Текст книги "S-T-I-K-S. Тарч"

Глава 2
Кирилл

Не дожидаясь Максима, Кирилл прошёл на кухню.

– Вода есть? – он оглядел комнату тяжёлым взглядом.

– Из фильтра налей, – хозяин квартиры догнал соседа, вытер рот подвернувшейся тряпкой и смахнул с глаз выступившие от тошноты слёзы.

Кирилл наполнил стакан, сел на пол, облокотившись спиной на шкаф, и стал аккуратно, но жадно пить.

– Кирилл, что происходит, ты в курсе?

– Зомби-апокалипсис. Ты что, фильмов не смотрел? – Кирилл, не вставая, дотянулся до стола и поставил стакан.

– Это что, там – зомби? – в другое время Максим отнёсся бы к подобному заявлению исключительно с иронией, но увиденное на лестничной площадке не оставляло поводов для шуток.

Кирилл ответил вопросом:

– Оружие есть?

– Да откуда? Ты же знаешь, что нет.

– Плохо. Так что твои? – Кирилл сделал движение, как будто хотел заглянуть за косяк дверного проёма, в сторону зала и спальни.

– Уехали вчера в обед, в деревню. Отвёз их обоих, и Надю, и Катю. Завтра за ними планировал.

– Ясно. Хорошо.

Кирилл замолчал, уставился в стену и о чём-то задумался.

– А у тебя Лена там? – Максим кивнул в сторону квартиры соседа.

– Лены нет.

– Тоже уехала?

– Нет.

– А где?

– Нет её больше.

– Вы что, всё-таки разошлись?

– Макс. Её больше нет. Вообще.

Кирилла с Леной нельзя было назвать счастливой парой. Начинался их роман ярко, на зависть подружкам, даже немного напоказ. Высокий, спортивный, успешный по меркам их города Кирилл, получивший в компании очередную, какую-то совершенно запредельную для своих двадцати пяти лет, должность, умел красиво ухаживать, работая скорее на публику, чем от большого желания угодить избраннице. Лена, первое время для вида строившая из себя недотрогу, с головой окунулась в новый роман, по-женски забыв предыдущие неудачные любовные опыты и даже первый брак, закончившийся через полтора года невнятным, не вызвавшим никаких эмоций разводом. С бывшим мужем, да и со всеми бывшими девушка отношений не сохранила, друзьями не оставалась, старательно пестуя плохие воспоминания, чтобы в следующий раз, как она говорила, «не нарваться на такого же козла». Кирилл же предстал настоящим рыцарем в сверкающих доспехах: умный, элегантный, предупредительный. Приходил с цветами, приглашал в кино и кафе, очаровал подружек и даже маму, пожалуй, и научившую дочку относиться к мужчинам с недоверием, а к отношениям подходить с сугубо прагматичной стороны.

Полугодовой конфетно-букетный период органично и ожидаемо закончился предложением руки и сердца. Произошло это на свадьбе подруги, под музыкальный аккомпанемент и фейерверк, и Лена ответила незамедлительным согласием. Но как нередко бывает, совместная жизнь после свадьбы обернулась для влюблённых – Максим иногда думал, что они оба были больше влюблены в самих себя, чем друг в друга – чередой непонимания и бытовых проблем. Не то, чтобы Лена хотела красивой жизни и бежала от «бытовухи», и не то, чтобы Кирилл не хотел идти на компромисс; но непрекращающиеся трения вокруг банальных, казалось бы, вещей, преследовали пару постоянно. Кирилл несколько раз уходил из своей же квартиры, демонстративно собирая вещи и снимая жильё посуточно в соседнем доме, куда тут же звал Максима отмечать очередной виток свободной жизни. А потом, после недели пьянства и страданий, возвращался к единственной и ненаглядной. Лена к маме не уезжала даже после самых больших и обидных ссор, понимая, что ей возвращаться будет не так просто; но и не скрывала, что в жизни муж оказался намного более ленивым и безынициативным, чем казался в период ухаживаний.

Постоянные трения, ссоры, уходы и возвращения съедали не только силы и нервы, но и годы. Дети укрепляют брак, иногда склеивая совершенно распавшиеся отношения, но за десять лет совместной жизни, изрядно подпорченных чередой семейных кризисов, Кирилл и Лена так и не решились завести ребёнка. А теперь оба были не уверены, что это им вообще нужно. Последний год пара балансировала на грани развода, но каждый раз, когда Кирилл напивался и начинал откровенничать с Максимом, безграничная любовь к хорошей, но стервозной и изрядно надоевшей жене была главной темой вечера. Так и жили: Лена жаловалась на мужа Наде, а Кирилл изливал душу Максиму.

– Она напала на меня. Я спал ещё. Ничего спросонья не понял, – неожиданно начал рассказывать Кирилл, вырывая Максима из воспоминаний. – Вцепилась в руку зубами, да так, что у меня чуть глаза на лоб не полезли. Я оттолкнул, выругался, говорю, ты что, совсем с ума сошла? А она на меня даже не смотрит. Ну… то есть, смотрит, но не так, как когда слушают, а только чтобы снова напасть.

Кирилла говорил медленно, делая между фразами большие паузы, словно воспоминания давались ему с трудом.

– Ору на неё, а она снова на меня бросается. В бедро вцепилась и пытается укусить. Представляешь? Я её снова толкнул. И вдруг, знаешь, чувствую: вот он, повод. Сколько лет ей вмазать хорошенько хотел. Так, чтобы звёзды из глаз, и губы в кровь. Но нельзя, она же женщина. А тут повод – лучше не придумаешь. С кровати соскочил, с другой стороны, а она в обход пошла, снова напасть.

Голос у Кирилла начал срываться, но пока было непонятно, от чего это – от ярости или наворачивающихся слёз.

– И глаза у неё, знаешь… такие… отсутствующие. Вроде и на тебя смотрит, а как будто стекляшки вместо глаз. Круглые стеклянные глаза… Ну, я и решил вмазать ей хорошенько. Пусть в себя придёт. Подходит она, и я влепил ладонью в скулу. Кулаком хотел, но потом подумал, могу ведь и шею сломать.

Кулаки у Кирилла действительно были внушительного размера, а поставленным ударом он мог вырубить и некрупного мужика.

– У неё голова, знаешь, так мотнулась, вместе с плечами, а она даже не замедлилась. Подходит, за лицо и шею хватается, зубами тянется. Я понял – дело плохо. Пнул её в живот, повалил, ударил несколько раз, чтобы не дёргалась. Затихла. Руки и ноги простынёй связал, не отходя от кассы. Поднял на кровать, положил на спину и, пока она в отключке – пошёл в скорую звонить. Ну, а куда ещё? Не в ментовку же. Они сразу заметут. Хотя скорая всё равно сообщит им, и всё равно заметут. Ну, хоть время будет жену в порядок привести.

Рассказывал Кирилл, сидя на полу, но при этом старательно изображал происходившее жестами и движениями тела.

– Вышел на кухню. Свет включаю – нет. Воду включаю – нет. Из холодильника всё выворочено. Из морозилки, видно, мясо вытаскивала, уже в бессознанке. Грызть пыталась. Вернулся в спальню – Лена в отключке. Решил наверх подняться, к Владу. Ну, к этому, из сто семнадцатой.

– А что ко мне не стукнулся?

– Да твоей машины на парковке нет.

– Точно. Я же её на улице поставил. На парковке у дома места не было.

– К Владу стучусь – тихо всё. В сто восемнадцатую стучусь – там пара пенсионеров живёт. Ну, ты их, вроде, знаешь. Дверь открыта. Я прошёл. Деда не видно, а бабка на полу под столом валяется. Меня услышала, на колени поднялась. Башкой об стол шваркнулась, думал, разобьёт себе черепушку. Она ползёт ко мне и урчит, у-у-у-ур-р-р-р-р, как кошка, у которой еду отбирают. Лицо всё в крови. Глаза стеклянные, в точности, как у Лены. Ну, я и начал соображать, понимаешь, да? Двери прикрыл и свалил к себе.

– Надо было всё-таки меня разбудить, – раздосадовано махнул рукой Максим, – Вместе бы что-нибудь придумали.

Кирилл рассказывал дальше, словно не слышал слов друга.

– Вхожу, слышу, Ленка в спальне урчит. Прям как та бабка. Пришла в себя, учуяла, как я по квартире хожу, и бесится от бессилья. Я подошёл, чтобы глаза лучше рассмотреть. Руку на голову положил, а она извернулась и в ладонь зубами вцепилась. Я, можно сказать, на рефлексах снова врезал, отрубил. А сам сел рядом и начал думать.

Кирилл начал загибать пальцы на руке.

– Связи нет. Воды нет. Света нет. Газа нет. Ленку в какого-то зомби превратилась, словно из телевизора вылезла. Я на неё смотрю и, знаешь, так прям комок к горлу подкатывает. Но головой понимаю – это уже всё, насовсем. Не вылечить и не исправить. Потому что не человек она больше.

– А кто тогда? – голос Максима предательски дрогнул. Выглядеть трусом перед другом не хотелось, но Кирилл и сам не пытался скрыть растерянность и страх. Всегда прямой как струна, подкачанный, улыбчивый, приветливый и уверенный в себе парень сейчас, хоть и хотел казаться злым и решительным, но был явно растерян.

– Я сам долго не верил. Попробовал её одеть, чтобы не в одних трусах в больницу ехать. Натянул джинсы. Начал блузку надевать, а потом бросил. Понял, что смысла уже нет. Оставил её, связанную, лежать, сел рядом и начал думать, что делать дальше.

Кирилл рассказывал, а у Максима снова разболелась голова. В висок неотвратимо вворачивалось медленно вращающееся сверло. Вернулись все прелести похмелья: сухость во рту, слабость в мышцах, туман в голове. Снова захотелось спать или хотя бы положить голову на подушку. Опершись на стену, Максим сел на пол напротив Кирилла и старался не отключиться.

– Подошёл к окну, – продолжил рассказ Кирилл, уже более спокойным тоном. – А там полный двор зомбаков. Представляешь? Кто ползком, кто ходит еле-еле. Ну, и пока они меня не просекли – решил пройтись по подъезду, живых поискать. Я же не превратился в зомби? Значит, и другие должны быть. Выхожу в подъезд, а бабка та, которую я в сто восемнадцатой нашёл, прикинь, сползла по лестнице и ждёт меня. Так на карачках и стояла, видать, всё время. А мне уже всё равно.

Кирилл отчаянно махнул рукой, иллюстрируя то, как он простился с правилами и условностями цивилизации.

– Зомби-апокалипсис! Делай что хочешь и спасайся кто может! В голову ей топором засадил, пнул, чтобы упала, и вверх пошёл. Кровищи от неё было, как будто не бабке голову разбил, а хряка здорового заколол. Ты колол когда-нибудь свиней?

Максима передёрнуло. Он отрицательно махнул головой, но Кирилл снова не обратил внимания на ответ.

– Заходил во все открытые квартиры. Ещё двоих зомби нашёл. Таджик какой-то между балконом и спальней заблудился на восьмом. В комбинезоне строительном. Видать, гастарбайтер, по найму ремонт делал. И девка одна, молодая, из своей комнаты выбраться не смогла. Она, кстати, двух кошаков своих сожрать успела и бегала по комнате вполне бодро. Чуть не укусила меня. Хорошо, я снарядился перед выходом – был в перчатках и в кожаной куртке.

– А в закрытые двери стучался?

– Поначалу да. Но оттуда начали зомбаки ломиться. Я так понимаю, кто из квартиры успел выбраться, пока в сознании, сейчас на улице ходят. А кого сразу накрыло, по квартирам валяются. Они, знаешь, когда никого не видят и не слышат – как будто залипают на одном месте. Постоят, переместятся и снова залипают.

Мужчины помолчали, каждый о своём. Максим не стал спрашивать, что в итоге случилось с Леной. Убил её Кирилл или нет – большого значения не имело. Были гораздо более важные вопросы: что происходит, и что делать?

Предложенное Кириллом незамысловатое киношное объяснение подходило ко всему. В него можно было поверить, но ведь не сами по себе люди начали превращаться в зомби? Что послужило началом? Почему превращаются не все? Типичное развитие зомби-апокалипсиса в кино и книгах происходит за счёт передачи вируса во время укуса. Но людей в закрытых квартирах точно никто укусить не мог, а значит, причина заражения была в другом.

– Кирилл, ты вчера бухал?

– Да, так. А что?

– Ну, пил?

– Пил. Пятница же. Мы с Ленкой поругались, вдрызг. Я плюнул на всё, сходил, взял поллитру, в три стакана её победил и спать.

– Да вот я тоже вчера выпил. Пива, правда. Может, кто выпил, того эта зараза не берёт?

– Да кто его знает. А у тебя есть ещё? Руку бы обработать, Ленка же укусила.

Максим достал из холодильника почти пустую оставшуюся ещё с новогодних праздников бутылку водки и передал её соседу. И пока тот обрабатывал рану, снова спросил:

– А с какого хрена это вообще началось?

– В смысле?

– Ну, все эти зомбаки.

– А… Началось… Да откуда я знаю. Говорю же, спал.

– А что думаешь? Люди в закрытых квартирах в зомбаков превратились. А мы с тобой – нет.

– Нас не укусили ещё, – уверенно сказал Кирилл, а потом, посмотрев на свою руку, добавил: – Достаточно сильно, чтобы заразить.

– А их кто укусил? В закрытых квартирах?

– Да не знаю я, что ты пристал? Оружие химическое, наверное. Или воду отравили.

– Бактериологическое.

– Что?

– Оружие говорю, бактериологическое, а не химическое.

– Хрен редьки не слаще. Я начало проспал.

– Я тоже, получается. С час назад всего проснулся.

– Серьёзно? – Кирилл удивлённо посмотрел на Максима. – Мы, получается, с утра оба спали – и оба не заразились. Может, в этом и есть причина?

– Вполне… – после некоторых раздумий сказал Максим. – Но двое – это маловато для выводов. Хотя попадание стопроцентное. Я так понял, ты живых больше не нашёл?

– Нет. Наташка ещё была живая, видать. Которую на площадке у нас сожрали. Я не слышал, когда это произошло.

– Ты говоришь, полный двор зомбаков. Я, как проснулся, смотрел, – Максим с трудом поднялся и подошёл к окну. – Там пусто. А потом монстр здоровенный появился. Женщину – она живая была – догнал и сожрал. Но это всё, больше никого.

Кирилл тоже встал и сделал шаг к занавескам.

– Поначалу их было много. А потом появились здоровяки. Огромные такие, очень сильные монстры. Ты, наверное, одного из таких видел. Едва первый пришёл – обычных зомби как корова языком слизала. Даже те, кто ходить не мог – и те уползти пытались.

Кирилл показал пальцем на детскую площадку.

– Да ты не рассмотрел, вон, глянь, под лестницей один валяется. Его здоровяк догнал, опрокинул, кусок из ноги выдрал и оставил подыхать. Трое вон там, – Кирилл снова указал, теперь в дальний конец двора: – лежат. То ли сдохли, то ли затаились. Они туда от здоровяка прятаться уползли и затихарились, не двигаются.

– А здоровые эти – что, они ушли? – Максим рыскал взглядом по двору, пытаясь отыскать затаившихся монстров.

– Они, я так понял, живых ищут. Несколько раз в окна запрыгивали. Сходу раму выламывают. Видать, если услышат или увидят кого-то. Изредка зомбаков жрут, но, видать, совсем от голодухи. Или от злости.

Звук открывающейся входной двери заставил их синхронно вздрогнуть. В первую секунду показалось, что открывается дверь в их квартиру, но потом стало ясно – это соседняя. Прозвучало тихое глухое урчание. Кирилл прошептал:

– О, Димчик выбрался.

С непосредственными соседями через стенку Максим за три года так и не подружился. Здоровался, улыбался, и даже пару раз получалось поговорить – но дальше дело не шло. Казалось бы, семейные люди, приветливые и улыбчивые, простые на вид, как пять копеек, но контакт не устанавливался. Дмитрий, коренастый невысокий мужчина, работал где-то слесарем, зарабатывал немного, а потому семья вот уже много лет продолжала кататься на старенькой «десятке». Его жена Ирина работала медсестрой в одной из частных клиник города. Они были похожи друг на друга: приятные люди, всегда поддерживающие разговор, если Максим начинал его первым – но при этом молчаливые, сами на контакт дальше традиционного «здравствуйте» не идущие. Их дети, два сына под стать родителям, тенями проскальзывали в подъезде, пробегая куда-то по своим делам, изредка здороваясь и с улыбкой отвечая на приветствие. Имена детей не помнил никто, даже общительный Кирилл. Если Дмитрий или Ирина о них когда-то и рассказывали, то так давно, что все забыли, а переспрашивать было неудобно. На бытовые же вопросы, мол, как дела в школе, не болеют ли – отвечали односложно, не жалуясь на сыновей, но и не нахваливая.

С особенностями соседей Максим быстро смирился. Хотелось бы подружиться со всеми, собирать на праздники полный дом народа – а ещё лучше, как делали его родители в небольшом дворике многоквартирного двухэтажного дома, накрывать стол прямо на улице, под навесом. Но жизнь в многоподъездной высотке шла по своим правилам. Здесь мало кто знал друг друга, да и узнавать не стремился. Люди по утрам в строго определённое время выходили из квартир, молча, задумавшись о дневных делах, спускались в лифте, пробегали последний лестничный пролёт, садились в машины и уезжали, не задерживаясь у подъезда и, зачастую, даже не здороваясь друг с другом. В сорока шести квартирах подъезда жило примерно человек сто, а то и больше. Максим вообще сомневался, что сможет запомнить все их имена, даже если они будут общаться постоянно. Но на деле оказалось ещё хуже – некоторых жильцов подъезда он не видел ни разу из-за несовпадения времени их вбегания-выбегания с выходом Максима на работу и приходом с неё.

– Зомбак? – как можно тише спросил Максим у Кирилла.

– А кто ж.

– Дима? А может быть, Ирина?

– Да не. Женщины урчат по-другому. Этот как пёс крупный. А девки – как кошки, тоньше и громче.

– Что делать будем?

– Мочить надо. Если он тут залипнет – из квартиры мы не выйдем. А начнёт шуметь – с улицы привлечёт толпу. Или здоровяка. Сам говоришь, один где-то здесь трётся.

Кирилл кивнул Максиму в сторону коридора, и они подошли к входной двери. Кирилл встал в стойку, замахнулся топором и шепнул одними губами: «Открывай». Первый удар прошёл мимо. Кирилл не рассчитал расстояние, перевёл замах вниз и неловко ударил по диагонали, не дотянулся и звонко впечатал топор в стену, сбивая брызги штукатурки. Зомбак моментально развернулся – слишком быстро, намного быстрее своих собратьев – и бросился в атаку. Кирилл отшатнулся, стараясь избежать захвата, почти успел, но мертвяк схватился за левую руку и потянул вниз, наваливаясь всем телом.

– Закрывай! – еле сдержав крик, хрипло рыкнул Кирилл, и Максим попытался захлопнуть дверь. С первого раза не получилось – зомби крепко сжимал руку, то тянул её на себя, то пытался навалиться внутрь.

– Укусит же! Открой! – Максим приоткрыл дверь на треть, и Кирилл, воспользовавшись замешательством нападающего, опустил топор ему на голову. Удар получился слабым, да и зомби успел увернуться, но Кириллу удалось воспользоваться возможностью и вырваться из захвата. Он отдёрнул руку, отскочил, и Максим захлопнул дверь.

– Сильный, чёрт, – изрядно потрёпанный Кирилл размышлял, что делать дальше.

– Придётся отсиживаться?

– Да сейчас! Он нас уже увидел, теперь не отстанет. Расшумится – тут полгорода соберётся. Непонятно, как до сих пор никто не прибежал. Видимо, распугал твой здоровяк всех, и сам свалил.

– Что тогда делать будем?

– Надо его на расстоянии подержать, пока я ударю. Есть палка какая-то?

– Насколько длинная?

– Метр-полтора, только заточить придётся.

– Лыжные есть палки.

– Давай.

Через пару минут мужчины стояли у двери во всеоружии.

– Только сразу двумя упрись, а то соскочит.

Кирилл толкнул дверь, отошёл на шаг, и Максим подался вперёд, выставив палки. Не разбирая дороги, зомбак бросился в атаку, наткнулся на препятствие и на секунду завис, пытаясь понять, что его остановило.

Кирилл сумел воспользоваться преимуществом. Четыре удара подряд свалили мертвяка, и Максим, когда тот начал оседать, пинком отправил тело подальше от двери.

– Какие у тебя планы? – спросил Кирилл, когда они вернулись на кухню.

– Хотел у тебя спросить. Надо выяснить как-то, насколько это всё серьёзно. Как далеко ушло. Где полиция, где войска – наверняка уже стягивают к городу, окружают кольцом.

Сосед посмотрел с сомнением.

– Думаешь, это только здесь? У нас?

– Надеюсь. Мои в деревне же. Надо туда добраться.

– Такая же история. К родителям хочу, в Сосновку. Это ещё пятьдесят километров от твоих. Давай собираться, больше здесь торчать нечего. Я уже снарядился, сейчас рюкзак притащу и ружьё. Соберись по-быстрому, в рюкзак свой небольшой, коричневый, покидай: сменку, воду и продуктов на день. Меч свой возьми кладенец, и щит.

В зале на стене у Максима действительно висел одноручный меч с небольшим щитом – подарок от друзей на юбилей. Почему был выбран именно этот подарок, никто объяснить так и не смог, только сказали, что меч – он прямо настоящий, кованный кузнецом по древним старинным рецептам. А потому подарок обошёлся им в кругленькую сумму и должен храниться, как и подобает, на самом красивом месте.

После недолгих уговоров Максим закрепил оружие на стене, не в красном углу, но всё же – всегда можно полюбоваться. В руки его хозяин с тех пор, правда, так и не взял, и навыки владения мечом так и не освоил. Однако, «настоящий кованый меч» – это явно лучше, чем лыжная палка или дубинка, и даже лучше ножа – если сражаться не придётся в совсем уж узких коридорах.

Собрались быстро.

– Спустимся вниз, – уверенно описывал Кирилл свой план. – Только ты снова там не протошнись, а то мы так никуда не уйдём. Тряпкой, что ли, лицо замотай. Внизу в подъезде станешь в дверях, чтобы вдвоём не бегать и не мешаться. Я добегу до машины, заведу и подгоню сюда. Ты мухой залетаешь на пассажирское – и рвём когти. Медлить, думаю, не стоит. Поедем сразу на край города, по проспекту. И оттуда в поля. Я там дороги знаю, выйдем на трассу километров через пять.

– Зачем в поля-то?

– Чтобы по улицам не мотаться. Тут до трассы – минут пятнадцать ехать. Без светофоров и помех – семь. На дорогах наверняка куча брошенных авто, так что – десять. Зачем такие проблемы, если мы через три можем унестись в закат от этих уродов?

Вниз спустились без проблем. Двор казался пустым, и только издали доносился чей-то рык, судя по отдалённости – пока не опасный. Кирилл осторожно прошёл первые метры до машины: припарковаться вчера, как назло, удалось только в конце дома; а оставшиеся пробежал, не ускоряясь, чтобы не топать и не шуметь, но преодолеть расстояние как можно быстрее.

Движок «Volkswagen Tiguan» с неплохой шумоизоляцией в пустом затихшем дворе взревел, как реактивный самолёт. Кирилл, не теряя времени, сходу вывернулся с парковочного места. Максим застыл, что называется, на низком старте, но тишина двора снова была нарушена – на этот раз звоном разбитого стекла и грохотом выбитых оконных рам. Откуда-то из квартиры последнего подъезда, с высоты третьего-четвёртого этажа, выпрыгнул, сопровождаемый звездопадом осколков, здоровенный монстр метра полтора в холке. Он приземлился на все четыре лапы, и, отпружинив навстречу набирающей скорость машине, запрыгнул ей на капот.

Было видно, как Кирилл резко рванул руль вправо, потом влево и, пытаясь скинуть монстра, ударил по тормозам. Но зверь так комфортно расположился на машине, словно держался когтями прямо за металл капота. Он поднял лапу и ударил через лобовое стекло. Кирилл даже не успел вскрикнуть. Монстр вытянул его на себя, сбросил с машины и впился пастью в живот.