Текст книги "Небесный ключ"

Иар Эльтеррус, Нат Райдо
Небесный ключ

От авторов

Мы просим читателей не удивляться описанной ниже планетарной системе Контроля – контролирующие системы бывают совершенно разными, при этом они имеют отношение к глобальным системам. И часто приобретают очень странные формы. Отчего? Причина – сами разработчики; непонимание основополагающих вещей и, естественно, переоценка своих сил. Описанная в данной книге система не смогла дорасти до того, для чего была создана. Так тоже бывает. Но даже в этом случае интересно проследить за тем, как из ничего вырастает нечто, пройдя долгий и тяжелый путь.

Любые совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны. Роман с начала и до конца является плодом авторской фантазии.

Глава 1

В кабинете господина Сахоя Ланро, управляющего Отделом внутренних связей филиала Академии Контроля и Управления города Маэра, медленно нарастало напряжение. Беспокойство распространялось упругой волной за пределы кабинета. Казалось, воздух дрожал, как перед грозой. Подчиненные Ланро ощущали это, хоть и не видели начальство, и нервно ежились. В любой момент могли последовать крайне неприятные объявления – от призыва собраться по тревоге в большом зале до подтверждения поголовного увольнения без права дальнейшей работы в стенах Академии. Но, увидев господина Ланро лицом к лицу, любой неэмпат удивился бы: внешне тот выглядел спокойным. Благородное лицо непроницаемо, губы улыбаются с оттенком легкой иронии, а голова откинута на спинку кресла. Поза чиновника свидетельствовала о глубокой внутренней уравновешенности. Правда, он чего-то ждал, потому что поглядывал на хронометр.

Сахой Ланро был красив, но не подчеркивал свою красоту. Средний рост, гармоничное легкое телосложение. Лицо обрамляли волнистые светлые волосы, зачесанные назад и аккуратно уложенные. В них не наблюдалось ни ниточки седины, но зрелые черты лица свидетельствовали, что Управляющий приближался к границе между первой и второй половинами жизни[1]1
  Меонцы живут около полутора столетий.


[Закрыть]. Внешность Сахоя Ланро могла сказать о нем только то, что он сам хотел о себе сказать. Одевался он изысканно и со вкусом: на нем превосходно сидел камзол ручной работы, шитый темными нитями золота. Впрочем, так и полагалось одеваться людям его ранга. Поза Управляющего и Контролирующего выражала спокойную концентрацию. Вопреки этому, фигуру начальника окутывала тяжелая аура беспокойства, граничащего с нервным срывом. Любой, кто обучался хотя бы азам Контроля и Самоконтроля, мог почувствовать это на расстоянии до сотни метров.

Ланро наслаждался, заставляя подчиненных нервничать. Тем самым он утверждался в собственной силе, ведь всплески эмоций считались среди служащих Академии проявлением слабости. Он же собирался продемонстрировать сотрудникам полное спокойствие и самообладание. В свое время.

До визита управляющего Отделом статистики и социоматики оставалось две с половиной минуты. Тот, как и положено, придет точно в означенное время. А пары минут вполне достаточно для подготовки к серьезной беседе.

«Пока он не пришел, можно расслабиться, – сказал себе Ланро, слегка скривив губы. – Разговор будет серьезным».

Чиновник привычно сконцентрировал взгляд слева от входной двери, на маленькой, почти незаметной точке. Расслабиться не получилось. Сухие, тонкие руки Мастера Спокойствия, сложенные за головой, сами собой сцепились в замок. Его не сразу удалось бы разъединить даже двум борцам школы Сорай, встань они по обе стороны от Ланро. Ноги под сиденьем кресла были скрещены, оставляя закрытым энергетический контур. Дипломированный Мастер Спокойствия усмехнулся: каждый собеседник – немного враг. Иногда – немного, а иногда – и в значительной степени. Общение с равным частенько изменяет сложившуюся картину мира. А Онер Хассер, управляющий Отделом статистики и социоматики, к сожалению, не был равным Ланро. Хорошо зная людей, Контролирующий всегда говорил себе правду. Социоматик Онер Хассер – гений. И пусть он скрывается за маской легкомысленного баловня удачи, представляется всем детским именем Они, кокетничает как с женщинами, так и с мужчинами… Это еще раз доказывает: Хассер знает о своей гениальности и старается скрыть, что знает это.

Кабинет Сахоя Ланро выглядел как маленький зал для медитаций. Легкий запах благовоний дополнял впечатление. Стол, кресло, а также аккуратная стопочка синтетической бумаги и стило рядом с ней воспринимались, скорее, как объекты для созерцания, чем предметы, необходимые для работы. Такая обстановка была тщательно продуманной ловушкой. Ланро обязан был провоцировать своих подчиненных на неадекватность в любых ситуациях и уведомлять о результате проверок вышестоящих. Вызвав кого-либо в свой кабинет для отчета, он начинал скользить взглядом по расставленным в углах безделушкам, изображая на лице блаженную полуулыбку. Если подчиненный терял нить разговора – Ланро заносил его в черный список.

Ровно в назначенное время раздался вежливый стук в дверь. Чиновник не отозвался – он знал, что Хассер войдет сам, пренебрегая условностями. Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул белокурый молодой человек с виноватой улыбкой студента, не вовремя зашедшего к преподавателю. К моменту его появления Ланро уже сменил позу: он подался вперед, всем своим видом выражая радушие и внимание.

– Здравствуйте, Хассер, – приветливо произнес он.

– Здравствуйте, Ланро. – Уголки губ того поползли вверх, обнажая безукоризненно ровные зубы.

Хассер боком примостился на стул напротив стола и тряхнул густой белобрысой гривой. В его светло-зеленых глазах прыгали озорные искорки, левое плечо было жеманно приподнято. Маленькие серьги из зеленоватого тирса, подобранные точно в цвет глаз, не гармонировали с большим темно-красным Святым Камнем, которым был заколот светлый камзол простого покроя. Этот человек, претендовавший ни больше ни меньше, как на звание Совершенного Мастера, находился в возрасте ранней зрелости. Лет пятьдесят-шестьдесят. Тем не менее Хассер предпочитал вести себя как слегка неуравновешенный юноша. Он всерьез полагал, что с ним благодаря этому легче общаться.

Ланро скользнул взглядом по лицу гения, ради удовольствия строящего из себя наивного дурачка, задумчиво посмотрел на кипу пластиковой бумаги, которую тот положил на стол.

– С чем вы к нам на этот раз, Хассер? – спросил он, глядя в глаза собеседнику.

– С вопросом о Тайнгской силовой аномалии, – отозвался социоматик, сразу же сделавшись серьезным.

Ланро слегка подался назад, откидываясь на спинку кресла. Да, с этим Хассером никогда ничего не поймешь. Не понять Онера Хассера. Именно Отдел внешних связей должен решать вопрос с силовой аномалией? Не геопсихологи, не колдуны? Что ж, ежели Хассер вдруг решил, что камзол следует носить шиворот-навыворот, дважды два равно пяти, а мы должны изучать аномалию… Он, как всегда, окажется прав. И Дух Опустошения с ним. Ненормальный гений есть ненормальный гений.

– Что происходит в зоне аномалии? – сухо поинтересовался Ланро. – Имеются очевидцы?

– Очевидцев нет, уважаемый господин. – Хассер внезапно перешел на официально-вежливый тон. – Имеются только данные о колебаниях энергетических и магнитных полей, которые раньше там не фиксировались.

– И что мы можем сделать, – в тон ему ответил чиновник, – если данные очевидцев отсутствуют, а для изучения колебаний полей, как вы знаете, в нашем Отделе нет соответствующих специалистов?

– Господин Ланро, если не разобраться в происходящем сейчас, то в недалеком будущем мы имеем немалые шансы столкнуться с необъяснимой загадкой, – глядя прямо в глаза собеседнику, произнес глава Отдела статистики. – Если вы сейчас не примете мер, то в будущем вам и вашему отделу придется вести гораздо более серьезную работу, которая сорвет остальные ваши проекты. Понимаете, – Хассер виновато опустил глаза, – если упустить хотя бы неделю, то вам понадобится слишком много людей, чтобы разобраться с проблемой.

– Не понимаю, – с тупым видом произнес Мастер Спокойствия, глядя на специальную мандалу.

– Господин Ланро, – заговорил Хассер, подчеркивая каждое слово, – я говорил, что свидетелей действия аномалии нет. Но это только потому, что свидетели не пожелали выйти на связь. Либо куда-то пропали. Вы сами знаете, что необученные всегда прибегают к обученным…

– Так. Дальше, – прервал его тот.

– Обученных в зоне аномалии на момент активизации не было, она началась приблизительно три недели назад, – сообщил социоматик.

– Приблизительно? – иронично прищурился Ланро. – Но вы должны понимать, что в делах подобного рода на счету каждый день.

– Не стоит прежде времени совать голову в пекло, – бесцеремонно прервал его Хассер. – А время я высчитал.

На некоторое время воцарилось молчание. Затем Хассер, слегка изменив позу, продолжил почти доверительно:

– Господин Ланро, мои основные прогнозы были готовы уже через сутки после того, как начали поступать первые радиосигналы от наблюдающих аномалию инженеров. Но, как вы понимаете, мои расчеты были весьма приблизительны. Они не несли в себе полной картины влияния аномалии на окружающий социум. – Хассер позволил себе улыбнуться. Некоторым, в том числе и хозяину кабинета, было известно, что «окружающий социум», поведение которого можно предсказать, для Онера Хассера – попросту стадо.

Ланро молча кивнул.

– Так вот, – социоматик подался вперед, – для получения точных прогнозов я решил ввести в игру некую переменную.

В глазах Ланро запрыгали искорки интереса. Он улыбнулся. Дело, кажется, пахнет интригой.

– И какую же переменную вы посчитали необходимым ввести? – с нетерпением спросил бывший разведчик.

– Я ввел обученного, Ланро, и неплохо обученного, – едва заметно усмехнулся Хассер. – Говоря проще, я сам съездил туда на неделю.

– Ну и как? – выдохнул бывший разведчик, всем телом подавшись вперед.

– Никак, Ланро, – тяжело произнес социоматик. – Меня аномалия не приняла.

– Никак? Не приняла, господин Хассер? – Тон Управляющего и Контролирующего внезапно стал ледяным. – Вы полагаете, что аномалия способна вести себя так, словно она – живое существо? Словно она… гм… женщина?

– Я говорю, – устало сказал социоматик, – что поставил эксперимент. Его результаты ошеломляют, – добавил он почему-то бесцветным голосом.

– Я не понял вас, Хассер, – потер подбородок Ланро. – Только что вы мне сообщили, что дело ничем не кончилось. А результат ошеломил вас. Одно явно противоречит другому. – Лицо Ланро на мгновение выразило смятение, вслед за этим – мечтательность, а взгляд расфокусировался и поплыл по кабинету, изучая мандалы для медитаций. Усилился запах благовоний.

– Оставьте эти штуки, – сказал Хассер устало – Сразу по прибытии в Академию я прошел полный курс проверки на адекватность.

– Я ничуть не сомневался в вашей адекватности, – поспешил заверить его собеседник.

– Вы всегда сомневаетесь, господин Ланро, если дело вдруг начинает касаться чего-нибудь странного. Несмотря на это, вы нам нужны, – жестко произнес социоматик.

– Нам? Кому это – нам? – Брови того медленно поползли вверх.

– Службе Контроля Социальной Стабильности. Службе Психоэнергетического Контроля. Службе Общей Евгеники. И, больше всего, Службе Контроля Идеологии. Не местным представителям этих организаций, а в масштабах планеты.

Ланро, словно позабыв о присутствии Хассера, вытянулся в кресле прямо, как жердь, и принял неестественную позу. Глаза закатились под веки так, что оставался виден только белок. Руки сплелись в мудру. Так продолжалось около минуты, и за это время имплантированные в тело акупунктурные иглы сделали свое дело.

Когда в глазах Мастера Спокойствия прояснилось, социоматик смотрел на него безмятежно и ровно. Всегда нужно знать, кто на чем помешался. И воткнуть туда шило, чтоб получить результат. Этот – на честолюбии. Что ж…

– Итак, Ланро, – наконец сказал он. – Я подробно расскажу вам о ходе эксперимента, за которым, конечно же, наблюдали спецслужбы Контроля. А потом объясню, почему нам нужны вы.

– Слушаю вас. – Тот выпрямился и взглянул в глаза собеседника.

– Проведя предварительные расчеты, я прибыл в зону аномалии пассажирским паровым поездом, – буднично начал рассказывать Хассер. – По прибытии я еще километров двадцать шел пешком по лесу, пользуясь компасом. Включать приборы в пути я не счел нужным.

– Почему? – слегка удивился Ланро.

– Я не хотел тревожить место, – пояснил исследователь. – Итак, я добрался до Тайнгской силовой аномалии пешком, один, не включая аппаратуры. Я нес на плечах стандартный заплечный мешок, который весил около тридцати килограммов.

Мастер Спокойствия едва слышно хмыкнул.

– Представьте, прогулка меня освежила. – Хассер склонил голову и улыбнулся. – Так что советую, если что… – Он опять стал серьезен. – Придя на место, я опознал аномалию по характерному выходу некоторых геологических пород на поверхность. Лег там на землю и проспал ночь.

– И как?

– Никак. – Хассер нахмурился. – Наутро я включил аппаратуру и три дня изучал показания. Записи, разумеется, сданы мною в архив по возвращении, но это интересно исключительно геопсихологам. К нашей проблеме, господин Ланро, колебания полей в аномалии относятся разве что косвенно. После трех дней работы с приборами я понял, что мои изыскания бесполезны. И тогда я решил поступить, как разведчик. Простите уж мой дилетантизм, господин Ланро.

Бывший разведчик промолчал, он ждал продолжения рассказа.

– В двух километрах от аномалии, как известно, находится деревушка под названием Тайнг, – продолжил рассказ социоматик. – В ней сто пятьдесят – двести жителей, численность населения колеблется в зависимости от проведения ярмарок, праздников и притока сезонных рабочих. И, естественно, колдуны. В самом Тайнге проживают пять ведьм и три ведьмака, причем только шестеро из них что-то реально могут. Еще есть отшельники, их количество никому не известно, в том числе и самим жителям. Я пришел в деревню и выдал себя за рядового геопсихолога, ищущего контакта с природой. Вы, конечно, понимаете, что слово «пси» для необученных почти ругательство, но выбора у меня не осталось. На мне ведь написано, что я «пси»…

Ланро кивнул.

– Я провел в деревне четыре дня. Этого времени оказалось достаточно. Я находился в состоянии полной, а не частичной эмпатии. Я считывал их подсознание, уровень за уровнем. Я даже не входил в состояние бойца «пси-альфа-ноль». Это было бессмысленно. Понимаете, кое-кто из жителей селения уже не люди.

– А кто?.. – с трудом выдавил из себя Мастер Спокойствия.

– Я и сам хотел бы это знать, – тихо ответил социоматик.

«Дух Опустошения, возьми этого Хассера, его эксперименты, его нелюдей… И меня вместе с ними…» – пронеслось в голове у Ланро.

– Дух Опустошения может забрать и меня, и вас, уважаемый, – прокомментировал его мысли глава Отдела статистики. – Но он не возьмет нелюдей. Их энергетические контуры на удивление стабильны, реакции гармоничны. Они потрясающе уравновешены. – Хассер тихо вздохнул. – Я завидую им. И не стесняюсь вам в этом признаться.

От Сахоя Ланро пошла волна страха, когда он осознал, о чем ему сообщили. Чуждые существа с более гармоничным энергетическим контуром, чем люди? Откуда они взялись?! И сколько их?! Они же вытеснят людей…

– Я понимаю это так, – неуверенно произнес он. – Мы столкнулись с непостижимой для нас силой, в будущем можем не справиться с ней.

– Вы ничуть не ошиблись, – наклонил голову Хассер, с трудом проговаривая слова. В эту минуту образ беззаботного юноши исчез, и Мастер Спокойствия увидел перед собой усталого человека – ведущего социоматика планеты. – Это страшная сила, которая уже через два с половиной года необратимо изменит планетный эгрегор. И мы не знаем как! С момента отбытия до вчерашнего дня я занимался расчетами и составил предельно точный прогноз. Вся планета через указанное мной время будет охвачена пандемией. Нелюди составят всего один процент населения, но, поверьте, этого будет достаточно.

Ланро с трудом взял себя в руки.

– Значит, меры нужно принимать срочно, – сухо сказал он социоматику, глядя в сторону. – На ошибку мы не имеем права. Какое воздействие оказывают нелюди на обычных людей?

– Понятия не имею! – вздохнул тот. – Могу только предполагать, что итогом станет полное уничтожение стереотипных реакций на Меоне.

– Среди обычных людей? – голос Ланро дрогнул. – Да.

– Это же невозможно! Да что вы несете?!

Бывший разведчик ощутил, как из лодыжек вверх медленно поднимается дрожь. Перед его взором вставали картины, одна страшнее другой: остановившиеся поезда, пустые жилища, мертвые сумасшедшие люди на пыльных дорогах… Неужели все это нас ждет?! Невозможно поверить, что Службы Контроля справятся со стихийным бедствием.

Лицо Ланро покрылось мертвенной бледностью.

– Обойдетесь без йоги и акупунктуры! – бросил Хассер так, словно дал пощечину. – Я еще не сказал, зачем вы нужны.

– Зачем?.. – На Ланро было жалко смотреть.

– Вы сейчас управляете средним звеном дипломатов. Ваши агенты тоже, в общем-то, выполняют рутинную работу. Ваши «пси» имеют не очень высокий ранг и занимаются в основном необученными…

– И вам нужен лидер середины, – с трудом смог выдавить из себя Контролирующий и Управляющий.

– Вы идеально подходите для этой роли, Ланро, – деловым тоном сказал Хассер. – Среди ваших подчиненных много людей со средними показателями. Они легко найдут человека, нужного мне и спецслужбам.

Необученного среднего служащего со способностями потенциального колдуна. Разумеется, тоже средними. Он должен быть полностью управляем. В этом отношении вы должны понимать меня как никто.

Мастер Спокойствия сидел с серым лицом. Прямо, как жердь.

– Мы отправим его в аномалию, – завершил Хассер.

– Что мы ему скажем? – очень тихо спросил Ланро.

– Мы сообщим ему, что открылся еще один портал на планету Бедгог. Незаметно поставим «жучки», внушим ему необходимость вернуться. А когда он придет к нам ни с чем, мы отправим его в лабораторию и будем проверять. Меня аномалия не приняла. Потому что я умный. Я слишком уж хорошо знаю, каким должен быть мир. И поэтому нам с вами нужен дурак.

– Неплохая мысль, – отозвался Ланро.

Когда Онер Хассер закрыл за собой дверь, Сахой Ланро откинул камень-крышку массивного кольца, надетого на его правый указательный палец, и принял таблетку. Заниматься йогой уже не было сил. Обученный Контролю и Самоконтролю Мастер Спокойствия чувствовал, как в тишине кабинета к нему подкрадывается Дух Опустошения.

* * *

В ясных ночных небесах плыла Ночная Спутница, крохотная луна Меона, озаряя лес призрачным светом. У ног Виля простиралась страшная яма – та самая Яма. Никто в здравом рассудке не полез бы сюда, а если бы случайно забрел, то бежал прочь со всех ног. Но кто сказал, что заплаканный двенадцатилетний мальчишка желал оставаться в здравом рассудке? Ведь так называемые «нормальные» настолько пусты внутри, настолько неинтересны, что чем быть похожим на них – так лучше и на свет не рождаться. Лучше уж отправиться к демону! И сейчас у Виля была такая возможность, оставалось сделать лишь шаг.

За спиной оставалась постылая жизнь: вечно пьяный отец, мать, погрязшая в бесконечных заботах о доме, младший брат, ведущий себя, как животное. И вечное одиночество – даже поговорить не с кем. Виля в деревне считали бездарью и дурачком, судачили о том, что он никогда не найдет себе дела. А сверстники его били и обижали.

Вспомнив случившееся сегодня, Виль с трудом сдержал слезы. Утром, еще до рассвета, отец проснулся похмельным, и усталая мать, не разобрав времени суток, дала Вилю большой кувшин и послала его к пивовару. Тот спал, и мальчишке пришлось дожидаться, пока взойдет солнце. Взяв у сонного пивовара полный кувшин и отдав ему корзинку яиц, покрытую большим ломтем хлеба, мальчик нехотя потащился домой. Все бы ничего, но на обратном пути на него налетела толпа деревенских мальчишек. Кувшин разбился вдребезги, Виль сильно ушибся, а отец пришел в дикую ярость и избил мать, поскольку остался без пива. Младшенького, любимого, посылать за пивом пока было нельзя – мал, не дотащит кувшин.

Оставшийся день прошел в тягостном молчании. Взрослые двигались медленно, словно их стукнули обухом по голове. Отец злился, как демон, а у матери все валилось из рук. Вилю казалось, что к деревушке подходит гроза – в воздухе ощущалась какая-то незримая тяжесть. Так продолжалось вплоть до вечера. А вечером стало совсем плохо.

На заднем дворе, как всегда после заката, болтался младший брат Виля. Мальчику в награду за хорошо сделанную работу разрешалось играть. Но Халь играть не умел, он просто не понимал, что делать в свободное время. Поэтому младшенький по вечерам без толку бродил по двору, за пределы которого ему выходить запрещалось. С каким бы удовольствием Виль куда-нибудь дел младшего братца! Страшно даже подумать, куда! Вот если бы вдруг сюда пришел демон ночи, открыл здоровенную пасть… Вилю-то что, он его не боится. А Халь…

Мальчик вздохнул, сгорбился и поплелся кормить тинов[2]2
  Т и н ы – домашние птицы наподобие кур, но немного поменьше.


[Закрыть].

Тут и произошло самое страшное. Халь сдуру решил поиграть. Он вдруг попятился, изображая тина, потом запрыгал, строя дурацкие рожи. Виль дернулся, видя, что младший брат находится в опасной близости от новенькой маслобойки, которую смастерил отец, провозившийся с ней несколько дней. Штуковина выглядела странно: с какими-то лопастями и ручками. Виль раньше не видел, чтобы подобное использовали в хозяйстве: ни у них самих, ни у соседей таких штук никогда не водилось. Неизвестно вообще, маслобойка ли это. Но если она сейчас грохнется…

Видя быстрое движение нескладного Виля, Халь вошел в раж, захихикал и прыгнул, копируя брата. Маслобойка с грохотом полетела на землю. Взметнулось облако пыли. Когда пыль рассеялась, братья увидели, что машина погибла. Сломалась ось вместе с лопастями. Оба застыли, беспомощно открыв рты. А из дома, как разъяренный бык, вылетел отец. В его бороде застряли ломтики овощей и зелень, на переднике виднелись пятна похлебки. Но он был не смешон, а страшен. Глаза налились кровью и лезли вон из орбит.

Мальчишки попятились.

Отец увидел сломанную маслобойку. Его челюсть отвисла, оттуда вырвался нечленораздельный рев. Виль не успел даже рта раскрыть, как Халь ткнул пальцем в сторону старшего брата и завопил, трясясь мелкой дрожью:

– Это он! Он!

Ремесленник сграбастал обоих мальчишек за шиворот, но Халя почему-то сразу же отпустил, лишь больно наподдал ботинком под тощий зад. Виля же молча поднял одной рукой, так что тот почувствовал несвежее дыхание его рта, и очень нехорошо посмотрел. Так глядят на запаршивевшую скотину, которую пора резать.

Порка оказалась жестокой. Кожаный ремень впивался в мальчишечье тело, оставляя красные полосы. У старшего Некора была на редкость тяжелая рука, и он никогда не сдерживался. Иногда, крякая, он брал ремень за обратный конец, и на теле мальчика оставались следы от кованой пряжки. Такое было совсем против правил наказаний, установленных старостой, но ремесленника это не останавливало. Пусть бесполезный щенок получает свое! Пусть его заберет Отец Мертвых! Зря только хлеб ест.

Когда Певену Некору надоело избивать сына, он брезгливо отбросил в сторону ремень и отошел, крикнув жене, чтобы не лезла не в свое дело. Виль сполз с лавки, не издав ни звука – привык к физической боли давно. Но к душевной… Сердце рвала на части уже не обида, а нечто большее. Он и сам не понимал, что чувствовал. Виля переполняло желание куда-то уйти. Все равно куда, но подальше от дома. Мальчик, шатаясь, выполз из закутка, где его пороли. Подошел к забору и оперся на него всем телом, глядя на лес за деревней.

«Там звери, – билось в голове, – но если они убивают друг друга, то просто едят. Ни тяжелой работы, ни издевательств – там ничего этого нет. Если я вдруг умру, – прыгали мысли в голове у мальчишки, – если бы я вдруг захотел умереть, это было бы…»

Потом мысли вдруг сами собой оборвались. Рука повернула щеколду калитки, и ноги сделали шаг на дорогу. Виль жаждал поскорее уйти подальше от деревни и не чувствовал, как неведомая сила подталкивает его в спину. Она-то и привела его к этой яме. О ней рассказывали не иначе, как в полночь, и исключительно шепотом. Говорили, что яма забирает непослушных детей. А о том, что с ними случалось дальше, молчали. А он – непослушный. Не станет он слушаться этих! Значит, выхода нет. Пусть яма его заберет.

И сейчас Виль стоял на краю этой ямы. Под ногами клубилась тьма, тело бил озноб. Мальчик всматривался вглубь, пытаясь увидеть дно, но не мог рассмотреть его. Ему стало скучно – ничего не происходило. Неужели все это пустые байки? Он разозлился. Не прыгнуть ли вниз?

Однако этого не понадобилось. Виль внезапно ощутил, как его сминает и перекручивает какая-то холодная, беспощадная сила. И перекручивает на свой манер. К Темной Матери… К демону…

Невзирая на ужас, грудная клетка мальчишки вдруг зажила своей жизнью. Ребра дернулись сами собой, в легкие хлынул поток свежего воздуха. И ужас прошел.

Глаза Виля широко распахнулись. Его разбирало обычное детское любопытство. Что же это за яма? На дне пропасти, а конкретно – метрах в пяти, вдруг запрыгали очень красивые огоньки. Ожившие радуги, неземные зверюшки. Выходит, зря его ямой пугали! Нечего ее бояться!

Ночная Спутница вышла из-за легкого облака и уставилась вниз. Дети не смотрят на себя со стороны, им это попросту неинтересно. Поэтому, если бы мальчика поставили перед зеркалом, он бы не понял, что изменился. Его плечи расправились, от сутулости и следа не осталось, ушастая голова с изумрудами глаз ловко сидела на тоненькой шее. Коленки и локти уже не торчали, словно кто-то поставил их на место.

А в яме красиво. Там прыгают яркие радуги. Там словно солнышко всходит и сразу заходит…

Целый мир там. Залезть? Не стоит. Наверху – тоже мир. Родной, его собственный. Почему же он раньше боялся? Чего он боялся?!

Виль отыскал дорогу домой по светящимся отпечаткам собственных ног. Он дышал легко, полной грудью. Нечего в мире бояться! И некого! И совершенно не нужно!

«Я что, раньше не знал, что не могу утонуть, потому что меня поймает Речная Девушка? А если заставят полоть огород, то ничего не испорчу. Ведь Дайра – Родительница Трав знает, что делает, верно? Мальчишки не станут меня обижать. Я вызову Ветер, и он их разгонит».

А мама и папа? Виль внезапно застыл и задумался. Мысль, пришедшая ему в голову, была красивая и большая. От нее стало совсем хорошо. Есть Отец Света-на-небе и Мать Всех Живущих. Они сами решат.

«Поэтому мама и папа свободны. Свободны, как я!»

* * *

Демер Олен, обыватель из города Маэра, поспешно кидал одежду в холщовую сумку. Делал он это небрежно и зло. Как бы ни шли у него дела, вне дома это незаметно. Он знал: если захочет, сможет произвести на людей достойное впечатление. Знал, что людей встречают не по одежке – в обществе очень важно держать форму. Своей внешностью он гордился по праву. Средний рост, гармоничное телосложение. Тем более что уже не юноша, а мужчина средних лет. Главное, сила в нем видна. А точеными чертами лица пусть гордятся заумные «пси». Его вполне устраивали твердые, немного жесткие очертания губ и густая копна вьющихся светлых волос.

Несмотря на неплохие внешние данные, Олену хотелось себя чем-то украсить. Еще он не знал, что может пригодиться в далекой дороге, – сказывался пробел в знаниях, вызванный однообразной городской жизнью. Он понятия не имел, что нужно для путешествия на край света. А «край света» – это любая нехоженая тропа. Все, что находится за пределами Маэра.

Странное чувство возникло, когда в дверях его квартиры возник курьер из филиала Академии Контроля и Управления. Академия – и он, Демер Олен? Да, он всегда знал, что наверху сидят люди чокнутые. Иначе зачем им мог понадобиться продавец из магазина готового платья, к тому же уволенный? Но ослепительная улыбка курьера буквально сбила Олена с ног. Тот, вручив бывшему продавцу лист пластика, заговорщицки улыбнулся и передал адресату привет от очень высокого начальства, которого тот ни разу не видел. Директор магазина – ну, это еще понятно. Мужик жесткий, но не из «пси». Не из этих. А вот тот, кто над ним… Он уже был из, так сказать, высших сфер, потому что являлся эмиссаром Отдела внешних связей самой Академии. Шпионил за всеми. Именно от него и передал привет курьер, явно показав своим видом, что это то самое предложение, от которого нельзя отказаться. Олена холодный пот прошиб, когда он прочитал текст телеграммы. Не иначе, ниточка тянется на такие высоты, от которых точно закружится голова. Распоряжение немедленно посетить портал на планету Бедгог могло исходить только от самого Сахоя Ланро. Ну не дурак же он, Демер Олен? Контроль контролем, а работы-то нет. И отказываться от предложения вправду не стоит.

Вчера его, согласно инструкции, целый день гоняли в местном Центре Контроля. Говорили, что ставят пси-блокады. Дескать, затем, чтобы он не провалился на этот Бедгог. А то как же, скажите на милость, ему выдадут деньги за выполненную работу, если он не вернется назад, успокаивали его «пси». Но, Дух Опустошения их побери, они гоняли Олена слишком лениво. Неужели он, серьезный и ответственный человек, не поймет, что люди работают спустя рукава? Это-то Олена и настораживало. Может, они просто водили его за нос? А то он сунется в этот портал – и прямо к Духу Опустошения в пасть! Про планету Бедгог никому ничего не известно. Даже название непонятно откуда взялось. А там наверняка живут здоровенные хищные ящеры. Они сожрут Олена с такими же удовольствием и скоростью, с какими он сам бы сейчас съел кусок мяса.

В животе у Олена сильно бурчало. Дома уже вторую декаду питались лапшой и дешевой сушеной рыбой. Как бы то ни было, теперь с безработицей наконец-то покончено.

Бывший продавец отбросил ногой дорожную сумку, собрав свой нехитрый скарб, и с отвращением оглядел собственное жилище. Стены пустые и голые, к ним прислонилась нехитрая мебель. Основным предметом обстановки являлась металлическая кровать, которая помнила еще его отца. Он, как последняя сволочь, бросил мать. Олен тоскливо скривился, глядя на ложе, на котором его наверняка и зачали.

«И взять с собой нечего, – зло думал Олен. – И надеть нечего. Эта мымра, жена, своровала единственную дорогую вещь – застежку для шнурка-галстука и толкнула каким-то бродягам. Куда только Контроль смотрит? Кажется, с галстуком она сделала то же самое…»

Умение, достойное «пси». Сказать нечего. Вот угораздило же его жить с «пси»! Чем она его, Опустошение задери, привязала? Впрочем, ничего в ней уже нет. И скоро Олен с ней расстанется, честное слово. Временами ему казалось, что что-то черное сидит у нее в голове. Словно гнездо пауков или дохлая крыса. Это вызывало у бывшего продавца отвращение, поэтому ему инстинктивно хотелось бежать. И вот такая возможность наконец-то представилась.