Текст книги "S-T-I-K-S. Трансформация"

Глава 16

Из Южного выдвигались колонной в пять машин, впереди два наших шушпанцера, затем две фуры и замыкающим шёл футуристический «Фалькатус» с боевым модулем, оснащённым тридцатимиллиметровой пушкой. Интересно, откуда здесь несерийная машина с модулем, на неё не устанавливавшимся?

На месте были действительно через пять минут. Колонна остановилась в трёхстах метрах перед гипермаркетом. Затем два бронированных монстра с десантом из мародёров двинулись на приступ: один, наш, к центральному входу; второй – к погрузочно-разгрузочной рампе. Задача «моих» грузчиков – вынести из торгового зала элитный товар, преимущественно дорогой алкоголь, и содержимое бутиков, среди которых затесался магазин пива с тремя десятками кегов немецкого и бельгийского хмельного напитка. Можно смело утверждать, что нашего возвращения ожидает весь стаб.

Петрович остановил броневик в тридцати метрах от центрального входа, повернувшись к нему левым бортом. Я открыл заднюю, сваренную из арматуры, дверь. Бойцы, ловко ссыпавшись наружу, широким фронтом двинулись к входной группе, состоящей из двух прозрачных дверей обычного размера и двойной с автоматически раздвигающимися полотнами. Автоматика сработала, значит где-то внутри включён генератор независимой системы энергоснабжения. Трофейная команда с оружием наизготовку скрылась внутри. Я взвёл свой арбалет.

Вооружение у грузчиков было разнообразным: двое с автоматическими карабинами под патрон двенадцатого калибра, остальные с обычными дробовиками. И конечно, у всех членов нашей экспедиции имелись клевцы, у большинства казённые, а у отдельных товарищей эксклюзивные, сделанные на заказ вещи. Из средств защиты лишь пара человек имела шлемы, и никто не обременил себя тяжёлой бронёй. Лёгкие, самые простые кроссовки, пол-литра живца в пластиковой бутылке и пара десятков патронов – минимум лишнего веса, только сбить темп первой атаки и быстрее добежать до машины.

Внезапно, ствол нашего «Корда» дёрнулся вверх и вправо, и одновременно Тундра возбуждённо выдал:

– Опасно! Очень опасно!

Внутри четыре раза грохнули выстрелы: «бах», «бах-бах», «бах». Одна из прозрачных дверей разлетелась на осколки. Тундра, тем временем, уже орал по внешней связи:

– Катран, пехота всё! Вызывай спецназ. Петрович, ходу!

Дальше всё происходило, почти одновременно, события разделяли доли секунды. Грохнуло гораздо громче, но всего один раз. Тундра снова дёрнул ствол в направлении входа. И, как будто дождавшись этого манёвра, окно на втором этаже, которое он держал под прицелом, было выбито, а на асфальт, в гигантском прыжке преодолев больше десяти метров, приземлились сразу два кошмарных создания. Длинные чёрные тела, относительно короткие туловища, лапы и вытянутые морды с массивными челюстями. Не оставалось сомнений, что изначально монстры были животными, скорее всего, стайными – тела и движения почти идентичны. Наш «Корд» не сделал ни одного выстрела, а машина успела только лишь дёрнуться, обозначить движение, как обе твари были на броне в мёртвой зоне пулемёта.

Слаженно действуя когтями передних лап, они мгновенно срезали шипы из заточенной арматуры и так же легко вскрыли каркас башни, защищающий стрелка. Не прошло и пяти секунд с момента начала атаки, а Тундра уже мёртв, одна из тварей рвёт кабину, машина теряет ход, другая животина разворачивается ко мне. И в этот момент, на пятой секунде атаки, я стреляю… Свозь прутья решётки, с дистанции в один метр попадаю врагу в голову, под челюсть, в стык с шеей. Именно эта тварь убила Тундру, и в момент выстрела вытаскивала лапу из башни стрелка, задрав голову вверх. Совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы нанести серьёзное, а без поправки на регенерацию наверняка смертельное ранение. Однако, ни мозг, ни споровый мешок поражены не были, поэтому монстр только взвился в пароксизме боли и свалился с нашего броневика. Между тем, в кабине шёл бой, первая тварь рвалась внутрь, и судя по раздающимся в наушниках характерным «хек», Петрович наносил свои знаменитые удары. Надо перезарядиться, вылезти на крышу, дабы расстрелять гадину сзади, всадив болт в споровый мешок. Машина совсем остановилась, разблокировать и сдвинуть по направляющим верхний эвакуационный люк не составило труда. Предварительно перезарядив арбалет, уже секунду спустя я был на крыше, перебрался через развороченную башню и оказался в идеальной позиции – противник у моих ног. Распластавшись на обрешётке крыши, он орудовал внутри одной лапой, окончание другой представляло собой кровавые лохмотья. Петрович размозжил её до состояния блина, и теперь глубоко забившись в дальний угол кабины, пытался защититься от уцелевшей лапы хищника. Положение отчаянное, счёт, как и весь бой, измеряется секундами, долями секунд. Дистанция боя в упор позволяет выстрелить непосредственно в споровый мешок по едва заметной линии, условно делящей уязвимую чесночину на две части. Это второй подряд выстрел с использованием Дара, вложиться надо полностью, без остатка – отступить не получится. Прицелившись так, чтобы стрела вошла в мешок снизу, где нарост не защищён начинающим своё формирование гребнем, жму на курок, успеваю отметить точное попадание и мгновенно проваливаюсь в темноту бессознательного состояния.

Глава 17

Возвращение к жизни не зря иногда сравнивают с подъёмом на поверхность из морской пучины. Звуки появляются вначале как неясный отдалённый шум, усиливаясь и набирая чёткость, за ними появляется свет и в теле вновь просыпается сознание.

Всё-таки я сумел! Несмотря на полуобморочное состояние, тошноту и общее скверное самочувствие, я испытал запоздалый триумф победителя. Тщеславие? Ну и пусть, ведь я только что в одиночку решил исход боя с двумя невероятно развитыми заражёнными. Может это вообще элита? Душевный подъём вызвал общий прилив сил, и сознание окончательно прояснилось. Я с удивлением обнаружил себя на кровати посреди больничной палаты, а звуки, отметившиеся в моём сознании при возвращении из беспамятства, издавала аппаратура поддержания жизнедеятельности. К телу прикреплены датчики, а из вены торчит катетер с подсоединённой к нему капельницей. Тут же открылась дверь и в палату зашла медсестра:

– Очнулся, ну вот и прекрасно. Ничего серьёзного, обычное для иммунных крайнее истощение. В поле может закончится летально, а у нас гарантировано полное восстановление.

– А как я здесь оказался, как там всё вышло, в гипере?

– Ну откуда я могу знать, дорогой? Тебя под спеком привезли. Глотательного рефлекса уже не было, поставили капельницу с местным физраствором, а основную терапию выполнил известный неизвестный паразит. Вот и всё. Приборы подключили чтобы вывести на дежурный монитор твою телеметрию, не садить же рядом с тобой молоденькую практикантку. Сейчас поставлю тебе укольчик, поспишь пару-тройку часиков и всё, можно опять на баррикады.

– Да я в норме. Мутит только.

– Вот. А укольчик поставлю, и сразу перестанет, поспишь, и кушать сможешь с аппетитом, и любые другие радости жизни получать без тягот абстиненции. Ну-ка, дай я отсоединю капельницу, нам же не нужен передоз. Такой интересный молодой человек не хочет превратиться в кваза?

Сюсюканье, особенно когда отошёл от самого края, очень даже прелестно услышать в свой адрес. Решено – буду послушным.

Повторное пробуждение в палате оказалось восхитительным, лежал ещё с минуту, пытаясь прочувствовать момент до конца. Прочувствовал. Дальше лежать не было сил, энергия бурлила, во всем теле пел Цой – «Перемен».

Откинул одеяло – костюм Адама. Нормально. В том плане нормально, что в сиделки определена медсестра, а не брат. Хрен его знает, какой он там на самом деле брат, тем более здесь, в Улье, где у многих в голове сплошное «ку-ку».

На табурете рядом с кроватью, аккуратно сложенной стопкой лежала моя одежда, в которой бесчисленное количество времени назад я вышел из родного дома. Ох уж, эти сантименты… Но ведь приятно, чёрт возьми, кто-то же позаботился. Кстати, что там с командой, как Петрович, выжил?

В считанные секунды я оделся, положил в карман пакетик с двумя моими горошинами и восемью споранами, и вышел в больничный коридор.

На посту дежурной медсестры, оборудованном несколькими мониторами, сидел парень в белом халате, шапочке и зауженных белых брюках – брат, мать его… мёд-сука-брат. От сентиментального настроения не осталось и следа. А так хотелось обнять давешнюю медсестру, погладить по спине и сказать простое человеческое «Спасибо». Вместо этого бросил:

– Я Хват, иду на выписку. Будь здоров.

Парень оторопело проводил меня взглядом. Я шёл к дверям и лопатками ощущал его глумливый взгляд: «Иди, иди, Вписка была зачётной». В глазах потемнело, хотелось вернуться и вбить ему эту поганую ухмылку в самую глотку.

Я пришёл в себя на улице. Липкий пот и тяжёлая одышка. Ох, чёрт! Это что такое было? Я же едва не бросился на человека, псих. Вначале умиление и сразу же бешеная ярость зверя – без всякого перехода. Укольчики, блин… Вначале спек, потом ещё какое-то ширялово, уж лучше бы пару часов помучился. Тискать медсестру расхотелось.

Глава 18

На часах уже вечер, формально рабочий день, но наш «боевой выход» завершён, и ребята должны быть у себя. Бойцы отряда проживали в большом трёхэтажном доме. На первом размещались кафе, минимаркет, парикмахерская; на втором и третьем этажах имелось два десятка комнат для сдачи внаём. Отряд снимал три из них – по два или три человека в комнате. Командир квартировал отдельно. Во дворе дома, на скамейке, я застал Че и Мачете. Парни были из одной группы, и сейчас сидели в расслабленных позах, подставляя лица вечернему солнцу. Я подошёл незамеченным, и невольно услышал часть разговора:

– Власти всё равно будут расширяться, город переполнен, многих «крутых» задолбала теснота, хотят отдельное жильё, наш Катран, например, тоже хочет дом. Поэтому будем всё энергичней и энергичней «чесать» окрестности, забираясь всё дальше и дальше.

– Это тупик. Сегодня у парней почти без шансов было.

– Да нет, держи мы более тесную связь с бронёй, распределяя сектора обстрела по радио, завалили бы тварей без потерь, а так, пока среагировали, они уже на броне были.

– А пехота?

– Пехота, да, пехота в минус гарантированно. Но на то она и пехота, не жалко. Ну, должно быть не жалко.

Я изобразил деликатное покашливание, обращая на себя внимание.

– О, Хват! Здорово чертяка! Оклемался! – парни дружно поднялись, приветствуя меня рукопожатиями и хлопаньем по спине и плечам.

– Ну, ты, брат, дал сегодня – в одиночку завалил двух кусачей, а по силе и скорости так вообще почти руберы.

– А что с Петровичем, и как там всё дальше было? – приятно купаться в лучах славы, но и любопытно же, что случилось. Неужто я один уцелел?

– С Петровичем порядок, ему кисть когтем отрезало и тоже откат получил, но он привычный к этому, сразу наложил жгут, всадил спек и сидел ровненько, ждал, когда придёт герой, то есть я, и спасёт его.

– А Тундра? – ободрённый шутливым тоном, я надеялся, что и наш стрелок уцелел, благодаря невероятным новым возможностям организма.

Парни сразу скисли, Че, скривив лицо ответил:

– Тундру они достали, нет его больше. Я в оптику видел всё и не стрелял, боялся вас зацепить. Да и быстро всё было.

– А с пехотой как вышло? Они же на первом этаже, а эти со второго сиганули.

– О, так там вообще, картина маслом, – продолжил Мачете вместо разом поскучневшего Че. – Полный гипер элиты, и как такое аэроразведка прозевала? Им, конечно, теперь влетит, оргвыводами не отделаются, наверняка расстреляют кого-то.

– Как расстреляют? – опешил я. Вот это поворот!

– А что им, талоны на усиленное питание? Под самым носом пролюбили матёрого элитника вместе со свитой, а это ещё два молодых, только оформившихся элитника и два уже почти сформировавшихся рубера. Куда это годится? Теперь нужна показательная порка, и учитывая заскорузлые, привычные ко всему сердца рейдеров, на эту роль подходит лишь одна экзекуция – смертная казнь. Назначено расследование – по ТВ сообщили. Теперь поднимут записи с дронов, и если обнаружат, что заражённых фиксировали камеры, то оператора, а может и всю смену в расход. Если на камеры стая не попала, будут искать стрелочника, кто виновен, кто не обеспечил сплошное поле наблюдения.

– А если всё было обеспечено, а твари пробрались незаметно?

– Ну, и такое может быть, главный элитник там был – мама не горюй. Верно, Че? Че валил его вместе со спецназом. Расскажи нашему герою, я же баранку крутил, и многое упустил, не видел.

– Да, твари оказались прыткие, хитрые и организованные донельзя. Говорят, что это переродившаяся семья из трёх человек и две их собаки.

– Ой, Че, не распространяй ты эти байки офисного планктона. Ты же на кластерах уже полгода и знаешь, что так не бывает.

– Всё бывает, друг мой Мачете, а если ты такой умный, то или рассказывай сам, или не перебивай.

– Извини, извини, продолжай, – примирительно протараторил Мачете, и продублировал извинения миролюбивым жестом, выставив вперёд полусогнутые руки с поднятыми вверх ладонями.

– Ну, так вот, как прокрались они в гипер пока неизвестно, но вот как они там действовали, это установили. Представь, они не стали гоняться за отдельными людьми, а как стая касаток всех загнали в центр и уже там устроили бойню. И отряды пехоты положили грамотно. Действовали двумя группами: против вашей пехоты был матёрый и два кусача, а второй отряд встретили два молодых элитника. Причём работали по одинаковой схеме: пропустить, дать отойти от дверей и затем отрезать путь к отступлению. Опоздай немного спецназ, и эти твари ушли бы безнаказанными, ну почти – ты всё-таки наказал двоих. Одну наглухо, а той, которую подстрелил первой, повредил позвоночник. Она билась в конвульсиях за броневиком, и я её не видел. Всё пыталась и пыталась встать на ноги, но тело не слушалось, и как только она вывалила из-за броневика, я ей башку прострелил, – последние слова Че проиллюстрировал жестом, ударив кулаком по раскрытой ладони с характерным «чвак».

– Вот! Спецназ же Катран вызвал немедленно, как только Тундра поднял тревогу. И эти ребята не подкачали, примчались меньше чем за десять минут. На трёх «Фалькатусах», точно таких же как у Катрана. Сразу, с ходу стали брать гипер в клещи. А что? Там у них в каждой машине сенс, а в одной сенс так вообще оператор модуля, он сквозь стену стал бить. Твари только брали разгон, ещё стену не проломили, а он уже стрелял. И ведь попал, завалил, прямо внутри. Вот и Тундра смог бы так со временем…

– Всё, Че, не нагнетай, сегодня ещё похороны и поминки, там и будешь, а здесь не надо. Сам ведь мне так говорил раньше, когда ребят теряли.

– Говорил, вот только Тундра… Мы же все надежды с ним связывали, берегли. Катран уйдёт – отряд развалится. А он уйдёт, город расширится, получит он свой дом и уйдёт. Тундра же мог стать командиром, чутьё на опасность имел, ещё полгода, и тоже смог бы за стенами чувствовать гадов. Стрелять на поражение – нет, а ощущать, причём не смутную только на него направленную опасность, а пассивную, потенциальную.

– Может так, а может и нет. Теперь-то чего уже…

– Смог бы, смог. Алмаз не ошибается в таких вещах, и Катран в это верил, не зря же он Тундре горох подсовывал.

Как много нового я узнал, надо про Алмаза запомнить. Сейчас бы расспросить, но очень уж интригующе рассказывал Че, и я постарался повернуть беседу к событиям утреннего боя:

– И что там дальше было, Че?

– Дальше была короткая погоня, я думал, к вам рванём, но Катран приказал за спецназом, и правильно приказал, как оказалось. Твари проломили противоположную от нас стену, а мы ещё только тронулись, рванули точнее. А спецназ уже был там. Одну тварь, как я сказал, грохнули прямо в гипере, вторую практически сразу разобрали на запчасти, как только они выскочили, а вот третью, этого матёрого элитника, завалили с трудом. Он очень быстрым оказался, прикрыл голову и споровый мешок лапами и дал дёру. Хорошо, что вокруг гипера открытое пространство, но всего метров двести – это ему в десять секунд промахнуть. Били в три пушки, под острым углом и мазали много, а мы были последними и так удачно встали, что относительно линии прицеливания смещение было незначительным – из шести попаданий четыре были моими. Седьмой, контрольный в голову сделали уже в упор. Эта гадина сумела вырваться, ну почти… Свалилась уже в кустах живой изгороди. Живучая какая оказалась, первым двум по одному разу прилетело и всё, а тут шесть раз.

– Класс! Очень эпично получилось, – я действительно впечатлился. Четыре тридцатимиллиметровых пушки едва расправились с живым существом. Мне с моим арбалетом, выстоять против такого монстра не получится ни при каких раскладах. Ведь и с теми, от которых удалось отбиться, всё получилось только потому, что нас разделяла броня машины, а так я бы и оружие поднять не успел, не то чтобы выстрелить, пусть хотя бы и не прицельно.

– О! А как с добычей получилось! С матёрого элитника подняли шесть красных жемчужин, под сотню гороха и больше сотни споранов, янтарь – красивый оранжевый с узелками. С молодой элиты взяли две чёрные жемчужины и десятка три гороха, около полсотни споранов. Ну и твои красавцы тоже оказались богатыми, шесть горошин на двоих и десять споранов. Эй, ты чего погрустнел, Хват?

– Да чему тут радоваться? Едва отбился от двух заурядных монстров, товарища потерял, при этом одного монстра только ранил, а второго добил уже раненого. И оба при этом нападали не на меня, дали собраться и прицелиться.

– Всё так и не так. Ты действовал, сумел мобилизовать Дар на два убойных выстрела, вылез из укрытия и спас товарища. Из арбалета пробить горошника, причём новичку, это так же нереально как ветерану накоротке уложить элиту, а такое здесь тоже случается, сам видел, – Катран подошёл так же, как перед ним подошёл я, с того же направления, и поэтому я его не заметил. – Будешь жить в комнате с Петровичем, Свист уже перенёс твои вещи.

Командир занял место в центре нашего маленького сборища и обратился ко всем:

– Так парни, в двадцать ноль-ноль похороны Тундры, встречаемся за десять минут в траурном зале, потом поминки, здесь, в нашем кафе, потом каждый по индивидуальной программе.

До назначенного срока, ещё почти час времени, все остались во дворе, и по мере истечения этого запаса вся наша команда собралась, чтобы с командиром во главе двинутся в сторону электростанции. Ну да, а куда же ещё? Там котельная и она же крематорий.

Прощание проходило в тишине, речей никто не говорил. Бледный осунувшийся Петрович, долго держал Тундру за руку, неотрывно глядя на своего погибшего напарника. Лицо Тундры осталось целым, тварь, его убившая, пронзила когтями грудь и рывком её разорвала. Когда гроб закрыли, и он стал уезжать в раскрывшийся зев печи, Петрович за всех громко произнёс: «Прощай». Собравшиеся как по команде развернулись и двинулись к выходу. Никто не захотел смотреть, как гроб с телом погибшего заберёт пламя.

Глава 19

Поминки прошли так же быстро, Катран озвучил общую мысль, что надо отрабатывать слаженность и такие потери никогда не позволят отряду занять достойное место в стабе. Петрович, нарушая принцип субординации, срезал командира, в том смысле, что поминают человека, а не отряд, и сам произнёс короткую речь, из которой я узнал, что это вторая потеря отряда за последние две недели, и обе в группе теперь уже Петровича. После третьего тоста народ стал расходиться. Первым поднялся и, не прощаясь, ушёл Петрович.

– Худо ему, на спеке, а ещё водки сверху… – прокомментировал Свист его уход.

Под общие улыбки и смешки я рассказал про вывихи собственного сознания от чередования различной наркоты.

– Этого парня зовут Хилер, умеет сосуды, кости сращивать без оперативного вмешательства, Петровичу вон, ускорит регенерацию руки. А девушка… Она из институтских, здесь кем-то вроде представителя от них. Инной зовут, толк в разной химии знает. Это она тебя откачала, я тебе пытался залить живца, а ты не глотаешь, даже пульса почти нет. Думал, не довезём, а теперь жив, как ни в чём не бывало. Вот с побочным эффектом – это меня нужно было позвать, эх жаль не предупредили, – прокомментировал Свист мои «психи» в больнице, и я окончательно уверился в его способности управлять чужими эмоциями.

– Да она, я слышал, и дар предвидения имеет, – поддержал тему Щит, тоже боец нашего отряда. Они вместе с Кремнем и Смайлом составляли экипаж другого броневика, благополучно избежавшего потерь в последней экспедиции. – Вот бы нам такую девушку в отряд.

Че, стоя за спиной ещё сидящего Мачете и положив ему руки на плечи, обратился ко мне:

– А пошли, брат-Хват, с нами к женщинам. Мачете, это он теперь Мачете, а раньше был просто Мачо, у него гигантская скидка у работниц коммерческого секса. После таких качелей тебе надо расслабиться. Сегодня крутое пике до утра, завтра отоспаться, а к послезавтрашнему дежурству будешь огурцом.

– Нет, спасибо, после такого пике, потом месяц лечиться придётся.

– Да ты что, здесь никакая зараза не пристанет, это Улей. Здесь от СПИДа ещё никто не умер, а нос если и проваливается, то исключительно от неумеренного приёма жемчуга.

– Хорош, Че, не цепляй его пока. Парень Дар досуха слил, неизвестно, как у него пойдёт восстановление, а с учётом нынешних реалий не ровён час, выгонят нас на кластеры во внеочередном порядке. И сами умерьте пыл, ведь завтра еле ползать будете, а от перегара даже в коридоре можно топор вешать. Если что, поедете на броне, я вас в машину не пущу, – наш командир, оказывается, тоже умеет шутить. – Хват, составь мне компанию, вечерняя прогулка улучшает сон.

На этом поминки закончились, компания наша распалась окончательно. На улице искусственное освещение, иллюминация вывесок и витрин вызывала иллюзию мирного времени. Я ощущал себя гуляющим по тротуару родного города. Главное, не присматриваться к витринам и надписям вывесок, там через одну сплошное оружие. Защемило сердце. Мы некоторое время шли молча, и лишь бы только не молчать дальше, я спросил первое, что само пришло на язык:

– Катран, скажи, а кто такой Алмаз?

– Знахарь, видит Дар человека, может помочь его раскрыть, может описать его, расскажет, как с ним жить и как развивать. Этот знахарь дело своё крепко знает, потому и Алмаз. Глаз-алмаз, слышал такое выражение?

– Дорого берёт?

– Если просто консультация, то десятка. Если править или открывать Дар, то пара-тройка горошин. Тебе, кстати, на карту утром зачислят два спорана, считай, первую неделю отработал. Сегодняшний бой снимал беспилотник, руководство высоко оценило твои действия. От города тебе премия – одна горошина, и от меня лично вторая. Держи, – Катран протянул небольшой полиэтиленовый пакетик на зажиме, внутри которого лежали два маленьких жёлтых шарика. – Один обязательно прими сегодня, со вторым волен обращаться по своему разумению, но чувствую, раз спросил про Алмаза, то пойдёшь к нему. Да, там может и пригодится, только знахарь он правильный и вряд ли будет драть три шкуры с новичка. Как разводить знаешь?

– Да, конечно. Ещё у меня просьба есть.

– Излагай, – спокойно сказал он, как будто заранее знал просьбу.

– Домой хочу, – и, понимая что сказал глупость, что это можно истолковать как «вернуться в прежний мир», поспешил добавить: – В свой дом, в квартиру. Мой кластер ведь ещё не перегрузился, мне сказали у него период полтора месяца. Вот и хочу домой сходить, попрощаться с прошлой жизнью. Собирался впопыхах, и вот теперь тянет к родному. Потом же прилетит не мой дом, а чей-то чужой.

– То, что понимаешь про чужой дом, это молодец, и человек там будет… не ты, а чужой, совсем чужой. То, что тянет, так про это забудь, выкинь из головы и не думай – отрезанный ломоть.

– Если сейчас не схожу, потом до конца жалеть буду. Лучше сделать и пожалеть, чем жалеть, что не сделал.

– Глупость. Кто-то слепил красивое словцо, а ты и рад ляпать, не думая.

– И всё-таки мне надо сходить. Чувствую тоску, порой так тяжело на душе – спасенья нет.

– Будет хуже только. Придёшь, а там кости повсюду разбросаны, а на потолке, на стенах, везде бурые брызги. Даже если что-то для тебя дорогое и заберёшь, то потом сам и выбросишь, потом всё выбросишь, стараясь забыть эти кости и брызги, – обычно сухая речь Катрана на этот раз была на удивление образной.

– Да нет, я там один был, прилетел один. Выходя, дверь запер. Если чьи кости там и встречу, так только соседей. Люди они конечно неплохие, но будучи костями они для меня кости и есть. Отпусти. командир. Пожалуйста, – есть, дрогнул! Ещё не зная ответ, я почувствовал, что решение принято положительное. – Я туда и назад за день-два управлюсь. Там всё равно уже никого нет, все разбежались.

– Сегодня утром тоже думали, что там никого нет, и все разбежались.

О, чёрт! Как это я так сморозил глупость? Тысячу раз давал себе зарок не трепать языком попусту. Ещё в той жизни излишняя словоохотливость обращалась против меня. А если выпил алкоголя, то всё – грейте уши все, кому не лень. Не лень обычно было жёнам моих друзей. Эх! Как сейчас помню, сядет такая красавица рядом, возьмёт меня за руку, второй рукой подливая незаметно, и спрашивает: «Ну, ну, так, а что ты там говорил, на рыбалке… кто там с вами был?»

– Хорошо, неделя на восстановление, потом иди. Всё это время готовься, карту изучай, в сети есть хорошая карта с несколькими слоями разных масштабов. Особенно хорошо изучи расписание перезагрузок окрестных кластеров, чтобы не попасть под мигрирующую стаю. До перезагрузки больше месяца, не суетись. Умение ждать порой ценнее обретённого Дара.

– Понял, так и сделаю.

Пару минут шли молча. Наконец Катран остановился возле обычного дома, отличающегося от большинства других отсутствием на первом этаже какого-либо коммерческого предприятия. Полностью жилой дом.

– Ну, раз дело пошло на исполнение желаний, то и у меня к тебе будет просьба, – собеседник взял паузу. Неужели это нерешительность? – Знаешь, я в этом стабе уже больше года, и год как командую этой группой. Всё это время отряд постоянно несёт потери, сменилось несколько составов. От самого первого никого не осталось, а вот старожилами у нас три человека: Щит, Кремень и Смайл. Ты новый человек в группе, что можешь о них сказать?

– Да ничего, собственно. Совсем ничего. Щит может заблокировать удар, Кремень может искрами сыпать, когда пальцами щёлкает, а Смайл вообще явных талантов не имеет.

– А между тем они уже десять месяцев со мной, и ни царапины. Первое время никто внимания не обращал, а три месяца назад мы в качестве лёгкой завесы прикрывали бронегруппу… Бронегруппа до единого человека полегла, нашу завесу всю размотали, мне руку по локоть оторвало, а у этих парней опять ни царапины.

– Отсиделись где, может?

– Какое там, на рожон не лезли, но бой вели, пока мой броневик не подбили. Всё писал беспилотник, потом специально отправляли людей запись достать. Упрекнуть их не в чем.

– И как я могу помочь прояснить с ними?

– Вопрос правильный. После я их пытался тасовать с другими бойцами, но ничего это не дало, только людей переводить. Единственное отличие в том, что ты теперь всё знаешь, а раньше я ничего людям не говорил. Наблюдал, хотел расспросить по мере нарабатывания статистики.

Интересно, что я такого сейчас узнал, кроме невероятного везения этой группы? Ведь вся странность ситуации заключается только в слове «группа». Несмотря на усилия командира объяснить мне ненормальность такого везения, я не мог понять, почему это вообще важно. Вокруг столько загадок, и стоит ли ломать копья в безобидной, с моей точки зрения, ситуации?

– Пойми же ты, наконец! В случае классического везения все переменные носят случайный характер. Проведём опыт с группой туристов. На горной тропе случайным камнепадом из цепочки путешественников выбивает каждого второго, строго через одного. При повторе эксперимента опять выбьет каждого второго в той же последовательности. Повторяя опыт и получая одинаковый результат, мы будем искать ответ в выявлении закономерностей движения камней, но если раз за разом три человека, всегда одни и те же, будут совершать какие-то действия, на первый взгляд случайные, но неизменно выводящие их из-под удара, то где нужно искать ответ? Ответ в том, что они либо управляют летящими камнями, либо знают о камнепаде, и более того, им известна траектория каждого камня.

– То есть сегодня утром они либо направили удар на наш броневик, либо поехали к заведомо безопасному выходу?

– Да. Одно из двух. И твоя задача добыть хотя бы намёк на информацию. Во всех наших машинах будут установлены камеры, на шлемах «гоу-про». Все события будут писаться.

– Катран, если начистоту, то ведь в Южном, как и в любом здешнем поселении, царит абсолютный тоталитаризм. Почему нельзя этих парней забрать на подвал и всё узнать? Методы позволяют, отделить агнцев от козлищ можно со стопроцентной гарантией.

– Всё не так просто. После того случая, с ними сразу поработали эксперты, а затем специальные люди негласно снимали с них данные. Всё мимо. Ничего не понятно.

– Ну и чёрт с ними! Если прикопать по-тихому принципы не позволяют, то выгнать их из стаба, и дело с концом. Я вообще проблемы здесь не вижу. Катран, тут что, филиал «Пиквикского клуба»?

– А ты страшный человек, Хват. Прикапывать в Южном не принято, здесь больше пятисот квазов проживает, а это очень странные люди. На них держится и экономика, и безопасность. Если администрация примется прикапывать всех подозрительных, то через месяц народ начнёт или бунтовать, или разбегаться. А только за аренду домов город имеет полторы тысячи красных жемчужин в год, квазы-ксеры делают «тридцатку» для стаба и на продажу, квазы-бойцы ходят в походы за «Фалькатусами», а за каждого такого красавца стабы готовы платить по сотне красных. Толерантность – это девиз города. Выгнать тоже не вариант – если это агенты, то они на виду, остаётся их только раскрыть и узнать планы. А выгонишь, и концы в воду. Так что администрация давит на службу безопасности, а поскольку мы как бы и есть служба безопасности, то давят на меня.

– Отличный борщ! Вы знаете, что они агенты; они знают, что вы знаете, что они агенты; вы знаете, что они знают, что вы знаете, что они агенты. И вот теперь я приду и скажу: «Здравствуйте, меня зовут Хват, и я знаю, что вы агенты и сейчас вас буду разоблачать».

– Не юродствуй. Ситуация выглядит естественной, ваш экипаж разгромлен, на ногах остался только ты, поэтому временно вы будете одним экипажем, а на зачистках разделяетесь на две группы. И не дрейфь, тут есть мнение, что никакие они не агенты, а гигантская флуктуация. Эти трое собрались в конкретной точке Улья и формируют ложный сигнал для коллективного Сознания, состоящего из всех паразитов, о том, что они не являются целью. В результате по ним не стреляют иммунные, на них не кидаются заражённые.