Текст книги "Новые кроманьонцы"

Глава 5. ВЕЛИКИЙ ХАЛИФАТ

Я сразу предупредил Корбена, что больше, чем на двести миль я без подзарядки не полечу. Он скинул мне координаты и попросил лететь на предельно низкой высоте.

Не знаю, чего он этим добивался. Если скрытности, то у него не получилось: через восемь минут полета появился древний самолет для воздушного боя. И управлял им пилот!

Лететь с моей скоростью он не мог и постоянно пролетал мимо, потом возвращался и снова пролетал надо мной. Я запустил четыре дрона на случай, если он задумает атаковать. Но потом в воздухе появились еще три таких же истребителя, и я здорово напрягся: проще сразу уничтожить этот хлам, чем переводить ресурсы на их ракеты.

Со мной связался диспетчер и попросил подтвердить посадку в заданных координатах.

И встречали нас совсем не как друзей: я оказался в прицелах сразу нескольких артиллерийских устройств посреди бетонной площадки, и было ощущение, что они просто ждут команды, чтобы уничтожить нас одним залпом.

– Добро пожаловать в Великий Халифат, – сказал Корбен совершенно спокойно. – Извините за излишнюю нервозность нашего прибытия, джентльмены. Это государство находится в состоянии постоянной войны с соседями. И с внутренними врагами, которых совсем немало, тоже.

– Корбен, – удивился я, – зачем мы здесь? О чем ты собираешься тут договариваться, если для них весь мир враги?

Он пожал плечами:

– Знаешь, у нас невелик выбор тех, кому мы можем быть хоть чем-то полезны. А у этих ребят не только много проблем, но и много денег.

К нам подъехал большой и очень старый танк, дуло его огромной пушки в упор смотрело на меня.

Потом из—за него выехал большой бронированный автомобиль и остановился рядом. Опустилась боковая дверь, шестеро вооруженных бойцов в камуфляже и противогазах выстроились с каждой стороны от двери.

– Все, Пэт, – обратился Корбен ко мне, – переходи в дежурный режим, надеюсь, мы скоро с тобой свяжемся.

Потом повернулся к Бадди и Белке:

– Выходим, нас ждут.

Ну, дальше уже их работа. И Корбен, разумеется, прав: энергию нам здесь лучше экономить. Я отключился, перейдя в дежурный режим.

Корбен вышел наружу первым и подождал, пока вылезут Белка и Бадди. Потом все трое пошли к машине.

Но Белке пройти не дали: солдаты преградили ему дорогу и показали на танк. Корбен кивнул и Белка запрыгнул на броню.

Потом у БТР закрылась дверь, но поехали не сразу, а стояли неподвижно еще минут пятнадцать, чего-то ожидая. Корбен с Бадди сидели на двух лавках вдоль бортов, рядом с ними безмолвно сидели бойцы, сжимая в руках дорогие автоматические винтовки.

Наконец, бронеавтомобиль взревел и начал движение. Ехали они достаточно долго, нигде не останавливаясь. Куда они едут и что происходит снаружи никто не знал. Потом БТР остановился, открылась дверь, и солдаты вновь выстроились с двух сторон от проема.

Огромное мрачное здание окружал пятнадцатифутовый каменный забор, большие железные ворота с грохотом закрылись. У входа стояли двое караульных. Но Бадди и Корбена пропустили без лишних формальностей.

Внутри их повели по длинному коридору. Через равные промежутки по обе стороны коридора располагались железные двери. Это было похоже на какой-то сверхбюджетный отель, а еще больше – на тюрьму.

Потом их завели в достаточно большое помещение без окон и мебели. Дверь закрылась, и Бадди с Корбеном остались наедине.

Глава 6. ВАЛИ ИЗМИРА

Просыпался я долго. Казалось, я поднимаюсь с большой глубины. Сначала была темнота, но с каждой секундой становилось светлее. Спустя какое-то время я стал различать звуки. То, что мне казалось просто шумом, приобрело смысл: «Если вы меня слышите, попытайтесь сказать любое слово». Это фраза повторялась снова и снова.

Голос был женский, но механический и безжизненный. А если она обращается ко мне? Мне нужно сказать какое-то слово? Какое? Я сказал «да». Голос сразу откликнулся: «Чтобы подтвердить, что вы меня слышите, повторите слово, которое вы сейчас произнесли»

– Да, – повторил я.

– Восемь двадцать четыре семнадцать, ноль шесть ноль восемь двадцать шестьдесят четыре. Регистрирую активацию. Начинаю протокол. Вы готовы? Ответьте «да» или «нет».

– Вы получаете в ограниченное пользование тело с id HD0315BB0000135, которое принадлежит компании «New Cro—Magnon, Inc» на условиях, которые вы обязаны сейчас подтвердить, согласны? Ответьте «да» или «нет»

– Нет, – ответил я. И после повторного запроса сказал это еще раз.

– Восемь двадцать пять сорок один, ноль шесть ноль восемь двадцать шестьдесят четыре. Регистрирую прекращение активации по запросу объекта. Информирую, что у вас остается еще две попытки, после чего…

Темнота меня приняла быстро и последние слова растаяли где-то там, наверху…

«Если вы меня слышите, попытайтесь сказать любое слово». Теперь я знал, что эти слова предназначаются для меня. Но отвечать не торопился.

Последнее, что я помнил – это сканирование в медицинском центре. Я помню, зачем это было нужно – мы делали с меня цифровую копию. И речь шла не про воспоминания или важные события в жизни. Копированию подлежало все: мои движения, вкусовые предпочтения, привычки. На случай если со мной что-то случится.

Врач был молодой и очень доброжелательный, от него просто исходили волны позитива. Как его звали? Впрочем, неважно. Помню только, что он постоянно подчеркивал – процедура безболезненная и абсолютно безопасная. Как в смысле моего здоровья, так и в смысле сохранности данных.

«Если вы меня слышите, попытайтесь сказать любое слово», – продолжал настаивать знакомый голос. Разве так говорят с теми, кто в реанимации? А как говорят, я ведь там никогда не был.

А если я и есть цифровая копия? То есть, произошел тот самый экстренный случай, когда она понадобилась?

– Регистрируется мыслительная активность мозга. Если вы меня слышите, попытайтесь сказать любое слово. В противном случае процесс активации будет прерван.

– Да, – сказал я. Точнее, попытался это сказать.

В дальнейшем мне приходилось повторять это слово сорок четыре раза: мне зачитывали очень длинный договор, и я должен был положительно отвечать на каждый его подпункт. В противном случае активация отменялась.

Сомнений не оставалось – что-то произошло. И сейчас идет восстановление из резервной копии.

Из того, что я понял – тело мне дают «поносить». Прав у меня на него никаких, любые апгрейды и модификации запрещены, любой умышленный или неумышленный вред подлежит немедленному финансовому возмещению.

То, что со мной что-то произошло, я воспринял совершенно спокойно. Гораздо тревожнее выглядел факт, что этот договор звучал совершенно стандартно и никак не учитывал того обстоятельства, что «New Cro—Magnon, Inc» – моя компания. Я совсем небедный человек и могу себе позволить купить любое тело. Или уже нет? Что с моими деньгами?

– Сядьте, – наконец я услышал голос. – Сядьте и посмотрите на свои руки.

Ничего необычного я не увидел: руки как руки. Мои руки.

– Встаньте и осмотритесь. Если у вас есть какие-то проблемы с вашим телом, не нужно стесняться сказать об этом прямо сейчас.

Ах, да, это же не мое тело. Как-то все странно и ужасно нелепо.

Я встал и осмотрелся. Могли бы хоть зеркало повесить. Я попрыгал, потом сделал двадцать отжиманий и даже не вспотел. Потрогал пульс – он был четким и ритмичным.

– Нравится?

Я оглянулся – на моей каталке сидел черный мужчина с дредами, в белой майке с логотипом «New Cro—Magnon», спортивных штанах и легких кроссовках. На левой стороне лба у него темнел небольшой черный квадрат, который никак не походил на родимое пятно. И вид у него был на редкость нахальным.

– Называй меня Корбен Даллас.

Имя мне показалось знакомым.

– Мы вместе работали? – спросил я.

– Скоро ты все узнаешь и без моей помощи. И нет: тебя активировали не из—за рака или ДТП, – как-то очень уклончиво ответил Корбен Даллас.

– Что с моим состоянием, где мои деньги?

– А я думал ты о детях спросишь… – картинно удивился он.

– Дети? А что с ними? – я как-то действительно совсем забыл про семью!

– С ними все хорошо. И с тобой тоже, – этот тип, похоже вообще не собирается отвечать ни один вопрос!

– Но раз понадобилась моя цифровая копия, значит со мной что-то произошло. Или нет?

– Да тут столько всего случилось, что ты просто не поверишь, – серьезно сказал Корбен. – Как ты себя чувствуешь?

– Шум в голове, – ответил я. – Тяжело сосредоточиться.

Он удовлетворенно кивнул:

– Через шесть минут все пройдет. Пройдись!

Я с удивлением посмотрел на парня – похоже, он действительно наглый без меры. Но вслух я спокойно сказал:

– Да я вообще-то голый…

– Ну так оденься, – сказал он, безразлично пожав плечами, и показал на стойку, где лежали такие же как у него белая майка, штаны и кроссовки.

Я оделся, повисла неловкая тишина

– Так что произошло? Зачем меня пересадили в это тело, которое, кстати, и не мое?! Вы научились выращивать гомункулусов?

– Гомункулус – био. А твое тело из неорганических полимеров.

Он шутит?

– Что значит «из полимеров»?! Я робот?

– Нет, конечно. Роботы железные, ты не знал?

Говорил он серьезно, но меня не покидало ощущение, что это какой-то злой стеб.

– Ладно, – сказал я, – мозги-то мои?

– Конечно твои, – успокоил он меня. – Только находятся они у тебя в груди, и совсем не похожи на две пригоршни сморщенного желе, как ты привык думать о них.

– Я редко о них думал. И уж точно не как о желе.

– Ну, – тоном школьного учителя сказал Корбен, – тогда ты не станешь переживать, что раньше в тебе заправляла химия, а теперь рулит физика. Какая разница? Биологический путь в любом случае себя исчерпал. Там слишком сложный процесс получения энергии, ее сохранения и использования.

Я помолчал. Потом все—таки задал вопрос, на который очень боялся получить ответ:

– А люди?.. Что с ними, их больше нет?

– Так мы и есть люди, – ответил Корбен. – Со всеми предрассудками, комплексами и недостатками. Но ты, наверное, про био?

– Я про тех, у кого слишком сложный процесс получения энергии.

Корбен усмехнулся:

– Эти тоже есть. И их пока что большинство.

– «Пока что»? Мы воюем?!

Господи, пусть он ответит «нет»!

– Это необязательно, – пожал плечами Корбен, – они и сами вымрут от своих болезней или перебьют друг друга рано или поздно. А может и нет. Мне они неинтересны. Поверь, у нас своих проблем полно. И чем быстрее ты это поймешь, тем лучше будет для всех нас.

Говорил он спокойно, как говорят о чем-то обыденном. Ну да, физика вместо химии, биология устарела и нужна только дикарям, которым грозит вымирание. Но что-то здесь было явно не так. И я, наконец, понял, что именно:

– Корбен, внутренние органы сейчас не нужны? Ни сердце, ни почки, ни легкие?

Он с готовностью кивнул:

– Желудок тоже не нужен. Как и органическая пища для него.

– А каким образом ты без легких и голосовых связок со мной разговариваешь? – поймал я его. – Корбен, давай-ка я тебе скажу, что будет лучше для нас обоих: прекрати этот дурацкий театр и расскажи, что произошло в действительности!

Корбен усмехнулся:

– А разве мы говорили обо мне?

Потом добавил:

– Но ты прав: био у нас тут нет вообще. Голос мой воспроизводится синтезатором, он в голове. Там же управление мимикой. Вопрос – можно ли общаться без акустики? Можно. И через полторы минуты эта способность у тебя подгрузится. А пульс пропадет. Раньше все возможности цифры человек получал сразу. Но это приводило к проблемам с психикой. Не всем, знаешь ли, радостно от того, что они бессмертны, – он беспомощно развел руки, как бы извиняясь за все человечество, – люди есть люди! Кстати, ты уже оценил главный плюс своего положения?

– Ты про бессмертие? – спросил я.

– Нет, бадди*, – довольно улыбаясь, сказал Корбен. – Про то, что бриться каждое утро тебе больше не нужно!

Наверное, сам он считал свою шутку ужасно остроумной. Но мне так не показалось.

– А почему ты меня так называешь, ведь мое имя тебе известно? – я постарался поменять тему. Но меня ждал сюрприз:

– Это уже не твое имя, дружище, – с иронией ответил Корбен. – Оно бы досталось тебе при полной оцифровке. При этом биологический прототип уничтожается и никакой путаницы не возникает. Но это не твой случай: ни на какие активы из твоей прошлой жизни ты рассчитывать не можешь. И на свое прежнее имя тоже.

А дальше было совсем странно: я по-прежнему видел Корбена перед собой, но сейчас у меня перед глазами появилась… Мэри Энн, мой бывший секретарь. Она была в форме офицера ВМФ:

– Добро пожаловать на борт, сэр, – отдав честь, улыбнулась она.

Я в шоке посмотрел на Корбена, но он никак не отреагировал на ее появление! Это галлюцинация?

Мэри Энн была полупрозрачна и отчетливо я видел только ее верхнюю часть. Но улыбалась она вполне натурально, и мое замешательство ее, похоже, веселило!

Наверное, что-то отобразилось у меня на лице, потому что Корбен довольно усмехнулся:

– Что, появился Ассистент?

– Да, – неуверенно сказал я, – это Мэри Энн. Мы вместе работали раньше. А это Корбен Даллес, он…

– Он меня не видит, сэр, – подхватила Мэри Энн. – Я ваш личный ассистент, готова к работе 24 часа в сутки, 7 дней в неделю… как и раньше, – улыбнулась она.

Корбен Даллас церемонно склонил голову и, глядя куда-то в пустоту, сказал:

– Очень приятно, мэм. – Потом обратился ко мне, – если есть вопросы, то спрашивай, не стесняйся. Не меня, ее спрашивай.

– Кто такой Корбен Даллас, Мэри Энн? И откуда мне знакомо его имя, мы работали вместе?

– Нет, сэр. Корбен Даллас – главный герой фильма «Пятый элемент» 1997 года в исполнении Брюса Уиллиса, режиссер Люк Бессон. Это вымышленный персонаж, вы не можете его знать.

– Но этот парень более чем реален. Кто это? И почему он взял себе это имя?

– Он единолично владеет компанией «New Cro—Magnon XXI, Inc» и руководит всем сообществом. И если он хочет, чтобы его называли именно так, то кто ему это запретит?

– Но ведь это моя компания. Как она оказалась у него?

– У меня нет доступа к такой информации, сэр. Вам лучше спросить это у него лично.

– А я и вправду теперь вечен?

– Нет, сэр. Даже Вселенная не вечна. Но смерти по биологическим причинам вам больше бояться не нужно.

– А от травм и увечий я могу умереть?

– К сожалению, вам в этом случае потребуется другое тело, а у вас на него нет средств. Так что берегите себя, сэр!

Через час я уже достаточно хорошо понимал как устроено комьюнити. Больше всего вопросов вызывала СиэМ – Common Mind. Это была локальная сеть, и на нее замыкалась вся жизнь сообщества. Через ассистентов она знала все и про всех, являясь одновременно источником новостей, социальной сетью, психологом и арбитром. Чтобы ты ни делал и чего бы ни хотел, тебе все равно приходилось делать запрос через нее. Она знала на каждый момент времени о местоположении, состоянии и целях любого члена комьюнити, любого андроида или вспомогательного механизма. Ни один насос или вентилятор не мог запуститься без ее команды. А конфиденциальность? Она соблюдалась только по отношению к чужакам, проникнуть в СиэМ снаружи невозможно. И по этой же причине выйти в мировую паутину можно было только с ее разрешения и под ее наблюдением.

Справа появилось полупрозрачное изображение Корбена, он помахал мне рукой, приглашая принять вызов.

– Ну что, обживаешься? Ты подбери себе имя, кстати. Если не хочешь, чтоб тебя называли HD0315BB0000135.

Я решил, что сам себе имя выбирать не стану: было в этом что-то глупое и надуманное:

– Нет, предыдущее имя мне дали родители, меня никто не спрашивал. Ты первый, кого я увидел, так что придумай что-нибудь, я соглашусь на любое.

– Хорошо, бадди.

– Так придумаешь мне имя?

– Уже придумал. Теперь тебя зовут Бадди.

Ждать пришлось не менее часа, потом дверь открылась, и солдаты внесли большой стол. На него поставили блюда с фруктами и изящный красивый кувшин. Последним внесли стул и поставили перед столом. Потом солдаты вышли и тут же зашли другие – семь человек с обнаженными саблями. Одеты они были более, чем странно: в кожаных безрукавках и широких шароварах.

Бадди с тревогой посмотрел на Корбена, тот по-прежнему не выказывал никакого удивления. Но развивались ли события по его сценарию, или он просто делал хорошую мину при плохой игре?

Наконец в помещение зашел молодой человек в длинной, почти до земли, черной одежде и красной феске. Он сел за стол и тут же около него появился крепкий бородатый мужчина с голым торсом и налил ему прозрачной жидкости из кувшина в единственный стакан. Потом тихо отошел назад. На его место встал другой человек в таком же длинном черном одеянии.

А молодой человек задумчиво оторвал виноградину и положил ее в рот. И спокойно, не торопясь, разглядывал Бадди с Корбеном.

– Меня зовут Ондер-ага, сын Юсуфа, внук Ахмеда. Я вали Измира милостью всевышнего и халифа Абдул—Меджида III, да будет он править вечно. А кто вы?

Мужчина рядом с его стулом начал:

– Honorable and noble lord Onder—aga is…

– Прошу прощения, – перебил его Корбен, – но в переводчике нет необходимости

Ондер-ага не оборачиваясь поднял левую руку и едва заметно махнул, приказывая удалиться. Переводчик, поклонившись, вышел из помещения пятясь задом.

– Тогда отвечай, – сказал он.

– Мы из комьюнити «New Cro—Magnon» в ста сорока трех…

– Назови свое имя, – тут же перебил его Ондер-ага.

– Меня зовут Корбен Даллас, а это…

– Как звали твоего отца? – не обращая внимания на слова Корбена, опять перебил Ондер—ага

Корбен удивленно посмотрел на вали:

– А какое это имеет значение? Я сюда прилетел…

– Я хочу знать с кем сейчас разговариваю. Ты назвал свое имя, скажи кто твой отец!

– Послушайте, Ондер-ага, зачем нам лазить по нашим генеалогическим деревьям? Мне есть что вам предложить…

– Тебе нечего сказать? – надменно спросил его молодой человек, положив в рот виноградину. – Ты стесняешься своего отца?

Корбен замолчал, не зная, что ответить. Похоже, к таким вопросам он был не готов.

Тот удовлетворенно кивнул:

– Почему ты молчишь? Ты рожден во грехе от блудницы, что открывает лоно всем, кто попросит ее об этом? И зачем ты приходишь незваным ко мне, на землю великого Абдул—Меджида III? О чем мне с тобой разговаривать?

– Меня пригласили, Ондер-ага. Мы действительно можем быть полезны друг другу, от нашего сотрудничества хорошо будет…

– Говори, с чем пришел, человек, который не знает имени своего отца. Что для нас хорошо, а что нет – я решу сам! – отрезал Ондер-ага.

– У нас есть…, – в который раз попытался что-то сказать Даллас, но молодой человек поднял руку, останавливая его и перевел взгляд на Бадди.

До Корбена наконец дошло, что лучше больше молчать, чтоб не усугублять ситуацию.

Ондер-ага пил воду мелкими глотками и теперь разглядывал Бадди.

– А как зовут тебя? – обратился вали к Бадди.

– HD0315BB0000135, Ондер-ага – ответил он, стараясь ничего не объяснять пока не спросили.

– Что за родители могли дать своему ребенку такое имя? – удивился молодой человек. – Или ты тоже не знаешь своих отца и мать?

– У моего нынешнего тела нет родителей, Ондер-ага. Я являюсь оцифрованной копией биологического человека и не могу считать своими родителями тех, в чьей семье он появился на свет, – выдал Бадди заранее подготовленную фразу.

Ондер-ага молча разглядывал своих собеседников.

– Вы роботы? – наконец, брезгливо спросил он.

Корбену хватило ума смолчать, вопрос был адресован не ему.

– Нет, – ответил Бадди, – мы такие же люди, только наша биологическая основа заменена на полимерный аналог.

Ондер-ага взял со стола грушу, снял ножом кожуру и, не торопясь, начал есть.

– Чего вы хотите? – наконец, спросил он.

Все внимание Ондер-ага заняла груша, поэтому кому он задал этот вопрос, было непонятно.

– С нами был андроид, – осторожно сказал Корбен, – он член нашего экипажа. Что с ним, почему его не взяли с нами? И нам нужна подзарядка, если у вас есть возможность предоставить нам доступ к электричеству, мы были бы вам весьма признательны…

– Это все? – по-прежнему не глядя на собеседников спросил Ондер-ага.

– Нет, от вас было предложение, вот этот человек, – Корбен сделал шаг к столу, протягивая какой-то небольшой плоский предмет золотого цвета, но два охранника тут же резко вышли вперед, быстро повернулись лицом друг другу и скрестили сабли, преграждая путь.

К Корбену подошел бородатый слуга, взял предмет из его рук и, держа его двумя руками, с поклоном положил на стол перед вали.

Тот внимательно посмотрел на предмет, не беря его в руки.

– Что это?

– Нам необходимо найти этого человека, он связывался с нами…

– Ты собираешься мне пересказать сюжет из «Тысячи и одной ночи»? – Ондер-ага удивленно поднял брови. – Я знаю только одного человека с таким именем. Но, боюсь, он давно умер. Зачем он тебе?

– Этот человек предлагал нам сотрудничество, он и пригласил нас сюда, – Корбен чувствовал себя в дурацком положении и никак не мог смириться, что он постоянно должен оправдываться. – У нас есть интересное предложение для халифа Абдул—Меджида III. Оно наверняка заинтересует его. Вы окажите халифу неоценимую услугу, если донесете наше предложение до него.

Ондер-ага закончил с грушей и с насмешкой посмотрел на Корбена.

– Вы. Собираетесь. Оказать. Услугу. Халифу Абдул—Меджиду III, – перекатывая каждое слово во рту как леденец, отчеканил Ондер-ага. Потом покачал головой и задумался.

Молчал он достаточно долго, было ощущение, что он уже просто забыл о своих собеседниках. Потом, не поворачивая головы, негромко сказал:

– Моего отца знают во всем Халифате, и в день его рождения к его памятнику несут цветы. И деда моего все знали и прадеда. Каждый из них сделал очень много для процветания нашей страны. Это большая честь иметь таких предков, я всегда должен им соответствовать.

Говорил он медленно, ни к кому не обращаясь. Это был разговор с самим собой:

– Я решил покровительствовать наукам и культуре. И теперь я знаю, что именно мне нужно сделать. Я создам новый музей, Музей роботов. Там будут те, кто возомнил себя равным Творцу. Этот музей должны увидеть все подданые Великого Халифата – он повернул голову и в упор посмотрел на Корбена. – С чего ты взял, робот, что великий халиф Абдул—Меджид III, да будет он править вечно, захочет разговаривать с глупой машиной? Да за одну только мысль об этом ты должен быть сожжен, а прах твой развеян над морем.

Он вытер губы шелковым платком и встал.

– Но вы у меня в гостях: я предоставил вам кров и стол, как я бы это сделал для любого путника, пришедшего в мой дом.

Потом Ондер-ага брезгливо поджал губы и продолжил:

– Для вас я сделаю еще один подарок, о котором вы могли бы только мечтать: вы со своим андроидом будете первыми экспонатами моего музея. О вас будут помнить и после вашей смерти! И на первом месте будет стоять именно андроид, – Ондер-ага в упор посмотрел сначала на Бадди, потом на Корбена и жестко закончил, – Он не притворялся человеком и уже этим заслуживает большего уважения, чем вы двое!

С этими словами он вышел, за ним последовали его телохранители.