Текст книги "Суметь отвернуться"

И. А. Рубинский
Суметь отвернуться

О, эти глаза! О, этот взгляд! С ним никогда не сравнится взгляд женщины, которую любишь ты и, которая отвечает тебе взаимностью. В глазах любимой женщины отражаешься ты, весь мир, они светятся счастьем, дают силы. От них тяжело отвести свой взгляд, но сделать это все-таки можно. Эти же ярко зеленые, лучистые, обалденно красивые глаза, за которыми мертвый, призрачный неоновый свет и пустота… От них невозможно оторваться хотя бы на миг, отвернуться. Они всегда перед тобой, куда бы ты ни посмотрел. Они как магнит, притягивающие кусочек железа – тянут, зовут… Глядя в них ты теряешь волю и силы и, чем дольше смотришь в них – тем больше. Они не светятся любовью, в них ничего не отражается. Да, они именно – не дают, а отнимают силы. В них неземное очарование и пустота, которая высасывая, всасывает тебя…

Он хорошо знал, Чьи это глаза. За свою жизнь он несколько раз видел их при разных обстоятельствах.

Первый раз он столкнулся с этим взглядом, когда служил в армии. Он пас коров. На должность пастуха его определил шеф после «капитального залёта». «Залет» был действительно знатный, а его последствия не вселяли радужных надежд, не давали никаких перспектив, вообще – не сулили ничего хорошего. И чтобы «боец» не маячил на горизонте, не «мозолил» глаза высокому начальству, чтобы спасти и вместе с тем, не оставить безнаказанным его проступок – шеф отправил его пасти коров в самый отдаленный участок артполигона, куда добраться можно было только пешком, на лошади или только на гусеничном тракторе.

Хорошо понимая, что в одиночку ему не справиться. Где ж одному человеку управиться со стадом в 150 голов, да и, чтобы скучно не было, туда же был «сослан» Ара, его друг, своенравный, горячий, докучающий и потому, основательно поднадоевший начальству. Им на помощь были определены два Шефских любимца – кобылка Малышка и жеребчик Компан.

Такое понижение в должности – от личного водителя заместителя командира дивизии до рядового «хозбанды» не ударило по его самолюбию. Наоборот, после того, как шеф втихаря несколько раз съездил своим пудовым кулаком ему по морде и, смачно матюкнувшись ушел, на сердце как-то сразу полегчало: Он все понял и простил. В тот миг в его Душе поселилась надежда: Авось пронесет! Хуже было бы, если этого бы не произошло. Это означало бы, что шеф в бешенстве. Тогда, точно, как говорят в автобате, оставалось бы только одно – «слить воду».

Тот день, когда он впервые увидел эти глаза, впервые встретился с этим взглядом он хорошо помнил даже по прошествии многих лет. Помнил во всех мельчайших подробностях.

После недели проливных дождей вдруг выглянуло и начало припекать Солнышко. Все начало парить, стало теплым, влажным, слизким, липким – даже воздух. Неимоверная жара вместе с всепроникающей сыростью доводила до исступления и людей, и животных. Стадо моталось по крутым склонам оврагов, как очумевшее и постоянно норовило скрыться в непролазной лесной чащобе. А там потом его ищи-свищи.

Но вот наступил вечер. Стадо загнано. Все измучены – и Ара, и коровешки, и кобылка с жеребчиком, и он сам. Безумно хочется пить, а кипяченой воды в чайнике, как назло, ни капли. Утром они с Арой все разлили по фляжкам, которые к вечеру опустели. И тогда он сделал большую глупость – напился сырой воды из колодца, что находился в нескольких метрах от вагончика, где они жили.

Последствия не замедлили сказаться. После вечернего обхода «вотчины» – ему вдруг стало не по себе. Всю ночь он «ходил на бреющем полёте» и минировал ближайшие кусты, а утром – кое-как поднялся с настила, заменяющего кровать. Ближе к полудню он окончательно расклеился, к вечеру – слег окончательно. Поэтому Аре пришлось управляться по хозяйству одному.

Он ничего не мог делать: ни ходить, ни есть, ни пить. Как говорится: «лежал стелькой». Единственное, что он делал: методично, через силу заливал в себя настой трав, собранных им еще днём, когда он короткими перебежками от куста к кусту, добирался до их пастушьего вагончика.

Ночь была кошмарной. Был сильный жар. Невозможно было ни то, что встать, а оторвать голову от свернутой валиком шинели, заменяющей подушку.

Его постоянно мучило одно и то же видение: коротенький, основательно оплывший огарок свечи, пламя которого мечется на ветру в кромешной тьме. Когда ему начало казаться, что еще один порыв и свеча погаснет, вот тогда-то он впервые в жизни увидел эти глаза. От них невозможно было отвести взгляд, они притягивали к себе, лишали сил. Он видел их и с открытыми и закрытыми глазами. Они никуда не исчезали. Они постоянно были перед ним. Оторвать свой взгляд от этих глаз было практически невозможно, но и смотреть в них ему тоже почему-то не хотелось.

Ранним утром, когда еще только-только забрезжил рассвет, когда все еще было серым, а в овраге пеленой стоял густой-густой туман, окончательно измучавшись, собрав в кулак всю свою волю, он кое-как встал с лежанки и босой, шатаясь, как пьяный побрел в сторону опушки, где росли целебные травы.

Как сложно заставить себя что-то делать, когда у тебя нет сил. Тем не менее, это дало неожиданный результат. Видение, тревожившее его ночью, не дававшие покоя всё утро, вдруг, исчезли, и он понял: Я буду жить!!!

Восстановление шло медленно. Почти целый месяц его суточный рацион состоял из восьмушки тонкой половинки серого, солдатского хлеба кирпичиком и четырех литров чая. Ничего другого, как говорится: Его Душа не принимала.

С этим взглядом и эти глаза, проходя срочную службу в рядах Вооруженных сил СССР, как официально писалось в те времена, он видел дважды.

Второй раз они возникли перед ним в середине декабря, когда он вел свой новенький КрАЗ 255Б, возвращаясь со склада на полигон с грузом для боевых стрельб. Стреляла вся часть. Поэтому вес всего того, что он вез, был достаточно внушительный.

Ехать оставалось не долго. Вот он спуск коридором с горки, оканчивающийся почти посредине районного центра. От него метров пятьсот, поворот направо, 15 километров по асфальту и ты «Дома».

В тот день Судьбе было угодно сделать так, что остаток пути его машину вел не он сам, а другой человек. Сесть в тот день за руль он больше так и не смог.

Украина, есть Украина, это не Средняя полоса России, ни Урал, ни Сибирь. В середине декабря там может пройти проливной дождь и сразу «вдарить» мороз. Тогда асфальт покрывается тонким слоем льда, по которому спокойно можно кататься на коньках. Но он в тот день был не на коньках, а на груженой боекомплектом машине. О шипованной, всесезонной резине в те времена простые «смертные» в СССР понятия не имели.

Перед началом спуска он, на всякий случай, включил полный привод. Где-то в середине нижней трети натужно чадил, поднимающийся в гору груженый бензовоз. О том, что он не пустой, красноречиво свидетельствовал шлейф копоти, следовавшей за ним.

Один – поднимался в гору, другой – спускался с нее и оба «груженые под завязку». Место встречи – середина спуска. Они бы так спокойно и разминулись, если бы, если бы бензовоз, идущий на подъём, вдруг ни с того ни с сего, не стало разворачивать и ставить поперек дороги. И все это, когда до того, как разъехаться по-хорошему, до встречи, осталось несколько секунд.

Уйти от столкновения было просто невозможно. Ты в коридоре, поперек которого встал груженый бензовоз. Он плавно сбросил газ, но просчитался и машину понесло вниз. Прапорщик, сидевший рядом, испуганно вжался в кресло.

Вот они эти чарующие, зеленоватые глаза, лишающие сил и воли.

Судьба в тот день распорядилась иначе. Как он вырулил, как с лету не воткнулся в этот бензовоз – для него осталось загадкой. Толи какой-то камушек попал под колесо, толи он сам вывернул руль, толи Ангел-хранитель, толи сам Господь Бог помогли ему, но его машина остановилась, уткнувшись бампером в наст сугроба, недоехав до бензовоза всего лишь несколько сантиметров. В этот момент чарующие зеленоватые глаза исчезли, словно их никогда и не бывало.

Он вылез из кабины, уселся на крыло своей машины и закурил. Вокруг него бегал, махал руками и что-то орал неожиданно оживший прапорщик. Но он его не слышал. Он сидел и просто курил, наслаждаясь хмурым декабрьским небом, ледяным, пронизывающим ветром, наслаждаясь жизнью.

Третий раз в своей жизни эти с неземной зеленью, бездонные, лучистые и чарующие глаза он видел уже, будучи в зрелом возрасте.

Он был Замом Генерального директора крупной компании. Свою карьеру он сделал всего за два месяца. Головокружительное восхождение.

После смерти основателя и хозяина дела, который рано ушел из жизни, он тянул компанию из последних сил. Новый директор много чего недопонимал и ему приходилось многое объяснять, причем некоторые мысли, которые приходилось вкладывать в его голову, так и не находили мозга. Он не помогал ему, а где-то и в чём-то мешал, постоянно дергался, по десять раз на дню, как барышня, менял свои решения.

Если хозяин и основатель производства постоянно занимался конкурентами, то новый директор оставил их в покое. Временами у зама складывалось впечатление, что новый директор компании просто помогает конкурентам, содействует развалу фирмы и, пользуясь бездействием наследников, их ленью, стремиться сам, прибрать ее к рукам.

В конце концов, конкуренты окончательно обнаглели.

Они предложили ему продать клиентские базы компании. Он отказал. Тогда, ему пообещали солидный куш только за то, что он уйдет из компании. Он отверг это предложение. Потом были угрозы, попытки запугать и купить его чередовались друг с другом. Ответ был один и тот же.

Это не было бездумным, пустым геройством. Попытка спасти компанию от развала – это была дань уважения человеку, рано ушедшему из жизни, с которым он работал много лет и, которого очень уважал.

В один «прекрасный день», терпение у конкурентов лопнуло, и они решили его убрать.

После первого «наезда» он восстановился достаточно быстро. А вот после повторного – он слег. Это был какой-то угар, полузабытьи, полубред вперемешку с кошмарами. Болело все, все тело, каждая клеточка. Не было никаких сил. Полная апатия и безучастность. Ему было страшно посмотреть на себя в зеркало. На нем было живого места. Временами ему казалось, покойник, по которому проехал каток выглядит значительно лучше его.

Состояние постоянно ухудшалось. Кошмар продолжался уже двое суток. К их исходу перед ним в третий раз в жизни предстали эти загадочные, чарующие своей неземной, нечеловеческой красотой глаза. Да, они притягивали к себе, смотреть в них можно было до бесконечности, вечность. Но ему опять почему-то этого делать очень не хотелось.

Решение проблемы, как всегда то бывает, пришло вдруг, совсем неожиданно. Лежа на стареньком диванчике, бесцельно пялясь в потолок и пытаясь хоть как-то избавиться от уже «доставшего» его взгляда, этих изумрудно-зеленых глаз, он вдруг вспомнил одну из серий «X-files», виденную им однажды. Ему очень нравился этот фильм. Он почитал за великое счастье, если ему удавалось, хотя бы урывками, хоть что-то посмотреть.

Кто-то может сказать: Маньяк! Да, интересно, но – все это выдумки сценаристов! Может быть и так. Но, опять же, если смотреть на фильм сточки зрения эзотерики, то сценарий написан очень грамотно. Это первое. Во-вторых, показу «Х-файлов» по телевиденью предшествовала передача, во время которой недвусмысленно было сказано, что материалы, послужившие основой для создания фильма, кто-то выкрал из секретной лаборатории, занимавшейся изучением паранормальных явлений, а потом по сходной цене «спустил их киношникам». Это он помнил отчетливо. Но не в этом суть.

Итак, в его памяти всплыла одна из серий фильма. Он смотрел ее не с самого начала и не знал названия. Память сохранила лишь самое ключевые моменты и окончание серии.

А в ней рассказывалось о том, что один из детективов столкнулся с тем фактом, что снимки многих мест преступлений были сделаны одним и тем же полицейским-фотографом раньше того момента, как там начинали работать следователи и криминалисты. Получалось так, что фотограф знал, где и когда совершится преступление. Потом его начали подозревать и «шить ему не одно дело». Но на счастье фотографа, детектив, который вел расследование, оказался очень дотошным. Приведёнными аргументами он «припер» фотографа к стенке и тот рассказал ему всю правду.

Оказалось, что возраст фотографа перевалил 140-летний рубеж. Следователя очень заинтересовало: Почему же не смотря на это подозреваемый просто «отлично сохранился» и великолепно выглядит? Откуда он знал, где и когда будет совершено очередное преступление?

Вспомнить рассказ фотографа не получалось. Память сохранила лишь его суть. Дело в том, что, находясь в критической ситуации, когда сама Смерть смотрела в его глаза, фотографу каким-то образом удалось от неё отвернуться, отвести свой взгляд в сторону. В итоге, он остался жив, Смерть словно бы забыла о нем, но его связь с ней сохранилась.

Легко сказать, трудно сделать. Правильно говорят на Востоке: «Между знать и уметь – бездна». Но там же бают и другое: «Если у тебя что-то не получается, значит, ты этого плохо хочешь!»

Он отлично понимал: Чьи глаза стоят перед ним. Кому в глаза он смотрит. Пытаясь хоть что-то сделать, исправить ситуацию – он ничего не терял, не считая жизни и всего того, что к ней прилагается.

Как говорится: «Попытка – не пытка», и он начал пробовать…

Теперь же он «валялся» на матрасе, брошенном на пол и, в это трудно, почти невозможно поверить, и умирал, но от чего? А умирал, точнее сказать – уходил в мир иной от любви, от тоски по любимой женщине.

Об этом писалось в сказках, мифах легендах, которые он просто обожал и коллекционировал практически всю свою жизнь. Он читал об этом, но что такое возможно – верил с большим трудом.

Странно устроен человек, чтобы во что-то поверить, он должен это пережить, как говорится: «Испытать на собственной шкуре». Теперь он твердо верил и знал: от неразделенной любви, от тоски по любимому человеку действительно умирают!!!

Изумрудно-зеленые, загадочные, неземные, зовущие в пустоту, в никуда, глаза, четвертый раз в жизни предстали перед его взором. Он пытался отвернуться от них, отвести свой взгляд в сторону. У него ничего не получалось, как он не пыжился, не изворачивался. Состояние его постепенно ухудшалось. Он был как пьяный: тряслись руки, дрожало все, дрожала и билась в теле, как перепуганная птица в клетке, его Душа.

Хорошо понимая, что совладать с собой он просто не в силах, трясущимися руками он кое-как набрал и отправил SMS-ку: «Пожалуйста, позвони, как сможешь!!! Мне очень плохо!!!»

Наконец раздался долгожданный звонок. Он знал – это Она, так как только для Неё на сотовом была прописана отдельная мелодия.

Трясущимися руками он поднёс телефон к уху и нажал кнопку с изображением зеленой трубки. В динамике послышалось милое его сердцу, грудное и бархатистое: «Что случилось?!.»

Загадочные, изумрудно-зеленые, зовущие глаза, от которых ему никак не удавалось оторваться, отвести свой взгляд – исчезли, как по мановению волшебной палочки. И тут он Ей соврал, соврал первый и единственный раз в жизни: «Прости меня, Родная! Ничего не случилось! Все хорошо! Я просто… Я просто очень хотел услышать твой голос!..»