Текст книги "Баллада о Рыцаре. Цена верности"

Так и потекли дни и недели, в тяжких трудах и разговорах с доном Карло, а вечерами и с возвращавшимися с охоты Виктором и Носорогом.

Носорог, кстати, несмотря на свой грозный вид, оказался для Джека самым понятным из всей троицы. Простоватый в обращении, временами грубый, но веселый и компанейский.

Дона Карло Джек глубоко уважал, а вот Виктора не понимал. Было в Игроке нечто странное. Он мог часами сидеть, глядя на огонь и размышляя о чем-то своем, мог сутками не появляться в деревне, никогда не распространяясь о том, куда ходил. Чувствовалось в нем бунтарское начало, дух, который не сломить ничем, и – одиночество, словно Виктора закрывал от всех прочих купол, не менее непробиваемый, чем тот, который незримо огораживал остров. Он был хорошим товарищем, никогда не отказывал в помощи, но в душу и мысли свои не пускал никого.

Его товарищи уважали эту черту его характера, не докучая расспросами. Джек же, как новенький и самый младший, вообще пока не имел права голоса. О нем заботились, его кормили, и он старался платить той же монетой.

Жизнь потекла своим чередом…

* * *

Незаметно пришла весна, зажурчали многочисленные ручейки, на дворе заметно потеплело, запели птицы. Джек всегда выделял это время года. Ему казалось, что, избавившись от покровов снега, мир каждый раз словно рождался заново. И остров не стал исключением, даже неотвязные думы о возвращении домой отступили. Парень просто радовался переменам, подпевал птицам, а в душе его царили свет и безмятежность.

Вот в один из подобных деньков он и нарушил слово, данное дону Карло – никогда и ни за что не уходить из поселка одному.

Но в тот день с самого утра на улице стояла такая по-особому приятная погода, что Джек позабыл обо всем на свете. Стражи, охранявшие выход из поселка, уже давно запомнили парня и выпустили его безо всяких вопросов. Он и сам не знал, куда собрался, ему хотелось лишь на время забыть обо всем: о треклятом острове, о заботах, даже о судьбе несчастных Криса и Дарины.

И Джек побрел бездумно вперед, обойдя стороной еще покрытое снегом поле, на котором уже начинались подготовительные работы. Скоро пахать, иначе с едой будет тяжко!

В окрестностях он уже ориентировался, Носорог несколько раз брал его с собой в качестве помощника, когда требовалось собрать дрова или проверить силки, расставленные на мелких зверьков. Но даже грозный сэр Носорог не рисковал в одиночку далеко удаляться от поселка, это мог себе позволить лишь Виктор, которому, казалось, плевать на всяческие правила и ограничения. Дон Карло не раз пытался предупреждать его, но толку от советов и напутствий не наблюдалось никакого. Виктор уходил один, когда считал нужным, но с доном Карло никогда не спорил, всегда вежливо кивая головой в знак полного согласия.

В лесу было хорошо. Страшное первое впечатление давно испарилось. Джек чувствовал себя свободно и вольно, и сам не заметил, как вышел к той самой поляне, где появился впервые. Он узнал ее сразу, хотя с того самого дня не приходил сюда. Вот то дерево, на которое он взбирался, чтобы оглядеться вокруг. Ветки с одной стороны поломаны – Джек цеплялся за них, падая вниз.

Как же давно это было! Казалось, прошла целая вечность…

Паренек вышел в центр поляны, пытаясь найти место того сугроба, в котором очнулся. Сугроб, конечно, уже растаял. Снег почти весь сошел.

Что ему хочется тут отыскать, Джек и сам не понимал. Он тяжело вздохнул и собрался в обратную дорогу, как внезапно где-то совсем рядом хрустнула ветка.

Джек резко присел. На поляне все просматривалось, как на ладони. Вот ведь дурень, ну сколько раз ему говорили – не ходи никуда в одиночку!

Он осторожно, шаг за шагом, попятился к краю поляны, всем сердцем надеясь, что повезет, и тот, кто наступил на ветвь – зверь ли, человек – не обнаружит его присутствия.

Ветвь хрустнула еще раз, как раз в той стороне, куда пятился Джек. И еще раз, уже где-то справа.

Парень замер на месте, выхватив нож из чехла.

На полянку, нисколько не скрываясь, вышли двое. Люди, но слишком уж дикие на вид, заросшие бородой и волосами, грязные, в шкурах вместо привычных одежд. В руках один из них держал короткое копье, а второй – ухоженный, остро заточенный меч. Джек понял, что попался.

Те самые крафтеры, которыми его постоянно пугал дон Карло. Один, что покрупнее, встал неподалеку и вперился в Джека тяжелым, неподвижным взглядом. Второй, пониже ростом и не такой широкий в плечах, остановился поодаль, перекрывая парню путь к отступлению.

Все, бежать некуда. Глупо, как же глупо! И что его понесло в лес, да еще и в одиночку!.. Джек приготовился дорого продать свою жизнь.

– Чьих будешь? – голос у крупного крафтера был низкий, слова произносились неразборчиво, глухо, непривычно, как будто бы человек почти отвык разговаривать.

– Из поселка я, – ответил Джек, внимательно следя за каждым движением противников.

– Новенький? Не припомню…

– Да, я здесь недавно.

– Это хорошо, – кивнул крафтер и вдруг резко взмахнул левой рукой, которую прежде держал за спиной.

Джек попытался отскочить в сторону, но не успел, настолько силен и точен оказался бросок. Камень попал в голову, и на этом бой для парня кончился.

* * *

Дико болела голова, от этого-то он и очнулся. Перед глазами мелькала земля вперемешку с талым снегом, прошлогодними листьями и прочим мусором. С трудом собравшись с мыслями, мальчишка понял, что крепко привязан к длинной жерди лицом вниз, и его таким незамысловатым способом тащат в неизвестном направлении. О личностях похитителей и задумываться не стоило – те самые крафтеры, что так удачно подстерегли его на поляне. Джек чуть приподнял голову, но увидел лишь ноги идущего впереди.

Почему он еще жив? Дон Карло говорил, что жителей поселка крафтеры убивают сразу, при первой возможности.

Джека изрядно тряхнуло на жерди, и он непроизвольно застонал.

– Очнулся? – на этот раз вопрос задал второй крафтер, это Джек понял по голосу. – Это хорошо, будешь свежий, в самый раз! Люблю горячей кровушки испить!

Вот тут парень понял, почему его не убили сразу. Людоеды! Его хотят съесть, и прикончат, очевидно, сразу, как донесут до места. Как говорится – товар не залежится…

Ком тошноты подкатил к самому горлу, и Джек едва смог сдержаться. Вот так завершение приключений – оказаться в желудке грязных, потерявших человеческий облик… даже не людей – животных, по некому недоразумению умеющих разговаривать. Лучше бы уж он погиб, как Крис, защищая своим мечом госпожу!..

– Вы меня съедите? – он постарался, чтобы голос его звучал твердо и уверенно, но получился лишь испуганный писк.

Крафтер захохотал.

– А как же! Схарчим за милую душу! Зима трудная выдалась, оголодали…

– Рот закрой, Бро, – перебил его второй крафтер, тот, что так ловко кинул в Джека камнем. Видно, он не любил болтать попусту.

– Ладно, молчу, – покладисто согласился тот. – А может, отрежем по кусочку? Ну, Рокфа, ну что тебе стоит дозволить?

– Нет, – отрезал Рокфа. Он был за главного, понял Джек. – Допрем до лагеря. Там и кончим.

– Очень уж кушать хочется, два дня орехами питался, живот сводит…

– Закрой рот, я сказал, иначе тебя первого кончу, а этого оставлю на сладкое.

Видно, слова крупного крафтера не были пустой угрозой, потому как Бро моментально умолк, лишь только сопел, упорно таща поклажу.

Крафтеры шли долго, Джек даже не пытался с ними заговаривать, с ужасом представляя собственное незавидное будущее. Но как выбраться из этой ситуации, он не понимал. Приходилось подчиниться судьбе.

Головная боль постепенно утихала, лишь только пульсировал наливающийся синяк, да и равномерная тряска укачала парня, да так, что он сам и не понял, как задремал.

А проснулся от резкого удара, сотрясшего все тело.

Крафтеры достигли конечной цели своего маршрута и просто-напросто бросили жердь вместе с привязанным к ней ужином на землю.

Это пробуждение оказалось самым неприятным за всю жизнь паренька. Открыв глаза, он увидел множество жадных глаз вокруг, и все они оценивающе, плотоядно его разглядывали. Не проскальзывало в них ничего человеческого, одна лишь звериная жадность и жажда крови. Джек знал, что крафтеры – такие же люди, как и он сам, жертвы обстоятельств. Они не виноваты в том, что попали на остров, но остров подчинил их, лишил воли, разбудил в них древние инстинкты, сломал душу.

Рокфа разрезал путы на ногах у Джека, высвободил жердь и, откинув ее в сторону, рывком поднял парня на ноги.

– В яму его, – коротко бросил Рокфа, и два крафтера молниеносно бросились выполнять приказ. Пока мальчишку тащили по земле, Джек успел бросить мимолетный взгляд на лагерь отщепенцев.

Грубые, самого простецкого вида шалаши, пара землянок, костровище – вот и все, что успел ухватить взор, и тут же Джек полетел куда-то вниз, в очередной раз пребольно ударившись.

Яма, в которой он очутился, оказалась неглубокой – в два его роста, – и выбраться было, в принципе, возможно, если бы крафтеры тут же не накрыли ее сверху сплетенной из ветвей решеткой, вбив для верности колышки по краям.

Джек чувствовал страшный голод. Судя по всему, с момента его пленения прошло изрядное количество времени и, несмотря на незавидное положение, не думать о еде парень не мог. К тому же ужасно хотелось пить. Но побеспокоить страшных лесных жителей просьбами он не осмелился.

Так мальчик и сидел, ожидая своей участи, пока не стало настолько темно, что даже края ямы слились с темнотой. Крафтеры, прежде перебрасывавшиеся короткими репликами, затихли. Из этого Джек сделал вывод, что кушать его сегодня не будут. Это было хорошо! Зато руки, которые так никто и не удосужился развязать, затекли и почти уже не чувствовались.

Джек еще при свете дня успел осмотреть свое последнее пристанище, но ничего интересного не обнаружил. Яма выглядела самой обычной, и это не оставляло ни малейшего шанса на спасение. Выбраться отсюда без посторонней помощи невозможно.

Все, что он мог сделать в данной ситуации, это лечь на спину и разглядывать редкие звезды сквозь прутья решетки. Звезды были прекрасны! Такие далекие и равнодушные ко всему на свете…

Сколько часов он так пролежал, Джек не смог бы сказать. Сон не шел, да и не хотелось спать в последнюю в жизни ночь. Как ни странно, страх тоже прошел. Осталось лишь ощущение бессмысленности своей, столь короткой, жизни. Как же он хотел стать кем-то, как мечтал, что настанут времена – и та, обычная, жизнь останется в прошлом, что он добьется всего, сам! И вот времена настали, но все, чего он добился – стать ужином или уже, скорее, завтраком для озверевших тварей, некогда бывших людьми.

Как там отец? Вспомнит ли своего непутевого сына, который никогда не вернется домой? А мама? Встретит ли она его там, за гранью?..

Сверху негромко зашуршало. Размышления мигом вылетели из головы Джека, он весь подобрался и постарался превратиться в одно большое ухо.

Шорох не повторялся. Показалось? Да мало ли, что могло там шуршать… Зверек ли какой пробежал, или крафтер поганый до ветру вышел…

Когда мальчик уже отчаялся, шорох раздался вновь, а потом внезапно решетка мягко пошла в сторону и через мгновение отлетела прочь.

– Тихо; главное, молчи, – раздался негромкий шепот, в котором Джек с величайшей радостью различил ворчливые нотки Носорога.

А через пару ударов сердца и сам грозный напарник Игрока спрыгнул вниз, умудрившись не наступить на Джека в этой кромешной тьме.

Один удар ножа – и веревки, стягивавшие запястья, упали на землю. Джек попытался сжать руки в кулаки, но те совсем не слушались, повисли плетьми вдоль тела.

– Это ничего, – Носорог видел в темноте не хуже лесных зверей. – Онемели. Сейчас кровь побежит по жилам, придешь в себя.

Он подхватил Джека и подбросил вверх. Тут же другие руки, не менее сильные, поймали парня прямо в воздухе и мягко поставили наземь.

– Беда с тобой, – прошептал кто-то рядом. Виктор!

– Себя вспомни, – Носорог уже выбрался из ямы и внимательно осматривался вокруг – не потревожил ли местных обитателей. – Молодой был, еще не так чудил…

– Давай-ка оставим разбор полетов на потом. Нам еще выбираться из этого логова!..

– Как вы нашли меня? – руки резко закололо, но они постепенно начинали слушаться.

– По следам, как еще? – удивился Носорог. – Жаль, немного не успели – слишком быстро они шли и притащили тебя в лагерь, а то бы в лесу этих тварей и кончили, забот было бы меньше…

Он ловкими сильными движениями размял Джеку плечи и спину, и руки окончательно восстановили чувствительность.

– Уходим! – приказал Виктор, и Носорог мигом закинул Джека себе на плечо. Парень и не пытался протестовать: в темноте он ориентировался неважно и мешать своим спасителям не хотел.

Лагерь удалось покинуть незаметно, охрана, если она тут имелась, пришельцев не заметила. Впрочем, Джек разглядел неподалеку, у тлеющего костровища, две массивные темные кучи и даже сделал по этому поводу некие собственные выводы, но решил оставить их при себе.

– Да, паря, – заявил Носорог, когда они отдалились от лагеря на изрядное расстояние. – В этот раз тебе повезло. Но какого… ты поперся один в лес?

Джек угрюмо молчал. Он знал, что оправданий его глупому поступку нет, а лишние слова ни к чему.

– Молчишь? Хорошо, что молчишь! Видел я следы, они даже не подошли к тебе, швырнули чем-то издали! Камнем? Эх ты, воин…

– А с какой это стати подобные претензии? – внезапно заступился за Джека Виктор. – Он же не проходил твоей подготовки. Вот научи сначала, а потом требуй…

– А что? И научу!

* * *

Носорог сдержал свое слово. На следующий день, не дав Джеку даже толком прийти в себя, он поднял его на ноги с первыми лучами солнца и заставил для начала пробежать десять кругов вокруг поселка. А потом пошла такая муштра, о которой Джек не слышал даже от своего двоюродного брата, служившего солдатом у сэра Керлона. По восемь часов в день Носорог заставлял Джека бегать, прыгать, отжиматься от земли и вдобавок ко всему принуждал поднимать по многу раз деревянные ведра, доверху наполненные водой.

И это было только начало. Через пару месяцев, когда мышцы парня только-только перестали ныть, Носорог усилил нагрузки и вдобавок ввел еще ряд уроков, отлынивать от которых не представлялось ни малейшей возможности.

Этот человек оказался великим мастером боя без оружия и щедро делился своими знаниями с Джеком.

А дон Карло, поглядев на истязания, коим подвергал парня беспощадный наставник, не только не пришел на помощь, но лишь удовлетворенно покивал головой, а вскоре огорошил Джека очередным новшеством – теперь по вечерам, когда сын бывшего свинопаса только и мечтал о теплой постели, дон Карло усаживал его за стол, а сам ходил вокруг и учил парнишку всем премудростям, коими обладал сам. Начиная от правил поведения за столом и кончая уроками сложения сонетов. Дон Карло обучал Джека даже фехтованию.

– Благородный человек должен и мечом владеть, и словом, – приговаривал он при этом. – А ты станешь у нас благородным человеком!

И все эти новые занятия никак не могли помешать и обычным делам по дому, которые так и оставались за Джеком, а за их четким выполнением дон Карло следил особо.

Времена настали для парня не просто тяжелые, а мучительные. Что такое полноценный сон, он и думать забыл. Высыпался вволю он лишь раз в неделю, на седьмой день, который по традиции мог посвятить лишь тому, чего желал сам (конечно, не в ущерб кормлению свинтусов, уборке по дому и прочим важным вещам, коих имелось великое множество). А в остальное время спал Джек в лучшем случае часов по пять-шесть, да и то не всегда.

Но через несколько месяцев, только лишь мальчишка привык к новой жизни, к делу подключился сэр Виктор, до того момента лишь наблюдавший за мучениями их юного подопечного.

Он начал неожиданно.

– Знаешь ли ты, что важнее меча и слова? – спросил он как-то раз, наблюдая за потугами Джека перебросить через бедро громадного сэра Носорога.

– Что же? – прохрипел красный от натуги парень.

– Знание людей, их слабых мест. И умение вовремя сыграть свою партию.

– Это как? – не понял Джек, а Носорог лишь ухмылялся. Сдвинуть его с места никак не получалось.

– А вот смотри, – Виктор лениво потянулся, задумчиво уставился куда-то вдаль, и негромко произнес. – Пчела!

Носорог подскочил на месте, пытаясь углядеть насекомое. Джек, крепко державший его за отворот куртки, инстинктивно повернулся корпусом влево, и громадный Носорог, как легкая бабочка, перелетел через парня и очутился на земле, ошалело хлопая глазами.

Джек, у которого в первый раз получилось так красиво повергнуть своего учителя на землю, от неожиданности отпустил его и недоуменно повернулся к Виктору.

– Добей, – посоветовал тот, весело поглядывая на Носорога.

– Я тебе добью! – тот уже пришел в себя и легко поднялся на ноги. – Пошутил, да?

– Нет, – Виктор серьезно покачал головой. – Объяснял. Понимаешь ли, Джек, у нашего большого и грозного сэра Носорога есть одна маленькая особенность. Он до ужаса, до дрожи в коленях боится маленьких тружениц-пчелок, а все потому, что у него на них аллергия. Стоит такой пчелке укусить нашего сэра, и тот распухнет, как каравай в печи. Ты понял, к чему я привел этот пример?

Джек задумался.

– Упоминанием про пчелу вы вывели сэра Носорога из душевного равновесия. Именно поэтому мне удалось уронить его.

– Все верно. Но знание слабостей – это лишь первый этап. Гораздо интереснее уметь вырастить эти слабости во враге, создать их искусственно. Ну, и пользоваться этим в подходящий момент. Интрига – вот самое великое из известных мне искусств, и, если хочешь, я постараюсь научить тебя этому. И тогда для тебя не будет ничего невозможного!

Глаза Джека разгорелись.

– Конечно, я хотел бы… очень!

– Не будет невозможного… – проворчал Носорог. – Вот и выберись со своей интригой с этого треклятого острова…

С того дня режим Джека претерпел окончательные и бесповоротные изменения. Каждое утро, как и прежде – домашние дела, потом тренировка с Носорогом по борьбе без оружия. После обеда несколько обязательных часов, проводимых в беседах с Виктором, затем опять сэр Носорог вкупе с доном Карло – тут уже в дело шли мечи, ножи, копья и все, что могло убивать, а вечером уже один дон Карло и обязательные уроки по этикету, письму, быстрому чтению и множеству прочих премудростей, включая даже лично разработанный доном курс «Основы магии».

– Не важно, пригодится ли тебе это в жизни, – приговаривал он. – Ты должен хотя бы иметь представление обо всем многообразии вещей, окружающих тебя. Магом тебе не стать, это дается лишь от природы, но знать, как именно действует магия, как от нее защититься обычному человеку, чего стоит бояться, а чего нет – вот твоя задача. Не думай о том, что остров – твой дом навек, даже если это и так. Человек должен развиваться, должен работать, без этого ты станешь таким же, как крафтеры – диким животным, способным лишь жрать. Мысль сделала человека тем, кем он является. Мысль и постоянный труд. И ты станешь у меня человеком, поверь!..

Джек и не заметил, как вновь наступила зима, потом так же быстро пришло лето. Дни летели один за другим стремительно, как никогда. Потом еще зима, короткая весна, долгое лето, желтая осень и опять зима…

Он вырос, хотя особо высоким и не стал, и даже не стал мускулистым, чему втайне изумлялся сэр Носорог, все увеличивавший изо дня в день нагрузки. Джек стал другим: таким жилистым, вертким, цепким и пружинистым, что мог мигом взобраться на самое высокое дерево, сигануть вниз, перехватывая ветви руками, оттолкнуться от земли и упругим мячом вскочить на ноги, уже держа в руках нож, меч или иное смертоносное орудие… успев сочинить за этот краткий промежуток времени ехидное четверостишие.

Он сам себя не узнавал. Даже образ его мыслей изменился самым удивительным образом. Да, парень остался все тем же Джеком, который грезил о подвигах, но, постигая мир, юноша вдруг осознал, что воинская доблесть – ничто по сравнению с победами, одержанными с помощью разума. Ведь нередко даже одно, мимолетом брошенное, замечание Виктора чуть не сбивало самоуверенного сэра Носорога с ног, а дон Карло, объясняя парню взаимосвязь всего сущего в природе, вскоре стал для него даже не человеком, а чем-то большим, вровень с богами.

И, хотя Джек никогда не ощущал в себе тяги к знаниям, ежедневные занятия дали о себе знать. Он заговорил иначе, стал мыслить по-другому и нередко уже и сам повергал в смущение сильного, но простоватого сэра Носорога, а иногда ему удавалось удивить и самого сэра Виктора.

Так минул еще год. А потом на остров пришли перемены…