Текст книги "Русский вопрос (сборник)"

«Они прихватили особой Шварца и по дороге оставили его с перерезанной глоткой…»

«Они допрашивали Ветцеля два дня, а затем утопили…» и т. д.

«Они совершенно открыто подъезжали к дому человека, которого хотели поймать, или шли к месту его работы, или просто останавливали его на улице. Командир группы предъявлял свое удостоверение (фальшивое удостоверение, полученное через своих людей в оккупационных войсках) и человеку сообщали, что его вызывают в штаб для стандартного допроса. Чаще этого было достаточно. Если человек упорствовал, тогда его просто били по голове и втаскивали в машину».

Захваченным немцам обещали сохранить жизнь, если они выдадут других скрывающихся нацистов, грозя, что «если он солжет, то его ждет мучительная смерть».

«Его все равно убивали. Конечно, это было не по правилам крокета, но ведь они и не играли».

«Способ убийства зависел от обстоятельств, но чаще всего это было удушение».

«Их, действительно, учили и когда-то они в это верили, что вина бывает только конкретная, между человеком и человеком. Но годы научили их другой правде, и кровь 6 млн. евреев кричала о другой действительности».

«Сотни тысяч немцев принимали прямое участие в уничтожении европейских евреев; это было делом рук целого народа, и поэтому возмездие должно было быть прямо связано с размерами содеянного зла».

«Итак, они начали убивать немцев, не зная, в чем состоит их конкретная вина, а зная только, что эти люди принесли смерть и пытки еврейскому народу».

«Теперь они вспоминают это как “первый охотничий сезон”. Они выследили и убили более сотни людей. Никто из тех, кто попал в руки ДИН, не ушел».

Однажды, проникнув в похищенной военной форме и с фальшивыми документами в лагерь, где содержались интернированные офицеры СС, они заложили мину под барак.

«Куски обитателей барака СС дождем посыпались на весь лагерь».

Но под конец они почувствовали, что эффект их деятельности недостаточен.

«То, что немцы сделали евреям как евреям – эти евреи из ДИН сделают немцам – они не оставят незатронутой ни одной немецкой семьи. В конце 1945 г. они начал и работать над “Тохшет Апеф” – планом А. Это был план убийства миллиона немцев».

К сожалению, после этого стоит: «Продолжение в следующем номере», а номер этот автору недоступен. Впрочем, вряд ли он и необходим. Миллион немцев все же, надо надеяться, не убили, а бездна ненависти и победа ее над нормальными человеческими чувствами видна и так. И дело не в действиях этих несчастных безумцев, порожденных кошмаром, который редкая душа может перенести. Но вот кто-то написал об этом книгу, снабдив оправдательными фразами, некоторые из которых мы привели. А кто-то счел необходимым в 1977 г. перевести ее и довести до сведения «Евреев в СССР».

Те же чувства проявлялись в планах, которые предлагались в отношении Германии в период войны. Так, в 1941 г. в США появилась книга Т. Кауфмана «Германия должна погибнуть», в которой предлагался план стерилизации всего немецкого народа. Причем в это время США еще не воевали с Германией. Во время войны близкий советник Рузвельта, Моргентау-младший, разработал план расчленения Германии, уничтожения в ней любого крупного производства, включая рудники и шахты, уменьшения доступа немцев к образованию, превращения Германии, в основном, в сельскохозяйственную страну, поставляющую сельскохозяйственных рабочих и в другие страны, сокращение населения и контроля оккупационных властей над прессой. Этот план, видимо, встретил сначала одобрение Рузвельта и Черчилля, но после войны не был осуществлен, так как немцы понадобились в качестве союзников в начавшейся «холодной войне». Тем не менее, Моргентау опубликовал свой план отдельной брошюрой (удивительно, как этот план в деталях совпадает с тем, что происходит сейчас с Россией).

К тому же типу болезненных переживаний я отношу и многократно делавшиеся утверждения, что в массовом уничтожении евреев гитлеровцами виноваты многие другие народы, не воспринявшие весь трагизм происходившего. Или концепцию, согласно которой «холокост» был следствием давно развивавшегося «антисемитизма», а «антисемитизм» проистекал из христианства, возлагающего вину за распятие Христа на евреев. Ведь не утверждали же поляки, что в массовом их уничтожении нацистами, в том, что Гитлер объявил о «конце польского государства навеки», виновно все человечество. Такие чувства, чем бы они не были вызваны, потом начинают жить своей жизнью.

Ведь не может народ, имея дело с немцами, исходить из одного мировоззрения, а с арабами или русскими – из другого. Такую же реакцию, может быть, только в менее яркой форме, будет вызывать всякий «враг» или даже тот, кто «стоит поперек дороги».

Позже знаменитый еврейский философ Мартин Бубер писал по этому поводу:

«Самое тяжелое влияние национал-социализма заключается в том, что он заразил своей философией насилия другие народы. Эта победа “недочеловеческого” (Untermenschliches) над человеческим никакой народ так глубоко не затронула, как еврейский… Мы осознали это несчастье, когда группа вооруженных евреев напала на арабскую деревню. Это был наш грех, еврейский грех против Духа. Наша вера в Дух оказалась недостаточной, чтобы устоять против распространения этого дьявольского, позорного учения в собственном народе».

Rathenau Walter. Impressionen. Leipzig, 1902.

Arnim Otto. Die Juden in Kriegsgesellschaften. Munchen, 1921. Bosl-Franz-Hofman. Biographisches Worterbuch zur deutschen Geschichte. Munchen, 1974.

Korn D. Wer ist wer im Judentum. Munchen, 1996.

Winger S. Grosse Judische Nationalbiographie. Ceranti 1925–1927.

Комэй Д. Кто есть кто в истории евреев. Лондон – Москва, 1974, 1995. Hayek F. A. The Road to Serfdom. London, 1943.

Baruch B. American Industry in the War. N.-Y., 1941.

Baruch B. The Public Years. N.-Y., 1960.

Драбкин Я. С. Ноябрьская революция в Германии. М., 1967.

Lehman H. Die Weimarer Republik. Munchen, 1960.

Illustrierte Geschichte der Deutschen Revolution 1918–1928. Berlin, 1929. Nolte Ernst. Der Europaische Burgerkrieg 1917–1945. Berlin, 1987. Revolution und Raterepublik in Munchen 1918–1919 in Augenzeugenberichten. Dusseldorf, 1969.

Muller-Meiningen. Aus Bayerns schwersten Tagen. Berlin – Leipzig, 1924. Funck Bernhard. Der Judische Einfluss in Deutschland. Munchen, 1921. Klatzkin Jakob. Probleme des modernen Judentums. Berlin, 1930 (III Afl.). Lungren-Nielsen K. The Polish Problem at the Paris peace Conference (особенно раздел The Jewish Problem). Odensee, 1979.

Шмуэль-Хуго Бергман. Израильский синтез гуманизма и религии. «22». Тель-Авив, 1978.

Левин О. И. В сборнике «Россия и Евреи». Цит. в гл. 1.

Sombart W. Der Proletarische Sozialismus. Цит. в гл. 9.

Weizmann Ch. Trial and Error. Цит. в гл 10.

Michels Robert. Sozialismus und Faschismus als politische Stromungen in Italien. Munchen, 1925. Bd 2.

Рид Д. Спор о Сионе. Цит. в гл 1.

Ford H. The International Jew. 1922 (переизд. 1948)

Goldmann N. Цит. в гл. 3.

Reitlingen G. The Final Solution L., 1971.

Thion S. Verite historique ou verite politique. Le dossier de Г affaire Faurisson. Paris, 1971.

Jewish Resistance in Nazi-Occupyed Europe. L., 1974.

Элнинс М. Закаленные яростью. «Евреи в СССР» (Самиздат). № 9—13, 15—126. 1977.

Kaufmann T. A. Germany Must Perish. N.-Y., 1941. Morgenthauf H. Germany is our problem. N.-Y. – L., 1945. Русская идея и евреи. М.: «Наука», 1994.

Katz J. From Prejudice to Destruction. (Цит. в гл. 4.) Kohn.H. Martin Buber. Koln, 1965.

Глава 13
При коммунистическом строе

Теперь в нашей стране тщательно вытесняется из памяти воспоминание о тесной связи между коммунизмом и еврейством. Но долгое время это нисколько не скрывалось, даже подчеркивалось. Например:

 
Мы много плачем, слишком много стонем,
Но наш народ, огонь прошедший, чист.
Недаром слово «жид» всегда синоним
С святым, великим словом коммунист.
 

(Можно найти в любом сборнике стихотворений Маргариты Алигер.)

Хотя русская грамматика здесь и хромает, но настроение выражает определенное: равенство «большевик=еврей» не считалось «глупым» (как писал когда-то Горький) как раз в еврейской среде. В главе 11 мы приводили списки членов Политбюро, которые дают основание говорить о руководящей роли еврейства в партии, а следовательно, и во всей стране. Но именно в отношении этого показателя, в представительстве евреев в самой верховной власти происходят дальше некоторые изменения. На XIV съезде, 1926 г., в Политбюро (состоявшем из 9 человек) оказываются только 2 еврея: Троцкий и Зиновьев. А на XV съезде (1927 г.) в Политбюро не оказалось ни одного еврея! Оно состояло из Бухарина, Ворошилова, Калинина, Куйбышева, Молотова, Рыкова, Рудзутака, Сталина и Томского. Точно так же и на XVI съезде (1930 г.) в Политбюро не было евреев. Потом, правда, вверх пошли новые евреи, из числа поддерживавших Сталина: Каганович, Мехлис. Но они численно никогда уже не достигали того веса, как в первые послереволюционные годы. Этот процесс связан с борьбой, происходившей внутри партии, с возникновением оппозиций, отстаивавших собственную программу на съездах.

И здесь проявилась очень важная черта: еврейство не выступало как единая, координированная сила. Еврейские силы оказались распыленными между борющимися фракциями (что, зато, сохраняло влияние, какая бы фракция ни победила). Совершенно очевидно, что если бы после смерти Ленина Троцкий, Зиновьев, Радек действовали бы единым фронтом, то они подчинили бы себе партию. С точки зрения теории «еврейской власти» раскол между Троцким и Зиновьевым на XIII съезде был самоубийственным. Это демонстрирует особый характер действия «еврейства» в нашей стране, а значит, вероятно, и во всей истории. Этим не отрицается ни его существование, ни значительность для судеб других народов. Но в часто высказываемую концепцию «всемирного заговора», руководимого из единого центра (например, «Сионскими мудрецами») факты не укладываются. Причем не укладываются столь очевидно, что эта концепция выглядит как ловушка, поставленная на пути тех, кто пытается осмыслить роль еврейства.

Мы склонны представлять всякое «сообщество», обладающее некоторым органическим единством, по аналогии с человеком, формирующим свои цели, находящим пути их достижения, чьи органы подчинены этим целям и импульсам, поступающим из головного мозга (а может быть, из души). Но, даже если ограничиваться биологическими аналогиями, можно указать на примеры других, очень жизнеспособных организмов. Например, гидра не имеет ни головного, ни спинного мозга, и ее нервные клетки расположены более или менее равномерно по всему телу. Но она способна выбрасывать яд, парализующий жертву, захватывать ее, глотать и переваривать; изгибать свое тело в нужном направлении. И если разрезать ее на несколько частей, то каждая из них воссоздаст такой же организм.

Возвращаясь к нашей истории, можно заметить, что хотя, благодаря межфракционной борьбе, силы еврейства оказались распыленными и его участие в верховном руководстве партии уменьшилось, вес его в тогдашней жизни нисколько не упал. Борьба оппозиций привела к тому, что, в конце концов, партия (ее наиболее активная часть) сплотилась вокруг одной программы: насильственной коллективизации деревни и индустриализации за счет полученных от деревни средств. В другой работе я аргументировал точку зрения, что коллективизация была самым радикальным, определяющим моментом русской истории XX в. И в этом переломном событии еврейские силы играли не меньшую роль, чем в гражданской войне. Да коллективизация и была, собственно, завершением гражданской войны, в которой коммунистическая власть не смогла победить деревню и вынуждена была отступить, перейдя к нэпу.

Коллективизация была грандиозным сломом социальной структуры России, сохранившейся еще с дореволюционного времени. Недаром Сталин называл ее «второй революцией», «революцией сверху». За несколько лет был уничтожен тип жизни, существовавший веками в деревне (а деревня еще к 1929 г. – это было 80 % населения России): индивидуальное семейно-трудовое хозяйство. Этот слом был осуществлен с громадным применением насилия, да и неудивительно, крестьянство боролось, как могло, были тысячи восстаний. Для подавления их использовались войска. Была восстановлена практика времен гражданской войны, члены Политбюро регулярно получали сводки ОГПУ. И под конец коллективизация привела к грандиозному голоду 1933 г., такого же масштаба, как голод 1923 г. (такого, кажется, в России не бывало со Смутного времени). Историки и до сих пор не могут определить число его жертв, приводимые ими цифры колеблются от 3 до 7 млн.

Конечно, коллективизацию осуществляла вся партия и особенно ее верхи: Сталин, Молотов и т. д. Но количество еврейских фамилий в этом процессе поражает. Одним из самых главных организаторов коллективизации был Яковлев (Эпштейн), нарком земледелия СССР, зав. сельхозотделом ЦК, председатель комиссии Политбюро по подготовке постановления о темпах коллективизации. Председателем Колхозцентра был Каминский, потом Беленький. Председателем Центросоюза был Хинчук, потом Зеленский, его заместителем Киссин, председателем Зернотреста Калманович, председателем сельскохозяйственной секции РКП – Розит. В особенно ответственные районы направлялись специальные комиссии Политбюро: на Украину во главе с Молотовым, на Северный Кавказ во главе с Кагановичем. В порядке «борьбы с саботажем» в это время на Кубани было арестовано 15 тыс. человек. Молотов на Украине издал «директиву», совместно с секретарем ЦК КП(б) Украины Хатаевичем, требуя «репрессий и беспощадной расправы с преступными элементами в правлении колхозов». Перед тем Хатаевич проводил коллективизацию на Волге, где был секретарем ВКП(б) Средневолжского района. Другой раз на Украину командируется Каганович, откуда сразу телеграфирует Сталину, что арестовал трех директоров совхозов. (На телеграмме пометка Сталина: «Хорошо».) Из Одессы он (вместе с пред. ГПУ Украины Балицким) сообщает, что из Одесской области необходимо выселить на Север 500 семей. В Казахстане коллективизацию проводил Шая Голощекин (ранее организатор убийства Николая II и его семьи). В результате скот был уничтожен почти весь, кочевники-казахи бежали в Китай или гибли. Кампания коллективизации по всей стране «теоретически» поддерживалась журналом «На аграрном фронте», редактором которого был Крицман. Можно было бы назвать множество менее влиятельных имен, таких, как Анцелович, Вольф, Нусинов, Райтер. Все эти люди участвовали в планировании и осуществлении коллективизации. Их подписи стоят под декретами, конкретно формулирующими меры, принимаемые в определенных районах и на определенных этапах. Их имена – в числе участников совещаний, планирующих эти меры. Конечно, в проведении коллективизации активно участвовали (на руководящих ролях) также Молотов, Андреев, Жданов, Орджоникидзе, Калинин., а верховное руководство было в руках Сталина. Но они не принадлежали к одному незначительному (численно) этническому меньшинству.

В коллективизацию партии удалось то, чего она не смогла сделать в гражданскую войну – уничтожить крестьянство «как класс». Ясно, что это была трудная, рискованная задача: недаром партия лет 6 (от XIII до XVI съезда) колебалась, прежде чем отважилась на ее осуществление. И проводилась она под громадным террористическим давлением, которое называлось «раскулачивание». Как централизованная операция, спланированная в ЦК, шли аресты крестьян, отправка в концлагеря, высылка на Север. Даже по официальным отчетам можно проследить высылку около 2 млн. человек (Сталин говорил Черчилю о десяти миллионах кулаков). Всю эту часть проведения коллективизации осуществляло ОГПУ И здесь мы видим, пожалуй, еще большую концентрацию еврейских имен, чем в ЧК во время Гражданской войны.

Руководил работой ОГПУ фактически Ягода (Иегуда) при больном председателе ОГПУ Менжинском. Одним из наиболее известных концентрационных лагерей, где содержались арестованные крестьяне, был «Беломорканал» – строительство Беломоро-Балтийского канала. В связи с окончанием строительства канала орденом Ленина (высшая тогда награда) были награждены следующие лица: Ягода, Коган, Берман, Фирин, Рапопорт, Жук, Френкель, Вержбицкий. (Вержбицкий здесь добавлен в воспитательных целях, это был «инженер-вредитель», перевоспитанный в лагере.)

Недаром в изданной после войны в Иерусалиме «Краткой еврейской энциклопедии» после названия статьи: «Концентрационные лагеря», стоит мелким шрифтом – немецкие. Иначе пришлось бы вспомнить о «Беломорканале» и всем ГУЛАГе.

ОГПУ имело экономический отдел и, кроме того, для поддержки коллективизации направляло в области полномочных представителей (ПП). Так, директивы в связи с коллективизацией Поволжья (Средне-Волжский округ) подписывали: секретарь ВКП(б) округа Хатаевич, ПП ОГПУ Баки, начальник ЭКО Рейфшнейгер. Начальником этого ЭКУ на Украине был Блат, ПП в Средней Азии был Беленький, по Казахстану – Каруцкий, ПП в Крыму, на Урале, в Сталинграде – Рапопорт, различные руководящие должности в ЭКО ОГПУ занимали Вайнштейн, Вайзагер, Волков (Вайнер), Генкин Дейч, Ершов (Лурье), Слуцкий и Тизенберг, помощником начальника ЭКУ ОГПУ был Фельман. И множество имен на должностях в ОГПУ, не непосредственно связанных с деревней: заместители председателя Трилиссер и Мессинг, зам. нач. ГУЛАГа Берман и Плинер, нач. Особого отдела ОГПУ Леплевский, начальник Секретного Оперативного Управления Полномочного Представителя ОГПУ Дейч, зам. нач. Особого отдела Залин (позже нач. НКВД Казахстана), начальник лагерей особого назначения (также строительства канала «Волга– Москва-река») Коган и т. д., и т. д. Список можно далеко продолжить, достаточно полистать документы того времени, теперь обильно публикуемые. Недавно общество «Мемориал» опубликовало ценный справочник «Кто руководил НКВД, 1934–1941», где приведены краткие биографии руководителей НКВД разного уровня, с указанием национальности. Приложена даже таблица национального состава «руководящей верхушки». Хотя период, рассматриваемый в справочнике (с 1934 г.) приходится на время, несколько более позднее, чем коллективизация, но данные за 1934–1936 гг. не должны существенно отличаться от того, что было в предшествующие годы – чистка «органов» еще не началась. Мы видим здесь:

И это еще при том, что, как видно из текста, национальность определялась так, как она указывалась в официальных анкетах.

Необходимо еще отметить, что коллективизация совпала с эпохой нового усиления гонения на религию и особенно на Православную Церковь. Было даже постановление Политбюро, указывавшее одновременно с организацией колхоза закрывать в деревне церковь. Антирелигиозной кампанией руководил Ярославский (Губельман), глава «Союза Воинствующих Безбожников»: была объявлена «Безбожная пятилетка», в конце которой «имя Бога не будет произноситься в нашей стране». (Стоит сопоставить с тем, что в 20-е годы борьбой с Православной Церковью руководил Троцкий, а ближайшим помощником его был Шпицберг.) При посещении Горьким Америки в 1922 г. состоялось его интервью с Шолом-Ашем. Тот был обеспокоен слухами о «растущем антисемитизме» в России и сказал:

«Все евреи без исключения считают, что было бы величайшей бедой, которая привела бы к страшной резне, если бы, не дай бог, власть перешла в другие руки. Огонь антисемитизма пылает в России, как никогда, и стоит только пошатнуться большевистской цитадели, как будет принесено в жертву все еврейское ее население».

Горький согласился и ответил, что напрасно еврейские большевики участвуют в осквернении русских святынь:

«Русский мужик хитер и скрытен. Он тебе на первых порах состроит кроткую улыбку. Но в глубине души затаит ненависть к еврею, который посягнул на его святыни… Еврейские большевики должны были оставить эти дела для русских большевиков… Ради будущего евреев в России надо предостеречь еврейских большевиков: держитесь подальше от святынь русского народа! Вы способны на другие, более важные дела».

Шолом-Аш продолжает:

«Я обратил его внимание на то, что еврейские большевики не щадят не только русских святынь, но и еврейских. Он сказал, что знает об этом и считает, что борьба с древнееврейским языком, с синагогами, тем более, с лучшим театром России (! – И. Ш.), древнееврейским театром “Габима” – есть не что иное, как идиотство и варварство».

(Тут Горький не давал советов вроде того, чтобы оставить это русским большевикам.)

Второй причиной антисемитизма Горький считал зависть русских к более талантливым и работоспособным евреям:

«Россия не может быть восстановлена без евреев, потому что они являются самой способной, активной и энергичной силой».

Если под восстановлением России понимать укрепление коммунистической власти (включая коллективизацию), то это наблюдение подтверждается фактами. Еврейство оказывало поддержку, жизненно необходимую коммунистической власти, далеко не только через участие в НКВД. Не меньшее значение имела идеологическая поддержка. Она была многогранна. Рассмотрим пример литературы. За 20-е и 30-е годы возникла целая литература, пропагандировавшая действия власти, стремившаяся создать соответствующую им духовную атмосферу. Например, коллективизации и раскулачиванию предшествовало литературное течение, стремившееся привить ненависть к деревне и крестьянину, причем все это обнималось образом «Старой Руси», «Рассеюшки». Конечно, это течение литературы, обслуживавшее власть, состояло далеко не из одних евреев, как не одни они служили и в ЧК, и в НКВД. Но поражает и в этом случае непропорциональное количество еврейских имен, и азарт, как кажется, искреннее сочувствие, с которым они ринулись на это поле деятельности. Из тех, кто стал известен еще до революции, Пастернак и Мандельштам стали своими людьми в салонах советско-еврейской верхушки. У представителей русской литературы судьба была другой. Маяковский рвался идти тем же путем, но не выдержал. Горький был 10 лет эмигрантом, потом вернулся. (Что, хотя бы отчасти, я думаю, связано с его патологической ненавистью к деревне и крестьянину. Его возвращение и совпало со «сплошной коллективизацией».) Есенин, в поэмах 1918 г., отразил чувство тогдашних коммунистических верхов, «штурмовавших небо», переделывавших мир: логику («диалектику») и даже эстетику насилия и уничтожения. Но после этого изолированного периода вся социальная сторона его поэзии была сплошным стоном боли. И как ни объяснять его смерть, ясно, что в той жизни он существовать не мог (например, на него было заведено несколько, кажется, 8 дел, часть с обвинением в «антисемитизме», в те годы расстрельным). И уж совсем не стали «поэтами власти» Ахматова, Цветаева, тем более Гумилев, Клюев. Но после революции в литературу вступило новое поколение. И вот среди них Булгаков и Платонов были гонимы всю жизнь (и, в значительной степени, еврейскими деятелями), Павел Васильев расстрелян. Шолохов пользовался благосклонностью власти. Но «Тихий Дон» никакие назовешь просоветским произведением. Почему его печатали (при всех правках) – это и есть, мне кажется, истинная «загадка Шолохова».

А, с другой стороны, целый поток еврейских имен самого разного уровня талантливости и просто способностей, ревностно служивших власти. Например, Джек Альтаузен, Алигер, Бабель, Багрицкий, Безыменский, Билль-Белоцерковский, Гроссман, Данин, Ильф, Исбах, Каверин, Казакевич, Кирсанов, Крон, Мандельштам, Пастернак, Рыбаков, Светлов, Серебрякова, Сельвинский, Славин, Уткин, Шатров, Шейнин, Ясенский. А долгое время их «политко-миссаром» был Авербух. Тут удивительно то, как сочетается искренняя любовь к власти и творимым ею делам с сильным национальным чувством. И даже не сочетается, а объединяется (приведенные выше стихи Алигер, трогательное посещение раввина у политработника Бабеля, баллада о «рыжем Мотеле» Уткина и т. д.). Пожалуй, наиболее ярко это объединение выражается у одного из наиболее талантливых из них, Багрицкого. Он тоньше других почувствовал пафос того, что, как надеялись, происходит: полной перекройки мира по воле властителей новой жизни. И полной смены для этого и эстетики, и этики:

 
Но если он скажет:
«Солги!» – солги,
Но если он скажет:
«Убей!» – убей.
 
 
Их нежные кости сосала грязь,
Над ними захлопывались рвы,
И подпись на приговоре вилась
Струей из простреленной головы.
 

Конечно, любая власть (а особенно власть такой мощи!) увлекает толпы людей, готовых ей служить (кто за страх, а кто за совесть). И среди этих толп было много и русских. И, в частности, творивших эту новую эстетику уничтожения и расстрела. Но вот у Маяковского: Белогвардейца поймали и к стенке! А Рафаэля забыли, забыли Растрелли вы. – как-то беззубо расстрел переносится на картины и здания. Были чьи-то стихи, что «человек рожден для расстрела», но забылись. А Багрицкий справедливо в этом течении занял место классика. И в последней, предсмертной, своей поэме «Февраль» он рассказывает об изнасиловании русской девушки. Национальное самоощущение «лирического героя» резко подчеркнуто:

 
Моя иудейская гордость пела,
Как струна, натянутая до отказа…
 

А только уж потом:

 
Я ввалился.
Не снимая сапог, не сняв кобуры…
 

И ведь совершенно неправдоподобно, что поэма, написанная с таким пафосом, была «чистой лирикой», передавала лишь переживания автора. Очевидно, это символическое описание того, что, как автор себе представлял, произошло со страной.

Интересно, что изданное позже (1973 г.) собрание воспоминаний современников поэта тем ярче воспроизводят этот дух, чем ближе воспоминания написаны к тому времени. Так, у А. Адалис (1935 г.):

«Мы принадлежим к поколению, которому не пришлось разочаровываться. Мы действительно стали “управителями” “победителями”, “владетелями” одной шестой части земли… Эдуард Багрицкий принадлежал к поколению и классу победителей. Все, что было завоевано ими, принадлежало и ему».

У Бабеля:

«Я ловлю себя на мысли, что рай будущего, коммунистический рай, будет состоять из одесситов, похожих на Багрицкого».

Действительно, во всем этом течении одесситы составляли большую часть. В старой своей работе я обращал внимание на то, что книги Ильфа и Петрова, приобретшие такую громадную популярность, были далеко не безобидным юмором. Говоря коммунистическим языком, они «выполняли социальный заказ», а по более современной терминологии, «дегуманизировали» представителей чуждых, «старых» слоев общества: дворян, бывших офицеров, священников. То есть представляли их в таком виде, что их «ликвидация» не будила никаких человеческих чувств. Позже появилась работа, из которой я узнал, что мои догадки имели весомое подтверждение.

Например, Петров писал:

«Я вел следствия, так как следователей судебных не было. Дела сразу шли в трибунал. Кодексов не было и судили просто: “Именем революции”…»

А ведь такие слова, как напоминает автор работы, произносились в связи с расстрелом.

А об Ильфе его друг, писатель того же «потока», Славин вспоминает, что тот подарил своему другу книгу с подписью:

«Майору государственной безопасности от сержанта изящной словесности».

И ведь все сказанное относится только к литературе. А были аналогичные «потоки» и в журналистике (Эренбург, Заславский, Гроссман, Маковский, братья Фридлянд: Кольцов и Ефимов), и в кино, названном Лениным, «из всех искусств для нас самое важное» (Зархи, Каплер, Кармен, Ромм), да и во многих других областях.