Текст книги "Экспедиция Федора Розмыслова"

Экспедиция Федора Розмыслова
Первое задокументированное исследование Новой Земли Российским государством
Игорь Тагирович Муртазин

© Игорь Тагирович Муртазин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

О русских исследователях Новой Земли XVIII века

Нет сомнения в том, что Новая Земля посещалась русскими промышленниками задолго до иностранцев, чему служат доказательством находки последними на берегах ее уже развалившихся от ветхости крестов и изб, между тем, как известно, что дерево на Новой Земле сохраняется весьма продолжительное время.

В начале XVIII века Мезенский кормчий, промышленник Федор Ипполитов Рахманин, провел на Новой Земле 26 зим по поручению Архангельского купца Лобанова, 5 раз ходил морем в Енисей и обратно. Этот Рахманин представляет собой пример поразительной предприимчивости старого, теперь уже вымершего, поколения бесстрашных поморов. В общей сложности он провел на море 40 лет, начав плавать с 17-летнего возраста (родился в 1731 г.). Кроме Новой Земли, он шесть раз зимовал на Шпицбергене.

Первые достоверные сведения, касающиеся плавания к Новой Земле русских и то лишь в форме устного предания, относятся к середине XVIII столетия. В 1757 году кормчий Афанасий Юшков был послан Директором Шуваловской Сальной конторы на Новую Землю для поисков серебра, будто бы находящегося в губе Серебрянке (отчего она и получила свое название) на поверхности земли «в виде некоторой накипи», но Юшков умер по пути.

Другой новоземельский кормчий, родом олончанин, Савва Лошкин, около 1760 года решил пойти для промыслов на Новую Землю на ее восточный берег, рассчитывая найти там лучшую добычу. Подробностей этого, в высшей степени интересного плавания, к сожалению, не имеется – известно лишь, что Лошкин преодолевая на пути невероятные препятствия, провел на восточном берегу две зимы и употребил три года только на то, чтобы обойти мыс Желания и выйти к западному берегу Новой Земли. Своим плаванием он первый доказал, что Новая Земля есть остров.

Других сведений, хотя бы в форме устных преданий, о посещении русскими Новой Земли до описываемого времени, история не сохранила. Лишь во второй половине XVIII столетия делаются первые попытки ее частичной описи и определения ее географического положения.

Предпосылки и подготовка экспедиции Федора Розмыслова

Исследование Новой Земли Федором Розмысловым в конце XVIII века, положившее начало ее систематическому изучению. Подготовка, участники, припасы…

29 сентября 1767 г. крестьянин Двинского уезда, ведомства коллегии экономии, бывшей вотчины Соловецкого монастыря, Щуерецкой волости Яков Чиракин подал Архангельскому прокурору Нарышкину (в то время управлявшему губернией за отсутствием Губернатора Головцына) заявление, в котором сообщал, что «прошлого 1766 года, в Июле месяце, был он послан от Архангельского купца Антона Бармина с протчими работниками, девятью человеками, на судне кормщиком на состоящую в Белом море Новую Землю для ловли зверей, где находился даже до Сентября до 1 числа 1767 года, в которое время тогдашним летом одним небольшим проливом в малом извозном корбасу оную Новую Землю проходил поперек насквозь на другое, называемое Карское море, два раза оттуда и возвращался в Белое море тем же проливом и оному месту снял он своеручно план».

План этот и описание пролива, приложенные Чиракиным к поданному им заявлению, вместе с ним были направлены в Архангельскую контору над портом (прим. орган управления военным портом), с просьбой рассмотреть их и дать отзыв. Контора над портом поручила это дело штурману подпоруческого ранга Федору Розмыслову, который, рассмотрев и план и описание, а также расспросив обо всем касающемся дела и самого Чиракина, нашел, что «по справке географической генеральной ланд-карте, от Семи Островов, Гусиный Нос лежит в ширину 73 гр. 45 мин.». Были ли еще какие-нибудь заключения и выводы Розмыслова – указаний нет, но, вероятно, были, так как контора над портом, отвечая прокурору Нарышкину, писала 12 октября, «что де объявленной сочиненной крестьянином Чиракиным план и назначенной на нем компас по проверке с генеральным атласом не сходен, к тому же и описание тем крестьянином имелось неаккуратное и без показания румбов и промеру и без объявления дистанции, почему за неаккуратностью его в действо произвести не можно».

Очень мало, или совсем не придавая значения сообщенному Чиракиным, ни Архангельская контора над портом, ни Адмиралтейств коллегия в Петербурге пока не имели намерения заняться описью Новой Земли вообще, или какой-либо части ее в отдельности. Повидимому, этим и закончилось бы все это дело, если бы прокурор Нарышкин не «почел за нужное» 1 апреля 1768 г. донести о всем известном по заявлению Чиракина, с приложением копий с карты и показаний, Губернатору Андрею Егоровичу Головцыну. Тот, после донесения Нарышкина заинтересовавшись как Новой Землей, так и возможностью открытия пути, через описанный Чиракиным пролив в Обь, начал хлопотать в Петрограде разрешить ему снаряжение экспедиции для описи Маточкина Шара – 11 апреля 1768 г. он отправил всеподданнейший доклад Императрице с приложением копи документов.

Перед отправкой доклада он запросил у купца Бармина «не будет ли у него в оное ново изобретенное место вновь судового отпуску и ежели будет, то когда и с кем именно». Последний же, основываясь на рассказах Чиракина, что на Новой Земле нетрудно отыскать серебро, будто бы находящееся здесь в некоторых местах на поверхности земли, в виде «некоторой накипи», – задумал сделать попытку отыскать его, решив послать туда для этой цели свое судно с тем же Чиракиным. Поэтому Головицын получил положительный ответ, а 31 мая было получено и разрешение из Петербурга.

Для целей экспедиции Бармин построил небольшое трехмачтовое судно, так называемую кочмару.

Кочмара, кочерма, коча, кочьман (норвежское) – тип судна, плававшего в Северном океане для рыбных промыслов, длиной 9—11 м, шириной 3—4 м и глубиной 2—2,5 м, с осадкой 1—1,4 м при грузе 11 тонн. Этот древнейший тип поморских судов (о кочах, на которых плавали норвежцы, упоминается уже в новгородских летописях), схожий с ладьей; шпангоуты его крепятся к наружной обшивке можжевеловыми вицами или пеньковыми веревками (Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона).

Кочмара (фотография с сайта http://tainoe.info).

Кроме кормщика Чиракина, назначил на нее 9 человек: «архангелогородец, посадский человек Иван Коровкин; Лудского посаду – Епифан Попов; крестьяне: Двинского уезда Колежемской волости Тимофей Тижин; Нюхотской – Дементий Бернов; Волокопинежской – Тарас Колызанов; Кегостровской – Семен Урпин; Емецкой трети, волости Ваймужской – Андрей Поспелов; Лисестровской – Иван Мосев и Лисестровец – Василий Мырцов». Из этих 10 человек грамотных было двое: Чиракин и Коровкин.

Также был представлен список провизии и припасов для их содержания. К сожалению, он не сохранился и мы лишены возможности сказать, что именно заготовил Бармин для служащих на его судне людей, отправляя их на Новую Землю.

Архангельская же контора над портом, исполняя просьбу Головцына, командировала в его распоряжение уже знакомого нам штурмана Розмыслова, который был назначен командиром кочмары и начальником экспедиции. В помощь ему были даны подштурман Матвей Губин и два матроса I степени – Александр Кустов и Иван Казимеров. Интересно заметить, что подготовка к экспедиции почему-то держалась в секрете: отправляя «преморию» в контору над портом с требованием о присылке штурмана и других, Головцын распорядился «не прописывать точной надобности», для которой указанные лица требуются. Туда было только лишь сообщено, что они необходимы «для некоторой самонужной вещи» (прим. возможно, такая секретность была связана с тем, что целью экспедиции также был поиск серебра и драгоценных камней).

Кроме того, эти участники были обеспечены двойным жалованием, вперед на целый год, которое и было выдано:

На содержание названных четырех лиц конторой над портом было отпущено: Розмыслову – порционными деньгами 48 р. 78 к., а подштурману и двум матросам – припасы. Последние были выданы в следующем размере:

Сверх этого, из конторы было отпущено еще в распоряжение Розмыслова на содержание его денщика:

Что касается того, какую именно и сколько провизии приобрел Розмыслов лично для себя на отпущенные ему деньги, это с точностью не известно. Из архивного дела усматривается, что, кроме сейчас перечисленной казенной провизии, на судне была еще провизия собственная:

Бочонки соленой говядины, как отмечено в деле, назначались для команды, а кому назначалась и принадлежала прочая провизия – указаний нет. Без сомнения, если не вся, то большая часть этой провизии была собственностью Розмыслова и назначалась для его содержания. Нельзя здесь не отметить и того обстоятельства, что в распоряжение Розмыслова была отпущена провизия на его денщика, которого ему разрешено было иметь не казенного, а из наемных служителей. Этого денщика, по всей вероятности, у Розмыслова совершенно не было; во всяком случае, в числе лиц, составлявших экспедицию, денщика не значится, а равно и нет указаний на то, чтобы кто-нибудь из находящихся на судне людей Бармина состоял денщиком Розмыслова. При этом едва ли и была надобность в специальном человеке у Розмыслова, так как обязанности денщика весьма охотно могла бы выполнять вся команда судна, подчиненная Розмыслову, и, по всей вероятности, выполняла. Следовательно, он мог рассчитывать пользоваться отпущенными на его денщика как провизией, так и вином.

Любопытно отметить, что вино было предметом особенной заботливости Розымыслова, и он пожелал увеличить запас не только для себя лично, но и для команды. Для этого через Губернатора он возбудил ходатайство перед конторой над портом о выдаче ему двойной порции вина натурой и об отпуске новой порции вина для подштурмана, матросов и денщика. Что касается просьбы лично о себе, то ее он подкрепил тем, что «он командируется по особливой чрезвычайности и в такое неизвестное место, где не только вина, но ничего в покупку отыскать невозможно». Увеличение отпуска вина для служащих Розмыслов находил нужным «ради лучшего здоровья поправления в студеные и сырые дни». Ходатайство было уважено: контора отпустила Розмыслову 6 ведер 72 чарки вина (83 литра), потребовав при этом, правда, возвратить стоимость его из выданных ранее порционных денег – по 77 к. за ведро. Для прочих же лиц была выдана новая порция вина в том же самом размере, как и первая.

Инструменты и другое оборудование в экспедиции Федора Розмыслова

Какое оборудование и оружие было на кочмаре, принимавшей участие в экспедиции Федора Розмыслова.

Помимо провизии, для целей экспедиции на судно были помещены некоторые инструменты и другие необходимые предметы, истребованные Губернатором Головцыным от конторы над портом. В списке этих вещей значатся: 1 астрономический квадрант, 1 астролябия м припасами, 2 пель-компаса, 1 нактоуз, 2 ординарных компаса, несколько ручных лото и диплотов, 6 лагов, несколько мотков лаг-линя, «пасмурная труба», переговорная труба, несколько склянок четырех-часовых, часовых, получасовых, минутных и полуминутных, 4 артиллерийские пики, 4 ружья, 1 пуд пороха, 20 фунтов пуль, 13 ф. картечи и несколько кремней, 8 ножей, 4 топора.

Для освещения: 3 п. сальных свеч, 2 п. сала говяжьего, 4 п. ворвани, 10 ф. светильни и 1 ф. серы горючей.

Другое: 6 дестей лучшей бумаги, 2 стопы бумаги писчей, 2 ф. красного сургуча, 2 дюжины карандашей, 6 брусков чернил китайских, 2 куска бумажного клея, 1 десть бумаги картузной, 1 дюжина хорьковых кисточек, 5 золотников венецианской яри, 5 золотников бакана, 5 золотников берлинской лазури, полкуля сосновых шишек, 1 кантарь.

С припасами: котел в 3 ведра и 2 кружки, медная ендова, чарка жестяная, 2 ручных фонаря, жестяной насос, 2 овчинных шубы, 2 парусных койки, 2 деревянных скамьи и дрек (якорь) весом 4 пуда 5 фунта.

Все это было казенное. Но кроме этих вещей на судне еще находились:

Эти последние вещи уже были частной собственностью, но кому они принадлежали – неизвестно. Так как эти вещи перечислены в том же списке, в котором указаны инструменты и пр. предметы, выданные конторой над портом, можно предположить, что они принадлежали подштурману, матросам или самому Розмыслову.

На снаряжение всеми перечисленными припасами и предметами потребовалось немало времени. При этом дело еще осложнилось тем, что некоторых предметов в наличии у конторы над портом не оказалось и их пришлось делать в мастерских при Адмиралтействе. Пока происходила по этому делу переписка и пока изготовлялись в мастерских недостающие для экспедиции предметы, Губернатором Головцыным вырабатывалась инструкция для руководства начальнику в предполагаемой экспедиции. Начальником экспедиции было решено назначить Федора Розмыслова, как человека, по мнению Головцына, более сведущего и более искусного в мореплавании, а в случае болезни его, обязанности начальника возлагались на подштурмана Матвея Губина, за болезнью последнего – на матросов, как людей грамотных.

Выработанная Губернатором Головцыным и врученная Розмыслову инструкция обращает на себя особое внимание, поэтому далее мы опубликовали скан из «Экспедиция на Новую землю под начальством Розмыслова в 1768—1769 гг.» без сокращений (в архивном деле имеется та самая инструкция за подписью Головцына, которую имел Розмыслов во время экспедиции).

Наставление от Губернатора Головцына

Скан Наставления от Губернатора Головцына штурману Федору Розмыслову к его экспедиции на Новую Землю

Отплытие и первый месяц путешествия

Отправка экспедиции Федора Розмыслова на Новую Землю, подробное описание по датам и времени из журнала, первый ремонт судна, прибытие на Новую Землю

К 9 июля 1768 г. все хлопоты по снаряжению экспедиции были окончены и Наставление Розмыслову, подписанное Губернатором Головцыным, было вручено по назначению. Получив эту инструкцию в 5 часов вечера, как это отмечено в журнале, Розмыслов вместе с подштурманом Матвеем Губиным и матросами Кустовым и Казимеровым немедленно перебрался на кочмару купца Бармина. Судно уже стояло готовым к отплытию и на него были погружены как все казенные припасы, инструменты и др. предметы, так и припасы и предметы купца Бармина, среди которых видное место занимала «промышленная изба», предназначавшаяся служить помещением для зимовки членов экспедиции на Новой Земле.

На другой день, 10 июля, в 10 часов утра, был поднят на кочмаре якорь и судно благополучно двинулось по р. Двине, имея большой и малый паруса, и ночью, перейдя бар, вступило в Белое море и направилось курсом NNW (прим. в оригинале направления и румбы указаны латинскими буквами. В дальнейшем будем писать их современным «сухопутным» названием) 

В полдень 11 июля оно находилось уже в виду Канина Носа (на Зимнем берегу), а 12 июля, в три часа утра, приблизилось к Лапландскому берегу, несколько севернее р. Пялицы.

Благополучное до настоящего времени путешествие теперь стало встречать некоторые препятствия: с одной стороны в виде противных ветров, а с другой – в виде противного течения воды по случаю сильных приливов. Эти препятствия 12 и 13 июля заставляли даже бросать якорь. Правда, когда начинался отлив и когда Розмыслов, вследствие этого, начинал наблюдать «кротость воды», судно снималось с якоря и двигалось несколько вперед. Ветры и сильное волнение значительно препятствовали этому движению и даже заставили 14 июля искать защиты в Девятом становище (близ р. Поноя). Утром 15 июля ветер переменился и Розмыслов, выйдя из становища, направился было далее к северу, но вскоре наступивший штиль принудил вновь бросить якорь.

Румбы (изображение с сайта https://ru.wikipedia.org/).

Воспользовавшись этой остановкой, Розмыслов, между прочим, решил осмотреть свое судно, так как открывшаяся несколько ранее «от переменных сильных и противных ветров с волнением» течь стала все более и более усиливаться. При осмотре была найдена течь в носу судна. Опасаясь продолжать дальнейший путь без правления судна, Розмыслов решил вновь отправится в Девятое становище, чтобы здесь исправить замеченный недостаток и еще раз, поставивши судно на мелкое место и, воспользовавшись отливом, вновь тщательно осмотреть его.

Действительно, прибыв туда и втянувшись вглубь становища, ближе к берегу, Розмыслов, пользуясь отливами, когда судно почти оказывалось совершенно на сухом берегу, два раза осмотрел кочмару. Оказалось, что от форштевня, где прибиваются к килю снаружи обшивные доски, ослабела пенька; в одном месте отсутствовал сквозной нагель, и внутри в носу, по обе стороны киля, выбилась из пазов пенька, дав возможность открыться сквозной течи. Все указанные недостатки вскоре были исправлены, и судно вновь явилось годным к продолжению плавания. 17 июля оно, выйдя из залива, направилось далее.

Но продвинуться вперед удалось очень немного и противные ветры заставили укрыться и стать на якорь в проливе между берегом и двумя островами, лежащими южнее Орлова Носа. Здесь пришлось пробыть довольно долгое время, испытывая переменные ветры, большей частью весьма крепкие и нередко переходящие в штормы. Во время этой остановки Розмыслов съезжал на берег и произвел наблюдения над высотой солнца по астролябии, определил северную широту берега (66 гр. 16 мин.), нашел склонение магнитной стрелки (4 гр. восточнее) и отметил в полнолуние время полной воды (12 часов) и высоту прилива (1 1/2 сажени).

Остановка продолжалась до 25 июля и утром, пользуясь отливом и тихим ветром, кочмара снялась с якоря и отправилась в путь. Вечером судно находилось вблизи Святого Носа, но противный сильный ветер вновь заставил бросить якорь, что и было сделано в заливе Кашкаранском (несколько южнее Святого Носа). Из этого залива судно имело возможность выйти для продолжения плавания 28 июля вечером. 29 июля, также вечером, оно благополучно прибыло к Семи Островам и бросило якорь, в ожидании попутного ветра, чтобы отправиться отсюда к Новой Земле.

В описываемое время у многих новоземельных кормщиков существовал обычай начинать плавание к Новой Земле только от Семи островов.

Четыре дня пришлось ожидать ветра. Пользуясь свободным временем, Розмыслов приготовил на имя Губернатора Головцына рапорт о своем путешествии до Семи Островов и отправил его с крестьянином Зимней Золотицы Марком Пахомовым, судно которого тоже имело остановку у островов и направлялось потом в Архангельск. Также во время остановки запаслись свежей водой, дровами и рыбой.

3 августа подул благоприятный ветер, и вечером того же дня кочмара снялась с якоря и, взяв курс северо-восток, направилась к своей цели. Плавание на этой раз уже проходило без всяких задержек и без особых приключений, если не считать за последнее повреждение (разрыв) 4 августа крепким ветром большого паруса, в тот же день исправленное. В 5.30 утра 7 августа, когда кочмара продолжала идти прежним курсом, Розмыслов на юго-востоке увидел Гусиный Нос Новой Земли. Вскоре после этого случился штиль, кочмара не могла уже идти тем же курсом: течение стало относить ее на восток. В 4 часа утра по направлению к северу виден был высокий берег Новой Земли, покрытый снегом. Течение продолжало все ближе и ближе относить кочмару к Новой Земле и, наконец, прибило ее почти к самому берегу, недалеко от Бритвина мыса, где в полночь на 8 августа на 10 саж. (20 метров) глубине и был брошен якорь.

Первые работы на Новой Земле

Первые исследования Маточкина Шара, промеры глубин (материалы из архивного дела), опись берегов и т. д.

Остановка в районе Бритвина мыса продолжалась недолго; поднявшийся на другой день крепкий ветер заставил озаботиться приисканием более надежного места для стоянки, защищенного от ветров и волнения. Таким местом Чиракин указал Бритвин залив, и кочмара отправилась туда, взяв курс сначала восток-тень-юг, потом юго-восток, далее северо-северо-восток и, наконец, восток. В этом заливе, между Бритвиным островом и Новой Землей, у мыса Базар, и был брошен якорь на 5 саж. (10 м) глубине. Это было вечером 9 августа 1768 г. Здесь судно находилось до 13 августа.

Пользуясь остановкой, Розмыслов выезжал как на берег Новой Земли для его осмотра и положения Бритвина залива, так и на остров Бритвин. По осмотре оказалось, что «бритвина залива на вид от приярного мыса базара имеет берега бугроватые, но по заплескам низкие песчаные с плоским камнем; но нигде, кроме растущего моха и мало изредка травы при влажных местах, никаких деревьев не растет. Горы, вдавшиеся в берег, имеют на себе беспрестанный снег и верхи их покрыты густым туманов. Оной же залив почесть можно за наилучший, ибо в оном на якоре промышленным судам от всех ветров стоять можно безопасно, понеже хотя и находятся с скрытого моря крепкие ветры, но можно от оного идти за утиный нос в малую заливу». Во время остановки в этом заливе Розмыслов 11 августа при северном ветре наблюдал падавший снег.

13 августа, «по получении способного ветра», судно снялось с якоря и стало подниматься к северу, направляясь к устью пролива Маточкин Шар, куда, после некоторых остановок, благодаря штилю, и прибыло 15 августа, остановившись по западную сторону острова Панкова. Выдержав утром 16 августа сильнейший шторм, оно в тот же день вечером с попутным ветром отправилось вглубь пролива. Продвинувшись на небольшое расстояние, кочмара остановилась, так как Чиракин заявил, что он дальше по проливу к Карскому морю с большим судном не бывал и глубины этого пролива не знает. Остановка здесь произошла на довольно продолжительное время.

Прежде чем идти по проливу с большим судном, Розмыслов решил произвести надлежащие промеры глубин. Для этого он неоднократно предпринимал поездки по проливу на карбасе. Первая поездка состоялась 18 августа и продолжалась до 20. Розмыслов, во время этой поездки доходил до Моржового мыса и, ввиду противных ветров, принужден был вернуться обратно. Тщательно производя промеры, он находил, что глубина пролива достаточна для прохода кочмары. 24, 27 и 29 августа Розмыслов производил новые измерения глубины пролива, не удаляясь для этого далеко от судна, а 31 августа он отправился для той же цели далее по проливу к Карскому морю. Вскоре ему удалось приплыть почти к самому выходу в море. Остановившись у ручья Ночуева, находящегося вблизи Карского моря, Розмыслов 1 сентября взошел на гору и осмотрел его на все видимое пространство. Море было найдено совершенно свободным ото льда.

Розмыслову оставалось поспешить на свою кочмару, чтобы вести ее к Карскому морю и отправиться дальше к устью Оби. Но оказалось, что дувшие в то время с силой противные ветры не позволяли ему и думать об этом. Отмечая данное обстоятельство в своем журнале, Розмыслов тут же высказал и свой взгляд о пригодности кочмары вообще к плаванию.

Выписка из рапорта, представленного Головцыну в сентябре 1769 г. по окончании экспедиции: «противными ветрами наше судно весьма ходить необыкло, потому что оного неспособность известна и ничего доброго надеяться можно, сложение оного не дозволяло на парусах ходить против ветра, ни же лавировать ни же дрейфовать; когда оное имеет ветры с кормы, то большой парус нарочито способствует, но если ветер переменился и стал противен, то должно подымать другой малый парус и возвращаться назад».

Полюбовавшись еще раз видом на Карское море, Розмыслов отправился обратно к своему судну, куда и прибыл 3 сентября. Во время этого пути он продолжал тщательно производить измерение глубины пролива и «Маточкин Шар оказался для прохождения судов глубинами весьма безопасен».

Помимо измерений глубины, он озаботился, чтобы во время этой остановки была производима и опись берегов Маточкина Шара. Для этих работ сначала был отправлен подштурман Губин с 6 работниками. Отправившись 22 августа на южный берег пролива к реке Медвянке, он лишь только 31 августа возвратился на судно, доведя свои работы до Чиракина. Затем сам Розмыслов, возвратившись из поездки по Карскому морю, 3 сентября в тот же день отправился продолжать работу Губина. Занимаясь этим делом 3—5 сентября, он довел опись до устья реки Шумиловой и, поставив здесь особый знак под литерой «А», возвратился на судно. Находясь еще на работе по описи берегов, Розмыслов утром 5 сентября вновь наблюдал падавший снег при небольшом морозе. Это служило предзнаменованием скорой зимы и заставило наших героев озаботиться решением вопроса о месте будущей зимовки.