Текст книги "Ведун. Слово воина: Слово воина. Паутина зла. Заклятие предков"

Заклятие мертвого змея

«На халяву» – такое прозвище носил среди учеников Ворона заговор, который позволял получить знание в готовом виде, не зубря какую-то науку, а просто вытребовав ее у хранителей. Или, как принято говорить в последнее время, – «получить напрямую из энергоинформационного поля Земли».

Правда, пользоваться заклинанием Олег не собирался. Во всяком случае, в первый после размолвки с Вороном день. Поначалу он твердо решил раз и навсегда «завязать» со всякого рода черной магией, ритуалами, схватками на мечах и прочей неуместной в современном мире белибердой. Вот только… Трудно стать нормальным человеком, пить водку, таращиться в телевизор и бесцельно носиться по городу на мотоцикле, когда привык каждый вечер на протяжении пяти лет укладывать на ночь рядом с постелью наговоренную саблю, по утрам приматывать к запястью освященный крест и по крайней мере два часа в день проводить в схватках – пусть и учебных – с такими же азартными ребятами, как и сам. Тоскливо и пусто на душе стало уже на вторые сутки. К тому же… Он изучал магию Ворона почти шесть лет. И вполне естественное любопытство с первой минуты начало грызть душу с другой стороны: получится или нет? Можно ли добыть через заговор вполне осязаемое знание, которое отсутствовало в мозгах раньше?

– Это не для старика, – сказал себе Середин утром в воскресенье. – Просто я хочу знать…

От принятого решения сразу стало легко и спокойно – он спустился к мотоциклу и рванул в зоопарк.

Таня Зорина была первым объектом его приворотных заговоров и присушек. Правда, ни одно из средств не подействовало – по неопытности Олег наделал слишком много ошибок. Но со старшей сестрой своего одноклассника Середин все-таки познакомился. Пусть и не так близко, как хотелось.

Всегда строго одетая, с безупречным каре каштановых волос, женщина работала в зоопарке ветеринаром, что давало ученику старого ведуна уникальную возможность в добывании шерсти волка, когтей орла, помета летучих мышей и прочих ингредиентов, зачастую совершенно неожиданных. Татьяна относилась к магическим опытам знакомого с детства паренька со снисходительностью образованной леди к ужимкам дикаря, что Олега ничуть не обижало: пусть хоть психом считает, лишь бы помогала.

В магазине напротив зоосада Середин купил большую коробку конфет, сходил к метро за букетом роз, после чего отправился к служебному входу. Внутрь его пропустили беспрепятственно: не первый раз появлялся, охрана в лицо знала. Олег поднялся на второй этаж, прошел по пахнущему формалином коридору и постучался в стеклянную дверь.

– Да-да, войдите… – Одетая в белый халат женщина подняла глаза на посетителя, посмотрела на выражение его лица, на зажатое в руках подношение, сделала правильные выводы и снова уткнулась в журнал, в который заносила какие-то записи. – Ну, и что нужно нашему чародею на этот раз?

– Танечка, если тебе будет нужно кого-нибудь приворожить или сглазить, – начал Середин, – то я по первому твоему слову и со стопроцентной гарантией…

– Надо, – немедленно согласилась Зорина. – Льва Федьку приворожить нужно. Он мне вчера чуть руку не оттяпал, когда укол делала.

– Ква… – растерянно дернул себя за ухо Олег. – Нет, приворожить я, конечно, могу… Э-э-э… Но только тогда при виде тебя он… Э-э-э… Станет вести себя… Э-э-э… Еще более буйно.

– Вот так всегда, – продолжая писать, кивнула Татьяна. – Все вы, мужики, одинаковы. Сперва наобещаете с три короба, а потом в кусты. – Она поставила точку, отложила ручку в сторону и откинулась на спинку стула. – Ну, ладно. Давай, канючь.

– Тань, мне бы перо филина и какую-нибудь змею, дохлую.

– Нет, Олежка, тут тебе не повезло. Перьев, конечно, можно намести хоть целый мешок, но вот из змей зоопарк изготавливает чучела, так что полоза отдать не могу.

– Какого полоза? – встрепенулся Середин.

– Сдох в пятницу… Я думала, ты как раз его хочешь выпросить.

– А мне шкура не нужна, – торопливо сообщил молодой ведун. – Только тушка. Можно даже не целиком.

– Надеюсь, ты его есть не собираешься? – с подозрением уточнила ветеринар.

– Да перестань, – даже обиделся Олег. – Я тебе, что, бомж бездомный? Просто очень, очень нужно… Ну, это в целях повышения общечеловеческого уровня знаний.

– Ладно, – рассмеялась Зорина. – Коли ради «общечеловеческого уровня знаний», тогда попробую. Убери конфеты в шкаф, цветы поставь в воду. Я в лабораторию схожу. Они образцы тканей брали. Если остальное не выбросили, то принесу.

Женщина поднялась, прошла к выходу, и Середин, проводив взглядом стройную фигурку в коротком накрахмаленном халатике, подумал о том, что не мешало бы сделать приворот на Танечку еще раз. Только теперь без ошибок. И лучше – через еду, так надежнее. Пригласить в кафе, взять пирожное, нашептать его, пока несешь к столику, она съест…

– Ты куда смотришь? – остановилась в дверях ветеринар. – Шкаф находится с левой стороны. У меня в ногах его нет.

Вернулась она спустя минут десять, молча подала плотный белый полиэтиленовый пакет:

– Тебе повезло. В выходные мусор выкидывать некому.

– А перо?

– Ах, да. Ну, пойдем. – Зорина выпустила его из кабинета, закрыла дверь на ключ, провела до птичьих вольеров. – Ну, какой тебе нужен?

– Вот этого, – указал Середин на замершего на макушке высокой раздвоенной палки американского виргинского филина, коричневого, с белой грудкой и высокими «ушами» из черных перьев.

Женщина открыла клетку, подобрала с пола несколько валявшихся там перьев, подняла перед собой и дунула в сторону гостя.

– Ать… – Олег поймал в воздухе пару штук и торопливо сунул в нагрудный карман. – Слушай, Тань, а как ты смотришь, если я приглашу тебя на чашечку кофе?

– Боже упаси! – закрыла клетку Зорина. – Я все время буду думать, не змеиным ли мясом ты меня угощаешь.

– Да просто в кафе посидим!

– Иди-иди! Еще подсыплешь мне порошок из крокодильих когтей. Зачем они тебе могли понадобиться?

– Все равно не поверишь… Коготь крокодила, как известно, необходим для наговора нового замка против взлома.

– Вот потому и иди, – кивнула Таня. Но когда Середин, кивнув на прощание, отошел на несколько шагов, неожиданно окликнула: – Олежка! А за розы спасибо. Кроме тебя, подлизы, никто ведь и не догадается подарить…

* * *

При наличии необходимых ингредиентов выполнение любого обряда – занятие элементарное, как кованый гвоздь. Тушку полоза, похожую на длинную палку ветчинной колбасы, Середин порубил на куски, завернул в фольгу и сунул в духовку. Потом взял пчелиный воск, купленный на рынке, десяток красных декоративных свечей из хозмага, все вместе кинул в металлическую миску и поставил на малый огонь. Пока составляющие растапливались, в несколько раз обернул фольгу вокруг ручки от швабры, пропустил через полученную трубку обычную суровую нить, смял фольгу с одной стороны, зажав нитку в ней.

По квартире пополз соблазнительный запах жаркого. Олег достал мясо, сделал в свертке небольшое отверстие и аккуратно слил в миску вытопившийся жир. Тщательно перемешал получившуюся розовую вязкую жидкость, поймал хвостик нити одной рукой, а другой – через тряпку, естественно, – взял миску и вылил состав в алюминиевый цилиндр. Подождал несколько минут, пока смесь начала загустевать, отпустил нитку. Все, свеча со змеиным жиром была готова.

Знали бы люди, как просто изготавливаются атрибуты для самых сложных заклятий черной магии! На три свечи ушло всего полчаса, после чего Олег отнес запеченное мясо вниз и выложил горкой у подвального окна, представляя, какое пиршество начнется сегодня вечером у местных представителей кошачьих.

Теперь оставалось самое трудное – ждать. Ждать полуночи. И маяться от мысли: получится, не получится? Середин уже забыл, что в обиде на старика, и представлял, как изумятся Ворон и ребята, когда он явится в клуб с готовыми ответами на все вопросы и неведомыми доселе знаниями.

Едва часы показали одиннадцать, Олег начал одеваться. Форменные милицейские ботинки, теплые шерстяные штаны, поверх них – плотные джинсы. Чистая футболка под шерстяным свитером, а сверху – верная «косуха», закрывающая грудь двойным слоем толстой кожи. Кистень Середин засунул в карман куртки, на ремень повесил саблю, в поясную сумку положил пакет с молотым перцем, перемешанным с табаком из дешевых сигарет, два мелка – обычный и «черный», пропитанный крысиной желчью.

Со стороны могло показаться, что он сбирается к битве, а не к обычному заговору, но молодой ведун знал: во время обряда может случиться все что угодно. Ворон говаривал, что иногда вместо вызываемых духов появляются шайтаны, с которыми приходится рубиться насмерть, что мертвецы зачастую отвечают на вопросы могильным холодом, покрывающим инеем кожу и вымораживающим целые дома. И что рассчитывать нужно на лучшее, но готовиться ко всему.

За десять минут до полуночи Середин вышел на лестничную площадку. Ночные заговоры всегда следует исполнять в местах, куда падает свет луны, – а из его комнаты, выходящей окнами на соседнюю девятиэтажку, даже неба не разглядеть. Опустившись на корточки на площадке между этажами, «черным» мелом Олег нарисовал колдовской треугольник, по углам которого установил свечи. Поверх, уже обычным мелком, нарисовал треугольник «чистый», перевернутый одним из углов к себе. Получилась так называемая «звезда Давида», в которой на самом деле представлял ценность только внутренний шестиугольник – место скрещения миров обычного и магического.

Завершив приготовления, Олег закрыл глаза, сосредоточился. Он сделал несколько глубоких вдохов и полных выдохов, представляя себе, как внешний мир проникает в его тело, заполняя все до кончиков пальцев, волос, ногтей, до последней жилочки и клеточки. Выдохнул «мир», вдохнул, снова выдохнул. Голова слегка закружилась: мировосприятие расширилось за пределы видимых пространств.

Стараясь поддерживать в себе это ощущение, Середин достал из кармана зажигалку, щелкнул ею, зажег свечи, затем опустил ладонь в центр звезды, сделал мысленный «выдох» через руку, заливая внутреннее пространство магической фигуры пропущенной через себя «чистой» составляющей, и начал четко и раздельно произносить обычную формулу:

– Стану не помолясь, выйду не благословясь, из избы не дверьми, из двора не воротами – мышьей норой, собачьей тропой, окладным бревном; выйду во чисто поле, поймаю птицу черную, птицу белую, птицу алую… – Одной рукой он достал перо филина, положил его в центр фигуры, между большим и указательным пальцем, щелкнул зажигалкой, превращая перо в трескучий огонь: – Летите птицы за земли южные, земли восточные и западные, за реки быстрые, моря глубокие, волны высокие, за море-окиян, на остров Буян. На острове том лежит бел-горюч Алатырь-камень, на камне изба, в избе сундук, на сундуке старик. Птица черная, закрой старику очи, уложи его во крепок сон на сорок дней и сорок ночей. Ты, птица белая, открой сундук, впусти в него свет ясный. Ты, птица алая, достань из сундука книгу Велесову, спроси книгу… Спроси, зачем нам знание колдовское да умение ратное? – выдохнул Олег и неожиданно ощутил, как в лицо пахнуло болотной затхлостью и слабым грибным ароматом, который столь часто витает холодным и дождливым летом в подтопленных березняках. И почти сразу руку обожгло раскалившимся крестом.

– Электрическая сила… – По спине, между лопаток, пополз холодок. – Только этого мне и не хватало.

Середин осторожно, одними глазами, покосился по сторонам и медленно потянул саблю из ножен. Пока ничего не происходило. В мертвенно-желтом свете луны мелко дрожали березовые листья, подмигивая серебристыми изнанками; радостно орали лягушки; между бело-черными стволами неторопливо расползался туман.

«Туман. Полнолуние. Болото, – мысленно отметил Олег. – Тройное «ква» в одном флаконе. При таком раскладе без неприятностей не обойтись».

Утешало только одно: в руках находился уже обнаженный гибкий клинок хорошо отточенной и правильно закаленной сабли, выкованной из коренного листа волговской рессоры. Середин скосил глаза на поднятое к лицу оружие и прочитал на лезвии, возле самой рукояти, два перекрещивающихся слова, вытравленных на полированной стали: «Аз есмь». Вот тебе, батенька, и вещий сон.

В тот же миг слева мелькнула тень – Олег шарахнулся вправо, одновременно поворачиваясь, и увидел летящую прямо в лицо распахнутую змеиную пасть с длинными тонкими зубами, глазами-бусинками над ними и раскрытым капюшоном немного позади. От предчувствия близкой смерти екнуло сердце, но натренированные годами занятий руки рефлекторным движением резанули саблей воздух, и тварь, словно сама собой, развалилась на две части, промелькнула мимо груди и забилась на земле в предсмертных судорогах. Теперь стало видно, что к змеиной голове крепилось мохнатое тельце белки с широкими кожистыми крыльями и когтистыми лапами ястреба.

– От бля… – прошептал Середин, стараясь смотреть сразу во все стороны. – Да это же криксы!

Листва в березняке снова зашелестела – но на этот раз не от ветра. Деревья тряслись так, словно через них пробивалось нечто тяжелое, размером с хорошего толстозадого гиппопотама. Еще одна тварь спикировала сверху, но эту ночницу Олег смахнул мимолетно, даже не задумавшись. Крест на руке слегка остыл, что отнюдь не означало, будто мир вокруг стал безопаснее. Просто самые крупные и злобные криксы еще не успели домчаться до своей жертвы. Посему следовало срочно сматываться.

– Весь вопрос – куда? – вслух заметил молодой ведун, пытаясь хоть как-то сориентироваться. Однако вокруг стоял лес, и даже полная луна на чистом, ясном небе ничуть не помогала разглядеть дорогу.

Ответ пришел сам собой: слева затрещал березняк, справа что-то зачавкало по болоту, впереди хлопали крыльями подлетающие твари. Середин развернулся и кинулся бежать. Пару раз что-то промелькнуло над самой головой – но за мгновение до этого крест обжигал руку, и Олег успевал пригнуться. В третий раз рука ощутила жар, когда позади чавкнул торфяник. Ведун развернулся, одновременно взмахивая саблей, – и когда увидел перед собой женщину, остановить удара уже не успел. Голова с длинными каштановыми волосами подскочила на несколько сантиметров вверх, потом звучно шмякнулась в лужу. Тело сделало еще пару шагов и плашмя рухнуло вперед. Сердце екнуло, но мгновение спустя Олег увидел руки погибшей – с длинными, сантиметров по двадцать, пальцами, каждый из которых заканчивался толстым кривым когтем.

С этой секунды в душу ведуна снизошло спокойствие. Он без колебаний рубил все, что шевелится – змей, птиц, детей, монахов, коров, ветки деревьев, качающиеся кочки, крупных ночных мотыльков, – шаг за шагом отступая в избранном направлении. Наконец под подошвами ботинок захрустел песок, запахло соснами – и криксы неожиданно отстали. Наверное, у них тоже имелось какое-то чувство самосохранения.

– Кажется, теперь я понимаю, зачем учился владеть саблей, – тяжело перевел дыхание Середин и отер клинок о куст черники. – Блин, и это называется «ум на халяву»? Не-ет, такие дисциплины лучше изучать за партой по учебнику…

Он опустил руку в поясную сумку, зачерпнул горсть перца с табаком и щедрой рукой сыпанул вокруг себя: через такой барьер ни лесные хищники, ни мелкая нечисть пробиваться не рискнет. Разве только враждебно настроенный сильный маг или посланные им слуги. Но такой опасности Олег не предполагал. Не имелось у него врагов среди сильных колдунов. Да и крест на руке всегда успеет предупредить загодя. Поэтому молодой ведун сел, привалился спиной к ближайшему стволу и закрыл глаза…

* * *

Проснулся Середин, когда солнце ударило ему в глаза. Краешком сознания он помнил, что сегодня понедельник, что нужно идти на работу, но тем не менее попытался урвать еще пару секунд сна, повернулся набок и… упал на колкую хвойную подстилку.

– Это еще что за ква? – Он сел, огляделся, разгоняя остатки дремоты и пытаясь вспомнить, как сюда попал.

Прямо над головой безоблачное небо скребли макушки вековых сосен, у подножия стволов чернели крупными ягодами кусты черники и голубики, перемежающиеся с редкими брусничными ветками. Прозрачный, пахнущий смолистой свежестью бор забирался на холм, у самого подножия которого сидел Олег. В другую сторону тянулось поросшее чахлым березняком темное болото, поблескивающее частыми оконцами чистой воды. Оно манило к себе алыми россыпями клюквы, но есть в такую рань Середину не хотелось.

– Так, – сделал он глубокомысленный вывод. – Значит, это был не сон. И на работу я сегодня явно опоздал. Нужно выбираться к ближайшему населенному пункту и брать больничный. А то уволят.

Куда и каким образом закинуло его заклятие Велесовой книги, Олег старался не думать: выйдет к людям – узнает. Но нужно признать, обряд оказался весьма эффективным. Теперь он точно знал, что есть еще на Земле места, где обитают самые настоящие ночницы и куда без сабли и хотя бы начального понимания колдовства лучше не соваться.

Над болотом пронесся звонкий клич кукушки, и Олег сразу загадал:

– А ну, скажи, сколько мне до дороги пробираться?

– Ку-ку-у-у… – растянула последнюю ноту пичуга и замолкла.

– Это что было, метры или дни? – попытался уточнить Середин, но ответа, естественно, не дождался.

А вопрос был отнюдь не праздный. Хорошо, если заклинание пихнуло его в ближайшую болотину промеж обширных дачных участков. А вдруг куда-нибудь в Сибирь засандалило?

– Спасибо, Ворон, научил ты нас к любому заклинанию, как к войне, готовиться, – вслух поблагодарил старика Олег. – Но мог бы посоветовать еще и бутерброды перед наговорами заготавливать.

Он похлопал себя по карманам, заглянул в поясную сумку. В наличии имелись кистень, два мелка, зажигалка, полкулька перца с табаком, носовой платок и старый календарик с рекламой магазина «Максидом». Негусто. Ну, да ничего, не пропадет. А в следующий раз будет умнее…

Середин поправил ремень так, чтобы сабля свисала сбоку и не била его по ногам, и стал решительно подниматься на холм.

По ту сторону взгорка открылась ложбина с журчащим по песчаному дну узеньким ручейком. Середин повернул вверх по течению и примерно через полкилометра вышел к роднику. На всякий случай Олег поводил над ним левой рукой, но ничего не почувствовал, а потому опустился на колени и долго пил ледяную воду, утоляя одновременно и жажду, и голод.

«Надо будет еще и флягу с собой перед заклинаниями брать», – мысленно отметил молодой ведун, перешагнул ручей и двинулся вверх по другому склону. Потом опять вниз, вверх, вниз… Вокруг расстилались нетронутые черничные заросли, то и дело попадались крупные, красивые грибы: белые, сыроежки, красные, моховики. Олег от них старательно отворачивался – хотелось взять, но некуда.

Наконец, примерно после полудня он наткнулся на полосу примятой травы: крохотные лапки «заячьей капусты» были растоптаны с интервалом в полметра, каждый след имел длину сантиметров тридцать. Или, проще говоря, здесь прошел не зверь, хищный или копытный, а человек. В крайнем случае – снежный. Олег повернул вдоль следа и уже через полчаса выбрел на вполне различимую тропинку, по сторонам от которой то и дело попадались низкие пеньки со следами топора.

Стежка-дорожка становилась все более натоптанной с каждым метром, ягодники вокруг стояли чистые, грибы больше не попадались. Явный признак человеческой жизнедеятельности! Значит, где-то поблизости имелось садоводство или деревенька.

Вскоре явственно пахнуло дымком, донеслось жалобное мычание. Середин перевалил очередной холмик и увидел впереди, между деревьями, широкий луг, а за ним – деревню. Он остановился, облизнул мгновенно пересохшие губы и озадаченно сказал себе под нос:

– Вот это ква…

Меньше всего поселение напоминало садоводческое товарищество или какой-нибудь совхоз. В первую очередь, еще ни разу в жизни Олег не видел, чтобы дома крылись дранкой – а здесь пощипанные на тонкие досочки деревянные чурбаки защищали от непогоды все строения: и отдельно стоящие овины, и сараи, образующие вместе с домами большие дворы, и навесы для сена, и выпирающие из земли погреба. Все дома из бревен, хозяйственные постройки – жердяные. Про доски, краску, вагонку или фанеру тут, судя по всему, не слыхали. Кроме того, ни одно строение не имело ни трубы, ни телевизионной антенны. Проводов в деревне тоже что-то не наблюдалось.

Разумеется, на необъятных просторах нашей Родины деревень, к которым электричество не провели до сих пор, имелось в достатке. Это да. И телевизор во многих местах можно смотреть только через спутниковую тарелку. Но вот машины и трактора – пусть даже старые, разобранные, полусгнившие, используемые под курятник или свинарник, – всякая авто– и мототехника имелась уж везде. Однако в деревне и вокруг нее не виднелось не то что «К700» или мотоцикла, но и даже старого драного колеса или колотого блока цилиндров. Зато во дворах стояли телеги, лениво помахивали хвостами лошади и, больше того, – по ту сторону селения одинокий пахарь превращал с помощью низкорослого тяжеловоза и белой однозубой сохи зеленый луг в черную маслянистую пашню.

– Старообрядцы, что ли? – осторожно предположил Олег, выходя из-под крон на край опушки.

Меньше всего ему понравились столбы, что стояли у дороги, уходящей куда-то в поля, и за лужком перед селением. На столбах красовались злобные хари – брови белые, зрачки черные, губы бурые… будто кровью измазанные. Насколько Середин себя помнил, таких тотемов на дачных участках обычно не вкапывали.

Сельчане выглядели тоже, мягко выражаясь, странновато. Мужики – бородатые, опоясанные широкими кушаками, одетые в свободные рубахи, шаровары и странные короткие сапоги с голенищами, похожими на раскрывшийся тюльпан. Женщины – поголовно в платках. Большинство – в темных длинных юбках и каких-то кофтах, но те, что помоложе – в светлых сарафанах, украшенных яркой, издалека заметной вышивкой и приталенных высоко на ребрах, сразу под грудью. Самое странное – никто из сельчан ростом, похоже, не дотягивал Середину выше подбородка, хотя великаном ведун отнюдь не являлся – всего метр семьдесят шесть по утрам, да и телосложение среднее.

Олег медленно шел вперед, продолжая приглядываться к деревне. Полтора десятка коз с длинными рогами и полсотни овец топтались под присмотром пастушка лет шести. Еще два десятка коров паслись отдельно, рядом с ними спал седовласый старик. Откуда-то злобно лаяли собаки, их пытались перехрюкать так же невидимые свиньи. Курицы стайками бродили вокруг самых домов, а в одном месте среди них белели крупные гусиные туши. Вилы, которыми в широком дворе бабы ворошили сено, – оказались деревянными. Голозадые ребятишки годика по три – длинная рубаха и никаких штанов – играли с долговязым, если можно так выразиться, тонконогим жеребенком. Один забрался скакуну на спину и ничего – не падал.

Появление гостя вызвало в селении нездоровое оживление: женщины, побросав вилы, прильнули к заборам, выглядывая в щели между жердей. Те, что находились вне дворов, побросали дела и устремились к домам. Мужчины тоже поспешно оставили свои занятия. Но в отличие от своих баб они хватали косы, оглобли, топоры и быстрым шагом выступали навстречу.

Решительный вид туземцев в немалой степени озадачил Середина, и он остановился. Тем более что ведун неплохо представлял, насколько опасным оружием может оказаться оглобля в умелых руках. Мужики тоже встали – аккурат рядом с одним из тотемных столбов, видимо означавших границу селения. Может статься, за ними и земля была заговорена. От болезней, огня и дурного глаза.

В воздухе повисла напряженная тишина.

– Мир вашему дому и здоровья всем вам! – громко произнес Олег, левой рукой аккуратно задвигая саблю за спину, от глаз местных жителей.

– Чур меня, чур, – явственно забормотали мужики, многие из которых скрестили пальцы и стали тыкать ими в сторону пришельца. – Сгинь, жировик ночной, сгинь.

– Да вы, никак, за нечисть болотную меня принимаете? – удивился Середин. – Бросьте, мужики! Я обычный человек, такой же, как вы. Просто иду мимо. Дали бы воды напиться да путь дальше указали. Мне больше ничего и не надобно.

– Откуда же ты взялся, человек? – прошамкал один из мужиков. – На Моровую вязь, окромя как через нас, пути нет. А ты аккурат оттуда и топаешь…

Аргумент был железный. Можно даже сказать, пуленепробиваемый. Олег взглянул на тотемы, огораживающие деревню, на деревянные вилы, косы и оглобли – и решил на всякий случай не рассказывать про то, как на самом деле попал на Моровую вязь.

– Вы думаете, я один из ночников? – громко уточнил Середин. – А если я докажу, что это не так? Воды хоть напиться дадите?

Местные промолчали. Ведун пожал плечами и повернул обратно в чащу.

Однако в обратный путь к ближнему болоту Середин отправился не только и не столько за доказательствами своего человеческого происхождения, сколько из желания спокойно обдумать увиденное и хоть примерно разобраться в произошедшем.

Итак, он явно находился не дома, это и ежику понятно. Хотя судя по привычному сосняку, березкам, судя по одежде и речи местных жителей – все-таки за пределы России его не выкинуло. Костюмчики, правда, у туземцев были странноватые, словно из этнографического альбома. Но на старообрядцев точно не походили – те свои поселения идолами окружать ни в жизнь не станут. Значит…

Что все это может означать, Олег понять никак не мог. Крытые дранкой крыши, телеги, лошади, соха… Не в прошлое же он провалился, в конце концов?! Опять же, язык мужиков он понимал без проблем, а ведь речь – структура переменчивая, лет двести пройдет – и собственных потомков не уразумеешь.

– Стоп, стоп, стоп… – сам себя осадил Середин. – Я проводил заклинание Велесовой книги, заклинание знаний. Так что понимание речи предков могло стать составляющей обряда. И если так… То я все еще нахожусь под действием колдовства! Я задал вопрос – Велесова книга повела меня к ответу. Путь лежит через чужие земли – она дала мне понимание речи тех, с кем придется встречаться.

Олег тихонько зашипел от злости и бессилия. Из его предположения следовал очень важный побочный вывод: он не сможет выйти из-под власти заклятия, не сможет вернуться назад домой, пока не закончит обряда до конца. То есть пока не получит ответа на заданный вопрос.

Впереди он различил журчание ручейка. Середин спустился к роднику, ополоснул в нем лицо и громко сообщил, обращаясь к небесам:

– Я все понял! Я знаю, зачем нужно знать колдовство и уметь владеть саблей! Ответ получен!!!

Ничего не произошло. По всей видимости, у заклятия было свое мнение на этот счет. Требовалось соблюдение некоей формальности. Например, ответ должен произнести кто-то из мудрецов этого времени, либо Середин обязан не просто один раз сцепиться с криксами, а хорошенько стоптать ноги и отмахать руку. «Семь пар сапог истоптать, семь хлебов железных изгрызть».

А может, имелось и что-то еще. Некий метод закрытия обряда, который он пока еще просто не знал. Не нащупал «выключателя».

– Если это «ум на халяву», – сплюнул Олег, – то я – римский папа.

Вот забавно будет оказаться снова на вонючей лестничной площадке в тот же час и ту же минуту, когда начал обряд, предварительно побегав здесь три или четыре года! Или лет сорок. Интересно, в последнем случае он возвратится постаревшим или останется двадцатилетним?

Впрочем, кто знает? Может быть, с заклятием удастся разобраться и за пару дней.

Середин обнажил саблю, срубил росшую на берегу ручья тонкую осину, за пару движений очистил ее от ветвей, заострил комель и, покосившись на небо, двинулся к болоту. До заката еще было далеко…