Текст книги "Роман без «Алкоголя»"

Жрать, спать, ср…ть? или Бабийсика-Ангел

Мне приснился Бабийсика-Ангел, помогающий всем алкоголикам. Вот и думай крепко, смешной Игорёша, адская ли это прелесть, или правдушки добрая рука Его.

Ну как же жить-то дальше, в миллиардный раз спрашиваю я себя в кромешном отчаянии? Жрать, спать, ср…ть?.. И некий, знакомый голос «из глубин» елейно гласит: «Жрать, спать, ср…ть и еб…ть! И нет вам покоя!!!».

Ну что ж за «чёртово» такое-то?!! Не знаю кому молиться, поспать или проснуться. Даже не дешёвые стишата это, а просто истовая мольба о спасении.

Мечтаю, чтобы что-то славное вернулось. Я уже давно забыл, как едят обычные, хорошие семьи. Накрывают на стол, в кухне милые ароматы варёной картошки, все дела.

Я наполняю чашку отпетыми макаронами и жру один. Это страшно и безобразно.

И всё же зачем-то мне приснился Бабийсика-Ангел, помогающий всем отпетым алкоголикам. Пусть это будет не злой демон. Пусть это будет Он.

Безжалостные сны и клоунские рифмы

Как я могу описать свои безжалостные сны? Увы, это не подвластно ограниченному человеческому разуму. «Стена…» – больше ничего и вспомнить-то не могу, но это так испепеляюще страшно.

И вновь ваш забытый Богом и людьми поэт «раблезианского пошибу» в лютой панике бросается прочь от ночных своих изуверских кошмаров в сладкие дебри сомнительных шуточек и клоунских рифм.

«Сандру Баллок на пару палок» – гадкие непристойности надёжно отвлекают меня от пакостных сновидений. И почему эта ординарная актриска? Она меня и физически-то никогда особенно не привлекала. Видимо, просто «душевная рифмочка» подкупила моё развращённое сердце. Да она, паразитка, к тому же ещё по правде и Буллок…

«Чего ещё не допито, будет скоро допито» – это тоже «рифма», кстати! Зубоскальный смайлик в дремучей программе Word я обязательно скоро научусь добывать.

«Всё разрулицца, главное не ходить на улицу» – мой настоящий и очень осторожный девиз. Обстоятельно разъяснять вышесказанное, полагаю, просто неразумно. Сие есть просто цинично обижать моего уважаемого читателя.

«Насилие для Василия» – а это просто первостатейная чушь, пустое рифмоплётство, справедливо преследуемое по закону.

«Я не люблю витиеватых фраз – ведь «ароматное» говно всегда можно припудрить мощной парфюмерией. Скажи прямо, что хотел!» – ну это мой всегдашний, пожизненный, так сказать, манифест. Который, к величайшему моему смущению, я выполняю далеко не каждую мою «фантастическую» главку.

«Дачница-Неудачница» – эдакая сугубо одинокая, с выводком бесконечных, вечно голодных, а посему беспрестанно голосящих кошек и котят, никогда не ведавшая сомнительного счастия замужества, тихонько проживающая за городом тётушка средних лет.

«Звери против зверей» – тревожное ощущение от теперешнего людоедского мирка от вашего сверхчувствительного Игорёши.

«Перемешать – не оглашать.» – моя секретная тайнопись, которую не расшифрует никто и никогда. Даже я сам.

«Я привыкаю к месту.» – да, родные мои подельнички по второму тому, я уже который шальной годочек «загораю» на очередном островке выживания, и привыкнуть к «сакральному» месту захолустного обретения, наверное, уже не сумею.

«Стена.» – больше ничего и вспомнить-то не могу из моих мучителей-снов. И никак мне не описать свои безжалостные грёзы.

Новая сладкая ночь вновь накрывает нас всех…

Сладкая ночь накрывает нас всех. И плохих и вовсе отвратных. Успокоит, приласкает и приютит.

Бедный, он готовил свою ядовитую гадость в «Вацапе» всю бесконечную ночь, а я, беззаботный, парировал её всего одной юмористической «честню́гой»: «В…юх, прости, но ты дурак!».

Спасительница моя, милая ноченька, зачем же ты незаметно рассеиваешься? И вот уже неизбежным карающим утром безумный сосед открывает традиционный, ежеутренний (и до вечера) садистический сеанс издевательского сверления дрелью. Ну ладно я, беззащитный дохляк, никогда благоразумно не выскажу интеллигентского своего словечка на предмет: «Вы что, это нарочно делаете?! Несмотря ни на какие там выходные и прочие праздничные даты?! И в такой ранний час людского покоя?! Это же просто незаконно, наконец!!!!». Я же доподлинно знаю, что он преспокойно-угрожающе пыхнет мне своей вонючей папироской в лицо и нагло произнесёт нечто дружественное: «А тя, чё, е…ёт, сопля очкастая?! Чё хочу, то и творю, за коммуналку оплочено!». Пусть, хорошо. Со мной, бесправным волосатиком всё ясно. Но остальные-то, горластые и «в своём праве» соседушки? Где же ваша «босяцкая слава»? Мучительно не высыпаться даже по долгожданным субботам и воскресеньям, беспрестанно вдыхать гадкие «мизерабли» его дешёвых папирос, что во время «праведных трудов» по части бурения скважин он просто механически прикуривает одну за другой? Вы покорно терпите, потому что он заметно сильнее и злее? Или вы тоже по-пролетарски полагаете, что он «чё хочет, то и «делат» – ремонт у человека, стало быть, надо уважить»? И вообще, мне уже начинает навязчиво казаться, да чего там, я просто-таки «уве́ренски уверен» – он элементарно делает это нарочно. Чтобы зашуганным окружающим стало очень худо. А он же, типичный бытовой «манья́чило» выхватывает от сей массовой боли вселенский галактический кайф!

И вот я, покинутый, брошенный неверною сестричкою моей ноченькой, угрюмо ворочаюсь, периодически то затыкая бедные мои «музыкальные» ушки не менее «инструментальными» пальцами, то нагретой от нервов подушкой, то истерично ныряя под истерзанное одеяло. Но гигантская дрель кухонного садиста беспощадна. И вот я вынужденно вспоминаю ненужную дурищу из забытых времён.

Ну как же я мог забыть-то? Такой изумительный термин. «Божечки». Так, по молодости вредный и посему весьма «язвительный на словцо» Петька Букин бескомпромиссно припечатывал всех официальных священников различных сортов и конфессий, тех, кто шибко верующий, просто наивных святош и даже чуток осторожно оглядывающихся в сторону запрещённой Петюней религии. Юный и забавный в своём «детском ницшеанстве», он по серьёзному горячился, спорил с жалкими оппонентами, вроде меня, до самого утра и в гневе убегал прочь ни с чем. Глупое, потерянное зря время, но вот, почему-то загадочно вспомнилось. «Божечки» – а ведь и вправду безумно смешная Петькина штучка! Ежели, конечно, хитрец, не подпёр.

Утро без милосердных пощад и разных там милостей жжёт подъёмом. Да ещё снова этот ненавистный туманный период отсутствия новых деток моих – песен. «Мысли и строчки сбежали в моче.» – вот безжалостно заклеймил я себя, убеждённого бездельника, беспрестанно дующего дешёвое пиво взамен сладостным поэтическим метаниям.

Беззаботно заливаясь пенными своими стаканами, ты не на священной войне, Гошка! Ты при пошлом, постыдном штабе. «Штабни́на» – вот ты кто, ленивый кот Игорёша! А если так, для ветреного дамского контингенту: «Штаб-Нина» – походная, обозная деваха «Нинон», ровно ласковая для всех старших офицеров штаба, а равно и для грозного генеральского состава.

Не, ловкий Игорёшка, не прощён. Ни фига не прощён. Слабо, неумно и мало. И вот уже опять новая сладкая ночь накрывает нас всех. Не заметили плохие и вовсе отвратные. А она всё равно успокоит, приласкает и приютит.

Фантастический Марчелло и «Невоспетый гений Я»

Марчелло (в смысле, разумеется, Мастрояни) невероятно пластичен, не находите? Не по тапёрски суетливо телом, или грубо, вихляво и фальшиво по гейски. Просто в хорошем костюме, небрежно элегантен, как неизвестный природе, необузданный барс.

К чему я это, славные мои критики с эротичными критикессами? Неужели я никогда сказочно не превращусь в образумившего по годам мудреца? Я до сих пор очень остро чувствую счастье сладостной плотской любви и хмельного праздника застолья!!! Это ужасный грех? Да все, кто болезненно наделён сомнительным «счастием» сочинительства и актёрства неизбывно подвержены искусу шального разврата во всём.

И сейчас, когда огненный вихрь торжествующих Времён вновь вырвал нас из глупостей маленького мирка планеты «З», я истово испытал испепеляющий оргазм всей бесконечной Вселенной!!!!

Но всё подло испортили крошечные мои демонятки: «Не разлей вода – не разбей м…нда!». Вот эту мерзкую пакость они радостно «разливали» в мою потеплевшую было душу. А чего я так наивно хотел? Я жутко связан с адскими «ними», и вам, милые мои приятельницы и приятели, меня, к превеликому вашему счастию, никогда не понять.

Ну, ёлки. Нужно отважно вставать, не пошло спать, и пусть хоть страшная моя водка и что угодно дурное!!! Московская моя водочка ледяная. Погрею. В микроволновке. Греть водку – такого я ещё не делал! А ничего, а вставляет, а заставляет люто плясать, подогретенькая!!!

А теперь можно и к «святому интернету». Он, падла, отключен!!! Ни написать в бл…дском «ВКонтакте», ни черкнуть в ху…вом нашем «Вацапе», как же мы ловко приторочены мистером «Ди» к этому сомнительному таинству.

Блин, вроде разрулил ваш чумной дядька Мотя. Отчаянно отправил последние электронные «шевелюшки» безразмерному «и-монстру».

А то ведь завтра «молодёжное ДэРэ» моей любимой Мамуськи! 22-е мая – это ж надо, родится «счастливо» в «маетном» мае, и всю долгую жизнь странным манером «промаяться».

Да молчал бы уже, нелепое чудушко Гоша с далёкого Нижнего, сам же «непонятненько» маешься с самого запретного зачатия.

«Между поллюциями и революциями!» – вот самый точный девиз Игорёшиного незаконного рождения. Что там гениальный подонок Шлёндорфф со своим «Жестяным». Моё особое кинцо отпугнуло бы любого отпетого маргинала.

А фантастический Марчелло. Он, великий, классно сыграл бы меня – «невоспетого гения поэзии и цинизма».

Нам не страшны еб…чие «периоды изоляции»

Отвратительный «период изоляции». Какой «остроумный» гад выдумал этот номенклатурный термин? Тот самый, нужный, мерзкий, скользкий гад.

«Сыр-то он как теперь жрёт?» – как всегда феноменально остроумно вжарила моя рыжая Кися. Это о «драматических, «шляпный сбор» шабашах старины Сдобрера. И вправду, я, к вящему прискорбию своему, вынужден краем ленивого глаза видеть эти «всплывающие объявления, вроде: «Он-лайн» концерт группы «Тумбы-тумба» Владилена Новицкого!». Но сыр! Сыр «он-лайн»?! Я сам обожаю сыр – волшебный запах пармезана или сомнительный для многих аромат камамбера с дорблю… Но как его, фантастического, возможно уестествлять карантинно «он-лайн»?!! Очевидно, на то есть совершенно неуловимый для других племён, магический способ. Сдобрер «в изоляции» с аппетитом кушает сыр. Пусть «карантинный» и даже «он-лайн».

Карантинные мои секреты? Да запросто! Способы написания стоящих песен? Я уже как-то иронично сообщал о них, секретных. Шальной Игорёша пишет «про усё». Ты, Рыжая, нахально просила песенку про прививки в СССР? А я ведь тебе как-то «по-пацански» ответствовал. Кстати, тот наш советский счастливчик, что давным-давнёшеньки «привит» в забытом Союзе, никогда не будет глупо загрызен Новой Чумой Вирусямбой, вот так!

Вы снова обиженно вскрикнете: «Кого же вы слушаете, он же.». А кого слушать – только своё сердце. Я – ваше сердце. Вы – моё. Сообщающиеся, так сказать, сосуды, бутылочки, бокальчики, рюмочки…

Эх, была бы моя Вечная Бутылочка. И сердечко с бесконечным заводом. «Два пузыря для Игоря» – а ведь на безжалостном циферблате только нелепых «6:10». Кто же «подпольный» отпустит страждущему Игорёшеньке эти горемычные «два».

Вы, конечно же, полагаете, что Игорь – от «горе»? Нет, ваш неуловимый Игорь от «Игра»!!! Он справедливо презирает ваши жуткие «6:10» и под нарождающееся утречко пересматривает гангстерскую сагу про Клан Сопрано. «Сопрано – унылый убиватель» – «шутейски» записывает он в свой запретный блокнотик.

Кстати (или чаще некстати), я в который безумный раз подслушал гениальную реакцию на давний фильмик «Лицо со шрамом» из сладких уст восточно-дворнического народонаселения: «Аль Пачино, вах, шучу-мочу, и дальше.». Ну ладно, «вах» – общепринятое горное, понятно. Ну хорошо, «шучу-мочу», не спорю. Но загадочное «и дальше.». И ведь вправду, загадочное.

«Вызывайте Старшего Нарколога!» – в законной панике кричит кто-то почти добрый в моей нервной душе. «Вия, что ли?» – сумбурно парирую беспутный я, наивно мечтая о волшебном подносе со спасительным снадобьем, к коему так часто прикладывался уже 80-летний теперь бессмертный чувак Аль Пачино.

И не страшны ему, бесшабашному ваши еб…чие «периоды изоляции». Да и мне, «рокенрольному» нестареющему пареньку тоже.

Девочки хотят девочек

Девочки хотят девочек. Это так. Пошлые мужики плохо пахнут, немедленно хотят сделать свое поганое дело, командуют, даже бьют. Какое ужасное племя, признаю, каюсь за всех. А девчонки. Гладенькие, кругленькие, милые, затейливые. Вот они и нежно хотят себе подобных, пушистиков и отличниц.

Отлично, мои развратные отличницы! Так внимайте неприличному. «Воскресни, брызни и умри. И снова воскресни!!!!» – вот это записочка! Так всю нашу «многострадальную» житуху возможно описать в паре смелых фраз. И где здесь то красивое место для милых девочек, что хотят девочек.

Слушайте меня, недоступные мне навеки девчонки!!! «По всем терциям-гармониям, клавишам и интервалам.» – мать их «тик-так»! Я всё сотворил, как мне шепчет за ушком моё нетрезвое Вдохновение! Я ничему не учился, как великий Макки, хотя начертать на нотном стане вполне смогу любую мою «песнюгу»! Дело не в нотах, развязка в ошеломляющем результате, что пугает меня самого. Я невольно выдумал Новые Гармонии!!! Мне немного страшно, но это «музыкальное» так и есть.

«Дали звук издавать – действуй!» – а теперь это беспощадное «в противовес» Гармониям и Вдохновениям. Зал чудовищно озвучен. Я не слышу собственного голоса. Развесёлый народец орёт-выпивает. Мотя на заплеванной сцене, словно голый в вечном нашем фрейдистском сне. «Не весьма зело уверен в себе». Но это же магическая сцена – танцуй, тощий чертёнок, танцуй!!! И концерт спасён, пот, кровь, слёзы – всё, что нужно почтеннейшей публике, честно отдано. И осталась «маленькая-малость» – благословенное Старым Заветом «спиртное», чтобы чуток накинуть прохладный халатик отдохновения.

И, конечно, смелые девочки. Они слегка боятся уставшего львёнка Игорёшу. Не пугайтесь, сладенькие, любите, хотите, желайте. Друг друга. И не забудьте лаской и меня, шального! Девочки хотят девочек. И меня, беспутного «ласкателя» милых моих Девиц.

Сейчас тишина…

Сейчас тишина, и не нужно её разрушать.

Самое глупейшее – назвать главу, а потом наивно пытаться «развить идею». А всё уже сказано, как в милой песенке «Killing Moon». Луна-убийца. Стырить что ли, как один мой «незнакомец» О.Ч.:)

«Девочка с именем Тесла метит в моё Кресло» – просматриваю записки, дабы не привлекла корыстная тема «стырить». Сами тырьте, Мотька бесконечный. Напишу песенку, точно!

Это есть наш последний и решительный «Boy» – надежда распоследней нечисти на очередного тирана. Что-то глупое пелевинское слышится в этом «бой-boy», но тут уж не до пошлого соперничества.

«Чучмек, он и есть чучмек» – вот, что я услышал на бесконечной моей кассе. А то «бой-boy». Да нормальный парень этот из непонятной Средней Азии. Сами мы во всём виноваты, а не спасительный наш чучмек. А то Луна-убийца. А то «Сейчас тишина».

Никакой Тишины, но я попытаюсь всё-таки её не разрушить.

Нежное «Поэбацца»…

«Сеньор, ты на поводке? Оторвись, поживи для себя»! – хрипловато, но задорно гаркнула мне пожилая, но аппетитная кубинка. Я даже слегка задумался. И не смог оторваться от поводка. Сладкого, надёжного поводка.

Хорошее пиво, манящая Куба, горячая моча от того же пива, уж извините за «демократизмы».

При всех вольностях почти кубинского демократизма (а я уже второй денёчек в неизбежной России). Короче! Мы снова в Странной нашей Отчизне, и. День Пограничника никто, с его дешёвым «пеннейшим Клинским», никто запретить не в силах. Но «это ваше» ВэДэВэ (что уж по датам «почти» рядышком) и прочие «смешные» поводки натасканных собачек для знатного танкиста просто ничто! А где Праздник для бывалого Водителя Танка? Пока не придумали, но обязательно он родится, с непременными фонтанами и изысканным мордобоем. Для него, славного, танковая, промасленная гусеница – вдохновенная Фея. Словно забытое «Ди-Ви-Ди» для обожателя кино. Кино про Фей, Волшебниц, Чаровниц.

Странным образом, одну из самых забытых моих киношных фантазий звали. Нет, пошлых имён и фамилий не будет. У неё в развесёлом арсенале имелось гениальное словечко: «Поэбацца». Хулиганское, зовущее, жгучее. И даже задорно Кубинское.

Вот она-то уж точно перехитрила подругу мою, Смерть. Ибо бодрый Девиз Живущих – нежное «Поэбацца».

Кошка Кисуня

Надеюсь, это была не «конан-дойлевская» вивисекция? Ночью страшно рыдала кошка. Я бы мог «красиво присобачить» неудачный эпитет «кошка-брошка». Ну, в смысле, подло бросили красавицу кошечку. Но она страшно рыдала. Я ещё подумал с утра – её пытают что ли.

«От элементарного недоё…а» – мрачно подумал Ваш Игорёша, и продолжил методично кирять дальше. Но жду милую Кошку мою, нимфоманочку Кисю.

Кись, дорогуш, мне «прям интересно» взглянуть на «следующую» причину, по которой ты не приедешь.

Надеюсь, ты закричишь от страсти, а не от боли, любимая моя Кошка Кисуня.

Хитрая баночка, или Как жаль, что вы не принесли творожку…

«Как жаль, что вы не принесли творожку.» – с задумчивым смешком представил я, как ты, моя маленькая обжорка, «в копеечку» повторяешь интонацию жутковатой Эммы Шанс из «ТАСС уполномочен заявить». Ну помните ту полубезумную наркоманку, заточённую в сумасшедший дом подлым ЦРУ-шником Джоном Глебом? И конечно же, с её незабываемым: «Как жаль, что вы не принесли порошку.»!

И немедленно, будто неожиданная дерзкая рифма к «творожку-порошку» мне явилась ещё одна шутовская нелепость, будто чернокожая «ответка» в гарлемском кабаке во время жарких джазовых дуэлей: «Хорошего басилу он себе нашёл!». А это уж, разумеется, «игоряновский» традиционный «навыворотень» к «Месту встречи», где по-пролетарски упёртый Жеглов даёт хорошего «пинчи́ща» скотине Фоксу: «Хорошего водилу он себе нашёл!».

Ну, успокоился, хохотун Гошка? И славненько! А теперь – за подкреплением!

Я неспешно собрался, неукоснительно соблюдая алкашовский кураж – мол, ломает-карает дико, но я и рыжей бровью не поведу, дабы выдать унизительную торопливость-суетливость, и малого шажочку, как говорится в русских пьяных сказках, не прибавлю.

В дальнем, не самом моём любимом магазике (и по кой я глупо потащился так далече?) пахло свежей зеленью и разбитой бутылочкой нефильтрованного пива. Невозмутимый, как почти египетский сфинкс, здоровенный чернокожий чувак неторопливо вытирал чьи-то хулиганства не менее огромной шваброй.

Я крайне разумно выбрал необходимое: четыре «чрезвычайно крепкого», увесистый пузырёк беленькой «подешевше» и, что называется, «запить».

Рядом же смущённо топталась не потерявшая ещё былой красоты рослая тётушка в золотистопарчовом платье, будто на очередную свадьбу к лучшей подруге. Нервно оглядываясь на меня – надушенного и побритого волосатого хлыща, профессионально изображавшего жизненное благополучие, она прихватила явно не то, что страстно желала – те же глупые крепкие пенные. А чуть отойдя, решительно махнув ручкой, и задорно взглянув на мою забавную фигуру с бутылкой водочки наперевес, тоже лихо цапнула «свою вечернюю». Стаканчик. Знаете ли, бывают такие родные до «щемления» в сердце – гранёные «стограммушечки». И тут же, в счастливом парении души упорхнула к гудящей от местной публики кассе. Она тоже была несчастной алкоголичкой. Как и ваш непоседа Игорёша.

Да! До сего галантерейного выбора она же ещё выудила одну хитрую, расписную баночку. А я бы, знаете ли, тоже такую, необычную взял. Интересно, торкает? Неизвестно. Ведь я не пробовал её, неизведанную, и принципиально не проверял.

«Как жаль, что вы не принесли творожку.» А мою маленькую обжорку «вкусно» торкает только это «сладко-аппетитное». Я по-доброму завидую ей. С задумчивым любовным смешком.

Новые, гадские временя, или Нельзя здороваться с людьми

Я больше не хочу, не могу, и не буду жить в любом диком месте, где нельзя здороваться с людьми. Где запуганные людишки не здороваются друг с другом. Даже, если они вынужденно соседствуют на одной почти сельской площадке. Да «здоровенный фик» с вами, так скажем, «странными», не желайте мне, непутёвому, здравия. Но ведь и мне нельзя с ними душевно здороваться под страхом заточения в жёлтый дом, тот, что мрачно известен, как «Ганнушкина».

Пожалуй, что объяснюсь. При столкновении с любым «нелогичным предметом», не входящим в ваши нехитрые системы ориентации (жёны, мужья, дети, работа, готовка, телевизор, водка, ругань, похабалить с соседями и «прочее-перепрочее важное»), происходит грустное следующее. Сие «опасное» столкновение неминуемо вызывает сильнейшую патологическую панику.

Ну вот один такой «характернейший случай». Моя безобидная, хоть и калечная трёхногая табуретка одиноко ютилась внутри зачумленного подъезда, возле «парадной двери», пока я шустро бегал за остальными бесчисленными шмотками «на выброс». И она, качающаяся, трёхлапая, озонирующая восхитительной гаммой ароматов от шампанского «брют» до сыра «пармезан», немедленно сгенерировала такой вот кошмарный припадок. Причём, у вроде бы молодой и вполне симпатичной женщины, что при определённой «расфокусировке взора» можно бы и «комплиментарно» наречь девушкой. Чтобы хоть как-то её, бедолагу, успокоить, я миролюбиво поздоровался, чем вызвал её ещё больший испуг и даже позорный побег до почему-то грузового лифта. Она истерично юркнула в недра спасительной шахты подъёмного устройства и, вероятно, весь одинокий свой путь до родного этажа сдерживала биение своего куриного сердечка.

Да что же происходит с нами паскудное такое? Новые, гадские времена? Так я упрямо повторюсь! Я больше не хочу, не могу, и не буду жить в ваших новых гадских временах, где нельзя душевно здороваться с людьми.