Текст книги "Последнее заклятье"

– Сейчас уже нет, – ответил я, наливая себе и Ларе еще вина.

– Почему?!

– Не знаю, – я пожал плечами. – Бывало так, что я начинал чувствовать покалывания невидимых иголочек на своей коже. И тогда время замедляло свой бег. Мы называли это «песней смерти». Это было очень удобно в бою – враги вели себя, словно сонные мухи. Но лет триста уже ничего подобного не про-исходит. Может быть, я просто постарел?..

– А Йорка тоже так могла?

– Это могли все Бессмертные. И Йорка тоже.

– Слушай, Оке, – Лара опустила глаза. – Там, возле реки, ты назвал меня Л аркой. Можешь называть меня так? Ларкой, а не Ларой. Мне это имя нравится больше. Больше даже, чем Лариара…

– Ларка? – Я пожал плечами. – Почему бы и нет?! А как же твое настоящее имя? Оно тоже очень красивое – Лариара. Настоящее закриарское имя, – поддел я ее.

– Да, – согласилась девушка. – Но Ларка мне нравится больше…

За окном опять раздались звуки свирели. И к ним присоединился веселый женский смех.

– Слушай, а что это за музыка? – спросил я. – Кто это там играет? Ты говорила, что это какие-то здешние обитатели. Кто они такие?

– Они очень забавные, – оживилась Ларка. – Правда, они не всегда ведут себя подобающим об-разом… Но если им не попадаться на глаза, то все будет в порядке… Если хочешь, мы можем сходить посмотреть на них. Вряд ли у меня еще будет такая возможность… Только так, чтобы Гилэйн об этом не узнал. Хорошо?

– Что, прямо сейчас?!

– Ну конечно! – воскликнула Ларка. – Они же днем прячутся!

А почему бы и нет, подумал я и посмотрел на Ларку. Ей очень хотелось пойти.

– Ладно, – согласился я…

Едва мы вышли из замка и оказались во дворе, как Ларка схватила меня за руку и указала куда-то в темнеющую чащу леса.

– Смотри, – прошептала она. Я пригляделся и увидел возле остатков крепостной стены двух пасущихся лошадей.

– Единороги, – пояснила Ларка.

– Давай подойдем поближе, – предложил я.

– Нет! Не надо! – испугалась Ларка. – А вдруг… Что-нибудь!…

– Ничего, мы тихонечко! – успокоил я ее.

При нашем приближении единороги дружно подняли головы. Наши глаза встретились, и, честное слово, мне показалось, что взгляд их более человечен, чем даже у некоторых людей.

– Правда, красивые? – спросила Ларка.

Я кивнул в ответ. Лошади сами по себе красивые. А единороги взяли от этих благородных животных все самое лучшее. И даже витой рог на лбу не портил впечатления. Наоборот, он придавал единорогам еще больше благородства, возвышаясь над их головами, словно царская корона. Я протянул руку, чтобы погладить единорога, но тот резко отпрянул от меня, и в глазах его промелькнула злоба.

– Не надо, – запоздало предостерегла Ларка. – Они этого не любят. Да и тебе не понравится, если кто-то вдруг захочет потрогать твое лицо…

– Ну, не знаю, – неуверенно пробормотал я. – Если бы это была ты, я, наверное, не очень бы воз-ражал…

– Возможно, – покраснела Ларка. – Ну а если бы это был Гилэйн?

– М-да… Действительно… – усмехнулся я и, склонившись в шутливом поклоне перед единорогом, напыщенно произнес:

– Приношу вам, уважаемый, свои извинения!…

К моему удивлению, единорог опустился на колени и склонил до земли свою рогатую голову. А когда поднялся, то глаза его светились благодарностью.

– Никогда такого не видела! – изумленно вытаращилась Ларка.

Мне стало неловко. Все-таки я просто паясничал, а единорог воспринял это всерьез…

– Ну что? Пошли? – Больше мне сказать было нечего.

Ларка кивнула, еще раз бросила удивленный взгляд на единорога, на меня и направилась в лес. Я последовал за ней, стараясь не шуметь и не спотыкаться о выступающие из-под земли корни дере-вьев. Нехорошо получилось, подумал я. Надо было всерьез извиниться перед ними. Я вздохнул и принялся внимательнее смотреть по сторонам.

Когда-то Криарский лес был самым обычным ле-сом. И деревья здесь росли тоже самые обычные. И цветы… К сожалению, эта пора давно уже канула в Лету.

Когда в Межгорье объявились колдуны, то они почему-то решили избрать местом своего обитания именно этот лес. И все свои колдовские эксперименты они проводили в этом лесу. И если восточнее Криара лес все еще продолжал оставаться обычным лесом, то здесь все было иначе. Об этих местах, между реками Сиузиар и Криар, рассказывали страшные истории.

Относительно безопасной была теперь только южная окраина леса, расположенная ближе к Сиузским горам. Там проходила единственная дорога, соединяющая Межгорье и Закриарье. Но и эту дорогу приходилось охранять от проникающей с севера нечисти силами крупного гарнизона, находившегося в крепости Сиуз.

Здесь же обстановка была, прямо скажем, жутковатая. Ибо стараниями магов даже деревья перестали походить на деревья. Мне просто не по себе становилось, когда я встречался взглядом с кривым и облезлым пнем, моргающим на меня из темноты красноватыми глазами. Или когда цветы, оказывающиеся у меня на пути, с испуганным писком бросались в разные стороны.

Ларка же совершенно не обращала внимания на весь этот бред. Она спокойно перешагивала через шевелящиеся корни; обходила тихо стонущие и дрожащие стволы деревьев, похожие на людей, застывших в диких и неестественных позах; без страха отводила в сторону свисающие сверху лианы, норовящие прикоснуться к ее ногам или рукам. Глядя на мужественную Ларку, я решил не показывать своего страха перед «живой природой». И мне это почти удалось – я единственный раз вздрогнул и шепотом выругался, когда прямо над моим ухом глумливо захихикала здоровенная ветка, усыпанная маленькими белыми цветочками. Ну, тут уж любой бы на моем месте вздрогнул…

Звуки музыки и веселый женский смех становились все слышнее. Темнота вокруг нас редела. Впереди возникло бледное сияние, заливавшее лес мягким светом. Я уже отчетливо видел идущую передо мной Ларку. Она осторожно пробиралась между деревьями туда, откуда струился этот свет.

Возле огромного куста Ларка остановилась, обернулась ко мне и прижала палец к губам. Потом поманила меня рукой, и я осторожно, на цыпочках, приблизился к ней и встал рядом. Ларка молча ткнула пальцем в сторону лесной поляны, открывавшейся за деревьями.

Вся поляна была залита густым молочно-белым туманом, клубившимся волнами возле самой земли. Посреди этого туманного озера находился огромный светящийся шар, от которого и исходило это таинственное сияние. Казалось, что шар живой – его поверхность шевелилась. Приглядевшись, я понял, что шар этот состоит из тысяч крошечных светлячков.

Неподалеку от светящегося шара спиной к нам сидел на пеньке человек в меховой куртке. На голове его была какая-то невообразимая шляпа, сплетенная, как мне показалось, из травы и полевых цветов. Этотто человек и играл на свирели, звуки которой разносились далеко в лесу. Вокруг него расположилось около десятка молодых и очень симпатичных девчонок, одежда которых была чисто символической – кроме коротеньких юбочек, сплетенных из травы, на них ничего не было. Некоторые из девушек в обнимку стояли рядом с музыкантом, утопая по щиколотки в белом тумане; другие сидели прямо на земле или полулежали, опершись на локоть. Время от времени девушки заливались звонким смехом. Наверное, их веселили ужимки музыканта, которых я видеть не мог: они сидели ко мне спиной.

В первый момент я просто оторопел от такого обилия восхитительных обнаженных тел. Молочный туман мягко струился меж ними, плавно обтекая соблазнительные формы. Звуки свирели завораживали, а белое сияние светлячков делало всю эту сцену фантастической и нереальной. Мне сразу же вспомнились детские сказки о феях.

Неожиданно музыка изменилась. Она стала тише и мягче, переливы свирели звучали теперь как тоскливо-сладкие стоны. Девушки приумолкли. Потом они осторожно начали подниматься и медленно удаляться в сторону леса. Я проследил за одной из них взглядом и… Честное слово, мне показалось, что она просто-напросто вошла в ствол дерева! Не знаю, может быть, во всем виновато обманчивое освещение, но, по-моему, так оно и было на самом деле.

Поляна опустела, остались лишь музыкант и одна из девушек. Девушка подняла руки и плавно повела обнаженными бедрами в такт музыке. Ее стройное тело стало вдруг излучать слабый зеленоватый свет, и девушка начала танцевать. Танец этот был непонятен и необычен, но очень красив. Я затаил дыхание и почувствовал, какв воздухе разливается неслышная, но хорошо ощутимая вибрация. Словно сама земля начала дрожать в такт завораживающей музыке. То ли от звуков свирели, то ли от этого соблазнительного и манящего танца голова у меня начала кружиться. Дыхание замерло, и мне показалось, что еще немного, и я потеряю сознание.

Я осторожно переступил с ноги на ногу, и тут раздался предательский хруст сухой ветки. Оглушительно громкий, несмотря на звучащую музыку. Сказочное настроение мигом исчезло. Девушка с испуганным визгом пропала среди деревьев; светящийся шар заволновался, по его поверхности пробежала крупная рябь; музыкант громко вскрикнул, обернулся и одним невероятным прыжком оказался перед нами с Ларкой.

Разглядев этого музыканта, я опешил. То, что я принял за меховую куртку, оказалось густым слоем курчавой шерсти, покрывавшим все его тело. Шапка на нем, с самого начала показавшаяся мне очень странной, представляла собой венок, надетый на длинные изогнутые рога. Я не шучу – на голове у этого музыканта действительно росли самые настоящие рога! Как у черта! Да и сама рожа его была под стать – приплюснутый нос, нависшие надбровные дуги, квадратная челюсть, козлиная борода и здоровенные острые зубы. Я машинально глянул на его ноги, но копыта, если они и были, скрывал густой туман, стелившийся по земле.

Что-то похожее я когда-то и где-то уже видел. Точно! Этот самый музыкант был абсолютной копией тех существ, которыми битком набиты мифы и сказки Древней Греции! Не помню, добрыми были эти существа или злыми, но под пронзительным взглядом его желтых глаз рука моя сама собой потянулась к мечу.

– Люди?! Здесь?! Сейчас?! О, бессмертные боги!!! – Музыкант в бешенстве сорвал с себя венок и швырнул его на землю. Глаза его полыхнули желтым огнем. Ларка испуганно придвинулась ближе ко мне, а я крепче сжал рукоять своего меча.

– Нарушить ночной танец дриады!!! – восклицал козлорогий музыкант, хватаясь за голову. – Прийти на поляну, возмутить спокойствие и – кто?! Люди!… О, бессмертные боги!!! Что же происходит в этом мире?! Знаешь ли ты, несчастный, что совершил сейчас? – Он грозно указал на меня свирелью. – Ты лишил несчастную дриаду сладостных утех, а меня самого – ночных развлечений! Разве что смерть способна будет искупить твою вину, человек! Разве что… – Он замолчал и уставился на Ларку. Взгляд его из злобного превратился в похотливый. Он внимательно ощупывал глазами фигуру Ларки, ее грудь, ноги… Потом он глубоко, словно принюхиваясь, втянул в себя воздух и с громким стоном выдохнул. Я ожидал ощутить зловонное дыхание (Чего же еще было ждать-то?! При такой-то роже…), но меня обдало смешанным запахом полевых цветов и превосходного вина.

– Однако, – продолжил он неожиданно мягким и вкрадчивым голосом, – возможно, все не так уж и плохо. Я вижу, что, лишив меня удовольствия повеселиться с дриадой, ты предоставляешь мне взамен возможность провести восхитительную и забавную ночь с этой смертной… Не так ли, человек? А иначе зачем тогда она здесь?! Согласись, это единственное разумное объяснение твоему возмутительному поступку! И единственное ему оправдание…

Ларка испугано вздрогнула.

– Не бойся, – успокоил я ее. – Фавн просто шу-тит…

– Фавн?! – расхохотался козлорогий. – О нет! Всего лишь сатир! Простой сатир! Но мне приятно слышать, что ты знаешь это имя! Хотя так его называли только медноголовые иноземные солдаты. Мы же обращались к нему иначе. Пан! Великий Бог Природы! Покровитель стад и пастухов! И конечно же пастушек, – сатир хихикнул совсем по-козлиному.

– Но в некоторых вопросах, – продолжал сатир, сально ухмыляясь, – именно мы, сатиры, гораздо более сведущи. Ведь мы – демоны плодородия! И нет в мире никого, способного подарить женскому телу большее наслаждение! Твоя спутница сможет в этом убедиться. Не так ли?

– Не думаю, что она будет от тебя в восторге, – холодно заметил я, обнимая за плечи дрожащую Л арку.

– Неужели?! – притворно удивился сатир, шагнув к Ларке. Девушка отпрянула от него и начала спиной вытеснять меня на поляну. Я медленно вытащил меч и приготовился. А сатир продолжал подступать к пятящейся Ларке и непрерывно говорил.

– Скажи, женщина, – вкрадчиво спрашивал он, – тебе ведь не доводилось еще получать наслаждение от забав с сатиром? Ведь ты еще даже и не подозреваешь, насколько это приятно! Многие нимфы просто не могут дождаться своей очереди! Но я сделаю для тебя исключение! Ведь твоя жизнь столь коротка! И ты должна получить все удовольствия, которые эта жизнь готова тебе предоставить. Ты должна спешить, пока тело твое молодо и способно вызывать желание. И это так! Ведь даже сейчас, под тканью твоей одежды, я различаю мягкие и нежные его изгибы! Твои груди способны свести с ума любого, даже меня! А прекраснее и стройнее твоих ног я в жизни ничего не видел! Ты не должна упускать возможности насладиться моими ласками! Разве я не прав?

Ларка испуганно затрясла головой, продолжая пятиться. Я огляделся. Мы уже находились в центре поляны, возле светящегося шара. Самая удобная по-зиция, подумал я и остановился. Ларка крепко при– жалась ко мне спиной, и я почувствовал, как она дрожит…

– А может быть, тебя смущает мой вид? – продолжал сатир, переходя на громкий шепот, – Но достаточно будет одного глотка напитка любви, чтобы ты перестала обращать на него внимание! И потом, подумай сама, насколько приятны будут прикосновения волосков моей шерсти к твоей груди, к твоим соскам, животу…

– Ладно, козлиная морда! – оборвал я словоблудие сатира. – Объясню, если ты еще не понял! Этого не будет! Усек?

– О!!! – сатир остановился как вкопанный и сделал удивленный вид, словно только что увидел меня. – Может быть, ты просто стесняешься своего спутника? Но это легко исправить! Послушай, человек! – сатир обратился ко мне. – Ты когда-нибудь обладал дриадой? О-о-о!… Дриады!… Древесные нимфы!. – Сатир мечтательно закатил глаза, – Души прекрасных деревьев! Знал бы ты, сколь страстны они! Как они могут двигаться в твоих объятиях! Сколько наслаждения они способны доставить!…

Сияющий шар заметно потускнел. Свет его стал красноватым и еле различимым. Я заметил, что со всех сторон к нам начинают приближаться смутно угадывающиеся в темноте фигуры обнаженных де-вушек. Они выходили из леса целыми десятками. И когда они подошли достаточно близко, я, несмотря на темноту, отчетливо разглядел их глаза, горящие неподдельной страстью.

– Выбирай любую! – воскликнул сатир. – Нет! Бери их всех! Всех!!! Ничего, что ты видишь их впервые – любая из них уже сейчас в совершенстве знает тайны твоего тела!!! Бери их всех!!! Навсегда!!! Ведь даже целой жизни будет мало, чтобы овладеть всей этой красотой!…

Я почувствовал мягкие и осторожные прикосновения девичьих рук и услышал их томные стоны за своей спиной. И тут я вдруг вспомнил про талисман, лежащий в моем кармане. Я быстренько выудил его, и поляна мгновенно огласилась скорбными возгласами. Шар в центре поляны вспыхнул ослепительным, режущим глаза светом. Нежные девичьи пальчики, ласкавшие мою шею, плечи и спину, бесследно исчезли, и вокруг нас с Ларкой образовалось пустое пространство. Магическая сила талисмана не оставила равнодушным даже сатира.

– Мертвая Кость!!! – испуганно отскочив назад, вскрикивает он. И вдруг глаза его начинают светиться лукавством, – Но одна Мертвая Кость! – усмехается он. – ОДНА!!! Маловато для ДВОИХ, верно? Ха!

Он снова начинает приближаться к Ларке, и тогда я надеваю талисман ей на шею. Ларка испуганно смотрит на меня.

– Беги в замок, – быстро говорю я ей. – Буди Гилэйна! Пусть пошевеливается, если хочет, чтобы я попал на Риифорские болота!

– А ты? – шепчет Ларка.

– Выкручусь, – отвечаю я. – Быстрее! Беги!!!

Ларка кинулась в лес. Толпа дриад распалась перед ней, открыв широкий проход, и тут же сомкнулась за ее спиной. Я поудобнее взял меч и прикинул, куда бы лучше садануть этого козломордого?

– Смелый человек! – воскликнул сатир, бросив разочарованный взгляд вслед убегающей Ларке. – Очень смелый человек! Ты, наверное, ничего не боишься? Может быть, ты не боишься даже собственной тени? Если это так, то я сложу о тебе песню! Но вначале проверим, так ли это?..

Сатир хлопает в ладоши – и светящийся шар взмывает вверх сверкающим облаком. А на его месте оказывается… мой двойник! С мечом в руке…

Я едва успеваю сообразить, что же происходит, как двойник наносит меткий удар, который мне с трудом удается парировать.

– Все сюда! Все сюда! – радостно вопит сатир, высоко подпрыгивая. – Человек бьется с тенью! Все сюда! Незабываемое зрелище!…

– Человек бьется с тенью!… – неслось со всех сто-рон. Судя по голосам, количество зрителей на поляне значительно возросло. Но мне сейчас было не до этого.

Я едва успевал защищаться. Мой двойник владел мечом не хуже меня. А может быть, даже лучше. Чудом отразив град его ударов, я пытаюсь провести контратаку, но безуспешно. Двойник начинает меня теснить к краю поляны. Лезвие его меча постоянно находится в опасной близости от моего тела. Я не успеваю увернуться, и его меч задевает меня по ноге. Я чувствую, как по бедру начинает струиться кровь.

Улучив момент, я наношу своему двойнику колющий удар в плечо. И тут же острая боль пронзает меня самого. Я отчетливо ощущаю, как стальной клинок погружается в мое собственное тело. И тоже в плечо. В левое. Как раз туда, куда я ударил своего двойника. Свою тень…

До меня начинает доходить вся мерзопакостность сложившейся ситуации.

Тень! Моя собственная тень! Она может меня ранить или даже убить. Но если я попытаюсь проделать с ней то же самое, то и сам получу все те раны, что нанесу своему противнику!

Не знаю, озарение это было или отчаяние. Не могу понять, почему в следующий момент я поступил именно так, а не иначе. Ведь это был огромный риск. Тень продолжала атаковать меня. И если моя догадка, всего лишь догадка и не более того, не сработает, то лежать мне здесь хладным трупом. Но ничего иного мне просто не оставалось.

Я улучаю момент, когда тень широко размахивается, открывая свою незащищенную грудь, и, воспользовавшись паузой, быстро прячу свой меч в ножны. Ну, все! Я остаюсь безоружным перед своим про-тивником. Полная глупость, конечно, но, если тень и правда повторяет все мои поступки… «Мой двойник останавливается, опускает оружие и растерянно озирается по сторонам. Потом он медленно и неохотно прячет свой меч в ножны. Есть!!! Сработало!!!

Над поляной повисает напряженная тишина. Ободренный успехом, я протягиваю правую руку и делаю шаг к своей тени. Мой двойник повторяет все мои движения, и, едва наши ладони соприкасаются, он рассыпается облаком золотистых искр, оставив на моей ладони едва заметное ощущение ледяного холода.

Я медленно обвожу взглядом притихшую публику и только теперь замечаю, как она выглядит. Кого только нет в толпе! Этакие рожи во сне увидишь – не проснешься! Свиные рыла на мохнатых паучьих ногах; остроклювые птичьи головы, венчающие человеческое тело; какие-то рогатые старики и старухи, с головы до ног закутанные в паутину… Да-а-а… Сатир-то по сравнению с ними – просто красавчик! Понятно, почему дриады (единственные, на ком отдыхал взгляд) так липнут к нему. На безрыбье и рак – рыба…

И все эти морды испуганно таращатся на меня. Видимо, я сделал то, чего они никак не ожидали.

А сатир уже тут! Он осторожно приближается ко мне, опасливо глядя в глаза.

– Ни одному смертному не удавалось победить свою тень, – удивленно бормочет он.

– Да, – отвечаю я. – Но я – Бессмертный!…

И тут я с силой бью кулаком по козлиной роже. Сатир валится на траву, и поляна оглашается испуганными криками.

– Я не знаю, – грозно и очень громко говорю я, – кому из колдунов настолько нечего было делать, что он притащил в Криарский лес всю вашу веселую компанию! Но если ты, козел, еще раз попадешься мне на пути, я обломаю твои рога и засуну их тебе в задницу!!!

Сатир вскакивает на ноги. Он полон отчаянной решимости броситься на меня.

– Не надо!!! – кричит какая-то дриада. – Он потомок Зевса!!!

– Ага, – киваю я, глядя на остановившегося в замешательстве сатира. – Можешь считать, что я его внучатый племянник! – Я нахожу взглядом перепуганную дриаду, выкрикнувшую этот бред, и подмигиваю ей. Довольно похабно, надо сказать.

– Ну что, девочка? – усмехаюсь я. – Как теперь насчет того, чтобы провести со мной ночь? А?

Дриада испуганно пятится и скрывается в стволе дерева. Остальные бесшумно следуют ее примеру. Неужели мое предложение так их напугало?! Но пятятся и скрываются в лесной чаще даже те рожи, которые и при самом горячем желании не причислишь к женском полу. И даже сатир! Он тоже уходит в лес, не сводя испуганного взгляда с чего-то, что находится… за моей спиной!!!

Я круто оборачиваюсь, едва не взвыв от боли в плече, и замираю на месте.

На поляне стоят два единорога. Просто стоят и смотрят. И вся лесная нечисть под их взглядами торопливо расползается по своим норам. Оба единорога словно светятся волшебным светом. И между ними стоит Ларка.

Я, прихрамывая, подхожу к этой живописной группе и отвешиваю низкий поклон. На этот раз не в шутку, а совершенно искренне, от души.

– Спасибо вам, – говорю я, – Спасибо за помощь…

Один из единорогов поворачивает голову к Парке и долгим взглядом смотрит на ее грудь. Туда, где на черном шнурке болтается небольшой осколок кости.

Ларка в растерянности. Она понимает, чем вызван этот взгляд. А единорог осторожно берет губами талисман и начинает тянуть его к себе.

Я делаю шаг к Ларке, снимаю с ее шеи костяной талисман и протягиваю его единорогу. Тот бережно берет его и смотрит мне прямо в душу. И на глазах единорога я вижу наворачивающиеся слезы.

– Прости, – говорю я. – Но мы здесь ни при чем… Мне очень жаль, честное слово… Прости… – Я склоняю голову и вдруг чувствую мягкое прикосновение к своему плечу. Единорог осторожно трогает меня носом, и глаза его светятся чувством благодарности.

Не знаю, что они сделали с талисманом, но больше я его никогда не видел.

Мы шли с поляны к замку. Я рядом с Ларкой, а слева и справа от нас, словно бы охраняя, следовали два единорога. Говорить мне не хотелось, и потому я просто шел и слушал, что рассказывает Ларка.

– Я столкнулась с ними в лесу, – говорила она торопливым шепотом. – И я вспомнила, что все здешние обитатели боятся единорогов… Я пыталась им все объяснить, но они не поняли… Я так испугалась, когда увидела, что они смотрят на талисман… Хорошо, что они не рассердились на нас, правда?..

Я кивнул. Конечно, хорошо! Я бы на их месте шкуру спустил за такие проделки! Таскать на шее как украшение останки какого-нибудь моего родственника! А они – ничего! Не злопамятные ребята.

Единороги сопровождали нас до самого замка. И стояли во дворе крепости до тех пор, пока за нами не закрылись тяжелые деревянные двери.

Я поднялся в свою комнату, сбросил прямо на пол окровавленные шмотки и занялся осмотром своих ран. Их было всего две – на бедре и на левом плече. Хорошо все-таки я дерусь! Это же надо – сам себя так отделал!…

Рана на ноге кровоточила сильнее, но зато вторая рана оказалась гораздо болезненнее. Плечо было словно чужое. Руки я почти не чувствовал, она онемела, и при попытке ею пошевелить я вспоминал недобрым словом матушек сатира, дриад, колдунов и всех тех, кто вытащил меня из пещеры в это дурацкое путешествие! Интересно, как я завтра буду себя чувствовать? Мне бы отлежаться… деньков десять… или лучше двадцать. Так ведь не получится! С утра небось Гилэйн заявится, торопить начнет! Шило у него в заднице! Драконы ему, видишь ли, поперек горла встали! Тут, в лесу, под самым носом, такая дрянь живет, а он – драконы, драконы!… Сам он дракон!… Моржовый…

Скрипнула дверь, и в комнату заглянула Ларка.

– Как ты? – озабоченно спросила она.

– Не сдох еще, – сердито проворчал я. – Но дело к этому идет…

Ларка вошла в комнату и присела возле меня на кровати. В руках у нее был небольшой узелок, откуда она принялась доставать какие-то коробочки и пакетики.

– Что это? – подозрительно спросил я.

– Лекарство, – коротко ответила она.

Ларка принялась чем-то мазать и посыпать мои раны, и я с изумлением почувствовал, как боль начинает уходить. А после того как я по настоянию Ларки выпил какую-то зеленоватую мерзость, боль пропала совершенно. Я повалился на постель и закрыл глаза. Хорошо-то как! Когда не болит…

Ларка сидела рядом со мной, и я ощущал боком тепло ее бедра.

– Что это у тебя, Оке? – спросила она, прикасаясь пальцами к старому шраму.

– Это?! – Я поднял голову и посмотрел. – А!… Это в крепости Андиор. Незадолго до битвы при Андиоре. Там, в крепости, один инксиец так мечом орудовал, зараза… На лестнице стоял. Еле пробились.

– А это? – пальцы скользнули к двум небольшим отметинам на правом плече.

– Казино «Рассвет», – ответил я, снова закрывая глаза. – Пули. Автомат Калашникова. Калибр – семь, шестьдесят два…

Она не стала переспрашивать меня, хотя конечно же ничего не поняла из сказанного. Тонкие пальцы ее, слегка подрагивая, скользят по моей груди.

– Ты столько всего пережил, Оке, – шепчет Ларка, – И сегодня тоже. И все из-за меня.. Если бы не ты… Я не знаю, что бы со мной было… Я так испугалась за тебя… Если бы я смогла хоть чем-то тебя отблагодарить за это…

Ее пальцы исчезают с моей груди. Я слышу стук падающего серебряного пояса. Шуршит стягиваемая через голову туника и, мягко шелестя, падает на пол. Рядом осторожно возникает опасливо прижимающееся теплое тело. Рука нежно скользит по щеке…

– Слушай, Ларка, – медленно говорю я, не открывая глаз. – Если уж тебе так хочется потрахаться, ступай обратно на поляну. Я думаю, сатир еще там…

Тепло под боком вздрагивает и исчезает. Шорох торопливо собираемой одежды. Быстрый топот ног. Скрип двери. Громкий хлопок. Тишина. Я глубоко вздыхаю и поворачиваюсь на бок.

Ларка – отличная девчонка. Добрая, нежная, ласковая и красивая. Но не нужно ей привыкать ко мне. А уж мне к ней – и подавно не следует. Ничего хорошего из этого не получится. Ведь она когда-нибудь умрет. От старости. А я останусь. Один. Опять один…

Ненавижу хоронить свою любовь, подумал я, про-валиваясь в сон…

Одно из самых неприятных ощущений, на мой взгляд, это когда не замечаешь, как промелькнула ночь. Кажется, вот только что лег спать, а уже утро. И ни фига не отдохнул, что самое обидное!

Я открываю глаза, потягиваюсь и вдруг вспоминаю о своем плече. Тут же сажусь на кровати, принимаюсь его ощупывать и разглядывать (чуть себе шею не свернул!…), но не нахожу даже следов раны. Шевелю рукой – ничего не болит! Молодец, Ларка! Настоящий доктор!

Вспоминаю о Ларке, и делается немного неловко. Зря я ее так вчера… Помягче надо было… Хотя опыт подсказывает, что, если хочешь быстро отделаться от женщины, лучше применять такую вот похабно-шоковую терапию.

Я вздыхаю и начинаю одеваться. И когда уже надеваю пояс с мечом, вдруг осознаю, что с моей одеждой что-то не так. Действительно, на ней нет ни следов крови, ни повреждений, оставленных мечом моего вчерашнего противника.

Я снова стаскиваю с себя куртку и принимаюсь ее осматривать. Куртка моя, это точно. И рукав слегка обожжен, и все прежние дырки и заплатки на своих местах. Кроме следов вчерашнего боя. М-да.. Колдунья, одним словом. Что ж, спасибо…

Дверь открывается, и в комнату заходит Ларка. Принесла завтрак. На ней опять грубая мужская одежда, делающая ее похожей на сбежавшего из дома мальчишку. Честно говоря, вчерашний наряд мне нравился гораздо больше.

Заметив, что я внимательно рассматриваю куртку, Ларка любопытствует:

– Ничего не заметно?

– Нет, – качаю я головой. – Твоя работа?

– Да, – отвечает Ларка.

Тон ее достаточно холодноват для того, чтобы я почувствовал себя виноватым перед ней.

– Ты извини, – говорю, – что я вчера так… грубо с тобой…

– Ладно уж, – вздыхает Ларка, не глядя на меня, – Я понимаю, почему ты вчера так сказал…

– Да?! – недоверчиво удивляюсь я.

– Да, – кивает Ларка. – Северный ветер… Вчера был северный ветер…

До меня начинает доходить, что означают ее слова.

– Ты же обещала! – хмурюсь я.

– Прости, – Ларка по-прежнему на меня не смот-рит. – Но мне было так интересно…

Я сердито киваю головой. Вся моя неловкость перед Ларкой куда-то исчезает. Мало ей вчера от меня досталось, недовольно думаю я. Порезче надо было сказать… Интересно ей, видите ли, мысли чужие подслушивать. Хорошо хоть это у нее получается только при северном ветре. Любопытная девчонка. Могла бы хоть поинтересоваться, как я себя чувствую…

– А я и так знаю, что у тебя уже ничего не болит! – отвечает Ларка и тут же испуганно зажимает рот ладонью. – Ой! Прости…

Дура, думаю я, сверля ее взглядом. Безмозглая курица! Нет, кажется, уже не подслушивает. Или просто делает вид…

Когда мы после завтрака спускаемся во двор, к поджидающему нас Гилэйну, то застаем его в совершенной растерянности. Возле него сшиваются оба вчерашних единорога. При виде нас с Ларкой единороги опускаются на колени, и один из них делает движение головой, указывая на свою спину.

– Они хотят нас подвезти… – оторопело бормочет Гилэйн. – Я никогда раньше о таком не слышал…

– Мало ли о чем ты не слышал! – высокомерно усмехаюсь я, подходя к единорогу. – Мы с ними уже сумели подружиться!

– Бессмертный, – бормочет в пространство Ги-лэйн, с уважением глядя на меня. Приятно, черт побери! Хоть в чем-то я обскакал этих магов!…

Мы с Ларкой устраиваемся на спине одного единорога, Гилэйн взгромождается на второго. И отправляемся в путь. Впрочем, «отправляемся в путь» это неверное определение.

Это полет, необыкновенная сказка, удивительный сон! Мы взмываем над лесом, над вершинами дере-вьев, к светлому голубому небу, к утреннему солнцу. Свежий ветер развевает гриву единорога, и она колышется над нами, словно тонкая и невесомая паутина, переплетаясь с лучами солнца. На душе становится необычайно легко. Дыхание перехватывает от восторга. Кажется, что все мое тело, каждая клеточка моей кожи пронизана светом, наполнена радостью и счастьем.

Весь наш пятиминутный полет – это один долгий прыжок единорога. Быстрый и плавный, словно утренний ветерок. И вот уже приближаются кроны де-ревьев. Еще миг – и мы находимся на берегу Сиузиара. На душе у меня становится немного грустно, словно закончился светлый и радостный сон.

Я соскакиваю на землю и кланяюсь единорогам.