Текст книги "Бард. Том 2. Дети Дракона"

Он взял с кресла брошенный туда плащ, набросил себе на плечи, надел шляпу, кивнул в знак прощания хозяину и спустился по лестнице. Выходя из дома, он нос к носу столкнулся с Бароном, которого не видел со времен пирушки в «Рандеву».

– Привет, – растерянно подал ему руку Барон.

– И тебе, – ответил Мил, отвечая на рукопожатие.

– А ты что тут делаешь? – осведомился Барон, оправляя на себе камзол.

– Вообще-то я тут живу, – пожал плечами Мил, – по крайней мере, собираюсь с завтрашнего дня. Позволь и мне поинтересоваться, какими судьбами тебя сюда занесло?

– Знаешь, я тоже здесь живу, – расхохотался Барон, – по крайней мере, с некоторых пор.

– Учитывая местные цены, мы неплохо устроились.

– Знаешь, ты абсолютно прав, – Барон немного промолчал и вдруг хлопнул Мила по плечу, – а не отпраздновать ли нашу встречу парой бокалов вина?

– Я думал, ты пьешь только пиво? – изумился Мил.

– Я пью пиво, когда не могу себе позволить вина, а сейчас я это себе могу позволить. Идем, тут есть одно место, я угощаю.

Молодые люди прошли мимо арки, ведущей в сад, пересекли торговую площадь и вошли в непримечательные двери небольшого кабачка.

– Странное заведение, – удивился Мил, – без вывески, как же сюда находят дорогу новые клиенты?

– Будь уверен, находят, – важно ответил Барон, – цены тут, конечно, не каждому по карману, зато тихо и спокойно, можно перекусить и выпить, не торопясь, пару бокалов вина.

Они присели за небольшим столом в углу пустого заведения, и Барон заказал подошедшему кабатчику бутылку красного вина и сыра.

– А тут уютно, – проговорил Мил после того, как вино было разлито по бокалам, и, отсалютовав друг другу, они попробовали его на вкус.

– Скорее уж, спокойно. Сюда приходят только проверенные клиенты, к новичкам тут относятся несколько настороженно и даже неприветливо.

– Странный способ привечать клиентуру, – пожал плечами Мил, – а вино тут неплохое.

– Вино тут отличное, – воодушевленно воскликнул Барон. – Только, если честно, несколько дороговато. Но, думаю, что я теперь смогу позволить сюда заходить.

– Похоже, ты нашел серебряный ручеек, – усмехнулся Мил, – новая не дешевая квартира, новая одежда и свободные средства для удовлетворения некоторых ежедневных потребностей.

– Можешь смеяться сколько угодно, но ты почти угадал, – осклабился Барон, – я нашел верный источник благосостояния и приложу все усилия, чтобы его не потерять.

– Ну что же, выпьем за «верный источник», чтобы он никогда не оскудел, – поднял бокал Мил.

– За верный источник, – кивнул Барон.

Молодые люди допили вино из бокалов, и Барон налил еще раз.

– Ты не любопытен, – одобрительно кивнул Барон, – не делаешь даже попытки узнать, что это за источник.

– Было бы глупо тебя расспрашивать, вряд ли ты раскроешь тайну своего обогащения, – улыбнулся Мил.

– Отнюдь, – снисходительно проговорил Барон, – я даже хочу предложить тебе присоединиться.

– Очень мило с твоей стороны, – удивленно произнес Мил.

– Я тебя всегда уважал, – кивнул Барон, подливая вина, – завидовал, конечно, и, может, где-то недолюбливал, но всегда уважал. В тебе чувствуется порода. Говорят, ты бастард, и в твоих жилах течет благородная кровь?

– Ну, допустим, – осторожно проговорил Мил, – что с того? От благородства еще никогда не заводились деньги. Да, я бастард, мой отец барон, но это ничего на самом деле не значит. Ничего. Мне ничего не обещано, и я ничего не имею, кроме имени.

– В данном случае этого достаточно, если ты, конечно, примешь правильное решение.

– Какое решение я должен принять? – спросил Мил, отправляя в рот кусочек сыра.

– Я хочу познакомить тебя с одним человеком, который может предложить тебе работу по твоим способностям и по твоим запросам.

– Барон, Барон, разве ты знаешь мои запросы, – усмехнулся Мил. – К тому же ты ничего не говоришь, какого рода работу ты мне хочешь предложить, если написать гениальную балладу, то ты по адресу, если что-то другое, то выражайся яснее.

– Если честно, я не знаю, какую работу тебе могут предложить, я знаю только, что некий довольно могущественный вельможа собирает под свое крыло молодых предприимчивых и амбициозных молодых людей.

– Для чего?

– Да какая разница, – удивился Барон, – для каких-то своих целей. Разве об этом речь?

– А о чем? – холодно спросил Мил.

– Речь об том, чтобы как-то обустроить свою жизнь, чтобы не зависеть от тоненького ручейка благосостояния, который течет из семейного крова.

– Может, ты и прав, – задумчиво проговорил Мил, – никто ведь не обязан раскрывать свои замыслы.

– Вот именно, – кивнул Барон, – заказывая вторую бутылку вина. – Ты ведь когда нанимаешь каких-либо людей, не объясняешь конечную цель, которую хочешь достигнуть, а говоришь «сделайте мне то-то, за такую сумму, а дальнейшее вас не интересует».

– Я же сказал, может, ты прав, – согласился Мил, отпивая вино, – но согласись, хотелось бы знать, а на кого ты все-таки работаешь.

– А какая разница, – пожал плечами Барон, – лишь бы это не входило в противоречия с твоими принципами и оплачивалось достойной монетой.

– Если не секрет, какую работу предложили тебе?

– Вообще-то секрет, – важно ответил Барон.

– Тогда извини, я не собирался выведывать твои секреты, просто хотел представить, на что могу рассчитывать.

– Если честно, – понизил голос Барон, – пока суть моего задания является жить в доме, где мы с тобой встретились и где, как я понимаю, некое важное лицо будет встречаться с другим важным лицом. Я должен буду обеспечивать безопасность их встречи.

– Любовное свидание, – понимающе покачал головой Мил, – ну что же, достойное занятие.

– Еще бы, – согласился Барон чуть заплетающимся языком, – и сам понимаешь, это только начало. По мере того, как мне начнут доверять, задания будут более серьезными.

– И ты мне хочешь предложить…

– Нет, – покачал головой Барон, – я хочу предложить тебе познакомить тебя с человеком, который может тебе предложить кой-какую работу. И все.

– А что же Малыш? Почему ты не предложишь работу ему?

– Между нами говоря, несмотря на все мое уважение к Малышу, он на самом деле звания самого плебейского, у него отец приказчик в одной из лавок Корнео. Но ты не беспокойся, Громила его уже пристроил. По-моему, в охрану к этому самому лицу.

– А какое отношение ко всему этому имеет Громила? – удивленно спросил Мил.

– Ну как же, – опешил Барон, – ты что забыл нашу с ним встречу в «Рандеву»?

– Как же, забудешь ее, – усмехнулся Мил.

– Ну так вот, после той пирушки, которая была после этой встречи, кстати, ты зря не пошел с нами. Короче, мы тогда здорово надрались в этом кабаке, как там его, «Всадник», что ли. Наутро оказалось, что у нас ни гроша. Тут я вспоминаю, что нас приглашал Громила, и говорю Малышу – может, сходим, узнаем, что ему от нас надо. Думаю, неспроста он нас ведь приглашал, видимо, ему есть что нам предложить. Как видишь, не ошибся.

– А как же учеба?

– Учеба? С учебой, наверное, никак, – Барон зловеще усмехнулся, – да и пес с ней, ну выучился бы я, и куда бы мне податься? В торговцы нельзя, запачкаю родовое имя, одна дорога в законники, скукота.

– Почему только в законники? – удивился Мил. – Образование это само по себе благо.

– Да кто спорит, только от него никакой прибыли, а я не хочу жить в нищете.

Молодые люди посидели еще немного, допили остатки вина, разговор как-то сам собой сошел на нет. Мил было собрался уже уходить, как вдруг Барон предложил:

– Хочешь посмотреть, как я устроился?

– Хочу, – кивнул Мил.

– Пошли, – произнес Барон, бросая на столик серебряную монетку, – как все-таки классно, когда ты можешь сам за себя платить в таких заведениях и не думать, что до конца месяца, когда придут деньги из дома, тебе может не хватить на жизнь.

– Да, наверное, – согласился Мил, чуть придерживая слегка покачнувшегося Барона.

– Ты думаешь, я пьян, – понимающе усмехнулся Барон, – да, конечно, я пьян, но не от вина, далеко не от вина.

– А от чего же? – с улыбкой спросил Мил, задавая вопрос, который так, по его мнению, хотел услышать Барон.

– От пьянящего чувства, которое называется «уверенность в себе».

– Тоже неплохо, – кивнул Мил, открывая дверь кабачка.

Через несколько минут они вошли в дом, где им обоим посчастливилось проживать, и, пройдя через дверь, которая находилась с другой стороны от лестницы, по которой Мил поднимался к себе, они оказались в небольшой прихожей, разделявшей две комнаты.

– Вот тут я и живу, – кивнул головой Барон. – В одной комнате я, а другая пока не занята.

– Довольно неплохо, – огляделся Мил, бросив на кресло, стоявшее посреди прихожей, шляпу и плащ.

Он обошел две скромно обставленные комнаты, в которых, в отличие от жилища Мила, и не пахло ремонтом, и, пожав плечами, повторил:

– Неплохо.

– Да, тут, конечно, пока несколько бедновато, – усмехнулся Барон указав рукой на обшарпанные стены и вытертые полы. – Но можешь мне поверить, я частенько проживал и в более худших условиях. Зато тут чисто, светло и тепло.

– Да все нормально, я тоже не избалован комфортом, – пожал плечами Мил, – одно плохо – тут несколько стеснительно принимать дам. Мебели маловато.

И действительно, во всех трех комнатах, включая прихожую, был только один стол, кровать, диван и пара кресел.

– Это все временные трудности, – возразил Барон, – а пока, я думаю, можно и воспользоваться комнатой наверху. Прошу, – указал он рукой на лестницу у входной двери.

Эта комната разительно отличалась от нижних. Во-первых, она по площади равнялась всем комнатам внизу, во-вторых обстановка была самая что ни на есть уютная: огромный диван в углу комнаты, большой круглый стол с шестью стульями, старинный секретер с пустыми полками, темные шторы на выходящее в сад окно, громадный шкаф у стены,

– Нормально, – кивнул Мил, выглядывая в окно, – мы с тобой, похоже, соседи, мое жилище находится за стеной, за этим шкафом. Тут не стыдно и гостей принять.

– На самом деле, это не часть моего жилища, – признался Барон, – эта и есть комната для встреч тех людей, безопасность которых я и должен обеспечивать.

– Все равно, это очень удобно, что можно иногда использовать комнату, за которую не приходится платить.

– В этом смысле, конечно, – согласился Барон.

Они спустились вниз, Мил, оглянув жилище Барона еще раз, накинул плащ на плечи.

– Ты ничего не сказал насчет моего предложения.

– На самом деле ты ничего не предложил мне, – улыбнулся Мил.

– Ну а если бы я предложил тебе быть моим компаньоном?

– В смысле стать охранником?

– А что, не самая плохая служба, за которую не так уж мало и платят.

Мил помолчал и отрицательно покачал головой.

– Об этом не может быть и речи. Мое призвание поэзия, а барду нужна свобода. Да и потом, это сильно помешает учебе и личной жизни.

– Ты даже не хочешь узнать, сколько будет стоить эта необременительная служба?

– Ты же знаешь, Барон, в настоящее время я не стеснен в средствах, так что предложи эту работу кому-нибудь из наших.

– Ну уж нет. Я же тебе говорю, кому попало я предложить это место не могу. Это должен быть человек слова, как, к примеру, ты или я. Даже Малыш не подойдет, при всех его положительных качествах, а уж про наших болтунов и говорить нечего. Зря ты, Мил, это ведь большой шанс в скором будущем сделать неплохую карьеру. Знал бы ты, о каких великих людях идет речь.

– Нет, Барон. Ленив я служить. Если что помочь, это я завсегда. А нести какие-то обязательства, уж уволь.

– Ну и зря, – обиженно произнес Барон, – может, когда и пожалеешь.

– Может быть, – согласился Мил. – Только знаешь, один очень известный бард как-то на мой вопрос, почему он так и не женился, в шутку пропел мне слова: «Любовь и свобода дороже всего, за них никогда не бери ничего. Отдай за любовь свою жизнь, свою кровь. А за свободу отдай и… любовь».

Барон задумчиво кивнул и протянул руку уходящему Милу:

– Тем не менее я всегда рад тебя видеть у себя.

– Я с удовольствием принимаю твое приглашение, благо идти тут совсем не далеко, – улыбнулся в ответ ему Мил, пожимая руку. – Но сейчас мне уже пора.

– Да и мне тоже, – встрепенулся Барон, – надо нанести пару визитов, сам понимаешь, я не всегда располагаю свободным временем. Служба есть служба.

Барон проводил Мила до двери, и молодые люди на этом расстались.

На улице к тому времени спустился серый сумрак. Мил запахнул плащ, накинул капюшон и спрятался в темной нише ворот, идущих в сад. Не прошло и десяти минут, как из дверей вышел Барон, внимательно огляделся кругом и неторопливо отправился в сторону Дворцовой площади.

Не выпуская его из виду, Мил двинулся за ним. Путешествие закончилось через пару кварталов, когда Барон остановился на перекрестке, славящемся тисовыми деревьями, которые теснились на небольшой площади между Тисовой и Ломбардной улицами.

На самом деле, еще лет двадцать тому назад тут располагался небольшой парк, оставшийся в наследство жителям после того, как молния и последовавший после нее пожар полностью уничтожил деревянный резной дом местного ростовщика. Говорят, Его Высочество запретил строить на этом месте новые строения, благоразумно рассудив, что это разгрузит транспортные потоки, идущие в сторону дворцовой площади.

Некоторые горожане, правда, имели некую дерзость предположить, что пожар-де не имел никакого отношения к злополучной грозе и случился как-то уж сам собой и сразу с нескольких сторон. Но это, конечно же, пустые наветы, совершенно не имевшие под собой никакой почвы. Факт остается фактом, одно из последних деревянных зданий в центре города было уничтожено грозой, а оставшийся тисовый парк со временем захирел, частично был вырублен, оставив в память о себе несколько оазисов, состоявших из небольших групп деревьев.

Именно под кронами одной из этих групп закончил свое путешествие Барон и стал терпеливо ждать кого-то, а вместе с ним и Мил, который невозмутимо остановился невдалеке, схоронившись под своим чудесным плащом.

Ожидание, надо отметить, было довольно долгим, но всему в этом мире приходит конец, и примерно через полчаса неподалеку от Барона остановился ничем не примечательный паланкин.

Слуги, несшие его, почтительно склонились перед невидимым хозяином и неспешно отошли на несколько шагов, перекрыв все возможные подходы к этому бесценному, на их взгляд, грузу. Из зашторенного окна показалась рука, которую, по-видимому, узнал Барон, поскольку он не преминул возможностью беспрепятственно подойти к паланкину.

Заинтригованный Мил воспользовался своей незаметностью и неслышно подошел к паланкину и, остановившись в нескольких шагах от Барона, замер.

– Я рад, что Вы не забыли о нашей встрече, сударь, – донесся до Мила голос, в котором он без труда узнал человека, беседовавшего не так давно с графом Герийским.

– Я к Вашим услугам, сударь, – поклонился Барон.

– Хорошо ли Вы устроились?

– Да, конечно.

– Насколько я помню, там не совсем хорошая мебель, но, думаю, в скором времени все изменится к лучшему.

– О, это такая безделица, о которой даже и не стоит говорить. Можете мне поверить, сударь, мне приходилось жить и в худших условиях, гораздо худших.

– И все-таки я склоняюсь к тому, что, если это не обременено ситуацией, совершенно неоправданно усложнять себе жизнь. Поэтому будьте уверены, в ближайшем будущем наш хозяин любезно обновит всю мебель.

– Благодарю Вас, сударь, – поклонился Барон.

– Вам удалось познакомиться с Вашим соседом?

– Да сударь, по стечению обстоятельств, это оказался мой хороший знакомый.

– Как, однако, интересно переплетаются судьбы, – с каким-то грустным сарказмом произнес невидимый собеседник.

– Что Вы имеете в виду? – невозмутимо переспросил Барон.

– Только то, что я Вам посоветовал найти компаньона, с которым Вы могли бы жить в предоставленных Вам апартаментах, и не проходит и несколько дней, как Вы в предложенной мною кандидатуре находите Вашего хорошего знакомого, за которого, по-видимому, можете поручиться. Он, как я понимаю, тоже студент?

– Не совсем так, сударь, – неуверенно произнес Барон. – В том смысле, что он студент, конечно, в этом нет никаких сомнений, но вот на компаньона он совсем не тянет.

– Да? А мне казалось, он как раз нам подойдет. Говорят, он благородного происхождения, смел, харизматичен.

– Несомненно, сударь, а еще талантлив, удачлив, образован, да к тому же несомненно любимец женщин.

– Невероятно полезный экземпляр, – желчно произнес невидимый собеседник.

– Но, к сожалению, совершенно не подходит ни для какой службы, – с каким-то удовлетворением произнес Барон.

– Да неужели, – недоверчиво произнес мужчина, с удивлением поглядев на Барона, слегка отодвинув занавеску.

– Можете мне поверить, сударь, – пожал плечами Барон, – я бы сам был рад ошибиться, но очень хорошо зная этого человека, могу Вас заверить, он вряд ли когда-нибудь поступит к кому-либо на службу, ну разве что бардом или трубадуром.

– Даже так? – казалось, собеседник был удивлен.

– Именно, если Вам нужен гениальный бард, то Вы попали по адресу, если кто-то другой, увы, он ничем Вам не поможет.

– Интересный поворот событий. Бард. А что, это интересная идея, которая требует осмысления. А Вы молодец, сударь. Вы можете подать свежие идеи.

– К Вашим услугам, сударь. Мои идеи абсолютно бесплатны.

– Кстати об оплате, если предложить Вашему другу неплохие деньги?

– Боюсь, он Вам откажет, сударь. Дело в том, что он самый настоящий бард, который ценит независимость превыше всего. Кроме того, по-моему, у него есть неплохой источник доходов, который ничего общего не имеет с его балладами.

– Ну, допустим, лишними деньги никогда не бывают, к тому же, если использовать его как барда… «Рупор общественности», так сказать, – задумчиво проговорил «таинственный собеседник», – но это уже другая тема. Кстати, а Вам самому нравятся его произведения?

– Да не сказать, чтобы очень, но я, сударь, плохой эксперт в этой области. Я вообще не люблю поэзию и все что с ней связано, – пожал плечами Барон.

– А зря, – сухо произнес собеседник, – это творчество как раз входит в моду у местной аристократии и является обязательным в программе образования. К тому же стихи так любят дамы.

– На свете много способов покорить дам, – чуть скривил губы Барон.

– Хорошо, теперь о деле. Будьте готовы покинуть Ваши апартаменты завтра после полудня. Думаю, Вам стоит прогуляться по саду и приглядеть за тем, чтобы никто не приближался к окнам Вашей квартиры.

– А как же охрана дверей?

– За ней приглядят другие, можете об этом не беспокоиться.

– Как я узнаю, что время дежурства истекло?

– За Вами зайдет Ваш друг, господин Малыш. – Невидимый собеседник немного помолчал и добавил: – Вот, собственно, и все, сударь. От того, как четко Вы будете выполнять мои указания, зависит, собственно, и Ваше будущее, которое я так в красках недавно Вам расписывал.

Барон слегка поклонился, прощаясь со своим собеседником, а тот, постучав по стенке паланкина, дал знак слугам к выдвижению, что они немедля и исполнили.

– Вот и началась моя служба, – пробормотал Барон, провожая взглядом исчезающий в темноте паланкин и отправляясь в сторону своей квартиры.

– Хорошо, что у меня нет никакой службы, – пожал плечами Мил, неспешно заворачивая за угол и откидывая капюшон на плечи. – Осталось только решить, куда мне идти, такому вольному и независимому.

Отдав решение этого философского вопроса на милость случая, Мил не спеша пошел по узким улочкам, размышляя, что было бы очень интересно узнать, о чем в этот раз пойдет разговор между графом Герийским или графом Фредериком и этим таинственным собеседником. И что это воистину знак судьбы, вляпаться в это приключение, коли волею случая ему пришлось поселиться в столь загадочном месте.

«Коли моя стена является ничем иным, как стенкой того самого шкафа, то ничего не помешает мне с помощью простейших устройств наслаждаться беседой этих замечательных людей».

С этими словами, которые Мил мысленно произносил самому себе, он уже совсем было собрался двинуть к себе домой, как с удивлением обнаружил, что стоит у небольшого особнячка, окруженного небольшим забором, из-за которого робко выглядывают кроны деревьев.

Но не это было самым удивительным, а то, что у ворот, шагах в двадцати от Мила, стоял знакомый ему паланкин. Несмотря на спустившуюся темноту, Мил легко узнал его в свете факелов.

– И куда это я пришел? – невозмутимо спросил Мил, наблюдая, как паланкин был внесен в ворота, которые бесшумно закрылись за ним.

Так как никто не ответил ему на его невинный вопрос, Мил, не раздумывая, оглядел стену, нашел небольшой выступ, накинул на голову капюшон и легко взобрался наверх.

Проделал это молодой человек настолько быстро, что успел разглядеть, как по лестнице, ведущей в двухэтажный домик, скорым шагом поднимался невысокий полноватый мужчина.

Мил соскочил со стены и пробрался к самому дому, внимательно поглядывая себе под ноги, чтобы не угодить в капкан, которые, по рассказам своих друзей, ревнивые мужья так часто расставляли на пути пылких возлюбленных.

Не спеша обойдя дом, Мил сделал вывод, что таинственный незнакомец, если он действительно живет тут, «совершенно не плохо устроился, вкушая вдали от городской суеты нектар тихой семейной идиллии».

Окна первого этажа были забраны решетками, и в них по большей части были темные окна, либо висели настолько плотные шторы, что сквозь них невозможно было ничего увидеть, даже с острым зрением следопыта, к которым Мил иногда тщеславно себя причислял.

– Ну что ж, по-видимому, сегодня этот чудесный замок не в настроении поведать мне какую-либо свою тайну, которую я мог бы запечатлеть в своих балладах, – разочарованно пожал плечами Мил, плотнее закутываясь в плащ, поскольку ночная прохлада зябким дыханием напомнила, что лето уже давно прошло, и впереди холодная, промозглая осень. – Ну что ж, не судьба, – едва слышно произнес он себе и совсем было собрался уходить, как скорее почувствовал, чем услышал, легкие, почти невесомые шаги.

К самому окну, сквозь плотные шторы которых пробивался маленький лучик света, неторопливо подошла огромная свирепого вида собака и, слегка зарычав, уставилась на Мила.

– И тебе доброго вечера, маленький брат, – скорее прошелестел, чем сказал Мил, пристально вглядываясь в глаза собаки.

Та попятилась, неуверенно, как-то по щенячьи взвизгнула, внимательно принюхиваясь, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону.

– Странно, да. Твои чувства говорят, что здесь кто-то есть, а глаза, которым ты привык доверять, говорят обратное. Не беда, просто ты еще слишком молод и не знаешь, что не всё является таким, каким кажется.

Собака попятилась еще дальше, обнажая свои клыки.

– Давай знакомиться, – присел на корточки Мил, скидывая с головы капюшон.

Собака осторожно подошла к нему, прижав свои уши и склонив голову к самой земле.

– Я рад, что ты уважаешь древний закон, маленький брат, – удовлетворенно кивнул Мил, протягивая ему руку открытой ладонью вверх. – Во что превратится мир, если мы не будем соблюдать древние законы?

Собака осторожно обнюхала руку и уткнулась в нее своим холодным мокрым носом.

– Нет, я не хочу причинить вреда твоим хозяевам, мною просто движет любопытство, я хочу знать, кто тут живет.

Их взгляды встретились, и Мил без труда увидел в них и невысокого полноватого мужчину – хозяина, перед которым склоняется даже вожак. И миловидную прелестную девицу, так любящую иногда сидеть у этого окна. И десяток других людей, суетящихся по парку, когда днем ему и его стае приходится сидеть взаперти в тесном помещении в ожидании вечера.

– Бедняга, тебя держат в каком-то сарае и выпускают только по вечерам, чтобы ты сторожил окрестности.

Пес встал, потряс головой и посмотрел в сторону окна. Мил накинул на голову капюшон, и в это время шторы раздвинулись, и в светлом проеме окна появилась миловидная девушка в розовом платье, в которой Мил тотчас же узнал мимолетное явление, промелькнувшее в голове собаки.

Окно открылось, и белокурая девушка полной грудью вдохнула в себя свежий воздух ночного парка.

– Трезор, ты снова здесь, ты снова охраняешь мой сон, – прощебетала девица, увидев смотрящего на нее пса. – Какой ты все-таки милый.

– Трезор, – беззвучно рассмеялся Мил, – разве так можно называть сторожевую собаку? Боюсь, что у этой прелестницы совсем нет фантазии. Впрочем, я наверняка несправедлив к ней, и это не ее идея.

Пес заворчал, переминаясь с ног на ноги, словно порицая Мила за столь крамольные мысли, пронесшиеся в его голове, затем издал звук, больше похожий на приглушенный щенячий визг, и наконец улегся на землю, положив голову на передние лапы. Его глаза были устремлены на маленькую полоску света от неплотно задернутых штор, и тем не менее он периодически скашивал глаза в сторону, где, по его мнению, находился Мил, словно пытаясь разгадать, а чем занят тот в настоящее время.

А Мил не спускал глаз с юной девицы, которая, не подозревая, что за ней наблюдают совсем не скромные глаза, не торопясь сняла свое платье, надев взамен просторную ночную сорочку.

– А она красотка, – кивнул Мил в сторону лежащей собаки. – Уж можешь мне поверить, правда, щель между шторами могла бы быть пошире, но на нет и суда нет.

Трезор на эти слова только потряс головой и вновь опустил голову на лапы.

– Я знаю, о чем говорю, – пожал плечами Мил, издавая шепот, который со стороны был больше похож на шуршание листьев, чем на человеческую речь, но пес его отлично понял, поскольку скосил глаза, внимательно посмотрев в темноту, где притаился невидимый собеседник.

– Уж можешь мне поверить, – продолжил Мил, – ты просто пропустил все самое интересное. Впрочем, с такой позиции тебе все равно ничего бы не было видно, ну разве что краюшек потолка. Но это не беда, тебе ведь все равно, красива она или нет, ты просто любишь ее, а до остального тебе совершенно нет дела. А что, правильный подход. У любви нет критериев: красив, некрасив. Тут просто либо любишь, либо нет.

Пес на эти слова поднялся на ноги, не спеша подошел к Милу и ткнулся головой ему в руку.

– Я отнюдь не хвалю тебя, – потрепал тот его по холке, – я просто называю вещи своими именами. Кстати, там невдалеке притаился твой собрат, не решаясь приблизиться к нам, думаю, тебе имеет смысл отговорить его от этого, у меня нет желания знакомиться со всей вашей стаей, пусть он дальше несет дозор, ты отлично контролируешь ситуацию.

Трезор немедля скрылся в темноте, и вдалеке раздалось ворчание собак.

Мил вновь заглянул в комнату сквозь неплотно занавешенное окно, где появился новый персонаж. Это была пожилая опрятная старушка, которая принялась расчесывать волосы девушки огромным деревянным гребнем.

– Из окна дует, Милана, – мелодичным голосом произнесла она.

– Нет, нет, кормилица, не закрывай окно, я задыхаюсь, тут так мало воздуха, – воспротивилась девица.

– Хорошо, милая, но только как ты ляжешь спать, я все равно его закрою, еще не хватало, чтобы ты простыла.

– Но мне совсем не холодно, напротив, мне жарко, я почти горю.

– Да ты случаем не заболела ли? – всполошилась старуха, целуя девицу в лоб. – Да вроде лоб холодный, – удовлетворенно произнесла она.

– Почему отец был со мной сегодня так суров?

– Не обращай внимание, ты тут совсем не причем, это все его служба, будь она неладна. Да к тому же он увидел тебя в этом новом платье и аж обомлел. Уж сильно ты в нем похожа на свою покойную мать, а напоминания о ней так больно ранят его сердце. Не переживай, завтра все встанет на свои места, ты уж мне поверь.

– Он даже обедать не стал, – расстроено покачала головой Милана.

– Не бери в голову, я приказала ему печенья да вина в кабинет подать, поди не умрет с голоду.

Старуха покачала головой и отложила в сторону гребень.

– А теперь марш в постель, уже довольно поздно, а нам завтра рано вставать. Надеюсь, ты не забыла, что мы едем выбирать тебе новый наряд. Бал у старшины уже в выходной, а у нас еще столько всего не готово. Бьюсь об заклад, ты будешь на балу самая красивая, и все молодые люди падут к твоим ногам. Бери любого.

– Я не хочу любого, кормилица, – улыбнулась девушка, укладываясь в постель. – А мы точно поедем на бал, отец не передумает? Он сегодня такой сердитый.

– Я ему передумаю, – воинственно зашипела кормилица, – я ему так передумаю. Спи давай.

– Посиди со мной немножко.

– Посижу, посижу, – проворчала кормилица, – куда ж я денусь. Почитай уж семнадцать лет сижу, почти с самого твоего рождения.

Старушка пристроилась в изголовье кровати, ласково поглаживая руку девицы, мелодично напевая какую-то колыбельную себе под нос. Через несколько минут, удостоверившись, что девушка уснула, она встала, поправила одеяло и проворчала себе под нос:

– Какие времена, радуемся, что идем на бал к цеховому старшине. Да будь жива ее мать, нас пригласили бы на осенний бал к самому герцогу, вот бы где она блистала. О-хо-хо-хо. Спи уж, моя золотая, что на роду написано, то и сбудется.

Старушка подошла к окну, внимательно посмотрела в темноту и, остановив взгляд на невидимом Миле, вдруг с досадой произнесла:

– Ну и чего ты уставился, а? Бесстыдник. Других дел нет?

С этими словами она затворила окно и плотно зашторила окна.

– А это она собственно кому? – растерянно произнес Мил. – Надеюсь, что тебе, – неуверенно произнес он, обнаружив возле себя Трезора. – Меня-то как бы видно-то не должно.

Пес не ответил, только безразлично покачал головой, смешно хлопая ушами.

– Ладно, пойдем, проводи меня. Будем считать, что первое свидание состоялось и было в достаточной мере удачным.

Они отошли, и Мил еще раз осмотрел небольшой дом. На втором этаже горел свет в большом окне, выходящем на небольшой балкон.

Несмотря на кажущуюся тишину, Мил чувствовал осторожные шаги вокруг себя.

«Собаки, – кивнул он себе, – подойти боятся, уйти не могут. Интересно, поднимут они шум, если я попытаюсь взобраться на балкон? Бьюсь об заклад, что нет, но что-то подсказывает мне, что сегодня этого делать не стоит».

Не успел Мил додумать эту мысль, как дверь на балкон открылась, и на него вышел уже знакомый человек.

– Что и требовалось доказать, – пожал плечами Мил, осторожно направляясь в сторону забора.

Он буквально кожей почувствовал, как три собаки, по-видимому, все, которые охраняли двор, направились за ним.

– Я благодарю вас за почетный эскорт, маленькие братья, – проговорил Мил, дойдя до того места, с которого он начал путешествие по этому парку, – но на будущее избавьте меня от таких почестей. Я обязуюсь не причинять вреда живущим здесь людям, по крайней мере на вашей территории, поэтому вы вполне можете заняться своими делами.

Ответом ему были только горящие в темноте парка глаза, внимательно следившие за ним.

– Хорошей охоты вам, маленькие братья. Хорошей охоты тебе, Трезор.