Текст книги "Суметь отвернуться"

И. А. Рубинский
Суметь отвернуться

О, эти глаза! О, этот взгляд! С ним никогда не сравнится взгляд женщины, которую любишь ты и, которая отвечает тебе взаимностью. В глазах любимой женщины отражаешься ты, весь мир, они светятся счастьем, дают силы. От них тяжело отвести свой взгляд, но сделать это все-таки можно. Эти же ярко зеленые, лучистые, обалденно красивые глаза, за которыми мертвый, призрачный неоновый свет и пустота… От них невозможно оторваться хотя бы на миг, отвернуться. Они всегда перед тобой, куда бы ты ни посмотрел. Они как магнит, притягивающие кусочек железа – тянут, зовут… Глядя в них ты теряешь волю и силы и, чем дольше смотришь в них – тем больше. Они не светятся любовью, в них ничего не отражается. Да, они именно – не дают, а отнимают силы. В них неземное очарование и пустота, которая высасывая, всасывает тебя…

Он хорошо знал, Чьи это глаза. За свою жизнь он несколько раз видел их при разных обстоятельствах.

Первый раз он столкнулся с этим взглядом, когда служил в армии. Он пас коров. На должность пастуха его определил шеф после «капитального залёта». «Залет» был действительно знатный, а его последствия не вселяли радужных надежд, не давали никаких перспектив, вообще – не сулили ничего хорошего. И чтобы «боец» не маячил на горизонте, не «мозолил» глаза высокому начальству, чтобы спасти и вместе с тем, не оставить безнаказанным его проступок – шеф отправил его пасти коров в самый отдаленный участок артполигона, куда добраться можно было только пешком, на лошади или только на гусеничном тракторе.

Хорошо понимая, что в одиночку ему не справиться. Где ж одному человеку управиться со стадом в 150 голов, да и, чтобы скучно не было, туда же был «сослан» Ара, его друг, своенравный, горячий, докучающий и потому, основательно поднадоевший начальству. Им на помощь были определены два Шефских любимца – кобылка Малышка и жеребчик Компан.

Такое понижение в должности – от личного водителя заместителя командира дивизии до рядового «хозбанды» не ударило по его самолюбию. Наоборот, после того, как шеф втихаря несколько раз съездил своим пудовым кулаком ему по морде и, смачно матюкнувшись ушел, на сердце как-то сразу полегчало: Он все понял и простил. В тот миг в его Душе поселилась надежда: Авось пронесет! Хуже было бы, если этого бы не произошло. Это означало бы, что шеф в бешенстве. Тогда, точно, как говорят в автобате, оставалось бы только одно – «слить воду».

Тот день, когда он впервые увидел эти глаза, впервые встретился с этим взглядом он хорошо помнил даже по прошествии многих лет. Помнил во всех мельчайших подробностях.

После недели проливных дождей вдруг выглянуло и начало припекать Солнышко. Все начало парить, стало теплым, влажным, слизким, липким – даже воздух. Неимоверная жара вместе с всепроникающей сыростью доводила до исступления и людей, и животных. Стадо моталось по крутым склонам оврагов, как очумевшее и постоянно норовило скрыться в непролазной лесной чащобе. А там потом его ищи-свищи.

Но вот наступил вечер. Стадо загнано. Все измучены – и Ара, и коровешки, и кобылка с жеребчиком, и он сам. Безумно хочется пить, а кипяченой воды в чайнике, как назло, ни капли. Утром они с Арой все разлили по фляжкам, которые к вечеру опустели. И тогда он сделал большую глупость – напился сырой воды из колодца, что находился в нескольких метрах от вагончика, где они жили.

Последствия не замедлили сказаться. После вечернего обхода «вотчины» – ему вдруг стало не по себе. Всю ночь он «ходил на бреющем полёте» и минировал ближайшие кусты, а утром – кое-как поднялся с настила, заменяющего кровать. Ближе к полудню он окончательно расклеился, к вечеру – слег окончательно. Поэтому Аре пришлось управляться по хозяйству одному.

Он ничего не мог делать: ни ходить, ни есть, ни пить. Как говорится: «лежал стелькой». Единственное, что он делал: методично, через силу заливал в себя настой трав, собранных им еще днём, когда он короткими перебежками от куста к кусту, добирался до их пастушьего вагончика.

Ночь была кошмарной. Был сильный жар. Невозможно было ни то, что встать, а оторвать голову от свернутой валиком шинели, заменяющей подушку.

Его постоянно мучило одно и то же видение: коротенький, основательно оплывший огарок свечи, пламя которого мечется на ветру в кромешной тьме. Когда ему начало казаться, что еще один порыв и свеча погаснет, вот тогда-то он впервые в жизни увидел эти глаза. От них невозможно было отвести взгляд, они притягивали к себе, лишали сил. Он видел их и с открытыми и закрытыми глазами. Они никуда не исчезали. Они постоянно были перед ним. Оторвать свой взгляд от этих глаз было практически невозможно, но и смотреть в них ему тоже почему-то не хотелось.

Ранним утром, когда еще только-только забрезжил рассвет, когда все еще было серым, а в овраге пеленой стоял густой-густой туман, окончательно измучавшись, собрав в кулак всю свою волю, он кое-как встал с лежанки и босой, шатаясь, как пьяный побрел в сторону опушки, где росли целебные травы.

Как сложно заставить себя что-то делать, когда у тебя нет сил. Тем не менее, это дало неожиданный результат. Видение, тревожившее его ночью, не дававшие покоя всё утро, вдруг, исчезли, и он понял: Я буду жить!!!

Восстановление шло медленно. Почти целый месяц его суточный рацион состоял из восьмушки тонкой половинки серого, солдатского хлеба кирпичиком и четырех литров чая. Ничего другого, как говорится: Его Душа не принимала.

С этим взглядом и эти глаза, проходя срочную службу в рядах Вооруженных сил СССР, как официально писалось в те времена, он видел дважды.

Второй раз они возникли перед ним в середине декабря, когда он вел свой новенький КрАЗ 255Б, возвращаясь со склада на полигон с грузом для боевых стрельб. Стреляла вся часть. Поэтому вес всего того, что он вез, был достаточно внушительный.

Ехать оставалось не долго. Вот он спуск коридором с горки, оканчивающийся почти посредине районного центра. От него метров пятьсот, поворот направо, 15 километров по асфальту и ты «Дома».

В тот день Судьбе было угодно сделать так, что остаток

...

конец ознакомительного фрагмента