Текст книги "Правитель"

Игорь Негатин
Правитель

© Негатин И. Я., 2014

© Художественное оформление, «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2014

* * *

1

– Люди говорят, что это сущие чудовища!

Хриплый шепот, который доносился из-за дощатой переборки, начинал бесить. Чем именно? Своей проникновенностью! Достали со всякими флотскими байками и морскими страшилками.

Я представил себе этого невидимого рассказчика – с выпученными от страха глазами и толстыми слюнявыми губами. Наверняка при разговоре постоянно брызжет слюной в лицо собеседнику, а для пущей убедительности вытягивает губы трубочкой. Как клубные красавицы со своей извечной «утиной» улыбкой. Хотя… где красавицы, где клубы и Интернет? Уже забывать начал, как компьютер выглядит. Господи, как голова-то болит! Просто сил никаких нет. Раскалывается – того и гляди, треснет, или меня опять вырвет.

– А ты их видел? – испуганно прошипел кто-то другой.

– Ты дурак, Гримэль! Если бы видел, то не сойти мне с этого места – сдох бы от страха! Эти твари хуже оборотней и горных троллей!

– Люди говорят, что они воплощение божественной кары…

Ну вот и еще один собеседник объявился. Голос у него богатый. Роскошный голос. Бас, как у Шаляпина. Ему бы в опере выступать, а не по морям плавать-окаянствовать. Черт меня побери, какая чушь в голову лезет… Какая, к дьяволу, опера?!

– Плюнь в глаза этим лгунам! – опять зашептал толстогубый. – Люди много чего говорят, но чаще всего врут! Я знавал одного парня, который только чудом и спасся от Черных Псов!

– Как же он спасся, если они хуже нежити? – недоверчиво пробасил его приятель.

– Наверное спрятался или притворился мертвым…

– Гримэль, ты чисто дурень! Я тебе вот что скажу: когда дурачок Рохьез сдохнет, ты станешь самым тупым на «Русалке»! Как же они могут этого не заметить?! Эти твари видят в темноте как днем и чувствуют живого человека за десять лейнов!

– Ему помогли боги?

– Черные Псы всегда безжалостны к людям, и боги здесь ни при чем! Он отдал им свою душу, и его отпустили. Понимаешь, дурья твоя башка?! Душу!

– Я думаю, что…

О чем думает обладатель роскошного баса, я узнать не успел. Потому что раздался чей-то командный рык, и матросов как ветром сдуло. Застучали грубые башмаки по деревянным ступеням, и голоса стихли. Остались головная боль, качка и едва уловимая струйка свежего воздуха, которая просачивалась в щель над дверью.

Теперь эти бездельники долго не вернутся. Часа три, а то и четыре будет тихо. Тишина весьма относительная, но слушать их разговоры за десять дней плавания порядком надоело. Если быть точным – за те десять дней, которые нахожусь в сознании.

Чтобы окончательно не отупеть, начал вспоминать все, что происходило со мной за последний год. Итак… Меня зовут Сергей Вьюжин. Мне тридцать один год. Около года назад я очутился в этом мире. Да, примерно через месяц исполнится ровно год, как попал в автомобильную аварию неподалеку от Москвы. Надо думать, что меня просто размазало по джипу. Вместе с мотоциклом. Увы, но я не умер, как все порядочные люди, а провалился сюда – в мир, который называется Асперанорр. Да, именно так и называется место, где я очнулся. Королевство, в котором царит махровое средневековье. Луки, арбалеты, мечи и кольчуги. Мало того – гномы, эльфы, орки и драконы. Полный комплект для любителя ролевых игр. И мы, как заноза в заднице. Те, которых называют рыцарями Черных Псов.

Говорят, что мы появляемся по воле богов, чтобы уничтожать нежить. Так сказано в древней легенде. Я уже убедился, что легенды не возникают на пустом месте, и вся эта история не так проста, как может показаться на первый взгляд.

Мне повезло. Не так, как пресловутому утопленнику из поговорки, а по-настоящему. Судите сами – не замерз на северных равнинах, меня не разодрали дикие звери, которых в Асперанорре предостаточно, не убили вампиры. Это уже немало для человека, который год назад сидел в офисе и гонял на мотоцикле по выходным.

Мало того – я один из тех, кто воссоздал рыцарский орден. Да, тот самый: рыцарей Черных Псов. Орден, которого одни боятся как огня, а другие молят богов о его здравии. Нашел в этом мире друзей. Настоящих. Нашел любовь. И вот в один прекрасный момент кто-то огрел меня по голове, и теперь я болтаюсь на «Русалке», как кусок пробки в бокале.

Что это за корабль? Понятия не имею. Не видел. Меня приволокли в бессознательном состоянии, и экстерьер судна рассмотреть не удалось. Мы уже двадцать дней в море, и все, что я вижу, – узкая полоска света над дверью моей темницы. Ну и здоровяк-боцман, который приносит хлеб, воду и забирает деревянное ведро с дерьмом.

Меня держали в крошечной камере. Это даже не камера, а закуток, отгороженный в трюме. Два метра длиной и метр шириной. Короче – почти гроб. С моим двухметровым ростом особо не разгуляешься. К тому же я закован в кандалы. Браслеты на руках, цепь, а от нее идет еще одна, которая прикреплена к толстому брусу.

Слышите? По деревянным сходням застучали тяжелые башмаки. Обед принесли… Это тот самый боцман. Я уже научился различать звук его шагов. Он, видимо, хромает, и стук неравномерный. Послышался щелчок навесного замка, потом звон цепи и противный скрип дверных петель. От долгого сидения в темноте слух обострился, и все чаще кажется, что он приходит не один. Кто-то есть еще. В очень мягкой обуви и ходит почти беззвучно. Понятия не имею, кто это такой, но он есть! Подстраховывает? Очень может быть.

– Держи. – Боцман бросил кусок липкого, похожего на кусок глины хлеба и баклажку с водой.

– И как долго меня будут держать в этом гробу? – спросил я и поднял на него глаза.

– Столько, сколько понадобится. И не смей на меня пялиться, мясо!

– Иди ты в задницу! – лениво огрызнулся я и прищурился. – Позвал бы лучше капитана, поговорить. Скучно здесь…

– Вот еще! Только и дел у капитана, чтобы на тебя время тратить.

Боцман, этот чернобородый мужик с пудовыми кулаками, зло зыркнул и закрыл дверь. Щелчок замка и затихающий стук башмаков. Теперь придет только завтра. К вечеру. Нет, рядом с ним кто-то был. Я почти уверен. Ладно, надо спать. Жаль, но изменить течение времени я не могу. Не умею.

Закрыл глаза и попытался устроиться на доске, которую, по какому-то недоразумению, назвали койкой. Вспомнился разговор матросов. Нет, в эту часть трюма они не заходили, но перегородка здесь хлипкая, и я слышал все беседы, которые велись в кубрике. Про кого они там говорили? Про тех, кто страшнее нежити? Видимо, про нас. Тех, кто приходит по воле богов. Как сказано в древней легенде: «И пролетает над миром огненный дракон, и приходят рыцари, которые идут по следу нежити как знамение последней Битвы. Воплощение божественной кары и возмездия…» Да мы, блин, просто баргесты какие-то! Псы, а не люди. Все, спать…

2

Заснуть не удалось. Судя по звукам, несущимся из кубрика, пираты только что закончили ужинать. Минут десять назад они перестали стучать ложками по деревянным мискам и теперь спорили о русалках. Вечная тема для мужиков, болтающихся в море несколько месяцев подряд. Сами посудите – о чем еще говорить? Вот именно – о еде, выпивке и женщинах.

Почему именно ужин, а не обед или завтрак? Как уже говорил, над дверью небольшая щель, а в потолке трюма имеется световой люк. Тусклый и маленький, но представление о времени суток у меня есть. Да и завтракают эти бродяги всухомятку – по утрам не слышно стука ложек. Видимо, грызут сухари с солониной, запивая травяным взваром.

Нет, это все-таки не галера. Наверное, я плохо понял этого южанина. Они говорят нараспев, да так, что слова сливаются. Да и я не силен в морском деле. Весь мой опыт – угробленный корабль капитана Крэя да каботажный переход на драккаре, когда мы устроили в Мэше небольшую заварушку.

Судя по голосам – матросов не больше десяти человек. Ну и что это может быть за корыто? А черт его знает! В Сьерра я видел корабли из Баргэса. Похожи на средневековые корабли датчан, которые рассматривал в музеях нашего мира.

Вскоре после ужина пришел боцман, но не один, а с компанией. За его спиной стояли два дюжих матроса, вооруженных тяжелыми тесаками. Он бросил мне небольшой черный мешок из крашеной шерсти и приказал:

– Надень на голову.

– Зачем?

– Не переживай, не повесим. Капитану скучно, и он решил на тебя посмотреть.

– Разве что скучно…

– Шевелись! – буркнул здоровяк. – Некогда мне лясы точить.

Делать нечего – пришлось подчиниться. Когда надел мешок, меня оттолкнули в сторону, и в каюту протиснулся один из матросов. Он долго гремел цепью и наконец снял замок. Потом меня выволокли из каморки, подхватили под руки и потащили наверх.

Даже сквозь мешок почувствовал свежий морской воздух. По грязному телу прошелся свежий ветер, и неожиданно стало так легко, что я даже улыбнулся. Да, если что – умирать надо с улыбкой. И тогда боги улыбнутся в ответ и пошлют легкую смерть. В образе красивой девушки. Так говорят у нас – на севере.

Меня провели по палубе и толкнули в узкую и низкую дверь. Три ступеньки вниз. Сдернули мешок, и я прищурился от света. Пусть несколько подсвечников и не заменят дневного света, но после многодневной темноты они ярче, чем солнце.

Судя по карте, разложенной на столе, бутылкам вина в особой подставке и сундуку, украшенному изящной резьбой, – капитанская каюта. Вещи все дорогие. Слишком дорогие, чтобы держать их на корабле. Ничего не поделаешь – любят южане все блестящее. Что в нашем мире, что в этом.

– Дарре, – кивнул я.

Шкипер, не переставая жевать, несколько секунд внимательно меня разглядывал, а потом молча кивнул на стул: мол, присаживайся, мил-человек, гостем будешь. Звякнув длинной цепью, я устроился на неудобном стуле и осмотрелся.

Возникло стойкое чувство дежавю. Когда присмотрелся к шкиперу, понял, с чем оно связано. Помните старика-горбуна из фильма «Место встречи изменить нельзя» в исполнении Армена Джигарханяна? Вот именно – одно лицо с пиратским капитаном. Только одеждой и отличались. Серый камзол, невысокие рыжие сапоги из промасленной кожи да широкие штаны навыпуск. Но лицо… Того и гляди, покосится да спросит – а не засланный ли я стукачок? Вот уж бывают совпадения… Расскажи кому – не поверят.

Рядом, в двух шагах, замерли боцман с одним из матросов. Смотрели настороженно. Руки держали на поясе, рядом с тесаками. А ведь совсем не похожи эти парни на пиратов. На вольных бродяг я еще в Альдкамме насмотрелся. Разве что там северяне были, а эти, судя по всему, – южане.

– Ну и чего тебе надобно, старик? – поинтересовался я.

Несколько минут капитан рассматривал мою скромную персону. Молча. Цепкий у него взгляд. Мужик, видать, опытный, и такому, чтобы ложь почувствовать, гномы без надобности. Потом отложил в сторону нож, достал из кармана трубку и неторопливо закурил. Выпустил клуб ароматного дыма и процедил:

– Рассказывай, чем ты Шарэсу не угодил?

– Вот оно что! – пробурчал я. – Слава богам! Наконец-то выяснили, а то сижу и думаю, кто же меня пристроил в этот гадюшник?

– Теперь ты узнал, – кивнул он, – и что? Тебе стало легче?

– Есть немного. Думал, что так и умру в неведении.

– А умирать что, не боишься?

– Все мы смертны, – пожал плечами я. – Кто раньше, кто позже.

– Вина хочешь?

– Если без отравы, то да, – выпью, пожалуй.

– Закусишь?

– Отчего же не перекусить? Жрать хлеб уже порядком надоело, а другой пищи от твоих головорезов не дождешься.

Капитан кивнул, и его подручный накидал в деревянную миску еды со стола. Плеснул в кружку вина и поставил передо мной. Нет, не на стол. Подвинул еще один стул. Хм… И на том спасибо. Несколько минут я сосредоточенно жевал. Меню не бог весть какое, но после сухарей и это в радость. Солонина, соленья и даже сушеные фрукты. То ли курага, то ли еще что-то. Вино, судя по вкусу, с юга. Конечно, это вам не меню в баре «Улитка», но жрать можно. Особенно если живот подводит от голода.

– Поел?

– Да.

– Хорошо, – кивнул он, – а теперь рассказывай.

– О чем?

– Чем ты так Шарэсу насолил, что он столько денег отвалил за твою персону?

– Много отсыпал?

– Все мои.

– Интересно… Наверное, много, если ты из-за одного пленника пустым бортом ползешь?

– Отчего так решил? Видел? – спросил он и недовольно покосился на боцмана.

Тот даже головой замотал, мол, не мог я ничего увидеть с мешком на голове!

– В трюме рядом с моей каютой вдоль стен развешаны цепи, – пояснил я. – Не видел, но они вечно звякают и не дают мне спать. Людей, кроме твоих матросов, не слышно, а это значит, корабль идет пустой. Если пустой, то получается, что за меня одного заплатили более чем достаточно. Ты ведь невольников на юга возишь? Да и каморка, где задницу отсиживаю, предназначена для особого товара. Думаю, что ты в ней женщин держишь. Отдельно от всех пленников, чтобы они тебе «товар» не подпортили. Или я не прав?

– Ты неглуп, северянин, – повторил старик и прищурился.

– К чему спрашиваю, – хмыкнул я. – Умные люди всегда договориться могут.

– Извини, парень, но ты не похож на богача. – Старик развел руки в стороны. – Оружие от хорошего оружейника, да и одежда на тебе приличная, тут я не спорю. Приличная, но уж больно простая. Ни дорогого сукна, ни золотых украшений на тебе не нашли. Два арг-норра, да и те зря сняли – рассыпались они в труху. Парни у меня в магии не сильны, не разглядели сразу, что кольцо и шпоры гномьей работы. Ну да ладно, не обеднели. Кто ты? Наемник или телохранитель у богатого купца?

– А сам-то как думаешь?

– Думаю, что наемник, – неторопливо рассуждал капитан, попыхивая трубкой. – Взгляд у тебя… Волчий. Телохранители, они поспокойнее будут. Если и глянут, то без особой злобы. Плеснут взглядом, да и ладно. А у тебя он злой, кровью напоенный.

– Будем считать, что угадал.

– Я много вашего брата повидал. И на севере, и на юге. Что у тебя за дела с Шарэсом?

– Не знаю, – ответил я и покачал головой. – Никогда не видел этого человека.

– Врешь, конечно, но дело твое. Тебе жить. Скажу честно – я повидал много невольников, и все вы одинаковые: поначалу зубы скалите, а потом сапоги лижете. Разницы нет – товар, он и есть товар. Но понимаешь, северянин, подход разный бывает. Людишек, как известно, возить можно по-всякому. Вот подвешу тебя птичкой на рею, и запоешь, как соловей.

– Прости, капитан, но моих «песен» ты не дождешься.

– Ну гляди… Скучно просто. Вот, думал, позову интересного человека, поговорим, может, чего нового расскажет. Мало ли, вдруг в жизни пригодится?

– Нечего мне рассказывать, – сказал я и пожал плечами. – А цену, которую тебе Шарэс за меня заплатил, перебить могу. Ты уж поверь.

– Даже так? – Он удивленно дернул бровью.

– Да.

– Извини, приятель. – Старик вытащил изо рта трубку и покачал головой. – У нас так дела не делаются. За тебя заплатили, и я обязан выполнить условия фрахта. Так что не получится у нас с тобой разговора. Может, парень ты и неплохой, но условия надо выполнять. Во что бы то ни стало. Так-то…

– И куда ты меня везешь?

– В Вархэс. Там тебя встретят и отправят на юг вместе с другими невольниками.

– Ты хочешь сказать, что меня отправят как раба?

– Ну а как иначе? – удивился капитан. – Правда, не совсем обычного. Дорогого раба. Но ты, парень, особо не радуйся. Я уже двух таких отправлял. Горючими слезами рыдали, когда узнали, куда везу.

– Что так?

– Тебя не просто так в рабство отправляют, а в наказание. Да и продали не куда попало, а в самые южные земли, – подчеркнул он и даже указательный палец поднял. – Плохие там места. Гиблые.

– И что, Шарэс был так глуп, что выбросил кучу денег? Ради того, чтобы меня отправили куда-то на юг? Убить было не проще?

– Ох, не скажи, парень, – улыбнулся капитан и повторил: – Не скажи. Убить, оно, конечно, проще, но, видимо, ты Шарэсу очень много крови подпортил, раз так о тебе позаботился. Юг Вархэса – это особое наказание.

– Там что, у баб сладкие места с зубами?

– Нет, врать не буду, таких щупать не доводилось. Юг Вархэса – это… Это месть, и она дорогого стоит. Видимо, Шарэсу будет приятно знать, что ты гниешь заживо и проклинаешь тот день, когда был зачат.

– А этот Шарэс не боится, что я вернусь и голову ему отрежу? Медленно.

– Ты что, никогда не покидал Асперанорр?

– Не доводилось.

– Заметно, – кивнул старик. – Говор у тебя северный. Он такой грубый, что без ножа и не поймешь, о чем вы там лопочете. Ты откуда родом? Из Брэйонда?

– С берегов залива Зуннагэр.

– Понятно. Так вот, парень, что я скажу о юге Вархэса… Возврата оттуда нет. Разве что боги смилостивятся и отпустят душу на северные просторы. Но тело все равно останется на юге. Уразумел?

3

Разговор продолжался почти час. Я пользовался случаем набить брюхо: жевал мясо, пил вино и чуть не сломал зуб о твердый как камень сухарь. Шкипер в свою очередь хмыкал, пускал клубы дыма и сверлил меня взглядом. Так ничего и не добившись, он завел разговор о торговых делах в Сьерра. Мол, после снятия блокады купцы так и прут в город. Я согласился, что торговля процветает и, судя по всему, торговый бум еще не скоро закончится. Прошлись по ценам. Он высказал свои прогнозы, а я – свои. Судя по его блеснувшим глазам, он уже был убежден, что служу у какого-нибудь купца, поэтому так хорошо разбираюсь в ценах на южном побережье Асперанорра.

Я не стал расстраивать капитана. Зачем? Рассказать ему про орден? Увольте, но не вижу в этом признании смысла. Если он такой щепетильный в деловых вопросах, то хоть орден, хоть сам король Гэральд Третий. Даже не сомневаюсь, что, попадись фрахт на королевскую персону, он и его выполнит со всем усердием и даже некоторым фанатизмом. Такие, как этот пиратский шкипер, просто неоценимые партнеры, но, увы, – очень опасные враги. Они вцепляются в свою жертву намертво, как бульдоги, и загрызают до смерти.

В общем, поговорили, прошлись по новостям южного побережья и раскланялись. Не будь на мне кандалов, то не допрос это, раздери меня дьявол, а дружеские посиделки в кают-компании. Меня вернули в камеру, приковали к стене и дверь закрыли. Навалилась темнота, бешеным хороводом закружились мысли. Шарэс, значит, постарался? Нет, ребята, он здесь не при делах. Точнее, при делах, но он не самый главный. Один из длинной череды исполнителей, но не более. Кто-то покрупнее за всем этим стоит. Знать бы, кто именно?

Я наводил справки о работорговцах Асперанорра. Говорили о них нехотя, с оглядкой. Что сказать – паскудные людишки. Паскудные, но в смелости им не откажешь. Они под такой казнью ходят, что от одной мысли передергивает. Коли бывали в Сьерра, то наверняка слышали, что такое реске-хэнт. Если дословно перевести, то отложенная или растянутая во времени казнь. Работорговцев приговаривают к ней чаще других преступников. Эта казнь растягивается на два-три месяца, и приговоренный, как бы ни старался, раньше положенного срока не сдохнет.

В чем она заключается? Преступника рубят на части, но планомерно и неторопливо. Отрубили кисть руки, и полежи в камере, отдохни пару дней. Потом руку рубят по локоть. Потом другую. Стопу, ногу частями. И лечат, маги жизнь поддерживают, чтобы злодей не сдох раньше положенного. Высшее искусство палача – когда от человека только туловище остается. С головой, которую рубят в последнюю очередь. Вот так-то…

Итак, Сергей Вьюжин… Что делать будем?

Перекупить капитана не получится. Он пират, а эти мальчики в некоторых вопросах очень щепетильны. Выполнение договора – один из таких. Если хотите – дело чести. Этот флибустьер кровавым поносом изойдет, но доставит меня в Баргэс. В целости и сохранности. Да и заплатили ему, надо понимать, немало. Бежать? Да, смешно. Вы пошутили, я тоже посмеялся. Бежать с корабля в открытом море? С цепями на руках, которые весят под десять килограмм. Не самая хорошая идея. В порт они заходить не будут, да и там особо не побегаешь. Тем более что на южных островах спокойно относятся к этому бизнесу. Работорговля считается прибыльным и уважаемым занятием. Но все же в порт они не сунутся. Мне так кажется. Выгрузят на пустынном берегу, и все – топай, «негр», звени цепями. Солнышко еще высоко.

Про южную часть Вархэса я почти не слышал. Капитан Стиг Наэрр не рассказывал, а на карте она не была отмечена. Кто-то говорил, что на юг ходят караваны под охраной мужчин-эльфов, и все. Ни про города, ни про климат – ничего не известно.

Ах ты дьявол! Как все это не вовремя! Мои парни не пропадут, но все равно муторно. Мэриан? О ней старался не думать, но все равно она приходила ко мне в снах. Грустная. Мое кольцо – арг-норр – пираты уничтожили, и значит, она меня не почувствует. Будто сквозь землю провалился. Магистр, раздери меня дрэнор! Нет, ребята, я все-таки вырвусь отсюда. Еще не знаю как, но обязательно вырвусь и вернусь. И вот тогда магистр превратится в пса из легенд – баргеста, безжалостного к этим тварям. Поверьте – живые позавидуют мертвым.

Мы уже двадцать дней в море. Судя по тому, что мне рассказывали мореходы, мы сейчас находимся к юго-востоку от порта Крэйо. Примерно в половине пути до Баргэса или как его называют южане – Вархэс или Вархэссья.

Еще дней пятнадцать, и мы достигнем берега… А пока что ничего другого не остается, как спать. Я попытался устроиться поудобнее на проклятой доске и заснуть. Чтобы не свалиться, подсунул руку под лавку. Неожиданно у самого изголовья нащупал странные царапины. Будто кто-то пытался написать, а точнее – нацарапать какой-то знак. Света здесь не было, так что рассмотреть не пытался. Темно хоть глаз выколи. Вспомнил матросские байки и ухмыльнулся – жаль, что я не могу видеть во тьме.

Вот это да! Нет, невозможно! Хотя… Почему бы и нет?

Раз за разом ощупывал эти глубокие царапины, представляя себе линии, и убеждался, что не ошибаюсь. Сел на койке и весело оскалился. Здесь был этот паренек, которого продали в рабство! Да, тот самый, вещи которого обнаружили у повешенного кабатчика. Тот самый паренек, который рисовал в блокноте изображения волков и собак. Почему? Потому что только наш человек, угодив в камеру, первым делом напишет на стене слово из трех букв. Со всем усердием. Почему под койкой? Кто знает? Может, он валялся на полу, и ему так было удобнее. По крайней мере, во время качки не упадешь с койки.

Значит, парень был здесь, на этом корабле? И куда его отправили? Сомневаюсь, что за него заплатили большие деньги. Как работник, судя по размерам найденных вещей, он не самый лучший. Доходяга, в общем. Дай бог, если еще жив.

Потянулись однообразные и до ужаса скучные дни. Спать круглые сутки – извините, но это не самый лучший способ убить время. Разминался, чтобы мышцы не затекли, и стихи вспоминал. Странно, но ни одного воспоминания из прошлого мира так и не пришло в голову. Видимо, я так сроднился с этим миром, что прошлое превратилось в какой-то глупый сон. Ловил себя на мысли, что даже думаю не на русском, а на местном языке. Разве что матерился на богатом и могучем. Да, есть все-таки вечные ценности, и русский мат – одна из них. Как бы смешно это ни прозвучало.

Через пятнадцать дней погода перестала радовать наших бравых мореходов. Ветер выл в снастях, а качка усиливалась с каждым днем. Меня несколько раз так швырнуло в стену, что я чуть сознание не потерял. Разыгралась погода не на шутку. Страшно? Да, признаюсь, было страшно. До этого мне не доводилось попадать в такие переделки, и этот шторм останется в памяти надолго.

Было бы легче, не будь я заперт в этом гробу. Зримая опасность не так страшна. Когда ты ничего не видишь, а из-за грохота и не слышишь, то поверьте мне на слово – приятного мало. Страшно. Каждая волна, которая ударяла в борт, отзывалась во всем теле. Мало того что швыряло, как котенка, так еще и дрожь била. Поверьте, это очень страшно! Сначала слышишь завывание ветра и жалобный скрип мачты. Потом, словно бог моря Хаббе вдыхает полной грудью, и через мгновение на судно обрушивается очередная волна. Она заливает палубу, врывается в каюты и трюм. Через два часа после начала шторма у меня в каморке было воды по щиколотку.

Удар!

Меня швырнуло к двери, и если бы не кандалы, то вышиб бы ее к черту. Браслеты врезались в запястья, разодрали кожу, но, слава богам, удержали меня и спасли от удара. В темноте сложно уберечься и не приложиться о какой-нибудь острый угол. Послышался крик, потом завывание ветра и треск.

Еще волна…

Я ее чувствовал… Кожей, сердцем, всем ливером. Она рождалась где-то там, далеко, но дрожь стихии обгоняла этот поток. Корабль взлетал вверх и замирал на гребне волны. Словно от ужаса перед бездной. И начиналось падение. Господи! Шелест. Страшный шелест, который проносится вдоль бортов за несколько мгновений до удара.

Удар!

Ох дьявол!

По невидимым в темноте ступеням хлестала вода. Кто-то выл, как голодный оборотень. Нет, это ветер. Еще один удар, и я почти увидел и почувствовал, с какой яростью волна била в шпигаты и заливала палубу бурлящим потоком.

Удар!

Если на нас навалится двойная волна – ужас здешних мореходов, то мы погибли. Нет, я не знаю, как это переводится! Видать, мало хорошего в этой волне, если ее боятся все здешние моряки.

Удар!

Меня швырнуло обратно, и я приложился спиной о борт. О боги! Из меня чуть весь дух не вышибло! Всем телом чувствовал, как там, по ту сторону борта, ревет обезумевшая стихия. Корабль уже не скрипел, а стонал, как раненый зверь.

Удар!

Бесконечный кошмар. Видимо, не все вечно под небом этого мира, и моя бесконечная удача тоже не вечна. Почувствовал, как корабль взлетел и время остановилось. Как тогда, в бою с вампиром. Началось медленное падение вниз. Медленное и бесконечно долгое. Как в бездну.

Удар!

Меня швырнуло к переборке, я услышал громкий треск, и сознание померкло. Будто свечу погасили. Наступила темнота…

…Сознание возвращалось медленно. Услышал шум волн и сразу почувствовал страшный холод. Дернулся и понял – почти вишу на цепях. По грудь в воде. Стоп, это невозможно! Это же как надо корабль положить на борт, чтобы половину трюма водой залило?

Я трепыхнулся, но ничего не получилось. Кошмар, который поначалу принял за бред, никуда не исчез. Да, треть моей каморки была залита водой. Дверь скрылась под водой. Видимо, корабль лежал на боку, но где мы потерпели кораблекрушение и каким образом это произошло – не выяснить.

Есть два варианта: первый – лежим где-нибудь на побережье, на некотором расстоянии от берега, а корабль просто бросило на мель. Нет, не похоже. Его накренило под углом в сорок пять, а то и шестьдесят градусов. Значит, остается второй вариант – более трагичный. Какой? Плотно сидим на рифах. Поэтому и угол такой, и часть корабля залита водой. Мало того – большая часть. То есть… То есть из воды выступает меньше половины. Шторма не было слышно, но волны в борт били. Пусть и не так сильно, как во время бури, но корабль изрядно потряхивало, и он дрожал как лихорадочный.

Людских голосов не слышал. Или пираты все утонули, или покинули судно. Надеяться на их помощь не приходилось. Что-то мне подсказывало, что они о своей шкуре будут больше думать, чем о пленнике. Хотя… Зная характер пиратского шкипера, не удивлюсь, если он и вернется. Надо же ему перед Шарэсом оправдаться. Тьфу, я нахлебался воды, и в глотке саднило от соли. Пошарил, но баклажки не нашлось. Темно хоть глаз выколи. Получалось, что сижу на потерпевшем крушение корабле, в полузатопленном трюме. Выход где-то под водой, а на руках кандалы, которые прикреплены к толстому брусу. Прекрасное положение. Просто живи и радуйся.