Текст книги "S-T-I-K-S. Трансформация"

Глава 8

Супружеская пара сразу же объявила, что они решили рискнуть и вместе со мной пробираться в Южный. Игорь в прежней жизни занимался косметическим ремонтом автомобилей, глубоко в механику не лез, больше по визуальным эффектам, но всё равно обладал знаниями о технике более обширными, нежели среднестатистический горожанин. И теперь предприимчивый цыган рассчитывал устроиться в безопасном месте на привычную работу. Также он настоял на использовании машины муров – они с супругой в кабине, я в кузове. Завтра с утра разведаем все улицы до начала пересечённой местности. Затем наметим маршрут с высоты многоэтажного дома и будем ехать, покуда позволит дорога. На малых оборотах практически новый двигатель не производит много шума, а современная коробка передач вкупе с полным приводом обеспечат продвижение по распаханному полю.

– Будем ехать, пока не упрёмся в непреодолимое препятствие. Поверь, с помощью ножовки, лома и лебёдки можно забраться в настоящие дебри. Если заметим этих мутантов, то издалека, и сможем по своему следу вернуться и спрятаться в городе. Даже если проедем всего пять-шесть километров, это всё равно значительная часть пути.

Проехали значительно больше. По асфальтовой дороге добрались до поля, где обрезанная, словно ножом, городская улица обрывалась, и начинался просёлок, который фактически оказался съездом на поле для сельхозтехники. Цыган для повышения проходимости по рыхлому грунту стравил давление в шинах и теперь машина пусть не спеша, но зато уверенно продвигалась по пашне. Слева виднелась полоса леса и постройки промышленного назначения, но до них было очень далеко, не меньше пяти километров. Справа начинался овраг, который тянулся вдоль линии нашего маршрута на всю видимую часть пути. За оврагом отчётливо просматривались дома «моего» кластера и в бинокль я даже смог разглядеть окна своей квартиры.

Перед отъездом в качестве напутствия Александр Николаевич объявил, что согласно условностям, почитаемым иммунными, всем обитателям стабов положено иметь погоняло, кличку, или, как принято говорить, позывной – новое имя. Так вот, будет лучше, если он нам подберёт благозвучные прозвища, а не то это сделает какой-нибудь хам. Меня он окрестил Хватом, а Игоря – Цыганом, что мне показалось вполне естественным. Для полного соответствия имиджу не хватало только серьги в ухе и красной рубахи. Оксане он предложил самостоятельно определиться с именем:

– Любое на выбор, женщин выживает гораздо меньше. В местных разборках они участвуют редко, за пределами стабов работают считанные единицы, поэтому все эти забубённые суеверия на женщин не распространяются.

– Мне тридцать лет и все вокруг, кроме моих детей, зовут меня Оксаной. Бывало, в школе Ксюхой называли, вот в то время не задумываясь поменяла бы имя, а теперь нет. Я – Оксана.

Вспомнилось, как в прежней жизни очень многие меняли имена, фамилии, причём, это по большей части были публичные люди. Козлов или Чичикайло обречены на разного рода подшучивания, иногда крайне неприятные. Мне казалось, за парней с фамилией Струй или Вагин не выйдет замуж ни одна девушка, только если по очень большой любви. Понятно, что одна фамилия не склоняется, а во второй ударение на первом слоге, но ведь злые языки… И вот обычные нормальные люди с гордостью носят свои фамилии поколениями, а публичные люди начинают стесняться своих родовых названий: Вальцман, Гиркин, Кац, Эдельштейн, Зильбертруд. Хотя, получив по наследству обычную русскую фамилию, наверное, не стоит рассуждать на подобную тему.

Сектора наблюдения были определены заранее. Цыган обозревал всё что слева и впереди, Оксана контролировала правую сторону, на меня была возложена задача следить за всем, что творится позади нашей машины. Но все понимали, что наиболее опасен правый фланг. Где-то там, в городской застройке, хозяйничает толпа опаснейших тварей. Угрозу представляют те, что могут находиться достаточно высоко, чтобы разглядеть нас за складками местности, и те, что покидают кластер, посчитав его уже достаточно оскудевшим.

Всё шло к благополучному завершению нашего заезда, но подвело стремление шофёра к комфортному перемещению в пространстве. Местность стала понижаться и растительность в овраге уже не позволяла рассмотреть нас даже с самых верхних этажей опасных девятиэтажек, но и грунт тут был влажный, тяжёлый. В одном месте машина увязла, Цыган прибавил газу. Мотор взревел, и я испуганно бросился к водительской двери:

– Убавь обороты, придурок, жить надоело?

– Не ссы, братуха, осталось рукой подать, не переться же пешком? Вон впереди сосновый лес, это по любому уже за городом. С километр где-то, – и снова надавил на газ.

– Тебе себя не жаль, так подумай о жене, её ведь тоже сожрут заживо.

Мы уже почти кричали друг другу, рёв мотора не позволял говорить обычным голосом.

– Типун тебе… – азартно-радостно прокричал водитель. Этот идиот вошёл в раж борьбы с бездорожьем и увещевать его, тем более из кузова, я счёл бесполезным.

Машина, выбрасывая суглинок из-под колёс, то виляя кузовом, то ползя боком, медленно продвигалась вперёд. Я не сомневался, что разгром теперь только вопрос времени.

Нападение оказалась совсем не внезапным, о его начале я понял по заходившему ходуном лозняку в овраге. Успел прокричать Цыгану, что на нас напали, он резко выкрутил руль, сменил направление нашего черепашьего движения на перпендикулярное к линии оврага, и я тут же оказался на острие атаки пятёрки заражённых. Первым на поле выскочил и в несколько прыжков добрался до машины лотерейщик. Точно такого я уложил перед магазином. Его спутники несколько уступали предводителю кондициями, но тоже находились в стадии перехода от бегуна к лотерейщику.

В момент, когда первый заражённый был уже в прыжке, заскакивая в кузов машины, в кабине завизжала Оксана, увидев остальных четверых. Они парами заходили к дверям с правой и левой стороны. Игорь поднял боковые стёкла и продолжал давить на газ, но летние шины с обычным шоссейным малошумным протектором полностью забились глиной и не могли разогнать автомобиль.

В этот раз я метил в шею, туда, где у обычного человека сходятся ключицы. В открытую пасть или маленькие глазки попасть сложнее. Бить в покатый лоб? Так ведь он выше меня ростом и стрела с его лбом встретится под таким углом, что наверняка выйдет рикошет.

В шею тоже получилось удачно. Эта зона была открыта всего-то мгновение, и я вбил туда свой снаряд. Машину водило из стороны в сторону, и поверженный монстр, шатаясь, пытался одной лапой найти опору, второй удерживая пробитое горло. На очередном вираже он вывалился за борт.

Оставшиеся монстры, только-только отъевшиеся до уровня горошников, пытались пробиться внутрь автомобиля, сотрясая двери градом ударов. Первым не выдержало боковое стекло со стороны водителя – осыпалось мелкой крошкой. Сунувшийся было заражённый получил в глаз удар ножом, обмяк, и пусть на секунду, но задержал своего менее прыткого товарища. Цыган ещё не успел выдернуть нож из первой жертвы, как по салону полетели брызги стёкол пассажирской двери. Опять завизжала Оксана, а её муж, перевалившись со своего места, всадил нож в череп твари, успевшей запустить когти в супругу.

На этом моменте к разборке в кабине успел подключиться и я. Бросив разряженный арбалет и метнувшись на правую сторону кузова, к пассажирской двери, я в упор расстрелял монстра, выдравшего из оконного проёма своего погибшего собрата с застрявшим в черепной коробке ножом. Две пули в темя, и монстр кулём валится на землю. Я переместился к водительской двери и всё так же из кузова всадил в последнего мутанта почти десяток пуль – все убойные зоны жертвы уже были скрыты внутри автомобиля, где Цыган голыми руками пытался отбиться от этого совсем не рядового заражённого. В какой-то момент одна из пуль перебила позвоночник, монстр забился и вывалился наружу. Я добил его выстрелом в голову.

Это было похоже на автомобильную аварию. Пять секунд, и машина изувечена, а в салоне окровавленные тела. С такими ранами без экстренной медицинской помощи не выживают: у женщины разорвана грудь, у мужчины бок. Рана Оксаны представляла собой три глубокие, до кости, борозды через всю грудную клетку оставленные когтями мизинца, безымянного и среднего пальцев. Коготь указательного вначале зацепил лицо, разодрал щёку, десну и только потом прошёл по груди, оставив тоже кровавую, но не такую страшную рану, как три других. Женщина была без сознания.

У цыгана на боку плоть висела лохмотьями, кровь лилась рекой. Я сунул ему в руки бутылку с живцом:

– Пей и полей на рану, так здесь положено – медицина такая.

Кинувшись доставать из салона Оксану, я услышал за собой шипение и поток грязных ругательств. Однако, когда я вынес пострадавшую, то на земле уже было расстелено одеяло. Я осмотрел рану и, как умел, произвёл перевязку. Рассечения прикрыл сменной футболкой Цыгана, промочил живцом и наложил тугую повязку. Вся эта конструкция по мере сооружения мгновенно пропитывалась кровью. В завершении я приподнял голову пациентки и влил в губы немного живца. Вот и всё лечение.

– Она умрёт? – Цыган, прикрыв растерзанный бок окровавленной тряпкой, привалился к капоту машины.

– Нет. Не успеет. Нас всех очень скоро съедят, если мы не уберёмся отсюда прямо сейчас.

– Хорошо. Только дух переведу и поедем.

– Вот… мы же только чудом уцелели. Пешком и только пешком. Вдоль оврага к лесу. Перевяжу твою рану, сменишь окровавленные штаны, обувь, и пойдём.

– Оксана без сознания, я ранен. Слышь, поехали назад, а? – в его голосе чётко звучали просящие, почти умоляющие нотки.

– Цыган, посмотри, какую колею мы пробили. Увязнем. Тем более, посмотри, сколько мы проехали под уклон, а теперь нужно наоборот – вверх. Мы застряли, дороги назад нет. Если через десять минут мы не тронемся, то к лесу живыми не дойдём.

Пока я перевязывал рану, мой товарищ всё причитал, что нельзя трясти его девочку, что она слаба, что надо положить её в кузов и потихоньку ехать, а он будет толкать, и вообще можно воспользоваться лебёдкой.

– Цыган, дружище, лебёдка в чистом поле не поможет, да и толкать не вариант. Мы даже по бровке не проедем в этой низине. Первые двести метров с одной остановкой я пронесу Оксану на руках, потом ещё двести метров мы её будем нести вдвоём – в одеяле, как на носилках. Всего-то километр.

Первые сто метров были самыми лёгкими. Через пятьсот мы в очередной раз повалились без сил – шли по самой границе распаханного поля где и ноги в земле не так сильно вязнут, и не путаются в некошеной траве. А как же это во время войны раненых выносили, причём женщины огромных мужиков? Тут-то всё наоборот – два мужика одну женщину не могут километр пронести. В прежнее время я как-то нёс из магазина домой тридцатидвухкилограммовую гирю на плече. Икроножная мышца на правой ноге неделю ныла.

Спустя бесчисленное количество времени мы добрались до леса.

– Знаешь Хват, я дальше не смогу, сил нет.

– Всё, Цыган, самое тяжёлое позади. Сейчас я сделаю пару эликсиров – оживём! Мы с тобой затрофеили очень богатую добычу. Жаль, вещи почти все бросили, но здесь это дело наживное.

Нашу добычу составили одна горошина и десять споранов. Из вещей прихватили только два литра воды, бутылку уксуса, две бутылки водки, перевязочный материал да бинокль с арбалетом, трофейный пистолет с патронами и плюс разной мелочи, что я взял из дома.

Водка и уксус пошли на изготовление энергетиков. С помощью живца произвели перевязку Оксаны и Цыгана. После всех процедур Цыган приободрился:

– Слышь, а чё дальше будем делать?

– Ты отдыхать, а я пойду на разведку, постараюсь раздобыть машину. Мы уже явно за городской чертой, в бинокль видно крайние многоэтажки и дорогу из города. До неё километра полтора. Пойду к ней не прямо, а через лес, чтобы выйти вне зоны видимости. Там найду машину и вернусь за вами. Заодно надо отыскать что-нибудь вроде тропинки.

– Ты не бросишь нас, Хват?

– Нет. Даже оставлю АПС со всеми патронами, живец и добытые потроха. Так что не переживай.

– Спасибо! Я если честно, уже сказал себе, что теперь всё, не выбраться, только для неё стараюсь, она знаешь… – Цыган сделал паузу, шумно, всхлипывающим дерганым движением втянул в себя воздух, – мне трёх сыновей родила, я ей так благодарен, должен спасти её.

– Всё, хватит! Каждые полчаса делай по глотку живца, да плескай им на рану. Не жалей его в общем. Пистолетом умеешь пользоваться?

– Конечно, там всё просто, я двигатель жигулёвский могу раскидать, а тут пистолет. Вот курить очень охота, жаль не взяли. Пачка в куртке, ещё одна в кабине, блок в сумке, эх…

Глава 9

Я уходил и сам до конца не верил, что вернусь. Все свои вещи забрал, и свою горошину и шесть споранов добытые мной лично. Была внутренняя уверенность, что я не вернусь, хотя шёл и твердил себе, что пройдёт полтора-два часа, и я снова буду здесь, обязан быть. Гнал мысль бросить своих попутчиков – они ведь сами виноваты: не слушали меня, шумели, не хотели идти пешком. С другой стороны, одного меня те пятеро заражённых уделали бы на раз-два. Ладно, хватить яриться, копить злость и настраивать себя на неблаговидный поступок. Вернуться за ними нужно, но на будущее вывод однозначен – или добиваться беспрекословного выполнения приказов, или избавляться от подобных умников ещё до выхода на территорию кластеров.

В чащу глубоко забираться не стал, шёл в сторону дороги змейкой, то удаляясь вглубь леса, то вновь выходя к его окраине. Передвигаясь подобным образом, можно обнаружить тропинку или лесную дорогу, а можно просто натолкнуться на противопожарную канаву. По ним гораздо легче идти, а если раненого тащить, то и вообще речи нет.

К намеченной цели я вышел минут через тридцать, ещё столько же потратил на изучение обстановки. Машин на дороге хватало, но вот пригодных для перемещения по принципу «сел и поехал» было немного. Часть находилась в кюветах, часть была либо разбита, либо затёрта другими автомобилями. Исходя из степени удалённости от моего наблюдательно пункта, я наметил для изучения четыре перспективных машины: одна была протаранена в багажник и её развернуло на девяносто градусов, ещё одна была прижата к отбойнику другими машинами. Два оставшихся перспективных авто стояли целыми с открытыми нараспашку дверями, их бросили перед образовавшейся пробкой до того, как из города прошёл караван мародёров и с помощью оборудованного отвалом броневика расчистил одну из полос дороги. Правда, как раз наиболее подходящие машины находились на значительном удалении, и возиться рядом с ними означало привлекать ненужное внимание новых хозяев города.

Теперь, когда со средством передвижения есть какая-то определённость, можно возвращаться за моими товарищами. С пистолетом, оставшимся у Цыгана, идти к машинам будет спокойней.

Возвращался я быстрым шагом под защитой леса и только на подходе к нашей стоянке вышел осмотреться. До места, где меня ждали Цыган с Оксаной, оставалось не больше ста метров. Я устроился поудобнее у сосны. После интенсивной ходьбы смотреть в бинокль лучше, если упереться о твёрдую поверхность.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Обзор местности я начал с того злополучного поля, по которому нам довелось только что пройти. От увиденной картины я испытал настоящее физическое недомогание, почти явственную боль – по нашим следам, растянувшись, трусила стая разномастных заражённых. Впереди, с большим отрывом, три лотерейщика, за ними четвёрка бегунов. Если я сейчас рвану изо всех сил, то имею шанс оказаться на поле боя одновременно с первыми нападающими, но надо ли мне это? Первый монстр уже явно перерос тех уродов, которых я валил до сих пор, здесь уже начинает появляться костяная броня, и с трясущимися после забега руками я просто не смогу попасть в нужное место. Цыган естественным образом начнёт палить в первого, самого опасного заражённого, и даже если всадит в него всю обойму, то не факт что завалит. Я имел опыт расстрела гораздо менее развитого гада, по сути недолотерейщика, так половину магазина на него извёл. Даже если мы одолеем самого здорового, и пусть дополнительно ещё одного мутанта, что уже будет фантастическим результатом, то третий нас всё равно достанет… По крайней мере, одного из нас. Картина сражения пронеслась в сознании за секунду – шансы уцелеть минимальны. Находись я сейчас рядом с товарищами, то принял бы неизбежное, не бросил раненых. Но я здесь, не с ними. Бежать в самоубийственную атаку?

Я развернулся и пошёл в глубь леса.

Глава 10

Стаб «Южный» представлял собой провинциальный городок, перенёсшийся в Стикс в 60-70-е годы двадцатого столетия. Отцы основатели, получив в распоряжение поселение, начали обустраиваться вокруг местной угольной электростанции. Спустя пятьдесят лет защитный периметр представлял собой квадрат со стороной равной одному километру, внутри которого из старых строений сохранились здания самой электростанции, механического цеха, общественной бани и школы, в настоящий момент используемой в качестве казармы. Остальная застройка это трёх-, реже двухэтажные здания современного типа. Вся прилегающая к крепостной стене территория на удалении в восемьсот метров была расчищена от любых сооружений, мусора и растительности. Посередине полосы отчуждения, выдерживая интервал в сто метров, двумя рядами расставлены противотанковые ежи с паутиной колючей проволоки между ними. Дорога, ведущая к въезду в город, на финальных шестистах метрах оборудована мощным отбойником, что позволяет предположить минные поля, защищающие подступы к городу.

На неискушённый взгляд гражданского человека всё выглядит надёжно, солидно, можно сказать грозно. Секции бетонного забора, окружающего город, каждые сто метров чередуются массивными бастионами, выступающими за линию крепостной стены на четыре-пять метров. Высота защитных сооружений, учитывая насыпной вал, примерно шесть метров на участках защищённых бетонным забором, а на участках бастионов до восьми.

Внутри периметра числится пять с половиной тысяч коренных жителей и до пяти сотен гостей. Подавляющее большинство местных, то есть не менее четырёх тысяч, это различного рода служащие. И если основная масса ничем не отличается от таких же служивых везде и во все времена, то несколько сотен государевых людей следует считать местной знатью с необременительным перечнем обязанностей и значительными привилегиями. Оказывается, что таким людям администрация стаба платит приличное жалование, гарантирует защиту, вплоть до выделения персональной охраны во время профилактических выездов на пленэр. Причём попасть из первой группы во вторую на самом деле, просто – развивай свой Дар до уровня, на котором он станет востребован. Ксеры, сенсы, знахари должны отрабатывать повинность перед обществом, получая оплату, и при этом им не возбраняется иметь дополнительный заработок на обслуживании гостей стаба. Особое место занимает группа свободных граждан, или как они предпочитают сами себя называть, – обывателей. Люди эти уплачивают городу налог за пребывание на защищённой территории и за всю историю стаба не имели никаких обязательств, кроме как быть мобилизованными в случае смертельной опасности для всех жителей.

Вот в это поселение в компании нескольких таких же новичков я и приехал в кунге обычной вахтовки. После пяти часов одиночного скитания по пересечённой местности, намеренно избегая дорог, мне посчастливилось выйти к одному из постов стаба Южный, откуда после очередной смены в составе небольшого конвоя я отправился в безопасное, обжитое людьми место.

За массивными воротами нас ожидал местный карантин – довольно просторный каменный мешок с тремя гаражными ролетами на противоположной стене и металлическими дверьми по левому и правому боку. Офицер патруля велел нам выбираться из кунга и указал на дверь:

– Вам туда, бедолаги! Не робей, небольшой блиц-опрос, потом вас накормят, напоят и всё – отдыхать.

Глава 11

Наша компания оказалась в небольшой, три на восемь метров, комнате с выложенным плиткой полом, бетонными стенами и металлической дверью на противоположной от входа стороне. В двери зарешёченное оконце, вдоль стен обычные деревянные лавки из трёх параллельных брусьев – комфорт на уровне камеры предварительного задержания. Встречающие практически не заставили себя ждать. Через пять минут окошко отворилось и хмурый голос скомандовал:

– По одному встаём и заходим в той очерёдности как вы сейчас сидите. Начинаем с правого от меня ряда. Первый пошёл.

Я оказался последним – девятым. Ждать пришлось не менее часа. Процедура опроса была короткой, несколько вопросов предполагающих ответ «да» или «нет», вручение памятки-путеводителя, жетона на проживание в казарме, ознакомление под роспись с правилами поведения и ответственностью за их нарушение, а напоследок указание пройти в столовую, где нас с дороги накормят – всё. Только что коленом под зад не дали. С подобным формализмом я никогда до сих пор не сталкивался. Однако, наученный особенностям этого мира, я не обманулся насчёт серьёзности проверки: из двух участвовавших в опросе представителей администрации, непосредственно интервьюировал один, второй же с отсутствующим видом рассматривал собственные ногти – наверняка, именно он «прочувствовал» мои ответы, оценил и вынес молчаливый вердикт: «не опасен».

В столовой я застал только двоих парней из нашей вновь прибывшей команды, иных посетителей не было. Женщина на раздаче, опрятно одетая, подпоясанная белым фартуком, дала мне внушительных размеров тарелку с остывшей гречневой кашей, вывернутой сюда же тушёнкой в количестве полбанки и примерно такое же количество (полбанки) консервированной фасоли.

– Хлеба нет, будешь хлебцы?

К хлебцам, было предложено определиться с компотом или чаем, холодным, но зато крепким и настоящим индийским. В дополнение ко всему в качестве широкого жеста от администрации стаба, скромная доза живца.

Да! Встретили хорошо, душевно. Спасибо большое отцам города! Как же это здорово, чувствовать себя частью большой могучей общности людей. Я ощутил небывалый подъём, прилив сил, появилась уверенность, что дальше всё будет хорошо. И как мало для этого надо: защитить и накормить. За время пребывания на крошечной обжитой людьми территории я не услышал громких ободряющих речей, не почувствовал горячих объятий, лишь обычное ровное сухое общение, но вот то, что для тебя приготовлены еда, крыша над головой и перспектива на будущее, это заставляет проникнуться искренним уважением к неизвестным организаторам процесса. Ты только попал сюда, ещё не успел узнать всех трудностей и противоречий местного общества, но ты уже патриот. Тебя купили не идеологической истерией, приправленной килограммом гречи, а тонко сыграв на струнах души.

Казарма для поступивших на иждивение располагалась в бывшей школе и представляла собой учебный класс, заставленный двухъярусными кроватями, точнее будет сказать нарами. Обстановка спартанская, кроме кровати жильцу, полагается только тумбочка и один стул на двоих. На вахте дежурный коротко проинструктировал о необходимости сдать вещи на санобработку, пройти необходимые водные процедуры, получить казённый камуфляж, постельные принадлежности, после чего можно занимать отведённое спальное место и отдыхать. Утром всех ждёт общий сбор в актовом зале, где будет определена наша судьба. Ну что ж, административная машина взяла новичков в оборот и завтра каждый винтик найдёт своё место. Из личных вещей забрали почти всё: оружие, рюкзак, одежду, нижнее бельё, обувь. Разрешили оставить только то, что представляет собой ценность: мобильный телефон, ключи от квартиры (решил, оставить их как артефакт) запас споранов и гороха. Оружие можно будет забрать уже завтра, после собрания, а одежду через пару дней. Добравшись до вожделенной кровати, я застелил её чистым, абсолютно новым бельём, рухнул на неё и впервые в этой новой для меня реальности заснул мирным сном.