Текст книги "Путь мертвеца"

Впереди, у кромки катящегося вперед тумана, замелькали крошечные огоньки и протянулись тоненькие цепочки молний. Видно было, как между редкими группами кустов мечутся темные фигурки лучников и Огненных братьев. Внезапно завыл ветер, холодный и яростный. Клубы тумана вздрогнули и, будто испугавшись, отпрянули назад, на запад. Лишенные волшебного покрывала, вражеские стрелки и боевые маги стали похожими на тараканов, которых застигли на кухне. Они тоже стали суетливо метаться под взрывами огня и жалами молний, но потом собрались и дали Черным отпор. Сражение вступило в новую фазу.

Тем временем, Сорген увидел над Мешком пять больших красных шаров. Взмахом руки и криками он приказал кочевникам прибавить ходу. Они понеслись вскачь, сотрясая луг топотом тысяч коней и выбивая в воздух обильную росу. Фигурки противоборствующих стрелков и магов вырастали стремительно, достигнув размеров в полпальца. Туман бушевал, клубился за их линиями, в попытках двинуться дальше – но непрекращающийся ветер не давал ему этого сделать. Внезапно, сквозь вой ветра донесся противный, тонкий свист. В грудь одного кочевника неподалеку от Соргена ткнулась стрела, но пробить бронзовую пластину она не смогла и отлетела в сторону. Кочевник дико завопил и едва не вылетел из седла, под копыта скакавших следом лошадей – но удержался.

– Ого! – воскликнул Лимбул. – Как они могли выстрелить так далеко?

– Волшебство! – ответил Сорген. Сосредоточившись, он прикрыл отряд наемников защитным пологом – впрочем, если стрелы заколдованы сильным волшебником, то они могут пробить и его. Небо над головой стало зеленоватым из-за выросшего впереди и сверху воздушного щита. Через некоторое время из кучки кустов впереди выскочил человек в блестящей кольчуге и с отчаянным возгласом выстрелил в надвигающуюся конницу из арбалета. Стрела скользнула по краю зеленого неба и ушла далеко в сторону, никому не причинив вреда. Термез, скакавший со своим арбалетом в руках, с хохотом выстрелил в ответ. С расстояния в двадцать саженей, на скаку, наемник не промахнулся. Враг, дернув в воздухе ногами, улетел обратно в кусты. Несколько кочевников, ринувшихся на стрелка в надежде зарубить его, разочарованно завыли.

Сразу после этого на пути стали попадаться следы недавнего сражение передовых цепочек армий. Трупы и раненные, которые пытались найти спасение от смертоносных копыт орды. Вот тсуланец с торчащим из затылка острием стрелы висит на кусте, а невдалеке лежит другой, без головы и руки – вместо них остались только черные головешки. Дальше в пятне обугленной травы корчился вражеский колдун в меховой шапке с поломанным пером цапли. Он сложился пополам, сжимая руками засевшую в брюхе стрелу, и был мгновенно растоптан кочевниками.

Затем путь войску преградила глубокая балка, тянущаяся почти строго с юга на север. Ход пришлось сбавить, спускаясь вниз, к ручью, который тек среди густых зарослей орешника и крыжовника. Лошади неохотно пошли вперед, но потом, когда через мешанину ветвей были пробиты несколько проходов, дело пошло быстрее. На этом берегу ручья Сорген обнаружил пятерых тсуланцев и одного селер ормана, уставшего метать молнии. Это был довольно молодой человек в простых одеждах, с бледным лицом и светлыми волосами. Он сообщил, что вражеские стрелки и волшебники отошли, пытаясь снова скрыться в тумане, но на лугу они оставили заслоны, чтобы встретить поднимающихся из балки Черных. Как раз в это время нестройными и редкими группами кочевники стали взбираться от ручья наверх. Навстречу им полетели стрелы, и теперь они уже пробивали кожаные и матерчатые доспехи всадников. Один за другим зазвучали вопли – страха, гнева, боли. Кони карабкались по твердому, поросшему бурой травой склону, а под копытами у них катились убитые и раненые. Мелькнула яркая молния, раздался хлесткий удар. Над ручьем, кувыркаясь, взлетела оторванная конская голова и еще какие-то куски.

– Всем остановиться! – закричал Сорген. – Эй, болваны, сомкните ряды, подтянитесь и используйте щиты.

Кочевники перестали рваться наверх и стали выстраиваться в некое подобие кривой шеренги вдоль ручья. Сверху по-прежнему летели стрелы, но они были редкими и чаще всего попадали теперь в щиты. Сорген яростно схватил в кулак соколиные глаза и потряс ими над собой, крича, что было сил: "Заргел!! Заргел!!". Поток стрел сверху тут же иссяк. Сорген помчался вдоль строя кочевников, словно пытаясь заглянуть по очереди в глаза каждому из них. Приподнявшись на стременах, он кричал:

– Слушайте меня, рожденные безногими овцами! Сейчас мы поднимемся наверх и увидим перед собой врага, потому как он уже не далее, чем в четырех сотнях саженей от нас. Вы все, как один, броситесь в атаку, и каждый, кто повернет, будет иметь дело со мной. Я уверен, кому-то покажется, будто это лучше, чем сразиться с Белым отродьем, но я смогу быстро вас разубедить, поверьте. Мне известно, что все вы тут хуже сырого кизяка, поэтому жалости не ждите. Помните об этом и постарайтесь быть хорошими воинами. Иначе вы будете мертвыми воинами… – с последними словами Сорген выхватил Вальдевул и поднял его в воздух. Набрав в грудь побольше воздуха, он вытолкнул из себя могучий рев: – Ву-ур-р-рр! ВВУУУУРРРРР!

Вся шеренга кочевников, застывшая на несколько мгновений, которые длилась речь, после этого вопля ощетинилась мечами и копьями. Притихшие было, воины во всю глотку повторяли за колдуном боевой клич Страны Без Солнца: "ВУР!! ВУР!! ВУР!!!". Все разом, кочевники с воодушевлением поддали своим коням пятками и ринулись вслед за Соргеном, поведшим их в решительную атаку.

Дрожащая земля под копытами коней, прыгающие перед глазами шеренги разноцветных щитов, вопли раненых, упавших и тем самым обреченных на быструю смерть всадников. Справа и слева крики "Вур!", перетекающие один в другой, сладостный свист ветра в ушах и пение разрезаемого лезвием меча воздуха. Испуганные лица вражеских стрелков, не успевших отойти и найти себе укрытие, а потому быстро и безжалостно смешанных с землей. Позади оставались лишь бесформенные кучи окровавленного тряпья и искореженного металла. Не стой на пути орды!

Они неслись вперед, на проступившие сквозь туман ряды вражеской армии, суетливо выстраивающей оборонительные порядки, вонзающей в землю треугольные щиты, вытягивающей вперед копья. Их много, они готовы, они тоже жаждут крови… Сорген, приникший к шее Дикаря, словно какой-то рядовой кавалерист, вдруг понял, что здесь и сейчас, в течение небольшого промежутка времени, вся его армия будет уничтожена. Просто повиснет на этих многочисленных копьях, обвалится грудами мертвого мяса, превратится в искалеченных, жалких уродов, которых смеющиеся Белые добьют кинжалами.

А в следующее мгновение он увидел перед собой трех длинноволосых, белокурых красавцев, похожих друг на друга, словно капли воды. Шевелюры, не скрытые шлемами, развевались на яростном ветру, так же, как и ослепительно белые плащи; отполированные до блеска кольчуги серебрились в тусклом свете, словно рыбья чешуя. Каждый из Белых колдунов отличался своим цветом одежды: у среднего штаны и куртка были небесно-голубые, у правого – желтые, у левого – зеленые.

Сорген быстро оглянулся по сторонам. Кочевники неслись вперед с выкаченными глазами и красными от натужного крика лицами. Кто-то потрясал копьем, кто-то размахивал мечом, кто-то сжимал в руках лук с наложенной стрелой. Кажется, несмотря на всегдашнюю осторожную трусость, сегодня эти люди готовы были последовать за Соргеном прямо в лапы смерти. Хорошо… но глупо. Колдун бросил в рот маленький черный шарик и закричал громовым голосом, чтобы перекрыть жуткий грохот копыт и вой тысяч глоток:

– Гримал!! Уводи их в сторону! – и в тот же момент взлетел в небе, покинув седло мчащегося во весь опор Дикаря. Ветер ударил его в спину, как огромный молот, так что в первый момент Сорген потерял ориентировку и потратил несколько мгновений, чтобы взять полет под контроль. Конная лава под его ногами проносилась дальше, прямо на торчащие впереди копья. Могучий клич "Вур!" постепенно стихал и распадался на несколько нестройных хоров, а скорость несущихся лошадей начала немного замедляться. До строя противника оставалось не больше четверти льюмила; трое Белых в небе приближались, неспешно преодолевая сопротивление ветра.

Средний волшебник в голубых одеждах стал набирать высоту, явно направляясь к Соргену, остальные же двое, напротив, начали спускаться и разлетаться по сторонам с намерением заняться конницей. Сорген выставил перед собой меч, прижимая лезвие плашмя к ладони левой руки. С темной, будто бы покрытой пятнами поверхности клинка сорвались три молнии. К сожалению, они были не такими мощными, как хотелось бы… Голубой волшебник был готов к атаке, и поэтому молния соскользнула с него, как струя воды с камня, бессильно растворившись в воздухе под ногами. Двое его собратьев наоборот, были захвачены врасплох. Оба закричали, задымились и закрутились волчками в ворохах искр, сыплющихся от кольчуг. Впрочем, большого ущерба молнии им не причинили, зато этот удар заставил Желтого и Зеленого переменить первоначальное решение заняться конницей. Они тоже принялись набирать высоту, устремившись при этом к Соргену. Внезапно сзади, от покинутой ложбины, прилетел небольшой, но яркий сгусток огня, попавший точно в Зеленого. Волшебник снова закричал; его роскошные волосы обуглились, а одежда занялась пламенем. Беспорядочно кувыркаясь, Белый рухнул на землю и принялся кататься по ней, в каких-то пятидесяти саженях перед передовыми конями кочевников. Он находился как раз на полпути между атакующими и обороняющимися – но к тому моменту офицеры по команде Гримала замедлили бег орды и стали постепенно заворачивать ее налево, к открытому флангу войска Белых. Путаясь и сталкиваясь, теряя всадников, сброшенных неумелым маневром под копыта коней, кочевники смогли завернуть и помчались не на строй копий, а вдоль него, на расстоянии в полста саженей. Волшебник в зеленом подпрыгнул, чтобы взлететь в небо, но оказавшийся поблизости кочевник огрел его копьем, как дубиной. Схватившись за плечо, Зеленый тяжело ухнул обратно, к земле – и другие кочевники растоптали его конями.

Сорген видел это краем глаза, успевая держать на виду все сразу. Сам он поспешил атаковать Голубого, пока Желтый был еще далековато для настоящей схватки. Сфера Отчаяния была хорошим заклинанием, необычным и неожиданным для врага: в радиусе пяти саженей вокруг него исчезал воздух, так что жертва не могла дышать. Голубой замахал руками, от неожиданности выронив меч с синим лезвием, который успел вытащить. Глаза у него вылезли из орбит, пальцы принялись скрести кольчугу на груди. Все это он делал скорее от страха и внезапности, чем от нехватки воздуха, но какая разница! Как и то, что удерживать Сферу дольше пары десятков мгновений Сорген не мог. «Отпустив» голубого, к которому приблизился на двадцать шагов, он резко повернул навстречу Желтому. Маневрирование облегчалось тем, что ветер дул в спину; Белым приходилось гораздо труднее.

Бросив взгляд вниз и убедившись, что кочевники скачут вдоль строя энгоардцев, осыпая его стрелами, Сорген обратил все внимание на волшебника в Желтом. Тот, как видно, опасался противника, потому что сразу стал подниматься отвесно вверх. Он летел, обернувшись к Соргену лицом, и готовил какое-то заклинание. Колдун сформировал у него на пути плиту из сгустившегося воздуха – вернее, это была замороженная вода, содержавшаяся в воздухе. Квадрат серого льда, зернистого и тяжелого даже на вид. Желтый с разгону врезался в нее плечом и спиной, охнул и изогнулся дугой. Плита раскололась на части, которые стали валиться вниз; ледяная крошка усыпала тело белого волшебника с ног до головы. Пока он приходил в себя и пытался остановить беспорядочное падение, Сорген очутился рядом. Противник встряхнул головой, поднимая голову и обращая на колдуна полный гневного блеска взгляд голубых, словно весенние небеса, глаз. В следующий момент они, вместе с головой, отлетели в сторону, будто брошенный булыжник. Вальдевул с ревом очертил в воздухе широкую дугу. Шлейф крови тянулся за ним, яркий и дымящийся в холодном воздухе. Обезглавленное тело раскинуло руки и свалилось вниз. Со стороны казалось, что его толкает струя крови, бьющая из обрубка фонтаном, но почти сразу плащ, вздернутый порывом ветра, захлестнул рану и закрыл ее.

Наблюдать падание убитого врага было некогда – оставался еще один. Когда Сорген повернулся к нему, то увидел в небе новых участников сражения. С юга, от центра позиций Белых, летела плотная группа воинов с бронзовыми перьями на шлемах и в зеленых, как хвоя елей, плащах. С запада приближалась другая группа: три дайсдага с легкими копьями и щитами во весь рост, и один муэлан, скаливший в полете желтые клыки. И те, и другие были еще слишком далеко, чтобы присоединиться к схватке волшебников.

Последний уцелевший волшебник успел каким-то образом поднять свой меч из-под копыт скачущих под ним до сих пор лошадей. В отчаянии озираясь, он медленно поднимался вверх; ветер безжалостно рвал его разом поблекшие локоны и скручивал в спираль плащ за спиной. Волшебник с тоской и злостью бросил последний взгляд на приближавшихся воинов в зеленых плащах и что-то закричал на белом языке. Воздев над собой меч, он ринулся на Соргена. Это была безнадежная, безрассудная и обреченная на поражение атака. Белый волшебник просто бросился на противника, как новичок, впервые взявший в руки меч. Ударил прямо, без всяких ухищрений, на полную силу. Сорген подставил Вальдевул, позволив лезвию вражеского меча скользнуть вдоль клинка прочь от себя; потом выкрутил кисть, высвобождая Вальдевул. Одновременно колдун приподнялся чуть вверх, отчего меч самым кончиком раскроил надвое череп Белого. Из огромной раны на лицо хлынула темно-красная кровь. Последний крик волшебника захлебнулся; он задрожал, снова выронил свой меч и последовал за ним.

Последнее тело медленно, но потом все быстрее и быстрее полетело к земле. Вскоре оно упокоилось там, на взрыхленной сотнями копыт почве, которая уже лишилась жухлой травы. Конница ускакала прочь; миновав правый фланг энгоардцев, кочевники снова повернули, на сей раз на запад, словно бы собирались отступать. Кони их шли спокойным, неторопливым галопом, а всадники, напротив, были чрезвычайно возбуждены. Как всегда, они похвалялись подвигами и количеством убитых врагов – если судить по этим похвалам, все энгоардское войско за их спиной лежало мертвым.

К тому времени, как Сорген расправился со своими противниками, центры армий тоже сошлись в битве. Наступавшая тсуланская фаланга сшиблась с цветом войска Белых, которое тоже наступало вперед. Они сцепились плотно и страстно, как неистовые любовники и их лихорадило в приступе последней, смертельной страсти. Даже на расстоянии льюмила были слышны лязг металла, выкрики победителей и жуткие возгласы умирающих. В небе над центром мельтешили многочисленные фигурки, мелькали молнии и вспыхивали огненные цветки, но разобрать, кто побеждает, и побеждает ли хоть кто-то, было невозможно.

Еще дальше, едва видные в дымке, покрывавшей поле сражения, князья на левом крыле армии Черных подались и отступили под натиском войск Восходной провинции. Над ними в воздухе тоже шла битва, но там Сорген не смог даже разглядеть отдельных бойцов.

Казалось, две армии заполнили собой весь луг, как вышедшая из берегов река. Кругом, куда ни взгляни, кипела битва или маячили одинокие фигурки раненых и трусов, направляющиеся в тыл. Солнце, багровое, сжавшееся, медленно поднималось над горизонтом все выше и выше. Казалось, оно удивленно взирает на безумцев, размахивающих мечами и копьями.

На широком пространстве лесной опушки, на севере луга появилась большая группа конников в золотисто блистающих на солнце доспехах. Она наступала клином, нацеливаясь на повернувшихся к ним тылом кочевников; в это же время строй пеших энгоардцев рассыпался, пропуская вперед точно таких же конников. Сорген поспешно смазал веки мазью против иллюзий. После этого северный отряд исчез без следа, однако другой отряд оказался реальным. Присмотревшись, Сорген увидел также, что пеший строй на самом деле имеет в глубину гораздо меньше линий, чем раньше.

– Хитро, хитро! – пробормотал он и принялся за работу. Для начала он скользнул к земле, чтобы ветер не так сильно толкал в грудь, и догнал неспешно скакавшую к ложбине конницу кочевников. Самые догадливые из них уже заметили, что творится за спиной, и явно собирались мчаться прочь на всей скорости. Сделать этого им мешали те, кто ехал впереди – они пока ничего не видели. Обнаружив Соргена, некоторые хватались за луки и копья, но другие одергивали их и приветственно кричали "Вур!". Сорген раскинул руки, словно собираясь обнять всех сразу. После этого бледных лиц и согбенных спин убавилось.

– Гримал! – загремел голос колдуна, когда тот увидел капитана наемников в самой середине войска. – Сзади вас собираются атаковать вражеские всадники. Их немного, не больше двух-трех тысяч, но они хорошо вооружены и подготовлены. Не бойтесь тех, кто наступает с севера – это обман зрения, волшебство.

Поднявшись над скачущей ордой повыше, Сорген повернулся к ним всем телом, словно улегшись на сам воздух. По-прежнему с раскинутыми руками, он медленно обводил взором колышущиеся серые волны, обращенные вверх бледные лица. Еще более громко, чем раньше, он вещал:

– Пора вам показать, наконец, чего вы стоите! До сих пор вы сражались хорошо, но это была только разминка, главное еще предстоит! Вернитесь, и сметите с лица земли жалкую кучку облакопоклонников, которые пытаются вас атаковать. Затем мчитесь вперед, как прорвавший дамбу поток воды. Сметите их, смойте, уничтожьте и растопчите, вгоните в грязь, смешайте с гнилой травой. Победите!

Он снова взлетел в небо и оттуда принялся творить лимеро. На него снизошло вдохновение: ему казалось, что на зов приходят настоящие, живые воины, которые сотня за сотней появляются из ложбины. Кочевники в очередной раз повернули коней. Теперь они были вдохновлены и ощущали могучую поддержку колдуна. Некоторые заметили подмогу, появившуюся за спиной невесть откуда. Для кочевников иллюзорные воины были так же реальны, как и для врага.

Всадники в блестящих латах спешно выстроились в десяток неровных линий. Даже на расстоянии Сорген мог чувствовать неуверенность, царившую в их рядах. Это были не те солдаты, которые готовы сражаться как львы и умирать ради победы. Их будет легко победить.

Заложив в воздухе широкую петлю, Сорген повернулся навстречу солнцу. Оно поднималось все выше и выше, прибивая вниз блекнущие космы тумана. Волшебство белых сдавалось под напором не прекращавшегося ветра, оседая, отступая все дальше и дальше от рядов сражавшихся. Дальние холмы проступали из-под белой пелены, как обнажающиеся при отливе отмели. То тут, то там на них виднелись кучки всадников, спешно собираемые катапульты, крадущиеся в тыл калеки.

Обогнав набирающих ход кочевников, Сорген подлетел опасно близко к первому ряду энгоардской кавалерии: он двигался вперед неспешно, выставив пики с развевающимися флажками. Их цветов и гербов колдун не узнавал – это были солдаты с юга Империи, подданные незнакомых Высоких. Выглядели они грозно, как будто с каждым новым шагом обретали силу и уверенность. Тысячи султанов над шлемами колебались на скаку, латы ритмично бряцали, копыта мощных коней выбивали дрожь из земли. Из глоток несся клич: "За Облако! За Благого Бога!".

Сорген спустился на землю, встав на одно колено. В руках у него оказался большой лоскут льняной ткани, чистой, без всяких примесей, обильно измазанный землей. Даже травинки были вплетены в него для большей схожести с дерном. Расстелив его перед собой, Сорген взялся за ближние уголки и встряхнул.

– Имат, солдрел! Заррел аги кикроз! Земля, отзовись! Слейся с тканью! – зашептал колдун, повторяя заклинание раз за разом. Кусок тряпки в его руках колебался, перекатывался волнами, будто человек хотел как следует встряхнуть его, очистить от налипшего мусора. За пределами ткани земля вдруг вздрогнула тоже и застонала, как раненный бык. Сильный толчок ударил по пяткам Соргена; он оскалился в волчьей усмешке, сползшей к одному уголку губ. Еще яростнее он встряхнул свою волшебную тряпку, пока не увидел, что волны от нее идут теперь по дерну. Увеличиваясь с каждой саженью, они побежали от Соргена, как будто тот был брошенным в воду камнем. Полукружьем расходясь в сторону наступавшего врага, земляные валы всего через несколько мгновений достигли первого ряда энгоардцев. Никто не успел осадить коня, никто не смог отвернуть в сторону. Раздались нестройные крики, заблистало солнце на латных рукавицах, отчаянными жестами указующих на надвигающуюся опасность. Кони завизжали, строй сбился, застопорился, а потом волны достигли его. Кони и всадники взлетели к небу и повалились обратно, сталкиваясь, цепляясь друг за друга амуницией и сбруей. Глухой, раскатистый скрежет покатился по полю битвы, заглушая все остальные звуки. Энгоардцы, беспомощные, как дети, катились кубарем, теряли части доспехов, оружие, султаны ломались и превращались в бесформенные, грязные лохмотья. Те, кто смог каким-то чудом устоять, тут же взлетел и рухнул на гребне второй волны; потом была еще третья и четвертая, а за ними пятая и шестая. Превратив стройные ряды конницы в беспорядочное месиво барахтающегося на земле железа и плоти, волны пошли дальше, устремляясь к пехоте. Сорген взлетел повыше, чтобы уступить дорогу кочевникам и полюбоваться на дело рук своих. Вопящая "Вур! Вур!" уже в каком-то экстатическом исступлении, орда набросилась на энгоардцев и начала резню. Впереди пораженная зрелищем пехота безвольно наблюдала катящиеся на нее земляные волны. К сожалению, против пеших воинов это заклинание не имело такой ужасающей силы, да и кочевники были слишком далеко, чтобы немедленно воспользоваться преимуществом атаки сбитого с ног противника. Тем не менее, пехотинцы тоже валились с ног: щиты вылетали у них из рук, шлемы падали с голов, копья втыкались в соседей. Пережив все шесть волн, кое-кто не стал подбирать разбросанное вооружение и доспехи. Первые дезертиры, в ужасе оглядываясь, побежали прочь.

Сорген победно воздел руки, но тут же одернул себя и сосредоточился, разглядывая окрестности. Его заботило отсутствие серьезных магов, которые должны были попытаться защитить свои гибнущие войска. Неужели те три белокурых неуча – все, что они моги показать? Где многочисленные жрецы, что десятками толкались на базарной площади любого города, прославляя Бога-Облако? Неужели их не научили бороться за него с помощью боевой магии?

Как бы там ни было, вокруг было тихо и спокойно, если так можно сказать о небе над кипящей битвой. Кочевники, перемолов энгорадскую кавалерию, торопились к пехоте, поспешно и явно безнадежно выстраивающей ряды заново. Сорген поглядел на них оценивающим взглядом и понял, что пока его поддержки здесь не понадобится. Поддернув полы плаща, он снизился и полетел на поиски Ргола.

Перстенек бесстрашно парил на своих подушках над вершиной небольшого холма в близком тылу тсуланской фаланги, упрямо бодавшейся с пехотой Симы. Нижние поверхности пухлых подушек почти касались земли; на склоне холма, сжавшись и склонившись, стоял потный мужчина с закопченным лицом.

– Смотри, Сорген! – воскликнул Ргол, гневно тыкая пальцем в его сторону. – Это Ойомалли, которого я послал направо. Как ты думаешь, пришел ли он с вестью о победе?

– Вряд ли, ведь мне сверху было хорошо видно, что там творится, – ответил Сорген, все еще тяжело дыша после всех своих полетов и боя.

– Все верно. Он рапортует мне о катастрофе!

– Нас вот-вот опрокинут! – завопил Ойомалли. – Наши колдуны – не чета их волшебникам. Они гвоздят нас молниями и жгут огнем. Их отряды идут вперед, не глядя на стрелы и копья; стоит убить одного, ему на смену лезут все новые и новые!

– Ты как девица, впервые увидевшая сражение, – скривился Ргол. – Или сам не колдун? Под боком твоим течет полноводная река: разве не хорошее подспорье тому, кто хочет бороться с огнем?? Взгляни на Соргена – он, в отличие от тебя, прилетел доложить о победе!

– Победа не победа, но свой фланг я скоро опрокину… если за время моего отсутствия ничего не случится, – проворчал Сорген.

– Вот! – воскликнул Ргол. – А ты, скотина, почему бросил войска!? Лети обратно, и живым возвращайся только в случае победы.

Ойомалли, всхлипнув, тяжело поднялся в воздух и полетел на правый фланг. Петляя между холмами, он вскоре скрылся за верхушкой одного из них, повыше.

– Болван, – сокрушенно вздохнул Ргол, привставая и заботливо подкладывая под бок подушку потолще. – Конечно, у него нет наших с тобой талантов. Вот, в центре дерется мой лучший ученик, Низгурик – этот на самом деле достоин носить звание Черного Мага. Но не каждому, далеко не каждому дано обуздать олейз по-настоящему. Хех, зато есть кого использовать в качестве пушечного мяса без всякой жалости. Я не сомневаюсь, что Белые, в самом начале почувствовав слабину на правом фланге, станут давить там сильнее и сильнее, посылая туда волшебников и дополнительные войска. На самом деле, отряды прибелораннских князей – искусные солдаты. Они покажут Белому воинству, а тем временем…

– Слева будет настоящий удар? – спросил Сорген. Ргол до сих пор не раскрыл до конца всех своих планов на сегодняшнюю битву, словно не верил ни одному из орманов. – То-то там все на удивление легко дается.

– Да уж. Я думаю, Белые не знали точно, кто ты такой. Они не связали тебя с жутким Черным колдуном, переполошившим весь юг. Старые ворчуны Земал и Бейруб не уставали повторять, какой ты зеленый и никчемный колдунишка. Наверное, узнав, что слева будут кочевники и ты, Белые посчитали, будто там им нечего бояться. Даже если бы мы задумали нанести удар скрытым резервом, они рассчитывают успеть разгромить правое крыло. Ха-ха, что теперь думают их военачальники?

– Наверное, сейчас они быстро пошлют туда новые войска и волшебников, – сказал Сорген, тревожно всматриваясь вдаль. Он видел кочевников, слившихся с обороняющейся пехотой в одну кучу. – Возможно, в бой наконец вступит кто-то из Высоких… До сих пор я не видел никого из серьезных Белых волшебников.

– Беспокоишься? – со смешком спросил Ргол, смерив взглядом Соргена, висевшего над его подушками на расстоянии сажени. – Но на самом деле ты неправ. Высокие уже сунулись в битву и получили как следует.

– У меня были какие-то белокурые глупцы. Три штуки, похожие друг на друга, как капли воды, и давшие себя убить с легкостью цыплят.

– Братья Пилангеры, – довольно кивнул головой Ргол. – Они еще не были Высокими, но у их отца теперь не будет проблем с наследством – оставлять владения просто некому! Ты знал Лербана Вегтера?

– Вегтера? – Сорген наморщил лоб. Имя казалось знакомым. В памяти всплыла долговязая фигура с вытянутым, как у лошади, лицом. – Да! Один из тех, кто брал штурмом замок моего отца.

– Увы, над ним тебе мести не совершить. Не так давно его зарубили здесь, в центре. Квин Рорбан и Пурас Байдез тяжело ранены. Справа мертв один из князей, но один из Высоких тоже улетел к Облаку, счастливчик. А еще я лишился трех младших учеников. Ничего, не жалко – раз они дали себя убить… Расскажи, как у тебя дела в точности? Отсюда было не очень хорошо видно, да и отвлекаться приходилось.

Сорген вкратце рассказал, как происходило сражение на его фланге. Ргол непрестанно кивал вслед его словам и довольно улыбался.

– Очевидно, совсем скоро ряды энгоардцев будут смяты и побегут, но если дать кочевникам преследовать их, может случиться что-то нехорошее, – закончил Сорген, снова вглядевшись в кишащий черными точками, как разворошенный муравейник, луг. Всадники – я думаю, южане Юлайни – дали себя уничтожить не менее легко, чем те братья Пилангеры. Создается впечатление, будто Белые нарочно дают нам развернуться спиной к северу…

– Как ты думаешь, зачем? – вкрадчиво спросил Ргол. – О, я немного недооценил Нанью Сванда, мой друг. Он спрятал в кармане нечто большее, чем тупая стычка лоб в лоб, но к счастью, это ничего не меняет. В запасе у него осталось не более десяти тысяч воинов, а я же припас для последнего удара тринадцать – считая маленьких грязнуль Земала. Есть еще огненные твари Хойрады, которых она называет салмандерами; я ведь не зря держу их на севере, хотя они отчаянно нужны на другом фланге, дабы предотвратить катастрофу… Туда я пошлю только Бейруба и дро – в самом безвыходном случае. Тебе найдется теперь новая задача. К кочевникам, перемалывающим пехоту, я пошлю одного ученика. Скажи ему какое-нибудь кодовое слово, чтобы твои дикари послушались.

– А я сам?

– Отправляйся к тем, кто бьет баклуши в лесу. По-моему, вот-вот настанет время и для них, и тогда там ты понадобишься гораздо сильнее. Пока же веди их в обход вон того треугольного холма и вели приготовиться к жестокой схватке. Постарайся укрыть их лимеро.

Сорген коротко кивнул и немедленно полетел на северо-запад. Несмотря на действующее заклинание против лимеро, он долго не мог заметить засадное войско – так хорошо оно спряталось за деревьями. Лес там был густой, расположенный в болотистой низине. По опушкам на луга выползали клинья молодого осинника, тут и там валялись колоды гнилых стволов. Хорошее место, чтобы прятаться, но сражаться здесь конному войску было бы не очень сподручно. Оставалось надеяться, что кочевники успеют выйти на простор, прежде чем рядом появятся враги. В пути Соргена два раза пытались перехватить патрули дайсдагов, немедленно отстававшие, стоило им заметить перстень Ргола; кроме того, три шпиона-голубя пали жертвами пущенных Соргеном молний.

Наконец, после того, как он снизился до самых верхушек деревьев, лагерь Ямуги был обнаружен. Шесть тысяч кочевников сидели на влажной почве под сенью крон и глодали вяленую баранину, а их кони были спрятаны еще глубже, в самой дремучей чащобе. Тут же находилась Хойрада, с которой подобострастно беседовал Ямуга, выряженный красные одежды, блестящую посеребренную кольчугу и зачем-то сжимающий в руке свой знаменитый лук. Узнав, что пришла пора действовать, кочевник издал хриплый рев, радостно потряс руками и тяжело побежал, чтобы отдать приказания. Хойрада, напротив, мрачно выразила недоумение по поводу собственного бездействия.

– Битва еще далека от завершения, – пожал плечами Сорген. – Придет и твое время, а когда – решать Рголу.