Текст книги "Человек из грязи, нежности и света"

Глава 18. Изнасилование дяди Абрама

Дядя Абрам никак не мог успокоиться. Сара целую неделю укоряла его за то, что он не желает ехать к сыну, который не учится и живет в непонятно каком Соддоме!

Слово Содом она произносила по слогам, отчего в ее устах оно звучало как Сад-дом! – Дом-сад!

Это странное произношение и превращение гнусного слова в красивое сочетание двух обаятельных слов производило в дяде Абраме удивительный эффект восприятия.

Как будто сама Соня выглядывала из уст его жены, с нетерпением ожидая от него снова безумных ласк.

Всю дорогу он опять пил, хотя водка его не только не успокаивала, но даже и не брала. Он был трезв, а вместе с этим и хмур.

Больше всего он боялся поглядеть в глаза Леве. Уже сам взгляд в него требовал какого-то объяснения, а объясняться с сыном о том, почему он вдруг соблазнился Соней, было для него мучительной пыткой.

С него достаточно было и того письма, большую часть которого он писал под диктовку искушенной во многих вещах Сони.

Еще он боялся встречи с Соней, потому что знал, что стоит ей только поманить его хотя бы одним пальчиком, как он пойдет за ней, хоть на край света, куда угодно, в любую огонь и воду!

«Прямо не баба, а ведьма какая-то, – думал с тревогой дядя Абрам, – неужели она погубит и меня, и Леву?! И неужели я не смогу противопоставить силу своего характера и родственных отношений ее любовным чарам?! Нет, не смогу, и погублю и себя, и сына!»

Дядя Абрам, наверное бы расплакался, но с ним в купе ехала одна молодая рыжеволосая уродливая девица, чей нос был сильно искривлен в правую сторону, отчего казалось, что она сама его повернула в сторону открытого окна, чтобы лучше вдыхать залетающий в купе воздух.

Она так жадно глядела на бутылку «Столичной», стоящей на столике, что дядя Абрам сжалился и налил ей полстакана.

Девица молча выпила и закурила.

На ее лице сразу же заиграла блудливая улыбка, а сама она расстегнула до живота блузку, обнажив два небольших сосочка, по виду более похожие на мужские, чем на женские.

Однако более всего дядю Абрама неприятно удивила синяя татуировка на левой груди, три цифры: 333.

– А это что за цифры такие? – поинтересовался дядя Абрам.

– Ты, что, батя, портвейн такой, что ли не пил?! – засмеялась она. – А вообще-то это мой лагерный номер!

– Вы сидели?! В тюрьме?! И где?! – сразу же оживился дядя Абрам.

– А не все ли равно, – махнула она беззаботно рукой.

– Думаю, что нет, – вздохнул дядя Абрам, – я, например, в Устьвымлаге под Воркутой семь лет парился!

– Так мы значит, сородичи, – улыбнулась она.

– Ага, – хохотнул дядя Абрам и налил ей и себе по полному стакану.

– Ну, что ж, выпьем за нас, за зеков и зечек! – девица, поднимая стакан, сделалась сразу такой серьезней, что даже немного застегнула блузку.

«И какого черта я так разоткровенничался?» – вздохнул дядя Абрам, но все-таки чокнулся с ней и выпил, а потом она закурила. Дядя Абрам угостил ее своим «Парламентом», но «Парламент» Рите (так звали девушку) не понравился и она опять закурила «Беломор».

– А я, как малолетка, пошла за кражу и за разбой, – призналась Рита.

По ее глазам дядя Абрам сразу понял, что она его зауважала как бывшего зэка.

– А вы за что?! – спросила Рита.

– За растрату и недостачу вверенного мне имущества, – кисло улыбнулся он.

– Ну, в общем, за то же, за что и я, – бодро заулыбалась Рита и опять расстегнула блузку, и тут дядя Абрам увидел у нее на правой груди татуировку в виде большой бабочки.

– Ну, что, маленькая разбойница, сексу захотелось?! – спросил ее дядя Абрам, когда Рита села к нему на колени.

– Угу, – буркнула Рита и так жадно вцепилась в его губы, что сразу же закусала их до крови.

– Черт! Ты что, целоваться не умеешь? – дядя Абрам вытащил из пиджака платок и приложил его к губам.

– Умею! Просто мне так больше нравится! – весело улыбнулась Рита, и закрыв дверь купе, стала быстро раздеваться. Дядя Абрам тоже не спеша раздевался, облизывая свои искусанные губы.

– Нельзя ли побыстрей! – вдруг поторопила его Рита.

– Тебе что, невтерпеж?! – удивился дядя Абрам.

– Да, невтерпеж, я из лагеря!

– Ну, тогда, понятно! – улыбнулся он, и быстро убрав все со стола, усадил ее на него, а сам вошел в нее стоя.

– Больно! – закричала Рита. – Да, больно же!

Но дядя Абрам только ускорил свои движения, он уже почувствовал нетронутость ее юного лона.

Тогда она вцепилась ему в шею и наставила множество багрово-красных засосов.

От обиды дядя Абрам излил в нее семя, хотя эта обида была сильно перемешана с умопомрачительным желанием, оставить в этой девочке хоть частичку своего «Я».

– Теперь ты мой муж, – улыбнулась сквозь слезы Рита.

– Ага, – шутливо отозвался дядя Абрам.

За окном мелькали деревушки, отчего весь мир казался маленьким и игрушечным.

– Я тебе серьезно говорю, – перестала плакать Рита и больно ущипнула его за плечо. На столике под ней растеклась лужа девственной крови.

– По-моему, мы так не договаривались, – вздохнул дядя Абрам.

Ему уже перестала нравиться вся эта история.

«И какого черта я так налакался?! Неужели нельзя было просто пошутить, поболтать? Эх, старый козел, и почему тебя все время на молоденьких тянет?!»

Его внутренний диалог с самим собою был неожиданно прерван Ритой.

Она молча кусала и царапала себя за все места, до которых могла достать зубами и ногтями. От такой жуткой картины дядя Абрам даже присвистнул.

– Ты чего, с ума сошла?! – испугался он.

– Нет! – улыбнулась Рита. – Просто посадить тебя хочу!

– Да, у нас же все по согласию было! – возмутился дядя Абрам. – К тому же я женат! И сын у меня растет, ему два годика всего! – соврал он.

– Так я тебе и поверила! – усмехнулась Рита, продолжая сидеть на столике, как будто лишний раз подтверждая свое намерение посадить дядю Абрама.

– Кстати, ты же сам знаешь, что на зоне не любят таких и сразу опускают!

– Ну, хочешь, я тебе денег дам?! – сглотнул от волнения слюну дядя Абрам.

– Да, на х*ра, мне твои деньги, я же на них ребенка своего не прокормлю и за хату платить тоже не смогу!

– Я дам столько тебе денег, что тебе хватит на всю жизнь! – глубоко-глубоко вздохнул дядя Абрам и присев рядом с ней на свое место, похлопал ее по коленке.

– Так все говорят, – недоверчиво поглядела на него Рита, – а потом кидают, кидалы хреновы!

– Ну, хочешь, я напишу тебе расписку на сто тысяч евро?!

– Ну, что ты мне все лапшу-то на уши вешаешь, – обиделась Рита, – думаешь, раз молодая, так значит, дурочка?!

– Да нет, я так не думаю! – нахмурился дядя Абрам, он уже про себя решил соглашаться со всем, что скажет эта сумасшедшая.

– Со мной шутки плохи! – сказала Рита и закурила свой «Беломор».

– Я уже это понял, – изобразил на лице понимающую улыбку дядя Абрам.

– Да, ни х*ра ты ничего не понял! Ты меня понял на понял не бери! Понял?! – крикнула Рита, пуская струйку дыма в лицо дяде Абраму.

– Понял, – вздохнул он и закашлялся, – я согласен развестись с женой и жениться на тебе!

– А вот на эту беду ты мне расписку и напишешь, и паспорт мне свой отдашь, чтоб никуда не удрал! Ну, чего уставился?! Пиши расписку!

– Может, сначала оденемся?

– Пиши расписку, на х*р, и зубы мне не заговаривай!

Дядя Абрам со вздохом достал из сумки блокнот с ручкой, вырвал из него лист бумаги и взглянул на Риту.

– Пиши! – скомандовала Рита, взяв в руки его паспорт. – Я, Абрам Львович Эскин изнасиловал Будашкину Маргариту!

– Да не насиловал я?! – схватился в отчаянье за голову дядя Абрам. – Не насиловал!

– Слушай, ты! Ты меня понял на понял, не бери! Понял?!

– Понял, – всплакнул дядя Абрам и начал писать расписку.

– Изнасиловал и обязуюсь на ней жениться, – Рита допила остатки водки прямо из бутылки и снова закурила.

Дядя Абрам обреченно протянул ей расписку.

– А подпись?! – сразу же сдвинула брови Рита.

Дядя Абрам тут же расписался, а Рита взяла его расписку и обмазала ее об край своей уже засыхающей девственной крови.

– Это вместо печати, – весело объяснила она.

– Понятно, – обреченно вздохнул дядя Абрам.

– Да, что ты все вздыхаешь-то, а ну-ка улыбнись!

Дядя Абрам машинально улыбнулся. Он был шокирован и подавлен. Никогда еще он себя так по-идиотски не чувствовал. Кого же ему напоминала эта девица?!

Ну, конечно, Глеба, того свихнувшегося художника, с чьей женой связался его сын, а затем и он сам.

«И почему в России так много сумасшедших? – с тоской подумал дядя Абрам. – Может это какое-то влияние всей солнечной системы?! А может американцы засунули в свои фильмы какие-нибудь психотронные средства?!»

– Ну, ни х*ра себе! – засмеялась Рита, помахивая голыми ногами перед его носом, и держа в руке паспорт.

– Что?! Что случилось?! Может тебе уже кажется, что и паспорт у меня поддельный? – с подавленным видом спросил ее дядя Абрам.

– Да, сынок-то твой мне ровесничек, – усмехнулась Рита, – а говорил два годика!

– У меня еще один есть, просто его забыли записать в паспорт!

– Рассказывай, рассказывай сказки, ты, видно, это умеешь, сказочник! – развеселилась Рита.

Дядя Абрам сник. В одной руке она держала его паспорт, подтверждающий его личность, в другой его расписку как уже свершившийся приговор.

– Ну, давай еще! – потянула к нему ручки Рита. – Я хочу от тебя наверняка залететь!

Дядя Абрам поморщился, но все же вытянул к ней свои дрожащие губы.

– Ням-ням-ням! Хочу есть! – сказала Рита и опять мертвой хваткой вцепилась своими зубами в его губы.

«И почему они все у нее в железных коронках, сейчас мода в зоне что ли такая?!» – подумал с тоской дядя Абрам и с неистовой яростью вошел в ее уже надорванное лоно.

Похотливый проводник двадцати пяти лет тихонечко подслушивал за дверью.

Временами он оглядывался по сторонам и совал одну руку в карман, кусая другую, чтобы не закричать.

– И-эха! – орал с безумным отчаянием и восторгом дядя Абрам. Поезд набирал скорость и вагон прыгал, уводя их в свой ошеломляющий ритм. Стук колес о рельсы каким-то волшебным образом воспроизводил трение их органов друг о друга…

Глава 19. Любить – так королеву, украсть – так миллион

– Куда ты идешь?! – крикнула Рита быстро семенящему по ночному вокзалу дяде Абраму.

– Ну, в туалет-то я имею право сходить? – обиженно вздохнул дядя Абрам. – Или мне в штаны наложить?!

– Иди, дурачок, иди, – и Рита тоже поспешила за ним.

«Все бесполезно! Черта с два от нее смоешься», – подумал дядя Абрам, но в туалет все же зашел, с опаской оглядываясь на стоящую возле турникета Риту.

Поскольку в туалете вроде никого не было, дядя Абрам начал вслух ругать сам себя: Вот олух Царя небесного! И приспичило же мне дураку старому дорогой роман завести?! – восклицания дяди Абрама медленно взлетали и таяли под высокими сводами вокзального туалета.

– Какие люди в Голливуде! – внезапно раздался чей-то знакомый голос из закрытой кабинки.

– Кто здесь?! – испуганно спросил дядя Абрам. – Немедленно отвечайте!

– Да, ладно, Абрам Львович, что вы так пугаетесь-то, это же я, Глеб, – дверь одной из кабинок открылась, и изумленному взору дяди Абрама предстал сидящий на унитазе Глеб и при этом держащий у себя на коленях небольшой мольберт с холстом и красками. На холсте была изображена пышногрудая Соня в виде чайки летающей над морем и чьи-то три головы, торчащие из него.

– Что вы здесь делаете?! – удивился дядя Абрам.

– Живу! – простодушно мигая глазами, ответил Глеб. – Соньке с Левой я уже надоел своими болячками, вот я сюда и перебрался! Здесь же пишу свои картины, за счет них и существую!

– Н-да, – проговорил в замешательстве дядя Абрам, – а Лева, значит, с Соней?

– Ага! – улыбнулся Глеб. – Сонька уже ребенка от него ждет!

– Как это, ребенка? – встревожился дядя Абрам. – Ему же еще учиться!

– А учебу он давно уже бросил, – хихикнул Глеб, подтирая задницу.

– Не пойму, что здесь смешного?! – обиделся дядя Абрам. – Он же себе хомут на всю жизнь повесит!

– Ты скоро?! – вдруг зашла в туалет Рита, обращаясь к дяде Абраму.

Дядя Абрам тут же онемел.

– А это кто? – поинтересовался у него Глеб.

– Так, одна знакомая, – шепотом ответил дядя Абрам.

– Ни х*ра себе, знакомая, – возмутилась Рита, – жена я его законная!

– Так вы, значит, мама Левы?! – развеселился Глеб, нисколько не смущаясь присутствия Риты.

– Какого еще Левы? – нахмурила свой узенький лобок Рита, – никакого Левы я не знаю! А ты, ни х*ра, не строй из себя умного, если картины малюешь в туалете?!

– Рита, я прошу тебя выйти из мужского туалета, – тяжело вздохнул дядя Абрам.

– Только, смотри, долго здесь не рассиживайся, а то я тоже ссать хочу! – и Рита взяв в руки сумки, с которыми зашла, вышла с недовольным видом из туалета.

– Да, дядя Абрам, я вам сочувствую, – тихо выразил свое отношение к Рите Глеб.

– Когда-нибудь любого из нас подводит собственное зрение, – тихо вздохнул дядя Абрам и вышел из кабинки.

– Уже уходите?! – пожалел Глеб.

– Да, – кивнул ему головой дядя Абрам. Ему не хотелось откровенничать с Глебом, который мог обратно вернуться к Соне с Левой, и который, как и Рита, был непредсказуем.

– Я, между прочим, Эскин, уже обоссалась! – снова заглянула в туалет с вещами Рита.

Дядя Абрам решил промолчать. Просто бывают такие ситуации, когда нормальным людям остается только молчать, невозмутимо разглядывая этот безумный мир. Боковым зрением он увидел самодовольную рожу Глеба и быстро вышел из туалета.

– Почему ты меня не познакомил со своим другом?! – спросила Рита.

– Он мне не друг, – сердито посмотрел на нее дядя Абрам.

– А кто же тогда?!

– А черт его знает! Пристал ко мне в туалете, мол, посмотри, какие я здесь картины пишу!

– Может он шизофреник?! – засмеялась Рита.

– Шизофреников у нас хватает, незаметно улыбнулся дядя Абрам, подумав о том, что Рита, возможно, тоже входит в их число. Чтобы как-то немного расслабиться в присутствии Риты, дядя Абрам снял комфортабельный номер-люкс вместе с сауной и бассейном в гостиничном комплексе «Лужники».

Как только они вселились в номер, Рита тут же прожгла своей папиросой дорогое шелковое покрывало на их кровати и персидский ковер на полу, а затем еще умудрилась сломать пульт дистанционного управления японского телевизора, висевшего в виде огромной картины на стене.

– Нельзя ли поосторожнее?! – огорчился дядя Абрам.

– Тебе, чего, деньжищ что ли жалко?! – ухмыльнулась презрительно Рита.

– Да, дело не в деньгах, хотя и деньги тоже имеют какое-то значение! – вздохнул дядя Абрам. Он уже почувствовал, что с этой Ритой он еще хлебнет горя!

– Ладно, мне надо постирать свою зассанную юбку с трусами! – фыркнула Рита и раздевшись догола, оставила его одного в комнате смотреть телевизор.

Некоторое время дядя Абрам переключал программы рукой, и смотрел то одну, то одну, то другую, но ничего его не занимало, в голову абсолютно ничего не лезло.

«Пойду приму сауну», – подумал он, и раздевшись, пошел в сауну, прихватив с собой простынку. Каково же было его удивление, когда он увидел в сауне Риту, стирающую в тазике свою юбку и трусы, отчего резкий неприятный запах, перемешанный с мылом, сразу резко ударил ему в нос.

– Ну, для этого же есть ванная, – занервничал дядя Абрам.

– Зато здесь теплее, – объяснила Рита, и дяде Абраму пришлось убраться несолоно хлебавши.

– Ну и дурак! – с гневом посмотрел на себя в зеркало дядя Абрам. – Вот дурак-то! Старый пентюх!

Тут же зазвонил гостиничный телефон. Дядя Абрам снял трубку и услышал приятный женский голос: Если у вас какие-то проблемы, то можете зайти к дежурному администратору или вызвать красной кнопкой горничную, а если нажмете черную, то приду я и решу все ваши проблемы!

– Они, что, подслушивают, что ли?! – удивился дядя Абрам, положив трубку.

– С кем это ты сейчас разговаривал? – спросила Рита, выйдя из сауны и накинув на себя его халат.

– Да, так просто, звонили, услуги свои предлагали, – вздохнул дядя Абрам.

– Это проститутку что ли?! – улыбнулась Рита.

– Да, нет, просто объяснили, что красной кнопкой можно вызвать коридорную, то есть горничную, чтобы она могла убрать наш номер!

– А на х*ра, его убирать, здесь вроде бы и так чисто, – Рита смачно сплюнула на персидский, уже прожженный ее папироской ковер, и закурила.

«Да уж, вляпался», – дядя Абрам внимательно разглядывал искривленный нос Риты, уже как-то странно полагая про себя, что вместе с ее носом было искривлено все ее сознание, а заодно и восприятие.

– Хоть мне еще и больно, но ты должен опять меня сделать, – Рита уже легла на кровать, затушив папиросу об портрет Федора Михайловича Достоевского. Слава Богу, что портрет был под стеклом, поэтому великий писатель нисколько не пострадал!

– Я же говорила, что хочу залететь от тебя?! Ну, чего, ты так глазенки-то вылупил, раздевайся! Я уж вся подмылась, и все постирала, и юбку, и трусы, так что давай!

«Что давай, чего давай?!» – подумал с тоской дядя Абрам, но покорно разделся и лег к Рите на кровать.

– Ну, он у тебя совсем как неживой! Ну, ничего, мы сейчас его развеселим! – и Рита мгновенно проглотила его член.

И минуты не прошло, как возбудившийся дядя Абрам уже с более ожесточенной яростью вторгался в дрожащее тело Риты. На каждое его углубление ее тело болезненно вздрагивало, напрягалось, а потом снова расслаблялось, когда он уже как будто выходил из нее.

– Ну, тебя как скипидаром смазали! – улыбнулась довольная Рита, прижимаясь к нему после соития.

– А, что, раньше ты это кому-то тоже делала?! – спросил дядя Абрам.

– Ну, сосу-то я с детства, – простодушно улыбнулась Рита, – зато невинность только для тебя одного сберегла!

– Да уж, – еще тоскливее вздохнул дядя Абрам.

Теперь он почувствовал себя как тигр, только что посаженный в клетку. Господи! Как объяснить жене, что сказать сыну?!

«Любить – так королеву, украсть – так миллион», – вспомнил дядя Абрам старую блатную пословицу, а ему придется жениться во второй раз на какой-то слабоумной дуре, на уголовнице, по своей дури отдавшей свою невинность, которая ему и на фиг была не нужна! Слабоумная-то она, слабоумная, но как же ловко его провела!

– Ну, чего куксишься, я же не виновата, что меня никто замуж не берет! Нос немного кривоватый, да еще в тюряге сидела! – и Рита уткнулась своим кривым носиком ему в плечо, и затихла, как будто ожидая ответа.

Дядя Абрам глубокомысленно промолчал.

Думать ему уже ни о чем не хотелось, а хотелось одного только – напиться, а поэтому он быстро нажал на кнопку, только вместо красной, он по ошибке нажал на черную.

– Ты что, полоумный что ли, убирать комнату надумал?!

Дядя Абрам задумался и не ответил, он даже не слышал ее вопроса. Неожиданно с той стороны кто-то открыл дверь своим ключом, и в комнату вошла миловидная блондинка в коротком красном халатике, который тут же распахнула, показывая свое обнаженное тело, и улыбнулась: Вы, видно, желаете групповушку устроить?!

– Ах, ты, сука македонская! – Рита с быстротой молнии вскочила с кровати и сжав в кулак короткие волосы блондинки, пригнула ее голову к уже испачканной простыне, на которой они только что лежали с дядей Абрамом.

– А ну, профура, проси сейчас же прощения! – сквозь зубы процедила Рита.

– Простите, я, наверное, ошиблась, – всхлипнула громко блондинка.

– Ладно, если сережки свои с розовым камушком снимешь, то прощу! – отпустила ее волосы Рита. Блондинка уже стала с себя снимать сережки, но тут вмешался дядя Абрам.

– Не слушайте ее и идите себе спокойно! – сердито поглядел на Риту дядя Абрам.

– Спасибо! – прошептала плачущая блондинка и с быстротой пули выскочила из номера.

– Ну, и дурачина же ты! – скривила губы в усмешку Рита, опять присаживаясь к нему на кровать. – Ты, представляешь, какой навар с нее можно было снять! У этих же гостиничных курв денег куры не клюют!

– Молчать! – крикнул дядя Абрам.

– Ты, что, опять меня, понял на понял, хочешь взять?!

– А ты, что, опять в тюрьму захотела?! – беспокойно вздохнул дядя Абрам.

В этот момент в комнату ворвались двое здоровенных парней, стриженных под бобрик и в черных футболках, вместе с блондинкой в красном халатике.

– Это она! – кивнула блондинка парням.

– Постойте! – загородил собою Риту дядя Абрам. – Я могу вам заплатить!

– Сколько! – спросили они почти хором.

– Это вы должны сами решить, – сощурился дядя Абрам.

Рита хмуро молчала, сжимая руки в кулаки.

Парни с блондинкой отошли от них на четыре шага и стали шептаться. Потом один из них подошел и сказал: Тысяча евро!

– Насилуют! – тут же заорала Рита, раздирая на себе халат дяди Абрама.

И парней, и блондинку тут же как ветром сдуло.

– Ну, и чего ты добилась, – опять вздохнул дядя Абрам.

– Не волнуйся, у них очень грязный бизнес! – улыбнулась Рита, оторвав последнюю пуговицу от халата.

– Можно подумать, что у тебя он очень чистый, – усмехнулся дядя Абрам и устало лег на кровать.

– А в ресторан ты меня разве не сведешь?! – обиделась Рита.

– Свожу, – сдавленным шепотом ответил дядя Абрам, – сейчас только немного в себя приду! И пойдем! Куда захочешь, туда и пойдем!

– Наверное, ты устал, бедненький, хочешь, я одна схожу?! – предложила Рита.

– Хочу! Очень хочу! – уже бодро отозвался обрадованный дядя Абрам.

– Ага! Я в ресторан пойду, а ты от меня в это время сбежишь! Нет уж! Фигушки!

– Фигушки, так фигушки, – тяжело вздохнул дядя Абрам.

Он уже ничего не соображал и очень боялся попасть в психиатрическую больницу. А еще в голове у него вертелась как насмешка все одна и та же идиотская пословица: «Любить – так королеву, украсть – так миллион!»