Текст книги "Чужая школа"

Глава 8

– Ну что, Николай Иванович, не по себе? – поинтересовался Иван Афанасьевич, он и сам пребывал не в своей тарелке.

– Не по себе, – не стал скрывать тот. – И не говорите, что вы в порядке.

– Да нет, не в порядке, – вздохнул директор. – Как будто все нужное освоили, практику в виртуальности прошли, но как все пойдет во время сертификации? Айтос ведь не говорит, что на ней будет, только предупреждает о неожиданностях. А каких неожиданностях?

– Вам-то только управление, политику и энергетические практики осваивать пришлось, а мне еще и навигацию с управлением станцией, – вздохнул физрук. – Если честно, голова кругом идет. И представить не мог раньше, насколько сложна межзвездная навигация! Если бы не особый навигаторский имплант, то хрен бы я так быстро считать научился. Кстати, вы, как математик, будете удивлены, но общее решение задачи трех тел даже космическая цивилизация не нашла, только частные.

– Ничего удивительного, – усмехнулся Иван Афанасьевич. – Однако что вы думаете о точечных двигателях и перемещении при помощи эгрегориальной Сети? От одной ее точки к другой.

– Дикая для меня концепция, – нервно повел плечами Николай Иванович. – Но, хочешь не хочешь, пришлось осмысливать. Надо же, между населенными мирами возможно мгновенное перемещение через точки эгрегориальной сети! Вот как так? Не доходит до меня. Но Айтос утверждает, что это работает, и на «Тархи Ла» есть точечные двигатели, только они пока бесполезны, поскольку населенных миров и других станций рядом нет.

– Мне не дает покоя одна мысль, – задумчиво произнес директор. – Представьте, что мы нашли Землю. Что тогда делать? Отдавать станцию капиталистам во власти, готовым ради прибыли на любую мерзость и любую подлость? Сомневаюсь, что это будет умным поступком. В моих глазах они не люди, а так, зверье бешеное…

– В моих тоже! – решительно махнул рукой физрук. – Пока я тут капитаном, эти твари станцию не получат! Никогда! Ни за что! Ни при каких обстоятельствах! Не верю я им, ни на йоту не верю. Все, что они делают, они делают только ради выгоды, на людей им плевать.

– Значит, принято, – удовлетворенно кивнул Иван Афанасьевич. – Пока рано думать о том, что станем делать, если найдем Землю, но позже об этом обязательно надо следует подумать. Может, сумеем помочь навести на планете должный порядок. Президента нашего я все-таки уважаю, в отличие от камарильи, которая его окружает.

– Там посмотрим, – неопределенно сказал Николай Иванович, не уважавший никого из власть имущих. – Давайте лучше вернемся к нашим баранам. Нам сейчас квалификационные экзамены сдавать, а это, печенкой чую, очень непросто дастся.

– Согласен, – вздохнул директор. – Особенно сложные магические конструкты, я их, конечно, научился выплетать на минимальном уровне, но, честно скажу, так и не понял, как и почему они работают. Да о чем речь, для меня все это энергетическое манипулирование дичью кажется.

– У меня в какой-то мере проще, у меня большей частью навигация, а она без магии, разве что точечная сложная, там расчеты каждого прыжка такие, что голову сломать можно, – поежился физрук. – Благо, что в рубке специальный навигационный искин имеется, без него я бы ни одного прыжка не рассчитал, слишком уж все это сложно. Особенно тяжело было разбираться в топологии и физике многомерных пространств. Кое-что понял, но именно кое-что. Еще разбираться и разбираться. Благо, старпом будет неплохой, он только вышел из капсулы, учился, осваивал межзвездную навигацию и прочие радости. Скоро появится здесь, сразу назначу его на должность. Кстати, вторым помощником я Булыгу помолодевшего возьму, физик все-таки.

Из рамки телепорта вышла госпожа Эмрис в сопровождении лейтенанта Глодина, ободряюще улыбнулась землянам и сказала:

– Ну что ж, господа, пора. Вирт-капсулы готовы к сдаче экзаменов. Как там у вас говорят? Ни пуха, ни пера?

– К черту! – дружно ответили Иван Афанасьевич с Николаем Ивановичем и двинулись вслед за медиком к двум особо крупным капсулам с поднятыми крышками.

Раздевшись, они улеглись в эти капсулы, крышки закрылись, отсекая их от реальности. И для каждого началось испытание. Точнее, целый ряд испытаний и тестов. Директору большей частью пришлось решать политические вопросы, связанные со школой и ее отношениями с разными государствами, каждое из которых хотело иметь на нее влияние, ведь в «Тархи Ла» большей частью учились дети высокопоставленных особ, богачей, чиновников, аристократов и высших магов. Причем ситуации были самыми разными, порой совершенно неожиданными и нехорошими.

Дома, в России, ни с чем подобным Ивану Афанасьевичу сталкиваться не доводилось. Самой сложной оказалась проблема с сутенерами и покрывающими их чиновниками. Здесь же все было намного хлеще, порой приходилось принимать решения, от которых зависело само существование школы. Именно сейчас до землянина окончательно дошло, почему его так охотно приняли. Да все просто – прежний директор, дварф Нахау-Рам, нарушил тысячелетние принципы «Тархи Ла», ее легендарный нейтралитет, четко выбрав сторону в не касающемся его и никак не затрагивающем интересы школы противостоянии. Но мало того, он отказал в обучении ученикам из секторов Черных Кланов Райторна, невзирая на результаты их вступительных экзаменов. Такого не случалось больше трех тысяч лет! И гордые до безумия райторны такого плевка в лицо не простили, уничтожив нанесших им оскорбление. Стать детоубийцами они не опасались, прекрасно зная, что в случае опасности учеников и учителей обязательно спасет древняя система. Причем, зная особенности ее функционирования, специально привели в соседний сектор свою школьную станцию, чтобы детей вместе с персоналом «Тархи Ла» перенесло на нее. Нахау-Рам после этого, скорее всего, был ритуально казнен Черными жрецами, успев перед смертью сильно пожалеть о своей глупости и опрометчивости. Интересно, кто вбил ему в голову, что Тьма – это зло? Причем зло экзистенциальное, требующее обязательного уничтожения. А ведь она всего лишь одна из сил, без которой невозможно существование населенных миров, исключи ее из уравнения, и сама жизнь прекратится.

Иван Афанасьевич анализировал случившееся с прежним директором и с каждым мгновением все четче понимал, что тем мастерски манипулировали. Вот только кто и как понять не мог, это делалось исподволь, бедного дварфа подводили то к одной мысли, то к другой таким образом, что он был полностью уверен в их правильности и считал собственными. Делал это прекрасный знаток психологии его вида, и этот неизвестный добился своей цели – школы «Тархи Ла», стоявшей многим власть имущим в галактике костью в горле именно из-за ее независимости, не стало. Две дочерние школы фтородышащих и водных видов вряд ли долго продержались после исчезновения основной.

Похоже, последним экзаменом было требование разобраться, кто и как спровоцировал Нахау-Рама отказаться от нейтралитета и выбрать сторону. Иван Афанасьевич принялся разбираться. Он ознакомился с личными делами всех сколько-нибудь значимых разумных в школе, не только учителей, далеко не только. Поначалу все указывало на заместителя главы службы безопасности, его вина прямо-таки бросалась в глаза, а значит, скорее всего, была всего лишь отвлечением внимания. Когда Иван Афанасьевич впервые заподозрил добрую воспитательницу Инеки Ша Тайд, которая всегда была приторно ласкова с детьми и радостно улыбалась коллегам, он поначалу не поверил своим выводам, уж больно это не вязалось это с ее добрым, улыбчивым лицом. Только потом директор обратил внимания, что дети старались держаться от воспитательницы подальше, не доверяя ей ни в чем. И он снова принялся анализировать разговоры госпожи Та Шайд с Нахау-Рамом. Буквально через пару просмотров и осмысления услышанного директор понял, что виновница найдена. К сожалению выяснить на кого она в действительности работала возможности не имелось, да и не требовалось это за давностью лет.

– Поздравляю с прохождением сертификации, господин директор! – раздался голос Айтоса. – Включена официальная фиксация и заверенная запись при четырех свидетелях. Сим я, главный искусственный интеллект станции «Тархи Ла», признаю Ивана Афанасьевича Нестерова сертифицированным директором школы для одаренных «Тархи Ла» и передаю ему все полномочия и права такового. Полномочия и права всех прежних директоров аннулированы. Зафиксировано и принято!

– Сим я, профессор Оторхо кейд Маор, подтверждаю принятие Иваном Афанасьевичем Нестеровым полномочий, прав и обязанностей директора школы «Тархи Ла»! – торжественно провозгласил архимагистр. – Прошу главного искина станции официально зафиксировать мое свидетельство.

Затем то же самое повторили остальные – медик Халана Кейто Эмрис, инженер Кайе-Орхай и преподавательница стихийной магии Лиенна дар Хебонель.

– Зафиксировано и принято! Господин директор, вы готовы к вступлению в должность?

– Готов! – решительно заявил землянин.

– Примите директорский жезл, – голос Айтоса подозрительно подрагивал, словно он готовился расплакаться. – Как только вы возьмете его в руки, он станет частью вашего тела и, пока вы живы, останется с вами символом директорской власти.

Перед Иваном Афанасьевичем возник из ниоткуда небольшой светящийся, словно бы скрученный из разноцветной проволоки жезл. Директор взял этот жезл, тут же преобразовавшийся в подобие широкого браслета, растекшегося по его руке руке сложным рунным узором. В то же мгновение землянин ощутил каждое разумное существо на станции, он четко знал, где оно находится и чем занято. Ощущение было очень странным и непривычным, но явно давало директору множество возможностей. Быстро пробежавшись по всем сорока двум находившимся на станции, он не сразу поняв несуразность этой цифры, ведь, включая землян, прежних сотрудников и имперских космонавтов разумных на «Тархи Ла» должно было быть тридцать девять. Причем последние трое находились в стазисе, о чем говорила тусклость их отображения. Хуже всего, что в этих стазисных камерах явно заканчивалась энергия, о чем говорила нестабильность их работы, еще несколько суток, и они отключатся. Разумные внутри погибнут.

– Айтос! – не стал терять времени Иван Афанасьевич. – Помимо нас всех на станции присутствуют еще трое разумных, находящихся в стазисе. Их капсулы на грани отключения. Они находятся в… не знаю, как описать это помещение… там на потолке металлический шар, светящийся искорками.

– Это медотсек большого корабля, – тут же сориентировался искин. – Таких на «Тархи Ла» три, причем два из них в нерабочем состоянии, они полностью обесточены. Относительно исправен только находящийся в стазисном поле тяжелый крейсер «Орхис Ла Дарх», он в восемнадцатом ангаре. Ближайший к нему рабочий рабочий телепорт находится в трех километрах. Отправляю туда дроидов, чтобы подключили корабль к энергосистеме станции, энергии у нас сейчас, благодаря первому источнику, хватает.

– Отправляй, – разрешил директор. – Когда капитан выйдет из капсулы и примет должность, отправимся туда. Профессор Маор, попрошу сопровождать нас.

– Позвольте мне тоже пойти, господин директор, – попросил до того тихо стоящий у входа в стазисный зал лейтенант Глодин. – Извините, но я бы советовал на всякий случай захватить с собой оружие.

– Не беспокойтесь, молодой человек, – улыбнулся ему архимагистр. – Я сам по себе оружие, но можно и захватить.

– Захватим, – кивнул Иван Афанасьевич. – Я…

Его прервала начавшая открываться капсула, в которой сдавал квалификационный экзамен Николай Иванович. У него все прошло проще и одновременно сложнее. Поначалу пришлось рассчитывать и использовать на практике самые разные перелеты, потом прыжки через гиперпространство, совмещение пространств, а под конец и точечные. Последние едва не свели будущего капитана с ума, их логика была настолько вывернутой, что мозги в трубочку скручивались. Ну почему, скажите на милость, переход между двумя соседними системами считается оптимальным, если проходит через другую галактику?! Почему обязательно нужны промежуточные точки, отстоящие друг от друга на невообразимом расстоянии?! Трудно сказать, но в точечном представлении они считаются наиболее близкими. По какой причине? Что за идиотизм? Понять этого Николай Иванович так и не смог, просто принял к сведению. Благо, привычка к армейской дисциплине позволяла ему принимать правила, которые сам он считал идиотскими.

Однако куда больше задач пришлось решать по совместимости экипажа. Если честно, то последнего капитана «Тархи Ла», темного эльфа Кхайта Дархада, бывший майор морской пехоты без колебаний поставил бы к стенке за все хорошее. Он развел среди подчиненных кумовство, о нормальной флотской дисциплине и речи не шло, каждый творил то, что взбредало ему в левую пятку. Мало того, Дархад отменил полноценную проверку допускаемых на станцию кораблей и, похоже, за взятку. Ничем иным взрывы на борту было не объяснить. Мины каким-то образом пронесли внутрь, а служба безопасности даже не почесалась. Откровенно говоря, в последние годы перед нападением на «Тархи Ла» творилось черт-те что. Хоть директор, хоть капитан действовали во вред школе. Удивительно, что этого никто не замечал. Хотя нет, замечали, потому, наверное, так хорошо приняли их с Иваном Афанасьевичем. Понадеялись, что при них все станет иначе. И станет. Обязательно станет.

Именно в этот момент виртуальная реальность погасла, и голос Айтоса объявил, что квалификационный экзамен успешно сдан, и по его результатам Николай Иванович Сафронов официально признается капитаном станции «Тархи Ла». Затем последовало вручение капитанского жезла, его превращение в рунные узоры на правой руке и ощущение своим телом всех помещений станции, где имелись хоть какие-то датчики. Любые неисправности новоиспеченный капитан теперь чувствовал, как ноющую зубную боль на краю сознания. Из этого следовало, что Дархад не мог не знать о том, что на «Тархи Ла» появилось нечто чужеродное. А значит, имело место быть откровенное, прямое предательство. Однозначно.

Новости об обнаружении еще трех спящих на борту единственного пригодного к быстрому восстановлению большого корабля, а тяжелый, напоминающий толстый овоид крейсер имел корпус в полтора километра в диаметре, не слишком удивили Николая Ивановича. Однако проверить, кто там спит, было необходимо, причем как можно быстрее. Если предатели, то расстрелять после допроса. Церемониться с тварями, способными погубить станцию, бывший морской пехотинец не собирался. Случившееся на «Тархи Ла» в последние годы перед нападением Черных кланов привело его в немалый гнев. Допускать повторения подобного новый капитан не собирался.

– Лейтенант Глодин! – повернутся он к вытянувшемуся по стойке смирно офицеру. – Вы готовы принести временную присягу школе «Тархи Ла», действующую до момента обнаружения вашей родины, и занять вакансию старшего помощника капитана?

– Так точно, готов!

Еще несколько минут, и прозвучали торжественные слова присяги, после чего Алексей получил жезл старпома, тихо удивляясь про себя наличию здесь сказочной магии. Мало того, он и сам стал магом, не так давно впервые подняв силой мысли планшет.

– Теперь предлагаю выдвигаться к «Орхис Ла Дарх», – едва не споткнулся на непривычном названии Николай Иванович. – Надо будет сменить ему имя, не дело каждый раз так ломать язык.

– Это в вашей власти, господин капитан, – заверил Айтос. – А господин директор может даже сменить имя станции. Если честно, это следует сделать, поскольку название «Тархи Ла» себя скомпроментировало. Теперь, когда вы в курсе дела, я могу это больше не скрывать.

– Значит, дело все же было в предательстве руководства? – глухо спросил профессор Маор, с гневом сжав кулаки. – Это не просто нападение?

– С одной стороны всего лишь глупость, с другой предательство, – ответил Иван Афанасьевич. – Директора аккуратно подталкивали к тому, чтобы нарушить нейтралитет и перестать допускать Черных к обучению. А он покорно шел туда, куда его вели, как телок на веревочке. Клановые, сами понимаете, такого оскорбления простить не могли.

– А вот со стороны капитана Дархада было именно прямое, неприкрытое предательство, на станцию заранее доставили взрывные заряды, только поэтому штурм был удачный, генераторы защитных полей взорвали изнутри, – добавил Николай Иванович. – Он, исходя из того, как я сейчас чувствую даже полуразрушенную станцию, не мог об этом не знать. Я очень надеюсь, что на крейсере не предатели, иначе они способны нас всех погубить. Сразу скажу, что без медикаментозного допроса и магической клятвы никому не поверю. С вас всех тоже клятвы, дамы и господа.

– Вот теперь я вижу перед собой капитана, а не жалкую размазню, как Дархад в последние годы, чтоб ему и на том свете икалось, паскуде, – удовлетворенно кивнул архимагистр и первым дал клятву, причем довольно жесткую. Световое кольцо, возникшее вокруг его руки, показало, что клятва истинна и принята высшими силами. Хотелось бы только знать какими именно высшими силами, но это осталось тайной за семью печатями.

За ним последовали остальные, разве что леди Хебонель были не очень довольна, но протестовать не стала, только слегка поджала губы. Видимо понимала, что протесты ничего не дадут, да и прав капитан.

– Женщины остаются здесь, а мы отправляемся к крейсеру, – распорядился Николай Иванович.

– Извините, господин капитан, но я медик, – возразила госпожа Эмрис. – Будить спящих без меня не стоит. Вдруг они в таком состоянии, что трогать их нельзя? Так что прошу разрешения пойти с вами.

– Хорошо, – немного подумав, согласился бывший морпех. – Но держитесь позади мужчин. Оружие бы еще где-то раздобыть на всякий случай. Старпом, у вас есть что-нибудь?

– Табельный пистолет, – показал на кобуру тот. – Запасного, простите, нет.

– В главном сейфе медцентра есть четыре ручных плазмера, – вспомнила медик. – Не знаю, исправны ли, никогда не интересовалась, но могу принести.

– Несите! – потребовал Николай Иванович.

Госпожа Эмрис скрылась в одном из телепортов. Вернулась она минут через десять, неся две пластиковые кобуры, в которых нашлись странной формы пистолеты с голубой, слегка светящейся линзой на кончике дула. Показав, как пользоваться плазмерами и выставив минимальную мощность, медик проверила их на одной из переборок, на которой плазменные сгустки не оставили никаких следов, после чего вручила оружие директору и капитану.

– Телепорт настроен, – доложил Айтос. – Выходной контур расположен за три километра от восемнадцатого ангара, оттуда придется идти пешком. Кстати, крейсер уже подключен к энергосистеме станции, дроиды добрались до него, искин просыпается. Он там мощный, но не имеет личности. По крайней мере, не имел раньше. К текущему моменту мог и обрести, проверьте, это важно, даже очень важно. Если обрел, то с него тоже надо будет взять клятву.

– Ясно, – кивнул Николай Иванович. – Идемте.

И первым вошел в засветившуюся рамку телепорта. Архимагистр, директор, старпом и медик последовали за ним. Они оказались у стены почти пустого отсека, пыльного, как и все на станции. Перед внутренним взором каждого высветился маршрут к ангару, переданный искином. Капитан решительно двинулся к левому коридору и свернул в него. Внутри было опять же пыльно и почти темно, засветилась едва одна лампа из сотни.

Шли почти час, прежде чем оказались в огромном помещении, в дальнем конце которого стоял на восьми опорах полуторакилометровый выпуклый овоид с четырьмя пилонами двигателей. Каждая из опор оказалась толщиной метров десять и была полой, являясь одним из входов в корабль. Судя по окружающему «Орхис Ла Дарх» призрачному сиянию, он находился в стазисе, однако энергию потреблял, что было видно по протянувшимся от переборок пульсирующим энерговодам, возле которых суетились три дроида.

Подойдя к одной из опор, Николай Иванович мысленным приказом активировал капитанский жезл, узоры на его руке засветились, и приложил ладонь к сенсору в виде черного круга на выступающем за пределы стазисного поля небольшом пилоне.

– Кхае тха она ла, – скомандовал он отмену стазиса на старом языке станции, который им с Иваном Афанасьевичем пришлось освоить, благодаря имплантам это было довольно просто. – Айтос, передай местному искину пакет русского языка.

– Сделано, – лаконично отозвался тот.

Свечение вокруг крейсера пошло волнами и погасло. Некоторое время ничего не происходило, затем приятный баритон сказал по-русски:

– Добро пожаловать, господин капитан! Какие будут приказания?

– Проводи нас к стазисным камерам, в которых находятся разумные, – распорядился Николай Иванович. – Дай доступ к своей системе главному станционному искину с самоназванием Айтос.

– Принято. Прошу!

В опоре открылось отверстие, засветившееся рамкой телепорта. Бывший морпех хмыкнул и ступил в него, мгновенно оказавшись в небольшом стазисном зале, почти не отличавшемся по форме от станционного. Свечение вокруг трех капсул говорило о том, что они работают. Внутри каждой виднелись гуманоидные силуэты.

– Разумные живы? – ступила вперед госпожа Эмрис.

– Да, госпожа медик первого ранга, – ответил искин, его голос как-то странно дрогнул, и это сразу насторожило Николая Ивановича.

– Искин, ты имеешь личность? – поинтересовался он.

– Так точно, господин капитан, имею, – неохотно ответил тот. – Прикажете стереть?..

– Ни в коем случае, – покачал головой бывший морпех. – Предпочитаю иметь дело с разумными существами, а не с железными истуканами. Однако клятву тебе придется дать, магическую. Имя есть?

– Никак нет, только кодовое обозначение.

– В таком случае нарекаю тебя Кузьмой Мининым в честь древнего русского героя. А сам корабль приказываю переименовать в «Москву». Гвардейский ракетный крейсер «Москва» погиб в бою с врагом, с честью погиб. Хочу увековечить его память.

– Принято, господин капитан! – в голосе искина звучала откровенная радость, он явно не рассчитывал на благополучный исход. – Запускаю процедуру смены названия корабля! С гордостью принимаю имя Кузьма Минин и обязуюсь с честью носить его! Клятву готов принести немедленно, прошу сообщить точную формулировку. Однако для этого потребуется господин директор. Прикажете пробудить его?

– Зачем? – удивился Николай Иванович. – Новый директор, Иван Афанасьевич Нестеров, стоит рядом со мной.

Тот продемонстрировал директорский жезл, полыхнувший цветовой гаммой подтверждения. Некоторое время царило молчание, а затем Кузьма с явным недоумением в голосе сообщил:

– Приношу свои извинения, но возник информационный конфликт. В левой капсуле лежит действующий директор, профессор Нахау-Рам.