанки про твою милость сыщется.

ПАНСОФИЙ (в сторону). Жалко видеть их невежество!.. (к Милогляде с тою же важностью.) Прекрасной Доброславы созерцание услаждает меня лучше сыты и патоки, и белизна сметаны должна постыдиться пред лицом ее.

МИЛОГЛЯДА. Чем же дорогого гостя подчивать?

ПАНСОФИЙ. Мне дружеская благосклонность надобна.

МИЛОГЛЯДА. Я, мой батюшка, с тобою ещё не подружилась. У нас у Славян дружба творится по времени, а на первой встрече будь доволен приёмом да ласкою, господин мудрец Греческий.

ПАНСОФИЙ (в сторону). Попробую авось-либо советы мои ей помогут (к Милогляде). Послушай, прекрасная Доброслава: у нас в Афинах дружба при первой встрече изъявляется, и особливо когда государь наш кому делает честь своею дружбою.

МИЛОГЛЯДА. И! мой батюшка господин мудрец Греческий! Да как же вы не спознавши людей на их дружбу сподиваетесь? Государь ваш не уж-то также делает?

ПАНСОФИЙ (уверительно). Наши особенные знание легко разрешают всякие неудобства и трудности. Многие к нам в Афины приезжают перенимать такие знание. Советую и тебе, прекрасная Доброслава, нашим обычаям следовать.

МИЛОГЛЯДА. Не прогневайся на нас батюшка господин мудрец Греческий: мы ведь в Афины не ездили, и обходимся, как умеем, по простым Славянским обычаям.

ПОТАПЬЕВНА. Мы, мой батюшка, в старую Русь ездили, там кое-чего навиделись; и мы людей и люди нас знали, и хлеб соль важивали.

ПАНСОФИЙ. Я хочу подать вам дружеские советы, как надобно принять государя нашего: надобно вам знать некоторый образ Афинского обхождения. Государь наш пылает желанием провести сегодняшний вечер с прекрасной Доброславою.

МИЛОГЛЯДА. Добро пожаловать, мой батюшка. Да как же у вас в Афинах та обходятся?

ПАНСОФИЙ. Во-первых, у нас встречают и кланяются по науке танцмейстеров.

МИЛОГЛЯДА. Не прогневайся, мой батюшка, господин Мудрец Греческий; мы кланяться не учились. По-нашему, просто людей встречаем, и коли кто добр, тому охотно кланяемся. У нас и пословица есть: «По платью гость встречается, по слову провожается».

ПАНСОФИЙ (в сторону). Некая дурища! (К Милогляде). У нас в Афинах женщины стараются всячески забавлять гостей своих.

МИЛОГЛЯДА. И мы, мой батюшка, с гостьями забавляемся, и коли гости поразвеселятся, то мы себе поём да пляшем, да радуемся.

ПАНСОФИЙ (с насмешливою вежливостью). Я слышал, что прекрасная Доброслава превосходит здесь всех своими талантами, и желал бы услышать приятное ее пение.

МИЛОГЛЯДА. Как умеется, мой батюшка, не прогневайся.

ПОТАПЬЕВНА (толкая Милогляду рукою). Видишь он хочет, чтоб ты песню спела.

МИЛОГЛЯДА. Пожалуй, я и спою и спляшу, как у нас водится.

ПОТАПЬЕВНА. Она и петь, и плясать горазда, мой батюшка.

ПАНСОФИЙ (в сторону). То-то забавно, как она петь и плясать станет!

(Милогляда выступает на средину; между тем музыка начинает следующую песню, и Милогляда, подпершись под боки, поёт и пляшет; Потапьевна тут же припевает и приплясывает; Пансофийв продолжении, по временам, делает знаки удивление, и пожимает плечами.)

ПЕСНЯ.

 
Из-за Руси приезжал белокурой молодой,
Ой люли, люли, люли, белокурой молодой 2.
 
 
Белокурой молодой, не женатой холостой,
Ой люли, люли, люли, не женатый холостой 2.
 
 
Он мне речи говорил, кумачом меня дарил,
Ой люли, люли, люли, кумачом меня дарил 2.
 
 
Не хочу я кумачу, друга милого хочу,
Ой люли, люли, люли, друга милого хочу.
 

МИЛОГЛЯДА. Не прогневайся, мой батюшка; как умела, так и спела.

ПОТАПЬЕВНА. Так ли-то, мой батюшка, у вас в Афинах поют и пляшут?

ПАНСОФИЙ (с важным уверением). Не советую вам, как друг, показывать свои пляски и песни перед Государем нашим. У нас в Афинах забавы выдумываются с таким искусством, что все другие достоинства часто помрачаются перед талантами.

МИЛОГЛЯДА. У нас, мой батюшка, господин мудрец Греческий, такое старинное обыкновение, что мы, по нашей простой возможности, в добрый час и сами себе забавляемся, и в том просим на нас не прогневаться. Да пляшет ли ваш Царь Греческий?

ПАНСОФИЙ (в сторону). Не пьяна ли она? Вот какой вопрос! (К Милогляде.) Прекрасная Доброслава! Рассуди сама, пристало ли плясать Государю нашему?

МИЛОГЛЯДА. А для чего бы не пристало, мой батюшка? У нас прежний Воевода, бывало, как пойдёт, пойдёт вприсядку да присвиснет, так смотреть было любо дорого!

ПАНСОФИЙ. Поэтому и у вас забавники бывают знатные?

МИЛОГЛЯДА. Бывают, мой батюшка, коли только другие добрые дела делать умеют. У нас то не вина, когда кто забавлять умеет, и то не стыдно, кто сам забавляется; а бывает у нас стыдно такому, кто, давши слово, назад попятится.

ПАНСОФИЙ (уверительно). Прекрасная Доброслава! Когда бы ты в Афинах побывала, совсем другой бы свет увидела. Искусство забавлять людей у нас великой науки требует, и к тому много надобно разума.

МИЛОГЛЯДА. И у нас, мой батюшка, умные люди веселятся не без разума, и забавляются так, чтоб то не было противу добродетели.

ПАНСОФИЙ. Прекрасная Доброслава! Ваш напев, ваши слова и пляски, у нас, по Афинскому знанию, были бы нестерпимы. У нас есть для того особые люди с талантами (с высокопарною важностью, так как бы читая по книге). Забавы наши в театрах приводят умы в совершенное забвение; там представляются виды взор восхищающие; музыка и танцы воображение превосходящие. К тому требуются остроумные сочинение; разновидные в них действие; соображение лиц действующих; значение их характеров, их теней, их контрастов; регулярное стечение действий в ограниченное время и место; сплетение их во едино действие; поражающие зрителей нечаянности; и напоследок конец, какой должен, по вкусу Афинскому, привести всех в печаль, ужас и содрогание.

МИЛОГЛЯДА (поняв последние слова, после многих знаков недоразумения). И! Мой батюшка, господин мудрец Греческий… Сохрани нас от того сила небесная! Почто нам по-пустому печалиться? У нас умные люди забавы выдумывают не ради печали, а ради добра и веселья, никому не в обиду.

ПАНСОФИЙ (с тою же важностью). Прекрасная Доброслава! Ваша земля закоснела в простых рассуждениях; а у нас в Афинах остроумие всегда находит новый образ бытия человеческого. У нас всякая новость прикрывается пленительною приятностью, и не отягощаемся мы думать о последствиях. Когда бы ты знала, до какого просвещения у нас в Афинах достигает разум!

МИЛОГЛЯДА. Слыхали мы, мой батюшка, что у вас де в Греции мудрецов много; слыхали мы, что у вас и дураков делают умными, и недостойных достойными, и больных здоровыми: наука чего не делает!

ПАНСОФИЙ (с гордою наглостью). У нас и умных – дураками, и достойных – недостойными, и здоровых больными делать умудряются.

МИЛОГЛЯДА. Не прогневайся, мой батюшка, господин мудрец Греческий; мы не научились вашим мудростям. По-нашему простому наречию такие мудрости худыми называются. Пускай они у вас в Афинах останутся, с нами ангелы-хранители! У нас хлеб соль и без того водятся. Пускай-ка сам Государь ваш к нам пожалует, да с нами побеседует: авось-либо и наше простое рассуждение ему полюбится. Не во гнев Государю вашему, пускай он без подарков своих, прежде у нас хлеба-соли откушает, да наших речей послушает, и коли захочет по правде с нами жить в согласии, то мы тогда и подарки от него принимать, и милостью его хвалиться будем. Прощай мой батюшка, господин мудрец Греческий! Кланяйся от нас его Царской милости. Пускай себе пожалует к нам на вечер.

ЯВЛЕНИЕ III

ПАНСОФИЙ (один в глубоком размышлении). Она и понятие не имеет о светских приличностях!.. Александр верно с нею еще не разговаривал… Он много убавит своего к ней уважение, когда я расскажу ему о ее разуме, поступках и обхождении… Тут же мне будет случай показать мой разум на счет глупости…. В Афинах никогда не дождался бы я такого счастливого случая…. (хочет идти). А вот и он.

ЯВЛЕНИЕ IV

АЛЕКСАНДР и ПАНСОФИЙ.

АЛЕКСАНДР (входя). Видел ли Доброславу?

ПАНСОФИЙ (пожимая плечами). Стыдно рассказывать!

АЛЕКСАНДР. Почему стыдно?

ПАНСОФИЙ. Она сущая дура.

АЛЕКСАНДР (с удивлением). Доброслава сущая дура! почему же так ты судишь?

ПАНСОФИЙ. По-моему, сам увидишь… сущая дура!

АЛЕКСАНДР. Я ее видел, и говорил с нею. Правда что она не похожа на Афинских разумниц, правда что в ней видно особое воспитание, и добронравие незнакомое в Афинах: однако при том она не только не дура, а думаю что она тебя судить умеет лучше, нежели ты ее судишь.

ПАНСОФИЙ (пожимая плечами с видом совершенного уверения). Да она глядеть не умеет.

АЛЕКСАНДР (глядя беспрерывно на Пансофия). То есть она смотрела на тебя с сожалением.

ПАНСОФИЙ. Поклониться не умеет.

АЛЕКСАНДР. То есть не по-Афински, а по-своему кланяется.

ПАНСОФИЙ. Говорить не умеет.

АЛЕКСАНДР. То есть не переняла у тебя говорить по-Гречески.

ПАНСОФИЙ. Разбирать людей не знает.

АЛЕКСАНДР. То есть не говорила тебе некоторого слов собрание, которое в Афинах высочайшею вежливостью почитается.

ПАНСОФИЙ. А вот что говорила: (передразнивая Милоглядку) «Добро пожаловать хлеб соли откушать, не прогневайся на простоту, мою, мой батюшка, господин мудрец Греческий, по-нашему простому наречию Греческие мудрости худыми называются. Пляшет ли ваш царь Греческий по-нашему? (с прежней уверительностью) и вот Доброславина песня, которую она пела со своею мамушкой, и под которою обе они плясали: «Ой люли, люли, люли, не хочу я кумачу, друга милого хочу» (с ироническою важностью) Прекрасная песня! Что надлежит до поступок, то Доброслава подарки назад отослала; и приказала объявить тебе свою волю, что когда к ней пожалуешь и удостоишься ее дружеского воззрения, тогда она и подарки от тебя примет».

АЛЕКСАНДР. Пансофий! Ты, верно, обманут, и может быть так, что разговаривал ты вместо Доброславы с какой-нибудь огородницей.

ПАНСОФИЙ (с твердою уверительностью). В Доброславиных покоях, самолично с Доброславою. Она сидела в креслах, и позади стояла ее верная матушка, которая мешалась также в наши речи, и с Доброславою вместе припевала и приплясывала. (Пожимая плечами с важностью) Быть может, что Доброслава и матушка перед моим приходом обе хмельного подпили.

АЛЕКСАНДР (смотря на Пансофия с неудовольствием). Быть может также, что она имела причину Греческие мудрости называть худыми. К вечеру ныне и сам у нее буду, и очень любопытен тебя тут не видеть. Позволь мне сомневаться о твоей премудрости, а между тем дай знать Славянским послам, что сего же вечера, в покоях Доброславы, мною они будут приняты и выслушаны. Надеюсь, что ты исполнишь это дело счастливее первого.

(Пансофий делает в сторону гримасы удивление, кланяется и отходит.)

ЯВЛЕНИЕ V

АЛЕКСАНДР (один). Похоже ли то на Доброславу, как о ней мне он рассказывает!.. По случаю я знаю ее сам вернее всяких слухов… Афинскому мудрецу простые Славянские нравы кажутся смешными; а мне еще более смешным кажется мудрец, который не находит, кроме Афин, ничего достойного. Вот каково самолюбие ученых Афинян! Испортив нравы свои всевозможными образами, они не могут себе представить, чтоб где-нибудь могли существовать несовместные с ними достоинства. Умы и разговоры их заражены такою ко всему человеческому роду недоверенностью, что им всюду представляются оправдательные причины их мрачных и унылых воображений. О! Аристот! у Славян, под скипетром праводушие, учение твое было бы полезнее!

ЯВЛЕНИЕ VI

АЛЕКСАНДР и ВЛАСЬИЧ.

ВЛАСЬИЧ (не зная ни лицо Александра, и почесывая себе голову). Не у Доброславы ли служишь ты, родимый?

АЛЕКСАНДР (в сторону). Это, верно или муж или брат огородницы. (К Власьичу притворяяся слугою.) Ты мой друг не ошибся, я служу Доброславе. А ты чей служитель?

ВЛАСЬИЧ. Я Власьич огородник, муж Потапьевнин, родимый; а Потапьевна жена моя, доводится сватья Милогляде Радимовне; а Милогляду Радимовну авось ты и сам знаешь.

АЛЕКСАНДР (в сторону). То помнится служанка Доброславина (к Власьчу). Как не знать Милогляду Радимовну?

ВЛАСЬИЧ. Не можно ль, родимый, ее ко мне выслать?

АЛЕКСАНДР. Может быть, ей нельзя оставить госпожу свою.

ВЛАСЬИЧ. Коли нельзя, родной, так хоть ты отдай ей грамотку: к кому она сама ведает.

АЛЕКСАНДР (в строну). Это похоже на какую-нибудь тайну (к Власьичу). От кого и кому? Таить нечего.

ВЛАСЬИЧ. Ну! Нечего тебе и говорить: только, пожалуй, никому не сказывай, что грамотка от Руслана к Доброславе. Мы боимся, чтоб Царь Греческий о том не доведался.

АЛЕКСАНДР (в сторону). Вот и тайна обнаружилась (к Власьичу). Не бойся, пойди себе назад спокойно.

ВЛАСЬИЧ (кланяясь). Ладно; ладно родимый. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ VII

АЛЕКСАНДР (один в размышлении). От Руслана… к Доброславе!.. с предосторожностью, чтоб я о том не сведал!.. Я ничего не запретил Доброславе… Для чего такая предосторожность?.. Я не подал ей причины ни к какому неприятельскому против меня поступку… и не могу подозревать ее правосудие… Руслан может быть счастливой смертной, которого она любит… Без всякого другого подозрения, знаю, что переписка с любовником должна быть осторожна… и не хочу узнавать, что она к нему пишет; письмо должно быть ей вручено без какого-то постороннего любопытства… Руслан… так… ничего нет правосуднее как то, что он Доброславу любит (со вздохом). Благополучный Руслан может быть достоин любви ее.

ЯВЛЕНИЕ VIII

АЛЕКСАНДР и ПАНСОФИЙ.

ПАНСОФИЙ. По воле твоейяпослал повестить Славянским послам, что они сегодня к ввечеру, в присутствии Доброславы, тобою будут выслушаны (с видом важного сомнения.) А между тем встретился мне теперь другого рода посол, который отнес тайное письмецо к Доброславе… это что-нибудь значит… С кем она тайно переписывается, я не мог сведать, знаю только, что Славяне по временам у Руслана в гостях бывают… это что-нибудь значит… Они его почитают… это что-нибудь значит… Он же со Славянами письмецо сообщается, это что-нибудь значит.

АЛЕКСАНДР. Послушай, Пансофий: много было бы на свете дела, если бы пустые догадки много значили. Без всяких догадок которое-нибудь из двух твоих примечаний, должно, однако, казаться странно: Доброслава, по словам твоим, выходит сущая дура, или сумасбродная девка, и по твоим же примечанием Доброслава кажется опасна, потому что с умными людьми сообщается. Рассуди сам, что я должен думать о твоей Афинской премудрости.

ПАНСОФИЙ (свидом ревности и усердия). Так я же и виноват, за мою добрую службу и за мое усердие?

АЛЕКСАНДР. Мой друг! Усердие требует рассуждение, и служба требует справедливости. Никогда я не поручал тебе иным образом дружбу мою заслуживать.

ПАНСОФИЙ (с увереньем). Сам лучше усмотреть изволишь, если в верности моей сомневаешься.

АЛЕКСАНДР (с таким же увереньем). Сего же вечера, у Доброславы со мною, сам лучше усмотреть изволишь, если сомневаешься в моей верности. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ IX

ПАНСОФИЙ (один в глубоком размышлении). Вот Бог дал нам хорошую красавицу!.. Я же теперь в дураках!.. За кого?..За дуру! Да я… я всему училсявАфинах…(бьет себя ладонью по лбу). Грекам кое-что шепнуть можно…. этот посол, который носил письмецо, так же мне пригодится… да вот он здесь бродит.

ЯВЛЕНИЕ X

ПАНСОФИЙ и ВЛАСЬИЧ.

ПАНСОФИЙ (грозно). Бедный пропащий, не еще ли принес ты письмецо к Доброславе?

ВЛАСЬИЧ (с торопливостью). Нет, нет, родимый: а только слово молвить хотел Потапьевне.

ПАНСОФИЙ. Царь наш сведал, от кого, к кому и о чем письмо писано, и кто принёс его.

ВЛАСЬИЧ (унывно). Ах ты родимый! Пропали мы с Потапьевною… и деньги за капусту у нас назад отымут.

ПАНСОФИЙ. А кто такая Потапьевна, с тобою в согласии?

ВЛАСЬИЧ. Потапьевна, жена моя, родимый. Греческий Царь ваш ее знает и жалует.

ПАНСОФИЙ (с видом сожаления). Мне жаль и тебя, и Потапьевну, однако можно еще подсобить несчастью вашему.

ВЛАСЬИЧ (низко кланяясь). Подсоби родимый.

ПАНСОФИЙ. Надобно скорее…

ВЛАСЬИЧ (унывно). Знаю, знаю, родиной… скорее бежать нам с Потапьевною… Потапьевна моя завоет, как уведает беду свою… она не ведь как испугается.

ПАНСОФИЙ (в сторону). Он глуповат, с ним яснее говорить надобно (к Власьичу, с видом дружеского совета). Послушай, вам всем худо будет. Скажи ты Доброславе, чтоб она потихоньку, и как можно поскорее, с вами убралась отсюда. Царь наш на вас разгневался, и коли не уйдете, то вам худо будет.

ВЛАСЬИЧ. Худо, худо, родимый (воет) у! у! у! у! пропали наши головушки!.. и куда бежать, родимый?.. у! у! у! у!

ПАНСОФИЙ. Я вам дам провожатых: они вас проводят в доброе место, где вас верно не найдут. Не бойся, пойди только поскорее подговори Доброславу, чтоб она была готова.

ВЛАСЬИЧ (унывно). Пойду, пойду, родимый (кланяясь). Не оставь нас в горькой напасти нашей! На тебя вся надежда. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ XI

ПАНСОФИЙ (один). Поскорее бы только их отсюда отправить (Александр входит, и Пансофий продолжает не видя Александра). Потом… можно будет сказать об них всякую всячину, а в нужном случае, можно и конец делу сделать.

ЯВЛЕНИЕ XII

АЛЕКСАНДР и ПАНСОФИЙ.

АЛЕКСАНДР (вслушавшись в последние слова Пансофиевы). Я приказал уж конец делу сделать.

ПАНСОФИЙ (обрадовавшись). Не правду ль я доносил, какая она? Другого от нее ждать было нечего.

АЛЕКСАНДР. Ошибаешься, Пансофий: не тот конец делу ты себе представляешь. Я желаю, чтоб ты был честнее; вот прямой конец делу.

ПАНСОФИЙ (пожимая плечами). (В сторону.) Что за причина! (К Александру.) Поэтому Доброслава умна и честна, а я и другие – мы дураки и бездельники.

АЛЕКСАНДР. Кого ты мешаешь других с собою? Если тех, которые могли слепо верить, то все вы не будете ошибаться, как скоро ошибки свои увидите. Я, по случаю, узнал их во всем пространстве. Советую тебе иметь больше рассмотрительности. Лучше исправить свои ошибки, хотя и с унижением своего самолюбия, нежели продолжать какое-нибудь бесчестное дело до бесконечной глупости. Доброслава соглашается присутствовать в этой же зале при послах Славянских. Она должна решить их участь. (Пансофий делает разные знаки недоумение.) Тогда ты увидишь лучше, я ли хочу тебя обманывать, или ты сам обманываешься (выходят).

ЯВЛЕНИЕ XIII

ПАНСОФИЙ (один в раздумчивости). Не могу понять, от чего такое о Доброславе высокое мнение! И от чего к моей такая доверенность!.. Влюбился… Всё от того… всё от того… Посмотрим, как-то ему при послах будет, как она по-своему петь станет… Чудеса на свете!.. чудеса!.. (Уходит.)

Конец второго действия.