Текст книги "Лишнее золото. Наедине с мечтой"

К югу, в нескольких километрах от города, расположен десяток фермерских хозяйств. Это источник провизии для горожан и вечная головная боль для шерифа. Именно оттуда прибывают парни, изголодавшиеся по шлюхам, выпивке и развлечениям. Под развлечениями они понимают драки. На большее у них мозгов не хватает. Нет, я все понимаю! Мальчики работают не покладая рук и, дорвавшись до цивилизации, готовы набить морду любому, кто не разделяет их точку зрения на активный отдых. Кстати, год назад одну такую группу просто расстреляли на улице. Старая история…

Тогда в город прибыло десять парней. Загуляли, затеяли драку. Один из помощников шерифа сделал им замечание. В ответ его сильно избили, сломав руку и разбив лицо. Все бы ничего, но кто-то из гуляк еще и выстрелил, да так метко, что убил сотрудника на месте. Спустя десять минут прибыла команда шерифа, и еще до подхода военных все приезжие были убиты. Их просто расстреляли у входа в бар как не подчинившихся правосудию. Никто даже не подумал выяснять, кто именно из этих парней стрелял. Мораль? Если вы приехали в гости, то будьте вежливее. Поверьте, здесь это доброе правило возведено в ранг закона.

Мы с Рино вышли на улицу, застроенную однотипными двухэтажными домами. Эта улица считается в Кадизе центральной и называется Штельман-авеню. Кстати, старик Йосиф Штельман жив и здоров. Он живет в одноэтажном доме на берегу реки Рио-Бланко. Один из первых переселенцев и основателей Кадиза. Любит поговорить о старых и добрых временах, прихвастнуть для красного словца и жутко злится, когда его ловят на нестыковках между рассказами. Несмотря на это – старик героический. Высокий, статный, с роскошной седой бородой. Ему лет шестьдесят пять, но он в прекрасной физической форме.

Такие старики, как он, напоминают мне героев Джека Лондона, готовых в любой момент собрать вещи и отправиться на край света. Не ради денег или высокой цели. Ради Дороги. Пути. Чего-то большего, что нельзя измерить деньгами и наградами. Того, что не дает жить спокойно, наблюдая, как жизнь проходит мимо. Мы с Йосифом иногда устраиваем посиделки за партией в шахматы. Разумеется – с рюмкой хорошего коньяку и сигарами. Делимся воспоминаниями о днях минувших и дружно поругиваем молодежь, прибывающую в Новый мир, как на курорт.

Штельман-авеню располагается перпендикулярно реке и разделяет город на две равных части. В нижней находятся терминал, консервный завод и другие промышленные объекты. В верхней части города – военная база, жилые кварталы и все увеселительные заведения, включая бар «Севилья», куда мы с Рино и направляемся.

– Карим, ты как, в порядке? – послышался хриплый голос, и я увидел Барлоу, стоящего на веранде. Старик Уильям держал свой потертый дробовик на сгибе руки и хмуро смотрел на меня. Вытертая до белизны сталь холодно блестела на солнце.

– В полном, – кивнул я. – Что случилось? Напали маленькие зеленые человечки?

– Я видел, что к тебе заходила какая-то дамочка…

– Клиентка.

– Понятно, – прохрипел Билл, – просто мне не понравился ее спутник. Вот я и решил прикрыть твою французскую задницу.

– Спасибо, приятель, но все хорошо. А что не так с ее спутником?

– Здоровенный парень с замашками лорда. – Сосед презрительно скривился и сплюнул на землю. – Не люблю таких. Слишком высокомерный. Мальчик сидел как на иголках и постоянно крутил головой, разглядывая окрестности. От него пахло неприятностями.

Я поблагодарил Барлоу и отправился обедать. Вот такой у меня бдительный сосед. Если быть точным, то здесь все такие. Мне повезло с соседями. Мы живем мирно, не лезем друг другу на глаза, но всегда готовы прийти на помощь, если возникнет необходимость. Семья Барлоу живет по левую сторону. По правую – семья, прибывшая из Германии. На самом деле они русские из Казахстана, по какой-то причине не пожелавшие жить в Демидовске. Семен Вайль работает бригадиром в порту, а его жена – Вероника, сидит дома и нянчит трех прелестных малышей, родившихся в Новом мире. Вместе с ними живет младший брат Семена – Александр. Ему лет шестнадцать, не больше. Парень хочет стать оружейником и вечно что-то мастерит в маленькой мастерской на заднем дворе. Иногда он подрабатывает у меня, когда мне нужно куда-нибудь уехать. Парень он старательный, и ему можно довериться.

Одно время я сильно подозревал, что эти ребята не просто так поселились в Кадизе. Со временем подозрения ослабли, но не исчезли. Слишком движения у Семена… характерные. Эта неистребимая военная косточка, о которой любят пошутить мои русские друзья… думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Армейскую выправку. Как ни старается Семен Вайль, но иногда он забывается, и тогда сквозь образ простого работяги проглядывают черты старого вояки.

Спустя четыре дня я закончил работу над перстнем Асланбека. Отдал работу заказчику и начал готовиться к поездке. Забрал свою машину из мастерской, куда ее отдал два дня назад. Можно было и самому покопаться в ее стальных кишках, но времени не хватает. Машина? Обычный «лендровер». Их любят за неприхотливый нрав. Мой пробежал не одну тысячу километров по дорогам Нового мира и ни разу меня не подводил.

Вчера я договорился с Александром Вайлем, что он присмотрит за лавкой и Рино. Завтра начну собирать вещи в дорогу. Как правило, я беру с собой два рюкзака, не считая вещей, уложенных в машину. Большой рюкзак – лагерный, и второй – «трехдневка», рассчитанный на пешие прогулки в условиях дикой природы.

Оружие? Старый «калашников» – АКМН с подствольным гранатометом, два цинка патронов к нему и триста патронов для пистолета. Гранаты для подствольника, десяток ручных гранат, три ножа и две рации. Канадский топор, лопата и кирка. Естественно, что в машине тоже стоит радиостанция. Без этих «игрушек» в наших местах не бродят. Канистра с питьевой водой и три канистры с горючим. Кстати, в «лендровере» установлен дополнительный топливный бак на двести литров.

Два комплекта полевой формы, запасная обувь, разгрузочный жилет, нижнее белье и прочие дорожные мелочи, вроде приличной аптечки и ящика сухих пайков. Кроме всего прочего в машине лежит еще одна сумка, с лагерными пожитками и инструментами. Два спальных мешка, трехместная палатка, два котелка, сковородка и кофейник. Керосиновая лампа, несколько фонариков и приличный запас батареек. Да, я люблю путешествовать с комфортом. Прошли те времена, когда можно было жрать разную гадость, подстреленную в саванне. Я и сейчас не откажусь от куска свежего мяса, но увольте меня жить на подножном корме.

В Виго отправлюсь по реке. Туда каждые два дня ходит грузовой паром. Старая, доживающая свой век посудина. Дороговато, если путешествуешь с машиной, но средства позволяют. Из Виго в Нью-Портсмут проложена удобная и вполне безопасная дорога. Можно даже конвоя не дожидаться. Там тоже пошаливают, но гораздо реже, чем в наших краях. Из Нью-Портсмута до Порто-Франко сяду на хвост конвою и доберусь без особых проблем. Почему еду через Виго? Есть там один старый приятель, который работает в охране грузового терминала. У меня есть несколько вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. Парень он надежный и зря болтать не станет. Проверенный камрад. Хоть и еврей.

17 год по летоисчислению Нового мира

Виго

Громыхнул трап – и джип, сурово рявкнув движком, съехал на топкий, перемешанный с глиной песок. Сочно чавкнула прибрежная грязь. Дальше дорога пошла на подъем. Берег был заставлен грузовыми поддонами, предназначенными для отправки в Кадиз. Рядом с ними белели рифленые бока рефрижераторных контейнеров. Чуть поодаль стоял автобус с переселенцами. Многие из этих людей устали от ожидания и лениво бродили по берегу, с интересом поглядывая на паром, чьи борта украшали ржавые подтеки. Будь они чуточку внимательнее, то увидели бы не только ржавчину, но и свежие дырки от пуль на стенах рубки. Это так… Мелочи жизни. Какой-то неизвестный придурок пальнул с берега, разбив два иллюминатора. Обошлось без жертв. Говорят, что такое часто бывает на подходе к Виго. Кто и зачем стрелял? Не знаю. Наверное, руки чесались.

Я проехал между рядами ящиков и повернул направо – к набережной. За два года здесь почти ничего не изменилось. Разве что в костеле появился новый падре, а в городе – новый альгвасил, взамен погибшего Стива Бальмонта. Неплохой был мужик. Хоть и лентяй, но бандитов не любил и уничтожал их по мере появления. Два года назад он мне здорово помог.

Спустя десять минут выбрался к набережной. Остановил машину у табачного киоска Сьюзи Лермант и осмотрелся. Ничего не изменилось. Все так же шумел рыбный базар и громкоголосые торговки расхваливали отливающий серебром товар. Чуть дальше виднелся двухэтажный дом, украшенный вывеской «Cerro Vazquez & son. Gun store». Это что еще за новости?.. Если не ошибаюсь, то его маленькому сынишке полтора года. Васкес загодя ввел парня в бизнес? Однако! Судя по всему, дела у него шли неплохо. Мой бывший дом был присмотрен, а вывеска сияла свежей краской. Я не был здесь с того самого момента, как закончилась злосчастная история с алмазами, найденными одним малолетним «бандитом».

Не успел подъехать к магазину, как увидел самого Керро Васкеса. Видите упитанного мужчину с черными моржовыми усами? Он самый! Судя по всему, этот старый развратник опять принялся за старое. Все та же измятая шляпа, а на светлой рубашке темнеет пятно от соуса. Лицо довольное, как у кота, да и возвращается из харчевни, куда обожает заглядывать, чтобы пропустить рюмку и задрать юбку служанке.

– Раздери меня дьявол! Керро!

Он обернулся, несколько секунд смотрел на меня, а потом сбил шляпу на затылок и бросился навстречу.

– Карим!

– Смотрю, ты не меняешься! – хмыкнул я, хлопая его по плечам. – Такой же бабник, как и прежде.

– Брось! – Он попытался изобразить смущение. – Я стал порядочным семьянином!

– Неужели?! – спросил я и даже всплеснул руками от удивления. – Ты бросил большой спорт?

– Я перешел на тренерскую работу, – ухмыльнулся он.

– Охотно верю. Только сотри губную помаду со своей шеи. Иначе твоя дорогая женушка заметит и закатит очередной скандал.

Керро ругнулся, отогнул у «лендровера» зеркало и принялся исследовать свое отражение. Убрал «следы преступления», а потом повернулся ко мне и превратился в почтенного отца семейства, у которого двенадцать дочерей и всего один сын.

– Ты как всегда вовремя, amigo![3]3
  друг (исп.).


[Закрыть]

– Я всегда вовремя.

– Что-нибудь случилось? – насторожился Васкес.

– Успокойся! Это я так шучу.

– Твои шутки часто бывают пророческими! Если ты начинаешь шутить и веселиться, то жди приключений… – Он вздохнул и проводил взглядом женщину с корзиной, которая шла в сторону базара. Она перехватила его взгляд и кокетливо улыбнулась.

– Cerro, – сказал я и потрепал его по плечу, – no te tomes la vida en serio, al fin y al cabo no saldrás vivo de ella![4]4
  Керро, не принимай жизнь всерьез – в конце концов, живым из нее не выйдешь! (исп.).


[Закрыть]

Мы продолжили разговор в доме. Задержись я на улице – обязательно встречу старых знакомых. Все-таки жил в этом городе не один год. В магазине почти ничего не изменилось. Разве что пыли на прилавке стало немного меньше, а товаров – немного больше. Керро прислушался к звукам на втором этаже и облегченно вздохнул. Потом полез под прилавок и выставил на него бутылку бренди…

Через час я извинился перед старым приятелем и отправился к терминалу. Не прошло и получаса, как нужный мне человек сидел напротив и ухмылялся, вспоминая наши с ним приключения. Крепкий, широкоплечий мужчина, который недавно разменял свой шестой десяток. Черноволосый, украшенный легкой сединой. Некогда сломанный нос, широкие скулы и хитрый взгляд темно-вишневых глаз. Знакомьтесь, господа, – Даниэль Либерзон. Для своих – Дэни или Данька. Помощник начальника охраны грузового терминала Виго.

Он уже потяжелел и набрал несколько лишних килограмм. Видимо, для солидности. Мы с ним долго хлопали друг друга по плечам, а потом устроились в кабинете с видом на берег. Светловолосая секретарша приготовила кофе и ушла в приемную. Я проводил взглядом ее аппетитную фигурку, затянутую в орденскую форму, и вздохнул.

– Даже не думай! – Либерзон перешел на русский язык и прицелился в меня пальцем.

– Что, уже и посмотреть нельзя?!

– Каримушка, золотце ты мое… самоварное. Я знаю ваше «уже и посмотреть». Сначала он смотрит, потом, якобы невзначай, дарит девушке букетик цветов и приглашает на рюмку чаю. В конце концов она оказывается у него в койке и начинает опаздывать на работу!

– Старая ты развалина! Тебе что, завидно?

– Нет, вы только гляньте на это престарелое чудо! Оно мне надо – сидеть по утрам и без секретарши, и без кофе? Шайя, вспомни наконец, сколько тебе лет, и не морочь людям голову. О душе пора думать, а не о бабах!

– Наговариваете вы на меня, папаша…

– Вейз мир[5]5
  Вейз мир – восклицание, соответствующее русскому «Боже мой!», букв. «Больно мне!» (иврит).


[Закрыть]… Оно мне надо?! Я сказал пару умных слов, а вы имеете уши, чтобы слышать. Слышать и делать правильные выводы за мою секретаршу.

Вот и поболтали. Кстати, Либерзон – человек прямой как столб. Поэтому с ним лучше не лукавить. Если хотите что-нибудь узнать, то лучше спросите прямо. Без лишних затей и уверток. Вранье он чувствует лучше, чем Уильям Барлоу – запах хорошего виски. Когда мы обсудили дела минувшие, то наступило время для дел грядущих.

– Дэни, – осторожно начал я и попробовал кофе. На удивление, он был крепким, – что ты можешь сказать про старика О’Рейли?

– А что вы хотите о нем слышать? То, что он умер? Так это не очень свежая новость.

– Я в курсе. Меня больше интересует его семья. Жена и пропавшая дочь.

– Старая история, – хмыкнул Даниэль и покачал головой. – Ты что, не знаешь эту старую майсу за пропавшую группу?

– Хорош уже отвечать вопросом на вопрос! Давай ближе к теме.

– Давай, но я бы сказал, что вы… Карим Шайя… имеете странные вопросы.

– Что-то не так?

– Нет, все в пределах нормы. У тебя вечно шило в одном месте. Что именно интересует?

– Все, что ты знаешь и помнишь…

Дело в том, что Даниэль Либерзон не всегда работал в Виго. Лет семь назад он служил в Порто-Франко. Работал начальником охраны у одного типа, который делал бизнес на всем, что связано с грузоперевозками. Так бы, наверное, и доработал до пенсии, но нарвался на одного чиновника, который сказал какую-то грубость. Я даже не знаю, какую именно. Что-то связанное со Второй мировой войной и евреями. Предки Либерзона жили в Одессе и прелести «культурной» немецкой нации испытали на своей шкуре. Дэни, ни разу не подумав, двинул чинуше в зубы. В общем – чиновник был избит до полусмерти. В своем собственном кабинете. Дело, конечно, замяли, но Либерзону пришлось примерить форму простого охранника и убраться из Порто-Франко.

– Ее звали Синтия. Синтия О’Рейли. Девка немного взбалмошная, но не дура. – Он пожал плечами и задумчиво посмотрел в окно. – Что еще… Не скажу, что она была из этой золотой молодежи, которой полно на Базах, но и тихоней не назовешь. При таком «упитанном» папе детки позволяют чуточку больше, чем положено в их возрасте.

– Что-нибудь противозаконное было?

– Ой, Карим! Я тебя умоляю… Где ты видел законы в Новом мире? Не стреляй по людям из окна спальни – и никто тебе слова не скажет! Тем более если твой папа – на минуточку – один из руководителей центральной Базы! Девочка жила весело, но края видела четко, и ничего страшного за ней не замечали. Разве что…

– Что? – насторожился я.

– Говорят, что была слаба на передок и парней меняла как перчатки.

– Хм…

– Учти! – Он поднял указательный палец. – Так говорили, но я не слышал, чтобы кто-то имел счастье подержать за ней свечку! Ты же знаешь за наших людей, Карим! Эти мерзавцы врут и не краснеют!

– Это ты прав.

– А я про что! Девочка любила веселую жизнь и разбавляла скуку Нового мира, как могла.

– Вот уж никогда бы не подумал, что здешнюю жизнь можно назвать скучной.

– Тебе и в глухой саванне весело, – ухмыльнулся Либерзон, – особенно если попадется несколько шлемазлов, которых можно пристрелить со всем удовольствием.

– Ну ты сказал! Не делай из меня одичавшего кровопийцу. Да, в Кадизе было несколько неприятностей со стрельбой, но все в пределах закона.

– А вы не делайте из меня поца! Тебя что, наняла Маргарет?

– В смысле?..

– Карим… – он даже сморщился, – я тебя умоляю!

– Что опять не так?

– Это же Новый мир! Здесь все и про всех знают. Не скажу, что знают до мелочей, но для подробностей есть женщины на базаре. У них такая буйная фантазия, что даже я краснею, когда они имеют мне рассказать новости.

– Знают или догадываются? И о чем именно?

– Вдова О’Рейли не любит пыль саванны.

– При чем здесь ее вкусы?

– Сначала из Порто-Франко к нам, в Виго, приезжает Маргарет, – рассудительно начал Дэни, – с телохранителем, который опекает ее семью лет десять, если не больше. Берет два билета на паром, и они отправляются вверх по реке. В Кадиз. Через неделю она возвращается в Виго и попутным конвоем уезжает обратно в Порто-Франко. Не проходит и двух недель, как появляешься ты и начинаешь расспрашивать за дела пятилетней давности… И после всего этого ты будешь сидеть, блестеть карими глазами и рассказывать эти майсы?

– Можешь не продолжать.

– Так а тож! – Либерзон ухмыльнулся и потянулся за очередной сигаретой.

– И кто еще знает о цели ее визита?

– Полагаю, что никто. В Виго мало людей, кто имел дело с чиновниками Ордена, и уж тем более – с их женами. Я бы и сам ее не заметил! Это вышло случайно. Мне прислали посылку из Нью-Портсмута, потому и пошел встречать этот конвой.

– Кстати, – хмыкнул я, вспомнив лицо Маргарет. – за ней не было слежки?

– С какой стати?

– Мало ли…

– Не знаю, Шайя… – Дэни немного подумал и покачал головой. – Не хочу врать – я не особо присматривался к ее соседям. Ты же знаешь эти конвои – там «каждой твари по паре».

– А каким конвоем они пришли?

– Частный конвой, который ходит из Нью-Портсмута до форта Линкольн. У них на машинах нарисована ящерица…

Разговор затянулся до самого вечера. Либерзон рассказал все, что знал, и даже немного больше. Высказал несколько крамольных идей, над которыми стоило серьезно подумать. Для начала неплохо. По крайней мере, есть о чем поразмыслить, пока буду трястись по дороге в Нью-Портсмут.

– Карим! – Он выставил перед собой ладони. – Не знаю, чего добивается мадам О’Рейли, но поверь мне, старому еврею: ее нервы – ни к черту! Суди сам – сначала она теряет дочь, потом хоронит мужа. Тут кто угодно потеряет голову.

– Ее можно понять.

– Понять-то можно… – сморщился Либерзон, – но для этого не обязательно нарываться на большие неприятности. Если она имеет интерес до этой пропавшей группы, то прошу – будь осторожен! Дело там глухое. Очень глухое.

– Даже сейчас? – удивился я. – Спустя пять лет?

– Именно сейчас.

– Что так?

– А я знаю?! Может, ты видел на моей двери надпись «Информационный центр Ордена»? Здесь, между прочим, терминал с кучей грузов и вечный геморрой с транспортом.

– И шо? – старательно копируя интонацию собеседника, спросил я.

– А ниче. – Либерзон скорчил скорбную мину и отмахнулся. – Мне совсем не улыбается узнать, что мой старый приятель был найден с перерезанным горлом в трущобах Порто-Франко. Не скажу, что буду рыдать и размазывать по щекам слезы, но… – он ткнул пальцем в потолок, – утренний кофе выпью без всякого удовольствия. Оно мне надо – таких новостей, в моем возрасте?!

Я согласился, что да – не надо. Сам не хочу.

– А что ты думаешь о Брайане Хантере?

– Карим, ты что, решил поговорить за всех покойников Нового мира?! Старина Брайан умер два года тому назад. Сердце подвело. Я всегда говорил, что не стоит мешать коньяк и молоденьких любовниц. Эта смесь хороша для души, но… – Данька сделал небольшую паузу и постучал пальцем по левой стороне груди, – губительна для сердца. Надо иметь немного мозгов и делить эти удовольствия на две части.

– У него тоже была дочь, и она пропала вместе с той группой. Я слышал, что были попытки обвинить в этом Хантера.

– Люди многое говорят. – Либерзон вдавил окурок в пепельницу и поморщился. – Как правило, их интересуют грязное белье и пикантные истории. Тебя это удивляет?

– Там было что-то пикантное?

– Как бы тебе сказать… помягче. Был один слушок…

– Рассказывай.

– Не буду утверждать, что этому можно верить, но люди… – Даниэль сделал небольшую, но многозначительную паузу, – люди поговаривали, что между дядей Брайаном и Синтией были некоторые отношения.

– Они были любовниками?

– Я не знаю. Люди говорят разное…

– Синтия и дочь Хантера – Люсьен Тейлор были очень дружны.

– И что? Это как-то могло помешать Брайану залезть под юбку Синтии О’Рейли? Или для этого надо было спросить разрешения у папы Джеймса? Очень сомневаюсь! Тем более что Синтия была еще та оторва.

– А мистер Джеймс и Брайан? Они как?

– Не скажу, что не любили друг друга, но и приятелями не назовешь. Они принадлежали к разным кланам Ордена, и этим все сказано.

– Интересная история. И сколько же этих кланов в Ордене?

– Извини, – кивнул Либерзон и честно предупредил: – Но про кланы не будем! Мне уже не двадцать лет, чтобы лезть в дебри местной политики.

– Ты полагаешь, что эта история как-то связана с политикой?

– Карим, вы таки глухой? Я же сказал за политику! Вы имеете уши, чтобы слышать мои вальсы?!

– Не волнуйся ты так. Береги давление для секретарши! В вашем почтенном возрасте это уже важно!

– Вот поц! – хмыкнул Либерзон, но, судя по его блеснувшим глазам, насчет девочки я не ошибся. Даниэль, кстати, был известным ходоком. Не таким, как Керро Васкес, но тоже не промах. Разве что о его похождениях не судачили местные кумушки. Даниэль Либерзон был профессионалом и конспирацию держал на уровне! Профессионализм не пропьешь! Даже если сильно захочешь.

– Просто я не хочу, чтобы твоя секретарша была расстроена. Кстати, когда ближайший конвой в Нью-Портсмут?

– Тебе повезло! Завтра, на рассвете.

– Нет, это тебе повезло! У меня не останется времени на твою секретаршу.

– Слушай, Шайя, – ухмыльнулся Данька, – выдай военную тайну!

– Какую именно?

– Главную.

– Не вопрос. Просто люби всех своих женщин искренне. Каждая из них уникальна, и каждое свидание даровано тебе богом. Когда это поймешь…

– То станешь философом! – засмеялся Либерзон и махнул рукой. – Ладно, иди уже…

Не откладывая дела в долгий ящик, я прогулялся до гостиницы, где остановились охранники, и заплатил (по выражению одного из них) «за место в походном ордере». Молодой мужчина, лет тридцати пяти, проверил мой ай-ди, внес меня в списки и пожелал хорошо выспаться и не опаздывать.

Вечер мы с Васкесом провели в харчевне, расположенной неподалеку от его магазина. Плотно поужинали, а потом болтали о разных пустяках. Даже распили бутылочку бренди, обсуждая сплетни Кадиза и Виго. В общем, вспомнили старые и добрые времена. Керро не спрашивал о цели моей поездки, а я не рассказывал. Он умный мужик и прекрасно понимал, что лучше не задавать лишних вопросов, когда дело касается моей работы.

Наутро я плотно позавтракал, простился с Керро, а заодно выслушал жалобы его жены. Сеньора Васкес по обыкновению проклинала тот день, когда сказала «да!» этому «извергу», загубившему ее «лучшие годы». Судя по хмурому виду Васкеса, он тоже был не рад этому факту. Стоя за спиной супруги, мой старый приятель молитвенно сложил руки и посмотрел в потолок. Наверное, проклинал свой длинный язык и неукротимый испанский темперамент.

Я сочувственно покивал, выразил надежду, что «все еще наладится», и отправился к месту сбора конвоя. Когда подъехал, там уже разогревали моторы своих авто несколько нетерпеливых путешественников. Одни осматривали машины, пинали покрышки и курили, а другие собирались в небольшие группы, чтобы скрасить ожидание за беседой. Не успевшие забежать в харчевню разложили еду на капотах и прихлебывали кофе из термосов. Обычная суета перед отправкой.

– Будьте любезны ваш ай-ди, сэр! – К моей машине подошел здоровенный охранник с пластиковым зажимом для бумаг.

Он бросил взгляд на идентификационную карту, привычной скороговоркой напомнил правила движения в колонне, мой порядковый номер и канал радиосвязи. После этого поставил галочку в списках и отправился к следующей машине.

Позади меня ехала семейная пара из Порто-Франко. Мы успели познакомиться и перекинуться парой слов. В Виго они приезжали на свадьбу к родственникам. Молодые – лет по двадцать пять или тридцать. Оба работают в администрации порта, и эта поездка – первая с тех пор, как прибыли в Новый мир. Они здесь уже пять лет, но дальше Порто-Франко никогда не выезжали. Таких семей много. Большинство людей так и живут – десятилетиями не покидают городов, в которые их занесла судьба переселенца. Поначалу это казалось странным. Люди, прибывающие в Новый мир, должны быть более активными, по крайней мере – не зависать в одном городе. Увы, но так бывает. Вы их осуждаете? Я – нет. Каждому свое.

Наконец колонна начала движение. Первыми шли два джипа охраны. Один из них вскоре уйдет далеко вперед, а колонна начнет дергаться и ломать дистанцию между машинами. Через час все придет в норму. Водители наконец поймают темп, с наслаждением закурят и даже слегка расслабятся, приготовившись к долгой дороге.

С другой стороны – меня достали конвои! Слава богу, что идем без новых переселенцев. С ними вообще хоть вешайся. Как дети, право слово. Хотя… с некоторыми старожилами не лучше. Вот и сейчас – не прошли и двухсот километров, а две машины уже застучали движками, и вся колонна встала. Старший конвоя исходит матом, охранники колесят по округе и отпугивают хищное зверье. Рядом с испорченными машинами топчутся водители и чешут в затылках. Уже полчаса стоим.

Я приоткрыл дверь, чтобы проветрить салон от табачного дыма, но выругался и тут же захлопнул. Какой-то ухарь вырвался из конца колонны и, поднимая клубы пыли, рванул вперед. Идиот! Можно подумать, что так быстрее уедем! Сейчас его тормознут охранники, отругают и отправят обратно. Ну и духота… Я вытер лицо шейным платком и потянулся за флягой, лежащей на соседнем сиденье. Вода была теплой и отдавала пластмассой.

Маргарет О’Рейли… Если верить рассказу Даниэля Либерзона, то дамочка после смерти мужа совсем расклеилась. Временами берет себя в руки, но нервишки пошаливают. Тем более после этого злосчастного письма, в которое вложили медальон ее пропавшей дочери. Хм… Что-то не складывается. Как утверждает один парень из Демидовска: «Не схлопывается картинка». Никак не схлопывается.

Судите сами – плакать можно дома, сидя на диване и обнимая комнатную собачку. Или на могиле, раскладывая цветы по надгробью; но рыдать спустя столько лет? Что-то здесь не так. Или дамочка переигрывает, или ей действительно страшно! Тогда пропавшая дочь – лишь часть большой, но, увы, непонятной мозаики. Притом еще и опасной.

Рация зашипела, а потом выдала руладу сочной брани. Кто-то нажал тангенту раньше, чем оформил мысли в нечто приличное. Так и есть! Сообщение для колонны: одна машина будет брошена здесь. Ее владелец – светловолосый парень с внешностью и манерами кинозвезды, уже таскает свои баулы в соседний микроавтобус. Не завидую ему. Если он решит вернуться за своим транспортом, то в лучшем случае найдет ободранный каркас.

Спустя два часа повернули в сторону побережья. Продрались сквозь заросли кустарника и выехали на большую площадку. Здесь часто останавливаются конвои, идущие в Нью-Портсмут. Эдакий пятачок размером сто на сто метров. По левую сторону виднеется высокая скала, на которой будут дежурить два охранника, чтобы не опасаться нападения из саванны. Им оттуда прекрасно видны все подходы к площадке.

Помню, один конвой так прижали, что парни отбивались от бандитов около пяти часов. Такие стычки уже становятся редкостью. Местные мизерабли не любят долгих огневых контактов. Их любимая тактика – налетели, обстреляли. Повезло – захватили и ограбили. Если конвой не растерялся и занял оборону, то бандиты, немного постреляв, предпочитают убраться подобру-поздорову. Умирать никому не хочется. Даже бандитам. Хуже приходится тем людям, кто путешествует в одиночку. Таких бродяг стараются дожать до конца, со всеми вытекающими последствиями в виде летального исхода.

Мне досталось место неподалеку от берега. Я с удовольствием выбрался из машины и подставил лицо соленому ветру. На площадке виднелись черные пятна кострищ. Машины развернули в сторону саванны, и уже через полчаса потянуло смолистым запахом от костров. Послышался смех, кто-то тихо ругался, проклиная местных кровососущих, с которыми не справлялись ни дым, ни ветер.

Понемногу сгущались сумерки. Я осмотрелся, а потом разжег походную горелку. Открыл банку консервированных бобов с говядиной и заварил чай. Через полчаса закончил ужин, помыл посуду и уселся, чтобы выкурить сигарету. В общем, обычный вечер для конвоя, идущего по бескрайним землям Нового мира. Таких десятки. Вечная суматоха. Суета сует. Я предпочитаю ездить один, но сейчас не тот случай, чтобы глупо рисковать, отправляясь в одиночный рейд. Надо отрабатывать аванс, полученный от мадам О’Рейли.

Дэни рассказывал, что Маргарет все эти пять лет атаковала руководство Ордена своими требованиями продолжить расследование. При жизни ее мужа все вежливо кивали и обещали «сделать все невозможное», но, конечно, ничего не делали. Сейчас, когда она стала вдовой, все просьбы просто игнорируют.

Меня другое волнует. Зная о некоторых делах Ордена, мне кажется, что эта история имеет второе дно. Внутренний голос подсказал о возможности найти и третье, если поискать хорошенько. Не спорю – может быть и такое. Как ни крути, но Орден – это серьезно. Если к этой пропаже приложили руки их мальчики, то можно выпустить из бутылки такого джинна, что не обрадуешься.

17 год по летоисчислению Нового мира

В дневном переходе от Нью-Портсмута

Путешествие идет своим чередом. Нескончаемая лента дороги уходит далеко за горизонт. Движок работает ровно, и лишь на затяжных подъемах недовольно рычит, будто жалуется. Жалуется на жару и едкую красную пыль, забивающую фильтры тугой пробкой.

Прибрежные заросли сменялись изумрудным ковром саванны с редкими проплешинами голых песков. Иногда мы выезжали к побережью, которое было густо завалено скальными обломками и валунами. Некоторые камни так плотно покрыты птичьим пометом, что казались бело-серыми. Вот и сами пернатые обитатели. Птицы, похожие на чаек, но с более длинными ногами и мощным клювом. Они важно расхаживают по берегу в поисках ракушек и маленьких крабов.

Пока что везло – ехали без стрельбы. Лишь один раз передовой дозор шуганул Большую гиену, которая устроилась на дороге. Думаю, вы видели таких, и не один раз. Помесь бультерьера с крокодилом. Размером с кабана. Страшный зверь, черт бы ее побрал!