Текст книги "Звёздный наследник"

Я мило улыбнулся ему и помахал рукой:

– Спасибо, Торнадо! Мистер Уокер в особняке?

– Да, мистер Рочерс. Особняк находится прямо по курсу вашего движения, расстояние – пятьсот метров.

При этих словах торец стены за спиной Торнадо сполз вниз, робот шагнул в темный проем открывшегося тоннеля и исчез.

Как только мы с Лоттой ступили на асфальт, за нашими спинами раздался ровный шум. Мы обернулись и увидели, что сегмент стены, служивший воротами крепости, выдвигается из земли, чтобы отрезать нас от внешнего мира.

От мира, от звездолета, от Ланца, от «штуки»…

Лотта и я одновременно и непроизвольно сделали шаг к воротам, напряглись, а потом как-то вдруг сникли и только растерянно смотрели на то, как кольцеобразная стена восстанавливает свою нарушенную цельность. Вот ворота поднялись на уровень наших голов, – еще можно успеть перелезть! – вот они уже высотой в два человеческих роста, в четыре…

Шум прервался, раздалось громкое многократное щелканье, как будто кто-то запирал дверь на ключ…

Я встретился с Лоттой глазами, и вот тут меня охватил страх. «А что, если это ловушка? – подумал я. – Что, если нет здесь, в этой круглой тюрьме, никакого Уокера? Как мы тогда выберемся наружу?»

Лотта опустила камеру, подошла ко мне и прислонилась к моему плечу. «Почему я даже не попытался спросить у Торнадо, как вызвать его из тоннеля?» продолжал терзать я себя. И глядя на глухую стену перед собой и фигуры патрулирующих наверху киберов, проклял себя за то, что я не агент безопасности, а всего-навсего журналист.

Но все-таки сильно волноваться поводов у нас еще не было. Я приобнял Лотту и бодро сказал:

– Ну что ж, пойдем в особняк!

– Ага, – пошевелила она бледными губами, я взял у нее из рук футляр, положил в него камеру и мы зашагали по ровному асфальту вглубь владений Уокера.

Мы шли молча, взгляд мой равнодушно скользил по безликим силуэтам ангаров и безлюдному пустому пространству между ними.

Особняк Уокера приближался и постепенно выдвигался из-за ангаров. Я уже видел его зубчатые серые стены, вычурные готические башенки на углах здания, белые колонны, тяжелые темные портьеры на окнах. Я не отрывал взгляд от окон, и вдруг мне показалось, как одна из портьер дрогнула. Я заволновался: в особняке нас ждали, но…

Какой будет эта встреча?

Мне уже почему-то не хотелось думать об Уокере как о добром дядюшке. Я воспроизвел в памяти те соображения, которые появились у меня за неделю полета и дополнил их впечатлениями от увиденного.

Лотта сказала, что дядя Уокер пользовался кредитом Бюро Звездных Стратегий. Я огляделся. То, что все на этой планете было построено на деньги и силами некой очень могущественной организации – не вызывало никаких сомнений. Это означало, что пять лет назад Уокер умчался от отца не «к чертовой матери», а прямым ходом направился в Бюро.

Что было у него на уме? То, что он хотел уединиться, меня не удивляло. Настораживало то, что Уокер продолжил свою биографию ученого, тогда как, по рассказам отца, он уехал с твердым намерением никогда не возвращаться к научной работе.

Какая идея захватила его?

Или это была не идея, а чистый коммерческий расчет?

Ему удалось выбить из Бюро неограниченный, по-существу, кредит. Беспрецендентный случай для научной программы, осуществляемой всего одним человеком. Чем он их заинтересовал… или купил?

Здесь можно было сделать только два предположения.

Первое. Он продал им свою – исключительно свою! – научную идею, причем настолько завораживающую, что они пошли на все его условия. Согласились на строго засекреченное проведение исследований силами одного человека – автора программы. Купили планету у черта на рогах и тем самым лишили себя возможности планомерного контроля за ходом экспериментов. Обеспечили всем необходимым. Дали на выполнение работ не месяцы, а годы.

И второе предположение. Уокер продал Бюро Звездных Стратегий секреты его совместной работы с отцом. И получил плату деньгами и услугами. И теперь только лишь пожинает плоды многолетнего труда двух сумасшедших отшельников, один из которых однажды плюнул на все и устроил себе жизнь, о которой мечтал.

А что это за жизнь? Обеспеченная старость, мощная экспериментальная база для необременительной проверки некоторых гениальных мыслишек по настроению. Комфорт английского особняка. Изоляция от людей, которые порядком надоели за столько лет жизни… Вот если бы Рочерс-старший однажды прилетел, он бы, Уокер, обрадовался: жизнь стала бы веселее…

Мы подошли к невысокой, в человеческий рост, каменной ограде вокруг особняка. Я толкнул аккуратную глухую деревянную калитку с большим металлическим кольцом, и она легко подалась.

Нашим взорам открылся вид японского сада камней: вокруг особняка по голой неасфальтированной красноватой земле были разбросаны в живописных сочетаниях камни самой разной породы и формы. Старик Уокер был явный оригинал и эстет.

Лотта сдернула у меня с плеча ремень футляра и снова уткнулась правым глазом в объектив видеокамеры.

Мы прошли по чистой гравиевой дорожке к особняку.

Когда мы поднимались по ступеням парадной лестницы, я подумал, что вряд ли Уокер будет рад меня встретить. Предал и продал он дело отца или просто оставил по идейным соображениям – в любом случае ему будет трудно глядеть мне в глаза. Хотя – видит Бог! – я не собирался упрекать его ни в чем.

Я не мог судить человека, который провел с моим отцом двадцать лет в неведомой командировке, который был отцу другом и братом, и соратником, и коллегой. Кроме того я не знал всей подоплеки их странной истории. Нет, я не мог судить. Но знал совершенно точно: я для Уокера – незваный и тяжелый гость. И «штука» ему моя не нужна, она нужна м н е. И я Уокеру тоже не нужен – м н е нужен он…

У входа в особняк я не нашел ни видеокамер над дверями, ни звонка, ни даже колокольчика – ничего, что помогло бы нам предупредить хозяина о нашем приходе. Запоров на двери я тоже не обнаружил. Я толкнул дверь, и мы тихо вошли в дом. Нас никто не встретил. Мы огляделись. Лотта тихо вскрикнула, выскочила из-за моей спины и заводила видеокамерой из стороны в сторону.

– Дэн, это же настоящий английский интерьер XIX века!

Мы оказались в большом и пустом холле с камином. Чистый дощатый пол был устлан богатым ковром, посреди холла стоял большой прямоугольный стол, вокруг него – старинные кресла с высокими спинками. У камина – круглый чайный столик. С потолка свисала бронзовая лампа, тишину нарушало громкое тиканье напольных часов в футляре, покрытом искусной витиеватой резьбой. Вокруг царили идеальная чистота и порядок.

Дух жилища эсквайра нарушали четыре монитора, вмонтированные в стены под самым потолком. На их экранах менялись изображения внутренней территории и окрестностей крепости.

Я потянул Лотту за собой, мы пересекли холл и оказались перед широкой лестницей с гладкими дубовыми ступенями и перилами, ведущей на второй этаж.

– Дядя Уокер! – негромко позвал я. – Дядя Уокер, принимайте гостей!

Ответом мне была гробовая тишина. Я не знал, что и думать.

– Пойдем? – спросила Лотта. Почему-то она нисколько не смущалась, а становилась все оживленнее. Видимо, предвкушала, как будет описывать английскую экзотику на забытой Богом планете Коррида. Я не одобрял ее настроения. Мне было не по себе.

Я молча отобрал у нее видеокамеру и зашагал вверх по ступеням.

На втором этаже лестница вывела нас в длинный коридор, устланный ковровой дорожкой. Вдоль стен висели массивные канделябры с наполовину оплывшими свечами. Из коридора несколько дверей вели в другие помещения. Ближняя, самая широкая дубовая дверь с тяжелой золоченой ручкой была полуоткрыта.

– Джеймс Уокер! – снова, уже громко и решительно, позвал я. – Вы здесь?

Молчание.

Я быстро прошел по коридору к этой ближней полуоткрытой двери и решительно распахнул ее во всю ширь.

Это был кабинет Уокера.

Свет из высокого, до самого потолка, окна с трудом просачивался из-за полуопущенных малиновых портьер и мягко ложился на теплый рисунок напольного ковра, на черную кожаную обивку массивного дивана, на широкий двухтумбовый стол посреди кабинета.

На столе в беспорядке лежали книги и карты, листки, исчерканные мелким беглым почерком, рядом со старинной лампой под матовым стеклянным абажуром лежал ноутбук.

Всю стену слева занимала карта звездного неба, под ней на спецстолах стояли четыре мощных компьютера последней модели, один из них работал. Пахло сигарами.

Я не знаю, как сумел охватить одним взглядом столько деталей, не знаю. У меня был в запасе только один взгляд на весь интерьер, только один. Потому что второй мой взгляд и все последующие были предназначены хозяину кабинета.

Джеймсу Уокеру.

Он сидел в кресле у стола лицом к двери и смотрел на меня. Я узнал его сразу, даром что прошло столько времени. Сухопарые нескладные некрасивые мужчины, достигая средних лет, мало меняются с годами, даже когда стареют.

Я узнал его – Уокера. Он сидел в кресле напротив меня – старик в мягких домашних брюках и клетчатой рубахе навыпуск, одна рука его лежала на коленях, другая сжимала в кулаке смятую сигару и свесилась к полу. Он сидел и смотрел на меня. И в широко открытых абсолютно неподвижных глазах его было столько муки, а в трагичном изгибе тонких синих губ – столько боли, что у меня при взгляде на его лицо захолодело в груди…

Я сделал неверный шаг назад, а когда у меня за спиной раздался визг Лотты – долгий, непрекращающийся, раздирающий душу и сердце, визг – как сигнал, как подтверждение, как свидетельство того, что я никак не хотел признавать…

Я быстро подошел к дяде Уокеру и взял его ледяное закоченелое запястье в свою руку.

Прощупывать пульс я не стал.

Джеймс Уокер был неопровержимо мертв.

Глава 3. Твари

– Стоять!

– Руки за голову!

– Лицом к стене! Ноги в стороны!

– Оставаться на месте!

– Руки!

– Не двигаться!

Столько противоречивых команд одновременно я не получал никогда в жизни. Если тебе приказывают повернуться лицом к стене, поднять руки вверх и в то же время – не двигаться, очень трудно сразу сообразить, как же следует поступить.

Я оказался в положении буриданова осла, которого поставили между двумя стогами сена на одинакововом расстоянии и от того, и от другого. Этот осел умер от голода, не зная, с чего начать трапезу. И это при том, что в ухо ему никто не визжал, от чего я вовсе не был избавлен.

Лотта только-только успела перевести дыхание, отвизжав при виде мертвого Джеймса Уокера, как на нас со всех сторон посыпались команды, изрыгаемые лужеными глотками. С минимальной паузой визг возобновился, только на этот раз Лотта взяла на октаву выше.

Я закрутил головой, пытаясь найти грозных указчиков. В неведении я находился какие-то секунды. Лоттин визг сзади захлебнулся, а меня обхватила за шею железная рука. Одновременно из-за портьер выскочили две здоровенных фигуры в пятнистых серо-черных комбинезонах и круглых шлемах с опущенными защитными стеклами. Лиц этих людей я не успел разглядеть. Они подскочили ко мне, вырвали из рук камеру, железная рука отпустила меня, а эти двое схватили за руки и опрокинули меня спиной на пол.

Я больно ударился затылком о порог кабинета.

– Да вы чего!.. – дернулся было я, но мои руки уже были придавлены к полу огромными форменными ботинками, на ногах сидел один из нападавших, а в лицо смотрели три бластерных ствола.

– Тихо! – грозно сказал тот, что хватал меня за шею, а теперь стоял у моей головы и тыкал дулом бластера мне в лоб. – Доктор, тащите свой индикатор!

Я опять дернулся, но только для проформы: положение мое было строго определено и жестко фиксировано. В дальнем конце коридора раздался жалобный Лоттин вскрик. Я напряг горло и заорал из всех сил:

– Что здесь происходит, черт вас всех возьми! Отпустите немедленно женщину!

На этот крик никто не обратил внимания. Из-за моей головы вышагнула невысокая коренастая фигура в шлеме, в руках этот человек держал незнакомый мне аппарат с большой полусферической впадиной в корпусе. Ни слова ни говоря, он опустил аппарат мне на лицо так, что моя голова оказалась во впадине. Теперь я ничего не видел. Раздался щелчок, и я почувствовал на лице теплоту неведомого излучения.

Мне стало тошно. Шок от нападения сменился страхом. Но я не дергался, молчал и смиренно ожидал своей участи, кричать и пытаться освободиться было бесполезно.

Примерно через минуту адская машина перестала нагревать мою физиономию, противно пискнула, прибор уплыл вверх и в сторону, и я увидел над собой шлем коренастого негодяя. Он внимательно вглядывался в мое лицо. Я зло посмотрел на него и спросил:

– Ну, что теперь?

Коренастый поднял тонированное стекло шлема и явил мне широкое невыразительное лицо человека средних лет. Он еще раз спокойно взглянул на меня и повернулся к тому, что стоял у меня за головой:

– Это землянин, командир. Человек. От макушки до кончиков ногтей.

– Спасибо, док. – Голос говорившего был молодым, но властным. – Гарри, обыщи его.

По тону доктора и командира я понял, что в некоторой степени мое положение улучшилось. Мой статус землянина и человека благотворно подействовал на этих идиотов. Я только не понимал, почему они не определили его, этот статус, так сказать, визуально и вербально: то есть просто пожав мне при встрече руку и перекинувшись со мной парой слов.

Дюжий Гарри – тот, что сидел у меня на ногах – не вставая, простер надо мной длиннющую, как грабли, руку и обшарил карманы пиджака и брюк. Рация, сигареты и журналистское удостоверение перекочевали из моих одежд в руки командира. Тот пошуршал удостоверением:

– Мистер Дэниел Рочерс, журналист «Галактик экспресс»? – Удивленная пауза. – Принесла вас нелегкая. Как вы здесь оказались?

К этому времени руки и ноги у меня затекли так, что я готов был кричать от боли. Поэтому я закатил глаза, чтобы лучше видеть командира, и едко прошипел:

– Слушайте, если вы хотите получить от меня ответы, то извольте сойти с моей руки и сгоните с меня своих людей. Я не могу разговаривать в таком состоянии.

Командир освободил мою правую руку и кивнул подчиненным. Стоящая рядом с ним молчаливая фигура сошла с моей левой руки, Гарри встал на ноги. Я тут же сел и начал растирать предплечья. Взгляд мой встретился с мертвым взглядом Джеймса Уокера, я застонал и поднял лицо к глухому шлему командира:

– Кто вы такие? Где Лотта? Если вы убили Джемса Уокера и не хотите иметь свидетелей, мы можем договориться. По-разному можем. Только отпустите Лотту, ничего ей не делайте, имейте дело со мной.

Командир снял с головы шлем. Теперь передо мной стоял темноволосый высокий парень с крепким лицом и уверенным взглядом.

– Слишком много вопросов и предложений зараз, мистер Рочерс.

Его оскорбительный тон почему-то так затронул меня, что я полностью забыл о своем желании вступить в переговоры.

– Слишком много? Не меньше, чем команд пять минут назад, – зло парировал я и поднялся на ноги. – Вы так орали, как будто загоняли слона.

Командир не остался в долгу:

– Мы просто пытались перекричать вашу подружку. – И повернулся к молчаливой фигуре сзади меня. – Сэм, сходи к ребятам, возьми у них сведения о женщине и запроси Бюро о ней и мистере Рочерсе.

И здесь взгляд мой уперся в нарукавную нашивку командира. На ней крупными буквами была выведена аббревиатура БЗС и более мелко – слова «служба безопасности». У меня отлегло от сердца. Эти ребята были не бандитами, не «Монстрами Галактики», они не могли быть убийцами Джеймса Уокера!

– Так вы из Бюро Звездных Стратегий?! – воскликнул я.

Командир проводил взглядом вышедшего из кабинета парня и неторопливо обернулся ко мне.

– Да, мистер Рочерс. – На лицо его легла тень мгновенного раздумья, он помешкал, а потом решительно сунул руку во внутренний карман комбинезона и достал свое удостоверение.

Мне это понравилось. Парень не был сверхосторожным недоумком. Он составил обо мне мнение и теперь доверял своей интуиции, а не чужим ответам на запросы через ГКС. Ответам, которые вполне могли нести, кстати, и ложную информацию.

Я раскрыл пластиковую книжечку и прочитал: «Командир отдельного отряда Службы безопасности БЗС Генри Ловуд». В графе «Место дислокации» стояло «Дальняя галактика. Планета Версаль».

Версаль! За время полета к Корриде я хорошо изучил карты освоенных секторов Дальней. Версаль находилась в той же звездной системе, что и Коррида. А это значит – в нескольких часах полета в реальном пространстве и в десяти минутах «быстрого перемещения» в гиперпространстве. Бюро Звездных Стратегий организовало охранный – а может быть и наблюдательный! – форпост в непосредственной близости от Корриды. Знал ли об этом Уокер?

– Я не буду говорить, что мне было приятно познакомиться, мистер Ловуд, еще раз съязвил я. – У вас странная манера пожимать руки при встрече.

– При встрече с незванными гостями, – сухо заметил он и взял у меня из рук удостоверение. В этот момент рация в его кармане подала длинный тоновый сигнал. Он посмотрел на доктора и сержанта, они встрепенулись, вышли в коридор и встали у дверей. Ловуд обратился ко мне:

– Давайте спустимся в холл, ваша дама уже там, и постараемся выяснить обстоятельства и цель вашего прилета.

Я спускался по лестнице, сопровождаемый сержантом и доктором, и подводил предварительные итоги.

В общем-то, несмотря на некоторые неприятные ощущения от встречи с сотрудниками БЗС, все оказалось не так страшно. Не так страшно, если не считать смерти Уокера. Главное, что грело мне душу, – нам с Лоттой не грозила никакая опасность. Служба безопасности Бюро Звездных Стратегий некоммерческой организации правительственного подчинения – имела полномочия Галактической Полиции и отчитывалась перед Мировым Советом. Сотрудники Службы просто были не способны на противоправные действия.

Нехорошо, правда, что мы оказались на месте преступления, это затруднит наш отлет…

И тут я споткнулся. «А почему ты уверен, что Уокера убили? – спросил я себя. – Может быть, он просто умер! Да, скорее всего, это именно так! У этих ребят есть доктор, он уже, наверно, составил заключение о смерти, а их психоз с задержанием – простая перестраховка…»

Мне было только непонятно одно: как оии узнали о смерти Уокера? Судя по сосоянию трупа, она произошла совсем недавно, а эти ребята уже здесь. Вряд ли они вели над Уокером круглосуточное наблюдение через скрытые видеокамеры. Старик – ученый, технарь и гений, он обнаружил бы «глазки» везде, где бы их не спрятали.

Объяснение своевременному появлению охраны Уокера сразу после его смерти могло быть только одно: он сам, пока был жив, вызвал их. А это значит, что Уокер знал об охранном форпосте БЗС на Версале…

Мы спустились в холл. Вокруг стола в креслах с высокими спинками молча сидели четверо молодых охранников и Лотта. Она обернулась на звук шагов, и я с облегчением убедился, что она нисколько не пострадала во время задержания, и бирюзовые глаза ее выражали не ужас, не страх и подавленность, а безмерное возмущение и благородный гнев.

Она вскочила с места, с грохотом отодвинула кресло – охранники даже и бровью не повели, – и бросилась в мои объятья.

– Дэн! – ровно через секунду подняла она возбужденное личико с моей груди. – Я буду жаловаться на этих битюков! Они мне чуть все кости не переломали! Лотта отвернулась от меня и погрозила кулачком парням за столом. – Тоже мне Служба безопасности! Да это банда головорезов какая-то!

Я ничего не говорил, а только улыбался и пытался унять ее выразительную жестикуляцию.

– У них труп на руках, а они приемчики отрабатывают! – не унималась Лотта. – И на ком! На женщине! Слышишь, Дэн, они не могут отличить женщину от инопланетянина, для этого им нужен спецприбор! Их, наверно, с охраны мужского монастыря сняли! Они…

– Лоттик, милый… – попытался я вставить словечко.

– Пусть отдают мою камеру, иначе я дам эксклюзивное интервью телепередаче «Идиотские истории» и так их там распишу!..

Я крепко взял ее за плечи и внушительно прошептал на ухо:

– Замолчи, еще ничего не кончилось. Ты хочешь отсюда выбраться?

Лотта запнулась и посмотрела на меня изумленным взглядом:

– Не-ет…

У меня вытянулась физиономия.

– Ты что, Дэн! – горячо зашептала Лотта и чувствительно толкнула меня в грудь. – Ты что! Сейчас начнется самое интересное – расследование убийства!

– Какое, к черту… – возмущенно начал я, но Ловуд уже прошел к столу и громко прервал меня:

– Господа, садитесь! Мисс Ньюмен, успокойтесь. Действия наших сотрудников диктовались оперативной обстановкой и инструкцией, им не в чем себя винить. И не путайте, пожалуйста, понятия «смертельная угроза» и «силовое задержание». Ни одно движение моих ребят вашей жизни не угрожало. Пройдите к столу!

Лотта фыркнула и, покачивая бедрами, продефеллировала к своему креслу. И сделала это так, как будто выступала на подиуме. Она знала, чем отплатить обидчикам.

Гибкая фигурка в сверкающем костюме космического пилота ударила по глазам охранников видом вызывающей сексапильности. Бесстрастные лица «ребят» напряглись, в глазах появилось смутное сомнение в благополучии своей мужской доли.

Лотта вызывающе взглянула на Ловуда, тряхнула челкой и села. Командир охранников одобрительно хмыкнул и сел напротив Лотты. Я устроился рядом с ней. Ловуд негромко скомандовал:

– Охрана, по местам!

Парни в комбинезонах поднялись со своих мест. Двое вышли из особняка, трое поднялись на второй этаж и там затихли. Доктор остался за столом. Он, видимо, в команде Ловуда был человеком номер два.

– Итак, мистер Рочерс, – начал Ловуд. – Изложите, откуда вы прибыли и какова причина вашего столь дальнего путешествия.

Скрывать мне было нечего, кроме двух вещей – наличия аппаратуры неведомого назначения у себя на звездолете и того, что я знал Джеймса Уокера лично.

Открытие первого секрета грозило мне лишением наследства. А я, несмотря на смерть Уокера, не оставил упрямой надежды открыть тайну «штуки». Поэтому о ней я не сказал бы охранникам и под пытками, а в мой звездолет они залезать не имели права. Я и Лотта – не преступники, моя частная собственность не подлежит досмотру.

Оглашение второго моего секрета повлекло бы за собой длительное разбирательство и бесполезную потерю моего времени и сил.

Скрыть оба факта было легче легкого: просто не упоминать о них. Я это понимал. Но вот понимала ли это Лотта – мне было не ясно. Я посмотрел на нее, она улыбнулась в ответ и еле заметно дрогнула левым веком. Я мгновенно успокоился. Тележурналистка Шарлотта Ньюмен, профессионалка по добыче и хранению секретов, моя боевая подруга Лотта, все понимала не хуже меня.

Я добросовестно рассказал Ловуду о наших приключениях на Виолетте и мотивах полета на Корриду. Своего хулиганского отношения к полицейским жабам Виолетты я нисколько не стеснялся. Это были пустяки по сравнению с тем, что на нас легла тень подозрения в убийстве человека. Я понимал, что чем больше достоверных деталей я выложу, тем эта тень будет менее мрачной.

Ловуд и док слушали меня с непроницаемыми лицами. Несколько раз за время моего рассказа Ловуд бросал взгляд на экран ноутбука и глубокомысленно вникал в какую-то текстовую информацию. Видимо, он получил ответ из Бюро Звездных Стратегий на свой запрос о наших личностях.

Меня это нисколько не сбивало. Что о нас с Лоттой можно было сказать плохого? И когда я закончил, мне показалось, что ледок настороженной подозрительности охранников немного подтаял. Я замолчал и стал спокойно ожидать новых вопросов.

– Итак, – подал первым голос док, – вы прилетели сюда в надежде получить интервью, хотя и знали, что мистер Уокер никогда не принимает гостей?

Я беспечно ответил:

– Совершенно верно… Простите, не знаю вашего имени?

– Маршалл. Эрвин Маршалл.

– Мы надеялись на нашу журналистскую предприимчивость и везение, мистер Маршалл. Нам не оставалось надеяться ни на что иное.

И тут прозвучал вопрос, на который у меня не было «честного» ответа.

– А почему Торнадо пропустил вас в крепость, Рочерс? – тихо спросил док, и его невыразительное лицо внезапно осветила умная снисходительная улыбка. – Чем вы это объясните?

Я понял, какой я дурак, и что попался. Начинать врать, не продумав всех деталей! Наверно, парни Ловуда все-таки здорово шарахнули меня затылком о пол в кабинете Уокера! Я тут же осознал, что делать паузу мне никак нельзя, и менять добродушно-ироническое выражение физиономии – тоже. Поэтому я – без паузы! – усмехнулся и кивнул головой в стороны Лотты:

– А это вы уж у нее спросите!

Подставить под такую трудную подачу партнера – последнее дело. Но у меня в голове не было ни одной правдоподобной версии ответа, которая бы скрыла мое знакомство с Уокером! Спасай, Лотта!

– А чего здесь спрашивать? – вдруг брякнула Лотта. – Уокер и отец Дэнни были друзьями. Дэнни с детства знает Уокера. Поэтому Торнадо нас и пропустил!

Я чуть не упал со стула от неожиданности. Святый Боже! Да она так и про «штуку» расскажет! Я сжал под столом прекрасное Лоттино колено так, как будто пытался раздавить кокосовый орех. Лотта вскрикнула и смятенным, прозрачным, невинным, изумленным взором поглядела на меня.

«Милая! – взглядом же ответил я ей. – Я не знаю. что за существа женщины, чего в них больше – легкомыслия, простоты или дурости, но ты… Ты превзошла всех женщин Галактики, вместе взятых!»

Моя глупая дива не успела мне ничего ответить. Инициативу мгновенно перехватил Ловуд:

– Мистер Рочерс, это правда?

Я кое-как приделал на лицо маску холодной презрительной иронии:

– Не понимаю, какое это имеет значение!

Ответа глупее я еще никогда в жизни не выдавал. Спасибо Лотте!

– Ну-у, мистер Рочерс, – укоризненно улыбнулся Ловуд. – Это слабый ход.

Кресло под ним зловеще скрипнуло, командир охранников теперь налез широкой грудью на стол и пытливо смотрел мне в глаза, с лица дока не сходила настороженно-насмешливая улыбка. Я сжал губы, покрутил головой, еще раз бросил бешеный взгляд на Лотту, а потом вдруг грохнул кулаком по столу и заорал:

– Какого черта я должен перед вами отчитываться! Я – журналист галактической квалификации! У меня имеются допуски в такие места, к которым вас не подпустят и на пушечный выстрел! Это я должен спросить, почему вас пропустил Торнадо! Как вы, совершенно чужие Уокеру люди, оказались на территории его частных владений?!

Ловуд выпрямился в кресле с непонятным выражением лица и застучал по клавишам ноутбука, док теперь смотрел на меня с оттенком удивленного уважения.

– Какого дьявола вы обращаетесь с нами, как с преступниками? – продолжал бесноваться я. – Уокера не убили, сюда мимо его киберов и муха не пролетит! Я уверен, что он просто умер! Умер – престарелый, наверняка больной человек, который прожил не самую легкую и удачливую жизнь! Эта смерть – не убийство! Док, – повернулся я к Маршаллу, – подтвердите мои слова! У вас уже составлено заключение о смерти, оно даст мне возможность подать на ваш, Ловуд, – я выкатил устрашающие бельма на командира охранников, – отдельный отряд – в суд!

Я откинулся на спинку кресла и с победным шипением выпустил горячий воздух из раздутых ноздрей. Здорово я им дал! Иногда у меня получается вскипеть очень вовремя.

Маршалл открыл было рот, чтобы что-то ответить, но Ловуд жестом остановил доктора, решительно отодвинул ноутбук и встал из кресла.

– Прекратите истерику, Рочерс, – жестко сказал он. – Вы совершенно правы: мистер Уокер не убит, он скончался от сердечного приступа несколько часов назад. И успел, как только почувствовал себя плохо, вызвать нас.

«Значит, я был прав, – подумал я. – Уокер, нелюдим и отшельник, знал о форпосте БЗС на Версале. Вряд ли он жаловал этих ребят и подпускал к себе, но в момент смерти все-таки изменил своему упрямству и обратился за помощью к людям».

Я вдруг прочувствовал, как страшно было одинокому старику в последние секунды его смерти – задыхающемуся, синеющему в агонии, в глухой тишине пустого особняка, без всякой надежды на сострадательную и действенную помощь со стороны. И еще я подумал о том, что БЗС не стало бы организовывать дорогостоящий охранный форпост возле Корриды, если бы Ловуд со своими парнями не имел возможности в любой момент войти в крепость, чтобы действовать не по воле старика, а по своему усмотрению.

Это означало, что поставляемые Уокеру киберы были запрограммированы на подчинение командам охранников. И этого Уокер вполне мог и не знать. Когда охрана примчалась по вызову Уокера, Ловуд с командой беспрепятственно вошел в крепость и…

Следующая фраза командира охранников заставила меня сосредоточиться на другом.

– Но наше отношение к вам, – по-прежнему жестко проговорил Ловуд, определяется не самим фактом его смерти, а тем, что произошло с телом Уокера после нее!

– Что вы имеете в виду?

Ловуд пристально посмотрел на меня. Я опять увидел, что он колеблется и решает, продолжать ему или нет. Командир охранников очередной раз обращался к своей интуиции. И его интуиция, видимо, выдала ему резонное соображение о том, что он не добьется от меня ничего, если будет продолжать играть со мной в кошки-мышки. Поэтому Ловуд нагнулся ко мне через стол и четко произнес:

– В черепе трупа – не мозг, а жидкий кисель.

Лотта громко икнула и прикрыла рот ладонью. Ловуд посмотрел на нее и снова перевел взгляд на меня:

– Клетки мозга Джеймса Уокера полностью разрушены глубинным ментоскопированием. Производилось оно сразу же после того, как Уокер потерял сознание, в момент клинической смерти. Кто-то пытался выкачать из умирающего мозга всю информацию, все, что Уокер знал и помнил.

Мне стало дурно. Напольные часы вдруг затикали неимоверно громко. Рядом надрывно дышала Лотта.

– Кто это был? – пошевелил я онемевшими губами.

– Если бы мы знали – обращались бы при встрече с вами более корректно. Мы никого не нашли. Ментоскопирование было произведено не прибором. Некое существо оставило следы незнакомой органики на голове Уокера: оно сосало информацию, находясь с ним в физическом контакте. Воздействие было чудовищным – клетки мозга буквально расплавились.

– Боже! – прошептала Лотта. Я растерянно помолчал и спросил:

– Но как вы связали нас с этим существом? Какое отношение…

– Вы хороший журналист, мистер Рочерс, я покупаю «Галактик экспресс» и всегда охотно читаю ваши материалы…

Я понял, что он хотел сказать – «вы ни черта не понимаете в нашей работе!» – и сделал согласный жест рукой. Он продолжил:

– Мы не знаем возможностей, способностей этого существа. Оно производит ментоскопирование «вручную», по-существу, телепатически, На это не способен никто в Галактике, мы уже делали запросы. Это существо – представитель незнакомой формы жизни. Судя по варварскому обращению с трупом, оно негуманоид. Его цели совершенно отличны от человеческих. Его способности могут выходить за рамки того, что мы даже можем себе представить.