Текст книги "Патология репродуктивной системы как индикатор социальной напряженности и экологического неблагополучия"

2 Коррупция как фактор разрушения адаптационных механизмов элементов социума

2.1 Историческая ретроспектива коррупции в мире

Коррупционная преступность известна человечеству с глубокой древности. Появление данного явления неизбежно связано с классовой организацией общества, образованием государства и права, следствием чего стало появление группы людей, выполняющих властные функции. «…Известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет определенного предела» [Монтескье Шарль Луи. О духе законов. Избранные произведения. – М.: Иней, 1955. – С. 56]. Исторические корни коррупции, вероятно, восходят к обычаю делать подарки, чтобы добиться расположения. Дорогой подарок выделял человека среди других просителей и способствовал тому, чтобы его просьба была выполнена. Поэтому в первобытных обществах плата жрецу или вождю была нормой. По мере усложнения государственного аппарата и усиления власти центрального правительства, появились профессиональные чиновники, которые, по замыслу правителей, должны были довольствоваться только фиксированным жалованием. На практике чиновники стремились воспользоваться своим положением для тайного увеличения своих доходов. Хорошо известно крылатое выражение короля Македонии Филиппа II о том, что «не существует таких высоких крепостных стен, через которые бы невозможно было перебраться ослу, навьюченному золотом».

Первой реперной точкой в исторической ретроспективе коррупции принято считать правление шумерского царя города-государства Лагаша в древней Месопотамии Урукагина (правильнее Уруинимгина) (2318—2311 гг. до н. э.), в котором сохранилось упоминание как о борце с коррупцией. Этот правитель провел реформы с целью пресечения злоупотреблений царских чиновников, судей, уменьшения поборов и повинностей с храмового персонала, защиты храмовых владений от посягательств со стороны царской администрации, а также уменьшения и упорядочения оплат за обряды. Однако несмотря на показательные и часто жестокие наказания за коррупцию, борьба с ней не приводила к желаемым результатам. В лучшем случае удавалось предотвратить наиболее опасные преступления, однако на уровне мелкой растраты и взяток коррупция носила массовый характер. С аналогичными проблемами сталкивались и фараоны Древнего Египта, в котором сложился огромный бюрократический аппарат чиновников, позволявший себе творить беззаконие и произвол в отношении свободных крестьян, ремесленников и даже военной знати [201]. Следующая веха в истории коррупции относится к эпохе Античности и ее определяют прежде всего труды Аристотеля (384—322 гг. до н. э.), который, в частности, в трактате «Политика» писал: «Но самое главное при всяком государственном строе – это посредством законов и остального распорядка устроить дело так, чтобы должностным лицам невозможно было наживаться». [Аристотель (1997) Политика. Афинская политика. М.: Мысль]. Первый трактат с обсуждением коррупции – «Артха-шастра» – опубликовал под псевдонимом Каутилья один из министров Бхараты (Индии) в IV веке до н. э. В нём он сделал пессимистичный вывод, что «имущество царя не может быть, хотя бы в малости, не присвоено ведающими этим имуществом» [Артхашастра, или Наука политики (1959) М.—Л.: Издательство Академии наук СССР].

Первые антикоррупционные установления дают мировые религии. Вспомним: «Даров не принимай, ибо дары слепыми делают зрячих и превращают дело правых» (Исход 23:8). «Не присваивайте незаконно имущества друг друга и не подкупайте судей, чтобы намеренно присвоить часть собственности других людей» (Коран 2:188). Аналогичные мысли содержат и другие канонические религиозные тексты. Важный импульс к осмыслению коррупции дают труды Никколо Макиавелли. Коррупцию он сравнивал с болезнью, например, с чахоткой. Вначале её трудно распознать, но легче лечить. Если же она запущена, то её легко распознать, но излечить трудно [Макиавелли Н. Избранное. – М., 1989. – С. 78—79]. Н. Макиавелли (1469—1527) в знаменитом трактате «Государь», в частности, писал: «Если государь заметит, что министр заботится более о личном благе, нежели о благе своего повелителя, если во всех его действиях проглядывается стремление к своекорыстной пользе, то подобный министр никуда не годится, и государю вверяться ему – безрассудно» (Макиавелли 2011, с. 241), а его «История Флоренции» содержит фактологические свидетельства коррупции во власти Флоренции [Макиавелли 1987]. В стандартном историческом экскурсе отмечается и вклад в изучение коррупции эпохи Просвещения. Криминологическую сторону коррупции впервые отметил Т. Гоббс (1588—1679), который в своем труде «Левиафан» писал: «Люди, кичащиеся своим богатством, смело совершают преступления в надежде на то, что им удастся избежать наказания путем коррумпирования государственной юстиции или получить прощение за деньги или другие формы вознаграждения» [Гоббс Т. (1936) Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М.: Соцэкгиз]. Историческая ретроспектива коррупции представляется неполной без такой знаковой для ее истории фигуры, как «отец лжи» Ш. Талейран (1754—1838), «сплошь и рядом делавший вещи, которые по существу скрыть было невозможно уже в силу самой природы обстоятельств: взял с американских уполномоченных взятку сначала в два миллиона франков, а потом при продаже Луизианы, гораздо большую; почти ежедневно брал взятки с бесчисленных германских и негерманских мелких и крупных государей и державцев, с банкиров и кардиналов, с подрядчиков и президентов; потребовал и получил взятку с польских магнатов в 1807 г…» [Тарле Е. В. (1992) Талейран. М.: Высшая школа – С. 41.].

Если обратиться к истории коррупции в России, то, по мнению многочисленных исследователей этой темы, понимание природы коррупционных проявлений в нашей стране традиционно основывалось на их системной взаимосвязи, которая выражалась уже в факте подкупа-продажности, предполагавшем действия как минимум двух сторон. Но при этом, как признавалось давно на Руси, когда речь шла о служащих, системно затрагивались интересы государя и государства. Как отмечал В. В. Астанин:

– Более чем пятьсот лет тому назад учитывалась даже такая характерная особенность проявлений коррупции как латентность. Например, в Псковской судной грамоте тайный посул (обещание) представлялся как гарант оплаты незаконных действий судьи, как не материализованный, фантомный признак подкупа. Позднее, было обращено внимание на скрытый подкуп служащих «по задней лестнице, через жену, или дочь или сына не ставивших того себе во взятые посулы, будто про то и не ведают»

Озабоченность власти проблемой коррупции в то время можно объяснить и тем обстоятельством, что чиновники всех рангов находились на так называемом кормлении, когда за оказываемые услуги они вполне официально получали от лиц, которым они их оказывали, плату деньгами или «натурой» (каким-либо товаром) [Астанин В. В. Борьба с коррупцией в России XVI – XX веков: диалектика системного подхода. М., 2003]. И, как отмечает С. В. Бондаренко: «дело доходило до того, что появившиеся в XVII в. московские приказы приспособились к мздоимству и вымогательству гораздо лучше, чем к управлению страной. Дьяки и подьячии довели до совершенства приказную волокиту. Она была признана лучшим средством воздействия на недогадливых истцов и ответчиков». Приказная волокита превратилась в «волокиту московскую», за которой прослеживается ярко выраженная заинтересованность приказного люда избежать четкого и ясного, а потому опасного им законодательства. Приказная атмосфера, в конечном счете, сформировала один из самых важных бюрократических принципов, переходящий из столетия в столетие: чем запутанней, тем лучше [Бондаренко С. В. Коррумпированные общества. Ростов н/Д., 2002].

В исторической ретроспективе в России выделялись два основных вида коррупции – мздоимство и лихоимство. Российские источники упоминают мздоимство еще в XIII в. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г. эти преступления определялись следующим образом. Мздоимство – если «чиновник или иное лицо, состоящее на службе государственной или общественной, по делу или действию, касающемуся до обязанностей его по службе, примет, хотя и без всякого в чем-либо нарушения сих обязанностей, подарок, состоящий в деньгах, вещах или в чем бы то ни было ином, или же получив оный и без изъявления предварительного на то согласия, не возвратит его немедленно и во всяком не позднее как через три дня». Лихоимство – если «кто, для учинения или допущения чего-либо противного обязанностям службы, примет в дар деньги, вещи или что иное, сколько бы, впрочем, сумма денег или цена вещей им полученных ни была малозначительна». При этом «высшей формой лихоимства почитается вымогательство» [Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Глава 6. О мздоимстве и лихоимстве (1845). Санкт-Петербург. Типография Второго Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии].

Первым российским правителем, который пытался законодательно ограничить коррупцию, считается великий князь московский Иван III Васильевич (1440—1505). Его первой попыткой законодательно ограничить коррупцию была Белозерская уставная грамота (1488), в которой впервые назван административный аппарат наместников – тиуны и доводчики, разграничены их полномочия, определен размер содержания («кормов»), декларирован открытый характер судопроизводства. Позднее в Судебнике Ивана Великого (1497) был установлен запрет на взятки – «посулы» и зафиксированы размеры полевых, дорожных и судебных пошлин [Судебники 1497 и 1550 годов // Библиотека Якова Кротова]. Корыстолюбие и злоупотребления фаворитов второго царя из династии Романовых – Алексея Михайловича Тишайшего (1629—1676), и прежде всего его воспитателя боярина Б. Морозова, который заведовал финансами и всеми государственными делами, стали причиной вспыхнувшего в Москве в 1648 г. бунта. В ходе этого бунта, получившего также название Соляного, некоторые чиновники, снискавшие особую ненависть горожан своими злоупотреблениями, но не сам боярин Морозов, были отданы на растерзание толпе. В контексте коррупционных проявлений русский историк В. Ключевский так характеризовал начало трехсотлетнего правления династии Романовых: «Престол новой династии надолго облегла атмосфера придворного фавора… правящая среда развила в управлении произвол и корыстолюбие в размерах, которым позавидовали бы худшие дьяки времен Грозного, кормившие царя одной половиной казенных доходов, а другую приберегавшие себе… Вспомогательным поощрением правительственных зло– употреблений служила и привилегированная их наказуемость…» [Ключевский В. О. (1993) Русская история. Полный курс лекций. В 3 кн. Кн. 2. М.: Мысль – C. 242—243]. Знаковой фигурой в истории российской коррупции был ближайший сподвижник и фаворит царя Петра I (1672—1725) князь А. Меншиков. Вот как описывает этого «специалиста» по злоупотреблениям при выполнении казенных подрядов Ключевский: «Данилыч любил деньги, и ему нужно было много денег… И он не стеснялся в средствах добывать деньги, как показывают известия о его многочисленных злоупотреблениях… „Зело прошу – писал ему Петр в 1711 г. по поводу его мелких хищений в Польше, – зело прошу, чтобы вы такими мелкими прибытками не потеряли своей славы и кредита“». Меншиков и старался исполнить просьбу царя, только уж слишком буквально: избегал «малых прибытков», предпочитая им большие. Через несколько лет следственная комиссия по делу о злоупотреблениях князя сделала на него начет более 1 млн руб. Петр сложил значительную часть этого начета [Ключевский В. О. (1990) Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М.: Правда – C. 203].

Картину коррупции в России XVIII—XIX вв. и постоянных, но фактически безуспешных попыток борьбы с нею русских государей представил российский историк и публицист П. Берлин: «Через всю нашу историю, лишь меняя форму, увеличивая и уменьшая размеры, тянется колоссальное взяточничество, которым пользуются как отмычкой к казенным сундукам». Причину безуспешности борьбы и неизбывности русского взяточничества Берлин видел в следующем: «В то время, как на протяжении XVIII и XIX веков правительство одной рукой энергично и бесплодно искореняло взяточничество, другой рукою оно столь же энергично, но уже вполне успешно насаждало условия, рождающие новое поколение лихоимцев». А всепроникающий и системный характер взяточничества и казнокрадства объяснял следующим: «Этим путем (щедрой раздачей богатств знати. – Ю. Н.) прочно закладываются психологические основы взяточничества и казнокрадства. Высшие слои приучались эксплуатировать привилегированное политическое положение с целью экономического обогащения. А за этим тонким слоем сановников лежал более широкий слой чиновников, которые, глядя, как обогащается знать, угодничая и прислуживая – в свою очередь наживались путем вымогательства и угроз по отношению к подчиненным» [Берлин П. А. (1910) Русское взяточничество как социально-историческое явление // Современный мир. №8].

Красноречивое свидетельство ситуации с коррупцией в Российской империи приводит С. Довлатов: «Двести лет назад историк Карамзин побывал во Франции. Русские эмигранты спросили его: „Что, в двух словах, происходит на родине?“ Карамзину и двух слов не понадобилось. „Воруют“, – ответил Карамзин». [Довлатов С. (2010) Номенклатурные полуботинки // Довлатов С. Собр. соч. В 3 т. Т. 2. Чемодан. М.: КоЛибри – 62.]. Не менее яркой и образной характеристикой российской коррупции может служить и крылатое выражение М. Салтыкова-Щедрина: «Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать? Никакой и никогда!». [Общественный пирог (2003) // Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений / Автор-составитель В. Серов. М.: Издательство «Локид-Пресс»].

Историческую ретроспективу коррупции следует дополнить знаковым событием в новейшей истории – снятием табу с употребления в международных отношениях слова «коррупция» в середине 90-х гг. ХХ в. В период «холодной войны», начавшейся сразу же после окончания Второй мировой войны в 1946 г., при обсуждении вопросов международной помощи странам «третьего мира» считалось неприличным употреблять слово «коррупция», и вместо него использовался эвфемизм «слово на букву К. Именно с середины 90-х гг. ХХ в. коррупция и борьба с ней начали восприниматься как мировая, общая для всех государств проблема, вызывающая повышенный общественный интерес и требующая пристального внимания и всесторонних исследований. Рост коррупции повысил уровень общественного внимания к ней как к «социальной пандемии», поразившей большинство государств современного мира, вызвал заинтересованность и правительств, и граждан разных государств в ее подавлении и координацию совместных усилий, направленных на достижение этой цели. Не случайно австрийский писатель и публицист К. Краус сравнил коррупцию именно с первой древнейшей профессией: «Коррупция хуже проституции. Проституция ставит под угрозу нравственность одного человека, коррупция ставит под угрозу нравственность целой страны» [Ю. А. Нисневич, 2015].

2.2 Коррупция: основные понятия, виды и формы

В соответствии с общепринятым определением, понятие «коррупция», либо коррумпированное поведение – это нечестное отношение к исполнению должностных обязанностей любого лица, назначенного или уполномоченного исполнять эти обязанности. Такое определение понятия «коррупция» подразумевает, что коррумпированными могут быть не только государственные чиновники, но и все те, кто благодаря своему экономическому или политическому статусу могут влиять на вопросы, представляющие общественный интерес, либо же те, кто управляет финансовыми средствами или другими активами государства. Иными словами, коррупция – это социальное явление, заключающееся в разложении власти, когда государственные (муниципальные) служащие и иные лица, уполномоченные на выполнение государственных функций, используют свое служебное положение, статус и авторитет занимаемой должности в корыстных целях для личного обогащения или в групповых интересах. Основной формой проявления коррупции является взяточничество, однако кроме взяточничества существует множество других специфических форм (проявлений) коррупции: фаворитизм, непотизм (кумовство), кронизм (протекционизм), лоббизм и «блат» (связи). Составить исчерпывающий перечень видов коррупционной деятельности, по-видимому, невозможно. В России легально существовало когда-то «кормление», трудно отличаемое от мздоимства и лихоимства, и – что уж говорить – о такой распространенной в России, почти ритуальной форме взяточничества, как «борзые щенки». Возможно, кормление стало первым проявлением того, что с экономической точки зрения оценивается как двойное налогообложение.

Под фаворитизмом понимаем назначение услуг или предоставление ресурсов родственникам, знакомым, в соответствии с принадлежностью к определенной партии, роду, религии, секте и другим предпочтительным группировкам, что отрицательно влияет на качество государственной деятельности и способствует неэффективному и несправедливому распределению общественных ресурсов среди тех, кто имеет особые притязания к государственной должности. Непотизм – это система власти, построенная на родстве, а кронизм – система власти, опирающаяся на закадычных друзей. Непотизм имеет вполне русский синоним – кумовство (форма фаворитизма, когда руководитель предпочитает выдвигать на должности своих родственников и близких). С кумовством боролись и при советской власти. Так, в Примерном уставе сельскохозяйственной артели, принятом II Всесоюзным съездом колхозников-ударников и утвержденном СНК СССР и ЦК ВКП (б) 17 февраля 1935 г., указывалось, что работа распределяется бригадиром между членами артели, не допуская при распределении работы никакого кумовства, семейственности. Но даже в наше время кумовство не всеми и не всегда само по себе считается недостатком. Например, лидер Партии регионов Украины В. Янукович не считал назначение родственников на руководящие посты отрицательным явлением. Об этом он заявил на пресс-конференции, отвечая на вопрос журналистов о том, будет ли его партия бороться с «кумовством» во власти, примером чего стало назначение племянника Президента Украины В. Ющенко заместителем губернатора Харьковской области. В. Янукович в этой связи отметил: «Если „кумовья“ являются непрофессионалами, если их работа отрицательно сказывается на состоянии региона, то мы боролись и будем бороться против таких назначений. Но если родственники – профессионалы и знают свое дело, то что здесь страшного? Дай Бог, чтобы было больше родственников, работающих на благо Украины». Кстати, по списку Партии регионов в парламент Украины прошел старший сын В. Януковича (тоже Виктор). Чем закончилось правление Виктора Януковича в качестве президента Украины, опиравшихся на данные принципы, хорошо известно после известных событий.

Что касается научной литературы, то выделяют следующие модели развития коррупции, которые описывают превращение коррупции в системное явление, т. е. в неотъемлемую часть политического устройства и всей общественной жизни:

1. Азиатская модель: коррупция – привычное и общественно-приемлемое культурное и экономическое явление, связанное с функционированием государства.

2. Африканская модель: власть продается «на корню» группе основных экономических кланов, договорившихся между собой, и политическими средствами обеспечивает надежность их существования. Данная модель коррупции возможна при следующих условиях:

– политическая власть в стране остается неконсолидированной;

– финансово-бюрократические группы под давлением инстинкта самосохранения прекращают противостояние и договариваются;

– формируется олигархический консенсус между консолидированными финансово-бюрократическими группами и частью политической элиты.

3. Латиноамериканская модель: попустительство коррупции дает возможность теневым и криминализированным секторам экономики достигнуть могущества, соизмеримого с государственным. Власть оказывается втянутой в жесткое прямое противостояние с мафией, образующей государство в государстве [108].

Что касается борьбы с коррупцией, то, доктор юридических наук, профессор М. П. Клейменов в работе «Модели борьбы с коррупцией» (2010) выделяет несколько таких концептуальных моделей:

1. Тоталитарная модель борьбы с коррупцией. Эта модель предполагает всеобъемлющий контроль со стороны государства за поведением должностных лиц и жесткое реагирование на любые отклонения от принятых норм (писаных и неписаных), которые они допустили. Наиболее последовательно эта модель реализовывалась в эпоху сталинизма. Пороком такого подхода борьбы с коррупцией является нарушение прав человека (что понятно, так как тоталитаризм принципиально несовместим с их соблюдением). Однако у данной модели есть и достоинство: она обеспечивает тесную корреляцию между уровнем властных полномочий должностного лица и степенью ответственности. Риск быть привлеченным к уголовной ответственности и понести наказание возрастает для лиц, которые находятся ближе к вершине власти – чем ближе к вершине, тем больше риск. Иными словами, соблюдается принцип реализации ответственности: «сверху вниз», который является идеальным средством оптимизации любой социальной системы.

2. Авторитарная модель борьбы с коррупцией. Ее принципиальная особенность – реализация ответственности выборочно, в соответствии с установками «руководящего лица». Долгое время такими лицами являлись представители партийной элиты. Данная модель была типичной во времена правления Хрущева – Брежнева. Следует упомянуть еще две особенности, присущие авторитарной модели: а) выход должностного лица на определенный уровень властных полномочий фактически означает для него правовой иммунитет и б) деньги в этой модели играют второстепенную роль или не играют никакой. Рассматриваемая модель борьбы с коррупцией мотивирует стремление попасть во властные структуры из соображений собственной безопасности и безнаказанности; поэтому в ней заложены процессы деградации власти и ее последовательного коррумпирования.

3. Олигархическая модель борьбы с коррупцией. Здесь реализация ответственности осуществляется в соответствии с клановым подходом – по принципу «свой – чужой» («наш – не наш»). Поскольку власть осуществляется «командами», то «своих» защищают от ответственности всеми возможными способами, зато в отношении «чужих» собирают компрометирующий материал и пытаются дать ему законный ход. Такая модель типична для борьбы с коррупцией в России в настоящее время. Борьба с коррупцией приобретает инструментальный характер и рассматривается как орудие в межклановых схватках за власть. Отсутствие контроля порождает широкомасштабную коррупцию в нижестоящих структурах власти.

4. Либеральная модель борьбы с коррупцией означает полную безответственность, безнаказанность и вседозволенность. Такая обстановка складывается в периоды революционных потрясений, когда новая власть еще не овладела функциями управления либо сознательно инициирует разрушительные процессы. Исторические периоды существования данной модели: Россия во время правления Временного правительства, начала активного осуществления происходящих реформ. Здесь выделены реальные модели борьбы с коррупцией, которые динамичны и тяготеют к превращению из одного типа в другой: высока вероятность модификации либеральной модели в авторитарную, авторитарной в олигархическую, олигархической в тоталитарную. Все эти модели неустойчивы (по причине нестабильности государства и общества), поэтому целесообразно обозначить основные черты идеальной модели с тем, чтобы иметь в виду образ того, как в цивилизованном обществе должна осуществляться стратегия борьбы с коррупцией [37].

Проблема борьбы с коррупцией в последние годы стала одной из актуальнейших тем российской действительности, что обусловило резкое возрастание интереса к ней как в обществе, так и на страницах научных политико-правовых изданий. Коррупция оказывает отрицательное влияние на все стороны экономической, политической, правовой и духовной жизни государства, обостряет и без того сложные проблемы современной действительности. В связи с этим коррупция, ее преступное проявление, наиболее опасна в органах государственной власти. Сегодня ученые определяют коррупцию как явление, когда должностное лицо корыстно распоряжается не принадлежащими ему ресурсами путем принятия или непринятия им тех или иных решений. В число таких ресурсов могут входить бюджетные средства, государственная или муниципальная собственность, государственные заказы, льготы и т. п.

Государственный служащий обязан принимать решения, исходя из целей, установленных правом (Конституцией, законами и другими нормативными актами) и общественно одобряемых культурными и моральными нормами. Коррупция начинается тогда, когда эти цели подменяются корыстными интересами должностного лица, воплощенными в конкретных действиях. Этого условия достаточно, чтобы характеризовать такое явление, как злоупотребление служебным положением в корыстных целях. Между этим явлением и коррупцией грань, весьма размытая. Очень редко должностное лицо может извлечь незаконную выгоду из своего служебного положения, действуя изолированно, не вовлекая в свою противоправную деятельность других людей, как это бывает, например, при сокрытом от других присвоении не принадлежащих чиновнику средств (можно напомнить об использовавшемся ранее термине «казнокрадство»). В таких случаях обычно не говорят о коррупции. Коррумпированный служащий начинает служить не государству либо иному субъекту, у которого он состоит на службе (общественной, коммерческой организации), а тому, кто платит больше или дополнительно. Так, государственные служащие выступают в роли субъектов коррупционной деятельности, ибо только они обладают властными полномочиями для принятия решений и осуществления действий, ведущих к возникновению коррупционных отношений.

Формы коррупции в системе государственной службы, в том числе и в сфере управления и распоряжения собственностью, весьма разнообразны. Они могут проявляться в виде:

– вознаграждения за получение выгодных контрактов в форме оплаты якобы консультационных услуг;

– служебного мошенничества и других форм хищения;

– получения «комиссионных» за размещение государственных заказов;

– оказания государственным служащим разного рода услуг и иных «знаков внимания»;

– поездок в заграничные командировки, на отдых и лечение за счет заинтересованных в решении вопросов партнеров;

– латентного вымогательства взяток, в том числе незаконных вознаграждений, за ускоренное решение вопросов, выдачу документов;

– устройства на работу родственников, друзей, знакомых;

– получения руководителями от подчиненных доли взяток и др.

Как указывает Д. К. Нурпеисов в научном труде «Коррупция как проблема государственного управления» (2006), одним из элементов сопутствующих коррупции всегда выступает мощный слой чиновничества, заинтересованный в закреплении и сохранении такой ситуации, в результате которой происходит их обогащение за счет выполнения государственных функций. Коррупция стремительно проникает во все сферы государственного управления в экономике (приватизация государственной собственности; распределение бюджетных средств; предоставление льгот и преференций (в том числе по экспорту и импорту, налогам, лицензированию и т. д.); получение кредитов и субсидий). Так, взаимодействие чиновника с предпринимателем возникает в двух случаях. Первый – когда чиновник должен оказать предпринимателю некоторые услуги (дать разрешение, предоставить справку и т. д.). В подобных ситуациях коррупции способствуют:

– сохранение широкой сферы государственных услуг, охваченных разрешительным принципом;

– незнание гражданами своих прав на получение услуг и обязанностей чиновников на их предоставление;

– сокрытие чиновниками информации о своих обязанностях и правах граждан;

– усложненность бюрократических процедур;

– монополия ведомств на предоставление услуг;

– структурные особенности органов власти, при которых одно ведомство обладает полномочиями и принимать властные решения, и оказывать услуги.

Второй случай – когда власть, выполняя свою ограничивающую и регулирующую функцию, обязывает гражданина поделиться своими ресурсами с государством, взыскивая обязательные платежи или налагая штрафы за нарушение действующих норм. В этих ситуациях коррупции способствуют следующие условия:

– отсутствие удобных процедур реализации гражданином своих обязательств;

– неадекватность шкал штрафов, способствующая уклонению от их уплаты с помощью взяток.

А. Е. Чуклинов (2001) считает, что коррупция как явление, на первый взгляд исключительно юридическое, теснейшим образом коррелирует с ее пониманием в морально-этическом ключе. И хотя с точки зрения нормативизма подобное соотнесение может носить деструктивный характер, в практической жизни с ним необходимо считаться, вводя в антикоррупционную проблематику такие категории, как «честность», «прозрачность», «открытость» и т. п. Недаром в зарубежной правовой теории и практике коррупция нередко обозначается как несовместимое со статусом государственного служащего корыстное деяние. К подобного рода деяниям нормы международного права относят такие, как: вымогательство; мошенничество; неадресное использование служебного статуса; «коммерциализация» правительственного сектора.

В социально-политическом понимании коррупция достаточно давно воспринимается в качестве объективного показателя степени активности или пассивности, сознательности или иррациональности гражданского общества, поскольку действие «железного закона олигархии», напрямую влияющего на нравственное разложение управленческого аппарата, нейтрализуется только эффективным противодействием со стороны гражданских институтов. Если же мздоимство, «административный восторг», семейственность становятся социальной нормой, находя свое выражение во всем, даже в фольклоре («Не подмажешь – не поедешь», «Закон что дышло: как повернул, так и вышло»), то подобного рода отношения не могут не затронуть и более высокие этажи общественной иерархии, включая государственную власть [168].

Серьезно влияют на уровень коррупции и морально-психологическая атмосфера в обществе. Большинство чиновников рано или поздно сталкиваются с обстоятельствами, в которых они впервые должны делать выбор: принимать или не принимать коррупционное решение. Появление этих обстоятельств зависит как от условий, порождающих коррупцию, так и от социально-психологических факторов. Поняв их природу, легче определить, что надо делать для борьбы с коррупцией. Среди наиболее распространенных мотивов – компенсация за ощущаемый чиновником ущерб, связанный с прохождением службы. К потере нравственного иммунитета подталкивает: упоминавшийся выше ощущение нестабильности, низкая зарплата, не соответствующая квалификации и ответственности работы, несправедливость при продвижении по службе, грубость или некомпетентность начальника.