Текст книги "Про100шпионы"

Глава пятая. Эйтингон: своими преданный герой

В известной книге Ильи Эренбурга «Люди. Годы. Жизнь» он проходит как генерал «Котов», в Китае и в Турции – дипломат по фамилии «Наумов». В Западной Европе его знают как коммивояжера по имени «Пьер». «Томом» он стал в Мексике, Канаде и в США. Для него, аса нелегальной разведки, который за свою карьеру сменил множество псевдонимов, надевать чужую личину было такой же привычкой, как для человека более мирной профессии – ежедневно менять галстуки. Он многолик в одном лице – легендарный разведчик, генерал-майор госбезопасности Эйтингон Наум Исаакович. Начальство вешало на него одновременно собак и ордена, он благосклонно, как вердикт судьбы, принимал и то и другое…

ВОСПИТАН НА ПОДВИГЕ ПРЕДКА

6 декабря 1899 года в белорусском захолустье, в городке Шклов, в семье конторщика бумажной фабрики Исаака Эйтингона родился первенец. Родители, согласно фамильной традиции, нарекли его Наумом. А все потому, что в 1812 году их предок Наум Эйтингон повторил подвиг костромского крестьянина Ивана Сусанина – завел отряд французских солдат из войск Наполеона в непроходимые белорусские болота, где они нашли свой конец. Перед смертью озверевшие французы казнили юного патриота. В дальнейшем род шкловских Эйтингонов, чтобы увековечить имя своего пращура-героя и на примере его жертвенного подвига воспитывать настоящих мужчин, всем мальчикам-первенцам давали имя «Наум»…

В 1912 году Исаак умер, и семья в поисках лучшей доли перебралась в Могилев. Наум в свои неполные тринадцать лет содержал деда, мать, двух младших сестер и брата, давая частные уроки русской словесности и составляя ходатайства и прошения. Такое занятие перспектив не сулило, и на семейном совете было решено послать Наума на учебу в Могилевское коммерческое училище.

После Февральской революции 1917 года Наум бросил училище и устроился инструктором в отдел статистики городской управы, где подружился с социалистами-революционерами. Их идеология пришлась ему по вкусу, и в мае он вступил в их партию. Но уже в августе, разочаровавшись в местных эсерах, которые пеклись лишь о личных благах, Наум вышел из партии и стал работать в городском Совете рабочих и солдатских депутатов.

В марте 1918 года, после срыва Троцким Брестского мира, германские войска перешли в наступление по всему Восточному фронту, оккупировали Могилев и разогнали Совет. Но в ноябре части Красной армии (РККА) город отбили, советскую власть восстановили, и Наум вернулся к работе в Совете…

ЭЙТИНГОН-ОСОБИСТ

В октябре 1919 года Наум вступил в партию большевиков, и в мае 1920-го стал уполномоченным Особого отдела Гомельского укрепрайона. Так с военной контрразведки началась служба Наума Исааковича Эйтингона в советских органах госбезопасности, которым он отдал более тридцати лет жизни.

Особый отдел ВЧК был образован в январе 1919 года под руководством видного революционера Михаила Кедрова. Линейные Особые отделы были созданы при всех фронтах, армиях, дивизиях, а также при губернских ЧК. Они занимались выявлением вражеской агентуры в Красной армии, в ее штабах, на фронтах и в тылу; боролись с саботажем и диверсиями на железных дорогах, в продовольственных и иных организациях, вовлеченных в оборону Республики.

Поскольку в годы Гражданской войны в РККА влились около сорока тысяч бывших царских офицеров и генералов, среди которых было немало белогвардейских агентов, сотрудники Особых отделов выявляли их, тайно внедряясь в штабы Красной армии и вербуя осведомителей в армейских частях.

Особисты вели также разведку за линией фронта и в ближайшем тылу, проникали в белогвардейские организации и в штабы армий интервентов, так как в тот период в ВЧК еще не был сформирован Иностранный отдел (ИНО), наделенный разведывательными функциями.

Кроме прочего, особисты входили в состав военных трибуналов РККА, которые получали в производство дела об измене и вредительстве «и о всех других преступлениях, вредивших военной безопасности Республики».

В годы Гражданской войны Особым отделам уделялось приоритетное внимание, о чем свидетельствует тот факт, что 18 августа 1919 года решением ЦК РКП(б) начальником Особого отдела ВЧК был назначен Ф. Э. Дзержинский, оставаясь при этом председателем ВЧК.

Особый отдел Гомельской ЧК работал в прифронтовых условиях. Его основной задачей была борьба с бандитизмом и польским шпионажем. В мае 1921 года гомельские чекисты, внедрив своего агента, раскрыли в городе штаб так называемого «Западного областного комитета», который структурно входил в «Народный союз защиты Родины и свободы». Последним руководил бывший эсеровский боевик, вдохновитель и организатор убийства великого князя Владимира Александровича, экс-заместитель военного министра Временного правительства Борис Савинков. Именно по его указанию в июле 1918 года в Ярославле был поднят кровавый мятеж. После подавления мятежа Савинков перешел на службу польской, французской и английской разведок.

Эйтингон участвовал в операции «Крот», в результате которой в Гомеле были арестованы около ста членов «Западного областного комитета». Тогда же Наум лично арестовал в Минске уполномоченного «Народного союза защиты Родины и свободы» Эдуарда Опперпута-Стауница. В 1921 году Эйтингон не раз участвовал в ликвидации вооруженных банд Савинкова, и в октябре в местечке Давыдовка Гомельской области в ходе боестолкновения с бандитами получил тяжелое ранение. Из госпиталя Наум вышел лишь через полгода и в марте 1922 года убыл в Стерлитамак, чтобы приступить к обязанностям члена коллегии Башкирского отдела ГПУ.

КИТАЙСКАЯ РАЗВЕДСЕССИЯ

В Башкирии Эйтингон служил до мая 1923 года, затем Центр направил его на работу в Восточный отдел Секретно-оперативного управления ГПУ. Отдел был призван объединить деятельность чекистов на Кавказе, в Туркестане, Башкирии, Татарии, Хивинской и Бухарской народных советских республиках, а также в Крыму, то есть в так называемой «сфере специфической восточной контрреволюции и шпионажа».

Из Отдела Эйтингон был направлен «для пополнения образования» на учебу в Военную академию РККА (ныне Академия им. М. В. Фрунзе), где два года овладевал военными и общеобразовательными дисциплинами, а также иностранными языками.

По окончании Академии Эйтингона приняли в Иностранный отдел ОГПУ и вскоре назначили на должность заместителя главы резидентуры ИНО ОГПУ в Шанхае. Туда он прибыл в конце 1925 года под прикрытием должности вице-консула с паспортом на имя Наумова Леонида Александровича.

Через год Эйтингон возглавил «легальную» резидентуру в Пекине, которая действовала с позиций советского генерального консульства. В апреле 1927 года молодой разведчик получил очередное повышение по службе: стал «резаком» – главой резидентуры в Харбине, самого крупного подразделения ИНО ОГПУ в Китае. Харбин был его «последним окопом» на невидимом фронте в Юго-Восточной Азии – в июле 1929 года в связи с разрывом дипломатических отношений с Китаем его отозвали в Москву.

Остается добавить, что в какой бы резидентуре Эйтингон ни работал во время «китайской разведсессии», особое внимание он уделял приобретению источников информации, обновлению сети информаторов и насыщению ее ценными агентами. Своих сотрудников Эйтингон учил: «Если соль профессии официанта – в чаевых, журналиста – в поиске сенсаций, то соль профессии разведчика-агентуриста – в вербовках. Завершив успешно одну вербовку, он начинает думать о следующей. Ему постоянно надо кого-то обращать в свою веру, чтобы закрома родной службы беспрерывно пополнялись «новобранцами» – секретными агентами». И еще: «Разведчик-агентурист, как и санитары природы, не питаются падалью. Они – хищники, заманивающие в свои капканы больных животных».

В Центре Эйтингон недолго находился «на низком старте» и вскоре был назначен главой «легальной» резидентуры ИНО ОГПУ в Стамбуле. Там он «сидел под корягой» – работал под прикрытием – атташе генерального консульства СССР…

ЯКОВ БЛЮМКИН: ПРОЩАЛЬНОЕ ТАНГО В СТАМБУЛЕ

Во времена правления Кемаля Ататюрка советской внешней разведке удалось наладить некое подобие взаимовыгодного сотрудничества с турецкими спецслужбами. Под руководством Эйтингона сотрудники резидентуры успешно разрабатывали дипломатические представительства Австрии, Японии и Франции. Они проникли в секреты этих миссий, в частности читали почту французского военного атташе, и без особых усилий добывали сведения о деятельности различных групп антисоветской эмиграции – азербайджанской, северокавказской, украинской.

Поскольку условия ведения разведывательной работы с позиций Стамбула были исключительно благоприятными, в середине 1928 года Центр принял решение организовать там нелегальную резидентуру для работы по Ближнему Востоку и для создания агентурной сети в Палестине и Сирии. По протекции Мейера Трилиссера, в тот период начальника ИНО ОГПУ, резидентом был назначен Яков Блюмкин, персонаж с зигзагообразной биографией.

В сентябре 1928 года Блюмкин с паспортом на имя персидского купца Якуба Султанова прибыл в Стамбул, открыл магазин персидских ковров, нанял повара, парикмахера, шофера и мажордома. Почувствовав, что полностью легализовался, решил на все «сто» использовать свое «козырное» положение: пустился в бесконечные, по пышности сравнимые с выездом падишаха вояжи в Иерусалим, Каир, Дамаск, Париж, Берлин, Вену. Везде Блюмкин действует по трафарету подгулявшего купчика: если шашлык, то из осетрины, если омар, то из Нормандии, если шампанское, то «Дом Периньон», если икра, то черная и непременно белужья. Все это он требует в немыслимо огромных объемах, ведь его «походный секс-эскорт» состоит из 2–4 регулярно сменяемых див из самых дорогих домов свиданий Европы. Только за один месяц его траты превзошли сумму совокупного годового денежного довольствия четырех сотрудников стамбульской нелегальной резидентуры. Он беспрестанно повторяет фразу, которой оправдывает все свои прихоти: «Мне не надо ничего необходимого. Я легко довольствуюсь самым лучшим». Иначе быть не может, ведь он – разведчик государственного значения!

Прибыв в конце марта 1929 года в Берлин, Блюмкин узнает, что его кумира Льва Троцкого выслали из СССР в Турцию. Он бросает все, мчится в Стамбул и 16 апреля на встрече с «демоном революции» клятвенно заверяет его, что «всецело отдает себя в его распоряжение».

Дальше – больше. Блюмкин регулярно знакомит Троцкого с секретными материалами и снабжает его валютой из оперативной кассы вверенной ему резидентуры. Это становится известно Эйтингону, и он обо всем информирует Центр. Блюмкина отзывают в Москву, где он в начале октября высказывает намерение объединить всех известных ему троцкистов, чтобы, выступив единым фронтом, сместить с поста Сталина…

15 октября Блюмкина арестовали. Блиц-следствие закончилось вердиктом, начертанным рукой вождя: «расстрелять за повторную измену пролетарской революции и советской власти и за измену революционной чекистской армии». Таким образом, Блюмкин стал первой жертвой среди последовавших вскоре внесудебных расправ над корпусом чекистов ИНО ОГПУ…

РУКОВОДИТЕЛЬ НЕЛЕГАЛЬНОЙ РАЗВЕДКИ

В октябре 1929 года из Москвы на замену Блюмкину и для реорганизации работы нелегальной резидентуры прибыл экс-начальник Восточного сектора ИНО Георгий Агабеков. Связь с Центром и реформирование агентурной сети он осуществлял под руководством Эйтингона. В июне 1930 года Агабеков бежал на Запад, где выпустил книгу «ГПУ. Записки чекиста», в которой раскрыл истинную должность Эйтингона в генконсульстве СССР. Положение разведчика как главы «легальной» резидентуры серьезно осложнилось. Центр, чтобы избежать провокаций со стороны турок, вынужден отозвать Эйтингона в Москву.

Некоторое время Наум Исаакович был заместителем Якова Серебрянского, начальника Особой группы при председателе ОГПУ. Это подразделение не подчинялось начальнику ИНО и было создано исключительно для глубокого внедрения агентуры на объекты военно-стратегического значения и подготовки диверсионных операций в тылу противника в военный период. В этих целях Эйтингон и Серебрянский в 1930 году выезжали в США для вербовки японских и китайских эмигрантов, которые могли пригодиться советской разведке, начнись война с Японией. И пригодились-таки! – Эйтингон завербовал трех ценных агентов. Одним из них был японский художник Иотоку Мияги, который впоследствии вошел в знаменитую группу «Рамзай» Рихарда Зорге.

Несмотря на весомые результаты командировки, Серебрянский был недоволен своим заместителем. Эйтингон подал рапорт о своем возвращении в ИНО, и в начале 1931 года его назначили начальником 8-го отделения (научно-техническая разведка). Но через полгода начальство вспомнило, что Эйтингон – непревзойденный вербовщик, который умеет «сделать из пронырливого браконьера отличного егеря, из лоботряса воспитать агента экстра-класса». Его отправляют в Германию, Иран, США, Китай, Францию, Бельгию, откуда он вернулся лишь в 1933 году.

Немногое из того, чем занимался Наум Исаакович в Западной Европе, стало доступным общественности и широким массам читателей, большинство из того, что сделал (или натворил!) он, остается в хранилищах Службы внешней разведки под грифом «Сов. секретно. Хранить вечно». Вместе с тем историкам спецслужб известно, например, что Эйтингон был на короткой ноге с Гаем Берджессом и Дональдом Маклином – членами «Кембриджской пятерки». Впрочем, чем конкретно они занимались, вряд ли когда-нибудь станет известно не только нам, но и нашим потомкам…

Насколько результативно Наум Исаакович «играл на чужом поле», то есть в Западной Европе, судить можно по тем регалиям, что были вручены ему по возвращении: награжден орденом Красного Знамени, присвоено звание майора госбезопасности, что приравнивалось к полковнику Красной армии, назначен начальником 1-го отделения ИНО, то есть руководителем всей нелегальной разведки ОГПУ СССР!

ИСПАНСКИЕ СТРАСТИ

В 1936 году в Испании генерал Франсиско Франко поднял мятеж против демократично избранного правительства Народного фронта. Сталин вслед за открытым выступлением Германии и Италии на стороне франкистов принял решение оказать помощь республиканскому правительству и направил в Испанию советских военных советников и боевую технику.

Главой резидентуры НКВД в Испании был назначен Александр Орлов (кодовое имя «Швед»), заместителем – Наум Эйтингон (псевдоним «Котов»). Они были самыми высокопоставленными официальными представителями СССР в Испании и не только отвечали за разведку и контрразведку в советских воинских формированиях, но и контролировали поставки советского оружия для республиканской армии.

На территории, удерживаемой республиканцами, Орлов и Эйтингон создали некое подобие тайной полиции, подконтрольной НКВД. Учредили Службу военных расследований (Serviciode Investigacion Militar) и осуществляли надзор за ее деятельностью. Через открытую ими в Мадриде разведшколу прошли многие будущие советские разведчики. Как это случилось, к примеру, со знаменитым разведчиком Морисом Коэном.

Под их руководством испанская контрразведка вела тайную войну против германской, итальянской и английской спецслужб. По наводке разведчиков республиканские спецслужбы в декабре 1936 года арестовали агентов Второго бюро генштаба (военная разведка) Франции. В июне 1937 года при личном содействии Эйтингона были обезврежены два агента британской «Сикрет Интеллидженс Сервис», которые вели сбор данных о республиканской армии. С целью получения сведений об отправке отрядов СА из Германии в Испанию резидентура организовала работу республиканской разведки за границей; наладила надежную охрану лидеров компартии Испании во главе с Долорес Ибаррури, на которых готовились покушения. За это Эйтингон был награжден вторым орденом Красного Знамени.

В июле 1938 года резидента Орлова вызвали в Москву, где нарком Ежов с молчаливого согласия Сталина раскрутил маховик репрессий против чекистов-ветеранов. Опасаясь оказаться без вины виноватым и быть расстрелянным, Орлов вместе с семьей бежал в США. На его место назначили Эйтингона.

В феврале 1939 года, накануне поражения республиканцев, Эйтингон, обманув франкистов, сумел переправить республиканское руководство и лидеров испанской компартии во Францию, а советскую дипмиссию и золотой запас Испании – в СССР. Его хватало и на сугубо оперативные дела: он лично завербовал видных троцкистов – братьев Руан, нескольких испанских анархистов, а также Каридад Меркадер, мать Хайме Рамона Меркадера дель Рио Эрнандеса, руками которого Эйтингон впоследствии ликвидировал Льва Троцкого…

В конце апреля 1939 года на Белорусском вокзале поезд Одесса – Москва встречала не только жена Эйтингона, но и «наружка». Разведчик обнаружил ее на следующий день и обратился за советом к своему другу Павлу Судоплатову. Узнал, что стал объектом оперативной разработки, потому что его соратник Орлов – перебежчик, Григорий Сыроежкин, с которым он создавал диверсионные отряды в тылу франкистов, – шпион, а бывший начальник Восточного отдела ОГПУ Яков Петерс и экс-полпред СССР в Турции Лев Карахан на следствии дали показания, что он завербован и работает на англичан…

Эйтингон, чтобы прояснить ситуацию, написал рапорт на имя Берия, после расстрела Ежова ставшего наркомом внутренних дел (только он имел право инициировать разработку офицера разведки), но рапорт завернули, потому что Судоплатов по приказу Сталина уже готовил операцию «Утка» по физическому устранению Льва Троцкого.

Судоплатов же, зная, что Эйтингон – единственный разведчик, на связи у которого состоит закордонная агентура, имеющая подходы к объекту, назначил его своим заместителем.

Оперативную разработку в отношении Эйтингона производством прекратили, «наружку» сняли, и он срочно выехал в США и далее в Мексику, чтобы руководить операцией на месте ее проведения – в пригороде Мехико, где проживал Троцкий…

Справка

Орлов Александр Михайлович (настоящее имя – Фельдбин Лейба Лазаревич) родился в Бобруйске 21 августа 1895 года.

В годы Гражданской войны Орлов служил в Красной армии, командовал партизанским формированием, работал в Особом отделе РККА. На его успехи обратил внимание даже сам Ф. Э. Дзержинский.

В 1923 году Орлов окончил юридический факультет МГУ и работал прокурором. По роду службы имел контакты с органами госбезопасности. В 1924 году его зачислили в штат ИНО ОГПУ, а в середине 1926-го направили главой «легальной» резидентуры в Париж. В 1932 году по паспорту на имя Льва Леонидовича Николаева, изготовленному лубянскими «сапожниками», он выезжал в Штаты. Там с помощью агента ИНО «Саунд», добыл подлинный американский паспорт за № 566042 на имя Уильяма Голдина, гражданина США австрийского происхождения.

С 1933 года в качестве разведчика-нелегала выполнял задания во Франции и Швейцарии. В 1934 году Орлов – резидент в Великобритании, где руководил работой сети советских разведчиков-нелегалов. Выдавая себя за гражданина США, открыл фирму по продаже холодильников. Используя эту «крышу», он и связники, прибывавшие из Москвы, встречались с членами «Кембриджской пятерки».

В 1935 году случайная встреча в Лондоне со старым знакомым угрожала Орлову разоблачением, и он вынужденно вернулся в Москву. Оттуда он продолжил координировать операции ИНО за рубежом, а также возглавлял отделение разведки и контрразведки в Центральном военном училище, где проходили подготовку сотрудники НКВД. В том же году Орлов издал книгу «Тактика и стратегия разведки и контрразведки», принятую в качестве учебного пособия в советских разведшколах. Благодаря этому научному труду Орлов завоевал репутацию ведущего эксперта в области спецслужб. За выдающиеся результаты в работе Орлову присвоили звание старшего майора госбезопасности, что соответствовало званию генерал-майор Красной армии.

В сентябре 1936 года Орлов отправился в Мадрид резидентом НКВД. В июле 1938 года он получил предписание срочно прибыть в Центр. Зная, что в Москве полным ходом идет чистка чекистских рядов (к тому времени были расстреляны его сослуживцы Богданов Б.Д., Запорожец И. В., Стырне В. А., Мессинг С. А.), и опасаясь за свою жизнь, он вместе с женой и дочерью-инвалидом бежит в США, прихватив с собой $30 тысяч (сегодня это – $3 миллиона) из кассы представительства НКВД в Испании. В США Орлов из опасения пасть жертвой сталинских «эскадронов смерти» (сформированы из «чистильщиков», то есть ликвидаторов предателей и перебежчиков), которые могут идти по его следу, меняет города, квартиры, имена – благо у него заранее заготовлены американские паспорта. Власти США до 1953 года не догадываются о его существовании. Открылся он лишь после смерти Сталина, дав серию статей в журнале «Лайф» и опубликовав книгу «Тайная история сталинских преступлений».

Эксперты спецслужб признают, что Орлов совершил уникальный, самый благородный поступок из всех, что знает история перебежчиков, – он никого не выдал. Все 35 лет пребывания в США, то есть до своей смерти в 1973 году, он играл в «кошки-мышки» с американскими спецслужбами, сохраняя инкогнито известных ему сотрудников и агентов советской разведки, работавших на Западе в пользу СССР. И даже во время дачи показаний перед комитетами Конгресса он отделывался уклончивыми ответами, лишь внешне походившими на правду…

БЛАГОСЛОВЕНИЕ СТАЛИНА

– В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Покончив с ним, мы устраним угрозу развала Коминтерна…

Сталин раскурил трубку и взглянул на сидевших по другую сторону стола Берия и Судоплатова. Затем, чеканя слова, будто отдавая приказ, сказал:

– Вам, товарищ Судоплатов, партия поручает провести акцию по устранению Троцкого. Вы обязаны лично провести всю подготовительную работу и лично отправить специальную группу из Европы в Мексику. Вам будет оказана любая помощь и поддержка. Обо всем будете докладывать непосредственно товарищу Берия и никому больше. ЦК требует представлять всю отчетность по операции исключительно в рукописном виде в единственном экземпляре!

Покинув кабинет вождя, Берия, рассуждая с самим собой, задумчиво произнес:

– Н-да… На всякого Распутина найдется свой князь Юсупов…

Вспомнив, что на полшага сзади идет Судоплатов, резко остановился и спросил:

– Кого назначишь своим заместителем?

– Майора Эйтингона, товарищ народный комиссар. Только на него могу положиться, как на самого себя! – вытянувшись в струнку и щелкнув каблуками, отчеканил Судоплатов.

– Согласен…

И, будто дискутируя с самим собой, нарком философски добавил:

– Да, как ни странно, для такой работы нужен человек с чистыми руками, незапятнанной совестью и железной волей… Проинструктируй Эйтингона, жду результаты!

Так глубокой ночью 9 мая 1939 года закончилось совещание в Кремле «малой тройки» – Сталина, Берия, Судоплатова – и началась спецоперация НКВД под кодовым названием «Утка» по ликвидации Троцкого (кличка «Старик»).

Со временем «Утка» будет признана классическим образцом разноплановой многоходовой операции и не только войдет в методические пособия КГБ и ГРУ – ее будут изучать в учебных классах ведущих спецслужб мира.

CHERCHEZ LA FEMME!

10 мая 1939 года, на следующий после совещания день, Судоплатов получил повышение – назначен заместителем начальника внешней разведки НКВД. К себе в помощники и заместители он, как и собирался, назначил Эйтингона.

Из агентов, осевших в Мексике после окончания гражданской войны в Испании, а также из агентуры, проживающей в Западной Европе и в США, Эйтингон сформировал две группы. Первая – «Конь» во главе с Давидом Сикейросом, знаменитым мексиканским художником. Вторая – «Мать» под началом агентессы Эйтингона, завербованной им в 1937 году, – Каридад Меркадер, матери будущего ликвидатора Троцкого – Хайме Рамона Меркадера дель Рио Эрнандеса. В 1936 году, будучи комиссаром 17-й дивизии Арагонского фронта, он попал в поле зрения Орлова и был им завербован в качестве агента НКВД под псевдонимом «Раймонд».

Здесь необходимо пояснить, что Наум Исаакович, наделенный не просто привлекательной внешностью, но и исключительной мужской харизмой, предпочитал держать женщин-агентов на безопасной (для себя и для них!) эмоциональной дистанции, никогда не вступая с ними в интимные отношения. И это при том, что ни одна из них не отказала бы ему в физической близости, пожелай он этого.

Исключение он сделал лишь однажды для очаровательной Каридад Меркадер, матери Рамона. На какое-то время в его жизни случился ménage-a-trois (брак на троих), поскольку своей законной жене Эйтингон не отказывал в любви и продолжал оказывать ей знаки внимания, но только… в письмах.

«Конь» и «Мать» действовали автономно и не знали о существования друг друга. И задачи перед ними стояли разные: «Конь» готовилась к штурму виллы Троцкого в Койякане, пригороде Мехико, а «Мать» должна была внедрить своих людей в окружение «Старика», поскольку там не было ни одного агента НКВД. Из-за этого стопорилась работа первой группы – ведь не было ни плана виллы, ни данных о системе и численности охраны, ни сведений о распорядке дня Троцкого.

Жизнь подсказала, что путь в ближайшее окружение Троцкого лежит через сердце женщины. И красавца мачо Рамона подвели в Париже к некоей Сильвии Агелов. По замыслу Эйтингона, это был удар дуплетом, где решающую роль должна была сыграть не сама Сильвия, а ее родная сестра Рут Агелов, сотрудница секретариата и связная «Старика» с его сторонниками в США.

Рамон вскружил голову Сильвии, и дело шло к свадьбе. В январе 1940 года они вместе появились в Мехико. Рут Агелов ходатайствовала перед Троцким за свою сестру, и он взял ее на работу секретаршей. Так, используя «втемную» двух сестер, Рамон стал вхож в дом Троцкого. С марта 1940 года он 12 раз побывал там и даже беседовал с Троцким, представившись Жаном Морнаром, журналистом, подданным Бельгии.

КРОВАТЬ-СПАСИТЕЛЬНИЦА

Информацию, добытую Рамоном, использовал Сикейрос для штурма виллы.

Ранним утром 24 мая 1940 года 20 человек в полицейских мундирах подъехали к воротам виллы-крепости. Нейтрализовали стражу у входа. Проникнув внутрь, отключили сигнализацию, связали всех охранников и, рассредоточившись вокруг спальни «Старика», открыли шквальный огонь из револьверов и ручного пулемета.

Троцкий, который жил в постоянном ожидании покушения, среагировал мгновенно: схватив в охапку жену, бросился с постели на пол и спрятался под кроватью.

Массивная кровать мореного дуба спасла обоих: у них ни царапины, а спальня превращена в крошево – нападавшие выпустили более 200 (!) пуль.

Ни одного покушавшегося полиции задержать не удалось. Кроме Сикейроса. Но в застенках он пробыл всего пару дней – президент Мексики был страстным поклонником его таланта и отпустил на все четыре стороны…

МЕРКАДЕР – ВИРТУОЗ ЛЕДОРУБА

Провал акции по устранению «Старика» из-за боевиков Сикейроса был болезненно воспринят в Кремле. Режиссеры-постановщики спектакля «Утка» были вынуждены «на марше» переделывать сценарий, назначая актерам труппы несвойственные им роли. Так, сменив амплуа обольстителя на роль ликвидатора, на авансцену вышел Рамон Меркадер.

В начале августа он показал свою статью Троцкому (составлена умельцами с Лубянки) о троцкистских организациях в США и попросил высказать свое мнение. Троцкий статью взял и предложил зайти для обсуждения 20 августа.

Рамон явился в обусловленное время, имея при себе пистолет и ледоруб. На случай, если охрана отберет пистолет и ледоруб, в подкладке пиджака он спрятал нож. Обошлось: никто не останавливал и не обыскивал.

Рамон прошел в кабинет Троцкого. Тот присел к столу и, держа в руках статью, стал высказывать свое мнение. Меркадер стоял чуть позади и сбоку, делая вид, что внемлет замечаниям учителя. Решив, что пора действовать, выхватил из-под полы пиджака ледоруб и ударил Троцкого по голове. Тот живо обернулся, дико закричал и зубами впился в руку Рамона. Ворвавшаяся охрана скрутила его и избила до полусмерти.

Троцкого транспортировали в госпиталь, Меркадера – в тюрьму.

Троцкий скончался сутки спустя, Меркадер вышел из тюрьмы спустя 20 лет.

Кстати, «Старик» чуть было не лишил Меркадера руки – на месте укуса возникло гнойное воспаление, которое грозило перейти в гангрену. Абсцесс удалось купировать пенициллиновой блокадой. Пенициллин, только-только появившийся на мировом медицинском рынке, Эйтингон за огромные деньги приобрел в Чикаго и через прикормленных тюремных надзирателей передал лечащему врачу Меркадера.

За выполнение «специального задания» Эйтингон и Каридад удостоилисьвысшей награды СССР – ордена Ленина, Судоплатов был награжден орденом Красного Знамени.

Меркадеру было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда», но обрел он их лишь 31 мая 1960 года в Москве…

КАК ВАЖНО ВЫГЛЯДЕТЬ ПЬЯНЫМ

В сентябре 1940 года Эйтингон от агентуры узнал, как был приведен в исполнение приговор Сталина по ликвидации Троцкого, и что Меркадеру для спасения руки, а то и жизни, срочно требуется пенициллин. В поисках фармацевтической фирмы по производству препарата Эйтингон перемещался по США, используя дипломатический паспорт. В нью-йоркской резидентуре НКВД, действующей под «крышей» торгового представительства, он наконец получил адрес фирмы в Чикаго, которая была готова поставить пенициллин в неограниченном объеме. Медлить было нельзя, поэтому в Чикаго Эйтингон решил лететь самолетом. Выйдя на улицу, он заметил двух мужчин в штатском, облик которых неизменен хоть в Турции, хоть в Западной Европе, хоть в США – «топтуны», они везде одинаковы.

Разведчик остановил такси и помчался в аэропорт. В пути насчитал целых пять машин «наружки», сидевших у него на «хвосте».

«Здорово они меня взяли в «клещи»! – поежился Эйтингон. – «Засветиться» я не мог – увеселительные заведения, дорогие магазины, публичные дома, в общем, места, где появление дипломата нежелательно, я обходил за три версты… Может, как раз это обстоятельство и внушило им подозрение? Ну а если интерес проявлен к начальнику отдела Наркомата иностранных дел, в качестве которого я зарегистрирован в иммиграционной службе, – то с чего бы это? Чиновник, он и есть чиновник. Ну, прибыл в торгпредство полистать бумаги, так и что с того? Это же не повод, чтобы вот так плотно, пятью машинами, «вести» его? Может, мой бывший друг Орлов, осевший в Штатах, «стукнул», опознав меня по фотографии в анкете? Нет, это исключено! Тогда что же? Кто-то из соратников Троцкого успел просигналить из Москвы? Черт, ну и развелось нечисти на свете, уж и не знаешь, откуда последует удар!»