Текст книги "Обмен мирами"

Вперед, к приключениям

Давно уже Омал не чувствовал себя таким счастливым. Серьезности и взрослости едва хватило на то, чтобы выйти из здания и спуститься по широкой лестнице мимо угрюмого охранника. Потом чистая, лишенная примесей и теней радость защекотала внутри, поднимаясь под самое горло лимонадными пузырьками. Как школьник, наконец покинувший душный класс в последний день перед каникулами, он готов быть прыгать от радости, подбрасывая портфель. Ожидание чего-то такого, что позволит, пусть ненадолго, взглянуть свысока на однообразную жизнь офисного криля, заставляла сердце взволнованно отзываться в висках. Немного беспокоило, что загадочный и страшноватый бретёр Джо с завтрашнего утра поселится в его теле, как в собственной квартире. Да и в квартире поселится тоже. Станет распоряжаться его вещами. Ну и черт с ним, с этим старым хламом. Главное, с завтрашнего утра – свобода и приключения!

В кармане куртки запищала «мыльница». Омал машинально вытащил ее, взглянул на крохотный дисплей сообщений. И застыл как вкопанный. Кто-то толкнул его, кто-то обложил по-венериански, но Омал не обратил на это внимания.

Натан Гревски, его непосредственный начальник, сообщал, что в связи с расширением клиентской базы сотрудник Омал Мохо отзывается из отпуска и должен немедленно явиться в офис.

«Нашел дурака, – подумал сотрудник Мохо. – Пусть теперь Джо Бастер работает…»

И тут же с ужасом представил, что наворотит Бастер, если и впрямь подменит его на службе. Ведь он же ни черта не понимает в консалтинге! Но, скорее всего, не попрется Джо в офис. С какой стати? Он развлекаться прибудет, а не работать…

«Перебьется Натан, – решил Омал. – Я и так два года нормально не отдыхал… Правда, с него станется. Влепит мне в импер-карту целый месяц прогула, без уважительной причины. И в результате – увольнение по статье имперского кодекса труда. Надо бы как-то себя подстраховать…»

Был один вариант. В других обстоятельствах Омал ни за какие коврижки на него не согласился бы, но сейчас… Сейчас, если что, будет отдуваться Джо Бастер. Ничего, он парень крутой, справится.

Омал повертел головой, обнаружил неподалеку кабинку городского видеофона и направился к ней. Какое счастье, что он не забыл номер Эллы. Как чувствовал, что пригодится. Омал вошел в кабинку и набрал номер. Элла откликнулась сразу.

– Здравствуй, душечка, – проговорил Омал приторно-сладким, как ее любимые пирожные, голосом.

– Приветик, милый! Соскучился, мой сладкий?

Экранчик почему-то оставался слепым, но Омал как наяву увидел ее. Пышную и сдобную. Когда-то эта сдобность сводила его с ума. Но время, беспощадное к пухленьким беленьким девчушкам-секретаршам, и ненасытимая страсть к сладкому заставили Эллу перешагнуть порог, отделяющий аппетитность от калорийности. Восходя по карьерной лестнице, Элла превратилась из ласковой и мягкой хохотушки в полную самодовольства стерву, которую ребята в офисе за глаза называли Холестериновой Бляшкой…

…В пышном розовом пеньюаре, распахнутом на полной груди. Толстые, словно сардельки, пальцы перепачканы кремом. Пухлые губы лоснятся…

Омала передернуло от отвращения, но он вовремя вспомнил, что Элла Порох – заместительница генерального менеджера по персоналу.

– Мне нужна твоя помощь.

– Всегда рада, – промурлыкала Элла, – но не даром, милый. Не даром!

– Я понимаю, – произнес он со смирением. – И готов соответствовать.

– Всегда бы так, – откликнулась она. – И что тебе нужно, мой сладкий?

– Я взял отпуск на тридцать дней, а Натан меня отзывает.

– Понятно… Ты куда-то уезжаешь?

– Нет, – сказал Омал не слишком уверенно. – По крайней мере, пока не планирую… Элла, солнышко, выручи!

– Что-нибудь придумаю, – сказала Элла. – С какого числа?

– С завтрашнего утра, если можно.

– Трудновато будет, – вздохнула Элла. – Ты же знаешь Натана, он без уважительной причины своего сотрудника из лап не выпустит, даже на два дня, не то что на месяц… Но ради тебя, милый, я все сделаю…

– Спасибо, зайчонок!

– Особенно, – продолжала она, – если ты сегодня приедешь ко мне, мой сладкий.

Омал с досады готов был шарахнуть ни в чем не повинной «мыльницей» по столь же невиновному видеофону.

Чертова баба! И ведь не скажешь ей, что уже давно никаких чувств, кроме отвращения, она в нем не вызывает. Женщины такого не прощают! Тем более женщины, от расположения которых ты зависишь.

– Хорошо, Эллочка, – согласился он без особого энтузиазма. – Я приеду.

– Вот и славно, лапусик, – откликнулась Элла. – Дорогу не забыл?

Омал возвращался в свое жилище уже за полночь. Элла уговаривала остаться, но он сослался на неотложные дела. Ему хотелось как-то попрощаться с городом. Он даже поднялся на смотровую площадку Империума и оттуда полюбовался панорамой ночного мегаполиса: сияющей дугой Воздушного Кольца, огненными пальцами скайскреперов Сити, разноцветными мошками глайдеров, снующих между ними. К тому же завтра надо было проснуться со свежей головой, а после ночи у Эллы такое немыслимо. Уже и сейчас Омал чувствовал себя опустошенным. И опустошение это приятным не назовешь.

Он подошел к подъезду, приложил палец к дактилозамку. Вдруг дверь распахнулась, и наружу вывалился Шрам – сосед по дому, неплохой парень, бывший межпланетник, но неизлечимый алкоман и неудачник. Омал едва успел отступить в сторону. Сосед уставился на него налитыми глазами, ощерился щербатым ртом – положенные по социальной страховке импланты он давно загнал – дыхнул многолетним перегаром.

– Ба, какие люди! – возвестил алкоман. – Слушай, братан, дюзы горят… Дай соллар… ик… завтра верну…

– Рад бы, брат, да сам на мели всем пузом… – откликнулся Омал и попытался нырнуть в подъезд.

Но не тут-то было. Алкоман ловко сгреб его за лацканы куртки.

– Чё, буржуйский прихвостень, отставнику бабла пожалел? – осведомился он с угрозой.

Омал вырвался:

– Да иди ты!

– Ах ты падла! – заорал Шрам и пнул его в коленную чашечку.

Омал с трудом увернулся от повторного пинка. Нырнул в подъезд, втиснулся в лифт, взлетел на свой этаж. Ворвался в квартиру. Закрыл за собой дверь. Из ракетного металла. В повседневной жизни такая дверь была бессмысленной роскошью, так как грабить в обиталище скромного клерка нечего, но сейчас она служила серьезным препятствием на пути восстановления классовой справедливости. К счастью, у Шрама хватило ума не рваться ночью в квартиру «буржуйского прихвостня». И Омал мог перевести дух. Раздеваясь и направляясь в ванную, он с радостью думал о том, что завтра Шрам будет не его проблемой. Впрочем, уж для кого-кого, а для бретёра Бастера этот пропойца наверняка не составит ни малейшей проблемы. Пусть только Шрам что-нибудь вякнет…

Ровно в девять часов десять минут он стоял перед дверью с номером двести тринадцать, не решаясь постучать. Если все вчерашнее не было сном, значит, за этой дверью его ждет новый дивный мир. Марс. Оранжевые пустыни и голубые русла каналов. Белые города на фоне багряных гор. Омал постоял еще несколько минут, предвкушая, и, наконец, дернул дверь на себя.

– Разрешите?

– А-а, Омал! – обрадовалась мисс Би. – Вы пунктуальны.

Ему была приятна ее похвала и искренняя радость в зеленых глазах. Мелькнула мысль отказаться от затеи с обменом и пригласить эту замечательную девушку в киберкафе.

– Вы принесли деньги и документы? – поинтересовалась она.

Омал протянул ей запечатанный пакет. Желание остаться в собственном теле стало еще сильнее, но сказать об этом мисс Би значит разочаровать ее. И тогда ни о каком кафе не будет и речи.

– Замечательно, – сказала мисс Би, принимая пакет. – Вот ваш экземпляр контракта, подписанный мистером Оро.

Омал только мельком взглянул на причудливую закорючку директорской подписи и вернул бумаги девушке.

– До вашего возвращения экземпляр будет лежать в сейфе, – объяснила она. – Ну что, вы готовы?

Омалу хотелось еще потянуть время, посидеть в уютном кресле, полюбоваться красавицей мисс Би, поболтать с ней, но он сказал, что готов.

– Хорошо, – откликнулась девушка. – Тогда пройдите вон туда! – За ее спиной снова бесшумно отъехала часть стены. – Наш сотрудник Захар осуществит обмен.

Омал шагнул к проему, заглянул с опаской. Сегодня вместо демонстрационного зала за раздвижной стеной была небольшая комната. Почти всю ее занимал матовый цилиндр, напоминающий кабинку для душа, только снабженный приборным щитом. Угрюмый молодой человек с заспанной физиономией колдовал возле щита.

– Захар! – сказала мисс Би. – Принимай клиента. Счастливого пути, Омал! Будьте осторожны!

– До свидания! – отозвался он и шагнул в комнату.

Стена за его спиной бесшумно сомкнулась. Омал вопросительно поглядел на Захара.

– Раздевайтесь, – приказал тот.

Омал опешил:

– Что-о?

Захар вздохнул и показал на неприметную шторку в углу.

– Процесс обмена возможен только тогда, – скучным голосом начал он, – когда клиент находится в специальной камере, заполненной коллоидным стабилизатором… Короче, незачем пачкать одежду, в которую придется одеваться вашему…

– Я понял, – буркнул Омал.

Он вздохнул и зашел за шторку, быстро снял с себя все. Захар сдвинул полукруглую дверцу камеры, и Омал шмыгнул внутрь. Дверца вернулась на место. В камере было зябко, но сухо. Омал поежился, прикрывая ладонями причинное место. Над его головой что-то щелкнуло, и послышался голос Захара.

– Встаньте прямо, – велел он. – Руки по швам.

Омал нехотя подчинился. С потолка камеры ему на голову опустился прозрачный шлем.

– Возьмите загубник! – скомандовал Захар.

Омал, морщась от отвращения, обхватил губами штуковину наподобие мундштука дыхательной трубки.

– Даю кислород, – сообщил Захар.

Прохладная струя кислорода защекотала гортань.

– Даю коллоид, – возвестил Захар. – Стойте прямо. Не шевелитесь!

Омал застыл. Снизу стало подниматься что-то прохладное и липкое, как кисель. Ощущение было не из приятных. Коллоид поднимался все выше и выше. По щиколотку… До колен… По пояс… До плеч… Омал терпел. Кисель проник под шлем и начал заполнять его. Омал зажмурился и покрепче стиснул загубник. И это было не последним испытанием. Охваченное коллоидом тело ощутимо покалывало. Сначала – покалывало! А вскоре стало и потряхивать. Омал крепился, хотя ему хотелось заорать и вырваться из липкой электрической западни. Голос Захара бубнил что-то, но заполненный киселем шлем почти не пропускал звуков. Тело Омала утратило чувствительность. А сознание – связь с телом. Омал пытался бороться. Цеплялся за привычные ощущения. Утреннюю ломоту в недолеченном зубе. Боль в колене, до сих пор ноющем после вчерашней встречи со Шрамом. Но это было лишь воспоминание о недомоганиях, а не сами недомогания. Все усилия оказались тщетны. Сознание Омала покидало данное от рождения вместилище.

В заточении

Шлем уполз вверх. Горячие тугие струи ударили со всех сторон, смывая липкие комки стабилизирующего коллоида. Омал с удовольствием вертелся под струями, обтирал ладонями тело. Новое тело. Поджарое и крепкое, перевитое упругими мышцами. Бедняга Джо, ему достанется совсем другое – рыхлое, вялое, с наметившимся брюшком. Что ж, сам виноват. Надо было уточнять свои предпочтения.

Душ иссяк. Дверца камеры сдвинулась. Омал шагнул в новый мир и… оказался в небольшом мрачноватом помещении без окон и с единственной дверью. С потолка на пыльном витом шнуре свешивалась допотопная лампа, забранная незамысловатой металлической сеткой. Она чуть покачивалась, расшвыривая по углам тени. Кроме обменной камеры в помещении был еще узкий топчан, накрытый пестрым одеялом, грубо сколоченный, прочный на вид стол и табурет возле него. На табурете лежала небрежно сложенная одежда. Под столом валялись сапоги. Омал узнал их. В этих сапогах он, вернее Джо Бастер, давил на педали в рубке межпланетного корабля!

Омал развернул одежду. Черные кожаные штаны с широким поясом, белая рубаха с просторными рукавами и шнуровкой на груди, кожаный же жилет с множеством карманов и карманчиков, какие-то панталоны и то ли длинные носки, то ли чулки. Омал не сразу сообразил, что это тоже часть его наряда. Разобравшись, что к чему, он быстро оделся, благо рефлексы Джо остались при теле. Натянул сапоги.

Пора выходить в дивный новый мир.

Он подошел к двери, потянул за ручку. За дверью оказалась уборная. Вполне обычная уборная, разве что унитаз был металлическим, а не из абсорбирующего пластика, как положено. Да и умывальник представлял собою простую раковину с краном, который приходилось открывать вручную. Ладно, с этим можно примириться. Все-таки Марс – планета приключений, а не комфорта.

Омал вернулся в комнату. Огляделся, чтобы лишний раз убедиться, что другой двери нет. Ловушка? Но зачем? Неужто Джо Бастер решил замуровать свое собственное тело? Уморить его голодом. Тогда зачем сортир? Да и койка… И одежда. Нет, тут что-то другое. Омал подавил легкую панику. Сел за стол. Решил подождать, что будет дальше. Часов у него не было. Древний светильник горел вполнакала. Снаружи не доносилось никаких звуков. Ожидание становилось невыносимым. Омал вскочил и стал ходить из угла в угол. Вскоре он и впрямь почувствовал голод.

– Я жрать хочу! – сказал он, обращаясь к потолку.

Никаких последствий это не возымело. Омал подумал и понял, что даже если его кто и слышит, то этот кто-то, видимо, его не понимает. Но ведь в договоре сказано, что он будет знать несколько языков и диалектов, на которых говорят обитатели планет и спутников. Правда, ему было обещано также, что он окажется в местном отделении «Бюро». Это у них такое отделение? Камера обмена, совмещенная с камерой-одиночкой?! А заодно – и с камерой пыток!

– Ма бахт! – вырвалось у него. – Ма бахт, ха лала!

Послышался скрежет, в потолке над столом образовалось отверстие.

– В потолке открылся люк, – прокомментировал Омал. – Ты не бойся, это глюк… Ха лала, бахта, се, – добавил он на неизвестно чьем наречии.

Из люка на стол опустился круглый металлический сосуд вроде кастрюли, накрытый полукруглой крышкой. Сосуд брякнулся о столешницу. Омал успел заметить серые, скользкие на вид веревки, которые поспешно втянулись обратно. Отверстие закрылось.

Омал на цыпочках подкрался к столу, осторожно протянул руку и приподнял крышку. Из-под нее вырвался ароматный пар. Омал потянул носом: пахнет недурственно. Он снял крышку и увидел куски неизвестного мяса, переложенного зеленоватыми овощами, напоминающими помидоры. Столовых приборов не обнаружилось. Запах пищи растравил аппетит до крайности. Омал решил наплевать на условности. Взял двумя пальцами кусочек мяса, понюхал, откусил. Пожевал. И едва не застонал от наслаждения. Вкусно! Чрезвычайно!

Омал и не заметил, как опустошил кастрюлю. Захотелось пить. О чем он и сообщил, не задумываясь, на языке, из которого несколько часов назад не знал ни слова. Вновь отворился люк. Оттуда выскользнула веревка, опустила на стол еще один сосуд, похожий на кувшин с узким горлом.

На этот раз Омал успел разглядеть веревку. Ком подкатил к горлу. Дивное мясо едва не запросилось обратно. Веревка оказалась тонким щупальцем, усеянным мелкими бородавчатыми наростами. Ма бахт… Он схватил кувшин, припал к горлышку. Терпкий прохладный напиток унял тошноту и прояснил мысли.

Омал отвалился от стола, лег, не снимая сапог, на кушетку. Уставился в покрытый мелкими трещинками высокий потолок. Поставил рядом с кушеткой кувшин. Время от времени прикладываясь к горлышку, Омал принялся размышлять.

Да, он, похоже, попал в ловушку. И ловушка эта расставлена, скорее всего, самим Джо Бастером. Ну а кем же еще? По-видимому, Джо понадобилось зачем-то скрыться в другом мире. Что неудивительно, при его-то профессии. Наверняка у бретёра немало «доброжелателей»… Это понятно. И также понятно, что тело свое Джо решил сохранить в целости и сохранности до той поры, когда ему можно будет в него вернуться. Он, Омал Мохо, тоже бы так поступил, будь у него такая возможность. Следовательно, ему, Омалу, предстоит провести неопределенное время в двойном заточении: в чужом теле и в чужой тюрьме…

«Вот же олух, – подумал Омал о себе самом. – Захотел задешево прокатиться в другой мир? А дешевый мир, как известно, бывает только в мышеловке…»

Он снова припал к горлышку кувшина. Напиток напоминал легкое вино, какое именно, Омал не знал, так как не разбирался в спиртном. Не любил он это дело. Самое главное, что здешнее вино не только не затуманивало голову, а наоборот – помогало думать.

Стоило ли проявить благоразумие и спокойненько дожидаться, когда Бастеру приспичит вернуться? С одной стороны – стоило. Ведь кто знает, окажись он за пределами этой вполне комфортабельной тюрьмы, не пришьют ли его сразу? А если не сразу, но предварительно подвергнув пыткам? Пытать будут тело Джо Бастера, а мучения испытывать придется ему, Омалу. Хорошенькая перспектива…

С другой стороны, сидеть в этой камере безвылазно – это ж свихнуться можно! Тело Джо не пострадает, а вот разум Омала – еще как! В результате по возвращении на родную планету он угодит прямиком в спецклинику. Ну уж нет… Не для того он ввязался в эту авантюру, чтобы сидеть в одиночке и пялиться на дерьмовый светильник!

Пара лишних глотков, и вино перестало бодрить. Ломая голову над способами побега, Омал сам не заметил, как заснул.

Проснулся он с ясной головой, готовым к решительным действиям. Сколько прошло времени, определить было нельзя. Лампочка все так же изливала тусклый свой свет. По углам бродили тени. Грязная посуда исчезла. Значит, щупальца снова побывали здесь. Омал посетил уборную, умылся под краном. Вернулся к столу. Осмотрел крышку люка. Пожалуй, по ширине будет в самый раз. Он добросовестно уселся на табурет, возвел очи к потолку и потребовал завтрак:

– Се унта!

Несколько минут ничего не происходило. Омал уже начал волноваться. Вдруг послышался знакомый скрип, крышка люка втянулась. Показались щупальца со знакомой кастрюлей. Омал не стал дожидаться, пока она опустится на стол. Он легко, по-обезьяньи вскочил на столешницу, ухватился за щупальца и дернул их на себя. Загремела кастрюля. Покатилась по полу, разбрасывая ароматные кусочки. Щупальца попытались высвободиться, но Омал повис на них всем весом. Тогда они напружинились и потащили его вверх. Очутившись в люке по пояс, Омал отпустил щупальца, оперся руками в закраины, подтянул ноги.

Вскоре он стоял в другой комнате. Просторной и светлой. И чертовски холодной. Окон в ней, правда, тоже не было, зато наличествовало сразу несколько дверей. Свет лился из настенных бра. Вдоль стен тянулись длинные блестящие столы, уставленные неизвестными Омалу приборами и механизмами. На металлических частях механизмов поблескивал иней. Неподалеку от него на гладком полу съежился влажный складчатый мешок, из-под которого торчали кончики щупалец. Омал хотел было с досады пнуть по мешку, как вдруг из складок показались большие бледные глаза без зрачков. Раздался свистящий шепот:

– Ма бахт, Дшое!

Омал немедленно откликнулся:

– Нон Дшое! Эст Омал!

Мешок со щупальцами разразился кашлем. Кашлял он долго, после чего прошептал:

– Хо, Омал… Омал зиц, нон тахт…

– Сам сиди в этой вонючей дыре! – заявил Омал по-английски, нисколько не заботясь о том, понимает ли его собеседник. И добавил на смеси среднесолярного и венерианского: – Си скунси?! Нон зиц, ма бахт!

Мешок громко вздохнул, протянул щупальца к креслу из прозрачного пластика, вцепился в подлокотники и взгромоздился на сиденье. Коротким всплеском щупальца он указал Омалу на свободное кресло, а когда тот уселся – сообщил, что зовут его Стросс и что он вовсе не тюремщик, как мог подумать уважаемый Омал…

Да, нептунианин Стросс вовсе не тюремщик, он профессор Солярного университета – главного учебного и научного центра Империи Солнца. Как ученый Стросс специализировался на межпланетном психообмене. Увы, исследования в этой области финансировались крайне скудно. Университетское начальство выделяло на эксперименты Стросса не более десяти тысяч солларов в стандартный солнечный год, и профессор вынужден был изыскивать средства на стороне.

Так он связался с разбойной популяцией разумных меркурианских рептилий. Их главарю, Шорру, идея психообмена пришлась по душе, и он придумал, какую из этого можно извлечь выгоду. Коротко говоря – укрывать бренную плоть беглых преступников, помещая их отягощенные злодеяниями души в тела незадачливых психотуристов. По-своему это остроумная идея, но его, профессора Стросса, светила солярной науки, лауреата многих премий, тяготит роль тюремщика. А главное – соучастника преступлений! Но, как говорится, щупальце увязло – всему нептунианину пропасть.

– Значит, Джо Бастер – беглый преступник? – спросил Омал.

– Увы, – ответствовал профессор. – Но, невзирая на это, он честный малый.

Омал с удивлением воззрился на высокоученого нептуниана.

– Как это? – поинтересовался он. – Преступник и вдруг честный малый?

Стросс смущенно покашлял.

– Это романтическая история, – сообщил он. – Джо угнал космический крейсер, принадлежащий Рудной компании Филда, но сделал это не из корыстных побуждений, а из-за любви.

– И кто эта счастливица? – поинтересовался Омал.

– Позвольте, я оставлю ее имя в тайне, – прокашлял профессор. – Мне неведомы все подробности, но, кажется, они расстались. Джо преследовала солиция, и он вынужден был прибегнуть к моим услугам. Правда, оказавшись здесь, он тоже подверг себя опасности. Ведь Шорр хотел выведать у Джо некие важные сведения. Джо уперся. Тогда Шорр пригрозил ему пытками. Дело в том, что камеру обмена вполне можно использовать и как камеру пыток. И изощреннейших, уважаемый Омал! Бедняга Джо не хотел испытать их на себе. И вынужден был бежать.

Омал вспомнил, как его трясло в камере: выходит, могло быть гораздо хуже, – и зябко поежился. И уже не от холода.

– Если бы вы знали, каких трудов мне стоило связаться с «Бюро Обмена», – продолжал нептунианин, – но усилия мои не пропали зря. Я устроил Джо побег! Надеюсь, это благое дело хотя бы отчасти искупит мою вину…

– Благое дело?! – возмутился Омал. – Джо вы спасли, а меня подставили!

Профессор разразился долгим унылым кашлем, щупальца его обвисли, а глаза спрятались под складками кожи. Омалу стало жалко беднягу.

– Ладно, – проговорил он. – Раз уж так получилось, помогите мне бежать!

Стросс выглянул из-под складок одним глазом.

– Бежать? – переспросил профессор. – Но у меня нет подходящего предложения по обмену…

Омал вздохнул: и этот туда же!

– Я не хочу опять с кем-то меняться, – пояснил он. – Я хочу попасть во внешний мир, понимаете? В мир за пределами этой тюрьмы!

– Понимаю-понимаю, – отозвался Стросс. – Но вы же ничего не знаете о здешних порядках. Вы и пары шагов не успеете сделать, как попадете в лапы популяции или в руки солиции.

– Кое-что я все-таки знаю… – пробурчал Омал.

– Базовый словарь-путеводитель для путешествующих по обмену, – прокомментировал профессор.

– На первых порах достаточно, – легкомысленно заявил Омал. – Но я бы не отказался от знающего гида. Ведь вы согласитесь меня сопровождать, профессор?

– Я… кхм-кхм…

– Да, вы! – сказал Омал. – Или вы собираетесь оставаться тюремщиком и пособником бандитов до конца своих дней? А если этот Шорр, или как его там, узнает, что вы помогли сбежать Джо, что он с вами сделает?

Все складки дряблого, мешкообразного тела нептунианина затряслись.

– То-то! – грозно присовокупил Омал. – Ну что, согласны? Решайтесь, пока я тут у вас не околел от холода.

– Согласен, ма бахт, – прокашлял Стросс. – Бежим немедля. Я только захвачу матрицу вашего обмена…

Профессор мокрым мешком шлепнулся на пол. Хватаясь щупальцами за малейшие выступы, он на удивление резво передвигался по своей лаборатории. Из большого аппарата, занимавшего целую стену, Стросс вынул полупрозрачную, пронизанную золотыми нитями пластину и ловко спрятал ее в складках кожи.

– Возьмите вон там! – велел он, ткнув щупальцем в шкафчик над одним из столов.

Омал потянул дверцу на себя. За нею оказалась подмышечная кобура, из которой торчала желтая рубчатая рукоять огромного пистолета. Рукоять удобно легла в ладонь. Омал вытащил пистолет из кобуры. Приятная его тяжесть оказалась вполне привычной. Рефлексы Джо Бастера по-прежнему служили Омалу. Оставалось надеяться, что не подведут и впредь… Знакомый, кстати, пистолет. Где-то он его уже видел?..

– «Бретёр сто шестнадцать», – сказал профессор, – любимый атомик Джо… Я спрятал его от Шорра. Приберег для себя… Для последнего выстрела… Но об этом после, – заключил Стросс. – Нам пора уходить.

Он извлек из-под стола нечто вроде рюкзака – цилиндр с плотной крышкой и двумя лямками.

– Что это? – спросил Омал.

– Термос, – отозвался нептунианин. – Если не возражаете.

– Почему я должен возражать?

– Потому что это термос для переноса существ, приспособленных к низким температурам, – сказал профессор. – Видите ли, наверху мне слишком жарко. Мне и в лаборатории жарко, но здесь хотя бы нет горячего ветра, который несет этот ужасный песок…

– Наверху? – не понял Омал.

– А как вы думаете, где вы находитесь?

– На Марсе, в какой-то лаборатории…

Стросс хрюкнул в щупальца:

– Правильно, – и уточнил: – Вы находитесь в городке Диктаун, что на плато Амазония, одной из множества марсианских пустынь.

Он ловко свинтил крышку с рюкзака-термоса, ухватился за края щупальцами и перевалился внутрь.

– Завинчивайте, – велел он из термоса. – После открывайте дверь с цифрой четыре и дуйте прямо по коридору к лестнице, которая ведет наверх, к выходу.

– А дальше? – спросил Омал. – Куда мне бежать потом?

– Я вас проинструктирую, – откликнулся профессор Стросс. – Мой термос снабжен акустической системой. Главное, выйти из здания. Учтите, Омал, на выходе обязательно дежурит кто-нибудь из ящеров Шорра.

– Вы хотите сказать, что я должен его… мгм… обезвредить?

– Разумеется, – проскрипел живой мешок. – Вы же хотели приключений, вот и получайте!

Взвесив на руке «Бретёр-116», Омал подумал: «В крайнем случае долбану гада рукояткой…».