Текст книги "Белый дом. Президенту Трампу лично в руки. Как строитель строителю. ЧАСТЬ ВТОРАЯ"

2. «Непреодолимое отвращение и сильный внутренний голос»

Не верь глазам своим. Ушам? И ушам. Что я слышу, пан Кучма, хуже чем в 41 – м? Лично для вас, семейства вашего чималого, или для страны и народа, перманентно страдающего от воровства беспробудно наглючего. Десять лет выносившего унижение и надругательство в ее невидано в современном мире позорном хохляцко – кацапско – жидовском исполнении под началом вашим. Результаты деятельности которой – вот они, как на ладони. И не смейте, слышите, не смейте в раз который людям мозги пудрить дежурной отмазкой под лозунгом дня «всемирный кризис». Который лупит прямой наводкой калибром «Берты» почему – то не по Австрии да Японии, или скажем Канаде – это я так, навскидку, по алфавиту, с литерой «К» посредине. А всё больше по странам – рахитам кривоногим, так и не сподобившимся средь мирного неба, в условиях благоприятных сказочно дать себе толк да встать на ноги в течении времени исторически фантасмагорически длиннющего за которое та же Португалия, или те же Сингапур вкупе с Малазией (с Малазией!, читатель, доводилось ли тебе бывать в Малазии? – я тебе поведаю о сказочной Малазии) прошли путь свой достойно в рост полный, да не раком, не задом, ибо те вериги, которыми вы вкупе с гоп – компанией опутали страну будут еще ой как долго терзать ее плоть и душу, не представляя возможности не то, что выпростаться – с колен подняться.

Сыграем в игру детскую угадайку. «Когда я вступил в должность президента, больше всего меня поразило то, что дела действительно были так плохи, как мы и утверждали». Правильно, Джон Кеннеди. Слова его плагиатнул, а чего – дело оно првычно житейское, не судите строго, привнеся свой творческий «доробок» в виде приставки «еще – еще более плохи» более чем через пол столетия нынешний президент. Теперь открываем любую газету времен Великой депрессии и всматриваемся в длиннющие очереди работного люду в поисках не манны небесной – работы, хлеба куска, пристанища, крова над головой. Вглядываемся в протертые залатаные одежины, стоптаную кривобокую обувку, мятые пожмаканые головные уборы, сутулые, словно придавленые печалью и безысходностью фигуры, лица серые, опущеные понуро плечи, глаза – пустые и холодные еще живых внешне но уже погасших и внутри омертвелых людей. Теперь открываем, ну хотя бы AM NEW YORK от 25.2.2009 и сравним. Замыслимся да задумаемся слегка. Почему говорю так, да потому просто, что впечатление создается, причем незыблимо стойкое, что вещи элементарно простецкие, истины житейские, прописные, детскому пониманию доступные будь какому – для многих что штаны пифагоровы с трудом на голову натянутые. Столетиями презренный капитал– монстр этот, пиявка, кровосос и душегуб высасывает силу, кровь, соки жизненные последние… пока эксплуатация, несправедливость, собственность частная вкупе со стоимостью прибавочной, пока семеро с сошкой против одного с ложкой всё больших, просто гигантских размеров – до тех пор не водица – кровь человеческая проистекать непрерывно обречена в потоках всё более полноводных…

Живем в темноте, так хоть умрем при свете. «Дежурный исторический тупик, это мы уже проходили…», доносится по одноязычно русскоговорящему ящику дежурный плач Ярославы из фиминой комнаты. Мой ящик английский одноязычно, отношусь к нему как к погоде, злу неизбежному, напасти, от которой не откарасткаться ни за какие деньги. Новости на обоих языках не потянуть никак. Обречен как на каждой войне на два фронта. Ресурсов не хватит. Поэтому хитрю, изворачиваюсь, лавирую промеж огнем да полымям. В одно ухо влетает Гринспен, бывший глава Федерального резерва США (довелось как – то побывать в гостях на десятом этаже под землей), в другое Чубайс, бывший и нонешний глава многих глав. Так вот, первый, несмотря на умственность всю свою да образованность покаялся недавно публичнопривселюдно да признался в непонимании причин – следствий деяний, приведших к сегодняшнему печальному положению дел. Другой же, несмотря на всю свою хитромудрость да прохиндейство подтвердил игриво, это он умеет, аксиому всезнайства своего: «Ну вымрет там несколько десятков миллионов, так новых понарожают. Чего вы так разволновались…». Да мы и не волнуемся особо, Толя. Твой черед, вот ты и волнуйся…

OceanParkway 2805-09. Не дом – куколка. Лично приложился. Не в одиночку, само собой, самотужки такое не вымахать, но, доложу я вам, приятно проходя мимо видеть частицу своего труда в этом взметнувшемся к небесам красавце. Время быстротечно. С тех пор, когда посреди знойного душного августа я приступил к работе в семь – в начале восьмого с кончика носа уже начало капать, закончил в шесть, где – то с четырех уже не я волочил хробар (лом) – скорее наоборот. Отбрасываем пол часа на ланч и имеем десять с половиной чистых как лед часов пахоты. До океана два квартала ходу. Падаю ниц на еще теплый песок не чувствуя ни рук, ни ног, ни прочих членов. Постепенно вода да наступившая вечерняя прохлада приводят в чувство потерявшего рабочую форму работягу. Не только балерун или артист цирковой теряет форму. Восстановить ее в любом случае ой как нелегко, а что касается функций тонких да тончайших так это будет труд просто каторжный. Говорил же Нуриев продюсеру – заплатишь любые деньги которые назову. Вместе со мной того самого дня то ли на трудовую вахту, то ли на экскурсию заступил некий добрый молодец – де ж мы, шо ж мы – через три дня как ветром сдуло. Сколько их таких промелькнуло перед глазами. Молодые, здоровые, крепкие (с виду), а внутри слабые, немощные, ни силы тебе, ни воли, ни гордыни, ни злости… Проспал, забыл, устал, тяжко, спина… шась, и исчезает в далеке туманном дежурный шукач доллара легкого, а его нету в природе, того, что полегче. Тебя везде выжмакают по полной. И хорошо если заплатят не обманувши, рассчитаются вовремя. Если не одно, то другое. Недаром говорят – так как в Америке нигде не вкалывают. Свидетельствую, иби есть с чем сравнивать.

Вечер. Выходной. С трудностями, а где и когда оно было без трудностей?, добираюсь до НАЦИОНАЛЯ. К которому уже через несколько минут завывая подруливают 3 (три) полицейских авто. В глазах может двоится, это правда, но чтоб троилось? С тех пор, мало того, что пожизненно стал персона нон грата в заведении можно сказать первейшем на орденоносном Брайтоне, так еще и имел по жизни при обстотельствах, скажем так аккуратно аналогичных, раз этак 5 (пять) счастье общаться с представителями (представительницами) NCPD. NewYorkCityPoliceDepartment. Прошу любить и жаловать. Преклоняю свою рано забубневшую голову перед леди и джентельменами в униформе нью йоркской полиции. Поверить в такое, особенно если в анамнезе есть опыт общения с отечественной мусарней, невозможно аж никак, это видится, сном, маревом, дивом, сказкой… А может всё от того, что у них там эментарно нет вытрезвителей? Да что же они за люди такие?!

Признаю, некоторые подробности моего пресечения с людьми из NCPD намного интереснее и, что более важно, много поучительнее нелепых попыток да надежд тщетных повернуть ход истории вспять, в раз который перевести часовую стрелку в многажды охаяное, осмеяное и обрыдлое социалистическое вчера, да видно ничего со мной, социалистом – марксистом неисправимым, как с тем горбатым, не поделаешь.

«Дабы достичь истины в каждом предмете мы всегда должны быть готовы поверить в то, что нами воспринимается как белое – на самом деле черное, если так решит церковная власть». Столетиями инквизиция коррегировала зрение паствы отправляя на аутодафе каждого неспособного различить цвета радуги в соответствии с канонами святой церкви. Уж на что свирепствовали изводя ведьм, генофонд до сих пор не может опомниться, красивую женщину со свечой не найти, да так и до конца не перемалевали белое в черное. То, на чем главный инквизитор Лойола обломал себе зубы, легонько, тихой сапой достигли люди набожные, тихие, законопослушные, в пейсиках, штрипсиках, сюртучках, достигли не огнем и не мечем даже, отнюдь – пером, чернилом и чистым бумаги листом, да ума игрой дьяволькой, вот как!, накося – выкуси, выказав миру всему превосходство ума еврейского основавши религию всеохватную силы превышающую божественную под знамена которой скатились радо скопом что христиане что мусульмане, что верующие что безбожники, анархисты, монархисты, коммунисты, фашисты, пацифисты, адвентисты, педерасты… словно метла гигантская подмела до кучи голодранцев и аристократов, шулеров картежных и офицеров отставных, староверов и гонителей их, проходимцев и служащих государевых, неучей и лауреатов… белых, черных, желтых, карых… с одним и на всех божеством. Ради которого убивали, грабили, бедствовали, голодали, замерзали, сходили с ума с горя и радости всё одного ради – чтобы кровь, пот, слезы ихние переплавились в брусок цвета солнечных зайчиков или бумажку разноцветную, божок в его денежном, золотом, брильянтовом, затем (дьявольская игра ума воистину безгранична), векселях, чеках, акциях, залогах, ваучерах, кредитах, опциях, банках, биржах, фондах и тому без конца и края подобное, которые породили целые генерации проходимцев, жуликов, ловкачей, аферистов, паразитов, бездельников, живоглотов – спекулирующих и жируюших с того навара, что капает пожизненно непрестанно со всех этих акциях, чеках, ваучерах, банков, бирж, и тому подобное… Goldisirresistible! Золото неотразимо. Злато! Которое о по день сегодняшний правит миром. Наряду с голодом и сексом. Вот оно пред очами моими, глубоко под землей словно яйцо Кащеево, миллиардами неисчислимыми в камерах словно мед в сотах по периметру. Провожу рукой по шершавой поверхности бруска металла цвета солнечных зайчиков. Ничто не шевелится в душе моей.

«Когда мы победим в мировом масштабе, то построим в общественных туалетах отхожие места из золота на улицах нескольких самых больших городов…». Архиправильно, дорогой вождь, друг, товарищ, учитель и наставник! Ты шел верной дорогой к Храму с туалетами из чистого, 99 – ой пробы золота, в отличии от нынешних моих соотечественников засранцев, безнадежно застрявших в зловонной клоаке на исторической обочине развития человечества. Вольтер учил. «Чем сильнее просвещены люди – тем они свободнее». Недоумки переиначили. «Чем ты свободнее – тем просвещеннее». В том таилась погибель. На нашу голову с вами. «Крещатик?». «А что оно такое будет, Крещатик этот самый?». Межде прочим ровесник мой, техникум за плечами.

Раздумья у парадного подъезда. Жилища, которое в издевку, не наче, нарекли словом самым что ни на есть поганым. Элитным. В очередной раз, кОзлы, з – за кордону свиснули, потому как без ума своего совсем. Мэр, спикер, рейтинг, пиар, мэссидж, мэдиа, ток и просто шоу, элита – туды ее в качель, сразу отхаркнуть тянет. Выматюкаться словами последними как на рашен спикен стройке. Кровь голубая. Вы б в жизни до такого не додумались. Понацеплять первые попавшие под руку снимки и выдать за жертвы голодомора. Нансена вспомнили. Хорошо, что не Крузенштерна. Да и то потому только, что понятия не имеют кто такой будет. Как не вспомнить Тата ридного с его эпохальной УКРАИНА НЕ РОССИЯ да маршалом Тимошенко, лысого как бубен по жизни с роскошной шевелюрой по книженции воровато чужими руками нашкрябаными. Похожего на самого себя словно английская королева Виктория на седоусого генерала при шпорах и сабле, что на пьедестале в городе Будапеште восседает. Как не вспомнить предтеча ихних замполитов приспособленцев колеблющихся в такт с очередной линией. В раз который предупреждаю вас Кучма, не смейте в дежурный раз вороватость вашу на погоду спихивать. Это ваше семя лобурей малограмотных, неуков да плагиаторов невежественно бессовестных, ни на что путное не пригодных, ни за что не отвечающих, да никому не подотчетных. Кощунство да цинизм пробы наивысшей. За такое погоны рвать да взашей. Прилюдно. А не медок кулуарно лить лучшим представителям дивного вида крови. При Сталине над каждым словом, буковкой дрожали, и правильно, что дрожали, было перед кем.

Действительно, в Америке, в такие курятники, пусть скромнее разрисованые, тут я согласен, пакуют, ни дня не проработавших за жизнь, задарма считай, отбросы человеческие всяческие по из пальца высосаным программам надуманым защиты малоимущих, а у нас – ты ж посмотри опять, едри вашу – элита! Сколько ее, той элиты? Что ж выходит? Кто все остальные тогда есть? Я кто такой буду? Какими словами (мещане, простолюдины, трудрезерв, рабмасса, и даже – а почему и нет? – биомасса!) назвать десятки миллионов жителей страны Украина – тех кто прядет, сеет, возит, косит, строит, лечит, кормит ораву вседлавших его мироедов – вчерашних ихних же однокласников, соседей, сослуживцев, друзей, товарищей, родичей даже, Каинами враз обернувшимися. Опору, мощь, силу, к которой словно пиявка гигантская кровососущая присосалась намертво «элита» самонареченая, цена которой в день базарный гроша ломаного не стоит. Элита это ум, интеллект, чесноты многочисленные, душа широкая, сердце открытое, совесть людская – не кошель воровством набитый туго по офшорам какие только есть припрятаный. Элита! В Москве высчитали. Рядовому, неэлитному, извините на слове бранном, гражданину для приобретения по рыночной (рыночной – слово то ненависное какое!) стоимости, на то время лихое 5500 долларов (почему в Раше – долларов?!) за метр – не путать с гектаром – квадратный обычной, неэлитной конуры понадобится 17 лет. Ни пить, ни есть, ни дышать, ни жить. Откладывать. Кланяясь при этом в пояс самый элите этой засраной. Место которой за создание подобного кафкианства за решеткой да на виселице. Последний тезис подчеркнем особо. И перенесемся во время будь какое – эпоху, формацию, царство, государство, деспотию, тиранию, религию – да хоть куда!, и приведем человеконенавистническую цифирь эту, семнадцать лет из жизни вычеркнутых за то, без чего существо человеческое обойтись не в состоянии – крыши над головой. Рядом с доходами «элиты» задрипаной размерами в бюджеты городские. От что бы сказал глядючи на устройство такое государственное свинское, строй социальный античеловеческий первый под руку попавший правитель? Нерон или Наполеон? Королева Виктория, которую один из Гарантов наших путал с генералом седоусым с саблей да при шпорах, что на постаменте в центре самом города славного Будапешта? Кайзер Вильгельм? Франц Йосиф? Гитлер со Сталиным?! Каким манером, образом каким сжили бы со свету, простите в раз который за слово матерное, «элиту» эту самую позорную?

Ну и как оно выходит так, в раз который вопрошаю смиренно? Как оно может быть так, что в Америке, что в Украине, что будь где тучи люду лишнего, никому не нужного, неприкаяного, голодного, холодного, бездомного, обреченного на нищенское прозябание бродят стадами мильенными не в состоянии постоять за себя. Быть безработным. Как это? Всё равно что безруким. Жить для чего тогда, кто скажет, ответит кто? Куда окрест не кинь оком столько всего убогого, недоделаного, недостоеного, замусореного, заплеваного, поломаного, уродливого… Теряюсь в догадках. Возьмем Нью йорк. Частицу его крохотную. Брайтон. Русскоязычный Брайтон. «ПРИВОЗ». Гетто. Когда спрашивают, живешь мол где, ответствую бодро, в гетто, обосновался, на большее средствов нету, едва на гетто хватает. Специфическое, с удобствами, обжорками, услугами на каждом углу, но как по мне – гетто.

Сейчас в моде опросы всяческие социологические. Какая – то краля тычет микрофон чуть ли не в ряху мою недовольную: «А что ви себе такое думаете…?» – «А то и думаю – смотри, говорю…», а сам пальцем тычу в дежурную кучу мусора смердючую, на улице жара летняя, «…вечером здесь будут ганять наперегонки крысы размером в кота упитаного, а возле той телефонной будки справлять нужду малую (большую поодаль чуть, за углом на стройке), вон тот мекс вонючий, америкос в ноль спитой, или наш бомжара потомственный, а чего стесняться спрашивается, свои люди, прижились. Ваш (так и глаголю – ваш) хваленый мэр Блумберг на памяти моей, а пошел уж год какой, носа своего не показывал в палестинах этих, а ты погляди – на третий срок себя выдвигает. Оно незаконно, ибо положено два, да с такими капиталами плевать хотели, может оттого, что родом с Белорусии незалежной, есть с кого пример брать. Это гетто, дорогуша, в котором человек нормальный белый жить не должен, а если его устраивают матюки, пьянь подзаборная, грязь, помои, попрошайки все двадцать четыре часа, семь дней, то сие одно означает. Что в душе его, сознании, памяти, мышлении присутствует какой – то капитальный дефект. Через пару минут мобильник мой дзинь! « Это ты?». «Да я…» ответствую «…кто ж еще…».

Прошла неделя. Картина. Это видеть надобно глазами собственными. Сразу Пекуся вспомнил, тот тоже в случаях подобных за воздух держался. И что интересное – находил в нём, уподобаясь самому Архимеду, опору. Так вот, дежурный соотечественник, он же братан так же комически размахивая руками хватаясь за несуществующие фонари подрулил к уличному, последний имел неосторожность секундно отвлечься на стройные (на Брайтоне встречаются и такие!) ножки, торговца крамом и стырил – вы не поверите, здоровенную подушку, которую живо запихал под свою топорщую рвань. Ещё через пару – тройку дней. Такой с виду благообразный дедок при сивой аккуратной бородке, справным рюкзачком за плечами, и кто б подумать только мог, а хвать Sardines in tomato sause в 190 грамм аж в 1 доллар, да так виртуозно, что узри такое дарование артист оригинального жанра Акопян от зависти перевернулся бы в гробу. Заглянуть бы в рюкзачок тот, еще завистлтво подумал я. Почти в каждом рашен спикен бизнесе висят на стенах фотогалереи целые. Соотечественников и соотечественниц. Воришек и воровок. С лицами про которые сказать смело можно. Написать тоже. Хоть бери и пацюков бей. Поэтому и утверждаю: гетто.

Впервые столкнулся с явлением этим, и кто б подумать мог только, в Греции. Где всякий огрызок – окурок вышвыривается не в мусорку – в приспущеное ветровое стекло на полном ходу. А вот в штате Вермонте не то, что огрызок, не всегда спичку найдешь. Или возьмем страну другую какую отдельно взятую. Бразилию, чтоб далеко не ходить. На юге самом, в горах невысоких, где и по день сегодняшний сохранились поселения старых немцев колонистов чистота и порядок словно в фатерлянде бывшем. Не нынешнем, подчеркнем особо. А вот на севере, да и посередке, разница невелика будет, зрелище напоминающее Брайтон в наихудшем его исполнении. Аргентина. Каждый день с утра пораньше навожу марафет приводя в порядок близлежащую территорию конторы, где зарабатываю на хлеб насущный. Мой сосед слева, справа никакого соседа, контора расположена на углу, то ли перуанец, то ли боливиец, парагваец – чорт его знает кто он такой из себя будет, держит лавку. По ихнему тьенду. Так вот. Я с ним не здороваюсь. Не могу пересилить себя. Никогда и ни разу.

Юг Германии. Поезд на всех парах шурующий на благословенный юг, в Бад Эльстер, где меня ожидают две недели санаторно – курортного блаженства. Детализирую. Ничегонеделания, физического и морального разложения, пьянства, как всегда беспробудного, купания – загорания, волочения за бабами да постоянной болью головной – где на всё это набраться дойче (тогда ещё были в ходу дойче) марок. Весело перестукивают на совесть смазаные колеса, на лугах, что за окном будто рисованые маслом коровы крутобокие, в купе заглядывают утренние лучики солнца, на столе, настоящем, здоровом, на который смело можно опереться обеими локтями, ещё и место останется и он не развалится! кофе со штруделем как и у старенькой фрау что напротив, с которой ведется неспешная дорожная беседа. Гармония. Полная гармония между мной, фрау, коровами, солнцем, кофе со штруделями что на столе… оказывается в мире существует гармония. Для которой, если слегка вникнуть, не так уж много и требуется. На одной из остановок подсело двое. Он и она. Он присел рядом с фрау, она соответсвенно подле меня. Он достал два персика, один оставил себе, другой протянул ей. Тонюсенькие, прозрачные пальчики такой же тонюсенькой прозрачной вьетнамезы принялись последовательно, методично крушить, терзать, давить того злощасного персика. По мере того, как жизненные соки гибнущего на глазах плода стекали на девственно чистую полированую поверхность казенного стола, менялось выражение лица немки. Удивление, возмущение, ужас, гадливость… чего только не читалось на холеном лице человека про которого можна сказать: прожила жизнь. А такого не видела. Вскорости разговор само собой свернулся. Старенькая углубилась в чтение, я же вышел в тамбур дымить цигаркой да думу свою дежурно печальную додумывать.

Та самая Германия годы спустя. Нетерпеливо, словно конь молодой да ретивый, гарцую возле телефонной будки. Мне нужно позвонить крале. Срочно. Позарез. Мужчины меня поймут, не исключено некоторые женщины тоже. Но будка занята. Какая – то японеза заняла мою родную будку и трындит беспрестанно уже целую вечность. А мне нужно. Причем позарез. Крале! У, эсесая, ты кончишь когда нибудь трындение свое, существо колченогое с зубами такими же кривоногими?! Тварюка этакая – барабаню будку выказывая возмущение крайнее, на часы тыкаю, мол краля!, позарез, приспичило так, что мочи никакой, глаза на лоб, мужчины меня поймут, не исключено некоторые женщины тоже, но эсесая нема и глуха к мольбам моим. С ненавистью посылаю матюком хапонезу куда подальше и изо всех сил (тогда у меня ещё были силы) грюкаю стекляными дверями будки.

Брайтон. Опять Брайтон! Тыкаю, тоже мне патриций выискался, мексу пальцем на (опять персики!), мол накидай амиго, мол, доверяю как себе самому. Нет, чтобы самому выбрать, так навроде дураком и помру. Через пол квадры будто что – то под руку подтолкнуло, а ну помацай. Так и есть! Подлетаю к лотку. Они меня не понимают. Они меня не узнают. Они меня в упор не видють. Ах ты ж гаденыш! Тыкаю гнилье под самую его рожу дебильную. Не, по прежнему не видють в упор самый. Швыряю то, что когда – то было персиками под ноги самые амиго недоделаного, которое разлетается окрест к восторгу моему неописуемого заляпывая не только окна цирюльни, что на углу 3 – го, но и панталоны амига недоделаного, усугубляя лексикой ненормативной на всех языках сразу.

Время от времени мне самому надоедает, и кому только она нужна, писанина?, и я нахожу утешение там, где и все ненормальные в мире ненормальном этом – Интернете. Вычитываю. Украину в рамках программы ООН «Десять целей десятилетия» будет представлять зять премьера Тимошенко со своей рок групой DVS. 16 – го марта летим в Нью Йорк. Мы номинированы и с нашей песней про шахтеров будем представлять в рамках программы Украину – сообщил потрясенному публикуму зятек английский. Речь идет о больбе с бедностью, болезнями, незаконной торговле оружием, людьми, ну и всякое такое… ну, ну, приплыли голубчики, голуби сизокрылые, вы чудо это разноколерно размалёваное в цепях да кожах краем глаза видели? С которым нормальная женщина побрезгует на один гектар присесть. Которое будет Украину представляя с бедностью бороться. Беря пример с тещи своей. Известной борицей – ворицей с бедностью. Которое завывая и подпрыгивая под гавканье электронное будет шахтеров украинских представлять в рамках ООН самой. А теще поздравления мои с приобретением ценным.

Я не прячу чувств своих? Ну и слава богу.