Текст книги "Новый Вавилон"

Игорь Мист
Новый Вавилон

Выдержки из заключительного обращения генеральной ассамблеи ООН:

Нью Йорк. 18 апреля 202… г.

Уважаемые граждане Мира!

Последние трагические конфликты, в том числе и ядерные, на межнациональной и межрелигиозной почве в Европе, Америке, Азии и Африке вынудили страны-члены ООН собраться на Экстренное Заседание Совета безопасности <…>

Крах идеи мультикультурности привел к тому, что страны окончательно встали на путь самоуничтожения и ситуация обостряется с каждым годом. Усилия международных институтов не помогают предотвратить грядущую катастрофу <…>

В результате долгих споров и обсуждений на Заседании был принят следующий документ:

«Постановление ООН о порядке Разделения государств по Национальному признаку».

Выдержки из Постановления:

«Единственно возможный выход для всех этносов избежать взаимного уничтожения из-за этнических разногласий, национального терроризма и насилия».

«Это постановление выражает позиции большинства стран, членов ООН, где уже вырабатываются собственные законы о национальном развитии».

«Мы уверены, что Разделение будет способствовать всемирной остановке насилия и войн, всеобщему процветанию, развитию национальных и самобытных культур».

«Мы принимаем тяжелое решение, но оно необходимо для сохранения мира и стабильности в сегодняшних условиях».

«Просим население всех стран соблюдать спокойствие. ООН выделит необходимые средства для переселения народов, обеспечения безопасности и условий их проживания».

«Правительства, посредством информационных программ, обязуются разъяснить суть Разделения и поддержать своих граждан».

В приложении к Постановлению приводятся единые «Принципы Разделения», которые являются обязательными для исполнения всеми странами-членами ООН.

– чтобы было впечатление

Приложение:

Выдержки из «Принципов Разделения»:

В государстве остаются только жители коренной национальности. Все остальные граждане должны в кратчайшие сроки покинуть страну и поселиться в стране своей национальности. Смешанные семьи могут сделать выбор по своему усмотрению, но человек некоренной нации должен принять национальность и религию страны проживания. Несогласные безоговорочно высылаются <…>

Многонациональные государства решают самостоятельно вопросы внутреннего разделения, обеспечивая отдельное проживание национальных общин и не допуская их этнического смешивания, вплоть до введения внутренних границ <…>

Государства обязаны обеспечить переселение народов в течение двух лет, выделяя для этого необходимые средства и обеспечивая переселенцев транспортом. По истечении этого срока страну будет покидать запрещено <…>

Границы всех государств закрываются, и контакты между людьми разных национальностей отныне будут запрещены.

Международным сообществом принято решение создать колонию-поселение для людей, не определившихся с национальностью и согласных жить с представителями других национальностей, не нашедших свое место в новом мире. Такое поселение будет построено в Антарктиде на средства ООН.

Выписка из заключительного протокола:

Правительства всех стран извещены о принятых ООН решениях и обязались в указанные сроки точно исполнить все пункты постановления о Разделении.

204… г. Алексий. Исход

Алексий Дронов перекрестился, закрыл лицо тонкой маской, и кожу приятно захолодила чужая розоватая плоть, снять которую разрешалось только после пересечения границы. Затем Алексий выехал на восьмиполосную трассу Москва – Петроград, обновленную два года назад силами губернатора Северо-Запада князя Воскресенского (тогда новый аристократ еще стремился показать лояльность президенту). На незаметный автомобиль Дронова с провинциальными номерами не обратят внимания чужие спутники – обычный приезжий спешит из столицы домой.

Оживленное шоссе заставляло сосредоточиться, но, следуя необходимой многолетней привычке, Алексий решил узнать о местности; подключился к Сети через личный коммуникатор – корпускулу, выбрал картинку, и виртуальный рассказчик ворвался в салон бодрым, молодым голосом. Дронов любил сетевую жвачку.

Вот и облезлый бетонный забор, за ним прятался город Вера. Ведущий связал название с именем и легендой об утонувшей девушке, а в девятнадцатом веке здесь бились с французами.

Дронов знал, что за год до Разделения неподалеку подняли бунт иммигранты и двинулись на Москву. Властям пришлось жестоко подавить выступление ядами, а город так и не смогли очистить и просто обнесли забором брошенные кварталы и на скорую руку поставленные бараки. Строить их впредь запрещали, но люди, самые бедные и убогие, все равно селились на зараженной земле.

Солнце подошло к зениту, салон автомобиля накалился, и Алексий попытался включить кондиционер, но тот, натужно зарычав, не захотел работать.

Следующим городом была Твердь. Рассказчик, посвятив слушателя в историю основания, не стал упоминать крупнейший лагерь для Гибридов, основанный через два года после Разделения.

Мальчишкой – школьником Алексий видел недалеко от родного города подобное жуткое место, куда загоняли Гибридов, не успевших уехать. С молчаливого согласия взрослых он с друзьями бегал и забрасывал людей, обезумевших от страха за колючей проволокой в открытом поле, камнями. Ребята постарше тренировались ночью в стрельбе по живым мишеням из оружия. Он помнил и облавы на несчастных, сбежавших из лагеря. К поимке Гибридов власти активно привлекали местное население, пребывающее в эйфории от обилия свободных квартир. Их семье предоставили несколько на выбор, а новый сосед, мрачный алкоголик, громко хвастался после ночных дежурств, сколько Гибридов подстрелил.

Ведущий продолжал неторопливо вещать в привязке к местности и подсказывать водителю дорогу.

Незаметно показался Торгов, упомянутый впервые в летописи двенадцатого века, а после Разделения город прославился тем, что первым сообщил о полной очистке от Гибридов.

Именно здесь Дронову по плану надлежало остановиться на несколько дней и ждать приказа из Москвы продолжить миссию. Он выбрал для постоя древнейший на торговой земле мужской монастырь. Точная дата основания обители голосу из Сети была неизвестна. Алексий хотел, чтобы в тишине старинных монастырских стен ничто не мешало молиться и готовить душу и тело к новой миссии.

Настоятель, отец Филофей, заранее извещенный о приезде страждущего, поселил Дронова в аскетичной монашеской келье, где висели иконы, да на почерневших от времени досках пола стояла только деревянная скамья, служившая одновременно кроватью, и комод под маленьким сводчатым оконцем.

Алексий вдруг вспомнил, глядя через него на залитый солнцем монастырский двор, как всего несколько дней назад любовался летним пейзажем столицы…

1. Полина. Москва. Видехом Свет Истинный

Алексий любовался летним пейзажем столицы с возведенных недавно Православных Холмов на Юго-Западе Москвы.

После Великого Разделения Народов прошло почти двадцать лет. Сильно сдавший за последнее время Президент, понимая, что править осталось недолго, задумал воздвигнуть город, который стал бы величайшим. Доходы казны позволяли, и по всей столице раскинулись островки новейшего зодчества.

Дронов спустился по широкой лестнице на праздничную улицу, украшенную национальными флагами. Он с удовольствием смотрел на девушек в роскошных длинных праздничных платьях и цветных платках. С тех пор, как иностранную одежду запретили, мода сильно поменялась и превратилась в необычную смесь городского костюма с народным.

Алексий вместе с толпой влился на площадь, где народ благочестиво встречал нарядного, нарумяненного Патриарха в открытом белом автомобиле, окруженного послушниками в церковных одеждах. Сегодня он собирался выступать перед прихожанами в разных местах Москвы.

Отовсюду доносилась духовная музыка, глубоко религиозный Дронов любил слушать такую через корпускул. Ровно в два она стихла, раздался звон колоколов, и народ устремился внутрь Храма Возрождения, крестясь на золотые главы в лучах солнца.

Алексий внимательно вглядывался в толпу и наконец разглядел Полину, тоже в цветном, очень ярком платке. Он замахал ей рукой – все личные корпускулы из соображений безопасности отключались до самого Кремля – и стал пробираться сквозь праздничные ряды. Протиснувшись, он оказался впервые так близко к ее лицу и, смутившись, неловко взял под руку. Вместе со всеми молодые люди стали подниматься по ступенькам в храм.

Патриарх уже читал внутри обращение к верующим объединиться в борьбе против сект и язычников. Власти тоже боролись с ними и помогали Церкви деньгами и совместными проектами, такими как Храм Возрождения, законченный недавно.

Первоначально его планировали строить по проекту известного архитектора Неренцева, победителя конкурса Патриархии, но неожиданно вскрылось, что он азиат по отцу. Тогда привлекли архитектора Павлова, сам министр «крови» следил за проверкой его родословной и генома.

Дронов и Полина встали недалеко от Патриарха, возле главного иконостаса в форме золотой часовни.

– Никогда так близко его не видела.

Алексий крепко держал ее маленькую руку и почти не слышал проповеди, поглощенный мыслями о девушке. Когда снова запел хор, молодые люди вышли на бульвар Святой Ольги, запруженный веселящимся народом. Они решили посидеть в небольшом сквере и послушать колокольный звон, наполняющий город в честь праздника.

Дронов познакомился с Полиной недавно на отмечании годовщины сетевого духовно – религиозного издания «Братие», достаточно модного и известного. Он сразу заметил симпатичную, стройную молодую особу с двумя длинными косами. Потом он с Полиной пил сок – в духовном издании и не могло быть напитков крепче, – мило и весело беседуя.

Полина была женщина музыкальная и работала в редакции духовной музыки, но денег не хватало, и вечерами она пела в ресторане. Одинокая, привлекательная, воспитывающая, как выяснил позже Алексий, маленького сына.

Дронов не случайно тогда оказался на празднике. Он недавно вернулся из сложной поездки на Урал – там действовала умелая группа мятежников, и продолжить операцию неожиданно пришлось в Москве. Его начальник, – господин Вольный, – дал задание выяснить, откуда уральскими заговорщиками управляли и на чьи средства. Подозревали некую сетевую студию в столице, поэтому решили проверить все, и Алексию досталось «Братие».

На торжестве присутствовало много публичных людей – писателей, музыкантов и художников, а вели вечер популярная ведущая Екатерина Сарафан и ее постоянный партнер, философ и писатель Фома Благозвучный, который общался и проводил свои семинары исключительно на старославянском языке.

Девушка, ранее выходившая в сеть с передачами легкого, развлекательного содержания, чем – то нравилась Алексию. Под влиянием Благозвучного она радикально поменяла внешность и, теперь перед зрителями появлялась с длинными русыми косами, непременно в национальных костюмах и тоже рассыпалась фразами на старославянском.

Эту моду задала богемная молодежь, а новые аристократы тут же подхватили. Дронов с удивлением обнаружил – почти все приглашенные неплохо понимают или делают вид, что понимают, старинный, торжественно звучащий язык, входивший в моду, как когда – то французский, и охотно используют его. К сожалению, Алексий не проникся настолько быстро новыми веяниями, поэтому не понимал и половины из речи ведущих, и Полине приходилось шепотом переводить.

В середине вечера разгорелась дискуссия о Новом Вавилоне, искусственном плавучем острове – государстве, построенном в океане американским миллиардером сразу после Разделения, и месте Нового Вавилона в сегодняшнем мире. Благозвучный фанатично отстаивал величие закрытого города, а ему с достоинством оппонировал известный питерский ученый Тимофей Кунин.

– Но, уважаемый господин Кунин, что мы знаем о жителях Нового Вавилона – что они делают на своем острове, как живут, как выглядят? – спрашивал Благозвучный. – То же происходит с новопостроенным Китежем на Урале – нам ничего о нем не известно. После Разделения прошло почти двадцать лет, но все, что мы знаем – это то, что вавилонцы начали застраивать остров, затем купили землю у властей Южной Африки и построили город Кадингир, но почему-то не живут в нем, а дрейфуют где-то между южной оконечностью Африки и Антарктидой. Кадингир сегодня единственное место на земле, где происходят сделки и международные встречи. Под контролем, кстати, тех же вавилонцев, которые на этом неплохо зарабатывают. Пока их влияние на земную жизнь я бы оценил положительно…

Кунин спорил с ним яростно:

– Вавилон – религия антихриста, ибо сказано в Апокалипсисе: «И ин ангел вслед иде, глаголя: паде, паде Вавилон град великий, зане от вина ярости любодеяния своего напои вся языки…»

Полина стала шепотом пересказывать Алексию смысл древних текстов, а Кунин дополнил их своими соображениями.

– Вавилонцы противятся истинной вере, связались с язычниками и сражаются против Церкви и креста! Когда Господь закончил дела, то поставил храм и скрепил печатью. Так и сатана достроит Новый Вавилон и начнет восстание сил тьмы против нас и Бога. Творец разгневался на древний Вавилон, и град пал, но бесы возрождают новый. В Откровении Иоанна Богослова предсказывается, что власти выступят против Вавилона и уничтожат его. Лживая религия его – распутная женщина, а пороки сгинувшего царства восхваляли жрецы древних богов, ведуньи и волхвы…

Ученый все еще спорил с Фомой, но молодые люди не стали ждать окончания. Алексий пригласил Полину подышать свежим воздухом, и на улице они продолжили приятное общение.

Полина тогда поразила его какой – то особенной, нестоличной красотой. Дронов удивился, почему ничего не последовало: когда он связался с нею на следующий день, чтобы, пригласить на свидание, молодая женщина вежливо, но твердо отказала, хотя вечер накануне закончился прекрасно. Алексий галантно проводил ее домой и теперь не понимал каприза Полины.

Он напомнил о себе через неделю – и опять с тем же результатом. Но даже после второго отказа Дронов не решился обсудить личную неудачу на совещании или просить совета у коллег. Ему очень понравилась русоволосая Полина.

На том совещании присутствовало немало специалистов, в том числе его начальник, господин Вольный. Сотрудники делились соображениями и докладывали об эпизодах, вызвавших подозрения. Выслушали и Дронова, но он сказал, что ничего особенного не обнаружил, и просил закрепить за ним станцию «Братие» на некоторое время – может, еще найдет, что – то интересное.

Прошло несколько дней, прежде чем он решился снова побеспокоить Полину. На этот раз она сразу согласилась встретиться, и Алексий пригласил девушку на оперу «Житие Владимира Крестителя». Вечер тогда удался. Оба с удовольствием смотрели постановку, а в антракте в театральном дворике пили чай, обсуждая голоса певцов …

После торжественной службы в Храме Возрождения, здесь, в сквере, рядом с красавицей Полиной, Алексий в очередной раз задумался о своей личной жизни. Он одинокий и уже не очень молодой, а она… холодна и сдержанна, но это можно объяснить краткостью их знакомства.

Он вдруг заметил, что Полина порывается что – то сказать, но не решается. Наконец, она осторожно прикоснулась к его руке и прошептала:

– Алексий, я хочу передать привет от одного человека. Твоего старого знакомого.

– Начало интригующее, только почему ты, так тихо говоришь?

– Тебе прислал поклон, Илия Портретный.

Алексий вздрогнул от неожиданности.

– Что?! Илия жив, где он?! – Дронов много лет не видел приятеля по университету.

– Он сейчас… в Китеже.

– На Урале? Но туда никого не пускают! Город блокирован и закрыт от внешнего мира, как Новый Вавилон. Откуда ты можешь знать про него?

– Да, он там. – Полина кивнула. – Илия связался со мной и попросил напомнить о вашей былой дружбе, узнав, что мы знакомы, и…, у него есть просьба. Он надеется, что ты выполнишь ее, а я… почему – то верю, что тебе можно полностью доверять.

– Пока не очень понимаю. Что же тебя убедило? – Дронов почувствовал себя уязвленным и вспомнил, как много лет назад Илия спас ему жизнь во время студенческого похода в Уральские горы. Он успел вовремя оттолкнуть Алексия от сорвавшихся вниз валунов. Тогда от внезапного камнепада погибло двое их сокурсников, Дронову переломало ногу, и Илия до позднего вечера тащил на себе раненого товарища в лагерь у подножия горы.

– Илия знает, в каком ты ведомстве. Но имей в виду, Китеж, население которого достигло миллиона человек, готов стать центром возрождения гибнущего государства, а может, и чем – то большим…

Алексий был поражен тем, насколько изменился нежный голос Полины.

– Ты все это время знала, кто я такой?..

– Не важно. Китеж призывает отменить постановления ООН и вернуться к тому, что было до Разделения – потому что оно привело к всеобщей катастрофе. Страна скоро окончательно развалится и, если идолопоклонникам удастся победить, скатится назад на тысячу лет. – Глаза Полины внимательно следили за выражением лица собеседника. – Китеж следит за ситуацией в мире, везде одно и то же: дробление наций, запрет на обмен знаниями, расцвет диктатур и изоляция. Агенты Нового Вавилона принялись воплощать в жизнь некие планы, пока непонятные, чтобы подчинить своей власти…

Девушка почувствовала, что Алексию не по душе неожиданный монолог, но, продолжила:

– Илия хотел узнать: если им понадобится помощь в Москве, можно ли на тебя рассчитывать?

Дронов оцепенел, услышав это, понял ее и не знал, что ответить. Все переворачивалось, а, главное, что Полина…

– Насчет просьбы,… очень просил не спешить… по Уральскому вопросу.

Взгляд Алексия застыл еще больше, и Полина отвела глаза в сторону.

– Не смотри на меня так.

– Мне надо подумать. Ты очень рискуешь – не боишься, что я расскажу…

Но девушка перебила его:

– Нет. Илия сказал, что если я приду от него – со мной ничего не случится. Мои родители погибли в лагере для Гибридов в Сибири, а он выкупил и вытащил оттуда меня и еще нескольких человек, только благодаря Илие – я жива.

– Так ты – Гибрид?! – Алексий закричал, не сдержавшись, и вскочил со скамейки. Он был воспитан на твердом убеждении: в стране могут жить только чистокровные представители расы, а остальные – это спрятавшиеся, неполноценные враги и потому подлежат уничтожению или высылке в лагеря для Гибридов.

На них стали оборачиваться прохожие в сквере, и Полина взволнованно дотронулась до его руки. Силой воли он заставил себя успокоиться.

– Сядь, прошу тебя! Я такой же человек, как и ты. – Полина горько усмехнулась – Из лагеря выкупили самых талантливых и готовили специально для работы агентами Китежа. Я – стерильна и не могу принести вред нации, а на русые волосы не смотри – они просто покрашены.

– А… твой ребенок? – Дронов пытался побороть нахлынувшие эмоции.

– Тоже из лагеря. Он только прикрытие и новый, обучающийся агент.

Алексий не мог больше продолжать мучительный для него диалог с девушкой, уже занявшей место в его сердце. Он попрощался, стараясь не смотреть на Полину. Надо было все обдумать, но он понимал одно – они никогда больше не встретятся.

2. Отец и Сын. Москва

Сергий Архипович Вольный, – высокий светловолосый мужчина средних лет, только что вернулся в свой кабинет, в здании на площади Святого Георгия. Он отметил, глядя на свое отражение в старинном зеркале, что висело справа от икон, как за неделю неплохо отросла борода, подернутая легкой сединой. После того, как президент отпустил пышную бороду, чиновный люд Москвы и губерний принял это за знак правильного направления. Теперь ходить без нее, даже руководителю среднего уровня, считалось непозволительным, и с вольнодумцами, нарушающими не писаные правила, расправлялись просто – для начала пытались наставить на путь истинный, а если не удавалось, то прощались навсегда.

Еще пошла мода заменять имена более благозвучными. Вот и Вольный не так давно стал называть себя Сергием и еще не успел привыкнуть к новому звучанию имени.

На столе перед ним лежал учебник старославянского. В свободную минуту хозяин кабинета пытался, как и все, учить древние слова, но не мог сосредоточиться на буквах – мешали мысли о сыне, Афанасии.

Месяц назад Вольный повздорил с сыном, студентом закрытого Технического славянского университета, лучшего в стране, где учились только дети высших руководителей, чиновников и новых аристократов. Афанасий просил помочь устроить ему поездку на юг Африки, в Кадингир. Дело в том, что богатые, влиятельные люди страны, невзирая на строжайшие запреты, регулярно совершали туда полеты и, мало того, некоторые владели там недвижимостью. У самых состоятельных семейств и крупных чиновников имелись беспилотные самолеты, невидимые простыми радарами. Достаточно было указать автопилоту место приземления, и он доставит тебя куда угодно, а единственным доступным местом оставался Кадингир.

Вольный, занимающий один из важных постов в системе государственной безопасности, категорически возражал против полета сына в город, представлявший главную угрозу для стран Разделения. Он прекрасно понимал и поддерживал его стремление находиться в компании, утопающих в роскоши, отпрысков самых богатых семейств. Но всему, по мнению Вольного, должен быть предел. Слухи о замках, праздниках и охотничьих угодьях, посещаемых богатыми согражданами в Африке, несмотря на запретные меры, упорно просачивались в Сеть.

Афанасий вчера снова приехал к отцу в его загородный дом. Он рассказал про успехи в университете и, воспользовавшись хорошим настроением отца, снова принялся умолять, чтобы тот разрешил ему слетать в Африку.

– Я уже говорил, что я против! Посещение других стран запрещено, это, наконец, опасно для твоей жизни.

– На следующей неделе в Кадингире будут отмечать день рождения молодой княжны Павловой – Ногинской. Она невеста князя и наследника престола Андрея Николаевича Романова, и он лично пригласил меня на торжество, папа!

– Вот, как?! Он летит со всей свитой, конечно?

Афанасий в подтверждение кивнул, с надеждой глядя на отца.

– Да, будет полно молодежи – и Роснецкие, и Автуховы, и Горневы, и…

Вольный, защищаясь, поднял руку.

– Хватит, хватит, я понимаю, почему ты так настойчиво стремишься туда. Только учти – они все отпрыски богатейших семей, которые…

– Ну и что?! Зато я – постоянный партнер князя по теннису. Если окажусь на празднике, то попаду в их круг, – Афанасий поднял руку над головой, показывая отцу, как вырастает на глазах, – а князь Андрей успокоил, что лично утвердит у президента весь список гостей и разрешения на выезд.

Вольный в глубине души понимал – сын прав. Чем он хуже молодых лоботрясов, праздно проводящих время в бесконечных пирушках и развлечениях? Знакомство с новыми аристократами в будущем могло принести Вольному – младшему пользу.

Афанасий видел колебания отца, но терпеливо ожидал решения.

– Хорошо, – Вольный с удовольствием отметил, как обрадовался сын, – на этот раз сделаю исключение ради твоего будущего, но учти…

– Все что угодно!

– Выполнишь одно мое желание. Когда придет время, я его скажу. Договорились?

Афанасий кивнул, перекрестился на иконы и бросился на шею к отцу.

Он предвкушал волнения первого полета в запретную страну, предмет тайных восторгов университетских друзей – некоторые бывали в Африке, и не один раз. Жаль, что нельзя было поделиться радостью в Сети, обстановка в стране и так накалена, и даже упоминание далекого края вольнодумцев могли приравнять к измене. Ничего, как других выручают отцы, так и его прикроют – Афанасий, несмотря на молодость, был прекрасно осведомлен, что знатных и богатых запреты не касаются.

Сейчас, в своем кабинете, Вольный вспоминал вчерашний разговор. Правильно ли он сделал, позволив сыну лететь? Даже если его начальник, генерал Филарет, узнает, лучшим оправданием будет имя князя Романова и достойнейших людей, приглашенных на торжество, но странная тревога не давала сосредоточиться.

Должность приносила достаточно денег и ставила его высоко над обычными людьми. Не к этому ли он стремился? Но который год Вольного лихорадило от сомнений в правильности выбранного пути. Вот и сына интуитивно хотелось оградить от происходящего в стране. Отправить бы, как раньше, за границу учиться, подальше от окружающей мерзости, – думал Вольный, – только куда? Везде одно и то же: даже Великобритания – во все времена бывшая надеждой для беглых сограждан – медленно, но верно идет ко дну, раскалываясь на графства и города – государства. В свое время, Вольный тайно нанял учителя английского, и теперь Афанасий прекрасно владел иностранным языком. Может, и пригодится еще, как знать?

Он вызвал секретаря с последними сводками по группе Городничего. Ненужные мысли следовало прогнать, а голову заставить работать – труд всегда отвлекает.