Текст книги "Взирая на Крест Христов. Проповеди"

Крестный дар

Слово в Неделю Крестопоклонную

Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Получая при рождении физическом дар жизни, при рождении духовном в таинстве Крещения мы получаем действительно священный дар вечной жизни, в которой нам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него и вместе с Ним. И, стоя вокруг святого Распятия, которое выносится в середине поста для нашего укрепления и ободрения, мы понимаем: как бы ни были велики наши скорби и утраты, они не больше жертвы Единого Безгрешного, о Котором иудейские первосвященники, горевшие ярой ненавистью к Нему, не ведая того сами, произнесли слова истины: «Повинен смерти». Ибо жертва самой жизнью – это великое свидетельство любви Божией к роду человеческому, к детям Своим. Ни клевета врагов, ни непонимание, малодушие и даже предательство учеников, ни скорбь души в Гефсиманском саду, тяжелая скорбь, даже до смерти, ни насмешки над Ним, уже находящимся на Кресте, не смутили Его решимости не сойти с Креста и до конца пройти путь нашего спасения и принять смерть.

Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мк. 15, 34). Какие еще слова могут выразить глубину страшной скорби Сына Человеческого на Кресте, оставшегося наедине со злобой человеческого греха. Как часто бывает, что скорбные и невыносимо тяжелые обстоятельства, действительно страшные, о которых мы даже и боимся подумать в повседневной жизни, становятся действительностью нашего бытия или действительностью жизни наших близких. Скорби окружают нас так плотно, что может показаться: весь мир против нас, мы оставлены одинокими в этой пустыне. Но в эти тягостные минуты истинно христианское сердце обращается к своему Спасителю и, взывая к Нему из глубины души, мысленно разделяет Его скорбный путь и получает утешение. Там, где исчерпаны человеческие силы, на краю пропасти отчаяния, христианин получает Божественную поддержку от Сына Божия, Сына Человеческого, протягивающего руку помощи не из мира земного, житейского благополучия, но с Креста, из мира высшей правды и истины. И тогда так называемые «вызовы жизни» открываются нам как призывы Бога, призывы к блудным сыновьям и блудным дочерям прийти к своему Отцу Небесному. Сын Божий призывает нас в Свои святые объятия, утешая и укрепляя в шествии по тому узкому пути, на который кто-то уже ступил, а другим в свое время, по воле Божией, предстоит вступить, ибо мы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха.

Так Крест стал благословением Божиим, Древом Жизни, благословенным даром, через который раскрывается жертвенный труд спасения, жертвенный труд служения ближнему, жертвенный труд избавления от своей греховности. Смиримся перед жертвою Христа и смиренно понесем свой святой крест по жизни. И с великой благодарностью принимая крест житейских невзгод, всегда будем помнить Крест Голгофы, помнить, Чьими слезами, Чьей кровью, Чьей жертвой он освящен, помнить, чего стоит истинная любовь, помнить и стремиться к кресту, который для нас – сила Божия, дар Христа Спасителя, сошедшего во ад и даровавшего нам «живот вечный».

В преддверии своей Голгофы да поможет нам Господь не оставить своего креста и научиться без малодушия и с благодарностью молиться за себя и за всех православных Господу: «Иисусе, Сыне Божий, помяни нас, егда приидеши во Царствии Твоем…»

Аминь.

Друзья Христовы

Слово в день памяти святителя Филиппа, митрополита Московского и всея Руси, чудотворца

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Сегодня Церковь Русская чтит память своего святителя – митрополита Московского Филиппа.

Богата была сокровищница церковной святости на Руси примерами жизни благочестивых мужей и жен: праведных и юродивых, преподобных и святителей, мужей равноапостольных. Но святитель Филипп, сиявший на свещнике кафедры Московской неполные два года, запечатлен в святцах с именем исповедника – так величает Церковь его словами тропаря[16]16
  Тропарь святителю Филиппу: «Первопрестольников преемниче, столпе Православия, истины поборниче, новый исповедниче, святителю Филиппе, положивый душу за паству твою, темже, яко имея дерзновение ко Христу, моли за град же и люди, чтущия достойно святую память твою». 57 Vziraya_na_krest.indd 57 25.02.16 13:16


[Закрыть].

Пред кем же он исповедовал веру и упование свое, пред кем явил свой подвиг верности Христу Спасителю и долгу пастыря доброго, душу свою полагающего за своих чад (см. Ин. 10, 11)?

Для этого обратимся к его житию.

Происходил будущий святитель из рода бояр Колычёвых, рода знатного, занимавшего видное место в Боярской думе – тогдашнем правительстве Руси.

Отец будущего святителя и сам был человеком, близким ко двору московского государя, и сына своего готовил к государственному служению. Молодой Федор (ибо таково было имя святителя в миру), имевший необходимые для трудов государственных дарования и способности, также был приближен ко двору. Здесь впервые он познакомился с юным княжичем Иваном, будущим первым русским царем Иоанном Грозным.

Какие блестящие административные перспективы, какие возможности для головокружительного взлета карьеры открывало это не просто знакомство, но взаимное душевное расположение, зародившееся между ними!

Но не блеск суетной придворной жизни и слава государственной деятельности манили молодого человека. Его кроткое и благочестивое сердце, пребывая в столице земного князя, искало Града Небесного.

Однажды, когда Федору было тридцать лет, ему особенно запали в душу слова Спасителя, прочитанные за Божественной литургией: Никто не может служить двум господам (Мф. 6, 24). Эти слова и решили всю его дальнейшую судьбу.

Усердно помолившись и не прощаясь с родными, он тайно, в одежде простолюдина, покинул Москву и ушел сначала на Онежское озеро, а потом и дальше, почти на «край земли», в знаменитый Соловецкий монастырь.

Разные тяжелые искусы прошел молодой послушник: рубил дрова, копал землю, работал на мельнице и в монастырской кузнице, трудился в хлебне. Чередой послушнических трудов он пришел к принятию иноческого пострига с именем Филипп, а через восемь лет был возведен во игумена Соловецкой обители. Его молитвами и трудами на суровых Соловках были воздвигнуты два храма: трапезный Успения Пресвятой Богородицы и Преображения Господня, на сооружении которого игумен сам работал как простой строитель, помогая класть стены. Здесь, под северной папертью Преображенского храма, он приготовил себе могилу, полагая здесь окончить дни своей жизни.

Но Господь судил иначе.

Во время одного из посещений Москвы по делам своей далекой обители игумен заслужил особое расположение молодого царя Ивана Васильевича, который предполагал в подвижнике сыскать себе нравственную и духовную опору в начавшемся противостоянии его с непокорными боярами.

Сей великий и противоречивый исторический деятель России жил напряженной жизнью государственного мужа, воина, талантливого писателя, богослова, знатока церковного и монастырского устава.

Не раз думал он и об отречении от престола и уходе в монастырь на покаяние. В неутоленном этом желании он и устроил опричнину по невиданному ранее на Руси самозваному иноческому чину. Вершить дела государственного благоустройства призваны были в это мнимое братство без разбору и нечестивцы, и насильники, окаменевшие в безнаказанном грехе и преступлении, без раскаяния и очищения. Так было смешано служение земное и небесное, служение кресту и мечу, а кровь, пролитая ими, взывала к небу.

В эти-то времена и был, по настоянию царя, возведен игумен Филипп на престол первосвятителей Московских.

Прошло в мире не более года, когда из-за перехваченных писем польского короля к некоторым из бояр царь начал производить страшные пытки и казни. И праведно, и неправедно гонимые искали заступничества у митрополита, и он обратился к царю с древним правом «печалования» – защиты гонимых от несправедливых жестокостей.

«Кому поревновал ты, – произнес святитель грозному царю в Успенском соборе, приняв сей образ (ряженого в одежды иноческие. – Авт.) и изменив свое благолепие? Государь, убойся суда Божия: на других ты закон налагаешь, а сам нарушаешь его. У татар и язычников есть правда: на одной Руси нет ее. Во всем мире можно встретить милосердие, а на Руси нет сострадания даже к невинным и к правым. Мы здесь приносим Бескровную Жертву за спасение мира, а за алтарем без вины проливается кровь христианская. Ты сам просишь у Бога прощения в грехах своих, прощай же и других, погрешающих пред тобою…»

Но властитель, ослепленный яростью, услышал в словах сих не призыв к милосердию и великодушию, но доказательства мнимого единомыслия митрополита с боярами. Гнев царский на святителя воодушевил тех, кто всегда готов выслужиться перед сильной стороной за счет своего ближнего.

Святитель Филипп Московский. Икона

Падение святителя было предрешено: начались поиски лжесвидетелей в его ближайшем окружении; потом, за их безуспешностью, отправили следственную комиссию на Соловки. Там всякими средствами: подкупом, обещаниями почестей, запугиваниями – посланные достигли своей цели и сумели найти лжесвидетелей.

Немедленно был созван собор епископов, на котором мужественный святитель, не унизившись до оправданий, готов был сложить с себя знаки своего архиерейского сана. Но торжествующие недруги не позволили ему сделать это так легко и просто, ибо месть составляла для них самую цель всего этого деяния. Святителя заставили служить литургию в Успенском соборе, и тогда-то, во время служения, туда явилась толпа опричников. Безмолвствующему народу был прочитан соборный приговор о низложении митрополита. С него сорвали священные одежды, вытолкнули из храма и на дровнях отвезли в Богоявленский монастырь.

После этого поношения святитель Филипп был сослан в Тверской Отрочь монастырь.

Здесь через год, почти в канун праздника Рождества Христова, Малюта Скуратов, любимый опричник и подручный царя, сопровождавший того в походе на Новгород для «розысков», задушил святителя, отказавшего ему в благословении.

Так завершился земной путь святителя.

О чем же это житие, в чем назидательная сила его?

Раскрытие Промысла Божия в судьбе одного человека – это его биография, а раскрытие Промысла Божия в судьбе народов – это история. Всё связано, и мир жизней человеческих, хоть и разделенных во времени веками, связан единым, для всех общим, законом Божиим.

Эта история не только о противостоянии строгого и непреклонного архипастыря и самовластного царя. Это – сказание о противостоянии страху, малодушию и безмолвию, которые есть в душе каждого из нас и которые в трудные минуты жизни приступают к нам. Это история для нас и о каждом из нас.

Однажды, уже на склоне лет, святитель Московский Филарет, присутствовавший в 1820 году на чтении Николаем Михайловичем Карамзиным глав из «Истории Государства Российского», посвященных царствованию Ивана Грозного, вспоминал, что читаемое было «страшно» и что тяжело было видеть многие мрачные резкие черты, положенные на имя русского царя.

А не тяжело ли нам и не страшно ли видеть свою бессмертную душу, сотворенную по подобию Божию, порабощенную греху? Не горестно ли видеть и совесть свою, с готовностью соглашающуюся с любым греховным предложением, не противостоя ему? Совесть, ложно оправдывающую себя законами человеческого общения, как будто и не знаем закона евангельского, как будто и не будет на нас суда Божия.

Не тяжело ли жить в духовном раздвоении, когда в одном сердце меняются местами свет и тьма, порок и добродетель, грех и покаяние, гордыня, затмевающая разум духовный, и смирение, очищающее сердце и делающее его мужественным в противостоянии искушениям и соблазнам мира сего?

Историк-летописец сохранил для нас слова царя святителю: «Только молчи, одно тебе говорю: молчи, отец святый! Молчи и благослови нас».

Разве не знаком нам этот диалог – диалог в сердцах наших между законом Христовым, которым говорит совесть наша, и грехом соблазнительным, заставляющим ее промолчать, которым пытается говорить с нами искуситель, – диалог между Богом и диаволом.

«Только молчи!» И совесть молчит, идет на сделку ради покоя, ради призрачной, мнимой выгоды и удобства сего века.

И в этом зловещем молчании и раболепствовании страстям и губительным порокам медленно погружается человеческая душа в пучину греха, из которой вывести ее может только путеводный свет веры Христовой, только покаяние, только пример живого свидетельства и исповедничества, сохраненного в памяти Церкви для нашего спасения и укрепления.

Подвиги святых – как лучи света, рассекающие тьму ночи и не дающие сбиться с пути на дороге жизни. Таким светильником явил себя святитель Московский Филипп, житием своим пред людьми и Церковью исповедовавший Христа и Его закон.

Поэтому и сегодня обращается к нему народ Божий за помощью словами церковного песнопения: «Ты еси пастырь добрый и учитель изрядный, святителю Филиппе, началопастыря Христа угодниче, положивый душу твою за люди московского народа, паствуемого тобою. Темже и ныне, отче наш святителю Филиппе блаженне, испроси у Господа еже даровати нам оставление грехов и спасение душам нашим». Аминь.

Духовное родство

Слово в Неделю по Рождестве Христовом, в день памяти Давида царя, Иосифа Обручника и апостола Иакова, брата Господня

Во имя Отца и Сына и Святого Духа! С продолжающимися днями празднования Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа!

Евангелист Иоанн, повествуя о последней беседе Христа со Своими учениками, приводит слова своего Божественного Учителя: Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир (Ин. 16, 21).

Так же и каждый христианин пребывает в скорбях и находится в муках духовного рождения – рождения нового человека из существа старого, из ветхого естества. Но эта болезнь, этот труд рождения бывает и причиной радости духовной, которой одаривает каждого Господь Спаситель в эти святые дни после Своего рождения.

И среди этих праздничных дней Православная Церковь особо выделяет первый воскресный день после дня Рождества, когда православные собираются на молитву в храме, чтобы благодарно вспомнить святых праотцов Христа Спасителя: царя Давида, старца Иосифа, бывшего обручником Пресвятой Девы Марии, и сына Иосифа, сводного брата Господня и апостола Церкви Божией Иакова.

Жизнь и отдельного человека, и целого народа можно уподобить книге, где каждый прожитый день, год, каждое людское поколение – своя страница.

Так и жизнь всего человечества прообразовательно отображена в книгах Священного Писания.

Все мы знаем о книге псалмов, входящей в состав Ветхого Завета, которая называется Псалтирь. Большинство псалмов ее составлено пророком Давидом. Это несколько десятков листов Священного Писания. Часто упоминается святой пророк и на страницах Книг Царств, и в Новом Завете. Еще несколько страниц Священного Писания – это послание апостола Иакова, обращенное ко всем христианам. И лишь несколько раз упоминается имя Иосифа – хранителя девства Пречистой Богородицы, который разделил тяготы земной жизни Христа Спасителя с первых ее дней и был ее хранителем. Именно ему Ангел Господень дал повеление о бегстве в Египет, как мы слышали об этом сейчас в Евангелии.

Как ни различны по объему воспоминания об этих святых, но все они запечатлелись в общей книге Жизни, и каждый из этих святых служил родившемуся Христу, каждый из них откликнулся на зов прийти на служение Господу.

И то, что Церковь вспоминает их в один день, говорит нам, что духовное родство их основано на труде надежды, труде противостояния искушениям, труде верности. Каждый служил своим житием пришествию в мир Спасителя.

Земное бытие каждого из нас берет свой исток от родителей наших, которые в свою очередь получили священный дар жизни через своих отцов и матерей, от всех тех, кого мы поминаем как «почивших сродников наших», всех тех, которые в свое время, как новые ветви и новая листва, произрастали от общего ствола рода человеческого. Ближних наших родственников мы знаем, помним их имена, но чем далее в прошлое, тем гуще туман забвения их личных имен и их личных жизней, которые, завершившись, как опавшие листья, опустились к корням общего древа жизни человеческой, чтобы дать его корням питательную силу житейского знания и духовного опыта.

И мы, получив от Господа через родителей наших, как наследство, священный дар жизни, должны благодарно помнить о них и в молитвах, и в делах, но быть готовыми в определенный срок уступить потомкам место жизни.

В роду у каждого из нас были и благочестивые, и нечестивые, были и грешные, и праведные, как и в земном родстве Христа Спасителя, перечисляемом святыми апостолами, были и верные, и неверные Богу предки. Но Спаситель не погнушался, не постыдился этой несовершенной и неидеальной родословной и через это произволение Своего Божественного смирения породнился со всем родом человеческим. От этого родства сердца наши чувствуют радость праздника, оттого что для всех нас родился Человек в мир (см. Ин. 16, 21).

Но в какой мир родился Христос? В мир хаоса, смятения и зла. Он пришел в мир, в котором отсутствовал сам мир. Так плачет дитя в первый миг рождения, невольно выражая скорбь, с которой неразрывно сопряжен весь путь земного бытия.

Христос пришел к нам не на праздник, но чтобы саму жизнь нашу сделать праздником. Но этот праздник – это не шумное застолье. Он родился, чтобы разделить с нами, смертными детьми Своими, тяжелое поприще нашего земного бытия, чтобы дать нам крест Свой Божественный, несение которого и есть смысл жизни и цель спасения души.

Господь беспомощным Младенцем воплощается в этот мир, чтобы показать, что Он с нами во все дни жизни нашей – от колыбели до могилы.

Не гнушается родиться ночью в нечистоте пещеры – прообраза мрачного, холодного и бессердечного мира, лишенного милосердия.

Не брезгует сойти в мир среди бессловесных скотов, которые есть прообраз нашего духовного невежества и упрямства.

Не боится доверить Свою жизнь, но кому? Своей Пречистой Матери, Которая Сама еще беспомощная Юница, довериться немощному старцу Иосифу, утомленному и годами жизни, и попечениями о своих родных детях, и переходом в Вифлеем для переписи народной, и ночным временем, и бытовым неустройством. Не смущается довериться Своему мнимому брату Иакову, который еще сам ничего не смыслит в жизни.

А опасность была, и опасность действительная.

Царь Ирод, как прочитано было сегодня, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов (Мф. 2, 16).

Нас пугает и возмущает эта несправедливость жизни, ум наш не может согласовать праздничное событие Рождества с последовавшей за ним гибелью невинных душ. Потому что мы только словами хвалы приближаемся к Богу, но сердечные дела наши далеки от Него.

Мы видим еще только половину мира только мир вещественный, но считаем, что это и есть полнота всего творения Божиего.

Мы видим эту жизнь, земную жизнь, и считаем, что она и есть всё, как будто забываем, что отойти нам предстоит не в «мир теней», а к Спасителю нашему. И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его (Еккл. 12, 7).

Мы стремимся к порогу мира духовного, за которым находится наш Владыка – Творец и Вседержитель, но мы земля еси (Быт. 3, 19) и столь привязаны к земле и всему земному, что не можем подняться ввысь и увидеть жизнь будущего века, в которую переходят все, но только творившие добро – в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения (Ин. 5, 29).

Мы – гордые, смелые, самостоятельные и самонадеянные – лучше знаем, что есть зло и добро, счастье человеческое, что есть благо; понимаем без чужих советов и подсказок, как получше, поудобнее устроиться в этой жизни.

И в этом своем духовном ослеплении мы настойчиво просим у Господа земного благополучия. Но у Господа нашего этого нет. Потому что пришел Он к нам не открыть мифический рог земного изобилия и начать золотой век, но пришел в смирении даровать спасение грешникам, то есть всем нам, каждому.

Поэтому если мы и можем просить у Господа, пришедшего к нам таким образом, чего-нибудь, так только смирения. Смирения пред Богом и пред ближним, который сотворен по образу и по подобию Божиему. А мы вместо этого просим, скрыто требуем от ближнего служения себе, жертвоприношения себе, поклонения себе, любви к себе, желая во всем начальствовать, желая во всем исполнения своей воли.

Но есть перед нами и иной пример отношения к ближним – пример царя Давида, причем пример отношения не просто к ближним, но к воинам, которые всегда безгласны пред начальствующим.

Во время сражения с филистимлянами царь захотел пить и сказал: Кто напоит меня водою? (2 Цар. 23, 15).

Тогда трое… храбрых пробились сквозь стан[17]17
  Вражеский. 73 Vziraya_na_krest.indd 73 25.02.16 13:16


[Закрыть] и почерпнули воды из колодезя… и принесли Давиду. Но он не захотел пить ее и вылил ее во славу Господа, и сказал: сохрани меня Господь, чтоб я сделал это! не кровь ли это людей, ходивших с опасностью собственной жизни

(2 Цар. 23, 16–17)?

Осознаём ли мы, что делаем, когда угнетаем ближних своих, и чью кровь пьем, когда пытаемся начальствовать над ними?

Будем смиряться и смиряться.

Каждый раз, молясь перед Святым Причастием, мы обращаемся от своего лица к Господу словами святителя Иоанна Златоуста и просим Его: «Смирися и ныне смирению моему; и якоже восприял еси в вертепе и в яслех безсловесных возлещи, сице восприими и в яслех безсловесныя моея души». И Господь, Божественный Младенец, обязательно доверится нам и возляжет Своим Божественным миром в нас, когда мы не будем увеличивать скорби наших близких, а значит и скорби Христовы.

И тогда мы, пусть хоть мало, но приблизимся ко Христу и дадим Ему приют – Ему и чадам Его: больным, заключенным, бедным и всем несчастным в этой временной жизни, когда поможем им, как и Сам он говорил об этом (см. Мф. 25, 35–40).

Если же и этого не получится у нас, то забудем о своей гордости и будем просить у Господа смирения и покаяния, ибо Господь, память Рождества Которого мы обновляем в церковном праздновании, говорит нам: отныне Я с вами во все дни до скончания века. Аминь (Мф. 28, 20).