Текст книги "Хитрый Тим – зимняя сказка"

Игорь Федоров
Хитрый Тим – зимняя сказка

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

© Студия иллюстрации «Красный Лис»

* * *

Глава 1. Наступление зимы

Зима прокралась в лес потихоньку за спиной мокрой хитрюги по имени осень.

Вначале незаметно скукожились дни. Ветерок, по утрам так приятно ласкавший нос лисенка Тима по прозвищу Хитрый, окреп, возмужал и играючи срывал пожелтевшие листья дубов и кленов.

Друзья, помните Тима? С ним, его семьей, друзьями и приключениями вы знакомились в первой книге о находчивом лисе – «Хитрый Тим».

Мы простились с маленьким героем еще жарким летом, когда Хитрый в компании своих неразлучных друзей спас лес от пожара. Но, как известно, все хорошее рано или поздно проходит. Прошло и лето, полное забав, игр и всяческих приключений. Настало время, которое все порядочные звери (а лисы считали себя именно таковыми) предпочитали проводить «у себя» в норах.

Даже Герда, старшая сестра Тима (известная гулена, как называла ее бабушка), и та облюбовала место справа от очага. Отец дремал в кресле, мама и бабушка неспешно сновали, занятые домашней суетой, а маленький Микки, обычно шустрый, подлез к деду, прижался и затих.

– Э-х-хе, – горестно зевнул Тим. – и почему в жизни все так несправедливо?

Лисенок лежал в любимом углу, уложив мордашку на лапы, и размышлял.

– Интересно, почему лето такое короткое, а осень – наоборот? Тянется без конца, как рассказы деда об охоте. Вот было бы здорово, если сделать осень короткой, как хвост зайца, а лето длинным, как … как? Как речка?

– Речка? – удивился дед, и Тим понял, что нечаянно тявкнул вслух. – Причем тут речка? Я толкую, о том, что на зимней охоте тропу надо выбирать пошире, а если бегать по полю, то там, где крепкий наст. А он – речка!

– Конечно, дедушка! – Тим предпочел согласиться сразу, дабы избежать длинной и нудной морали.

– А по реке можно бегать, только когда лед станет крепким, – Седой лис продолжил наставления. – и полыньи избегать. Сколько нашего брата под лед провалилось! И не сосчитаешь! А все почему?

Тим вытаращил глаза, изображая интерес.

– Потому что старших не слушали! – изрек дед. – Скажите спасибо, что у вас есть я. Слушайте, да на ус мотайте.

– Спасибо, дедушка! – промяукал маленький Микки, дедов любимчик и подлиза.

– Эка невидаль. По льду бегать, да в прорубь не попадать. Тоже мне, – наука. – Тим бурчал тихо под нос, поскольку высказать такое деду было чревато болезненным наказанием.

Дрова, выстреливая в очаге, щедро отдавали тепло, а дедушкины россказни убаюкивали лучше любой колыбельной.

Тим почувствовал, как веки стали тяжелыми, немного посопротивлялся из упрямства, и провалился в сон.

А снилось лисенку, что именно по его, Хитрого Тима, желанию, лето стало длиннющим, а осень и зима совсем короткие – буквально на пару дней.

Несся лисенок стремительно по широкой тропе, а вокруг цветы, – такие яркие, и бабочки, – такие огромные, каких в лесу отродясь никто не видывал.

– Вот какой лес стал красивый! Все благодаря мне! Как же иначе? Это же я придумал длинное лето!

На поляне, вроде и школьной, но почему-то особенно прекрасной, собрались все звери леса.

Тим, конечно, понимал, что собрались из-за него, но виду не подал.

Первым разумеется высказался, медведь.

– Должен сказать вам, друзья, что нашему лесу исключительно повезло. Только у нас есть такой замечательный лисенок – Тим. Он сделал наше лето таким длинным. Как … как…

– Речка? – мяукнул кабан Тумос, но почему-то голоском Микки.

– Какая речка? Причем тут речка? – возмутился медведь, но уже голосом дедушки. – Я тебя спрашиваю?

В прекрасный сон Тима ворвался скрипучий голос Седого Лиса, испортив всю торжественность момента.

– Тим! Просыпайся! – дед будил старшего внука не громко, но настойчиво.

– Дедушка! Я не сплю совсем! – встрепенулся лисенок, окончательно прощаясь с очаровательным видением.

– Видишь? Микки уснул. Бери брата, неси в кроватку. – Дед выдавал команды, ласково глядя на улыбавшегося во сне малыша.

Тим, прогоняя остатки сна, поплелся исполнять поручение. Перенося младшего брата, Тим все размышлял о несправедливости судьбы.

– Конечно, Тима можно будить ради малыша. А в моем сне лето было таким замечательным… Эхе-хе.

Горестно вздыхая, лисенок уложил брата, не забыв, впрочем, хорошенько укутать его одеялом. Затем запрыгнул в свою кровать, немного подумал о своей сложной судьбе, помечтал о длинном-предлинном лете и заснул.

Наутро, ни свет ни заря, проснувшийся Седой Лис едва смог отворить наружную дверь, заваленную выпавшим за ночь снегом.

В лес нагрянула зима.

Глава 2. Как накормить друга или так зажигаются звезды

Обычно зимой мать строго ограничивала прогулки детворы, и причины для этого имелись.

Это и хитрые ловушки на тропах, и следы на снегу, – по ним охотники легко отыскивали мелюзгу, – и мороз, от которого, порой, не спасала даже пушистая лисья шуба.

Но сегодня, в день первого, настоящего снега, удержать Тима дома было из области фантастики.

Хитрый так скулил и просился, что разжалобил даже обычно непробиваемого Седого Лиса.

– Отпусти парня, что ли, – проворчал матери дед, – ничего с ним не случится. Я его всему обучил. Справится, если что.

Тим не понял, что «если что», но на всякий случай подвякнул.

– Мамочка, Я справлюсь. Пусти погулять. На минуууууточку!

– Знаю я твою минуточку! – огрызнулась бдительная лиса. – Ладно, беги, но, чур, только вокруг норы. И на полчасика. Не дольше!

– Спасибо, мамочка! Не дольше!

Последнее обещание лисенка донес из-за входной двери холодный ветер.

Это было чудесное зимнее утро.

Легкий морозец, высушив воздух, принес избавление от осенней слякоти. В тех местах, где солнце пробилось сквозь густую зелень елей, искрами переливались белоснежные сугробы.

Судьба вмешалась в планы Тима беспардонно и сразу.

Едва Хитрый удалился на сотню шагов от норы, как тонкий слух лиса уловил писк, отдаленно напоминавший плач.

Пищащий сидел за высоким сугробом, в который за ночь превратился куст жимолости. Плакал толстый-претолстый еж Фикулькевич, которого все в лесу звали просто – Фиксом.

– Ты чего ревешь? И почему ты, Фикса, не спишь? – Тима оба вопроса живо заинтересовали.

– Не могу я уснуууууть! Не получаааетсяяя!!!! – гундосил еж в перерывах между вытиранием сопливого носа.

– Как это? – озадаченный Тим даже забыл о прогулке. – Сейчас зима. Ежи спать должны. Это ж, типа, инстинкт?

– А я не могуууууу. Потому что я голодный!

Из краткой беседы, сопровождаемой горьким плачем ежа, Тим выяснил: вся многочисленная семья Фикса наелась и уснула до весны. А толстый Фикс, проснулся, «подмел» оставшиеся запасы, чем только разгулял аппетит, и все. Уснуть больше не смог. От голода.

– Дела… – лисенок задумчиво теребил кисточку уха. – Чем же тебя накормить? Хочешь, мышь поймаю?

– Фу! – скривился заплаканный еж. – Сам ешь мышей!

– Тогда пойдем к нам. У бабушки каша осталась. Ею малыша Микки кормят.

– Сам ешь свою кашу! – заверещал противный обжора, – Мы, ежи, грибы любим, яблоки или сухофрукты, в крайнем случае.

– Экий ты привереда! Где я тебе грибы зимой найду? – возмутился лисенок.

– Ай-яй! Пропал я! Помру голодной смертью! И никто мне не поможет! – зашелся в плаче колючий зануда.

– Погоди помирать, – поразмыслив, рассудил Тим, – побежали к Тумосу. Желуди любишь?

– Люююблюююю! – проплакал еж.

– Хотя, это дело, конечно, дохлое. – продолжил рассуждения лисенок. – У Тумоса зимой снега не выпросишь, не то, что еды. Придется придумать, что-то другое.

Фикса выводы Тима, понятное дело, не обрадовали, и слезы ежа брызнули с новой силой.

– Это вы тут ррррасплакались? – громкий, скрипучий голос заставил приятелей вздрогнуть и оглянуться.

По широкому пню, утаптывая свежий снег, деловито прохаживалась местная сплетница, ворона Тара.

Под крылом черной бестии красовался большой, желтый и ноздреватый кусок, в котором чувствительный нос Тима, безошибочно угадал сыр.

– Что это у тебя, Тарочка, под мышкой? – ответил Тим вопросом на вопрос.

– Сыр. – лаконично сообщила ворона и аккуратно уложила пахучий предмет перед собой.

– Где это ты раздобыла этакий кусище?

– Места знать надо, – отрезала ворона. – а если кто-то надумает его стащить, предупреждаю сразу.

Ворона несколько раз с силой клюнула пень. В стороны полетели снег и щепки. – Надеюсь всем все понятно?

– Что ты, что ты! – Тим поспешил заверить хозяйку сыра, а еж перестал плакать и не сводил глаз-бусинок от вожделенного пахучего куска.

– Знаем мы вас, хитрецов. – немного успокоилась ворона – Так, что вы тут р-ревете?

– Понимаешь, какое дело, Фикс уснуть никак не может.

– Почему это, интеррресно?

– Говорит, не могу уснуть, пока не услышу, как поет ворона. А я ему говорю, что никто не слышал, как поет ворона. Может она замечательно поет, а может и вовсе петь не умеет. Загадка, понимаешь? Вот Фикс и расстроился.

Тара оживилась. Расправила крылья, подняла клюв и приготовилась к пению.

– Не вопрос! Щас спою. Я всегда говорила, что петь люблю. Только меня никто не слушает.

– Стой! Стой! – замахал лапами лисенок, словно отгонял назойливых осенних слепней. – Мы не можем наслаждаться вдвоем. Надо всех пригласить. Тогда будет по-настоящему. Концерт. И все поймут, какая ты певица.

– Не пойдет никто, – сникла обладательница сыра. – сколько раз пробовала – убегают. Не ценят искусства.

– Это потому, что ты концерты организовывать не умеешь! – с уверенностью заявил Тим, а про себя подумал – Все, теперь-то мы ежа точно накормим.

– Это как? – глупая ворона проглотила наживку.

– Вы, певицы, ничего в шоу-бизнесе не понимаете. В концерте главное что? – лисенок, словно ненароком, приблизился к сыру.

– Песня? – широко раскрыла клюв Тара.

– Главное в концерте, – Тим здесь выдержал паузу – это организация и фуршет!

– Фурр… что? – озадаченная птица раскрыла клюв.

– Фуршет, деревня. Угощение – по-нашему. Организацию я беру на себя, а фуршет с тебя. Можешь, вон, сыром обойтись.

Ворона ехидно засмеялась.

– Ты, Хитрый, похоже, басней начитался? Где ж это видано, чтобы вороны своим сыром угощали?

Весь вид Тима говорил о глубокой обиде.

– О чем с тобой толковать после этого? Ты, Тара, глупая птица! Я ее шоу-бизнесу учу, звездой пытаюсь сделать, а она кусочка сыра пожалела! Для своего же концерта! Ну и сиди тут. Каркай в одиночестве. А нам пора. Правда, Фикс?

Еж с трудом оторвал взгляд от сыра.

– А? Что, правда?

– Вот, даже Фикс согласен. Ладно, пошли. Нечего тут прохлаждаться.

Ворона сунула клюв под крыло, что делала только в состоянии крайней задумчивости. Тим гордо поднял хвост и сделал вид, что уходит.

– Ладно, уговорррил. Забирай сыр. Только смотри, чтобы концерт был по всем пррравилам. Зрррители, эти, как их там, аплодисменты, – все как положено.

– Аплодисменты, говоришь? – Тим задумался. – Ладно, будут тебе аплодисменты. Ждите меня здесь!

Тим деловито подошел к сыру, по-хозяйски отщипнул добрую половину, разделил и передал комок ежу. Друзья набили пасти желтой мякотью. Еж чавкал весьма довольный.

– Это же для фуршета! – всполошилась будущая звезда.

– Так надо, – успокоил ворону с полным ртом сыра Тим. – у нас, в шоу-бизнесе, это называется – репетиция. Понятно?

– А без сыра репетировать нельзя? – ехидно поинтересовалась Тарра.

– Без сыра – никак. Ждите!

Поначалу Тим рванул домой, поскольку замерз и выполнил обещанное – накормил друга. Но, представив, как Тара будет весь день ждать зрителей на морозе, передумал и повернул к дубровнику, в котором зимовал Тумос.

Кабана лисенок застал вместе с его другом Чуком. Тумос жевал желуди, а олень стряхивал рогами снег с веток, – приятели скучали.

– Это хорошо, что вы оба и вместе, – с ходу заявил Тим. – пошли, вы мне нужны!

– Здорово, Хитрый! Зачем, интересно, мы понадобились? – Чука разобрало любопытство.

– Да! Интересно! – поддержал кабан с полным ртом.

– Надо послушать концерт. Одной певицы. Из начинающих.

– И кто выступает? – Олень с подозрением скосился на Тима.

– Тара.

Никогда еще зимний лес не слышал таких звуков. Чук трубил во всю глотку, а Тумос катался по снегу, заходясь от веселого хрюканья. Тим терпеливо ждал. Наконец друзья притихли.

– Ни-за-что – просмеявшись, заявил олень.

– И ни-ко-гда – дополнил кабан.

– Закончили? – Тим был настроен решительно – Один вопрос. Сыр, ели? Когда-нибудь?

Для кабана смех закончился, когда речь зашла о еде. Тумос энергично замотал пятачком.

– Нет. А что это?

– Это, мой недалекий друг, вкуснотища! А пахнет!! Как…как …, ну в общем, как твои трюфели. Только лучше. И ты его получишь, вооот такой кусище! – тут Тиму пришлось немного приукрасить, – Если пойдете на концерт.

Сравнение с трюфелями было запрещенным приемом. Кабан эти грибы любил больше всего на свете. Рот Тумоса наполнился слюной, и вечно голодный обжора жалобно вздохнул.

– Пойдем, а? – Тумос просительно смотрел на оленя. – Ну покаркает она немного, зато сыра попробуем.

– Я вообще-то этот сыр не очень, – чуть-чуть покапризничал друг, но в итоге позволил себя уговорить. – только ради вас.

По дороге назад друзья встретили неразлучных белок – Фиму и Симу. Тех даже убеждать не пришлось. Белки согласились пойти просто так, за компанию.

Тим вошел в роль организатора концерта и на бегу проводил инструктаж.

– Главное в концерте – не перебивать певицу! А как устанет, сразу кричите: «Браво!» или «Бис!» Хлопайте или топайте – это называется – аплодисменты!

– А если она до ночи не устанет! – усомнился подозрительный олень – Нам ее карканье, что, до темна слушать?

– Не волнуйся, устанет. – ответил Тим не совсем уверенно – Да и дни теперь короткие.

Ворона совсем было отчаялась дождаться зрителей, тем более, что дожидаться ей пришлось в гордом одиночестве.

Неблагодарный Фикс наелся сыра, пару минут позевал и уполз в семейную нору – спать до весны. Каково же было удивление закоченевшей птицы, когда на поляну ввалилась толпа зверей, жаждущих (по уверениям лисенка) послушать ее пение.

Тим деловито рассадил гостей строго полукругом, торжественно поделил между слушателями сыр, ворона воспряла духом, взлетела на ближайшую ветку, прокашлялась и……

Честное слово, в лесу никто и никогда не слыхивал такого концерта.

Тарра каркала так громко, что снег слетал с ближайших елей.

Как только наступала тишина, ее тут же нарушали визг, писк, топанье и хрюканье, – то есть, самые настоящие аплодисменты.

Но рано или поздно всему хорошему приходит конец. Ворона устала, а сыр кончился.

Тим за всех зрителей рассыпался в благодарности, пожелал Тарре новых творческих успехов, и счастливая певица улетела восвояси.

Зрители облегченно вздохнули.

– Сыр, конечно, вкуснятина. Но больше я такого не выдержу, – признался кабан. – даже за сыр.

– Пошли по домам. Поздно уже. И голова очень болит – огорченно промычал олень.

Понятное дело, Тим по возвращению домой получил хорошую взбучку и запрет прогулок на целую неделю. Горевал лисенок недолго. Вспомнил, как накормил еже, успокоился и пошел спать.

Ранним утром следующего дня Седой Лис по обыкновению вылез из норы, покрутил головой в изумлении и нырнул обратно – будить остальных.

Взорам заспанных лис предстала громко каркающая воронья стая, заполонившая практически всю поляну. Мало того, вороны натащили всякой всячины и сложили подношения горкой.

Когда только стая притихла, вперед, неспешно и солидно вышагивая (оно и понятно – звезда!), выступила Тара.

– Вот Тим. Это тебе. – Большой клюв кивнул в сторону вкусно пахнущей горы подарков. – Для организации наших будущих концертов. Мы все хотим стать звездами!

Вороны дружно загалдели, энергично крутя клювами в подтверждение.

Пока лисы переглядывались с явным непониманием, Тиму пришло на ум, что из этой истории ему выпутаться будет ой, как непросто.

Глава 3. Тим и мышиный король

– И почему жизнь такая несправедливая? Э-хе-хе, – вздыхал Тим, лежа у печки. Помните, после истории с сыром хитрецу запретили прогулки на целую неделю?

Мысли о несправедливости скакали у лисенка в голове как лягушки после дождя.

Будучи ребенком послушным (в разумных пределах, понятное дело), Тим мужественно терпел скуку и байки Седого Лиса, но воображение-то куда девать?

Лис в мечтах носился по зимним тропам, катался в волчьем овраге, бросался снежками в Тумоса, короче, всячески развлекался, скрашивая долгие дни наказания.

– Э-хе-хе, – вздохнул Тим еще раз, и слеза – предательница – скатилась на пол норы с его длинного носа.

Тим скосил глаз, пытаясь определить: заметил ли кто-нибудь его вздохи? Увы. Мама – лиса была тверда и решительна.

– И нечего так вздыхать! Мать волнуется, бабушка места себе не находит, а он воронам концерты устраивает! Даже отец…

– Что? – встрепенулся, дремлющий в кресле, лис.

– Даже отец, говорю, волновался! – с напором повторила лиса.

– Я? Волновался? С чего вдруг? – отец в воспитании разбирался слабо, особенно после обеда.

– Волновался, говорю! – прошипела мать уже с угрозой.

– Ладно, волновался. – примирительно пробурчал Лентяй, закрывая глаза и откидываясь в качалке.

– Вот! Вся семья волнуется, а ему хоть бы хны! Бездушный ты лисенок! Бессовестный! – мама пошла на крайние меры, выдавила слезу и всхлипнула.

– Э-хе-хе, – Тим вздохнул уже взаправду. Если речь зашла о совести, значит речи об отмене наказания быть не может.

– Хорошо, еще до шлепков дело не дошло. – подумал Тим. – Э-хе-хе… – Но и на этот раз вздохи хитреца остались без внимания.

Присказку деда о том, что все перемены в жизни – к худшему, Тим знал наизусть, но он не придавал байке особого значения.

И вот вам, пожалуйста! – в очередной раз убедился он в дедовой правоте.

Вначале прискакала разносчица всех лесных сплетен – Тара и принесла новость, что брат Седого лиса заболел. Охотился где-то на просеке и простудился. Тара, для наглядности даже показала, как тот кашляет.

– Кхээээ! Кхээээ! – Кашель, в исполнении вороны звучал жутко зловеще.

Надо отметить, что брат Седого Лиса – известный придира и склочник – обладал таким скверным характером, что жил один и очень далеко. Как выражалась бабушка: «У черта на куличках» – возле заячьего ручья. Еще в далеком детстве к нему прилепилось прозвище Зануда, и с тех пор иначе его никто и не называл.

– Заболел, значит, наш Зануда. – покачал головой Седой лис, переваривая новость. – Надо бы его проведать.

Тим насторожился. Обычно Зануду проведывала Герда, это была ее обязанность. Но только летом и в хорошую погоду, чтобы заодно поплескаться в ручье. Но сейчас? Зимой?

– Да. Надо проведать больного склочника, – согласилась бабуля. – у меня есть варенье из дикой малины. И пирожки.

Уши лисенка сложились листиками на затылке. Хитрый притаился и, на всякий случай, затаил дыхание. Не помогло.

– Я не пойду! – уверенно высказалась Герда. – У меня после таких прогулок весь хвост в сосульках!

– А кто пойдет? – возмутилась старая лиса. – уж, не нам ли с дедом ты предлагаешь переться в такую даль?

– Я не могу, – папин голос из качалки прозвучал хрипло и жалобно. – сам немного того.

– Чего, того? – поинтересовалась ехидная мама.

– Заболеваю я наверное. – жалостливо тявкнул отец из-под пледа.

– Пусть Тим сбегает! Целый день скулит, – гулять просится. Вот пусть и проведает родственничка. И погуляет заодно.

– Какой кошмар! Позорище! – в голове лисенка зажужжали мысли, как пчелы весной вокруг дикой вишни. – Бежать через весь лес с корзинкой пирожков? Я – Хитрый или Красная шапочка из сказки?

Тим поджал хвост и протяжно захныкал.

– Я бы с удовольствием. Но тоже, что-то чувствую себя… не очень.

– Что такое? – всполошилась мама-лиса и, подойдя, поцеловала сына в нос. – Температуры вроде нет.

– Да врет он все. Придумывает. – уверенно продолжила безжалостная Герда. – Ему с гостинцем бегать неохота. Ниже его достоинства.

– Кхе-Кхе… – Тим, как мог, изображал больного, выдавливая кашель и мысленно ругая предательницу-сестру. – Ну, погоди, Гердочка, еще получишь!

– Я пойду! Я проведаю! – затявкал, скача вокруг стола, глупый Микки.

– Сиди уж, – улыбнулась бабушка и как всегда нашла мудрое решение.

– Если Тимчик заболел, надо лечиться. Где-то у меня было можжевеловое масло… – бабушка поднялась и зашаркала к буфету с твердым намерением достать лекарство.

Одно упоминание о горькой маслянистой гадости мигом излечило Хитрого от всех болезней разом.

– Нееет! Я здоров! Никакое масло мне не нужно! – взвился Тим, пружиня на всех четырех лапах одновременно.

– Вот и хорошо! – улыбнулась бабуля, доставая заветную склянку, – Отнесешь лекарство Зануде и пирожки с вареньем.

– И сразу домой! Без задержек! – мать укладывала корзинку, прикидывая, как удобней поместить банки и пирожки.

– Какая большая! – ужаснулся, в мыслях, Тим. – И тяжелая! Придется останавливаться по дороге. Наверняка встречу кого-нибудь. Позор-то какой!

Лисенок вздыхал, размышляя о будущей прогулке, которая ему нравилась все меньше и меньше. Седой лис был прав. Все перемены – к худшему, а жизнь – штука несправедливая. – Эхе-хе.

Тим семенил по тропе, накрепко стиснув в зубах ненавистную корзину. Его нос, заменявший и градусник, и барометр, предсказывал лисенку скорую смену погоды.

Солнце еще освещало тропу причудливыми бликами, но темные свинцовые тучи уже пробирались с севера, а ветер становился все крепче и злее.

– Надо бы вернуться побыстрее, холодает. – рассудил лисенок и уже собрался прибавить ходу, но……

Ох, уж эти вечные «но». С них-то и начинаются настоящие приключения. А чем эти приключения закончатся и когда? Загадка даже для автора этой сказки.

Сильнее прочих у Тима был развит инстинкт охотника. Никакие ветра, холода и прочие стужи не могли остановить лисенка, если он чувствовал добычу.

Вот и сейчас, тончайшим слухом уловив едва различимый писк.

Тим аккуратно отставил корзину и притих за кустом на подветренной стороне.

Писк звучал все громче, постепенно превращаясь в мелодию.

Тим аккуратно раздвинул носом ветки и… не поверил своим глазам. По тропе чинно и нагло шествовал средних размеров мышонок! Мало того, он еще и насвистывал песенку!

Прыжок! О, какой это был прыжок! Миг, и Тим приземлился на тропе, хлопком прижав хвост беспечного наглеца к утоптанному снегу. Теперь, когда добыча была надежно схвачена, можно было и повеселиться.

– Куда это вы направляетесь? – мило и доброжелательно поинтересовался Тим.

Вопреки всему, вместо того, чтобы визжать, попытаться вырвать хвост и удрать, мышонок повел себя странно. Прекратил свистеть, спокойно осмотрелся и высказался.

– Здравствуйте, сударь. Вы наступили на мой хвост. Будьте так любезны, сойдите.

Лисенка такое поведение жертвы слегка озадачило, но виду Хитрый не подал.

– Здравствуйте, Сударь. Неужели?

– Именно! Вы не видите? Это не вежливо – наступать на чужие хвосты!

– Что вы говорите? – Тим веселился от души.

– Конечно! – мышонок был строг и серьезен. – Мы даже не знакомы.

– Давайте познакомимся, – Тим тоже перешел на серьезный тон – меня зовут Тим. Хитрый Тим, если точнее. А вас?

– Очень приятно. Я Пи-Пи пятнадцатый!

– Какой?

– Пятнадцатый. Король Пи-Пи пятнадцатый. Чего тут непонятного?

– Как это? – удивление лисенка было неподдельным.

Грызун вздохнул, точно так, как вздыхал Тим, объясняя Тумосу математику.

– Я, Пи-Пи пятнадцатый, мой папа был Пи-Пи четырнадцатый, дедушка был тринадцатый, прадедушка ……

– Стой! – голова Тима закружилась от такого обилия мышиной родни. – Не надо родни. Хочешь сказать, что ты король?

– Наконец-то до вас, дошло. Хотя, чему удивляться? Вы, лисы, редко общаетесь с королевскими особами. Будьте так любезны, сойдите с хвоста.

Тиму вся эта история начинала нравиться.

– Размечтался. Я, пожалуй, буду так любезен съесть ваше королевское величество. Если захотит, со всеми почестями.

Мышонок даже в минуты смертельной опасности оставался вежлив и невозмутим.

– Если вам так будет угодно, пожалуйста.

– Именно. Мне так угодно.

– Разумеется, ешьте. Если вам, лисам, надоело жить в этом лесу, и вы всей семьей собрались перелиться куда-подальше, пожалуйста. Можете отобедать мною.

– С чего это? Нам и здесь неплохо живется. – Тим едва сдерживал смех.

Мышонок вновь вздохнул, как будто объяснял прописные истины.

– Ну, это же просто. Я, Пи-пи пятнадцатый – король молодой. Так?

– Наверное – согласился лисенок.

– Потомства, то есть наследника, кто стал бы шестнадцатым, не оставил. Так?

– Допустим. – Тим постепенно увлекался беседой.

– А если нет наследника, то мои многочисленные родственники, все эти двоюродные, троюродные, четверою……

– Эй! Хорош перечислять! – одернул Хитрый мыша.

– Извините. Перегрызутся за власть и разбегутся кто куда. И на кого вы, лисы, будете охотиться? На сусликов?

Перспектива рисовалась не радужной. Оставить лес без мышей, по сути, означало остаться без пропитания. Тим задумчиво почесал нос.

– Вот я и говорю. Придется вам уходить в другой лес. А там свои лисы, короче, война, бедствия и голод.

– И это, если я тебя съем?

– Именно! – воскликнул маленький король. – А вы не такой глупый, как казались в начале.

Тим, ввиду серьезности ситуации, решил оставить эту явную наглость без внимания.

– Впрочем, – мышонок всхлипнул, погрустнел и даже прослезился, – пообедаете вы мною или нет, уже не имеет значения.

Ни-ка-ко-го. Все равно вам – лисам – придется переселяться.

– Это с какого перепуга?

– С хвоста сойдите.

Тим убрал лапу с мышиного хвоста.

– Раз уж мы знакомы, можешь называть меня – ваше Величество.

– Ты, ваше Величество, можешь объяснить, что к чему? – Тиму разговоры о переселении лис и возможных бедствиях совсем не нравились.

Наглый король уселся на лапу лисенка и продолжил.

– Мой папа, Пи-Пи пятнадцатый, был легкомысленным и не подумал о запасах на зиму. Наши кладовые пусты и все мышей моего королевства, от мала до велика, ждет медленная голодная смерть. – здесь мышонок всхлипнул.

– Ну-ну. Прекращай реветь. – гавкнул Тим.

– А раз, нас не будет, то и вам, лисам, придется голодать. Или искать места в соседнем лесу. А там свои лисы, войны, бедствия…

– Эй! Эй! Хорош каркать! Ты мышь, а не ворона! – возмутился Тим. – Чего же ты, твое величество, болтовней маешься, раз все так плохо? Надо же что – то делать?!

– Я не маюсь! – возразил король. – Я иду в деревню. Там у моего семиюродного брата запас зерна. А ты мне мешаешь. На хвост наступил.

– Такими мышиными шагами ты и за неделю не дойдешь! – в минуты опасности Тим принимал решения быстро. – И все твое королевство передохнет. Забирайся на спину, я отвезу. Только до заячьего ручья сгоняем, Мне дядю проведать надо.

– Раз надо, так надо. Вперед! – Мышиный король не дал себя долго упрашивать и мигом вскарабкался на спину лису. С этого момента бег Тима с корзинкой в зубах больше напоминал легкий галоп.

Стоило ли говорить, что спасатели всех лис и мышей столкнулись на тропе с неразлучными кабаном и оленем?

Чук, объедавший мох с деревьев, раскрыв рот, застыл от удивления.

Тумос внимательно присмотрелся, присел и помотал рылом от удивления.

– Куда ты несешься, Хитрый? Что у тебя в корзинке? И кто у тебя на спине?

Пытаясь отдышаться и оценив ситуацию, Тим понял, что объяснения неизбежны. Друзья не отстанут.

– Бегу я к заячьему ручью. В корзине пирожки. На спине мышиный король.

Тумос сглотнул слюну.

– Пирожки… это вкусно. А кто на спине?

– Король! Пи-пи какой-то Чего тут непонятного?

Недоеденный мох вывалился из пасти оленя.

– Все понятно. На спине король. Вернее, ничего не понятно! Куда вы несетесь?

– Пирожки. Вкусные, наверное… – Тумоса интересовало только содержимое корзинки.

– Некогда объяснять! Нам еще всех мышей леса спасать от голода! Хотите – побежали! – Тим прикусил корзинку и сорвался в галоп с новыми силами.

– Кого спасать от голода? – Кабанчик с оленем переглянулись и потрусили следом.

Родной брат Седого лиса, которого все в лесу звали Занудой (разумеется за глаза) был чрезвычайно удивлен, когда к его норе с шумом и пыхтением принеслась небольшая толпа во главе с Тимом и мышью на спине.

– Какая болезнь? Нашли, кого слушать? Тару! Эта ворона, если и не знает, то придумает! Чихнул пару раз, а она уже понесла по всему лесу: «Заболел! Заболел!».

– Получается, мы зря бежали? Вот, забирай! – лисенок поставил перед здоровым и бодрым дядей корзину с угощениями. – Варенье и пирожки.

– Сами ешьте свои пирожки! Я их никогда не любил! И варенье забирай! Я сладкого не ем! – завредничал дед, отпихивая корзинку.

– Если больному не нравится, можно я попробую? – Кабан маленькими шажками придвинулся к корзинке.

– Сам ты больной! – взвился старый склочник.

– Так, с болезнью все ясно! Некогда. Побежали в деревню! Надо мышей с лисами спасать!

– Кого спасать? – дядя Тима был стар, сварлив и любопытен. – Я с вами!

Олень, теряя терпение, взбрыкнул:

– Тим, может быть ты объяснишь, зачем мы по лесу бегаем? И что делает у тебя мышь на спине?

Но Тим уже несся в сторону деревни. Делать было нечего. Олень двинулся вслед. Зануда тоже. Замыкал шествие тяжело вздыхающий Тумос, сглатывающий слюну и постоянно оглядывающийся на оставленную у норы корзинку с гостинцами.

К окраине деревни компания подкатилась, когда солнце уже висело на стороне реки.

– Стойте здесь. Я быстро! – скомандовал мышонок, спрыгнул с плеча Тима и исчез за ближайшим частоколом.

Друзья шумно и тяжело дышали после такой пробежки.

– Тим! Рассказывай! – Чук возмущался. – Что мы тут делаем? И кто эта мышь?

– И зачем мы пирожки оставили. С вареньем? – бурчал недовольный кабан. – Я голодный, а тут едой разбрасываются!

– Забудь ты про пирожки! – Тим презрительно посмотрел на кабана. – Тут дело серьезное. Всех лис нашего леса спасаем! И мышей!

– Кого мы спасаем? – звери завопили практически одновременно, но вопль удивления был прерван появлением мышонка с приятелем – большой, испуганной серой мышью.

Грызуны пыхтели, стараясь изо всех сил, – тащили два пустых и пыльных мешка.

– Ой! – Приятель остановился как вкопанный и робко указывал лапкой на команду спасения. – Пипа, там лисы!

Мышонок крутнулся:

– Где? А, это! Не трясись ты так! Это друзья!

– Ты уверен? – мышь подозрительно разглядывал Тима с дядей, предпочитая, однако, находиться от них на приличном расстоянии.

– Не бойся! Лисы, как лисы.

Мышонок бросил свой мешок и подлетел к Тиму.

– Друзья! Все отлично! Мой брат, кстати, вот он, согласился отсыпать целых два мешка отборной пшеницы! Хватит на всю зиму! Поможете отнести зерно к нам в лес?

– Так мы здесь за зерном? – кабан с оленем переглядывались в явном недоумении.

Тим скомандовал твердо. – Так! Нечего лясы точить. Быстро насыпаем и домой. Темнеет уже.

Действительно темнело. Солнце укатилось за реку и готовилось нырнуть до утра. Мало того, явно похолодало. Изумленные происходящим, Чук и Тумос ежились под порывами ветра. Только одетому в пушистую шубу Зануде было хоть бы хны.