Текст книги "Клич стаи"

Глава 11

– Итак, дерьмо, когда я говорю, вы смотрите и слушаете, а ваши вонючие рты открываются только по команде!

Голос могучего квадра, что возвышался над сидевшими юнцами, словно каменная вершина над облаками, гремел на поляне, словно раскат могучего грома. Просверлив взглядом по несколько сквозных дыр в каждом подростке, квадр степенно зарокотал:

– С этого момента вы собственность стаи Терновых шипов. Бесправные рабы, не имеющие даже права сдохнуть без повеления вождя. Для каждого из вас любой носящий эмблему стаи, это хозяин, чьи приказы должны исполняться быстро и без лишних вопросов. Медлительных, тупых и хитрожопых, нам проще сразу сдать потрошителям. Ваши органы окупят хоть часть вложенных средств. Итак, мясо, меня зовут мастер Кармат, отныне я ваш бог, который будет решать, доживете вы до следующего привала или нет. Будете вы сегодня жрать или будете наматывать кросс вокруг стоянки, растряхивая свои задницы от лени и неповоротливости. А те из вас кто пройдет «барьер» и докажет, что он не кусок дерьма, а настоящий боец, вольется в наши ряды и станет одним из лучших бойцов сектора. А остальные… сдохнут в первой же битве и станут кормом для падальщиков и трофейных команд!

Обведя притихшее «мясо» взглядом, без рук вбивающим по пояс в землю, квадр высматривал несчастного, кому еще были непонятны его слова. Но среди подростков царило внимание и почтение.

– Так вот, дерьмо, если не хотите подыхать, то будете тренироваться до ломоты в мышцах. Будете запоминать и зубрить до автоматизма все характеристики кибов, потому что именно от этого зависит, выживете вы или нет в схватке с опытным бойцом или кибами противника!..

– …Итак, дерьмо, перед вами «мечник»! Самая распространенная модель Осириса. Человекопоподобный вид. Имеет на вооружении два клинка острейшей стали, энергетические щиты четвертого класса. Энергоснабжение от планетарной сети. Управление осуществляется базовым имплантатом…

Перекрывая речь мастера, позади квадра заволновался кустарник. Молодая поросль жалобно затрещала под тяжелой поступью. Сминая ветки молодняка, на полянку вышли стальные машины смерти.

Выстраиваясь за спиной квадра в одну шеренгу, четыре киба застыли в ожидании команд человека. Повинуясь движению руки, усеянной перстнями с разноцветными индикаторами, один из стальных великанов шагнул вперед.

Возвышаясь над квадром почти на две головы, стальной монстр бросался в глаза угловатым корпусом с длинными ногами и неестественно короткими и толстыми руками. Подчиняясь замысловатым движениям пальцев, руки киборга вдруг встряхнулись, треснули вдоль предплечий, на свет выскочили спаренные лезвия широких клинков, заигравшие на солнце бликами острейшей стали. Из неловких и угловатых движений потертого временем и бесчисленными сражениями киборга пропала вся неловкость. Свисающие вдоль тела манипуляторы с мечами разом закачались в легком движении, и на солнце заиграли смертельные блики острейшей стали. Корпус покрылся тонким маревом энергетической защиты, а смотровые щели покраснели взведёнными в боевой режим сенсорами внешнего обзора.

Перед ахнувшими зрителями высился стальной монстр, готовый ринуться вперед, смять ногами, искрошить мечами и не оставить врагу ни малейшего шанса на выживание.

– Выглядит устрашающе и впечатляюще, если не знать недостатки модели… – квадр подошел к механизму и по-братски похлопал по корпусу, – …он тупой, как пиноль в период течки. В его арсенале только две-три атакующие связки и два приема защиты. Стоит лишь отклониться с атакующей траектории, и вы выпадаете из боевого задания. Бортовой интеллект присваивает вам второстепенный статус, и вы уже его не интересуете, и здесь главное не зазеваться и нанести критическое ранение в область сочленения…

Командный взмах, и киб развернулся к человеку. Приплюснутая голова зарыскала в поисках цели, и остановившись на квадре, вжалась в тело еще сильнее. Мечи заискрились в атакующем вихре. Мгновение – и стальной монстр кинулся в стремительную атаку.

Когда клубок движения и гудевший воздух должны были поглотить человека, квадр сделал неуловимое движение и оказался в стороне. Резкий нырок влево, оборот вокруг оси, и в пролетавшую сбоку стальную тушу воткнулось четыре короткие дубины. Глухой скрежет ударов, вспышки разрядившихся накопителей, и движения киборга потеряли четкость движений.

Из стального тела словно вытащили связующий стержень: руки разом обвисли плетьми, ноги провалились в длинном приседе, и вот одна заплелась за другую, и туша с грохотом завалилась на траву. Обдав зрителей ворохом листвы и запахом озона, киб застыл поверженным зверем.

– Разряд дубинок пробил защитное поле и вошел в слабо защищенную бочину корпуса, – перекрывая вздох изумления, квадр продолжил говорить как ни в чем не бывало, – энергетическая нагрузка на внутренние системы вызвала ресинхронизацию мозгов и механики. В итоге сработала защита и… мы поимели малоповрежденный трофей и ни одного трупа…

– Следующий ваш ужас это «Оборотень». Модель легкого киба, способного принимать два боевых обличья: зверь и боец…

Процесс обучения был отработан не одним разом. И когда глаза «мяса» стекленели, а сами они превращались в спящих с открытыми глазами истуканов, инструктор прекращал вещать и устраивал силовые упражнения. Заставлял таскать тяжести, бегать прыгать, а спустя час физической встряски вновь усаживал всех в ряды. Выводил очередного киборга и проводил показательный бой. А затем в замедленных движениях разжевывал и растолковывал все свои действия, чередуя с кратким описанием того или иного узла, приема, вида оружия. А следующая затем физическая разминка уже проводилась с учетом предыдущего боя.

Стараясь повторить в точности движения наставника, подростки в серых хламидах старательно разучивали новые приемы. Потому как никому не хотелось испытать на своей шкуре крепость боевых дубинок. Живой пример непослушания занимался рядом. Кривя опухшие хари, отсвечивая налившимися кровью синяками, двое смельчаков продолжали заниматься наравне со всеми.

Помощники наставника молчаливыми тенями бродили между подростками. Без церемоний выдергивая из строя нерадивых учеников, отхаживали дубинками куда придется, но в основном старались бить по мягким частям тела, чтобы уж «мясо» совсем не калечилось, а просто усвоило урок. Любая оплошность, попытка увильнуть или просто невнимательность пресекались жестко и с максимальной доходчивостью.

А посмотреть было на что! Для Юргана большим сюрпризом была воспитательная порка. Та парочка квадров, с которой он схлестнулся в риппере, решила прикинуться немощными, а когда к ним устремился минимал, то квадры едва сдерживали глумливые ухмылки. Но произошедшая следом расправа даже Юргана заставила открыть от удивления рот. Минимал отделал возвышавшихся квадров до бесчувственных туш за минуту!

Можно было, конечно, сказать, что тот был с двумя копьями, да в броне, которая гасила удары кулачищ смутьянов, да только Юрган не мог припомнить, чтобы их удары вообще достигали цели.

Тот перетекал, как вода, из одного положения в другое, и каждую смену положения сопровождал хлесткими ударами тупых концов коротких копий. И когда неразлучная парочка валялась безвольными тушами, воспитатель обвел столпившихся подростков таким взглядом, что все принялись за выполнение упражнений с небывалым вдохновением.

Когда солнце скрылось за кромкой леса, наставник скомандовал всем окончание учебного дня и сообщил, что теперь в таком режиме они будут заниматься каждую свободную минуту, пока их колонна будет два месяца двигаться через джунгли к постоянной базе Терновых. Стон отчаяния пронесся по шеренгам едва стоявших на ногах подростков.

С кривой усмешкой наставник сказал:

– Вот тупое мясо. Тренируешь их, готовишь к барьеру, а они стонут. Есть возможность – тренируйтесь! Завтра караван выдвигается на большой тракт, так что больше таких больших привалов не будет. Шесть часов марша, час теории, остальное физическая подготовка и практические схватки с кибами, – презрительно сплюнув в сторону, квадр добавил: – Вам просто несказанно повезло, что вождю оказалось дешевле купить мяса и обучить его, чем потратиться на полный легион мечников.

Оставив лагерь под охраной помощников, мучитель ушел в сторону палаток основного лагеря. И власть на привале перешла к помощникам наставника.

Злыми окриками, пинками и затрещинами сбившихся было в кучу новобранцев распределили на десятки. Организовав отряды и присвоив им номера, охранники выдали наборы для разведения костра и приказали обустраиваться. Прозвучавшие слухи о скорой кормежке пролетели по лагерю шелестом листвы. Волшебное слово еда заставило забыть об усталости и растерянности. И спустя десять минут лесная поляна, на которую уже опустились сумерки, засияла кострами.

Каждый десяток выделил по человеку к общей бадье, а затем возле костров вновь показались охранники с тюками серебристых мешков.

Разбросав накидки и прочитав лекцию, как пользоваться спальными мешками с термическим обогревом, охранники не скупились и на мощные затрещины. Заполучив в руки неизвестную игрушку, многие не слушали, а сразу же принялись шелестеть тюками и щелкать тумблерами. Обжигаясь максимальной температурой, нетерпеливые получали уже дубинками.

Но охи и ругательства сразу же утихали, когда у костров оказывался дежурный с контейнером, откуда сладко тянуло имбириком. Подростки готовы были вырвать мелькавший ковш поварешки и поделить более справедливо, но молчаливые охранники не скупились на тумаки.

С аппетитом выгребая последнюю ложку тягучей массы из выданного котелка, Юрган так увлеченно поглощал такой долгожданный ужин, что другие мысли просто выветрились. Их не кормили со вчерашнего вечера. И сегодня весь день они пили считай только воду. А сейчас на приятную тяжесть и напавшую сонливость вдруг наслоился всплывший в памяти образ древней старухи, что-то бормочущей и терзавшей его безумным взглядом…

И воспоминания о сумбурном дне забурлили образами и деталями. Вот их выгрузили из риппера и выгнали на бетонное поле, затем погнали отдельно от всех караванов и заперли в душном контейнере. Тряска, духота, ругательства и стоны. Три часа ужаса и переживаний запомнились на всю жизнь.

Когда открылись створки контейнера, то выйти самостоятельно смог только десяток парней, вытаскивающих на плечах тех, кто еще мог разговаривать. А спустя полчаса недолгого отдыха их заставили отскребать контейнер от нечистот и раздавленных трупов не переживших переезд…

Рядом плюхнулся Лари. Вылизывая пластиковую миску до первозданной чистоты, негромко спросил:

– Слышь, Юрган, ты понимаешь, что вообще происходит? В яслях предупреждали о таком?

Пожав плечами, квадр тихо ответил:

– Даже ничего похожего не слышал, – задумчиво посмотрев на охранников, не сводивших с «мяса» глаз, хмуро добавил: – А насчет того, что ждет, боюсь, ничего хорошего…

– Как всегда. Все хорошее кончилось, когда я родился, – проворчал Лари, вглядываясь в лица соседей по несчастью. Сквозь расслабленную сытость сквозила подавленность и растерянность, которая резко контрастировала с каменной харей Юргана, жрущего пайку как ни в чем не бывало.

– Как ты можешь жрать, когда вокруг такое творится? Нам же обещали центры молодых специалистов, где нас должны обучать профессии, готовиться к самостоятельным сменам…

– Успокойся, Лари, – едва слышно ответил квадр. – Не хочу тебя огорчать, но ничего другого не будет.

Покосившись на охранников, тихо добавил:

– Никакой подготовки не будет. То, что ты видишь, будет нашим будущим… И если хотим выжить, то будем выполнять их требования.

– Просто тупо подчиниться?

– А есть другой выход? – хмуро ответил Юрган на недоуменный вопрос товарища.

– Ну-у, не знаю… Можно потребовать внимания Смотрящего…

– Лари, тебе солнце голову нагрело? Нас продали, те же самые погонщики того же самого Смотрящего. И если хочешь выжить, то лучше не дергайся, а прими правила… или забыл тех, на обочине?

Картина работы трофейной команды всплыла перед глазами во всей краске, и Лари едва успел успокоить желудок, собравшийся выплеснуть ужин наружу.

Небольшие стальные пауки, величиной с голову, прямо на глазах у опешившей толпы присасывались к трупам. Оплетая щупальцами тело, сноровисто мельтеша скальпелями, механические уродцы в считанные минуты сняли ковры кожи, размололи кости в муку и проглотили внутренние органы в свои раздувшиеся утробы. А спустя полчаса работы трофейщиков, выпотрошивших из тел все, что можно продать, на обочине остались лишь кровавые ошметки и горы смердящих потрохов.

Вытерев выступившую испарину, Лари затравленно посмотрел на товарища. Пытаясь проникнуть взглядом за маску спокойствия и увидеть в глубине синих глаз хоть какой-то намек на эмоции, минимал недоверчиво хмыкнул.

– Поражаюсь твоему спокойствию. Говоришь, будто тебе все равно.

– Конечно, не все равно, – ответил Юрган, – да только что изменится от нашей суеты и дерганий?

– Ничего, но просто ждать и ничего не делать, это тупо! – рассерженно прошипел Лари, стараясь не привлечь внимание охранников. – Да, в конце концов, мне просто страшно…

– Не кипеши, котловой, это еще не страшно, а вот когда сойдешься в бою «вершителем»… вот это страшно.

– Да, это вообще беда, – отвлекаясь от переживаний, Лари нервно хмыкнул, представив себе схватку с горой металла. – Я даже не представляю, такая машина… Четыре человеческих роста!

– Это да, – протяжно зевнув и потянувшись до хруста во всем теле, Юрган постелил рядом с лежкой товарища, – ну а смысл им врать? Но нам лучше, конечно же, чтобы они приврали. Ведь если с ним встретиться…

И когда ночная прохлада приятно коснулась лица, тело расслабленно растеклось по спальному мешку, квадр, борясь с дремой, произнес:

– Спать ложись. Завтра будет тяжелый день. И лучше его встретить полным сил, чем ползать черепахой.

– Нет, ты по-настоящему непрошибаемый, – восхищенно ответил Лари уже храпевшему товарищу, успевшему заснуть одновременно с опустившейся на подушку головой.

Минимал последовал совету товарища, но как ни крутился под накидкой, так и не смог заснуть.

Стараясь избавиться от тревожных мыслей, стал прислушиваться к многоголосому шепоту лагеря, отходившего в царство сна. С разных сторон к нему доносились отголоски собственных мыслей. Народ был ошеломлен произошедшими в их жизни переменами.

Вчера они были молодыми специалистами, что должны были начать жизнь на новом месте. Прибыть в промышленный квартал, получить карточку-допуск к одноместной каморке и каждый день трудиться на конвейере. Не сказать, что блестящее будущее, но зато гарантированная пайка и медицинское обслуживание, талоны на посещение красных кварталов и премиальные бонусы, которые можно тратить как на всякие стимуляторы, так и на обучение для карьерного роста.

Но вместо этого они стали вещью. Рабами каких-то монстров, голыми руками откручивающих головы стальным уродцам. Они не трудятся на благо Сектора, не почитают заветы Смотрящего, а только воюют не пойми за что и не пойми для чего. И последним оказалось, что с них будут делать таких же воинов. Конечно, у тебя есть выбор, ты можешь отказаться… и занять место рядом с теми, кого вынесли из контейнера, но вот только не целиком, а частями и отдельными органами.

Лари зябко передернул плечами.

Тяжело вздохнув, завистливо покосился на сопящего товарища.

Вот кто может противостоять кибу, даже не пройдя «барьер». Вот кому не нужно раскачивать себя изнурительными тренировками и выходить на предел возможностей. Глядя на спящую фигуру Юргана, который как ни в чем не бывало уже видел седьмой сон, Лари криво усмехнулся.

Что-что, а пройти «барьер» квадру будет легче всех. Ведь в модифицированном теле четырехруких людей, основное предназначение которых было в тяжелой физической работе, активация генетических мутаций происходила быстрее всего. Потом шли «аудики». Их слух и психоэмоциональная чуткость раскачивались буквально несколькими стрессовыми ситуациями, а вот «минималам» приходилось тяжелее всех.

Люди без заметных генетических вмешательств не имели четкой специализации, и их способности могли проявиться в самых неожиданных областях. А могли и не проявиться. А если судить по недосказанности, судьба этих несчастных незавидная. Поэтому или прямая дорога на откачку кортекса по-живому, и последующая разборка на трофеи или тренировки до седьмого пота и бесчисленные попытки пройти «барьер».

И похоже, не он один пришел к такому мнению. Над спальными мешками всюду шелестел шепот с обсуждением тактик боевых кибов и приемов противостояния человека стальным монстрам. И как-то незаметно, сквозь неприязнь к ветеранам, в перешептывании проскальзывало неподдельное восхищение. С придыханием комментировалась скорость «диких», реакция и едва заметные уклоны, что ни говори, а выйти один на один с возвышающейся над тобой махиной и победить киба в поединке – это было настоящим подвигом и достижением. Но постепенно усталость брала свое, и лагерь погрузился в ночной сон.

Утро нового дня встретило подростков обильным туманом и руганью. Зябко кутаясь в термонакидки, подгоняемые пинками и дубинками подростки выстроились в серую колонну. С трудом переставляя гудевшие от вчерашних занятий ноги, глотая пыль, поднятую шагающими впереди громадами грузовых рипперов, «мясо» двинулось навстречу новым испытаниям.

Глава 12

Боль обожгла сознание огнем. Открыв глаза и судорожно втянув воздух, человек забился под толстым стеклом в приступе кашля. Сжатые кулаки молотили по куполу стазис-капсулы, в широко распахнутых глазах плескался животный страх лишенного кислорода тела, но спустя мгновение паника отступила. В глубине синих глаз появилось осмысленное выражение, и движения приобрели целеустремлённость.

Ощупывая раму покореженного внешним ударом колпака, руки поймали нужный рычаг. Но на судорожные движения человека тонкая механика не реагировала. Подтянув под себя ноги, человек уперся массивными ботинками в мутное стекло.

Напрягая ноги до ломоты в суставах, человек пытался выдавить стекло. Раз за разом, прокусывая губы в матерном рыке, человек пытался вырваться из ловушки. И реальность сдалась. Резкий хлопок, и скрежет не выдержавшей рамы слился с судорожными глотками воздуха.

И тут Косяк закашлялся. К затхлости давно умершей системы вентиляции добавилась едкая гарь давнего пожара и мигание аварийного освещения. Одним взглядом оценив причудливые метаморфозы в медицинском модуле, человек затряс головой. Но вой сирены придал ускорение, и, обгоняя норматив, он нырнул в приветливо распахнутый скафандр. Дождавшись писка перехода системы жизнеобеспечения на замкнутый контур, пилот вдохнул чистых воздух и спешно защелкал тумблерами бортовых систем.

– Ни хрена себе хрена, – потрясенно пробормотал Косяк, изучая поступавшие данные. И с каждой секундой чтения строчек бортового журнала, вываливавшего на лицевую проекцию новость за новостью, хотелось лишь больше ругаться и бежать быстрее взгляда.

Автоматика яхты отзывалась с перебоями. Бортовой интеллект умудрялся нести вахту на жалких огрызках некогда могучих систем и отзывался с непонятными зависаниями. Система регенерации доживала свой век на последних химических картриджах. Реактор был выведен в экономный режим, после последнего столкновения с метеоритом…

– Какой к черту метеорит в подпространстве?!

Событие, которое бортовой интеллект зафиксировал как столкновение с метеоритом, сопровождалось отказом сегмента энергетического поля.

Контакт с неизвестным телом пробил едва дышащую защиту, и одномерное пространство жадно набросилось на незащищенную материю. Метаморфозы и искажения корежили корабль всепроникающей язвой. Разрушались системы корабля, изменялись физические свойства обшивок, вместо металла в некоторых местах корпуса блестели радужные стекла, бьющиеся в пульсе неведомого живого существа. Часть автоматики превратилась не пойми во что и высасывала из ректора дополнительную энергию, словно живые черные дыры.

Были намертво заблокированы шлюзовые и грузовые отсеки. Большая часть корабля не отзывалась на тестовые сигналы. От красавицы яхты остался мутировавший огрызок: капитанский мостик да жилой модуль, что по конструктивному замыслу располагались в самой защищенной части корабля.

Но произошло второе столкновение, буквально выбившее яхту в обычный космос, как пробку из бутылки шампанского, но уловив многомерность обычного пространства, бортовой интеллект отдал последние резервы на пробуждение человека.

И сейчас автоматика отсчитывала последние минуты своего существования. Защита реактора была повреждена во многих местах, и вскоре силовые поля должны угаснуть, и наружу вырвется вся мощь неуправляемой реакции распада мезонита.

– Твою мать, чего же ты сразу не сообщил-то?!

Переведя режим «обмен информацией с бортовым интеллектом» на беспроводную связь, человек оглянулся по сторонам.

Вытаскивая из хлама оранжевый контейнер с предостерегающими надписями и двумя секциями под энергетические стержни, пилот облегченно улыбнулся. Автоматика исправно работала, а это значит, что содержимое в целости и сохранности. Хоть одна приятная новость за все время.

– Кстати, о птичках. Бортовой, а что у нас со временем, сколько я пробыл спящей красавицей?

Но вместо ответа палуба под ногами вздрогнула, связь захрипела и зарябила помехами.

– Данные отсутствуют. Эффективного ресурса накопителей силового поля осталось на восемь минут тридцать две секунды.

На миг остановившись, пытаясь связать обрывком кабеля кучу зеркальной ткани, что расползалась и не желала держаться вместе, человек всё-таки умудрился связать тела «шептунов» в один узел. Получившаяся гора была почти вровень с ростом человека, но пилота это не остановило. Самое главное, чтобы в двери вошло, а там он уже наизнанку вывернется, но постарается во что бы то ни стало дотащить друзей до спасательной капсулы. Ведь они ему доверились, считай, вслепую сиганули за ним в пучину неизвестности. И хорош он будет, тоже называется друг, который сам спасает свою шкуру, а друзей бросит внутри умирающего корабля.

– Координаты выхода из провала определить невозможно. В радиусе действия навигационных систем известные созвездия не обнаружены, – сквозь помехи прохрипел бортовой интеллект.

– Вот так влип, мать твою, – пораженно проговорил пилот, замирая посреди коридора, ведущего к аварийному отсеку. – Ты хочешь сказать, что я сейчас катапультируюсь в открытый космос, для того чтобы задохнуться, когда кончится воздух?!

– Выход из провала произошел вблизи кислородной планеты. На ее орбите, а также внутри неизвестной звездной системы обнаружена высокая плотность информационных потоков. На основании доступных бортовых средств произвести вскрытие и расшифровку невозможно. Время эффективной работы силовых полей составляет три минуты сорок секунд.

– Проклятье… – выдавил из себя человек. Всхрапнув, как ломовая лошадь, потащил с трудом скользящий по полу узел с удвоенной энергией.

Сообщение о близости кислородной планеты и плотном радиоэлектронном излучении очень обрадовало и придало силы, но вот то, что не удалось связаться – это было плохо. Хотя с другой стороны, осталось всего ничего, на капсуле есть своя автономная система связи, и с нее-то он обязательно свяжется с людьми и его подберут…

Стоп! С людьми?!

Почему он решил, что с людьми, если вокруг неизвестные созвездия?!

Догадка обдала неприятным холодком. А запрошенные дополнительные данные не принесли успокоения.

Покореженные одномерным пространством сенсоры внешнего наблюдения не могли выдать полной картины. Все данные были обрывчатые и неполные, но один факт оставался неизменным: звездная система не числилась в реестре известных человеческих миров. А это значит, что он угодил… к братьям по разуму?

Нервно засмеявшись всплывшей в голове картине о зеленых человечках, которые будут ставить на нем бесчеловечные опыты, засовывая блестящие инструменты во все естественные отверстия в его теле, пилот передернулся. Картина получалась совсем нерадостная, но доживающий последние минуты бортовой интеллект все-таки сумел уловить фрагмент видеотрансляции, на которой четко виден образ человекоподобного существа.

И это стало самой лучшей новостью с пробуждения! Жить в окружении людей куда лучше, чем сдохнуть подопытной свинкой!

Вваливаясь в аварийный сегмент, который должен был уцелеть при любом происшествии с кораблем, пилот едва не зарычал от бессилия.

Небольшой ангар со стальной сферой на множестве тросов в центре зала сейчас представлял собой печальное зрелище. Часть креплений обвисла, часть была оборвана, но хуже всего выглядели те троса, что соприкасались с измененной одномерной коррозией обшивкой корабля.

Они превратились в корневища разноцветного стекла, пульсирующего пятнами света и выглядевшими как пиявки-переростки, жадно впившиеся в стальную сферу капсулы и высасывающие из нее все соки.

Прорычав проклятья, Косяк устремился к лежащей на боку капсуле. Влетая пулей в гостеприимно распахнутый люк, он еле затащил в грузовую нишу зеркальный ком.

Плюхнувшись в кресло и едва успевая застегнуть дуги безопасности, как корабль мотануло и закружило вокруг своей оси. Едва не прокусив язык, Косяк заорал:

– Экстренная эвакуация! Код красный! Режим – скорлупа!

Подчиняясь команде пилота, внутри корабля задрожали скрытые механизмы.

Лопались переборки, вдвигались массивные штыри, ломались плавные изгибы и когда на цельном корпусе проступили четкие разломы, внутри яхты полыхнули внутренние заряды. Разрушительная сила пиропатронов развалила корабль на ровные части. И когда детонировал основной заряд, который должен был выкинуть капсулу подальше от агонизирующего корабля, в космос был выброшен целый фрагмент корабля, вместе со сдавленной горошиной спасательной капсулы.

Следом вспыхнуло маленькое солнце. Ударивший во все стороны свет поглотил обломки некогда красавицы яхты и с жадностью набросился на кружившие вокруг обломки. С удовольствием слизнув остатки переборки и подавившись на фрагментах одномерной коррозии, ударная волна выплюнула покореженную горошину в сторону планеты…

– Вот это аттракцион, мать твою за ногу, – потрясенно прошептал Косяк, – думал, капец котеночку, а оказывается, еще не вылупился комок шерсти…

Разжимая сведенные судорогой руки, которые едва не вырвали штурвал с мясом, пилот с трудом сделал глубокий вдох и медленный выдох. В теле бурлил адреналин, мысли носились взбесившимися скакунами, но самое главное – он выжил! Спасен!

Потерявшая управляемость капсула все-таки вырвалась на свободу. Хоть и с потерей маневровых двигателей, но это малая цена.

Активировав внешний обзор, пилот решил осмотреться.

На обзорной проекции наливалась границами и цветами яркая планета. Обычная кислородная, со знакомыми кучевыми атмосферными циклонами, с зелеными пятнами материков, но в отличие от Земли, почти все массовые скопления воды были в северных и южных полюсах. А материки полностью утопали в зелени, только иногда на них попадались наросты язв с характерными ровными линиями городских планировок.

Всматриваясь в поверхность планеты, транслируемую слабым бортовым оборудованием, Косяк пытался рассмотреть детали. Но ему постоянно мешали какие-то обломки и вспышки на низких орбитах. А когда расстояние уменьшилось, и он смог рассмотреть помехи, ему стало не по себе.

Центральная часть планеты была словно окована поясом из небольших сфер. Соединяясь между собой призрачным сиянием, висевшие на орбите горошины укрывались вспышками и посылали к планете яркие лучи энергии.

Беспрепятственно пронизывая атмосферу, яркие спицы упирались в поверхность, где растворялись в массивных конструкциях, покрывших планету геометрически ровной сеткой.

Но когда анализаторы сделали первичные замеры, пилот восхищенно присвистнул.

Лучи были ничем иным, как высокоэнергетическими импульсами. А судя по отсутствию разрушений на поверхности, он наблюдал перед собой воплощение идеи передачи энергии на расстояние при помощи световой волны.

Но времени на восхищение достижениями аборигенов не было. Нараставшее ускорение привело слабое подобие бортового интеллекта к приступу зуммеров и тревожных всполохов на панели управления. Пилоту нужно было срочно вмешаться и превратить падение в управляемый полет.

Вошедшая в верхние слои сфера затряслась в перегрузках. Превращаясь в огненный болид и игнорируя потуги огрызков маневровых двигателей выровнять траекторию падения, одноместный кораблик реагировал только двигателями торможения. Размещенные по периметру двигатели должны за три минуты выработать свой запас топлива и полностью погасить скорость в считанных сотнях метров над поверхностью. Но ими нельзя маневрировать, иначе малый ресурс сгорит раньше времени, и посадка превратится в падение…

Многократно возросшая нагрузка вдавила в кресло. Мышцы свело судорогами, лицо покрылось сеткой наливающихся кровью сосудов, а суставы заломило выворачивающей болью. Чувствуя, как тело превращается в неподъемную тушу, и вскоре он не сможет даже смахнуть каплю пота, на остатках последних капель самообладания Косяк метался в поисках выхода.

Глаз зацепился за зеркальную гладь, и идея вспыхнула неожиданно. С трудом щелкая тумблерами, корректируя силу импульсов, пилот ввел новый курс. Им оказалось глубокое озеро идеально круглой формы вдали от экватора.