Текст книги "Своя вселенная"

Ход мысли невозможно предугадать. Посреди захватывающего абзаца, для которого нашлись яркие, точные слова, Петровский зачем-то подумал про Астахова. Взял телефон. И будто споткнулся. Как с ним говорить? Почему-то неловко было обращаться на «ты». Вдруг человек забыл о вчерашней договоренности. Использовать форму «вы»? А если он помнит? В подобных случаях лучше всего использовать безличную форму. «Приветствую. Это Василий. Мы вчера познакомились. Как, удалось добраться без проблем?»

И тут телефон разразился весёлой трелью. Вслед за тем из него раздался бодрый голос:

– Добрый день. Астахов беспокоит. Как самочувствие?

– Нормально. – уклончиво проговорил Василий.

– И слава Богу. Как, удалось спросить ангела-хранителя?

– Пока что нет. Не удалось… – Проблема «ты» – «вы» оставалась. – Получилось вчера добраться домой без проблем?

– Да, – как само собой разумеющееся, ответил Астахов. – Ты непременно спроси. Хорошо? Для меня это очень важно.

– Спрошу. Обещаю. Как только будет возможность. Хокинг, Виленкин… Ещё один был.

– Хойл. Его зовут Фред Хойл.

– Спрошу. Только не знаю, когда это произойдет. Это не каждый день бывает. Далеко не каждый. – Василий отчего-то ощущал неловкость за то, что не смог так быстро выполнить обещание.

– Буду ждать. Может, ещё посидим, поговорим?

– С удовольствием. Там, в Доме литераторов. Позвони мне завтра.

Этот разговор сбил его с прежнего настроя. Он с немалым трудом дописал абзац и без всякого сожаления выключил компьютер. Пришло время отправляться на работу. Как чаще всего бывало, он поехал на метро.

Через сорок минут Петровский сидел за другим компьютером, писал очередной текст про убранство квартиры, оформленной в экзотическом стиле: «Интерьер обставлен и декорирован стилизованными или подлинными предметами этнических культур в их наиболее ярких, необычных проявлениях с отголосками далёкой и неведомой жизни».

Именно в этот момент по совсем непонятной причине ему вспомнился вчерашний разговор, увлечённый рассказ про Хокинга и его идеи. Петровский застучал по клавишам. На экране монитора возникли слова, идущие в определённой последовательности: «Вокруг нашего мира, словно зеркала, находятся другие миры. Мы живём, отражаясь в этой анфиладе зеркал, и каждое наше действие, каждый поступок несметное число раз воспроизводятся, повторяются, размноженные зеркальной гладью до безумия, до одури». Ему понравилось написанное. Мысль потекла дальше, подчиняясь необъяснимой логике: «Хокинг. А что, если стиль такой ввести? Обилие зеркал. Видимость параллельных миров…» Идея показалась ему любопытной. Настолько, что он заглянул в соседнюю комнату. Ему повезло – та, которую он жаждал увидеть, которая появлялась в редакции набегами, сидела за большим столом, изучая фотографии для нового номера.

– Марьяна, хочу с тобой поговорить, – торжественно обратился к ней Петровский.

Марьяна была известным дизайнером, получала большие гонорары, гоняла на дорогих машинах, но при этом оставалась вполне доступным и приветливым человеком.

– Я тебя слушаю, – произнёс приятный высокий голос.

– Позволь поделиться с тобой некой идеей. Есть такой английский учёный, физик Стивен Хокинг. Он космолог, думает о мироздании. Он предположил, что рядом с нашей Вселенной существует множество других вселенных. И когда человек что-то делает, например, кушает или ругается с женой, то же самое повторяет множество его двойников, которые кушают или ругаются с женой в невидимых нам параллельных вселенных. – Она смотрела на него задумчивыми глазами. Василий чувствовал – её мысли заняты другим. Но он продолжил. – Это как если бы поставить много-много зеркал, и человек бесконечно повторялся бы в них. Только в каждом из миров есть свои особенности. Такое устройство мироздания придумал Стивен Хокинг. И что если нам наряду со всякими арт-нуво и арт-деко, традиционным и экзотическим стилями создать новый стиль – а-ля Хокинг. Поместить человека во множество зеркал, чтобы он бесконечно отражался там, как бы видел себя в других измерениях. – Теперь её зеленоватые глаза прямо-таки лучились весёлым азартом. – Может быть разная мебель, разная цветовая гамма, но непременно – зеркала, зеркала, зеркала. – Он размахивал руками, обозначая это невероятное обилие зеркал.

– В этом что-то есть… – певуче проговорила она. – Зеркала, которые друг против друга, ставили давно. Тоже интересный эффект, но… линейный. А так, чтобы зеркала стали основным элементом оформления, чтобы они бесконечно множили изображение во всех направлениях… это интересно. Как говоришь, а-ля Хокинг? Мне понравилось. Я попробую сделать наброски. – Она деловито глянула на Петровского. – Если удастся кому-нибудь впарить, тридцать процентов гонорара твои.

Василий был доволен. И не столько обещанием вознаградить его за идею, сколько тем, что услышанное им о параллельных вселенных, странное, будоражащее, вылилось в нечто конкретное, понятное, то, что можно было потрогать. Странное ощущение маленькой победы светилось в нём.

Он вернулся в комнату, на двери которой значилась его фамилия, сел за компьютер. Пальцы вновь побежали по клавиатуре. Но тут разразился настойчивой трелью телефон. Звонил Серёга Потапов.

– Как дела? – поинтересовался он блеклым голосом.

– Нормально. А у тебя?

– Есть проблемы. Как-то не получается без них. Вася, у меня к тебе одна серьёзная просьба. Не по телефону. Надо встретиться.

– Я готов. Давай завтра. А хочешь, можно и сегодня вечером.

– Нет, ни сегодня, ни завтра не могу. Всё расписано.

– Тогда послезавтра.

– Тоже всё занято.

«Чудик, – мелькнуло у Петровского. – Просит время найти, а сам занят с утра до вечера.»

– Давай в субботу встретимся, – с лёгкостью предложил Василий.

– Давай в субботу, – неуверенно проговорил школьный приятель.

– Во сколько?

– В полдень. В Доме литераторов. Но я тебе ещё перезвоню.

Работа по восхвалению интерьера, оформленного в экзотическом стиле, продолжилась. Нужные фразы рождались как бы сами собой, удачные сравнения, эпитеты и гиперболы находились без труда. Он любил это состояние, когда слово было подвластно ему.

Он застрял на рабочем месте. Не хотелось останавливаться. Редакцию покинул предпоследним – его пересидел главный редакционный компьютерщик Игорь. Но тот занимался какими-то своими делами.

Двигаясь размеренным шагом по Страстному бульвару, Василий размышлял о людях, живущих в параллельных вселенных. Как их называть? Иновселетяне? Иновселяне? Черт его знает. А его двойники. Чем они отличаются от него? Чем занимаются? Как живут? Любопытно бы узнать. Ой, как любопытно. Да как это сделать?

Потом он ехал на метро. Именно там что-то случилось. В тот момент, когда он переходил со станции «Охотный ряд» на станцию «Театральная». Он шёл по длинному скучному тоннелю, и где-то посередине этой бетонной трубы, устроенной глубоко под землей, у него возникло ясное чувство, будто произошло нечто странное. Словно тумблер переключили. Он не понял, что конкретно изменилось? Но он знал – изменение произошло. Родилось ощущение чего-то неординарного, не умещающегося в привычное пространство, которое охватывало его сознание. Он даже остановился. Так получилось, что он был один в этой части тоннеля. Шаги других пассажиров звучали где-то впереди, за поворотом. Ощущение неординарного усилилось.

«Фантазии, – сказал он самому себе. – Игра воображения».

И всё-таки он с придирчивостью смотрел на стены тоннеля, потом, на пассажиров, ожидавших поезда, на вывески. Всё имело тот вид, который должно было иметь. Разве что рекламные призывы показались ему незнакомыми. Однако, он не мог исключить, что это – всего лишь следствие особого внимания к рекламе, не единожды виденной, но мельком, без вникания в тексты.

На «Белорусской» неутомимый эскалатор вознёс Петровского на поверхность Земли. Странные эмоции не покидали его. Василий шёл неспешным шагом по Грузинскому валу, и ему чудилось, что перед ним какая-то незнакомая Москва. С одной стороны, он знал эти здания, эту толчею. С другой – виделись явные отличия. Многие здания казались не такими ухоженными, какими он ожидал их увидеть. В привычной веренице машин, ждущих возможности проехать в сторону Тверской, явно был недобор иномарок.

Ему казалось, что он играет сам с собой в некую игру – придумывает отличия, которые убедили бы его, что он уже в другой вселенной. Его писательский ум был привычен к подобным играм.

Добродушный, заросший деревьями двор пустил его в свои пределы. Цепочку тополей сажали давным-давно, в советское время. Василий со Светой только перебрались сюда, и он помогал определить будущую жизнь одного из саженцев. Теперь это был высоченный тополь. Задрав голову, он посмотрел на верхушку – доходит до шестого этажа.

Глухая железная дверь закрывала вход в подъезд. У Василия был специальный ключ, но он не сработал. Крайне озадаченный стоял Петровский около двери, пока не появилась рядом соседка по этажу.

– Замок барахлит? – Она с первого захода открыла дверь. – Нет, всё в порядке.

Василий знал, что она работает бухгалтером на каком-то предприятии. Её муж Николай частенько приставал к Василию с предложением выпить. Василий иногда соглашался, но не часто. Репертуар Николая на тему, как злоумышленники развалили прекрасный военно-промышленный комплекс, был ему слишком хорошо известен.

Лифт поднял их на седьмой этаж. Он подошёл к своей двери. Теперь обошлось без задержек. Пространство квартиры приняло его. Василий скинул туфли, сунул ноги в любимые тёплые тапочки.

И вновь ощущение какого-то несоответствия. То ли он видел прежние вещи каким-то новым взглядом, то ли это были другие вещи: зеркало на стене прихожей, шкаф для верхней одежды, вешалка, зонтик, висевший на крючке, ветровка дочери. А в гостиной – незнакомая посуда в стенке, диван, журнальный столик. Это был не его дом, хотя и его.

Василий находился один в квартире. Жена ещё не вернулась с работы, дочь – из секции. Она занималась художественной гимнастикой. Погружённый в противоречивые чувства, Петровский опустился на диван. Кажется, его подушки были мягче тех, к которым привык Василий.

«Я сошёл с ума? – размышлял он. – Или заигрался? Услышал про параллельные миры, начал выдумывать…»

Прозвучал шум открываемой двери. Петровский ощутил невероятное волнение. Что-то должно было произойти. Сейчас, сию секунду.

– Вася, ты дома? – раздался незнакомый голос, потащил за собой звук шагов.

Это была не его жена. Это была Наталья. Петровский крутил с ней роман лет семь назад. Бурная получилась история, но разводиться ради неё с женой Василий не захотел.

– Что ты здесь делаешь? – негромко спросил он.

– Как, что? Домой пришла.

– Ясно… Лена ещё на тренировке?

– Откуда мне знать? Она с твоей бывшей женой живёт.

Услышать такое он никак не ожидал.

– Где? – осторожно поинтересовался Петровский.

– На Бутырской улице. Там, где и раньше. – Озабоченное выражение появилось на её худощавом, ухоженном лице. – Ты не заболел?

Он хотел сказать: «Нет», но передумал. Как иначе объяснить странность его поведения?

– Признаться, чувствую себя не очень хорошо.

Она коснулась губами его лба.

– Температура нормальная. Переутомился? Отдохни. Хочешь, ложись здесь. А хочешь – в спальне.

Он предпочёл остаться на диване. И был приятно удивлён, когда Наташа принесла ему подушку и покрывало.

– Отдыхай. Я приготовлю ужин.

«Я попал в параллельный мир, – ошарашено заключил Петровский. – Теперь нет сомнений. Другой вариант – я сошёл с ума. Но разве я похож на сумасшедшего? Эта реальность не в моём воображении… Я в другой вселенной… Надо выпить. В баре у меня стояли две бутылки вина и бутылка водки. Интересно, что здесь?»

Мягко щелкнул замок, полированная дверца опустилась. Такого Василий никак не ожидал увидеть – обилие дорогих бутылок: шотландский виски, французские коньяки и вина, русская водка в мудреных бутылках. Целый клад.

Василию хотелось вина, однако, все винные бутылки были закупорены. Он не стал чересчур хозяйничать, налил себе «Хеннесси» из начатой бутылки. Пригубил – нормальный благородный вкус. Какой и должен быть. Допив, смакуя, достойную жидкость, Василий вернулся на диван.

«Значит, я не выдумал. Там, в метро, случилось… Трудно поверить. Параллельный мир. Другая жена…»

Петровский был бабником. Его неукротимо влекли женщины. Роман с Натальей оказался наиболее долгим, феерическим из тех, которые с ним приключились. Но он вовсе не собирался разводиться со Светой. Он любил жену. Ценил её ум, порядочность, добрый нрав. И потом, для него было важно, что она – интеллектуал, занимается наукой, авторитетный социолог. А Наташа переводила дрянные иностранные романы, которые печатались потом на дрянной бумаге с аляповатой мягкой обложкой. Ему не нравились её неаккуратность, взбалмошность. Красивая, ничего не скажешь. Но этого мало. Так считал он. Выходит, у его двойника были другие соображения. Двойник!

«А если он припрётся? – Василий похолодел. – Что я скажу?.. А что тут скажешь? Это мой дом? Ещё драться полезет. За самозванца сочтёт. Было бы лучше, если мы с ним обменялись. А кто знает, как на самом деле вышло?..»

Перспектива столкновения с двойником давила на него, наполняла тревогой, но жгучее желание разобраться в том, чем ещё этот мир отличается от привычного, напрочь обжитого, победило. Василий включил телевизор. Шли какие-то нудные фильмы. Явные сериалы, напичканные болтовней. Он ждал выпуска новостей. Не слишком интересовавшийся политикой, Петровский тщился вспомнить, какие события происходили там, где его теперь не было. Держали в заключении нефтяного магната Ходорковского. Президент России обещал, что скоро бедных станет меньше. Продолжались боевые действия в Чечне. Американцы застряли в Ираке. Больше он ничего не мог вспомнить.

Новости удивили бодрым настроем дикторов, которые говорили о ведущей роли Коммунистической партии, о том, что предприниматели всё активнее вступают в неё; о дружественном Китае, сотрудничество с которым развивается и который тоже показывает экономические успехи, пусть более скромные, чем СССР; об империалистической войне США в Ираке и о том, что повстанцы опять подорвали автомобиль с американскими солдатами. Василий ничего не понял.

– Ужинать будешь? – раздался звонкий голос Натальи.

– Да, – ответил он, скорее машинально, чем осознанно.

– Тебе здесь накрыть, или ты поднимешься?

– Поднимусь.

Это было так странно – видеть женщину, с которой он давно расстался, в роли домашней хозяйки. Она старалась, ужин приготовила отменный. Жареная картошка, свиная поджарка, салат из помидоров и огурцов. Ей удалось удивить его. Василий не верил, что из неё выйдет заботливая жена.

– Тебе лучше? – ласково спросила Наталья.

– Лучше… – Он, внимательно смотревший на женщину, которая сидела напротив, улыбнулся. Ему хотелось успокоить её.

«Что ей сказать? – думал он между тем. – Понимаешь, дорогая, дело не в общем самочувствии. С этим всё в порядке. У меня амнезия. Скажи, у нас есть дети?.. Решит, что я спятил. В такой ситуации лучше молчать».

Выпив чаю, Петровский отправился на разведку. Следовало разобраться, что представляет собой его здешняя семья. В детской он обнаружил кабинет – стол с компьютером, роскошное кожаное кресло на колесиках, стеллажи с книгами. Всё толково и симпатично. Выходит, общего ребенка они с Натальей не завели. А вот спальня почти ничем не отличалась от той, которая осталась в прежней вселенной. Это крайне озадачило Петровского – как такое могло получиться, если обустройством квартиры там, откуда он попал сюда, занималась Светлана? Местный Петровский не появлялся, и у Василия росла надежда, что замещение произошло. Никто ему не помешает быть здесь хозяином.

Василий вернулся в гостиную. Устроившись на диване, он принялся изучать здешний мир посредством телевизора. Непрестанно переключая каналы, он искал отличия от известных ему вещей во всём, что подсовывали местные телевизионщики. Вот герои какого-то фильма едут на машине по живописному проспекту. Василий пытался понять, чем отличаются внутренности машины от тех, которые были знакомы ему? А соседние автомобили? А сами герои? Так ли они говорят? Так ли одеты? Похожи ли на обычных людей?.. Вроде, похожи. По другому каналу показывают милицейского чина. Он говорит о водителях, которые превышают скорость, ездят по встречной, болтают во время езды по мобильным. Проблемы – те же. Форменная милицейская одежда выглядит привычно. Полное совпадение? Или он, Петровский, что-то упустил? Ещё один канал – очередной фильм. На этот раз – американский. Сцена в квартире. Интерьер, мебель? Всё обычное, американское. Лицо актера знакомо Василию. Он часто играет хороших полицейских. Теперь улица. Машины – те же. Дома – те же. В чём разница? Есть ли она? Ещё один канал. Разговор двух немолодых мужчин, сидящих в студии, о суевериях, экстрасенсах. Одного из них Василий знает – известный учёный, с давних пор мелькает в телевизоре, ведёт научно-популярные передачи. Его собеседник, пожилой симпатичный мужчина с худощавым лицом, объясняет, что те, кто получили от природы нормальные мыслительные способности, но пользоваться ими не хотят, верят во всякие чудеса, обыкновенные дураки. Такие речи Василий слышал и в прежней вселенной.

«Все отличия на уровне судеб? – спрашивает себя Василий. – Если так, если все отличия на уровне людей – та жена или другая, тот муж или другой, всё определяют решения, поступки… Но если так, то главное – человек?..» Ответ ему неведом.

Палец в очередной раз нажимает кнопку на пульте. В кадре – пассажирский самолёт, который стоит в цехе, окруженный людьми. Потом показывают, как он взлетает. Голос диктора говорит, что решения Центрального комитета Коммунистической партии по выпуску современной авиационной техники претворяются в жизнь. Новый ближнемагистральный самолет полностью отвечает международным нормам. Василий видел этот пузатый самолет – его показывали по телевизору там, откуда Петровский попал сюда. Правда, без упоминания о Коммунистической партии. Но зато с изложением сомнений в его конкурентоспособности.

Наталья зашла в комнату, села рядом с ним. Полы халата разошлись, открыв соблазнительные ножки. Ему захотелось эту женщину. Он обнял её, принялся ласкать. И встретил живейший отклик. Халат был скинут. Как и его одежда. Но в самый ответственный момент Наталья прошептала:

– Тебе надо одеться.

Он не послушал её, ворвался туда, куда так хотел ворваться. Когда всё завершилось, вновь услышал голос, вполне спокойный:

– Ты решил сделать мне ребенка?

– Да, – не слишком задумываясь, выдохнул он.

– Что случилось? До сих пор ты не хотел детей.

– А теперь хочу.

– Ты серьёзно?

– Вполне.

– Я так рада. – Она обняла его. – С радостью рожу тебе сына. Или дочку. Не передумаешь?

– Нет. – Он не лукавил. Пусть рожает. Если он, Василий, останется в этой вселенной, будет растить своего ребёнка. Второго.

«А если не останусь? – подумал он и слабо усмехнулся. – Хороший будет подарочек тому, кто живёт здесь в моем обличии. А что он там творит? И кто за это будет отвечать?.. – тревога шевельнулась в нём. – Любопытная получается история. Я – тут, а он – там. Весьма любопытная…»

4*[1]1
  * Значок обозначает, что действие происходит в параллельной вселенной.


[Закрыть]

Когда он проснулся, Наталья спала. Её бледное, худое лицо было красивым. Ему захотелось вновь овладеть ею, и он проявил активность. Она не стала сопротивляться.

– Я тебя не узнаю, – сказала она потом. – Что с тобой?

– Тебе не нравится?

– Наоборот… Что с тобой?

– Просто меня подменили, – беззаботно проговорил он.

– Болтун. – Её глаза смотрели с любовью.

В ванной обнаружились незнакомые пластмассовые бутылки. Василий пытался понять, где мужской шампунь, и не нашёл. Взял наугад. Вода из крана текла самая обычная, вполне мокрая.

На завтрак ему были поданы тосты с сыром, творог, чёрный кофе. Телевизор ничуть не смущался занятых едой людей, энергично сыпал информацией. Говорил, что в Советском Союзе признаются права частной собственности, государство не вмешивается в дела частных предприятий, поэтому СССР должен быть принят во Всемирную торговую организацию, и незамедлительно. Показывал сельского умельца, который смастерил самолет из водопроводных труб и автомобильного двигателя, а до того – трактор, на котором пахал свой огород. Объяснял вредность переедания и жирной пищи. Василий воспринимал неиссякаемый поток информации благосклонно.

После завтрака он отправился в кабинет, включил компьютер. Ему было жутко интересно, чем занят его двойник в творческом плане. Кроме того, он хотел бы найти какие-нибудь свидетельства, кои подсказали бы род занятий местного Петровского.

Последний файл, с которым работал двойник, вытащил на экран свои тайны. Василий всегда начинал новое произведение с того, что формулировал его содержание. Поэтому и здесь он полез в начало. И прочитал: «Роман о партийном работнике, не доверявшем предпринимателям, всячески мешавшем им, который осознаёт свою неправоту, меняет своё отношение и даже сына своего направляет в предприниматели.» Уже было готово двести страниц. Василий не стал читать их. Он принялся просматривать другие файлы – наброски, готовые романы, повести, рассказы. Никаких документов, дающих представление о сфере деятельности двойника, он не нашёл.

Оставалось одно – отправиться на работу. В редакцию журнала. Василий вовремя подумал о деньгах. Вдруг здесь в ходу не та наличность, которая имелась у него.

– Наташа, у меня деньги кончились, – сообщил он, появившись в кухне.

– Возьми там, где они у нас лежат, – уверенно прозвучало в ответ.

Где это: «там»? Черт его знает.

– Мне мелкие нужны, – выкрутился Петровский.

Объемистый кожаный портмоне выплыл из её сумочки, поделился с ним несколькими купюрами. Его беспокойство оказалось не напрасным – перед ним были советские деньги – трёшки, пятёрки. Он ещё помнил, как они выглядят.

– Всё, ухожу по делам.

– Поздно вернёшься? – заботливо поинтересовалась Наталья.

– Не знаю. Постараюсь не задерживаться.

Василий намеревался поехать на машине, однако, в ракушке стояло незнакомое средство передвижения – «Москвич» какой-то новой модели, довольно эффектный на вид. У Петровского возникло подозрение, что это – его автомобиль. Но даже если он и не ошибся, толку от его правоты не было никакого. Ни ключей, ни документов он не имел. Оставалось ехать на метро.

Василий шёл по Кондратьевскому переулку, смотрел по сторонам, всё ещё выискивая различия, и размышлял о том, как ему теперь быть?

«Знать бы, насколько я сюда попал? На какое-то время или навсегда? Если на какое-то время, лучше ничего не делать. Переждать. А если навсегда?.. Если навсегда, надо как-то приспосабливаться. Надо выяснить, чем тут занимается Василий Петровский, за что получает зарплату, на какие средства живёт? Если надолго, лучше всего признаться Наталье. А если ненадолго, лучше не признаваться… Как узнать? Есть ли способ? Разве что спросить доброго ангела. Но он так редко снится. А здесь он явится? – Ответа не было. Зато возникла догадка. – Может, он всё это устроил?»

Город казался не таким ухоженным, как в прежней вселенной. Но и запущенным не выглядел. Люди, которые попадались ему на улице, ехали в одном с ним вагоне метро, были одеты вполне прилично. Он смотрел на попутчиков и думал о том, что каждый из них имеет множество двойников, которые живут похожей, но всё-таки отличающейся жизнью. Быть может в этих отличиях бесконечно повторяющегося и сокрыт смысл? Для того и создавал Бог или Высший Разум это множество вселенных?

Станция метро «Кировская» наехала на поезд, охватила ярким светом ламп. Петровский ступил на платформу, вместе с другими пассажирами двинулся в сторону эскалатора.

«Если советские деньги, а по телевизору говорят про Советский Союз, значит, в августе девяносто первого тут ничего не произошло? – явилась откуда-то запоздалая мысль. – Что же, они продолжают строить социализм? А предприниматели, которые стройными рядами кинулись в коммунистическую партию? Это к чему? И откуда они взялись, предприниматели?.. Не понимаю».

Ступив на укрытую асфальтом поверхность земли, он осмотрелся. Привычная картина окружала его. Те же здания. Одно из них, представительное, современное, так же венчали шесть больших букв «ЛУКОЙЛ». Василий не поленился, подошел поближе. «Государственная нефтяная компания» – значилось на блестящей золотом вывеске.

Новым открытием стал обменный пункт, расположенный чуть поодаль. Курс доллара совсем не походил на тот, который был знаком Василию. Американская валюта стоила здесь заметно меньше.

«Всё равно стоит обменять деньги, – решил он. – Нельзя всё время просить мелочь у Натальи».

Петровский собрался пожертвовать стодолларовой купюрой, которую носил с собой на всякий случай. Требование предъявить паспорт не испугало Василия – он поленился получить новый и всё ещё владел старым советским паспортом.

Сто долларов исчезли, обернувшись небольшой пачкой денег, на которых был профиль Ленина и надпись поверху: Билет Государственного Банка СССР. При этом никаких вопросов к Петровскому не прозвучало. Ни паспорт, ни американская денежка не вызвали подозрений.

Сретенский бульвар подставил ему свой тротуар. Мимо ехали сплошной вереницей машины. Василий обратил внимание, что не так уж и много иномарок. Всё больше отечественная продукция, включая вполне симпатичный «Москвич», который, похоже, имелся и у него.

Вскоре он вошёл в знакомое помещение, занимавшее полуподвал старого заслуженного дома.

– Вы к кому? – уколол его вопросом охранник.

Василий хотел сказать: «К себе», но подумал, что, быть может, не работает в этой редакции. Пришлось проявить изобретательность.

– Марьяна здесь?

– Какая? Богданова? Нет, ещё не приезжала.

– А Игорь?

– На месте.

Главный редакционный компьютерщик посмотрел на него мельком и никак не среагировал. Похоже, Петровского тут не знали. Да и вывески с его фамилией на соответствующей двери не было. Чем же зарабатывал себе на хлеб его здешний двойник? Как это установить? Спросить у Натальи: дорогая, где я работаю? Смешно. Он пребывал в растерянности.

«Дождаться Марьяны? – судорожно текла его мысль. – Зачем? Что это изменит? Ничего. Тутошняя Марьяна меня не знает. Можно в этом не сомневаться».

Глупо торчать в помещении, где ты никому не нужен, где невозможно объяснить, что нужно тебе. Василий направился на улицу. Он чувствовал себя чужим в этом городе, так похожем на его Москву. Это было внешнее сходство. Совсем другие люди шли по тротуарам, сидели в машинах, занимали служебные помещения, комнаты в квартирах. Город, принимающий этих людей, привыкший к ним, тоже был другим.

«Что делать? – мучил себя вопросом Петровский. – Обратиться не к кому. Безвыходная ситуация…»

Растерянными шагами ступал он по тротуару, не замечая ничего вокруг. И тут будто озарение: «Надо разыскать Астахова!»

Спасительный выход был найден. В самом деле, здешний Астахов мог ему помочь. Хорошо, что записная книжка оказалась при нём. Сначала он позвонил на мобильный. Гудки прозвучали впустую. Наступила очередь институтского номера. Ответила женщина.

– Вы ошиблись. Никакого Астахова у нас нет. Какой номер вы набирали? – Выслушав последовательность цифр, подтвердила. – Да, это наш номер. Но никакого Астахова здесь нет.

– Это хотя бы институт?

– Это квартира.

Оставалась последняя возможность – домашний номер. Петровский заволновался: что, если и сейчас будет облом? Как тогда искать двойника его знакомого? Ему ответил низкий приятный женский голос.

– Дмитрия Астахова можно к телефону? – попросил Василий.

– Дмитрий на работе.

– Не подскажете, как ему позвонить? Это Петровский, его приятель.

Она продиктовала те заветные семь цифр, которые давали возможность добраться посредством электромагнитных волн до Астахова.

– Нам необходимо встретиться, – такие слова сказал он тому, кого так хотел увидеть. – Как можно скорее. Это в ваших интересах.

– А вы кто?

– Писатель. Но это не имеет значения. Поверьте, это в ваших интересах.

После значительной паузы прозвучало:

– Где?

Предложение по месту наличествовало – Василий отчего-то захотел переговорить с Дмитрием там, где и прежде.

– Вы Центральный дом литераторов знаете? На Большой Никитской… – Услышав очередную паузу, тотчас пояснил. – Улица Герцена. Знаете?.. Буду ждать вас в Нижнем буфете. Через час.

Бодрым шагом, попирая чужой асфальт, Петровский двинулся в сторону метро. Надежда вела его, надежда на разрешение странных проблем, которые уготовила ему судьба.

Центральный дом литераторов ничем не отличался от своего собрата в прежней вселенной. Вахтер приветливо заулыбался, увидев Петровского, сказал слова приветствия. А охранник, стоящий у входа в ресторан по другую сторону холла, услужливо открыл дверь. Василий шарахнулся от него – заходить в дорогой ресторан Петровский не собирался. Для него существовал Нижний буфет, истинное пристанище для писателей и поэтов.

Он в момент узнал Астахова, едва тот появился в буфете – такой же высокий, внушительный, как и в старой вселенной. Василий призывно махнул рукой. Подождал, когда прибывший усядется напротив, хлебнул кофе, который успел взять, выдержал вопросительный взгляд физика. Разговор начал парадоксальным вопросом:

– Дмитрий, вы знаете меня?

Тот удивленно посмотрел на Василия, потом осторожно выдавил:

– Нет.

– Прошу меня выслушать. Сейчас я буду рассказывать вам о вас. Вы – физик. Увлекаетесь космологией. Обожаете Хокинга, Виленкина… И ещё третий был.

– Хойл? – мягко предположил Астахов.

– Да, он самый. А ещё вы любите водку. Зато совсем не любите вино.

– Да, – всё так же осторожно согласился Астахов. – И что из этого следует?

– То, что я знаю вас, – победно продолжил Петровский. – Знаю. И вот вопрос: откуда я знаю вас?

– Откуда? – подхватил Астахов. – Следили за мной?

– Зачем? Какой смысл в том, чтобы следить за вами? Дело совсем в другом. Дело в том, что я знаком с вашим двойником. Я из параллельной вселенной. – Увидев скептическое выражение на лице Дмитрия, ничуть не смутился. – Не верите? В параллельные миры верите, а в то, что я пожаловал из такого мира – нет? Между прочим, я с вами, который в той вселенной, недавно познакомился, и мы друг другу понравились. Вы так интересно рассказывали про Хокинга, Виленкина и… как его?

– Хойла.

– Да, Хойла. А ещё про параллельные миры. На меня ваш рассказ произвёл огромное впечатление. А ещё мы с вами выпили много водки, и потом вы повезли меня на своём «Гольфе» домой, в район Тишинки.

– Я сел за руль пьяный? – усомнился Астахов.

– Ну, пьяным вы не выглядели. А выпить перед тем, как поехать – выпили. Я вам лично составил кампанию. Здесь, в Нижнем буфете… – Немного подумав, добавил. – То есть, там, – палец указал куда-то вверх, – в другой вселенной, но здесь, за этим вот столом.