Текст книги "Конституционное правосудие: теория судебного конституционного права и практика судебного конституционного процесса"

Обычные граждане испытывают влияние и официального, и доктринального толкования конституции в процессе оказания им юридической помощи со стороны юристов при судебной и иной защите прав и свобод. Обыденное толкование конституции обычными гражданами менее значимо, однако и оно может создать условия или способствовать появлению случаев для спорных конституционно-правовых вопросов, нуждающихся в конституционной интерпретации. Ведь часто конкретные нарушения отдельных прав и свобод и их конституционное значение для обычных граждан, выступающих с собственным прочтением положений конституции, являются источником необходимости конституционного толкования по делам, возникающим из конституционных жалоб.

Конституционная герменевтика должна основываться на определенных правилах, которые являются первичными при осуществлении интерпретации конституционных положений. В целом такие правила носят объективный характер в связи с тем, что их появление вызваны особой ролью конституции в правовой системе страны, специфической юридической природой конституции как основного закона, обладающего высшей юридической силой и другими юридическими свойствами, характером юридических процедур, используемых для нормативного и казуального толкования норм конституции.

Во-первых, текст конституции представляет собой систему норм, которые взаимосвязаны языковыми и содержательными компонентами. Поэтому главное правило заключается в том, чтобы конституция толковалась как система принципов и правил, имеющих иерархические нормативные взаимосвязи. Во-вторых, в деле конституционной интерпретации важным является выбор тех принципов конституции, которые занимают доминирующее положение по отношению к другим статьям и нормам. В-третьих, конституция должна интерпретироваться как публичный процесс, в котором происходят позитивные изменения, отвечающие условиям правового и социального прогресса. В-четвертых, если осуществляется казуальное толкование конституции, необходимо установить приоритетное положение интерпретируемых конституционных принципов и правил по отношению к нормам оспариваемых правовых актов.

Представляется, что всем отмеченным правилам в той или иной степени следует Конституционный Суд РФ, реализуя полномочия по официальному нормативному и казуальному толкованию Конституции РФ.

Конституционная герменевтика и толкование законов. Интерпретация Конституции РФ – важнейшая функция Конституционного Суда России. Можно выделить несколько сфер интерпретационной деятельности федерального органа конституционной юстиции:

1) официальное нормативное толкование Конституции РФ, которое впервые появилось в 1993 году (ч. 5 ст. 125 Конституции РФ);

2) конституционное толкование, осуществляемое в ходе проверки конституционности нормативных актов, внутригосударственных и международных договоров (ч. 2 ст. 125 Конституции РФ);

3) интерпретация конституционных норм при разрешении споров о компетенции между органами государственной власти (ч. 3 ст. 125 Конституции РФ);

4) толкование конституционных норм при рассмотрении жалоб на нарушение законом конституционных прав и свобод граждан и проверке конституционности законов по запросам судов (ч. 4 ст. 125 Конституции РФ).

Полномочие по официальному толкованию Конституции имеет самостоятельное значение и направлено на разъяснение любого конституционного положения, содержащегося в отдельной статье и группе взаимосвязанных между собой статей Конституции. Такое толкование можно называть абстрактным, не связанным с рассмотрением какого-либо конкретного дела, и общеобязательным для всех субъектов права, осуществляющих применение и непосредственную реализацию конституционных норм. При этом решение о толковании Конституции не приводит к утрате юридической силы какого-либо акта, как это происходит в случае проверки конституционности нормативных актов, договоров, спорах о компетенции. Все иные сферы интерпретационной деятельности Конституционного Суда связаны с реализацией полномочий по разрешению конкретных дел, поэтому конституционное толкование в этих случаях именуют казуальным.

Следует отметить, что понятие «казуальное толкование конституции», используемое в отечественной конституционно-правовой литературе, отличается от аналогичного понятия, существующего в странах англосаксонского права с писаной конституцией и судебным надзором над конституционностью правовых актов. В целом такое различие вытекает из специфики европейской (относительно централизованной) и американской (децентрализованной) систем конституционного контроля или надзора. Можно констатировать, что один и тот же термин используется для выражения параллельных понятий. В американской системе конституционного надзора казуальное толкование означает, что суд интерпретирует конституцию при рассмотрении дела по существу и осуществляет попутно функцию судебного надзора за конституционностью применяемого правового акта. В российской системе конституционного контроля, которая в целом отвечает требованиям европейского варианта, казуальное толкование не предполагает разбор дела по существу. Конституционный Суд проверяет только конституционность различных нормативно-правовых актов в порядке абстрактного и конкретного контроля и в ходе такой проверки интерпретирует Конституцию РФ для обоснования судебного решения. Таким образом, содержание термина «казуальное толкование» отличается в деталях в разных правовых системах. Как отмечает голландский ученый по поводу соотношения языка и права, отличие между содержанием терминов существует, «поскольку две правовые системы все же являются несоизмеримыми (в корне отличными), что порождает различное юридическое толкование»[103]103
  О’Герард-Рене де Гроте. Язык и право // Журнал российского права. – 2002.– № 7.– С.147.


[Закрыть].

В юридической литературе предлагается разграничивать содержание понятий «конституционное толкование» и «толкование Конституции». Первое понятие, по мнению профессора Т.Я. Хабриевой, шире второго и включает в себя интерпретацию законов в свете Конституции и деятельность по толкованию самой Конституции[104]104
  Хабриева Т. Я. Толкование Конституции Российской Федерации: теория и практика. – М., 1998.– С.75–76.


[Закрыть]. Признавая необходимым различать названные виды интерпретационной деятельности Конституционного Суда, мы считаем, что для целей нашего исследования необоснованно придавать особое значение термину «конституционное толкование». Эти термины («конституционное толкование» и «толкование Конституции») – различные вербальные формулировки, которые могут использоваться для обозначения интерпретации конституционных норм. В более поздних работах профессор Т.Я. Хабриева стала использовать термины «конституционное толкование» и «толкование конституции» как идентичные[105]105
  См.: Хабриева Т Я. Особенности казуального толкования Конституции Российской Федерации // Теоретические проблемы российского конституционализма / Под общ. ред. Т. Я. Хабриевой. – М., 2000.– С.38–53.


[Закрыть].

Однако следует учитывать специфику сфер интерпретационной деятельности Конституционного Суда. Официальное нормативное толкование Конституции предполагает интерпретацию только конституционных норм, когда у субъектов права возникло неодинаковое их понимание и поэтому существует неопределенность в вопросе применения конституционных положений. Так, одним из критериев допустимости запроса о толковании федеральной Конституции является регулирование ею вопроса, который требует толкования. И запрос о толковании Конституции не является допустимым, если в нем ставятся вопросы, которые не получили разрешения в Конституции[106]106
  Данный критерий допустимости был сформулирован в «отказном» определении КС от 22 мая 1997 г. в связи с запросом Законодательного Собрания Тверской области о толковании ст. 132 Конституции РФ. – См.: Кряжков В. А., Лазарев Л. В. Конституционная юстиция в Российской Федерации. – М., 1998.– С.309–310.


[Закрыть]. Деятельность Конституционного Суда по казуальному толкованию Конституции в связи с реализацией других полномочий по разрешению конкретных дел носит более сложный содержательный характер. Например, при сопоставлении проверяемых на конституционность норм законов и иных нормативных актов с нормами Конституции РФ Конституционный Суд вынужден не только интерпретировать конституционные нормы, но и давать конституционное толкование нормативного правового акта, положения (статьи, нормы) которого оспариваются заявителем. Без интерпретации конституционной нормы невозможно реализовать функцию конституционного нормоконтроля: проверить соответствует ли Конституции оспариваемый акт или его отдельное положение – это, значит, раскрыть смысл и содержание действующей конституционной нормы. Вместе с тем положения нормативного правового акта также истолковываются в свете действующих конституционных норм и принципов. Следовательно, казуальное толкование конституционных норм делает необходимым интерпретацию законов и других нормативно-правовых актов, чья конституционность ставится под сомнение.

В правовой системе России не предусмотрена возможность аутентического толкования Конституции в связи с тем, что она была принята на референдуме. Однако федерального законодателя (Федеральное Собрание) никто не лишал права на аутентическое толкование законов, хотя конституционные нормы непосредственно такое право не закрепляют. Против подобного права парламента может быть высказано возражение, что орган государственной власти, наделенный публично-властными полномочиями, должен действовать в соответствии с принципом «запрещено все, что прямо не разрешено». Отсюда можно заключить: раз Конституция не предписала прямого указания на полномочие толковать законы, значит такого права у парламента нет. Действительно, Конституция не закрепляет правомочие федерального законодателя принимать специальный правовой акт толкования как особую форму права. Самостоятельный правовой акт толкования права для реализации полномочий парламента не предусмотрен. Тем не менее, отдельные элементы толкования положений законов, могут содержаться и содержатся в самих федеральных законах, например, в специальном словаре терминов, используемых в отдельных федеральных законах. Особенно часто в последнее время федеральный законодатель стал использовать специальный понятийный аппарат с толкованием используемых в законе терминов, предваряя им основную содержательную часть федерального закона. Например, в ст. 2 Федерального закона от 24 июня 1999 года «О принципах и порядке разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации» были раскрыты легальные определения, используемые в законе, такие как «предмет ведения Российской Федерации», «предмет совместного ведения Российской Федерации и субъекта Российской Федерации», «предмет ведения субъекта Российской Федерации», «компетенция органа государственной власти», «полномочия органа государственной власти» и другие[107]107
  См.:СЗ РФ. – 1999.– № 26.– Ст.3176.


[Закрыть]. После того, как данный федеральный закон утратил юридическую силу, общие принципы разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъекта российской федерации стали закрепляться в ФЗ № 184 (Глава IV.1.)[108]108
  ФЗ от 06.10.1999 № 184-ФЗ (ред. от 05.10.2015) «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» // СЗ РФ. 1999. № 42, ст. 5005.


[Закрыть]. Однако в данном законе отмеченные термины как юридические конструкции не раскрываются.

Законодательное толкование понятий, нашедших легальное закрепление, в этом случае составляет неотъемлемую часть самого закона. Однако, для прояснения понятий, терминов, определений законодатель вправе внести соответствующие изменения в федеральный закон через принятие другого федерального закона. Это так называемое законодательное толкование дефиниций, используемых в парламентских законах.

Следовательно, можно сделать вывод, что федеральный парламент вправе осуществлять законодательное толкование дефиниций через процедуру принятия первичного федерального закона или через внесение в него поправок (изменений, дополнений) при помощи другого федерального закона.

При этом возможна ситуация, когда сталкиваются результаты судебного конституционного толкования законов в связи с казуальной интерпретацией Конституционным Судом норм Конституции и итоги аутентического толкования законов федеральным законодателем. В этом случае, исходя из смысла ст. 79 Закона о Конституционном Суде, более высокой юридической силой и приоритетным применением должны пользоваться именно правовые позиции Конституционного Суда.

Отдельные исследователи предлагают наделить федеральный орган конституционной юстиции самостоятельным правом толкования не только Конституции, но и законов, иных нормативных актов[109]109
  См.: Шульженко Ю. Л. Конституционный контроль в России. – М., 1995.– С.156.


[Закрыть]. Целесообразность подобного полномочия, как самостоятельной сферы интерпретационной деятельности органа конституционной юстиции, многими российскими юристами правомерно оспаривается. Вряд ли найдутся позитивные примеры существования подобного права в западноевропейских государствах. Ссылки же на опыт Конституционного Трибунала Польши по толкованию законов оказался неоправданным. Так, по мнению Л. Гарлицкого, этим правом Трибунал пользовался довольно активно с 1989 года, что порождало многочисленные конфликты и нарекания, поэтому новая польская Конституция 1997 года такое право ему не предоставила[110]110
  Авторитетное мнение судьи Конституционного Трибунала высказано в его статье. – См.: Гарлицкий Л. Реформа конституционного судопроизводства в Польше // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. – 1999.– № 3.– С.105.


[Закрыть].

Вместе с тем Конституционный Суд России реально осуществляет взаимосвязанную с конституцией интерпретацию законов и иных нормативных правовых актов, конституционность которых проверяется по обращениям управомоченных Законом о Конституционном Суде субъектов права. При таком взаимосвязанном толковании преследуется двуединая цель: обеспечить применение только конституционных нормативно-правовых актов, исключив из сферы реализации не соответствующие Конституции акты или их положения, и сформировать правовую позицию по конституционно значимым вопросам, которая подлежит обязательной реализации не только в конституционном праве, но и в других отраслях права. Ведь проблема конституционности нормативно-правовых актов выходит далеко за пределы одной отрасли и касается отраслей и публичного, и частного права. Конституционное прочтение законов в этом случае способствует развитию гармоничной взаимосвязанности различных отраслей законодательства с конституционными положениями, а также расширяет правовое поле нормативно-интерпретационной конституционализации правового порядка.

Конституционная герменевтика связана и с проблемой законодательного толкования Конституции. Законодательное толкование рассматривается как разновидность несудебной интерпретации Конституции. В американской юриспруденции существуют исследования, специально посвященные проблемам «законодательного конституционного толкования»,[111]111
  См.: Katyal, Neal Kumar. Legislative Constitutional Interpretation // Duke Law Journal. – 2001. – Vol.50.– № 5. – P. 1335–1394; Katyal, Neal Kumar. Impeachment As Congressional Constitutional Interpretation // Law and Contemporary Problems. – Winter/Spring 2000. – Vol. 63. – Nos. 1 & 2. – P. 169–191.


[Закрыть]а также вопросам соотношения концепции судебного верховенства и несудебной интерпретации Конституции[112]112
  См.: Gant Scott E. Judicial Supremacy and Nonjudicial Interpretation of the Constitution // Hastings Constitutional Law Quarterly. – 1997. – Vol.24. – Number 2. – P.359.


[Закрыть].

Исследователь из Джорджтаунского университета Н.К. Катьял полагает, что в исследованиях большое внимание было уделено вопросу, как Конституция интерпретировалась в судах, и гораздо меньшее внимание уделялось вопросу, как Конституция интерпретировалась где-нибудь в других ветвях власти. Конституция США, по его мнению, «говорит нам, что Конгресс, Президент, и законодатели штатов, и суды должны придерживаться ее терминов, но она не только не говорит нам, как много интерпретационной власти должен иметь каждый актор, но и не предписывает правила для каждого актора», которые нужно использовать, когда интерпретируется текст[113]113
  Katyal, Neal Kumar. Legislative Constitutional Interpretation // Duke Law Journal. – 2001. – Vol.50. – № 5. – P.1335


[Закрыть]. Однако он считает возможным говорить о конституционной интерпретации Конгрессом, которая существует и должна быть совсем отличной от конституционной интерпретации судов. Для характеристики законодательной конституционной интерпретации, которая является повторяющейся проблемой в конституционном праве, он использует понятие «конгрессиональная интерпретация» Конституции США. В своей работе исследователь доказывает способность Конгресса изменять конституционные решения через обычное законодательство, так как Конгресс может принимать законы, которые подвергают сомнению определенные решения Верховного Суда США[114]114
  Там же. – P.1337.


[Закрыть].

В более широком плане суть рассматриваемой проблемы заключается в двух вопросах: во-первых, могут ли законодатели, парламент толковать конституцию страны и, во-вторых, если да, то в какой степени судебное толкование конституции и законодательная интерпретация являются симметричными? Кто является финальным или окончательным интерпретатором конституционных положений? В этом случае интерпретация понимается как широкий процесс, вовлекающий законодательную и судебную власть в реализацию конституционных положений посредством тех форм и методов осуществления полномочий, которыми располагает согласно Конституции каждая ветвь государственной власти. В германском конституционном праве К. Хессе предлагает разграничивать понятия «толкование» и «актуализация» конституции. По его мнению, «не каждое осуществление конституционно-правовых нормирований является «интерпретацией», в то время как конституция в процессе интерпретации постоянно актуализируется»[115]115
  Хессе К. Основы конституционного права ФРГ. – М., 1981.– С.41.


[Закрыть]. Поэтому если речь идет об обычной реализации содержания конституционных норм, то можно говорить скорее не об интерпретации, а об актуализации конституции. Конечно, при этом не должно быть сомнений в конституционности подобных действий.

Если Конституция предусматривает жесткую модель разделения властей, то для обоснования прерогатив законодательной и судебной властей могут быть использованы конкурирующие концепции парламентского верховенства и судебного верховенства, каждая из которых имеет своих сторонников и противников. Сторонники демократического идеала отдают предпочтение доктрине парламентского верховенства, как обеспечивающего приоритет в конституционной политике политической воле народных избранников. Сторонники судебного надзора и судебного активизма отдают предпочтение судебному верховенству как принципу, способному осуществлять примирение противоборствующих ценностей и интересов в ходе рассмотрения конкретных дел, в том числе более эффективно защищать права различных меньшинств.

Российская Конституция закрепляет смешанную модель разделения властей, которая не отдает явного предпочтения той или иной концепции. Поэтому ни одна из концепций: парламентского верховенства или судебного верховенства, – не является доминирующей в российском конституционном праве. Однако концепция верховенства конституции позволяет согласовать роль конституционного правосудия, других ветвей судебной власти и парламента страны в вопросах толкования и реализации конституционных норм. Верховенство конституции требует авторитетного понимания и разъяснения конституционных норм и их законодательной конкретизации для всесторонней реализации и осуществления в правоприменительной деятельности.

Исходя из положений Конституции РФ (ст. 125) Конституционный Суд РФ является наиболее авторитетным интерпретатором конституционных норм. Обязательный характер его постановлений согласуется с законодательными полномочиями парламента по конкретизации конституционных положений через процедуру принятия федеральных конституционных законов и федеральных законов. Конституционный Суд, интерпретируя Конституцию, может предусматривать возможность принятия новых законов, необходимых для реализации конституционных положений, или ограничивать законодателя в вопросах надлежащего понимания пределов ограничения прав и свобод. Федеральное Собрание как парламентское учреждение развивает положения Конституции РФ через принятие федеральных конституционных законов и федеральных законов, непосредственно предусмотренных ее нормами. При этом федеральный законодатель обязан придерживаться конституционных принципов, закрепленных в главе 1 «Основы конституционного строя», или выведенных из ее положений конституционным правосудием в процессе нормативного или казуального толкования Конституции РФ. Развивая конституционные принципы, парламент должен принимать во внимание «народные ценности и верования»[116]116
  Американский исследователь предлагает, что «Конгресс должен принимать в расчет народные ценности и верования, когда формулирует конституционные принципы». Думается, что данное предложение применимо с учетом специфики национальной конституционной системы к деятельности любого парламента, наделенного полномочиями по принятию законов (обычных, органических или конституционных). – См.: Katyal N. K. Legislative Constitutional Interpretation // Duke Law Journal. – 2001. – Vol.50. – № 5. – P.1336.


[Закрыть].

В отношении конституционной роли Парламента России вряд ли применимо выражение о том, что он «формулирует конституционные принципы». Конституция предоставляет возможность развивать установленные конституционные принципы. В конституционной системе России самостоятельность парламента в развитии конституционных принципов через законодательную деятельность связана и ограничена двумя факторами: эксплицитным закреплением таких принципов в тексте Конституции РФ и имплицитным выведением их в процессе конституционной интерпретации.

К роли Конституционного Суда РФ в вопросах конституционного толкования применимо высказывание немецкого исследователя К. Штарка. Толкование конституции создает условия, когда «возможности, границы и даже обязанности законодателя становятся предметом юридической науки и, что еще важнее, объектом правосудия». Следовательно, законодатель «больше не свободен в том, как понимать конституцию; он может быть связан ее толкованием, исходящим от конституционного суда»[117]117
  Штарк К. Толкование конституции // Государственное право Германии. Т.2.– М., 1994.– С.315–316.


[Закрыть].

Свобода законодательного усмотрения в понимании и актуализации конституции ограничена судебным толкованием и судебным конституционным контролем, которые осуществляются органами конституционного правосудия для поддержания принципа верности конституции, стабильности конституционного строя в условиях динамического разделения и баланса властей в государстве.