Текст книги "Лазурь. Параллель"

Часть 1

Глава 1

Лизонька закрыла глаза и раздраженно вздохнула. Крики никак не давали ей сосредоточиться на смете. Несмотря на то что ее кабинет находился на первом этаже, а хозяйский – на втором, и их отделяли толщи стен и отделки, голоса были настолько громкими, что доносились до нее регулярно. Возможно, виной всему вентиляция, которую хозяин сделал на западный манер, но разве это оправдание? Кому понравится работать, постоянно слушая фоном чужие ссоры? С месяц назад экономка пришла к Евгению Аркадьевичу и в сердцах высказала все, что она думает о таких условиях работы. Бизнесмен, казалось, даже смутился, извинился и обещал, что больше в ее рабочее время подобного не повторится.

И вот опять.

– Я не твоя собственность! – бушевал звонкий баритон хозяйского сына. – Не заставишь, и точка!

– Ты мне тут вольницу не разводи! – грянул бас Евгения Аркадьевича. В ответ грохнула дверь: очевидно, молодой Павел Евгеньевич в гневе покинул кабинет отца.

Лизонька откинулась на спинку просторного мягкого кресла и потерла кончиками пальцев виски. Все. Можно сосредоточиться и работать, сегодня сын ее шефа, скорее всего, уже не вернется. Девушка не знала, в чем была причина постоянных споров, но по доносящимся сквозь толстые стены обрывкам фраз догадывалась, что дело касается расхождения во взглядах на дальнейшую карьеру Павла Евгеньевича. Отец упорно запрещал ему самодеятельность. Куда-то ехать, с кем-то договариваться. Судя по всему, это напрямую касалось семейного бизнеса, но почему эти разногласия вызывали у Евгения Аркадьевича такой гнев, будто дело касалось не просто денег, но и самой жизни его сына, Лизонька не знала и, по правде говоря, не хотела знать. На ней висели ипотека, ремонт и далеко идущие планы, а такая сказочная работа, как тут, на дороге не валяется. Она посидела еще немного, расслабленно откинувшись в кресле, несколько раз наклонила голову влево-вправо, разминая затекшую шею, сделала глубокий вдох и вернулась к гораздо более понятным, нежели люди, цифрам и графикам.

К настоящей причине раздора между отцом и сыном ее догадки не были даже близки, но в одном все же оказались верны: сейчас Павел Евгеньевич, лавируя в пробках, уезжал все дальше к окраинам города и возвращаться сегодня точно не собирался.

Родители Кристины прочили ей большую карьеру в легкой атлетике. А до этого в гимнастике, фигурном катании и танцах. С коньками у девочки не срослось с самого начала, а с танцами не срослись родительские финансы. Пока ее сверстники играли во дворе, купались, загорали и лазили по гаражам, Кристина скучала на сборах и потела в спортивных лагерях, забыв про сон и любимые всеми детьми вкусняшки. Во время отборочных соревнований небогатую семью заметил бизнесмен и меценат Евгений Аркадьевич. Для семьи это была сказочная удача, а для маленькой спортсменки – новые круги ада. Тренировки и нагрузки удвоились, а время на отдых и хоть какую-то социальную жизнь совсем ушло в минус. Кристина зашивалась, пытаясь угодить суровому и требовательному тренеру, а родители только подливали масла в огонь, упрекая дочь, вместо того чтобы поддержать. Как-то раз в перерыве между занятиями тренер отлучился в буфет, оставив Кристину одну на полупустом стадионе. Такое случалось часто, и девочка обычно проводила свободные минуты, валяясь на матах в дальнем конце и разглядывая облака. Но сегодня ее настроение не задалось с самого утра: упражнения не шли, а усталость, ставшая за последние месяцы хронической, навалилась как пудовый мешок. В эти минуты ей и пришла в голову идея, как прекратить весь творящийся вокруг кошмар. Стадион обустроили по последним требованиям: тут имелись разнообразные снаряды, тренажеры, дорожки и еще много чего, но Кристину заинтересовала четырехметровая стенка рядом с трибунами. Девочка легко вскарабкалась на самый верх и, балансируя на последней перекладине, посмотрела вниз. Высота показалась ей вполне приемлемой для задуманного прыжка.

– Ты забыла маты положить! – Звонкий голос донесся снизу.

Кристина присела, схватившись за перекладину, и поискала глазами столь внезапно подкравшегося наглеца. Тот нашелся под трибунами – ухоженный мальчик в аккуратных очках на еще по-детски округлом лице, с по-взрослому уложенной стрижкой.

– Если прыгнешь – сломаешь ногу, – серьезно заявил он.

– Я этого и хочу!

Мальчик удивленно поднял брови, от чего очки сползли с переносицы, совсем как у взрослого.

– Тогда мой папа найдет другого спортсмена, а ты останешься со сломанной ногой. Родители разве не будут тебя ругать? – И, поразмыслив, добавил: – Мой бы ругался.

Кристина вздохнула:

– Будут.

Она села, свесив ноги, и загрустила, представив, как раскричится мама, и как будет смотреть на нее папа – с разочарованием, он умеет…

– У тебя классная прическа! – сказал вдруг незнакомец и заулыбался. – Как будто взрыв на макаронной фабрике.

Кристина надулась от возмущения. Природа одарила ее густой кудрявой шевелюрой, которую всегда подстригали покороче. Мама говорила, что такие волосы требуют слишком много ухода, а это пустая трата времени. Поэтому голова девочки выглядела как коричневый одуванчик.

– А тебя как будто кошки облизали! – парировала она.

Мальчик даже не подумал обижаться, а, напротив, рассмеялся от души. Кристина тоже захихикала.

– Папке не нравится, что их ветром топорщит, вот и приходится приглаживать. – Он провел ладошкой по голове, словно проверяя, все ли в порядке. – А тебя Кристиной зовут, да? Я – Павел Евгеньевич. Будем знакомы!

Та не удержалась и снова захихикала.

– Ты прямо как старый дядька!

– Папка говорит, надо держать марку, вот я и держу, – с умным видом сказал Павел Евгеньевич, а затем вдруг спросил: – Пиццу любишь?

Кристина растерянно захлопала глазами. Она никогда в жизни не ела пиццу, но, закормленная с самого детства правильной едой, была уверена, что полюбит.

– Я как раз хотел перекусить. Тут недалеко рестик есть. – Он махнул рукой за трибуны. – Пошли вместе? Можно взять навынос…

– Мне нельзя со стадиона уходить, – насупилась девочка. – И денег у меня нет.

– Забей. Скажешь, что в туалет ходила. А деньги есть у меня. – Мальчик улыбнулся во весь рот.

Кристина недолго сомневалась. Раз ногу сломать – не вариант, маленькая диверсия с пиццей тоже сойдет. К тому же ей захотелось есть. Девочка ловко слезла вниз и, следуя подсказке нового друга, протиснулась через щель в заборе. За пределами надоевшего стадиона даже дышалось свободнее! Пашка, которого она сразу отказалась называть по имени-отчеству из-за приступов смеха, не подвел и угостил самой вкусной пиццей на свете, а после колы они устроили соревнование, кто громче рыгнет, и покатывались со смеху, спрятавшись под трибунами. Конечно, Кристине влетело за побег, но за это короткое время Пашка научил ее одной полезной вещи: торговаться. Так ее непростая жизнь стала чуточку легче: в ней появилось время на отдых, вкусную еду и общение с другом. К тому же никто не мог запретить сыну бизнесмена дружить с тем, с кем он захочет.

Их дружба пережила много взлетов и падений. Павел вдохновил ее на борьбу с родительской тиранией, и даже когда она, став совершеннолетней, наконец ушла в свободную жизнь, покончив с изнурительными тренировками и соревнованиями, друзья не перестали общаться. Кристина никогда не хотела идти в большой спорт и, будучи вынужденной исполнять мечты родителей ценой собственного детства, затаила на них довольно сильную обиду. Юность прошла, Павел и Кристина стали взрослыми. Он, несмотря на увещевания отца о том, что пора входить в семейный бизнес, вовсю постигал интересные ему сферы деятельности, в частности не брезговал наукой и фанатично собирал все, что мог найти о ЧЗО и ее обитателях. Юношу давно интересовали загадочные и охраняемые объекты, и особенно – Зона, так как она находилась в ближайшей доступности.

К этому времени Павел осознал в себе необычную особенность: его, в отличие от сверстников, не интересовали девушки. Парни, впрочем, тоже – ему вообще были не интересны отношения и все, что их касалось. Отец же не хотел даже слышать подобного и требовал от сына приличной семьи, подобающей их статусу, поэтому какое-то время Кристина помогала другу и разыгрывала из себя его девушку на всех мероприятиях и выходах в свет. Постепенно отцовское давление спало, а Кристина встретила парня – темноволосого молчаливого Илью – и впервые влюбилась по-настоящему. Илья и Павел сошлись характерами, поэтому вот уже несколько лет подряд эта троица частенько проводила время вместе. Вместе же им и пришла идея податься в Зону. Разумеется, инициатором был Павел: фанат Зоны с детства, он был уверен, что в ее изучении скрывается не только новый виток технологий, но и могущество, ведь за этим местом не могут не присматривать те, кто по-настоящему руководит всеми мировыми процессами. Павел мечтал открыть там свой бар, получив, таким образом, имя и влияние, стать независимым. Ему давно надоело, что его считают папенькиным сынком, опостылела та жизнь, к которой вынуждало положение их семьи, он не тянулся к роскоши и снобизму, а хотел чего-то по-настоящему ценного – информации. Зона была для него клондайком неизведанного, привлекающим таинственные силы. Желание Ильи и Кристины было проще: деньги. Оба никогда не имели лишних финансов, но вынашивали планы на свадьбу и семью. Они могли работать на Евгения Аркадьевича, тот не раз предлагал Павлу устроить его друзей, но работа – дело долгое, сложное, да и к тому же скучное, а молодость не любит ждать, поэтому Зона манила их как золотое дно.

Парочка ждала его на трибунах старого стадиона, где когда-то в детстве Кристину заставляли заниматься легкой атлетикой. Деревянные лавочки совсем не изменились с того времени, бывшее футбольное поле в центре беспорядочно заросло травой, с дальней трибуны вывалились кирпичи, а остальное пространство свободно использовалось народом в качестве открытой зоны для любительских тренировок и прогулок по выщербленным асфальтовым дорожкам, на которых Кристина некогда ставила свои первые рекорды. С тех пор утекло немало воды, и сама спортсменка существенно изменилась: грубоватые атлетические формы сгладились, девушка отрастила волосы и не брезговала косметикой. От нескладного подростка с одуваном на голове не осталось и следа. Теперь это была зеленоглазая красавица с львиной гривой. И пускай Илья часто позволял себе шуточки по поводу самой выдающейся части ее внешности, в глубине души он ею гордился.

– Не вариант, – выдохнул Павел, тяжело опускаясь на скамейку.

За прошедшие годы парень разве что вытянулся и сменил очки, а в остальном – все те же мягкие черты лица и аккуратно уложенная стрижка. Он не был похож на отца, основательного упитанного мужчину, чья фигура стремилась к квадрату. Павел пошел в мать – высокую стройную женщину без склонности к полноте, своенравную и упрямую. А еще она тоже носила очки.

Он кивнул Кристине, пожал руку Илье и с недовольным видом продолжил:

– Уперся напрочь. Не пустит, я его знаю.

Ребята погрустнели. Этот разговор был одним из последних шансов на воплощение задуманного.

– Что теперь? – осторожно спросила Кристина.

– Не знаю. Есть, конечно, одна идея, но это уже нелегальщина.

– А именно? – насторожилась девушка.

– В части, к которой приписана вся охрана Зоны, есть отдел, где занимаются пропусками. Старший офицер там – майор Данченко, я наводил справки, он может помочь… в теории. Но, возможно, придется его купить.

– Сесть не боишься? – мрачно спросил Илья.

Павел криво усмехнулся и покачал головой.

– Отец отмажет. Но вы со мной не ходите, вам опасно. Я сам.

Комендатура военной части, обслуживающей Зону, находилась в старинном здании бывшего городского реального училища. Павел прошел через маленькую будочку охраны, сказав, что направляется в отдел контроля и выдачи пропусков. Фамилия и отчество в паспорте заставили постовых работать быстрее и задавать меньше вопросов, так что гость без особого труда оказался в холле здания с красивой старинной люстрой и каменной лестницей, чьи ступени, вероятно, еще помнили шаги реалистов позапрошлого века. На входе ему в качестве сопровождающей вызвали помощницу того самого офицера Данченко. Молодая, лет двадцати пяти, синеглазая девушка представилась младшим лейтенантом Демидовой и отвела Павла в просторный кабинет на втором этаже. Огромные окна выходили на тенистый сквер, отделявший здание от реки, бликующей на солнце сквозь густую листву.

Майор Данченко смотрел на Павла тяжело и немного грустно, напоминая глазами бассет-хаунда. Тот в ответ кивнул офицеру, сел напротив и представился:

– Павел Евгеньевич. Мой отец…

– Я знаю, кто твой отец, – негромко проговорил майор. – Но его здесь нет. А тебе-то что нужно?

– Мне нужен пропуск в Зону, – ответил Павел в лоб. Лицо майора не изменилось, если он и удивился, то никак не показал этого.

– И что?

– Вы же выдаете их. Вы можете выписать его мне, верно?

– Если основания будут. Женя, – обратился он к девушке, все еще стоящей у двери в кабинет, – проверь данные парня, документы, командировочное. Кто тебя направил?

Последняя фраза была обращена к Павлу. Он помолчал, пока помощница вышла, а затем понизил голос и подался вперед, навстречу офицеру.

– Никто. Мне самому туда нужно.

Майор усмехнулся.

– Чего натворил? – Видя замешательство Павла, он вздохнул и принялся объяснять ему, будто неразумному ребенку: – В Зону просто так не ходят. Либо за деньгами, либо укрываться от чего-то, что пострашнее Зоны будет. Денег у твоего папки завались просто, выходит, скрываешься?

– Нет! – раздраженно бросил Павел, чуть приподнявшись на стуле от волнения. – Я хочу самореализации!

Майор округлил глаза.

– Чего? В Зоне?!

– Да. У меня есть планы. – Теперь парень пытался отмахнуться от майора, как от неразумного. – Дайте мне пропуск, и я обещаю, что никто никогда об этом не узнает!

– Ага, – буркнул офицер. – Никто. Ты хоть знаешь, что твои родственники сделают, если узнают, что ты там сгинул, а я в этом виноват? И не проси!

Павел вынул из кармана банковскую карту и повертел в руках.

– А если так?

– Сколько? – бесцветно уточнил майор, даже не глянув на кусочек пластика.

– Вам виднее, – пожал плечами юноша. – Вы сами заговорили о деньгах, неспроста. А денег и правда завались!

– Завались, говоришь… ладно. Но ты же не дурак, явно прихватил с собой что-то наличкой. Карты хорошо отслеживаются.

Павел кивнул и вынул из кармана стильное кожаное портмоне, откуда на офицерский стол перекочевала небольшая стопка стодолларовых бумажек.

– Здесь полторы, как задаток, – тихо сказал Павел, будто боясь, что сами стены кабинета неодобрительно нависли над ним, осуждая подобный поступок. – Остальное в обмен на пропуск.

– Понял, – спокойно ответил майор и нажал кнопку на интеркоме. – Женя, позови ко мне Николая Владимировича по финансовым делам.

– Есть, – буднично ответил знакомый женский голос.

– Кто это? – встревожился Павел.

– Владимирович? Да тоже офицер, пропуска делает хлопцам вроде тебя. Сейчас придет, переговорите с ним, он деньгами распорядится.

Павел кивнул и откинулся на стуле в ожидании. Через пару минут вошел немолодой военный с аккуратно зачесанными седыми волосами. Поприветствовал хозяина кабинета, покосился на стол, где все еще лежали деньги, которые нерасторопный Данченко так и не догадался спрятать, и поманил Павла к себе.

– Пойдем в мой кабинет. Там все и решим.

Павел встал, торжествующе улыбаясь, кивнул майору и проследовал за Николаем Владимировичем. Однако, едва переступив порог, он почувствовал, что что-то идет не так: с двух сторон к нему метнулись две фигуры в сером, схватили за руки, заломили их за спину и дернули, заставив выпрямиться. Павел запаниковал, как рыбка в сетях. Из кабинета вышел Данченко.

– Сколько давал? – спокойно поинтересовался Николай Владимирович.

– Полторы штуки баксов.

– О-о-о, красавец! Это пять лет ограничения свободы. А если постараться, то и треху тюрьмы можно выгадать. А мы постараемся. – Военный посерьезнел и обратился к притихшему пареньку. – Капитан Дремин, управление собственной безопасности. Вы арестованы военной полицией за дачу взятки должностному лицу при исполнении. Сейчас прибудут товарищи с гражданки, поедем с ними. Глуп ты, малец. Хоть и богат.

Следующие два часа прошли будто бы во сне. Павла заковали в наручники и посадили в небольшую комнатушку, напоминающую изолятор. Дважды заходили люди, раз – Дремин и Данченко с каким-то офицером полиции, который бегло опросил Павла при них и ушел, второй – двое сержантов. Они же конвоировали паренька в полицейскую «буханку», тесную и без окон, лишь с небольшими зарешеченными щелями на стенах, и ехали с ним всю дорогу, словно подозревали, что он способен просочиться через эти решетки и вырваться на свободу.

В участке Павла отправили в камеру, в которой, по счастью, на тот момент никого больше не было. Он ходил туда-сюда, сидел, даже пытался спать, но сон не шел – мешали тревожные мысли. Неудачи преследовали с самого начала, как только сын принял решение идти вразрез с планами отца, словно последний лично ставил ему палки в колеса. Юноша злился. Небо за узким окном, забранным массивной решеткой, начало темнеть.

В итоге Павлу удалось тревожно и чутко задремать. Разбудил его знакомый голос, звучащий с такой интонацией, что от него хотелось забиться в самый дальний угол и раствориться в темноте. Если сын злился, то отец был просто в ярости.

– Где он? Почему мне сразу не позвонили? Отдавайте, и я сам разберусь!

В ответ слышался невнятный торопливый бубнеж дежурного. Еще бы. Разозленный Евгений Аркадьевич умел производить впечатление. Под его напором дежурный сдался, и вскоре бизнесмен уже стоял перед камерой сына.

– Быстро в машину! – прорычал он, едва только лейтенант открыл дверь.

Павла не пришлось упрашивать дважды. Он шмыгнул мимо полицейского вслед за отцом, вышел из здания и нырнул в пахнущий кожей и освежителем салон.

Обычно подобные диалоги начинаются по-киношному: с пробуждения героя в залитой солнцем комнате, сердитого отца с суровым взглядом и не менее суровой нотации, с целью пристыдить нерадивого сына. В крайнем случае они происходят не сразу, а хотя бы по прибытии домой. Но Евгений Аркадьевич, видимо, слишком нервничал, потому что он захлопнул маленькое окошечко в стенке, отделяющей место водителя от пассажиров, и заговорил, едва машина тронулась.

– Ты что, совсем больной? – чеканил он каждое слово. – Чем ты думал, олух?

Павел гордо вскинул голову и промолчал. Отца, впрочем, это не проняло.

– Ты понимаешь хоть, что каждая такая выходка ложится пятном на нашу репутацию? Всех нас! И тебя! Ты что, хочешь, чтобы люди думали о тебе как об идиоте или мошеннике? Ты понимаешь, что это вредно для бизнеса? Ты должен быть надежным! Честным! Сильным! Ты должен располагать людей, а не отталкивать их!

– И что ты предлагаешь? – кисло спросил Павел. – Улыбаться всем сквозь зубы, как ты, и заниматься тем, что ненавижу? Я же говорил тебе много раз: мне нужно то, что я сам выбрал. Я хочу в Зону, хочу работать там!

– Далась тебе эта Зона!

– Далась! – огрызнулся юноша. – Как маме ее картины!

При упоминании бывшей жены Евгений Аркадьевич сверкнул глазами, хотел было закричать на сына, привести аргументы, доказывать правоту… но вместо этого только вздохнул глубоко и прерывисто, затем спокойно произнес:

– Через месяц будет тебе пропуск, а то ж ты в попытках его добыть еще грохнешь кого-нибудь, раз до мелких взяток уже докатился. Весь в мать, будь она неладна, дел наворотишь, только дай. Но с условием: слушаться меня беспрекословно! Поедешь к моему знакомому, он там за тобой присмотрит!

В первые секунды Павел даже не поверил своим ушам. Неужто отец вдруг так просто решил сменить позицию? Но как бы то ни было, надо брать быка за рога.

– Добудь еще и Илье с Кристиной, пожалуйста, – сказал он. – Я обещал.

Евгений Аркадьевич покачал головой:

– Мало того, что сам на рожон лезешь, так еще и ребят тащишь! Хорош друг!

– Вместе проще. Да и за мной они присмотрят, как ты выражаешься. В глубине души не хочешь же одного отправлять, а так спокойнее.

– Кто б за ними присмотрел, – пробормотал тот, но кивнул. – Добуду. Вы только хоть этот месяц как люди поживите, без вечных авантюр своих.

Павел в ответ только улыбнулся. Он знал, что без вечных авантюр отец никогда не стал бы тем, кем стал, а самому ему светило, возможно, еще более блестящее будущее.

Телефон в баре звонил редко. Для хозяина заведения, неприятного на вид мужичка с цепким взглядом из-под дорогих очков, это всегда было событием, означавшим либо хорошую прибыль, либо потенциальные убытки. На этот раз судьба оказалась к нему благосклонна.

– Полынь? – Послышалось на том конце провода. – Это Евгений. У меня к тебе просьба необычного характера. Оболтус мой в Зону собрался, говорит, себя искать, а мне это не надо, сам понимаешь. Сделай так, чтобы он как можно скорее оттуда прискакал. Только чтоб ни волоса с головы, понял? Заплачу как полагается.

Полынь слушал, как его собеседник описывал детали, и улыбался все шире. Непыльное дело обещало немалую прибыль!